Издержки былой работы

Вообще–то, сны мне снятся редко. По какой причине, не знаю, может, просто утром я их забываю. Однако недавно, дело было с четверга на пятницу, приснился настоящий кошмар.

Будто бы я иду по огромному коридору, а где–то впереди неясно виднеется широкий лестничный марш. Дальше, за ним, стоит кто–то, кого за пролетом не вполне видно. Зато четко обозначался силуэт Иосифа Борисовича Михалковича, первого заместителя начальника Главного управления внутренних дел (ГУВД) Минского горисполкома, начальника криминальной милиции — в определенных кругах личности очень даже небезызвестной. Снилось, будто стоит этот грозный начкрим и что–то говорит собеседнику. Чудным образом я понимаю, что речь идет о предстоящем оперативном совещании по подведению итогов работы УБЭП, на котором, по обыкновению, должны быть заслушаны оперуполномоченные, имеющие низкие показатели работы. И тут краем уха слышу, как Иосиф Борисович произносит:

— Да. И обязательно надо поднять и заслушать Ловкачёва…

Невидимый собеседник с ним соглашается и с готовностью говорит:

— Да, конечно. Его мы обязательно поднимем и спросим по всей строгости.

Вообще–то, теперь я работал в банке. Поэтому нет в моем в активе ни одного оперативного досье, ни одной вербовки агента, ни одного возбужденного уголовного дела и даже нет у меня на связи ни одного доверенного лица. Нет у меня положительных показателей ни в текущем году, ни в прошлом — «гол как сокол». И все же во сне до меня медленно, но как–то основательно начало доходить, что если меня поднимут, то камня на камне не оставят. Я начал лихорадочно соображать, что сказать в свое оправдание. Но придумать ничего не удавалось. По этой причине мое паническое состояние перешло в леденящий душу ужас. И тогда я понял, что у меня нет другого выхода, как увольняться из… банка.

Ну чистый идиотизм. Конечно, ведь мои провальные результаты оперативной работы никак не вяжутся с банком, поэтому в таком решении нет никакой логики. Но это же сон, который из контекста жизни вырывает какие–то события и шьет из них лоскутное одеяло, где как логика, так и причинно–следственные связи могут просто напрочь отсутствовать, и он снится не просто так. Возможно, он о чем–то предупреждает?

В общем, ночью я проснулся и, чтобы успокоить себя, прогулялся по квартире, зашел в туалет. И вот стою, сонный, над фаянсовым горшком, и до меня постепенно начинает доходить, что сон — полная лажа. Меня окатило теплой волной и в душу потекло ни с чем не сравнимое чувство облегчения — кайф.

Так как лимит отпущенного мне сна еще не был исчерпан, то я улегся в уютную постельку и с чувством величайшего душевного облегчения отбился до утра.

Тем не менее на утро этот кошмар не забылся, словно был намертво впечатан в мозг. Смешно сказать, но, придя на работу в банк, я не удержался и рассказал про случившийся со мною кошмар своим товарищам, которые когда–то тоже были рысаками, в смысле операми. С неподдельным сочувствием и с полным соучастием, они выслушали страшную историю и в один голос подтвердили:

— Да, действительно, кошмар.

В курилке же я одному из них заодно рассказал про другой запомнившийся сон. Сон из юности. Тогда мне приснилось, будто я тонул на подводной лодке. Так вот этот товарищ, в прошлом моряк и бывший опер, очень даже ответственно заявил, что сон подводника по сравнению с кошмаром опера — ерунда.

Хотя для непосвященных может показаться и наоборот.