– Вы не могли бы сказать, как мне найти платформу 9 и 3/4?
Девочка задавала этот вопрос уже в четвертый раз. Прекрасно понимая всю бессмысленность этого действия – с той минуты, когда дядя Вернон оставил ее точно между латунными цифрами 9 и 10 – она все же с безнадежным упорством снова и снова спрашивала об этом.
– Да, наверно, это глупая шутка. Нет, спасибо, я тут подожду, родители скоро придут. Билет мне дядя дал, а я думала, он серьезно... Ничего, сейчас папа меня заберет. Нет, сундук не тяжелый. До свидания.
От этого служащего отвязаться оказалось сложнее, чем от остальных. Кассир, полисмен, носильщик, которых она спрашивала раньше, отнеслись к ней равнодушно, а вот этот тип – дежурный по вокзалу, что ли? – проявлял какой-то слишком сильный интерес. «Неужели я выгляжу так, будто нуждаюсь в помощи?» – раздраженно подумала она. Была, правда, еще одна причина такого поведения, но о ней думать не хотелось. Девочка набрала побольше воздуха в грудь и медленно выдохнула, давя подступающую панику. До отъезда поезда оставалось меньше десяти минут, а она так и не нашла платформу. Что, если надо было сказать какой-то волшебный пароль, или помахать волшебной палочкой, чтобы пройти туда? Вдруг профессор Снейп забыл ей об этом рассказать? Он притворялся совершенно равнодушным, когда говорил все эти гадости, но был взволнован, взвинчен – она это чувствовала. Поморщилась про себя: привыкай, никакие это не «гадости», а чистая правда. О себе самой она была готова услышать все, что угодно – заслужила. Но погибшие родители… хотелось одновременно заплакать и сломать профессору нос. Она не сделала ни того, ни другого, конечно, но у нее была куча времени, чтобы подумать обо всем.
И о собственном поведении в тот день, конечно.
«Ничего себе, развлеклась в день рождения. Расхлебывать это придется ой как долго».
Снова беспомощно посмотрев по сторонам, девочка медленно полезла в свой сундук. Видимо, надо доставать палочку и пытаться колдовать. За месяц она выучила кое-какие заклинания, и сейчас лихорадочно думала, что лучше применить. Может быть Проявляющее заклинание, которое снимает простые иллюзии? Правда, оно было в самом конце учебника, она даже движение палочки не репетировала. Так… где тут учебник по Чарам?
Девочка почти по пояс зарылась в свой сундук, когда услышала обрывок разговора откуда-то сбоку:
– Маглов, конечно, битком набито…
Она дернулась так, что стукнулась затылком о крышку сундука. Потирая ушибленное место, вылезла, торопливо щелкнула замком, и помчалась на голос.
«Вот дура, можно было догадаться не бегать по всему вокзалу, а искать других волшебников!»
Девочка поправила очки, сползшие почти до кончика носа, и напряженно уставилась на рыжую семью в нескольких шагах от нее. Мама и пятеро детей напомнили ей о лете, о лужайке с одуванчиками. Яркие головы были склонены друг к другу, а их вещи – четыре огромных сундука, таких же, как у нее – казались баррикадами, которыми они хотят отгородиться от мира. От маглов.
И у них были сова! Настоящая сова в клетке! Девочка с облегчением улыбнулась, вспоминая фразу из письма: «учащийся может взять с собой сову, кошку или жабу». Профессор не купил ей сову, сказал – письма можно отправлять из школьной совятни, но она и не пыталась протестовать. И так денег потратили больше, чем он рассчитывал (как его перекосило после той штуки в магазине одежды!), а главное – кому ей писать? Дурслям, что ли? Совы летают только к магам, ее друзей они не найдут. Но все позже, потом, после. Сейчас главное – попасть на эту гребаную платформу 9 и 3/4….
«Ой. Когда же я отучусь ругаться? Так, соберись. Не испорти все, как в прошлый раз».
Когда девочка, таща под мышкой сундук (от волнения она даже забыла о существовании колесиков), приблизилась к рыжей женщине, трое детей уже успели куда-то пропасть. Неужели они… как же это… аппарировали на платформу, как профессор Снейп? Придется просить, чтобы женщина ей помогла это сделать. Девочка вспомнила муторную дрожь, подпрыгивающий желудок, головокружение – результат совместной аппарации. Брр. Ничего, переживет.
– Извините, мэм…
«Сосредоточься! Улыбка!»
Женщина повернулась, посмотрела на девочку. Улыбнулась:
– В первый раз в Хогвартс, дорогая?..
***
Молли Уизли вежливая малышка понравилась с первого взгляда. Ее сыновья были шумными, веселыми и отчаянными, дочь – младшая, долгожданная – не отставала от них. «Красно-золотой Гриффиндор и на головах, и внутри», как говаривал муж. Она любила своих детей, но иногда хотелось, чтобы они были чуть-чуть спокойнее, аккуратнее, усидчивее. Хотя и понимала, что у Молли-оторвы и Чумового Арти таких детей быть не может.
А эта улыбающаяся девочка, похожая на куклу, была как раз такой. Маглорожденная – это Молли поняла сразу, по панике в зеленых глазах, по растерянности, с какой она смотрела на нее, ожидая помощи и не надеясь на нее. Сразу было видно, что девочка настроена соблюдать правила магического мира. Немагловская вежливость, скромная одежда… и самодельный чехол для палочки, пристегнутый к рукаву ослепительно-белой блузки.
Когда, уже на платформе, стоя перед плюющимся дымом Хогвартс-экспрессом, девочка принялась благодарить ее, Молли уже решила, что попросит Рона присмотреть за ней. Маглорожденной поначалу будет трудно, помощь чистокровного волшебника придется кстати. Хотя Ронни, лентяй этакий, кроме квиддича и шахмат ничем не увлекается, учебники за лето даже не открыл. Зато девочка, похоже, учиться любит, ее помощь придется кстати. «Равенкло или Хаффлпафф? – подумала Молли, глядя, как близнецы помогают ей втащить сундук в вагон. – Хорошо бы в Гриффиндор попала, но вряд ли: слишком она тихая. А как было бы удачно для Ронни…»
Она проводила глазами тонкую фигурку девочки – белая блузка, длинная синяя юбка, ленточки в черных косах – кукла, как есть кукла. Дала последние наставления близнецам – они их никогда не слушают, но будут чувствовать себя не в своей тарелке, если мама промолчит (Молли знала точно – без вопиллера после очередной проделки Фред и Джордж чувствуют себя как заблудившиеся в тумане котята). Стиснула в объятиях Рона, зачем-то полезла вытирать ему нос, хотя платок больше бы пригодился самой – вытереть набегающие слезы. Ребенок дернул плечом, выдираясь из объятий, да еще близнецы что-то съязвили... им-то проще, они всегда вместе, а вот Рон немножко боится. Кивнула старшему – тот настолько гордится своим новым статусом, что не позволит потискать напоследок. Утешила дочь – ей будет тяжко, целый год одной в пустом доме. Помахала рукой отъезжающим вагонам – мальчики не увидят ее, но будут знать, что она это делает, их старушка-мама, немножко нелепая, суетливая, но постоянная.
