Через несколько дней в Хогвартсе Эри начала подозревать, что всех волшебников частенько роняли вниз головой, да на каменный пол – как это деликатно называл Джерри, ее приятель из Литл-Уингинга. Паломничество в ее купе в Хогвартс-экспрессе было мелочью по сравнению с тем ажиотажем, который творился в школе. В нее постоянно тыкали пальцами, норовили сфотографировать, перешептывались, обсуждали. Рон, Гермиона и Невилл, ставшие ее постоянными спутниками, ничего не имели против, но саму Поттер ситуация просто бесила.

В этом треклятом учебнике по новейшей истории прямо было написано: после уничтожения Волдеморта Гарриет Поттер стала сквибом, несчастный ребенок. Отсюда большинство делало логичный вывод: в Хоге Эри на птичьих правах, колдовать не может, принята из большого уважения к прошлым заслугам. На Чарах, когда она с первой попытки подняла перышко в воздух (тренировалась в Вингардиум Левиоса несколько недель, дома), раздался такой дружный вздох восторга, будто она еще раз укокошила Волдеморта. Прямо на глазах восхищенных зрителей. И все, все без исключения говорили одно и то же: «как мы рады, что к тебе вернулась магия, лучше умереть, чем быть сквибом!».

Бе-е-е!

Предметы были действительно интересные, Хогвартс полон чудес – чего стоили двигающиеся лестницы и говорящие портреты. Кормили отлично, никто не орал, не пытался ударить или потрогать… Жить бы да радоваться. Но она дергалась и с трудом сдерживалась, чтобы не хамить окружающим.

«Отвыкла ты, дорогуша. Давно ли была изгоем в классе? Давно бегала от Дадли с компанией, получала по шее и прочим местам? Ты ведь всего два года как свободна, с тех пор, как Джек, Джерри и Колин «побеседовали» с кузеном. Только два года ты могла позволить себе не подстраиваться под лидера класса и хамить учителям. А теперь тебя бесят такие мелочи, как внимание ровесников? Причем благосклонное внимание! В чем дело?.. Ох, все понятно. Раздражает игра. Необходимость постоянно оставаться ангелочком. Невозможность выпустить на свободу Ласку. Но это нужно, нужно. Ладно. Пока создаем хорошее впечатление, а там посмотрим. Времени много».

Была, впрочем, одна отдушина – Малфой. Эри уже на третий день при виде его стала улыбаться, как влюбленная идиотка. Слизеринец бесился еще больше.

С ним было просто и весело. На завтраках-обедах-ужинах в Большом Зале, и в коридорах между занятиями Малфой подходил и начинал язвить. На любые темы: бедность Рона, происхождение Гермионы, растяпистость Невилла. И, конечно, по самой Эри прохаживался, как в тяжелых ботинках. Полукровка, уродина, умственно отсталая, ушибленная Авадой так, что мозги вылетели – комментарии Малфоя были разнообразны и познавательны. Поттер искренне не понимала, почему Гермиона бледнеет и морщится от «грязнокровной заучки». Почему Рон багровеет и рвется в драку, услышав «нищеброд в переходящей по наследству мантии». Почему у Невилла появляются слезы на глазах, когда он слышит «да ты просто сквиб, Шляпа над тобой сжалилась!». Гриффиндорцы совершенно не умели держать удар.

«Ха! Дело в практике. Сразу видно, никого из них раньше систематически не травили. Зато теперь я могу включать и отключать обидчивость. Хочу – впадаю в бешенство, хочу – сдержанно злюсь. А хочу, вообще не обращаю внимания».

