Приятно, когда ты спишь не один, а в компании вкусно пахнущего травами существа, греющего тебе бок на протяжении всей долгой ночи.
Воображение рисует притягательный образ, основываясь на тех недостоверных сведениях, что поступают извне, и как же оно неизменно ошибается в итоге!
Распахнув глаза, словно умелая горничная створки начищенных до блеска окон, Киммер обнаружил, что такой манящий аромат исходил от берийского пса, которого Милика называла Шрамом.
Верный четвероногий друг девочки удобно положил морду на грудь принца, позволяя тому во всей красе разглядеть тянущуюся от правого уха до ноздрей тонкую линию шрама, чудом миновавшую уцелевший глаз. И не давая никакой возможности снять с себя живое одеяло без его на то позволения или посторонней помощи.
Стоило Киммеру пошевелиться или приподняться, как из пасти Шрама раздавалось негромкое рычание, напоминающее принцу о том, что он не главный в замке и менять свое местоположение ради сомнительных прихотей столь удобной подушки пес пока не намерен.
Вдоволь намучившись на неудобном ложе от ставшей тяжелой морды пса, Киммер хотел уже разбудить Милику, дабы она отогнала своего питомца от его тела, как со стола неспешно поднялся хозяин библиотеки.
Прошелестев над спящими головами гостей, он подлетел к парочке и быстро заработал страницами над ухом пса, словно въедливая оса над целенаправленно выбранной жертвой.
Шраму действия Гарконаша не понравились. Он снова высказал свое недовольство известным способом, но назойливый звук не прекратился, и тогда пес открыл глаза.
И уставился в зеркало души Гарконаша.
Шрам стремглав отдал занятые позиции Киммеру и быстро залез под стол, будто там и располагалось заветное укрытие от книги знаний, умеющей быть убедительной и немногословной, когда того требует ситуация.
Принц благодарно кивнул нежданному спасителю, с хрустом встал и закрыл за собой дверь. Милика не проснулась, крепко увязнув в сонном царстве, а Тихоня сделал выбор не в пользу принца. Он завороженно наблюдал, как Гарконаш приближается к Шраму, зловеще стрекоча отрастающими страницами…
Киммер неторопливо спускался по большой гранитной лестнице, попутно рассматривая висящие на стенах портреты в позолоченных рамах. Невооруженным взглядом было видно, что художник изображал лиц весьма знатных и не лишенных магических способностей, что выражалось в особом символе, размашисто выведенном в левом верхнем углу произведения искусства.
От картин исходила странная энергетика, и Киммер не удержался и достал сигнализирующий о наличии колдовства камушек, но тот остался безучастным и ничего не показал.
Решив, что рассматривать семейство по фамилии Марлоу так пристально не стоит, принц спустился к камину, где его и нашла вчера Милика со своими берийскими псами.
На одном из кресел стопкой лежала мужская одежда. Простая, можно даже сказать, крестьянская, но чистая и неношеная, что не могло не радовать Киммера.
Принцу порядком надоел его парадный вид, поэтому он быстро переоделся в то, что ему принесла Кайла. В ее помощи он ни на секунду не сомневался, поскольку в том, как были сложены рубашка, штаны и плащ, чувствовалась женская рука. А Милика всю ночь провела в библиотеке и не могла принести сюда эти вещи. Остается Кайла, девушка, которую он, Киммер, еще не видел. Но жаждал исправить столь вопиющее недоразумение. Пособника похитителя стоит узнать как можно лучше и быстрее. Пока что время работает точно не в пользу принца!
Покинув гостеприимные недра башни, напоминающей формой и размерами донжон, Киммер с наслаждением вдохнул бодрящего воздуха Ведьминой Чаши и поднялся на одну из галерей оборонительных стен.
Открывшийся вид его впечатлил.
