Встреча с вице–адмиралом Героем Советского Союза Р. А. Голосовым

12 марта 2011 года в Минск, точнее в Ждановичи, а если ещё точнее — в санаторий «Криница», приехал на отдых вице–адмирал Герой Советского Союза Рудольф Александрович Голосов. Рудольф Александрович — уникальный человек. Это советский флотоводец, который в свои 84 года сохранил активную рабочую форму и живой интерес к жизни. Свой жизненный путь он описал в книге «Продуть балласт», название которой имеет двойной смысл. Во–первых, этот чисто подводницкий термин обозначает процесс вытеснения воды из цистерн, чтобы подводная лодка могла всплыть, а значит, и наше общество тоже, а во–вторых, подразумевается избавление от всего лишнего, что мешает нам нормально жить. А под названием был весьма существенный по смыслу подзаголовок: «Полвека служения подводному флоту». Воспоминания — дело хорошее, но кроме них информацию о человеке разносят его друзья, сослуживцы. Так вот от многих флотских офицеров я слышал о Рудольфе Александровиче исключительно хорошие отзывы, и не только как об адмирале и флотоводце, но и о как замечательном человеке, отличающимся высоким интеллектом и удивительной интеллигентностью.

14 марта у Татьяны Николаевны, жены Рудольфа Александровича, был день рождения, что явилось дополнительным поводом для посещения супружеской четы в санатории. Наша небольшая группа в составе контр–адмирала Александра Геннадьевича Мочайкина, капитана 2‑го ранга Юрия Васильевича Кожечкина и меня — скромного мичмана запаса, приехали в санаторий, где нас уже встречал бывший командир атомной подводной лодки капитан 1‑го ранга Владимир Николаевич Ворошнин. После некоторых хлопот по накрытию стола в кафе санатория Владимир Николаевич явился в сопровождении героя дня и этого повествования — Героя Советского Союза Р. А. Голосова и его супруги. После взаимных приветствий мы сели за стол. Рудольф Александрович разместился в торце стола, напротив его супруга, по правую руку Мочайкин и Кожечкин, по левую — я и Ворошнин.

Первый тост был за встречу. Затем пили за 11‑ю дивизию. Ведь все присутствующие кроме меня были сослуживцами из 11‑й дивизии атомных подводных лодок, а Рудольф Александрович еще и командовал этим соединением. Хотя службу свою он начинал на Камчатке, а впоследствии был начальником штаба Тихоокеанского флота в те годы, когда я служил там на стратегической атомной подводной лодке.

С небольшим опозданием прибыл и присоединился к нам капитан 2‑го ранга Холодилин Валерий Иванович — главный механик одной из подводных лодок все той же 11‑й дивизии. Конечно, воспоминаниям и рассказам забавных случаев не было конца.

Как–то один командир подводной лодки купил новенькую «Волгу» и решил на ней подвезти домой своего начальника — командира дивизии. Сели в машину, комдив рядом с водителем, сзади лодочный или штабной механик, едут. Командир, чтобы показать свой «мастер–класс» езды, на сложном участке дороги лихо произвел сложный маневр, на что Рудольф Александрович предупредил:

— Больше этого не делай.

Однако командирский задор и азарт управления новой машиной на очередном сложном повороте с подъемом снова водителя подвели. В итоге машина, сделав кульбит, перевернулась на крышу. Рудольф Александрович вспоминал:

— Как мы кувыркались в машине, из моего сознания это выпало, а когда это закончилось, я себя ощупал — все нормально. У сидевшего сзади спрашиваю: «Ты живой?». Живой, сказал он.

И тут, горя от нетерпения, в разговор вмешался Владимир Николаевич:

— Я не знаю, может, и врут! Но командир подводной лодки, когда перевернулся на своей машине, подумал: «Убил комдива». Говорят, что в страхе от содеянного он притворился мертвым. Я не знаю, может, и врут! — повторил Ворошнин.

Рудольф Александрович пожал плечами и сказал:

— Я такого не помню.

Вот так рождаются легенды.

За столом царила весьма непринужденная обстановка, все чувствовали себя расковано и просто. Меня удивил Рудольф Александрович тем, что несмотря на свой возраст выпивал наравне с нами и, как мне кажется, оставался трезвей меня. Живо и энергично задавал ему вопросы Александр Геннадьевич Мочайкин, который был очень увлечен общением.

Краем глаза и уха я наблюдал, как мой друг Юрий Васильевич нашептывал о «прекрасной и замечательной» книге, которую написал некто Ловкачёв, на ушко Татьяны Николаевны.

Затем Рудольф Александрович перешел к торжественной части встречи — презентации своей книги. После короткого слова он принялся надписывать и вручать присутствующим по одному ее экземпляру. Начал по часовой стрелке — с меня. При этом он прямо–таки огорошил меня своим вопросом:

— А ваша книга где?

