Киммеру прогулка не нравилась. Как и сад. Как и лакей, умудрившийся его ранить. Как и принцесса, назойливо давящая на мозги своей придворной болтовней и правилами этикета.

И голос такой… противный, с визгливыми нотками, которые похожи на орудие пытки, могущее лишить спокойной жизни. Хотя нет! Спокойная жизнь и так осталась в прошлом, настали яркие и красочные будни супружеского союза, столь важного для Элирии и Сарии. Ради процветания родной страны придется надеть на себя этот хомут. И при этом еще улыбаться, шутить и смотреть на принцессу глазами полными неги и любви. Но, увы, последнее он дать никак не мог!

Нельзя сказать, что принцесса не была хороша собой. Киммер видел ее портрет (явно приукрашенный, но ведь так делают абсолютно все!), и ее внешность отторжения у него не вызвала. После официальной части преставления будущих супругов принц уточнил у Бирха, личного мага Трогда Свирепого, что там с лицом его суженой, и получил ответ, мол, разница между оригиналом и портретом не сильно-то и бросается в глаза. Любитесь и лобызайтесь, ваше будущее величество, на здоровье да с полной отдачей сему естественному процессу!

Сам остряк-самоучка на прогулку не пошел, сославшись на слабость желудка и невозможность отдаляться от отхожего места. Поэтому Киммера и принцессу сопровождал только сарийский маг, чьи рыбьи глаза равнодушно скользили по ухоженным кустам сада да по фигуркам писающих мальчиков, выполненных в мраморе.

Этот колдун смахивал на трость, завернутую в почерневшую кожу, набалдашник которой был абсолютно гол, ни единой царапины или вмятины. Одетый в черный сюртук и наделенный желтоватыми зубами и длинными ногтями, маг в то же время напоминал разбуженного вурдалака, которого силком выдернули из уютного склепа ради знакомства с многочисленными родственниками. Для себя принц так и не смог решить, какой из двух вариантов сравнения ему больше нравится.

— О, милый Киммер. — Принцессе надоело говорить о статуях, лавочках и цветочках, и она решила сменить тему, дабы узнать жениха поближе. — Почему вы все время в перчатках? Разве вам не жарко? Или вы считаете, что к будущей супруге и прикасаться нельзя? Это не более чем предрассудки, мой дорогой принц!

— Не все так просто, моя дорогая. — Принц обезоруживающе сверкнул зубами, продолжая чинно вести невесту под локоть. — По старой традиции моего народа за двенадцать дней до бракосочетания мужчина начинает ухаживать за своими руками, дабы избранница его смогла ощутить на брачном ложе ту спелую нежность, что переполняет его сердце…

— Ах, Киммер, как это романтично! — Принцесса остановилась, а вместе с ней и вся разномастная процессия. — Мне еще никто и никогда не говорил таких красивых слов!

Принц усомнился в искренности ее признания, справедливо считая, что в поклонниках у высокородной дамы числились люди (а может быть, и нелюди, история-то темная!), владеющие ораторским искусством намного лучше, чем он. Однако упрекать в чем-то девушку, ответившую любезностью на любезность, когда у самого рыльце в пушку, глупо, не правда ли?

Принцесса потупилась, прижав руки к своей полной груди, и недвусмысленно потянулась к Киммеру, легонько привстав на носочки.

Принц опешил.

Целоваться с принцессой он планировал не раньше, чем жрец, который будет проводить церемонию в Храме чувств, потребует полного соблюдения древнего ритуала, за которым принц, собственно, и прибыл в Сарию! Сейчас же Киммер не видел смысла обмениваться «флюидами любви» на публике, которая настолько жаждала зрелищ, что переключила внимание с безобидных обитателей сада на венценосных особ враждующих государств. Они хотели представления, и они его получили в полной мере!

Ища спасительный выход из сложившейся ситуации, Киммер недолго думая обнял льнущую к нему девушку и закружил в танце, напевая веселую песенку пастуха, у которого дождливый вечер стал удачным: к нему вернулась блудная овца, и оттого он счастлив!

Принц так увлекся, что не замечал ничего вокруг.

А посмотреть было на что!

Первым это увидел неприятный Киммеру лакей, нашедший в себе силы оторваться от сего непотребства. С раскрытым ртом он наблюдал за тем, как из темной части сада на свет появляется нечто рогатое и шипастое, отдаленно напоминающее дракона из детских сказок.

