Краска заполыхала на щеках Кэрол. Обычно мужчины не были так прямолинейны. Фрэнк Геттисон был первый, кто сказал вслух, чего он хочет. Но у нее тоже была своя гордость!

— Не следует так говорить, — сказала она. — Мы едва знакомы. Все, что я знаю о тебе, не назовешь похвальным. Ты слишком торопишь события. — Ее сердце остановилось и вновь застучало с удвоенной силой. — Не дотрагивайся до меня! Иначе это будет сексуальное принуждение служащего!

— Трудно сдержаться! Ну хорошо, я потерплю, но только до тех пор, пока мы оба не увидим, что контракт закончен. Сейчас я буду платить тебе жалованье как художнику по штату в течение шести недель, плюс тридцать процентов за авторское право в течение трех лет. Поверь мне, для фирмы это совершенные пустяки. Принимаешь такие условия? — Он достал уже знакомые бумаги из папки и передал ей. Кэрол проверила изменения в тексте, затем посмотрела на него. Он улыбался, и эта его улыбка охватила ее всю до кончиков пальцев, согревая и приводя в восторг. Как это, должно быть, здорово — быть любимой! Пугаясь собственных мыслей, Кэрол схватилась за бумаги.

— Здесь очень много! — Голос был едва слышен. Она даже похлопала себя по груди, пытаясь скрыть замешательство. — Что-то застряло в горле!

— Ты боишься меня? — Фрэнк немного придвинулся, как бы желая переубедить. — Да, я знаю, во мне сидит дьявол, но уверяю тебя, он безопасен. — Он поднял руки. — В рабочие часы ты просто служащая. Это твоя защита. Когда будешь готова продолжить этот разговор, придешь ко мне, хорошо?

Кэрол кивнула и наклонилась, чтобы поставить подпись. Посмотрела, как Фрэнк написал свою фамилию. Заглавная Ф. и большая Г, возвышаясь, подавляли другие буквы.

— Теперь ты официально нанятый сотрудник. Добро пожаловать в фирму, мисс Адамс! — Фрэнк улыбался. — За работу. Наши мастера ждут тебя, чтобы обсудить цвет, каким ты хочешь грунтовать стену. Нужно 48 часов, чтобы покрасить и просушить ее. Завтра приходи с рисунком. Я покажу его деду. Стена должна быть закончена за шесть недель.

— Срок небольшой.

— Ты должна была начать неделю назад, — напомнил он. — Уверен, ты справишься. Сходи на третий этаж. Там работает служба размещения. Заведующая покажет план этажа и ассортимент. Это поможет тебе.

Кэрол была отпущена. Для Фрэнка все проблемы решались легко. Но для нее… Работа над росписью такого масштаба пугала. Кэрол нашла лестницу и пробежала вниз несколько пролетов до третьего этажа. Какие-то баррикады загромождали весь этаж. Везде стояли таблички для посетителей с извинениями за неудобство.

Увидев помощника, Кэрол представилась, и он отвел ее в маленький офис, где работала заведующая секцией. Она стала рассказывать Кэрол о переустройстве этажа, обращая внимание на всякие особенности и новшества, при этом волновалась и не скрывала своих чувств. Кэрол не очень удивилась, узнав, что эта женщина работает в штате Геттисона уже 18 лет.

— Фрэнк показал мне твой рисунок! Ты ему не польстила, но он любит шутку. И животные — так остроумно! Год назад я предлагала внести какие-нибудь изменения в этот угнетающий серый фон. Тогда ничего не изменилось. Но Фрэнк, возглавив фирму, начал опрашивать персонал, собрал идеи и передал их консультанту. Мы собираемся сделать лучший магазин в Новой Зеландии! А сейчас я покажу тебе ассортимент…

Они пошли вдоль вешалок с детской одеждой, и Кэрол делала зарисовки. Но вновь и вновь перед ней возникали голубые глаза Фрэнка. Мысли вертелись вокруг фразы, что он хочет ее любви. К тому времени, когда они достигли конца экспозиции и прошли секцию дошкольников, страницы ее альбома заполнились платьицами и шортиками.