Я растерялся и только нашелся что сказать:

— К сожалению, она еще не издана. Но с меня причитается.

Затем книги получили главные механики атомных подводных лодок, капитаны 2‑го ранга Юрий Васильевич Кожечкин и Валерий Иванович Холодилин, а также начальник политотдела дивизии, контр–адмирал Александр Геннадьевич Мочайкин. При этом Рудольф Александрович был озабочен правильным написанием фамилии, имени и отчества каждого из нас. Ну, это понятно…

Воспользовавшись паузой, я передал Татьяне Николаевне две газеты, где были напечатаны отрывки из моей книги. Увидев, что газета банковская, Татьяна Николаевна обрадовано заметила:

— Мой сын тоже в банке работает. Я обязательно дам ему это почитать. Ему будет интересно и очень приятно.

Вопрос Рудольфа Александровича, заданный мне на презентации его книги, насчёт моих воспоминаний я воспринял как сигнал к действию и, созвонившись с Владимиром Николаевичем Ворошниным, предложил распечатать свою компьютерную рукопись, поместить ее в переплет и вручить нашему дорогому гостю. Владимир Николаевич с энтузиазмом отнесся к этой инициативе. Через пару дней он мне позвонили предложил вместе с ним и капитаном 2‑го ранга Валерием Егоровичем Ждановичем подъехать к Рудольфу Александровичу в санаторий для вручения распечатки. Я, конечно же, с радостью согласился.

После окончания работы 18.03.2011 я приехал в санаторий «Криница», в номер 107, где размещалась супружеская чета Голосовых.

Там уже находились Владимир Николаевич и Валерий Егорович, колдовавшие над частью тиража «Продуть балласт». Владимир Николаевич из баула вынимал очередную книгу, а Рудольф Александрович старательно надписывал: «Имярек, с уважением автор, подпись, дата». Весьма гордый своим трудом автор и в этот раз тщательно выписывал фамилии тех, кому дарил книгу, чтобы никого не обидеть невольно.

Татьяна Николаевна, наша гостеприимная хозяйка, тут же забеспокоилась, чтобы меня усадить. Она сказала, что прочитала газеты с отрывками из моей книги и ей очень понравилось, похвалила меня. Затем она рассказывала о своих детях и внуках. В ее повествовании чувствовалась гордость за них, но и беспокойство.

Наконец процесс авторизации лиц, предназначенных для награждения книгами, завершился. Тогда книгу, надписанную для Национальной библиотеки, Владимир Николаевич передал мне, чтобы я доставил ее по назначению.

Воспользовавшись паузой, я спросил у почтенного собрания:

— Извините.

И к Рудольфу Александровичу:

— А можно к Вам с ответным словом обратиться?

Рудольф Александрович спокойно и благосклонно ответил:

— А почему же нельзя? Пожалуйста.

И я вручил ему свой труд, который был больше похож на амбарную книгу, чем на какое–нибудь приличное издание, так как в ней было чуть более 600 страниц. Рудольф Александрович взвесив в руке мою «мысль», растянутую в полуторагодовалую составляющую, весом тяжелее пистолета Макарова с полной обоймой патрон и с доброй и ироничной улыбкой сказал:

— Да, с такой книгой можно в подворотне и от хулиганов отбиваться.

А Татьяна Николаевна, поддержав шутливую позицию мужа, добавила:

— Такую книгу лежа в постели не почитаешь. В руке не удержишь.

Она тут же вышла в соседнюю комнату, откуда принесла тонюсенькую «роман–газету» и сказала:

— Я вот сейчас, например, читаю вот это.

Здесь я понял, что в своей книге, наверное, сильно растекся мыслью по древу, да еще и переплет с полкило добавил веса для солидности.

Татьяна Николаевна, взяв к себе на колени моё амбарное творение, стала пролистывать и выборочно вычитывать отдельные места. Так как я, как и любой отец своего детища неравнодушен к своему труду, то исподтишка отслеживал реакцию Татьяны Николаевны. У нее на устах царила добрая и благодушная улыбка. Затем она подняла голову от моей книги и в мою сторону протянула кулак с оттопыренным большим пальцем:

— Вот такая книга!

Я же с чувством благодарности сказал:

— Спасибо!!!

Потом Рудольф Александрович сказал:

— Я тоже прочитал ваши отрывки из книги…

Вот так замечательно пообщавшись, мы не заметили, как прошел санаторный обед, который был пропущен четой Голосовых. Однако с хорошим настроением они проводили нас к выходу из корпуса.

А через несколько месяцев Владимир Николаевич Ворошнин, побывав в Москве, от Рудольфа Александровича Голосова и его жены Татьяны Николаевны передал мне привет. И добавил, что они оба помнят меня. Интересовались, издали ли мою книгу…

Вот такие они замечательные люди — чета Голосовых!