Оно в мгновение ока преодолело расстояние, отделяющее его от добычи, и без лишних сантиментов отбросило лапой одного стражника, сбило хвостом второго и плюнуло огнем в сарийского мага, успевшего в последний момент прыгнуть в ближайший фонтан. Не сумевший спрятаться от пламени один из писающих мальчиков стойко принял удар на себя, став похожим на оплывшую восковую свечу.

С кошачьей грацией неведомый зверь приблизился к венценосной парочке, напрочь игнорируя стоящего с открытым ртом лакея. Тот не обиделся на подобное к своей персоне отношение, решив последовать бравому примеру стражников и мага, издающего неясные звуки на дне фонтана.

Лакей упал без чувств, выпущенная из объятий (или отпущенная на свободу?) принцесса рухнула рядом, а Киммер уставился в бесстыжие глаза дракона, с ходу поприветствовав нежданного гостя кулаком в нос.

Животное полученный удар оценило и обиделось.

Впрочем, ненадолго.

Щеки его расперло от дыма, коим оно щедро поделилось с зарвавшимся принцем.

Окутанный с ног до головы черным маревом Киммер почувствовал, что теряет сознание. Его ноги сами собой подкосились, он начал падать в неясную тьму и точно бы вскоре валялся рядом с принцессой и лакеем, если бы у дракона не было других планов на его счет.

Зверь заключил неспособного сопротивляться принца в капкан из лап, на ходу взлетая над садом.

Взмыв в бескрайнюю синь неба, дракон с удивлением ощутил, как что-то небольшое и холодное протаранило бок. Легкая боль и досада заполнили сознание дракона, сформировав в нем наиболее привлекательный образ мести. Тот, который будут помнить долго!

Маг тяжело дышал. Одежда прилипла к телу, с головы стекали капельки воды, а в кончиках пальцев приятно пульсировала слабость после сотворенного волшебства. Колдун с нескрываемым удовольствием вылез из недр временной тюрьмы, на ходу вспоминая заклятие сушки белья.

Когда же он обратил свои очи к небу, то с ужасом увидел, как фигура дракона становится все ближе и ближе…

Вот лечу я себе и не верю, что задуманное удалось. И прошло практически без сучка и задоринки, что вообще удивительно. Если бы не мерзкий и противный дворцовый маг, сумевший достать меня своим колдовством на излете, то точно бы и описалась от радости.

А так пришлось совершить нечто иное, задуманное в отместку за пульсирующую боль в боку. Надеюсь, сариец оценил мой жест, а вместе с ним и весь придворный люд.

Амбре моей победы не выветрить ни одним заклинанием, проверено экспериментальным путем! Сколько вещей выбросил Марлоу, даже страшно себе представить! А бесконечные попытки их спасти?! Как вспомню, так губы сами собой непроизвольно разъезжаются в ухмылке. Главное, не увлечься воспоминаниями и контроль над телом не потерять. Иначе плакали наши денежки, не так ли, Киммер?

Сам принц безмятежно спит в моих цепких лапах и наверняка не представляет, что его венценосная персона парит над кучерявыми облаками и сельскими домами. Я даже на него совсем не злюсь. Ну так, немного, самую капельку…

Удар по носу вышел у него знатным. Едва не разревелась в том саду, да слез впустую расходовать жалко. Гарконаш утверждает, что они целебные, обладают интересными свойствами и при должном умении можно даже зелья полезные наварить. Для себя там или просто на продажу. Попытка, конечно, не пытка, но я боюсь заниматься подобным, вдруг спалю все на радость темным богам! Ведьмовского во мне нет, способностями к магии я не обладаю, но проявления ее чую, что выручало в жизни, само собой.

Если тоска или жалость к себе накатят так, что охота лезть на стенку, то я обычно беру пустой кувшин и заливаю его доверху. Нечего добру понапрасну пропадать. Драконьи слезы не портятся, Гарконаш полностью уверен в данном тезисе.

Хорошо, что регенерация у меня быстрая. Когда долетим до логова, то и следа от рукоприкладства принца не останется. Интересно, он в полную силу бил?

Должен был в полную. Такая страхолюдина пред ним предстала, как в обморок не бухнулся, не понимаю.

Размером я примерно с двух породистых лошадей, что в ширину, что в длину. Четыре лапы, рога на башке, хвост длиннющий, на конце его — жало, как копье у воина. Острое и начищенное до блеска, и такое же небезопасное.