И аппарировала сразу домой, обнимая Джинни, думая обо всем вместе – о будущем Перси (отличник и староста, но почему у него нет девочки?), о проделках близнецов (вот бы они научились извлекать выгоду из своих дурацких изобретений!), о Роне (не сомневаюсь, он попадет на Гриффиндор, но как же ему будет трудно, шестому!), о дочке (бедная моя Джинни, сегодня вместе будем торт печь, нельзя ей одной оставаться…).
А где-то в глубине ее сознания лениво трепыхалась мысль о том, что она не будет возражать, если ее младший сын подружится с серьезной и умной однокурсницей, которая будет благодарна за руку, бережно вводящую ее в магический мир, за поддержку, которую ей предоставят. Которую не испугает бедность семьи Уизли, бесшабашный нрав многочисленных родственников и некоторая растяпистость Рона. И что она, Молли, будет совсем не против, если у ее внуков будут черные волосы, робкая улыбка, аккуратность… и родственники-маглы.
***
Это оказалось даже слишком просто.
Рыжая семейка была по-настоящему… милой. Дурацкое девчоночье слово, но другого не подберешь. Добродушные, веселые, приветливые, дружелюбные – эти волшебники ей понравились намного больше хмурого циничного профессора Снейпа или щебечущего восторженного идиота Дингла.
Ей понравилась и хлопотливая мама, и жизнерадостные близнецы, и краснеющий младший, который будет ее однокурсником. Даже задирающий нос старший брат со значком старосты и уже одетый в мантию. Разве что рыжая девочка… Похожа на братьев, только волосы не морковные, а абрикосовые, да еще выше ее ростом, хоть и младше. Бестолковая девчонка все канючила, что тоже хочет в Хогвартс, а мама ее успокаивала – на следующий год, мол, поедешь. Из общего теплого чувства (интерес-любопытство-симпатия) начала выплывать какая-то дикая смесь ревности, зависти, раздражения… нет, нет. Нельзя. Она запихала это поглубже. Когда люди по-настоящему нравятся, контакт получается намного легче. Она не может позволить себе ни малейшей неприязни.
Все прошло как по нотам, близнецы помогли с багажом, рыжая мама что-то сказала младшему – несомненно, о ней, старший мальчик, Перси, кивнул с важным видом, запоминая, и удалился, а теперь вот она сидит в одном купе с младшим. Все в порядке.
«Только что ж так паршиво-то? Я их не использовала. То, что я старалась им понравиться сознательно, еще ничего не значит. Неприятно обманывать хороших людей, да? Ладно, успокойся. Я не сделаю им ничего плохого».
– Кстати, меня зовут Рон Уизли, а тебя как?
– Гарриет Поттер.
– Та самая Гарриет Поттер?! Мне мама про тебя рассказывала… но ведь ты вроде бы потеряла магию, разве нет? – Рон смотрел на нее расширившимися глазами, ярко-голубыми в рыжих ресницах, так пристально, будто дырку собирался протереть.
– Не-а, профессор… ну, тот человек, который мне помогал к школе закупаться, сказал, это было магическое истощение. На самом деле я уже пять лет как колдую. А может, и раньше, но пять лет – точно.
– Вот здорово! Знаешь, когда мама про тебя рассказывала, мне было так обидно. За тебя. Ну, понимаешь, ты для нас всех так много сделала, и все потеряла. По-моему, сквибом стать – хуже, чем умереть.
– Я ведь совсем маленькая была, и ничего не помню. Поэтому, даже если бы действительно осталась без магии, совсем не страдала бы. – «Если только от жизни с Дурслями». – И я ничего такого не сделала. Волдеморт сам пришел меня убивать, сам уничтожился… ты чего дергаешься?
– Не произноси его имя, хорошо? Все говорят «Тот-Кого-Нельзя-Называть». Во время войны его старались не называть по имени, это какая-то темная магия. И до сих пор осталось.
– По-моему, это просто смешно. Почему теперь нельзя, если он умер?
– Он не умер, он исчез. Ну… в общем, осталось.
– Хорошо. Буду говорить «Лорд». Так его тоже называют, да?
– Откуда ты это слышала?
– «Волдеморт» прочитала в книжке, а «Лордом» его называл профессор Снейп. Он у нас Зельеварение будет вести.
Рон хихикнул:
– Так это он тебе помогал учебники и палочку покупать? Хотел бы я посмотреть! Фред и Джордж говорили, что он на самом деле вампир, который не выносит солнечного света, и никогда не выходит из своего подземелья. А он, значит, по Диагон-аллее с тобой ходил, к Олливандеру и вообще?
– Он меня еще кормил, покупал мантии и на вопросы отвечал. Кстати, он тоже ел, и крови на десерт не просил. – они улыбнулись друг другу. – Обычный человек, разве что немножко… эээ…
– Он кошмар просто, близнецы жалуются.
– Ко мне он был очень добрым.
– Это солнце подействовало на его вампирскую сущность разрушающе… слушай, покажи шрам.
– Смотри. Но это первый и последний раз! Я нарочно челку отрезала, чтобы не было видно. По-моему, уродство.
– Нет, очень красиво, – Рон снова покраснел. – У тебя кожа белая, и он выглядит как молния… правда, красиво. Слушай, Гарриет…
– Ох, Рон, можно тебя попросить? Мне не очень нравится мое имя. Не называй меня так.
– Но почему?
«Не объяснять же тебе, что в школе я была «мисс Поттер» или просто «Поттер», для ребят – Ласка, а имя это слышала, только когда тетя Петунья собиралась наказать, или дядя Вернон… стоп. Стоп. Этого «Гарриет, подойди ко мне» не будет больше никогда. Ура, да здравствуют волшебники!»
– Просто не нравится. Старомодное, и вообще…
– А как тогда называть? Хэтти?