— Сейчас перерыв на ланч. Давай прервемся и пойдем в кафетерий, — пригласила заведующая, — я угощаю. Мне так приятно сделать это.

— Мне тоже приятно. Но я захватила с собой бутерброды.

— Попугайчикам отдашь. Я тебя познакомлю кое с кем. Не волнуйся, это меня не разорит.

За ланчем Кэрол познакомилась со многими специалистами фирмы. Компания была очень приятная, и она почувствовала себя легко и свободно. Все уже закончили еду, и Кэрол вместе со своей новой знакомой собиралась встать, как… Фрэнк Геттисон вошел в кафетерий с такой красивой блондинкой, каких Кэрол никогда не видела.

— Напоминает фарфоровую вазу. Не правда ли? Прекрасные линии, но холодная и пустая, — прокомментировала приглушенным голосом заведующая, когда они поднимались по лестнице в свою секцию. — Фрэнк заслуживает лучшего! Здесь я тебя оставлю, Кэрол! Все, что хочешь — спрашивай! Мне приказано заботиться о тебе.

— Спасибо большое! — Кэрол признательно улыбнулась и засунула свой альбом в сумку. Почему она так расстроилась? Из-за того, что Фрэнк обедал с красивой женщиной? Но разве с самого начала она не знала, что его внешность, его обаяние — это ловушка? Зачем же волноваться? Ей-то какое дело? Может быть, он на самом деле заслуживает фарфоровой вазы?

Роспись, возможно, будет на виду несколько лет. За это время мода изменится. Надо это учесть, подумала Кэрол. Она уселась на стул за маленьким столиком и начала рисовать разных игрушечных животных. Подходили какие-то люди, но она никого не замечала. В какой-то момент потребовались настоящие игрушки, и она попросила ненадолго белого кролика и других зверьков. Может быть, расположить их рядами, сделав лестницу? Получится как бы меховая мозаика в высоту человеческого роста. Нет, она забыла о размерах стены. Нужен не бордюр из животных, а лес, чтобы заполнить все пространство.

Лес и игрушки — может быть, пикник? Рождалась идея! На горизонте расположатся горы, потом чаща с гигантскими деревьями и ручьем, чуть в стороне от центра большая, покрытая травой поляна. Она помедлила, прежде чем добавить в эту мысленную картину маленький домик, тропинки, по которым бегают медвежата, кролики и собачки. Повсюду летают попугайчики, и радуга раскинулась в небе! Рядом с поляной она разместит горки, качели и карусели с лошадками и самолетами — все то, что Геттисон собирается установить в игровой зоне.

С головой, распухшей от идей, она побежала наверх к своей стене. Расстелив большие листы бумаги, начала наносить линии разметки. Сделав сколько могла, взялась за детали. Пришлось лечь на пол, перерисовывая ранние наброски, подгоняя свои рисунки к масштабу стены. У Кэрол кровь буквально заиграла и руки зачесались от нетерпения, когда она начала разметку центральной части стены. Вначале осторожно, а потом уже прыгая по лесам вверх и вниз, Кэрол размечала положение гигантских деревьев.

Наступившая темнота застала ее врасплох на лесах на полпути вверх. Кэрол схватилась за раму, пока глаза привыкали к мраку. Тут же от страха тяжелыми ударами застучало сердце. Правда, оказалось, что большое сводчатое окно пропускает свет уличных фонарей, и можно сориентироваться.

Кэрол согнула запястье, заболевшее от долгого сжимания мелков, и вдруг ощутила полную тишину. Она потерла пальцами ладонь — эхо повторило звук, будто тысяча человек вокруг зашептали. Как может быть в универмаге так тихо? Жужжание пылесосов, которое она слышала раньше, прекратилось. Кэрол взглянула на часы. Семь пятнадцать! Но магазин закрывается в пять тридцать! Наверное, в здании уже никого не осталось, кроме уборщиков, которые и погасили свет. И у нее считанные секунды, чтобы привлечь их внимание.

