Начался мой третий год во французском Иностранном легионе, и я чувствовал себя как дома. Я прошел специальные курсы по подготовке секретарей первого уровня и был включен в командование в штаб-квартире Четвертого эскадрона, где капитана Ляжуани сменил капитан Жаром. Я должен был освободить место в своей комнате, которая осталась без бригадира, так как Фокон ушел на гражданку.

На мое место пришел новичок из Мексики. Я немного говорил по-испански, который выучил во время своего отпуска, и привел новобранца в нашу комнату, успокаивая его, – как бригадир Фокон в свое время встречал меня. Его звали Мигель, ему было всего 19 лет, он пришел делать военную карьеру. По крайней мере, он так объяснил мне, и все так говорили в самом начале.

Наш эскадрон из противотанкового превратился в разведывательный, и стрелки из ракет HOT с большими бронированными машинами пехоты были перемещены в Ним. С ними поехал и мой старый сосед по комнате француз Иллер, который был затейником в нашей боевой группе.

Я начал работать в штабе под командованием маржи Шэнга, а мой кабинет находился по соседству с его. Через неделю я возвращался в Кастельнодари, где я должен был получить ефрейторские нашивки. Обучение для капралов в легионе продолжалось два месяца и было даже более жестким, чем первые четыре месяца начального обучения. Разница была лишь в том, что после двух лет службы в легионе и двух миссий за моей спиной мало что могло меня напугать.

Я карабкался по канату дважды перед завтраком и пробегал, не задыхаясь, три километра теста Купера в течение 12 минут. Я бежал с ранцем в Нджамене в 48-градусную жару, и восемь километров в полном боевом снаряжении также не беспокоили меня. Берцы на ногах уже были удобной, как тапочки, обувью. Я настолько привык к ним, что даже во время отпуска не надевал другие ботинки. Короче говоря, я был готов стать капралом. Мне так понравилось в легионе, что я уже размечтался о долгой карьере в штаб-квартире Четвертого эскадрона. Я видел, как в один прекрасный день приду на смену китайцу, который был моим шефом, и бюро перейдет под мое командование. Но судьба распорядилась иначе.

***

В Кастельнодари я прибыл в разгар футбольного лета 1998 года. Болгария выпала из Чемпионата мира по футболу в первом раунде, но Франция как хозяин по-прежнему продвигалась к завершающей стадии после очень трудного матча, окончившегося золотым голом в овертайме с Парагваем. Мы в школе легиона много времени посвящали футболу, и большинство утренних кроссов было заменено на матчи. Перед отъездом на учения в горах мы организовали мини-чемпионат по футболу. Я заметил, что в боевых ротах футбол игнорировали и только здесь, в Кастеле, мы могли играть на воле и даже организовать чемпионат. Старый адъютант Главного командования моего Четвертого эскадрона официально запретил футбол, заявив, что не имеет намерения потерять большинство из нас из-за травм в поединках. Мы не приняли его слова всерьез, думая, что опаснее проходить полосу препятствий, где существует риск растяжения связок запястий или лодыжек.

Я был полон энтузиазма в первых матчах в рядах легиона. В третьем мне пришлось заменить вратаря, вывихнувшего при столкновении с нападающим противником запястье. Перед воротами стояли хорошие защитники, и я был вполне уверен, что справлюсь на этом посту. Счет был 1:1. Оставалось всего пять минут до конца второго тайма, когда передо мной начался беспорядок, и я из последних сил бросился отбивать мяч, который облизал правый столб снаружи. Падая на землю, я увидел, как на замедленной съемке, что бутсы злоумышленника из команды противника впились в мои ребра. Сильная боль пронзила меня, и я остался лежать на траве.

Сначала я подумал, что только потерял воздух, и заставил себя дышать, но при каждом вздохе боль усиливалась, и появилось сильное головокружение. Через час карета «скорой помощи» отвезла меня в военный госпиталь в Тулузе. Первый вопрос принявшего меня врача «скорой помощи» был:

– Что случилось?

– Я был вратарем во время футбольного матча, – ответил я, – передо мной начался беспорядок, и я бросился выбить мяч.

– Поздравляю легион! – весело крикнул доктор. – Раз и легионеры уже усиленно занялись футболом, значит, в этом году мы будем чемпионами. Продолжай, что произошло дальше?

– Ну, один упал на меня и…

– Нет, ты скажи, ты защитил ворота? Выбил мяч?

– Да, все висело на волоске, мяч лизнул столб снаружи, – говорил я, видя, что доктор интересуется более исходом игры, чем мной. Что делать, футбольная лихорадка свирепствовала по всей стране.

– Браво, парень, если ты спас команду, и мы тебя спасем. И каков был счет?

– 1:1.

– Вау, очень интересный этот чемпионат легиона, поговорю с вашим врачом, надо прийти посмотреть, – он снова засмеялся, потом посмотрел на меня более серьезно. – Тебе очень больно?

– В противном случае меня бы здесь не было. Легионер имеет право жаловаться, если дослужился до звания лейтенанта, а это почти невозможно.

– Как ты сюда попал?

– Сержант роты направил меня к доктору, тот пощупал меня и решил, что у меня внутреннее кровотечение.

– Вливания, быстро! – наконец военный врач обратился к медсестре. – Я поставлю в капельницу анестетик, не волнуйся! Классная игра, а?