Она подавилась смехом.
– Ужас какой, я что, похожа на Хэтти? Зови по фамилии. Еще мне нравится Хэрри.
– Это же мужское имя! – улыбнулся Рон.
– Тогда просто Эри. Так меня тоже называли.
– Девчонки! Вам одного имени недостаточно! Моя сестренка – ты ее видела – требует называть ее Джиневрой, а не просто Джинни. Иногда даже Джиневрой Молли, если рассердится.
– Вредничать начнешь, буду звать Рональдом. Погоди, как твоя фамилия?
– Уизли.
Эри улыбнулась, откидываясь назад:
– Мне нравится это совпадение. Ты знаешь, иногда меня звали Лаской.
– Хм. Ты случайно не наша потерянная кузина?
– Только волосы надо перекрасить, и никто не усомнится…
Они снова улыбнулись, глядя друг на друга с видом заговорщиков. Эри стало настолько легко – кажется, сейчас взлетит над кожаным сиденьем. Рон был простой и понятный, как раскрытый букварь. Не то, что профессор Снейп, похожий на рычащую в клетке и хлопающую страницами, как зубами, «Чудовищную книгу о чудовищах» – что внутри, непонятно, да и приближаться, чтобы прочесть, страшно. А Рон Уизли – с ним было все ясно с первого взгляда, с того момента, как он покраснел и неловко мотнул головой, приглашая ее вместе пройти через стену, отделяющую платформу 9 и 3/4 от мира маглов. С первого прикосновения усыпанной веснушками ладони – он предложил пройти барьер, взявшись за руки.
Рон Уизли станет первым кирпичиком в стене, ограждающей ее от враждебного мира.
Стыдно не было – ни капельки.
***
Как оказалось, учебники Рон не читал, но был уверен, что у него все получится и так. Эри позавидовала его спокойствию – ну да, он же прирожденный волшебник, он жил эти одиннадцать лет в магическом мире. Сама она очень боялась оказаться худшей в классе, поэтому за август прочитала, хотя бы по диагонали, все учебники, включая скучнейшую «Историю магии». Впрочем, ему она об этом не говорила, предпочитая слушать о волшебном мире. А еще Рон оказался бедным, и очень этого смущался. Палочка от одного брата, мантия от другого, крыса от третьего… Она рассказала ему, как носила одежду кузена – «вот такой кабан на фут выше меня и вдвое тяжелее, честное слово! Так что тебе еще повезло». Они вместе проводили тоскующими взглядами тележку со сладостями – Рон смущенно пробормотал что-то вроде «мне вовсе не хочется, это я так…», а Эри пожаловалась на профессора Снейпа, который не дал ей ни кната.
– Но ведь Поттеры были богатыми, разве нет? – удивился Рон. – Ты не думай, я не это, ну, ты понимаешь, – он снова покраснел.
– Он сказал, пока я не вырасту, не могу получить свои деньги. В банке выдали, на учебники и прочее, но мне в руки ничего не дали.
– По-моему, он это из вредности. Раз сколько-то дали, могли бы и еще добавить, на сладости. А ты шоколадных лягушек вообще пробовала? Они скачут как живые.
– Не-а. Он меня накормил в кафе Фортескью, там такого не было.
– Там самое лучшее мороженое в мире.
– Как раз мороженое я не ела… Еще успею. А поезд сколько идет? Я не завтракала.
– Твои родственники-маглы – просто жуткие! Нам ехать весь день!
– Они просто торопились. – «Действительно – торопились избавиться от меня».
– Вот, бери мои бутерброды. Я сам терпеть не могу вареное мясо. Слушай, я схожу, найду близнецов, у них с сыром, кажется…
– Не надо, мне хватит. Давай поделим? Нет, я не могу одна есть, бери. Да мне просто стыдно одной их трескать!
– И вот из-за твоей дурацкой гордости я должен есть эту холодную гадость, бее…
– Вы не видели мою жабу? – в приоткрывшуюся дверь просунул голову пухлощекий мальчик, которого они видели на платформе.
– Нет, – хором ответили будущие однокурсники. Эри почувствовала, что в носу начинает щипать, как будто она сунула его в стакан с газировкой. Так приятно было есть с Роном эти бутерброды, болтать о ерунде, отвечать в один голос… она чувствовала себя так, будто ей действительно одиннадцать, а не тысяча лет, как казалось почти всегда.
– Он все время от меня убегает, – вздохнул мальчик и прикрыл дверь.
– Фу! Жаба, по-моему, еще хуже, чем крыса, – Рон наморщил нос. – От совы бы я не отказался, но сову Перси купили. А Короста мне перешла. Дурацкая крыса, все время спит.
– А почему так много волшебников держит всяких животных? Тут ведь каждый второй с клеткой. Я еще понимаю, совы, они полезные, письма носят. Но крысы, жабы, кошки – зачем нужны? Нормальные люди… то есть, я хочу сказать, маглы, реже заводят зверушек.
– Ты что, это же не просто глупые дикие животные. Это фамилиары. Они намного умнее обычных, и могут делать что-нибудь полезное.
– Твоя крыса что может делать?
– Ничего, – Рон с отвращением покосился на крысу, лежавшую у него на коленях. Облезлое существо даже не шелохнулось, только усом дернуло, хотя поезд – и тощие коленки Рона – сильно трясло. – Думаю, она умрет, а я и не замечу. Может быть, попробовать ее заколдовать?
– Не надо! Она же живая…
Рон вытащил потрепанную палочку, смущенно повертел в руках:
– Я просто хочу ее перекрасить.
Дверь снова открылась:
– Вы жабу не видели? Невилл потерял, – в проеме показалась девочка в мантии, очень растрепанная. Из-за ее плеча смущенно выглядывал круглолицый жабовладелец. Судя по его лицу, он чувствовал себя в центре урагана и не мог ему сопротивляться. Ураган представился – ее звали Гермиона Грейнджер, – произнес короткий спич и унесся, волоча беспомощную жертву.
– Ужас какой, – Рон ошарашенно потряс головой. – Куда бы я ни попал, надеюсь, ее там не будет!
Эри молча порадовалась, что не стала упоминать о том, как сама провела август, уткнувшись в книжку. Рон тем временем продолжал:
– Выучила все учебники наизусть! Однозначно – Равенкло. А я буду учиться в Гриффиндоре. И родители оттуда, и Билл с Чарли там учились. Близнецы и Перси тоже там. Уже десять поколений Уизли заканчивают Гриффиндор.
– Так ты чистокровный волшебник?