Когти как бритва и зубы в два ряда — все же не самые страшные части моего драконьего тела. Вот выступающие по всему хребту иглы-шипы выглядят куда ужаснее. А про свою красно-черную шкуру я вообще молчу. У меня даже зрачки звериные подобной расцветки. Глаза могут запросто в темноте светиться… Брр, зрелище не для слабонервных!

Природе не нужен был мирный житель или тихий разведчик на службе у короля. Ей понадобился бесстрашный убийца, чей вид будет внушать трепет, отчаяние и страх. И которому не составит особого труда воплотить в реальность всепоглощающий ужас в глазах жертв…

Я ненавижу Марлоу. Если бы могла, то давно бы от него сбежала, и ноги моей не было бы рядом с отпрысками венценосных особ. Но кое за что я ему благодарна. Мы не участвуем в разбоях, не проливаем невинную кровь ради золота и держимся в стороне от войн, битв и территориальных конфликтов.

Только похищения. Да и то лишь тех, кто точно не обеднеет. И развеет пеплом девичьи мечты о прекрасных принцах и принцессах.

Киммер пока не преуспел в столь неблагородном деле. Спит себе да в ус не дует, как весело мне было полчаса назад. Ах, какие кульбиты он вытворял — и даже не знает об этом, бедненький!

На нас напали гарпии. Небольшая стайка из шести крикливых особей, нахальных по своей природе и одуревших от голода, рискнула урвать у меня Киммера. Их не смутил ни мой грозный вид, ни пара огненных залпов. Эту разношерстную кодлу априори смутить невозможно.

Подумаешь, дракон огрызается и рычит! Добыча-то у него какая, до-бы-ча! Сочная и вкусная, да еще и оглушенная, что добавляет ей ценности. Налететь всем скопом, быстренько забрать вкусненькое да поделить между собой не поровну. А дракон пусть радуется, что живым ушел да невредимым! Он большой, еду себе быстро найдет…

Пришлось уворачиваться от этих мелких воришек, а с моими габаритами сотворить подобное весьма проблематично. Уходила то вверх, то вниз, то кувырок пришлось делать. Огнем нещадно поливала, да вот попасть так и не могла — уж больно шустрая нечисть оказалась, аж в глазах рябило от нее. Как не потеряла Киммера в таком беспорядке, до сих пор не понимаю. А он все спит и спит, горе отцовское и радость Марлоу. Хорошую я травку этой осенью собрала, ядреную! Жаль, что дым мой уже ее не содержит, выветрилась вся. Иначе бы я быстро устроила здесь сонное царство.

Спас нас грифон.

В очередной раз я промахнулась, и огненный плевок улетел мимо злобных мелких паразитов, атакующих меня с разных сторон. Но зато попала аккурат в зазевавшегося грифона, напрочь лишенного инстинкта самосохранения.

Запахло паленой шерстью. Гарпии меня откровенно достали, поэтому пламени я не жалела и била пусть не прицельно, но сильно.

Познакомившийся с моим огнем грифон камнем полетел вниз, увлекая за собой плотоядную мелкоту, которая здраво прикинула, что лучше прожаренное мясо сейчас, чем неясные перспективы потом. Радостно пискнув, гарпии помчались за новой добычей. А за ними вдогонку полетела я.

Теперь преимущество было на моей стороне. Меня жег изнутри инстинкт охотника, но и скребущая сердце совесть. Грифон пострадал ни за что!

Разумеется, всю ответственность за случившееся я с себя не снимала, но мозги в орлиной голове должны быть?! Зачем лезть туда, где можно лишиться жизни? Или гарпиям решил помочь, киса недобитая? Ничего, позже это выясню, главное, в живых останься, грифончик!

Первым до пернатого спасителя добралась я, спасибо сильным крыльям и размеру. Успела схватить грифона задними лапами, развернуться и дохнуть огнем в обнаглевших тварей. Четырех спалила тут же, благо позиция вышла убойная: все гарпии рядом, крови жаждут, о большем-то и не думают.

Одну подранила, но не смертельно, так, зацепила слегка. Шестая боевая единица приставучей нежити сумела смыться от меня в целости и сохранности, напоследок обозвав плохими словами на своем диалекте.

Догонять их я не стала. Пусть доживают.

Ведь что такое гарпии по сути своей? Игрушки некромантов, в один миг ставшие ненужными своим хозяевам. Вечно злые и голодные, и, само собой, мертвые. Существуют недолго, пока скрепляющее заклятие держится. Как только магическая нить подпитки исчезает, связи между элементами конструкции рвутся и тело рассыпается на рваные куски. Довелось мне увидеть сей процесс в действии. Мерзкое зрелище, отбивающее всякое желание смотреть на подобное еще раз.