Меня оставили в больнице, где я продолжал корчиться от боли, несмотря на все обезболивающие. Я вспомнил о старом адъютанте Четвертого эскадрона, и на этот раз полностью согласился с его мнением о запрете футбола. Боль иногда усиливалась, иногда утихала, но я не терял сознания. Однажды ночью одна старшая медсестра сказала мне, что поставит мне морфин. Но даже с ним боль оставалась. Медсестра спросила меня о причинах, и я снова рассказал о своем боевом подвиге во время футбольного матча. Она внимательно выслушала, и через пять минут вернулась с пакетиком льда.

– Поставь туда, куда тебя ударили, или туда, где ты чувствуешь самую нетерпимую боль.

Я поставил пакет со льдом у левой почки и почувствовал, как все начало понемногу неметь. Минут через десять я погрузился в глубокий сон. К рассвету боль перекосила меня снова, я вызвал медсестру, и она прибежала с новым пакетом льда, потому что первый уже растаял.

Три дня мне делали вливания, и когда я наконец почувствовал себя лучше, я вспомнил, что заметил кровь в моче. Видимо, кровотечение повлияло на мою левую почку. Буквально неделю назад я чувствовал себя в отличной спортивной форме и видел перед собой знаки отличия капрала легиона, а теперь из-за какой-то ерунды пропустил обучение. Я не мог поверить, что поеду в Косово в качестве легионера первого класса, хотя был так близок к погонам капрала.

В тот момент я еще не понимал, что дело было гораздо серьезнее. До того как я вышел из госпиталя, меня послали на цветной сканер, и когда там увидели результаты, оставили меня на обследование еще на неделю. Я уже чувствовал себя лучше и попытался настаивать на выписке в надежде, что еще не слишком поздно пройти подготовку. Я забыл, что мое мнение не имеет значения. Я был простым легионером, а врач, который принял меня, был полковником. Так что доктор будет держать меня в больнице, пока не решит иначе.

Я спокойно смотрел полуфинал и финал Чемпионата мира по футболу в роскошной палате французского военного госпиталя. После каждой победы Франции я слышал крики и шум города и вспоминал футбольное лето в Болгарии в 1994 году. Футбол вернул меня к прошлому, и я вспомнил, как студентом на улицах Софии я праздновал каждую победу нашей команды. От того беспечного студента не осталось почти ничего, кроме мечты в один прекрасный день купить мотоцикл “Harley Davidson” и кататься на нем по дорогам мира, оставив за спиной все свои проблемы. Эта мечта не была связана с карьерой в Иностранном легионе и вряд ли претворилась бы в жизнь, если бы я остался в рядах легиона до выхода на пенсию. Но она еще жила во мне. Оставаясь в легионе, я приближался к своей мечте купить мотоцикл, но не ездить на нем. Каждый раз, когда я выходил в отпуск, моя заветная мечта всплывала снова и давала мне силы идти вперед. Только теперь, в этой палате, я почувствовал себя на перекрестке и ждал, чтобы военный врач дал мне зеленый свет, а он держал палец на красной кнопке.

Настал очередной понедельник. Я ожидал, что меня выпишут, и, к моему приятному удивлению, за мной приехал джип с базы в Кастеле. Только вместо того чтобы отвести меня в учебную роту, меня отвезли к главному врачу части, который ждал меня с кучей снимков ультразвукового и рентгеновского сканера и диагнозов.

– Я должен тебе сообщить, – начал он очень серьезным тоном, – в дополнение к травме и кровоизлиянию у тебя обнаружили заболевание, которое тебе помешает служить в Иностранном легионе.

– Но я же прошел через все осмотры в Обани и был здоров! – я не верил своим ушам.

– Да, твои почки функционировали отлично, и в Обани невозможно было найти что-либо, пока ты не прошел через этот цветной сканер. У тебя поликистоз почек.

Я вспомнил, что мне внутривенно влили какую-то жидкость перед обследованием сканером в первую неделю моего пребывания в госпитале.

– А если бы я не прошел этот сканер? – спросил я, отчаянно надеясь, что это всего лишь сон, и я проснусь.

– Рано или поздно при активной жизни в легионе твое заболевание дало бы о себе знать. Твои почки не могут справиться с этой нагрузкой.

Кто он такой, чтобы говорить, что мои почки не выдержат! После двух с половиной лет службы в боевой роте во французском Иностранном легионе, я думаю, мои почки доказали, что могут вытерпеть все, но судьба решила – военная карьера не для меня. Через неделю я вернулся в свой Четвертый эскадрон в Оранже без погон ефрейтора.

Эскадрон был распущен на отпуск, и через два дня после опросов, что делать со мной, я тоже получил двадцать дней и отправился с моим легионерским билетом в Мадрид, к дяде, который на протяжении многих лет был иммигрантом в столице Испании. Несмотря на все, что со мной произошло, я провел замечательные каникулы, во время которых полностью восстановился от травмы, полученной во время футбольного матча, за что я до сих пор благодарен своим родственникам.

После отпуска я снова вернулся в свой Четвертый эскадрон и отправился рапортовать капитану Жарому. Командир был весьма удивлен медицинскими осмотрами в Тулузе и обещал, что он затребует повторные обследования для подтверждения диагноза, до тех пор я оставался в распоряжении маржи Шэнга. Кроме того, я обучался на водителя бронетранспортера и готовился с остальными к миссии в Косове. Несмотря на мнение военного врача из Тулузы, мои почки продолжали служить мне верой и правдой.