Донцов радовался, что друзья спасли его от гибели, но эту радость омрачало ранение командира. «Из-за меня», — с горечью думал он.
Головеня лежал на траве под старым вязом и угрюмо смотрел на ногу, наскоро обмотанную тряпками, сквозь которые проступила кровь. Лицо у него было бледное, в глазах — тревога: как же быть дальше?
В роще можно оставаться в крайнем случае до сумерек, да и то с риском. Фашисты наверняка прочешут ее, когда обнаружат труп своего солдата на дороге. Надо было затащить его в кукурузу, да где там: даже автомат не успели прихватить. А Донцов совсем без оружия…
— Как же будем, Сергей Иванович? — спросил Донцов, впервые назвав командира по имени и отчеству.
Головеня поднял на него запавшие, полные мрачной решимости глаза.
— Вам уходить в горы.
— А вы?
— Я не в счет. Отвоевался.
Пруидзе чуть не вскочил с земли.
— Зачем так говорите? — загорячился он. — Что значит «отвоевался»? Поправляться надо, вместе в горы пойдем, этих шакалов бить будем!
Донцов поддержал товарища:
— Вылечитесь, Сергей Иванович…
Сказал так, а сам не мог представить, где, как можно вылечить командира. Одно было ясно: не оставлять же его здесь.
Пруидзе поднялся, вскинул автомат на ремень:
— Глянем, что там, — и скрылся в густом орешнике. Не мог он сидеть, ничего не делая!
Лейтенант повернулся к Донцову, задумчиво посмотрел на него.
— Что с вами? — спросил солдат.
— Так, ничего…
— Может, воды попьете?
— Спасибо… За все спасибо, Степан, — и опустил голову на траву.
«Надо же случиться такому. Лучше бы сразу в сердце», — думал он. И все же где-то в душе продолжала теплиться крошечная надежда: а может, все обойдется?
Донцов с тревогой вглядывался в еще более побледневшее лицо командира. Худо ему, тяжело. Потерял много крови. И куда подевался Пруидзе? Где он застрял?
«Хотя бы в руку, а то идти человеку нельзя», — размышлял Степан.
Близился вечер, с гор потянуло прохладой. Все холоднее становилось и на душе у солдата. А лейтенант продолжал молчать.
В роще быстро темнело. Сквозь листву над головой кое-где замелькали звезды.
Со стороны гор надвигались тяжелые, черные тучи, предвещая дождь.