– Ага. Но мы не придаем этому значения, это в Слизерине все помешаны на родословных. Не дай Мерлин попасть туда! Все сторонники Сама-Знаешь-Кого там учились. Все темные маги вышли из Слизерина.
– Ужасно боюсь туда попасть, – перестав улыбаться, сказала Эри.
– Твои родители учились в Гриффиндоре, поэтому ты тоже туда попадешь. Или в Равенкло, если ты очень умная. Эй, ты очень умная?
– Ну, учебники наизусть я не выучила…
Они снова заулыбались, но через минуту Поттер вернулась к прежней теме:
– Как проходит сортировка? Что надо делать, чтобы не попасть на Слизерин?
– Об этом никто не говорит, только улыбаются. Но Фред сказал, что… наверно, это ерунда.
– Что?
– Сразиться с троллем.
Эри недоуменно моргнула.
– Они большие? Опасные?
– Ага, втрое выше тебя. Еще Билл говорил, на них магия плохо действует. Тупые и сильные.
– Прибить бы твоего братца!
– Которого?
– Фреда. Сочинитель! С таким чудищем и взрослый не всегда справится, а мы же еще ничего не знаем.
– Если только кто-то не выучил наизусть учебники…
– Хотя я что-то умею. Дома тренировалась, но без палочки, потому что среди маглов нельзя колдовать. Надеюсь, получится… Люмос!
– Здорово! Теперь я. Как это ты машешь палочкой… Люмос. Люмос! Да что такое… Люмос! Не получается. А у тебя с первого раза вышло.
– Я тренировалась по книжке, почти месяц, а ты хочешь сразу?
– Эри, ты что, намерена в Равенкло попасть? – Рон нахмурился, но в уголках губ играла улыбка.
– Не-а, пожалуй, мне нравится Гриффиндор. Только испытание пугает.
– Я тоже об этом думаю. Вот ты сказала, про тролля – ерунда, а что, если они подсовывают иллюзию тролля? И смотрят, как человек себя ведет. В Гриффиндоре учатся храбрые и благородные – значит, надо смело идти навстречу опасности.
– Что-то мне не хочется идти навстречу троллю. Я бы скорее придумала, как развеять иллюзию. Кстати, там где-то были Проявляющие чары. Но их наизусть знает, наверно, только эта Грейнджер. Она и попадет в Равенкло.
– Не вздумай казаться слишком умной на испытании, – развеселился Рон. – Я уже настроился, что ты будешь в Гриффиндоре вместе со мной. Так что будем бросаться на тролля с палочкой наперевес.
– А Хаффлпафф должен трудолюбиво и терпеливо бить тролля по голове?
– Бить – это обязанность Гриффиндора! Нет, наверно, терпеливо окапываться в дальнем углу. И обязательно позвать друзей на помощь.
Оба уже смеялись в голос, картина противостояния с троллем стояла перед глазами.
– Что же тогда Слизерин? Я поняла! – Эри подпрыгнула на месте. – Они же хитрые и целеустремленные. Значит, надо заманить беспомощного прохожего к троллю, и пока тот будет его есть, сбежать.
– Они не людоеды, – задыхался от смеха Рон. – И сбежать – это не победа.
– О! Тогда в Слизерин отправится тот, кто хитростью заставит другого самому прийти к троллю, и кинуть ему в пасть яд!
– А этот другой – ему-то самое место у нас, в Гриффиндоре!
– Нет, за такую глупость вообще надо отчислить. Отдать победу другому!
Они одновременно повернули голову на лязг открывающейся двери. «Опять жабовладелец и заучка», – мелькнула у Эри мысль, но в купе, чуть склонив голову, шагнул последний человек, которого она хотела видеть.
Малфой. Белобрысый сноб, которому она нахамила – без особых причин, честно говоря. Ее Ошибка Номер Два. Ошибкой номер один было – не пытаться обаять профессора Снейпа. Но 31 июля у Эри было настолько поганое настроение, что она не смогла удержать своих внутренних демонов, и позволила себе быть настолько плохой, насколько ей хотелось. Ну, почти. Со Снейпом получались удерживаться на тонкой грани между сарказмом и откровенным хамством. К тому же он почему-то ей понравился, в нем было что-то знакомое, вроде «мы с тобой одной крови, ты и я». Разобраться с этим она решила уже в Хогвартсе. А Малфой – смазливый ухоженный тип, рассматривающий ее с брезгливым любопытством (от пристального изучения своей потрепанной одежды и заклеенных очков Эри зверела и в «хорошие» дни), разглагольствующий о том, о чем она понятия не имела… Малфой ей не понравился с первого взгляда, с первого слова. «Ты что, грязнокровка?», «таких вообще не стоит пускать в школу», «я отлично играю в квиддич» – через пять минут этого, с позволения сказать, диалога, Эри кипела от злости. «Не знаю, как насчет чистоты крови, но такую (нецензурно) шваль, как ты, в Хогвартс пускают зря. Что я сказала? Что слышал, (нецензурно) поганый». Как эти слова скользнули на ее язык, минуя мозг? Что она натворила?
Сейчас ее свежеиспеченный враг – с улыбкой на лице он выглядел почти симпатичным – говорил:
– Я слышал, в этом купе едет сама Гарриет Поттер? Рад приветствовать тебя в магическом мире, с возвращением! Меня зовут Драко Малфой.
Эри часто заморгала. Он ее не узнал! Она сняла очки, ее волосы были намного длиннее, да и одежда изменилась – форменная мантия вместо растянутой футболки Дадли. К тому же она сидела напротив окна, и Малфой вряд ли хорошо видел ее лицо – солнце било ему в глаза. Что же делать?
Тем временем Рон едва слышно фыркнул, и светлые глаза Малфоя переместились на него. Он чуть сощурился:
– Тебя насмешило мое имя? Сам можешь не представляться. Рыжие волосы и мантия в заплатках – ты один из этих нищих Уизли, не так ли? – Он повернулся к девочке и продолжил тем же надменным тоном:
– Ты новичок в нашем мире, я бы мог помочь тебе разобраться в нем. И объяснить, что с волшебниками второго сорта не стоит якшаться.
– Мне кажется, ты слишком резко выражаешься, – осторожно начала Эри, косясь на багровеющего Рона. Она еще надеялась уладить дело миром. – Не стоит оскорблять моего друга. Пожалуйста, извинись…
Но закончить не успела, потому что Малфой протянул ей руку для пожатия, одновременно приближаясь почти вплотную. В купе стало чуть темнее – солнце зашло за тучу, и очень близко от своего лица девочка увидела светло-серые глаза и несколько веснушек на остром носу. Затем зрачки расширились, лицо исказилось, а из глотки вырвался громкий вопль:
– Ты!!!