Замок находился на небольшом островке суши посреди озера, которое располагалось буквально в двадцати метрах от стен. Сквозь непроницаемую гладь дополнительного препятствия к свободе не было видно абсолютно ничего, ни всплеска, ни движения в пугающей глубине вод. Настолько они оказались мутными и темными, что Киммер сразу отказался от идеи нырять и проверять на себе, кто и что обитает на дне неизвестного озера.
Что, собственно, и не исключалось, поскольку мост, связывающий замок и прилегающие территории Ведьминой Чаши, отсутствовал напрочь, словно дракон, улетая, забирал его с собой.
Это открытие окончательно убедило Киммера в том, что потайные ходы есть и они активно используются. Иначе как Кайла попадает за стены замка и возвращается обратно?
Дальше простирались сосны. Огромные, вековые и величественные, наполняющие воздух терпким запахом смолы и хвои.
А за ними вырастали горы, верхушки которых терялись в непонятных образованиях, напоминающих облака.
Принц обреченно присвистнул, понимая, что его шансы на побег стремительно тают, словно снежинки в жаркий летний день.
Преодолеть горы без снаряжения не удастся. Без проводника пройти через ледяную пустыню, отделяющую Ведьмину Чашу от остального мира, он тоже не сможет. Значит, остается ждать похитителя. И расспрашивать Кайлу обо всем, что она знает.
Главное, набраться терпения и ждать, когда судьба подкинет тот верный шанс все изменить. А Киммер его не упустит. Слишком многое поставлено на кон, чтобы перестать бороться и смириться. Не для этого Киммер выжил на войне и согласился на брак с принцессой, которая теперь не кажется такой уж противной и фальшивой.
— Чем больше мы с вами, Кайла, препираемся, тем солнце восходит выше, драгоценное время уходит, и малышка дольше остается одна, грустная и одинокая… Неужели она вам настолько безразлична?
— Милика не одна, с ней два берийских пса! Они ее в обиду не дадут, будьте уверены! И если вы так за нее печетесь, то могли бы пойти и составить ей компанию! Там вы полезнее, чем здесь!
— А вы отчаянная девушка! Не боитесь доверять неизвестному человеку ребенка, не зная о нем ничего? А вдруг я из тех, кто детишек ест на завтрак, обед и ужин?
— Вы? Не смешите богов, Киммер. Я знаю о вас достаточно, чтобы не бояться за Милику.
— Ну вот, Кайла, видите, какая между нами пропасть. Вы обо мне знаете достаточно, а я о вас — ничего. Вам не кажется, что это несправедливо?
Я закатила глаза и застонала в голос. Актер сочувственно потерся о мою ногу, а Киммер самодовольно улыбнулся.
Каков наглец!
Мало того что он без разрешения покинул библиотеку, не побоялся выйти на площадь и отыскать там меня, так еще и набивается в помощники!
Это ж насколько я плохо выгляжу, что не могу справиться с обычной женской работой?!
— А не пойти ли вам, Киммер, обратно в темницу? — грозно произнесла я, почесывая мягкую шею грифона и заставляя того позабыть о том, что есть кто-то еще, кроме меня и моей ласки. — Обещаю, что в этот раз я обе двери закрою на ключ, уж будьте уверены!
Принц примиряюще поднял руки, делая вид, что сдался. В моем приданом он выглядел как-то мило и по-домашнему, словно всю сознательную жизнь провел в подобном одеянии, а не в королевских пышных камзолах да при дворце.
— Хорошо, дорогая Кайла, пусть будет по-вашему! — Киммер смиренно опустил голову, словно боялся прогневать кого-то… Неужели меня? — В Элирии в порядке вещей помогать женщинам во всех их нелегких делах, но если в вашей стране подобное недопустимо, то я приму правила этикета, которые здесь царят! Тогда прошу запереть меня в ту злосчастную клетку — не могу смотреть на страдания тех, кто добровольно отвергает помощь!
Я опешила. Принц умело загнал меня в поставленную им ловушку.
Получается, что если я не возьму его с собой, то обязана запереть его в темнице, потому что не принимаю его помощь из-за непомерной… гордыни?
Я не выдержала и расхохоталась.