— Подождите! Пожалуйста! — попыталась крикнуть она дрожащим голосом. И тут же, стараясь не поддаться страху, закричала: — Свет!

Наконец до Кэрол дошло, что свет мог погасить охранник внизу, на первом этаже. Пятью этажами ниже.

— Помогите! — пронзительным, полным страха голосом кричала она. — Включите свет!

Вокруг белого кролика сгустились тени зловещего зеленоватого оттенка. Его мордашка смутно напомнила ей Фрэнка, это и остановило зарождающуюся панику. Потирая руки, Кэрол вдруг почувствовала, что отопление тоже отключено. Может быть, это случилось раньше, но холодно ей стало только сейчас. Надо было надеть пальто.

— Пойдем со мной, дружок, — сказала она кролику. — Сначала к лифту, нажмем там кнопку «вниз», и я выберусь из здания. В конце концов, все не так страшно.

Кэрол сложила бумаги, альбом и карандаши в сумку. Напевая, чтобы подбодрить себя, она двигалась смело до тех пор, пока не достигла совершенно темного пространства около офисов. Голос задрожал, песня умолкла, когда она вошла в густую темноту. Глаза начали постепенно привыкать. Сдерживая дыхание, Кэрол напомнила себе, что проходила здесь сегодня несколько раз. Нужно сделать шагов двадцать, и она будет у лифта. Если же не удержит прямого направления, то упрется в дверь-вертушку, ведущую на лестницу.

Прижимая к себе кролика и выставив вперед одну руку, чтобы не наткнуться на что-нибудь, она, как улитка, двигалась вперед мелкими шажками, через каждые пять шагов останавливаясь. Она ни на что не натыкалась, но чувствовала присутствие какого-то большого предмета рядом. И вдруг…

Мужская обнаженная рука, как бы парящая в воздухе, очутилась перед ней! Кэрол, испуганно взмахнув руками, вскрикнула, а затем истерически разрыдалась, когда рука вдруг свалилась на пол. Тут до нее дошло, что это просто пластиковая рука манекена. Как же она не заметила здесь раньше ряды манекенов и полки с запасными частями от них? Она отступила назад, проклиная Фрэнка Геттисона. Это он во всем виноват!

Страх прошел. Кэрол засмеялась, подумав, как можно описать ее необыкновенное приключение. Развеселившись, нажала на дверь и вышла на лестницу. Свет затопил все вокруг. Сквозь окна уличные фонари прекрасно освещали лестницу.

Половина восьмого. Только пятнадцать минут прошло с тех пор, как выключили свет. Казалось, прошли часы! Держась правой рукой за перила, Кэрол марш за маршем осторожно спускалась вниз. Это было похоже на гимнастические упражнения. На нижнем этаже она села на последнюю ступеньку, сразу ослабев, как только напряжение отпустило. Ее глаза мерцали, вспыхивали от света, падавшего через окно.

Были видны люди на улице, которые останавливались посмотреть витрину, молчаливая парочка, стоявшая рука в руке. Влюбленные, думая, что на них никто не смотрит, целовались… Кэрол замерла, представляя Фрэнка, нежно целующего свою подружку. Эта картина расстроила ее. Сначала этот человек говорит, что почти влюблен, что мечтает быть ее мужчиной, а уже через час обедает с потрясающим созданием! Наверное, это его партнерша, и для него все нормально.

Повернув к справочному прилавку, Кэрол решила позвонить Фрэнку, а если понадобится, и в полицию. Пришлось поднести телефонную книгу к окошку, чтобы разглядеть цифры. Она записала два возможных номера. И вдруг сообразила, что общие телефоны работают только по карточкам, не за монеты. Разозлившись, она перелезла через прилавок и нашла служебный телефон. К счастью, он работал. Чуть не рассмеявшись от радости, Кэрол набрала номер и приготовилась слушать.

