В стихотворении любая идея может быть развернута и растянута хоть на целую страницу, ведь при чтении можно задать какой угодно ритм и любое количество строк читать слитно, как одно предложение. Да и декламируя можно ускориться и выдать тираду любой длины, лишь бы дыхания хватило, а можно сделать смысловую паузу или замедлиться – кому что нравится. Но в песне этого сделать нельзя – музыка не позволит, поэтому желательно не переносить мысль на следующую строку, если между этими строками звучат длительные музыкальные фрагменты, а постараться сделать так, чтобы каждая строка была самостоятельной. Сейчас поясню. Возьмем для примера еще один отрывок текста песни Антонова, написанный для него уже Мишей Таничем:

Если следовать знакам препинания и просто читать, то все кажется вполне пристойным, но спеть тире еще никому не удавалось. К тому же в данной песне волею композитора между первой и второй строкой заложен небольшой временной отрезок, полтакта музыки без слов, во время которого слушатель успевает непроизвольно поставить точку после первой строки, а саму строку подогнать под здравый смысл. И что же он слышит? А вот что: «Новая встреча – лучшая!» Все, мировой порядок восстановлен. Но после того как «правильная» словесная конструкция отложилась в сознании, через запланированную композитором паузу на слушателя неожиданно валится следующая строка: «Средство от одиночества»! И тут мозг начинает активно сопротивляться – какое средство, что с ним делать и куда его приткнуть? Конечно, при неоднократном прослушивании можно мысленно восстановить изначально задуманную автором картину и привыкнуть (человек вообще легко ко всему привыкает), но я бы посоветовал вам заранее обратить внимание на эти якобы мелкие шероховатости и постараться их не допускать.

Иногда слушатель и сам не понимает, что ему не нравится, но дискомфорт остается и после сотого прослушивания. Возьмем песню, бывшую весьма популярной в конце прошлого века:

Я слышал эти строки, написанные Андреем Вознесенским (в оригинале не «плачет», а «мерзнет») бессчетное количество раз, и меня всегда коробило от ощущения неправильности, которое исчезло только после визуального ознакомления с текстом. А все потому, что во время пения после второй строки исполнителем ставится интонационная точка, отсутствующая у автора, соответственно третья и четвертая строки воспринимаются как одно предложение. Так что же нам слышится? А вот что:

Какой же вывод мы можем сделать, исходя из вышесказанного? А вот какой. Слушатель сам расставляет знаки препинания, следуя мелодической линии. Получается, что звучит это все неважнецки, но люди слушают пение Жени Осина и принимают все как есть, считая данное произведение «дворовой» песней. Когда песня звучала по радио или с экрана телевизора, автор текста слышал то, что написал, а все остальные – то, что получилось у Осина (но другого получиться и не могло, потому что текст изначально писался как стихотворение).

К слову

Однажды после концерта одной ныне забытой группы мы с выступившими в этот вечер музыкантами сидели в гостинице и обсуждали их программу. Уважая меня как профессионала, они настойчиво пытались выведать мое отношение к их сочинениям, а я не поддавался и отнекивался до последнего. В конце концов мне пришлось им сказать, что концерт понравился, но некоторые текстовые неувязки меня весьма позабавили. Конечно же, пришлось объяснить какие.

Если прислушаться, то правильная, в общем, строка: «Как хочется порой, но не могу я возвратиться в детство хоть на миг», помещенная в медленный минорный блюз, делится пополам и воспринимается неоднозначно. А происходит это потому, что после слов: «Как хочется порой, но не могу», следует пространный гитарный пассаж, во время которого мозг автоматически усваивает информацию и ставит смысловую точку. После такого откровения сразу же возникает вопрос: если не можешь, зачем об этом кричать на каждом углу? Ведь одни пожалеют, а другие злорадно усмехнутся. Не зря же говорят, что нашему человеку хорошо только тогда, когда соседу плохо.

При написании текста песни человек пытается выразить уже сформировавшуюся мысль. В его голове она существует в завершенном виде, но это не означает, что ее удастся так же логично и точно изложить. Следует помнить, что слушатель не проделал той же умственной работы, что и автор, поэтому получает информацию и усваивает ее в том виде, в котором она преподнесена. Если сочинитель выдает свою мысль частями, разбивая ее другими мыслями, то неподготовленному человеку бывает достаточно трудно собрать все в единое целое. Сейчас поясню. Возьмем заключительные строки из песни «Зимушка» , изготовленные Жанной Агузаровой:

Можно предположить, что песенница хотела сказать: «Открыл ты эти двери и вошел», но записать не успела, так как в голове неожиданно возникла идея – поведать о «вере в героиню». Соответственно, идея была тут же реализована – вставлена словесная конструкция: «В меня ты очень верил, сильно верил», а завершение предыдущей мысли перенесено в самый конец предложения. В результате этого переноса мы видим, что герой входит уже не в двери, о которых слушатель успел подзабыть, а непосредственно в героиню песни. К сожалению, Жанна не перечитывает того, что придумала, а сразу начинает петь. Вам я этого делать не советую, потому что два инопланетянина – это для российской эстрады уже много.