Глупенький!
Я берегу твои руки от знакомства с тем, что поставит тебя на одну ступень с простой безродной девкой, пусть лишь на время, но поставит. Хотя не скрою, подобные мысли меня посещали, когда обнаглевшие принцы, принцессы и иже с ними переходили грань дозволенного и буквально требовали поставить их на место.
Останавливало меня только то, что за такое Марлоу по головке меня не погладит, а придумает изощренное наказание, что добавит мне грустных воспоминаний и еще больше укрепит мою ненависть к нему. Но коль вы, наследник Элирии, настаиваете…
— Следуйте за мной, Киммер, и помните, что я вас предупреждала!
Вместе с нами к деревянным постройкам отправился и грифон. Меня его присутствие не напрягало, а почему Киммера не волновал Актер — не имею ни малейшего представления. Подозреваю, что берийские псы произвели на принца настолько неизгладимое впечатление, что грифон воспринимался им как должное. Если такие зверушки девочку охраняют, то почему летающая кошка с орлиной мордой должна вызывать более бурные эмоции?
— Надо же, — присвистнул принц, наблюдая, как я убираю засов и отворяю дверь в хлев. — Существует все-таки в замке место, которое вы запираете. А вы, Кайла, оказывается, не так безнадежны, как кажется на первый взгляд!
— Если вы так же умелы в домашних делах, как работаете языком, то я, так и быть, сделаю для вас то, что никому не делала…
— И что же это, Кайла? — Киммер приблизился ко мне, используя тактику того тролля, не пускавшего меня к Марлоу.
Я сократила между нами дистанцию и прошептала ему на ухо:
— Возьму вас, милый принц… в свои постоянные помощники! А теперь не стойте столбом, вы же обещали хрупкой даме помощь!
Киммер снял плащ и повесил его на гвоздь рядом с теплой накидкой Кайлы.
Принца до глубины души поразило, что девушка не склонна выделяться нарядами, ведь их вещи, дожидающиеся своих хозяев на крючке двери хлева, выполнены из одного материала, без особых украшений, помогающих определить сословный статус.
До того как были сказаны первые слова между ними, Киммер представлял Кайлу эдакой мегерой, помешанной на тотальном контроле, жестокой и предвзятой, как старый паромщик, курсирующий между двумя враждующими берегами.
Но во время словесной пикировки придуманный образ разрушался, как хижина огров под шквальным проливным дождем, и принц смог увидеть, что в девушке нет того, чего он успел вдоволь нафантазировать.
Да, Кайла неохотно идет на контакт, недоверчива, и на то у нее есть причины — прожила она долгие годы в замке, если верить Гарконашу, в изоляции от мужчин и общества. Так почему она должна сразу и бесповоротно открываться первому встречному?
Да и кто он, Киммер, такой? Просто пленник, очередной принц, которых здесь было сколько? Двое, трое, пятнадцать?
Не важно.
Их нет, зато есть Кайла. Очаровательная Милика. Два грозных берийских пса. Негодник Гарконаш. И этот странный грифон, который всюду таскается за девушкой, как собачонка на привязи. Так даже Тихоня со Шрамом себя не ведут, а им положено. Лучшие друзья человека все-таки.
— Эти не трогайте, из них еще могут вылупиться детки. — Кайла подходила то к одному гнезду, то к другому, проверяя яйца загадочных несушек, уплетающих приготовленный корм в веселой перебранке и не обращающих на посетителей абсолютно никакого внимания.
Киммер с нескрываемым любопытством рассматривал бойких и пухлых птиц, смахивающих на огромные шары, покрытые темно-зелеными перьями, и было не очень понятно, кто перед тобой, мальчик или девочка.
На родине Киммера подобных существ отродясь не водилось. Может быть, забрать себе парочку?
— Что за порода? — деловито спросил он.
Кайла пожала плечами:
— Не знаю, я не сильна в… классификациях. Гарконаш считает, что они — коренные жители Ведьминой Чаши. Я их зову пушистиками. — Кайла улыбнулась и протянула Киммеру яйцо размером с его кулак.