— Добрый вечер! Говорит Фрэнк Геттисон. — Голос был густой, холодный, спокойный.

— Фрэнк, я…

— Пожалуйста, После зуммера, назовите свое имя и номер телефона и оставьте сообщение.

Автоответчик. Сначала она даже не поверила, что снова неудача. Но прозвучал зуммер, и Кэрол заговорила с сердитой вежливостью.

— Фрэнк? Это Кэрол Адамс. Я рисовала, и вдруг погас свет. Я закрыта в магазине. Пожалуйста, пришли кого-нибудь выпустить меня. Спасибо.

Она положила трубку, гадая, как скоро Фрэнк обнаружит ее послание. Перспектива долгого ожидания не радовала. Кэрол достала альбом и вписала туда второй номер, догадываясь, что он соединит ее с усадьбой Карла Геттисона, которая находилась за городом. Номер ответил. Отступать было поздно, и она повторила сообщение.

Оглядываясь вокруг, Кэрол увидела тускло светившийся контур домика. Это была одна из специальных выставочных моделей, в которой Фрэнк демонстрировал новейшую комнатную обстановку. А что если расположиться там, в комнате для отдыха? Можно представить себя в своем собственном коттедже!

Она обошла домик кругом. Мебель, выставленную вне домика, она разглядела, но искусственную герань в кадке рассмотреть было невозможно. Как только она вошла в открытую комнату для отдыха, зажегся свет! Кэрол, уже собранная и энергичная, прошла в другие комнаты. И здесь загорелся свет. Она начала ходить взад-вперед, проверяя систему. Свет зажигался автоматически. Кэрол захотелось отдохнуть. Она оглядела столовую с плетеными стульями и столом, спальню с занавесками в тон обоев на стенах. Здесь стояли широкая сдвоенная кровать, застеленная покрывалом того же цвета, что и занавески, телевизор, расположенный так, чтобы было удобно смотреть с постели. Кэрол нашла розетку и включила телевизор. Знакомая программа о природе подействовала успокаивающе. Кэрол начала расслабляться.

Перед глазами маячила кровать с роскошными кружевными подушками. Кэрол была в нерешительности. Если придется ждать, то кровать с телевизором — наиболее комфортабельное место. Но одежда на ней после целого дня работы загрязнилась. Фрэнк может прийти через пять минут, а может через несколько часов. Если он не явится в течение часа, то придется звонить в полицию. Сняв пальто, Кэрол положила его на стул. Сняла ботинки, стащила свитер и колготки. Из сумки достала лосьон и салфетки, протерла испачканные мелом и грязью пальцы, затем лицо. Как перед сном, распустила и расчесала волосы, время от времени прислушиваясь. Когда Фрэнк или кто-то, кого он пошлет, подъедут, она услышит звук отворяемой двери, и хватит времени, чтобы одеться. Кэрол откинула покрывало и забралась под него, проверяя удобство на опыте. Вот это постель!

— Стиль! — пробормотала она белому кролику, убаюканная нежным прикосновением покрывала. Так хотелось спать… она так устала… Фрэнку следовало бы уже приехать. А что если он возьмет с собой красивую блондинку? А вдруг автоответчик проверит кто-нибудь из слуг? Или его мать? Или дед? Она представила ярость Фрэнка, которому придется пожертвовать вечером, спасая новую сотрудницу. От этой мысли она злорадно усмехнулась и дернула белого кролика за ухо. С трудом Кэрол дотянулась и выключила телевизор, перекатилась на бок и закрыла глаза. Она только отдохнет минутку или две…

…Кэрол бежала по тропинке, около нее скакали щенки, которых она рисовала раньше. Попугай выкрикивал ее имя. Она смеялась, зная, отчего он раздосадован. Она сделала ему голубые перья.

— Я достану краски. Желтые, как сера, — пообещала Кэрол.