– Хм, Малфой, может, не стоит…
– Грязнокровка! Тварь!
– И незачем орать мне в лицо!
Малфой неожиданно отступил на шаг, глубоко вздохнул. Эри успела порадоваться, что здравый смысл к нему вернулся, и собиралась уже извиниться – при условии, что он извинится за «грязнокровку» (на «тварь» чего обижаться, правда же), – как он очень спокойным голосом сказал:
– Крэбб, Гойл, разберитесь с ними.
Два громилы за его спиной, которых Поттер раньше, за напряженностью момента, не замечала, шумно засопели и начали протискиваться в купе. Девочка не собиралась выяснять, собираются ее просто бить или как-нибудь изысканно, по-аристократически, издеваться. За ней стоял Рон, сжимая кулаки, и она не собиралась оставлять его одного. Она давно научилась бить первой.
Маленький кулачок впечатался в бледную физиономию Малфоя. В последний момент тот дернул головой, и вместо разбитого носа отделался ударом по скуле. Надменность сползла с его лица, ее место заняло бешенство. Гойл уже размахивался, целясь Рону в нос, а Малфой, похоже, собирался удушить Эри голыми руками.
Неожиданно громила заорал, беспомощно дергая кистью. Крыса Рона висела у него на пальце, вцепившись зубами так, что Гойлу уже не было дела до драки. Огромный кулак разжался, и парень со всей дури потянул крысу за хвост, пытаясь отцепить. Естественно, боль от этого только усиливалась. Наконец несчастная крыса разжала зубы, а несчастный укушенный вылетел из купе, как чертик из коробочки. За ним последовал второй громила, а Малфой, которого к тому времени дважды пнули и один раз укусили, оттолкнул Эри и выбежал за ними.
Рон, белый как молоко, наклонился к девочке:
– С тобой все в порядке?
Она потерла шею:
– Кто так душит! Никакой практики у человека. Все в полном порядке, Рон. Только воротник чуть-чуть порвался. У тебя нет иголки с собой?
– Есть, – Рон помог ей подняться и полез в сундук. Повернулся – глаза по-прежнему дикие, сказал глухо:
– Я должен был тебя защищать, а вышло…
– Да ну, я сама решила полезть в драку. Зато теперь очевидно, что мое место в Гриффиндоре!
– Эээ… а ты с ним знакома? С Малфоем?
– Да, и уже успела ему нахамить. Причем так, что он тогда убежал, прежде чем я смогла извиниться. Хотела это сделать в школе или сейчас, но он слишком сильно рассердился, – Поттер горестно вздохнула, вдевая нитку в иголку. – Теперь уже не помиримся.
Рон фыркнул:
– Что с ним мириться, это же Малфой! Его семья была на стороне Того-Кого-Нельзя-Называть, и сам он точно будет в Слизерине… я теперь понимаю, почему ты туда не хочешь. Ха! Пусть объяснит, откуда у него синяк взялся! А ты молодец. Умеешь драться. Я вот столбом стоял.
– Ты бы отлично справился. А тебе что, не доводилось раньше?
– Ну, с близнецами подраться невозможно, они же всегда вдвоем.
– И старше.
– Ага. В детстве они меня просто хватали вдвоем и запирали где-нибудь, вместо того, чтобы драться. Или щекотать начинали. А Эрни и Терри – это мои знакомые ребята, они тоже тут где-то в поезде – уж очень они рассудительные.
– Равенкло? – спросила Эри, неуклюже подшивая воротничок прямо на себе. Рон запер дверь купе, посмотрел на нее.
– Да сними ты ее, неудобно же… Терри, наверно, в Равенкло. А Эрн просто добрый, с ним никто не ссорится. И вообще, я их не так часто видел, чтобы драться. А ты сама – как? Ты же девочка! Джинни никогда…
– Моему кузену было плевать, что я девочка. Пришлось научиться.
– Ты же говорила, он тебя и выше, и сильнее. Неужели он тебя бил?
– Ну…
– Вот скотина! Хочешь, я с ним разберусь? К каникулам я уже много буду знать. Можно будет посмотреть что-нибудь боевое.
– Нет! С ума сошел? Вообще-то, с ним уже разобрались. Мои друзья – они меня старше, и их считают плохими, но это не так. Они с ним поговорили, и он меня не трогает уже давно. И еще научили кое-чему.
– Бить в нос они тебя не научили. Промахнулась!
– Я просто растерялась. Думала, среди волшебников такое не принято.
– Да, у нас дуэли на палочках, а тут, надо же, даже не вспомнили. Зато кусаться ты умеешь не хуже Коросты… ой! Что она так лежит? Неужели сознание потеряла? – Рон поднял крысу, осмотрел и с отвращением сказал:
– Ты не поверишь, опять спит!
Эри засмеялась:
– Ты говорил, что фамилиары полезны, а крыса ничего не делает. А теперь она нас защитила. Здорово!
– Да уж. Меня защитила крыса и маленькая девочка.
– Я не маленькая!
– Маленькая, но опасная. Хм, я, кажется, понимаю, почему тебя прозвали Лаской… это твои «плохие» друзья?
– Они самые.
Рон мимоходом погладил крысу, положил ее на сиденье, серьезно взглянул на Эри. Та подняла глаза от шитья, перекусила нитку.
– Знаешь, Эри, мама мне сегодня сказала: «Позаботься о девочке, она такая беззащитная». Видела бы она тебя сейчас! Беззащитная, как… ласка.
– Ну… я честно хотела быть хорошей. Надеялась, что тут никогда не придется так себя вести. Все-таки, волшебники. А этот Малфой, оказывается, ничуть не отличается от моего кузена, которому все равно, что я девочка, что я меньше его и слабее!
– Ты что, плачешь?
– Ничего подобного! – «Не переигрывай, Поттер!» – Я просто… злая.
– Ты молодец. – Рон взял у нее иголку и катушку ниток, вздрогнул, когда их пальцы соприкоснулись. – Я таких никогда не встречал. Ты… лучше всех, я думаю.
Она не позволила установиться многозначительной тишине, потребовала хранить все в тайне, шумно повозмущалась Малфоем… Сердце стучало в груди. «Он твой. Он твой – но не слишком ли сильно получилось? И еще – он будет ревновать, когда появятся другие. Да пусть ревнует. Он первый, это самое главное. У меня получилось!» – думала Эри, пока успокоившийся Рон вдохновенно рассказывал о квиддиче.