Грифон слегка пошевелился в моих лапах, слабым курлыканьем жалуясь на потрепанную шкуру и судьбу. Живой, значит, тогда терпи. Недолго до логова осталось…

Сначала я осторожно положила подпаленную недоптицу-недольва на каменные плиты, затем проделала подобную операцию с Киммером, после чего без сил рухнула на пол. Какое блаженство!

Тяжело вот так неспешно приземляться после долгого и изнурительного полета. Приходится зависать на одном месте и неистово работать крыльями, дабы добиться нежной и плавной посадки. Не иди я на такие жертвы, мои вынужденные спутники на своей шкуре ощутили бы всю прелесть каменных полов логова Марлоу, доставшегося ему в наследство от покойных родителей.

И самое обидное, что они (спутники, не родители мага!) вряд ли узнают о моем подвиге. Киммер так и не удосужился проснуться, а состояние грифона не позволяло ему бодрствовать и радоваться вечеру.

Надвигающиеся сумерки заставили меня подняться с каменных плит и приступить к возвращению человеческого облика. Крайне неприятная процедура, которую придется провести бесшумно. Не хочу, чтобы обитатели логова прибежали меня встречать!

Голова взрывается болью, тело не отстает от нее ни на йоту, а я чувствую, как крылья втягиваются в лопатки под агонизирующие сотрясания хвоста. Крик застыл в горле, и я сильнее смыкаю остатки пасти, не давая реву вырваться наружу. Обычно перевоплощение длится не более минуты, обратный отсчет я уже начала.

Именно он не дает мне сойти с ума во время изменений моего тела.

В этот раз я вернулась быстро. В гулкой тишине прогремела цифра сорок шесть, и холод коснулся обнаженной спины, ставшей слишком чувствительной после перехода. Жалобно поскуливая, я тихонько лежала и ждала, когда зрение и слух вернутся и я смогу встать. Как только тьма перестала меня обнимать со всех сторон, я предприняла попытку оказаться на ногах. С третьего раза мне это удалось.

Нетвердой походкой я подошла к колодцу и под скрип работающего механизма отчаянно смотрела на свое нечеткое отражение в поднимающемся из глубины ведерке воды. В зеркале я с затаенной радостью увидела привычные черты, в моей внешности изменений не было. Все то же скуластое лицо, небольшой нос с горбинкой, маленькие ушки и черные глаза. Брови цвета смолы хвойных деревьев и такие же волосы, спадающие на лоб неровной челкой. Мое прежний вид… Как же я по нему скучала!

Схватив долгожданное ведерко, я с жадностью припала к металлическому ободу и пила, пила ледяную воду так, будто от нее зависело мое существование в этом мире. Часть живительной влаги попала на лоб, текла по щекам и спускалась по груди на живот, а оттуда заструилась по ногам.

Для меня это было нечто вроде ритуала, свидетельствующего об окончании пребывания в шкуре дракона и появлении в логове Кайлы, которую здесь знали, любили и уважали.

Всякий раз, когда я возвращалась в замок с трофеем после грязных делишек Марлоу, то первым делом испивала чарующей силы подземного источника, знаменуя тем самым удачный исход замысла нашего преступного синдиката.

Иногда мне даже казалось, будто вместе с ледяной водой я выпиваю ту самую Кайлу, которую оставила в логове себя дожидаться. О подобных метаморфозах сознания никто не знал. Ни Марлоу, что закономерно, ни Гарконаш, что странно. С ним я делилась всем.

Тащить на себе Киммера я не собиралась в принципе. Это в драконьей ипостаси для меня он легкий как пушинка, а для человеческих плеч — весьма ощутимый груз. Для переправки бесчувственных тел принцев и принцесс в теплую и надежную темницу у меня припасена тачка. Заговоренная, крепко сбитая трехколесная деревянная «карета», на которую я потратила уйму сил и времени, пока не нашла мастера, способного сотворить подобную вещь, и не уговорила Марлоу напитать ее необходимыми заклинаниями, дабы она не гнила и могла выдерживать большой груз.

Аргументом для мага послужили могучие телеса принцев (да и принцессы порой попадались выдающихся форм!), на фоне которых мои размеры казались весьма скромными и миниатюрными. И пусть в жилах моих текла драконья кровь, надрываться просто так я не хотела. Погрузить в тачку — пожалуйста. А отдать душу в попытке донести дурно пахнущую духами и дорогим вином королевскую персону — нет уж, дудки!