Обезьянки звали ее с дальнего дерева:

— Кэрри! Кэрри!

Она вздохнула, не зная, каким цветом красить обезьянок.

— Кэрол! — Это был белый кролик, одетый в вечерний костюм. Он улыбался, как Фрэнк Геттисон. Она почувствовала теплый, нежный и быстрый поцелуй. Пахнуло чистым мужским запахом с легким винным оттенком. Имя Кэрол прозвучало мягко, как песня на летнем ветерке. Она потянулась руками к старой игрушке, обняла заботливо, любяще, уверенно. И тут в сознании мелькнуло, что это не белый кролик, он не мог царапать ее подбородком. Мягкое дыхание коснулось щеки. От удивления веки дрогнули. В дюйме от нее были голубые глаза.

— О, где же лапки и хвостик!

— Мистер кролик устроился замечательно! Я не смог бы лучше! — Фрэнк Геттисон сидел на краю постели.

— Что ты делаешь здесь? В моей спальне? — Кэрол собралась было сесть, откинув покрывало, но мгновенно натянула его обратно.

— Бужу поцелуем спящую красавицу! — улыбнулся он. — Я не смог удержаться. Ты так красива с этими золотыми волосами, рассыпанными по плечам. — Он положил белого кролика рядом с ней. — Помнишь сказку «Златовласка и три медведя»? Кто спит в моей постели?

— Это не твоя постель! — Она покраснела. Глаза его излучали такой свет! — Теперь она вспомнила. — Ну, хорошо, фактически твоя… Я так на тебя разозлилась. Взять и вот так выключить свет! Надо же было проверить!

— С половины пятого я был в главной приемной. Сюда уже не вернулся. Все заведующие проверили свои отделения, но ты ни к одному не принадлежишь. Конечно, я виноват. Представить не мог, что ты еще работаешь. Все отключается автоматически, как только гасится свет. Прости меня. И считай, что тебе повезло. Я вернулся в свою квартиру и обнаружил послание.

— В усадьбу я тоже звонила. Почему они меня не выпустили?

— Там никого нет. Все на Фиджи. Тебе надо было позвонить нашим охранникам в полицию, но я рад, что ты не сделала этого. Когда я увидел тебя в постели…

Кэрол не могла больше выдерживать эту близость.

— Сколько времени? — спросила она.

— Сейчас? Одиннадцать двадцать. Я собирался поужинать. — Он заботливо поправил несколько складок на простыне. — Конечно, если бы я знал, что ты лежишь в постели, как сказочная принцесса, ожидая меня…

— Мистер Геттисон, подождите, пожалуйста, в комнате для отдыха. Я должна одеться, — проговорила Кэрол решительно.

Он легко встал и закрыл за собой дверь.

С колотящимся сердцем Кэрол натянула колготки и свитер. Прежде чем надеть пальто, она заправила постель и взбила подушки. Посадила кролика в центре кровати и открыла дверь.

— Может быть, я поменяю наволочки и простыню? Или куплю новые?

— Я распоряжусь об этом завтра. Ты, должно быть, голодна? Хочешь есть?

— У меня была пара бутербродов. Если есть фонарик, я воспользуюсь туалетом.

— Я включу свет и пущу лифт. Нам туда! — Они двинулись, и он улыбнулся. — Ты, наверное, очень увлеклась работой, если не обратила внимания на время?

— Плохая привычка. Завтра принесу будильник.

— У тебя уже есть идея? Что ты нарисуешь?

— Думаю, да. Игрушки на пикнике в лесу. Это не должно устареть и надоесть слишком быстро, — подождав, пока он включит свет, Кэрол исчезла в дамской комнате.

Когда она вернулась, он стоял, прислонившись к лифту. Кэрол глубоко вздохнула. Так хотелось быть хоть немного такой же естественной и простой, каким казался Фрэнк.

Назад он вел ее служебным ходом. У него была карточка, управляющая сигнализацией и механизмом дверей.