***
Остаток пути прошел относительно мирно, хотя Рону подпортили настроение посетители, вламывающиеся в купе каждые десять минут с вопросом «Ты правда Гарриет Поттер?». Саму девочку этот ажиотаж вокруг ее персоны забавлял, потом начал напрягать. Она не боялась внимания – последние пару лет внимание ровесников не обещало ничего плохого. Ее просто раздражало, что причиной всеобщего интереса стало то, о чем она сама понятия не имела.
«Я понимаю, если бы они говорили: смотри, это та девчонка, которая «держит» свою параллель. Или: это Поттер, она по математике лучше всех, хоть и мелкая. В общем, что-то, чем реально можно гордиться. Но эта дурацкая история с Волдемортом, да еще смерть моих родителей… уроды. Пришли полюбоваться, как в зверинец. Спокойно, Поттер, спокойно. Тебе с ними жить. Не смей крыситься».
И она кивала, отвечала на вопросы, вежливо отказывалась показать шрам («это личное, мне кажется»). И улыбку, улыбку, чтобы никто не чувствовал себя обделенным. И про Рона не забывать.
Среди прочих вломились близнецы Уизли, прихватив с собой друга – крепкого чернокожего парня по имени Ли. Увидев его, Эри с трудом удержалась, чтобы не броситься на шею: так он был похож на ее приятелей. Не внешностью, а манерой держаться, явно выдающей члена подростковой банды. Будь он белым – не отличить. Она с тоской подумала о ребятах. Единственное светлое воспоминание в жизни-до-Хогвартса. Хоть они обещали не забывать «нашу личную ведьму», но Эри понимала – их пути разошлись.
С близнецами было сложнее, чем с Роном. Младший из братьев Уизли мечтал стать для кого-то ЕДИНСТВЕННЫМ. Не шестым, не «одним из этих рыжих» – особенным. Ему хватило посиделок вдвоем в запертом купе, расспросов о магическом мире и поделенных поровну бутербродов, чтобы смотреть на Эри преданно и восторженно. Фреда и Джорджа раскусить оказалось сложнее. Общество друг друга было них самым важным, если же его оказывалось недостаточно – существовал Ли. Однокурсник, друг, поддержка во всех сумасшедших начинаниях. Всегда чуть в стороне, но ближе остальных. Что уж говорить о младшем брате – его, конечно, любили, но не понимали, и понимать не хотели. Эри начала с того, что запомнила, кто есть кто из близнецов – заработав толику уважения, потому что и Рон, и Ли, и даже мать иногда их путали. (Она отличала их не по лицам и голосам, действительно одинаковым – они делали все, чтобы такими быть – а по прическе. Волосы Фреда были острижены чуть короче и неровнее, чем у брата; различие было едва уловимым, но она не жаловалась на наблюдательность). Дальше было проще: подхватывать тот бред, который они несли, вливаясь в поток мышления, общий для двоих. Отвешивать ехидные комплименты – чем умнее человек, тем тоньше лесть, а близнецы Уизли были явно умны.
Когда Фред и Джордж убежали в свой вагон, утащив за собой Ли, и Эри осталась с Роном, она чувствовала себя так, будто весь день поливала розы тетки Петуньи. На солнцепеке, без обеда, ни разу не присев. Тяжелое это дело – строить отношения.
– Привет, можно к вам? Ты Гарриет, да?
«Когда же меня оставят в покое? Теперь еще и этот!»
Рон закатил глаза, а Эри, не дрогнув, сказала жабовладельцу:
– Конечно, только мы уже подъезжаем. Скоро выходить.
Мальчик, держащий на руках свою драгоценность, присел напротив и робко улыбнулся:
– Меня Невилл зовут. И я н-не буду просить тебя показать шрам. Я у вас спрятаться хотел, там Гермиона.
– Это та заучка? – спросил Рон неприязненно. – Ты в одном купе с ней ехал? Ужас, как с ума не сошел?
– Она ничего, просто очень волнуется, – мягко ответил Невилл. – У нее родители маглы, вот она и п-переживает насчет учебы.
– Пусть сидит одна и переживает, – буркнул Рон. – Мне страшно с ней рядом быть. Боюсь заразиться.
– А от меня не боишься? – засмеялась Эри. – Мы с тобой, между прочим, сегодня занимались чарами. Помнишь Люмос, а?
– Это другое…
Дверь снова открылась, и в купе ввалилась лохматая Грейнджер:
– Невилл, ты тут! Держи крепче свою жабу, а то опять убежит. Привет еще раз, Гарриет, привет – тебя как зовут?
– Рон Уизли, – с отвращением в голосе.
– Уизли! Мне знакома твоя фамилия, Октавиус Уизли был министром Магии в начале XIX века. Ты потомственный волшебник, да? А мои родители – стоматологи, но я уверена, мне это не помешает, если учиться старательно. У меня были «А» по всем предметам в школе. Кроме гимнастики. Но, наверно, у волшебников такого предмета не будет? Ох, не знаю, чем заняться, книги я все прочитала, может быть, у вас есть что-то с собой? Я бы хотела как можно больше узнать о волшебном мире, но родители купили мне только необходимые учебники. Правда, и за второй курс, но их я тоже прочла.
Рон и Невилл обменялись страдальческими взглядами. Эри улынулась, глядя на трещащую Гермиону. Сама она любила читать и знала, что отнюдь не дура. Но ни один человек не смог бы назвать Гарриет Поттер заучкой, так тщательно она маскировалась. Гермиона Грейнджер и ей подобные вызывали у нее легкое удивление: книжки – это интересно, но неужели им действительно хочется быть одинокими?
«Сама-то – звезда класса, что ли? Каждый выбирает сам. Может, ей не нужен никто».
Грейнджер продолжала болтать, задавать вопросы и сама на них отвечать, а Эри переводила взгляд с нее на Невилла.
«Равенкло и Хаффлпафф. Да стоит ли? Я же в Гриффиндоре буду, зачем мне они? Хорошо. Еще чуть-чуть».