Еще одна распространенная ошибка – перенос ударения. Одно неправильно поставленное ударение сразу же переводит текст в разряд «самоделки», пусть даже все остальное в этом произведении на самом высоком уровне (вспомните поговорку про «ложку дегтя в бочке меда»).

Мы с вами уже неоднократно говорили об отличии стихов от песенных текстов. Человек, декламирующий или читающий стихи про себя, имеет возможность сделать паузу любой длины и поставить ударение там, где оно предусмотрено размером стихотворения. Но песню пишут два человека, поэт и композитор, и зачастую ударения, предусмотренные автором текста, не совпадают с ритмическими ударениями самой музыки. Группа «Мираж » в популярной песне «Музыка нас связала» на протяжении многих лет утверждает – «нас не разлучат, нет», ставя ударение на букве у, и каждый грамотный человек внутренне напрягается от такого надругательства над русским языком.

Воспользуюсь еще раз вышеупомянутыми «Желтыми тюльпанами» , только приведу вторую часть припева:

Мелодия этой достаточно известной песни вынуждает исполнительницу ставить ударение в слове «твои» на первый слог. Королева поет так, как продиктовал композитор, потому что ничего другого ей не остается. В результате мы вот уже много лет слышим «тваи руки» и «тваи губы», что профессионалам дает повод посмеиваться.

Еще один поучительный пример. Вспомните песню «Есаул» Олега Газманова (не всю, а только эти строчки):

Все было бы замечательно, но мелодия заставляет ставить ударение в слове «поднялась» на я, и с этим невозможно бороться. Мне могут возразить, что так говорит половина страны, могут утверждать, что песня казацкая и казаки по-другому выражаться не умеют, что современные словари допускают перестановку ударения, да мало ли что еще! Но каждый, кто всю жизнь говорил «поднялась» с ударением на последнем слоге, испытывает при прослушивании некоторый дискомфорт. И пусть весь остальной текст не вызывает нареканий, дотошный слушатель, радеющий за правильность русского языка, будет считать его недоработанным.

На любимый российский вопрос: «Что делать?» – есть простой ответ: подобрать другие слова или обороты речи. Например, вместо фразы «помнят твои руки», можно было спеть «помнят эти руки» или «помнят наши руки», что было бы, с моей точки зрения, равноценной заменой, только ударение стояло бы в нужном месте. А в случае с песней Газманова я бы посоветовал использовать оборот «пристрелить не решилась рука» или, скажем, «пристрелить не посмела рука», и вышеупомянутые произведения от этого не проиграли бы!

Разберем еще один пример – первый куплет песни «Я просто люблю тебя» , поет которую Дима Билан. Все сайты Интернета называют автором этого произведения Диму Билана, но сочинил его не сам популярный певец, а Денис Ковальский:

Мелодия запева безапелляционно диктует автору текста размер стиха. Автор неукоснительно размер соблюдает: двухстопный амфибрахий, дактилическая клаузула, все четко и однозначно, второй слог каждой строки, соответственно, получается ударным. Следовательно, Диме вменяется петь – «прописная» (что он и делает), а не – «прописная», как положено по правилам. Когда я случайно услышал эту песню по радио, тут же полез в Интернет, чтобы прочитать текст и увидеть своими глазами – куда «прописал» главный герой произведения. Из-за переноса ударения возникают однозначные ассоциации, и не только у меня! Вывод: нельзя использовать слово «прописная» в этом месте. Вы уже знаете, что делать – подобрать другие слова или обороты, несущие ту же смысловую задачу. Например, вполне подошли бы словосочетания: «банальная истина» или «избитая истина», и ударение уже стояло бы на своем «законном» месте.

Должен признать, что в некоторых текстах поэзия соединяется с простотой и ясностью мысли, но это встречается, к сожалению, все реже и реже. Как правило, всегда не хватает двух вещей – времени и терпения! Я столько раз ругал себя за небольшие, казалось бы, просчеты; считал, что «и так сойдет», но сейчас исправлять уже поздно. Не повторяйте моих ошибок!