Кэрол задрожала еще до того, как они очутились на улице под холодным ветром. Она узнала машину Фрэнка, припаркованную в грузовой зоне, напротив дверей.

— Дождь идет! — воскликнула Кэрол. — Улицу как будто затянули в черный сатин.

Кэрол с удовольствием наблюдала, как Фрэнк ведет машину. Крепкие, ухоженные руки, уверенно лежащие на руле, мускулистая плотность фигуры. Во всем ощущалась сила. Темный вечерний костюм придавал его затененному, мерцающему взгляду еще больше притягательности. Если нарисовать его обнаженным… это было бы великолепно!

— Порядок? — Фрэнк остановил машину. До Кэрол дошло, что она дома. Видимо, Фрэнк понял, что подвергся критическому осмотру.

— Ты очень привлекателен. Даже слишком! — сказала она, покачав головой. — И осознаешь это. Мне следовало бы поинтересоваться твоим характером, не увлекаясь внешностью.

— Моим характером? — Голубые глаза дразнили Кэрол. — Я честный, поэтому могу признать пару недостатков. Я вспыльчивый, но обычно контролирую себя. Есть еще привычка к слишком быстрым выводам и решениям. Ты уже видела и то, и другое. Чтобы скрасить впечатление, позволь сказать, что я «проиграл сражение» с тех пор, как увидел тебя. Моя золотая мечта! Иногда твои глаза нежны и застенчивы, как у олененка. А иногда они полны высокомерия и независимости тигрицы. Твои волосы — это чудо длинных завитков, сверкание и свет… Я хочу тебя, Кэрол! — Он поглаживал ее волосы, голос был тих. — Сегодня вечером я бродил по волшебной стране… Видел тебя спящую. Я хочу, чтобы ты спала около меня, просыпаясь рядом на рассвете…

Она все сильнее поддавалась чарам. Хотелось обхватить его руками, целовать глубоко, до изнеможения, ощутить рядом, совсем близко. Мимо прогромыхал автомобиль, разрушая колдовство момента. Взгляд Кэрол последовал за его красными фарами. Красный! Цвет опасности! Фрэнк Геттисон так же искусно использует слова, как она — иголку.

— Ты слишком переутомлен работой. — Она открыла дверь машины, осветив растерянного Фрэнка. — Спасибо, что помог мне выбраться, Фрэнк! Спокойной ночи! — Кэрол побежала по дорожке, услышала, как завелся мотор, но машина не трогалась с места, пока мать не открыла ей дверь.

Кэрол смогла убедить домашних, что с ней не произошло ничего ужасного. Она даже посмеялась над случаем с манекеном, рассказала, в какой роскоши спала… Но о Фрэнке Геттисоне почти не говорила. Близость между ними — ее секрет.

Было мучительно вспоминать эти несколько моментов близости, без конца напоминая себе, что ты одинока. Но все равно нужно прекратить пустые мечты, хотя это и огорчит его.

Ну что случится, если она поцелует его? Откуда такое замешательство? Или она просто его боится?

Здравый смысл подсказывал, что вечером его должна сопровождать какая-нибудь женщина, возможно, та красивая блондинка, с которой он встречался за ланчем… Кэрол задрожала. Разве он уже не доказал, что принадлежит к тому типу мужчин, что и ее отец? Бабушка часто повторяла пословицу про яблоко… Как там? «Яблоко от яблони недалеко падает»… Почему это пришло на ум? Кэрол скривила губы. Да, ее дед тоже был темноглазым, с волнистыми волосами, чаровник.

Физическая привлекательность! Это риск, который привел и бабушку, и мать к краху семьи и любви. В конце концов, это всего лишь физиология — то, что происходит между Фрэнком и ею. Нет, это не заведет ее в ловушку! Уж если она влюбится, то в мужчину ответственного, доброго, искреннего, нежного, с хорошим чувством юмора…

Почему же тогда белый кролик смеялся?