Не всегда же будут попадаться такие бриллианты, как Рон Уизли – не надо огранивать, скалывать лишнее, полировать. Подобрал, протер, и пользуйся, человек был готов к «настоящей дружбе», не пришлось предпринимать никаких усилий. А Грейнджер, мало того, что была необработанным камешком, еще и неприятно напомнила ей одну из одноклассниц. Когда Эри еще травили кузен с компанией, та делала вид, что к ней это не имеет отношения. Поттер навсегда запомнила, как однажды эта особа застала типичную сценку: четверо обалдуев пинали сумку Эри, а временами и ее саму. Не сказав ни слова протеста (а ее бы послушали и прекратили!), заучка удалилась, и только через полчаса заглянула к учителю. Когда тот, не спеша пообедав, вышел «разрешить незначительный конфликт», мучители Эри уже разошлись, а сама она, вся в синяках, собирала растерзанные тетрадки, еле сдерживаясь, чтобы не завыть в голос. Потом настало время, когда Поттер сама стала силой, с которой нужно считаться – и сполна отомстила проклятой заучке за ее нейтралитет. Грейнджер, вероятно, была того же поля ягода. Что касается Невилла… растяпа и слабак. Из тех, кто сам часто попадается на крючок хулиганам. А еще – из тех, кто слова не скажет в защиту другой жертвы.
Но их обоих можно сделать союзниками.
«Ладно, Поттер, соберись. Запихни свои эмоции… поглубже запихни, и начинай».
Через полчаса Грейнджер говорила на два тона ниже, смеялась над историями Рона – он рассказывал, каково жить в одном доме с пятью братьями. Невилл иногда вставлял реплики, поощряемый вопросами Поттер. Компания все равно была скреплена на живую нитку, стоит ей уйти на несколько минут – воцарится неловкая тишина, а то и вспомнят о былой неприязни. Но пока все шло хорошо.
«Почему я чувствую себя так, будто иду по канату, нагруженная барахлом, да еще с завязанными глазами? Не расслабляйся! Помнишь, как сказал профессор – у тебя не будет шанса второй раз произвести первое впечатление. Двоих человек ты уже профукала. Больше не повторится».
***
Эри была в таком напряжении, что дорога к Хогвартсу – путь по загадочному лесу, плавание по озеру («это гигантский кальмар, последний на земле, говорят, он разумный. – Грейнджер, помолчи, меня сейчас стошнит. – Рон, Гермиона, пожалуйста, не ссорьтесь») – все прошло мимо нее. На замок, вызвавший восторженный писк у всех девчонок, и даже у Невилла, она смотрела с тупой усталостью. Подумаешь, замок. Уолт Дисней представляет, блин. Чудовищных размеров мужчина, который вел их от станции, вызвал только вялую полуулыбку. Она пришла в себя только в зале, услышав, что собой представляет распределение.
Шляпа! Всего-навсего надо примерить старую шляпу, которая и отправит на подходящий факультет! Эри как будто проснулась, плеснула в лицо холодной водой. У Рона и Гермионы были абсолютно одинаковые выражения лиц: облегчение пополам с возмущением. Рыжий явно хотел высказать пару ласковым слов братьям – в «сразиться с троллем» он явно верил. Грейнджер, успевшая навоображать чуть ли не тестовый контроль по материалу учебников, была явно разочарована.
«Так. Спокойно. Я гриффиндорка. Я смелая, благородная и абсолютно безбашенная. Как Уизли. Как мои родители… черт, об этом не стоит думать. Как отец. Олицетворение Гриффиндора, блин. Мама-то Шляпу перехитрила, что ли? А может, Равенкло? Учиться, учиться и учиться? Хм. На худой конец, сойдет. Хаффлпафф – нет, их все остальные, похоже, считают недоделками. Но и это лучше, чем Слизерин. Спокойно. Спокойно. Хитрости во мне ни на грош. Я безбашенная гриффиндорка».
Так убеждала себя Гарриет Поттер, пока Шляпа пела свою песню – довольно дурацкую, как ей казалось. Когда началось распределение, нервы ее были натянуты, как те самые канаты, по которым она ходила с утра, и она поняла, что все напряжение этого дня – полная ерунда по сравнению с этим диким мандражом.
Распределение шло бойко. Шляпа задержалась на голове у Грейнджер, словно думала, и отправила ее в Гриффиндор. Рон закатил глаза, а счастливая Гермиона села на свое новое место. Над сортировкой Невилла чертов кусок войлока тоже размышлял долго, но отправил по тому же маршруту – «Гриффиндо-о-ор!». Лонгботтом (вот смешная фамилия!) был так рад этому, что помчался к своим, не снимая Шляпы. «Растяпа и заучка на факультете храбрецов? Хм, у меня точно есть шанс». Малфой, как он и ожидал, отправился в Слизерин. Уже подходя к своему столу, он обернулся, глядя на Эри, и ей ясно почудилось обещание в этом взгляде. «Ведь правда убьет…» Наконец, прозвучало:
– Поттер, Гарриет!
Вскинув подбородок и стараясь сохранить бесстрастное лицо, под изумленный шепот учеников и преподавателей, девочка подошла к табуретке, уселась на нее и водрузила Шляпу на макушку. Она немедленно сползла на глаза, и в полной темноте Эри исступленно подумала: «Только не в Слизерин!».
***
– А-а-а, маленький манипулятор…– раздался у нее в голове тонкий дребезжащий голосок. – Тебе только туда и дорога. И ты сама это прекрасно знаешь.
– Нет! Не смей! – беспомощно подумала Эри, закусив губу. – Мои родители учились в Гриффиндоре!
– С твоей матерью я допустила ошибку, – хихикнула Шляпа. – Она меня тоже упрашивала. Ну, не упрямься, дорогая. Тебе придется трудно, но ты справишься, и станешь великой. Итак, Сли…
На глазах целого зала Гарриет Поттер вскинула руки и натянула Сортировочную Шляпу глубже, почти до подбородка. Уже начавший открываться рот насильственно захлопнулся.
– Слушай ты, кусок истлевшей половой тряпки, – прошипела девочка, уже не заботясь, что ее могут услышать. – Если ты отправишь меня в Слизерин, то жестоко пожалеешь! Я потрачу хоть все семь лет, но сожгу тебя, обещаю!
– Эээ… зачем же так сразу, ты не понимаешь своего пути... Ой! Почему так жарко?
Эри оскалилась – хорошо, никто не видел ее губ под обвисшими полями Шляпы.
– Я оч-чень напугана. А когда я пугаюсь, начинаю испускать огонь. Мои ладони пока тебя всего лишь греют, но только произнеси слово на буку «С» – и обзаведешься двумя симметричными дырками в тулье! А потом я сожгу тебя полностью, ясно? Клянусь!