Он осторожно принял дар, стараясь ненароком не соприкоснуться с девушкой.
— А Гарконаш называет по-другому, по-ученому, — добавила она.
Киммер вопросительно посмотрел на Кайлу. Та произнесла название вслух.
Брови принца поползли вверх.
— Ка-а-ак? Скажи еще раз!
Девушка расхохоталась. И повторила. Три раза.
На четвертом принцу удалось воспроизвести услышанное в точности.
— А вы быстро учитесь, принц…
— Я способный малый, Кайла. Смею вас заверить, что вы не единожды убедитесь в справедливости моих слов.
— И скромный, как Гарконаш! — Девушка закончила собирать яйца и позволила принцу забрать наполненную до краев корзинку.
Киммер хотел уже было положить в нее и переданное Кайлой яйцо, как оно начало светиться, будто там изнутри птенчик решил раскрыть свое инкогнито.
— Так и должно быть?
— Замри и не шевелись! — Кайла приблизилась к принцу и прикрыла источник света ладонями, словно это — щит от невзгод и ненастья.
Раздался хлопок, и сквозь нестройный хор пушистиков прорезался тонкий голосок, оповещающий всех о том, что на одну персону в этом месте стало больше.
Киммер завороженно смотрел на птенца, вылупившегося у него на глазах.
Слегка покрытый нежным пушком, он имел коричневый окрас и глазками-бусинками внимательно вглядывался в того, на чьих руках произошло его появление на свет.
— И часто вам приходится быть акушером, Кайла? — хрипло спросил принц, не смея пошевелиться.
— Я стала мамой в первый раз, как и вы, Киммер! — Девушка небрежно отряхнула руки от скорлупы, после чего забрала корзину у принца. — До сегодняшнего дня я никогда не видела, как пушистики приходят в наш мир. И понятия не имела, что они могут вылупиться из мертвых яиц.
— Мертвых?
— Да, — серьезно произнесла Кайла, пальцем погладив птенца, что не вызвало прилива удовольствия ни у Киммера, ни у крохи. — Мы собрали с вами мертвые яйца, принц. Съедобные, пригодные в пищу. Из них получается вкусный омлет.
Наследник Элирии почувствовал, как в предвкушении заныл его желудок.
— Но в них нет малышей. Они тяжелы, холодны и оттого пусты… — закончила свой рассказ о пушистиках Кайла.
— Получается, мы с вами стали свидетелями чуда? — Киммер ласково почесал птенчику под клювом, отчего тот зашелся радостным писком.
— Получается, да, — задумчиво сказала Кайла, хитро посматривая на принца.
Она опустила корзину на пол, приосанилась и запела.
Киммер забыл, как дышать. Вместе с птенцом и грифоном, вольготно разместившимся в проходе хлева, он наслаждался пением Кайлы, чистым и нежным, как поцелуй любимой женщины.
Принца покорил ее голос еще тогда, когда они только обменялись парой слов, а теперь он мог сказать наверняка, что ничего красивее он в своей жизни не слышал. И от этого ему стало очень тоскливо.
Пушистики оставили принесенный корм и обступили Кайлу, взяв в плотное кольцо. Они довольно заклохтали и заискрились всеми цветами радуги, делая представление Кайлы ярким и красочным, словно она выступала перед самой настоящей дворцовой публикой на праздничном приеме у короля, а не в каком-то хлеву старого замка Ведьминой Чаши.
Киммер жадно запоминал ее такой, свободной и радостной, впитывая каждую секунду увиденного действа, каждую ноту ее чарующего голоса, справедливо опасаясь, что больше подобного он никогда не увидит и не услышит.
Кайла пела и замечала, как в глазах принца разрастается печаль. Такая неподъемная, безысходная и осмысленная, будто принц принял какое-то решение, неприятное и неизбежное.
От которого он не посмеет отступиться, как бы тяжело ему ни пришлось.