Думаю, Киммер оценил мою предусмотрительность, лежа на дне тачки. Он свернулся калачиком и подложил под голову руку, вдыхая аромат свежеспиленной древесины. Умиротворенный и расслабленный, чем-то напоминающий беззащитного ребенка. Интересно, в кого он превратится, когда узнает, где оказался?

Перемещение принца с застеленного покрывалом дна тачки на набитый травами мешок заняло несколько секунд. Привычная манипуляция, выработанная годами практики, как сказал бы Гарконаш. Напоследок я укрыла его одеялом, ведь ночи бывают холодными. Подула на магический уголь, корзины с которым были расставлены в каждом углу, и закрыла металлическую решетку на замок, противно скрежетнув в нем ключом.

Вот и все, принц Элирии! Начинается твое недолгое пребывание в логове, надеюсь, тебе здесь понравится…

Что же делать с грифоном? Как Киммера я его не доволоку, не настолько я сильна, чтобы в одиночку поднять пернатую кошку размером с небольшую лошадь. Да и куда мне тащить несчастного? В темницу? Грифон там не поместится! А если бы и поместился, то где гарантии, что он не захочет сожрать Киммера для поддержания сил? Грифоны не бабочками питаются, видела я однажды их заостренные клювы в действии…

С такими невеселыми мыслями я пошла к тому месту, где оставила грифона, благо темница располагалась рядом и идти было недалеко.

Я с ужасом увидела, что грифон пришел в себя. Встал на все четыре лапы и абсолютно черными глазами смотрел на меня немигающим взглядом без намека на эмоции. Подозреваю, что именно с таким выражением морды он и разделывает тушки незадачливых зверьков, ставших его законной добычей.

Красивый… Несмотря на следы моего пламени, изрядно подпортившего его оперение. Грозный и свирепый хищник, чьи пострадавшие крылья сложены за спиной, а пушистая кисточка хвоста слегка вздрагивает от напряжения.

— Ты меня извини, пернатый, что так вышло. — Мой голос звучал глухо и сипло — еще не пришел в норму после луженой драконьей глотки. — Не хотела я тебя ранить, в других целилась. Спас ты нас, без тебя худо бы пришлось. Обещаю, что вылечу тебя и в беде не брошу, если таковая вдруг случится. Только не губи, прошу, мне еще ребенка на ноги подымать.

Зажмурилась и протянула вперед руку. Будь что будет. Кричать бесполезно, не успеют грифона оттащить от меня. Одна надежда, что извинения приняты и он не жаждет крови. А свои обещания я сдержу, пусть не сомневается.

Слышу, как скребутся тяжелые острые когти по плитам, как воздух вокруг меня сгущается и становится тверже. Не подаю виду, что страх с каждым звуком проникает все глубже и глубже.

Жду.

Чувствую, как в выставленную вперед ладонь уткнулась морда грифона, как мои пальцы уперлись в мягкие перья, а запястий коснулся окостенелый клюв зверя.

С шумом выдохнула. Получается, доверяет мне грифон, понимает, что не выживет без моей помощи. Как не выжил бы Киммер в том небе. И я на земле, когда Марлоу узнал бы о провале.

— Пойдем, пернатый, есть для тебя у меня пристанище. Оно тихое и надежное, тебе точно понравится.

Привела грифона к старой конюшне, в которой не было сейчас ни одной лошади. Просторное помещение, в котором я сушила травы, размещая их по длинным стойлам или подвешивая вязанки к самому потолку. Сейчас там лежало сено, мягкое и душистое, заготовленное мною впрок на зиму.

Издав тихий радостный клекот, грифон запрыгнул в ближайший стог и быстро зарылся в него с головой. Лишь мерное вздрагивание сена выдавало присутствие незваного гостя.

Я не стала закрывать двери конюшни. Пусть грифон видит, что никто и ничто не препятствует его свободе. Захочет — уйдет. Неволить не стану.

Подъем по винтовой лестнице неожиданно стал для меня долгим и монотонным, как сказки перед сном от Гарконаша. Зашла в любимую комнату, прилегла на дивно пахнущий матрас и тотчас уснула. Во сне мне было все равно, что я не закрыла дверь в свои покои и пребываю на самом удобном лежаке на свете в обнаженном виде.