– Я поняла! Опусти руки, пожалуйста! Ладно, ладно, давай подумаем, куда тебя…
Девочка медленно опустила ладони. Зал гудел, некоторые даже пальцами показывали. Она не слышала, сосредоточившись на невнятном бормотании:
– Так… Острый ум, но чистое знание тебя не привлекает, тебе нужно его практическое применение. Равенкло не подходит. Хаффлпафф? Нет, нет, мне страшно представить, что ты сделаешь с этим факультетом. Ты умеешь работать, терпение, да… но как же друзья? Хаффлпафф традиционно ценит дружбу и взаимовыручку, барсуки наивные и порядочные существа. Тебе туда нельзя, ты будешь вертеть ими, как бумажными фонариками. Гриффиндор… гм. Храбрость сумасшедшая, как-как тебя называли твои друзья? Ласка? Да-да. Но не надо мне заливать про благородство! Ты все просчитываешь наперед, в том числе и безумно-храбрые поступки. А что ты творишь с людьми!.. Девочка, – Шляпа заговорила громче, – Тебе место в Слизерине. Ты змея, не пытайся это отрицать. И сама это понимаешь.
– Постой! Говорят, что факультет не только выбирает по чертам характера, но и развивает их. Хаффлпаффцы прославляют трудолюбие и дружбу – они такие и есть. Гриффиндор радуется, когда его студенты совершают безумные поступки. Равенкло создан для заучек. Ты говоришь, я змея. Да, я чудовище, знаю. Но ты хоть представь, в кого я превращусь, если буду семь лет учиться в Слизерине?! А в Гриффиндоре я буду открытой и честной. Ну… в той мере, в какой смогу. Я постараюсь! Я буду развивать гриффиндорские качества. Обещаю!
– Дурочка, тебе же нравится власть. Нравится подчинять людей. Твое место на факультете Змеи. Да помиришься ты с Малфоем, я тебя уверяю!
– Откуда ты… Нет. Никакого Слизерина. Только Гриффиндор. Моя угроза остается в силе. Кстати, ты обратила внимание, что угроза как раз в гриффиндорском стиле – прямая и честная? А власть и подчинение – этого можно и среди Львов добиться. Наш директор, например, гриффиндорец!
– Угроза-то гриффиндорская, зато соблазнительные речи в стиле Слизерина, – хмыкнула Шляпа. – Что вам там, – ворчливо, – медом намазано? Уже третий случай сегодня! Мерлин с тобой. Пусть будет ГРИФФИНДО-О-ОРР!
***
Как Эри шла к своему месту, как выслушивала приветственные речи, как пережила многочисленные хлопки по плечам – она уже не помнила. Пришла в себя, только когда рядом с ней плюхнулся на стул Рон – радостный, но ничуть не удивленный.
– Что ты так долго? – поинтересовался с улыбкой.
– Шляпа говорила о моих родителях, – вяло ответила Поттер. – Только очень тихо, я старалась не пропустить.
– А мы-то думали, зачем ты за нее хватаешься! Профессор Макгонагалл – теперь она наш декан – даже испугалась! Что говорила Шляпа?
– Отец был олицетворением Гриффиндора, – устало произнесла девочка. – Мама – очень умной и смелой, Равенкло ей тоже подошел бы. И они оба были замечательные.
– Здорово! Как я рад, что ты тут! – голос у Рона звенел от восторга, он хлопнул ее по плечу, и Эри изобразила улыбку. – Что такая грустная?
– Просто очень устала, и есть хочу.
– Сейчас все будет, ты на стол смотри…
После краткой, абсолютно бессмысленной речи директора и эффектного появления еды на столе, все накинулись на ужин. Бутерброды Рона, казалось, были съедены на прошлой неделе. Эри не завтракала, вдобавок ее лишили ужина днем раньше. Да и весь август она недоедала. А если подумать, то и всю жизнь, кроме 31 июля, когда профессор Снейп водил ее в кафе Фортескью.
Проглотив неимоверное количество еды (придя в себя после пищевой оргии, Эри с легким смущением подсчитала пустые тарелки – оказалось, пять), она расхотела спать. Странно, все вокруг после чересчур сытного ужина клевали носом, а она чувствовала себя переполненной энергией. Она выдержала самый тяжкий бой! Она сделала их всех – и проклятую войлочную развалюху, и Малфоя, и «факультет благородных храбрецов». Гадюка пробралась в львятник! Она победила!
На десерт уже не хватало места в желудке, поэтому Поттер незаметно запихнула в карман мантии несколько шоколадных лягушек и принялась озираться по сторонам. Столы, кресла, помост преподавателей, тысячи зажженных свечей, привидения летают, ну и подумаешь… ой.
Новоиспеченная гриффиндорка откинулась назад, запрокидывая голову. Как же можно было не заметить это?
«Что со мной, неужели слезы? Глупость какая. Но это небо, эти звезды… и Господь смотрит оттуда. Прости… но ведь ты сам меня такой создал! И я постараюсь никого не обидеть. Спасибо, что позволил мне..».
Она опустила голову, потерла глаза.
«Что, Поттер, скатываемся в девчачью сентиментальность? Следующими будут валентинки? Я ведь давно решила, что ТАМ никого нет. А если есть, пошел он нафиг, равнодушный ублюдок».
Но под таким небом богохульствовать было невозможно. Пусть это всего лишь зачарованный потолок – хотелось быть честной, доброй, порядочной…
«Неужели религиозное воспитание тетки Петуньи до сих пор дает такую отрыжку? Брр. Не засоряй голову этим мусором, Поттер. Она тебе еще пригодится».
– Первокурсники, я ваш староста, меня зовут Перси Уизли. Давайте я провожу вас в спальни…
«Третий случай, сказала Шляпа. Она долго думала над Лонгботтомом и Грейнджер. Значит, как я и предполагала, Хаффлпафф и Равенкло. Переубедили старую развалину, понятно. Интересно, сами так захотели, или мое влияние? Завтра выясню. Не забыть».
Длинные-длинные коридоры. Факелы на стенах. Бесконечные лестницы тянутся вверх, вверх, в небо!.. Тяжелые ноги и руки, веки налиты свинцом, не поднять. Нет сил даже вытащить из сундука зубную щетку. Залезть под полог, сдернуть одежду и спать. Спать.
– Спокойной ночи, девочки! – сонный голос Грейнджер. Вразнобой отвечают другие, кто там… Браун, Патил, Перкс.
– Спокойной ночи.
«Спокойной ночи, Гарриет Поттер, гриффиндорская змея».