Цапаться с Малфоем она себе позволяла. И получала огромное удовольствие от реплик, бросаемых вполголоса, пока не услышали префекты и старосты, тем более – преподаватели. Оказалось, даже за словесные разборки могут снимать баллы, поэтому Поттер была осторожна. Она еще не выяснила все болевые точки Малфоя, но и того, что знала, вполне хватало. Раз: он стерпел оскорбление от девочки, не ответил на него, убежал. (Убежал жаловаться папочке? От этого позор не меньше). Два: пытался подружиться со знаменитостью – облом. «Я-то думала, в Слизерине умеют достигать своих целей. Ты пока маленький и необученный, Малфой, тебе не место в вашем серпентарии». (Профессор Снейп, змеюка вы серебристо-зеленая, спасибо за эффектную фразу!) Три: получил в нос, опять же, от девчонки, и опять позорно сбежал. «Малфой, лапочка моя, ты владеешь Космечарами? На распределении у тебя не было синяка, а я знаю силу своего удара. Признавайся, противный, Космечары или мамина пудра?»

И это было здорово. Это было прекрасно. Видеть бессильную злобу в глазах слизеринца, понимать, что он с трудом сдерживается, чтобы не ударить прилюдно – ее Ласка мурлыкала, выгибая спину, облизывая губы тонким черным язычком.

Жаль только, о драке действительно следовало говорить вполголоса – за такое не просто снимали баллы, могли отчислить. Тем более, папочка Малфоя был председателем попечительского совета. Остатки гордости не позволяли слизеринцу пожаловаться, что его побили, но любую промашку Эри он использует на все сто.

Фактически, единственное из его высказываний, которое било в цель – это о «стаде убогих», которых она подбирает. Дескать, сама ты просто сумасшедшая после Волдемортовой Авады, зато твои шавки – грязнокровка, сквиб и бладжером ударенный дурак. Которые даже ответить за себя не могут, ты их сама вытаскиваешь. Это было сильно. После таких слов защищать Грейнджер и ребят было нельзя, только сами, а сами они не умели. Рон и так ходил пришибленный после инцидента в Хогвартс-экспрессе, его мужское эго трепыхалось и страдало. Как ни старалась Поттер вести себя мягко, выходило не очень. Невилл – тоже куча комплексов. Гермиона тоже безумно обижалась на оскорбления. Почему? Ведь почти правда. (Эри снова припомнила назидательный голос профессора Снейпа: «слово «грязнокровка» имеет негативную окраску, но несет информационный заряд» – и улыбнулась про себя). А на заучку-то что обижаться?

Короче говоря, сражаться честно, один на один, Малфой не хотел. Слизеринец, что вы хотите. Победа любой ценой, про «честь» поговорим после награждения, обсудим расценки. А Поттер почти каждый день завершала короткой псевдомолитвой («эй, если ты существуешь – спасибо, что я не попала в Слизерин»), и старалась избегать приближаться к подземельям. Нет уж, Большой Зал, толпа народу – вот безопасное место для игр со слизеринским змеем.

Первого урока Зельеварения она ждала со смешанными чувствами. С одной стороны, Снейп – декан Слизерина и всегда подсуживает своим, а гриффиндорцам баллы снимает. С другой – он был добр к ней в тот день, 31 июля, несмотря на всю ее бандитскую наглость, может, получится поладить?.. За сам предмет она почти не волновалась, по опыту зная, что даже самый злобный преподаватель больше двух баллов снять не решается. Знаешь на «превосходно» – получаешь «удовлетворительно». Или, если совесть у него еще не сдохла в муках – «выше ожидаемого». На худой конец, всегда можно пересдать.

А еще Поттер со сладостным трепетом предвкушала целых три часа в одном кабинете с Малфоем. Может, если они будут сидеть достаточно близко, ей удастся довести его до края? Как было бы здорово, если бы слизеринец попытался ее ударить в присутствии своего декана! Ласка медленно облизнулась, выпустила когти…

– Эри, что ты так странно улыбаешься?

– А? Ничего, Парвати. О Зельях думаю.

– Ну и шутки у тебя…

***

«Что-то мне эта речь напоминает», – подумала Поттер, выслушав про величие в сосуде, приготовление славы, закупорку смерти и прочая, прочая. На словах «если вы, конечно, не то стадо тупоголовых болванов, с которыми обычно приходится иметь дело» Гермиона подпрыгнула на месте, отчаянно вытягиваясь макушкой к потолку. Брови домиком, губы сжаты: я не болван, я вам сейчас докажу! Эри вспомнила собственную реакцию – того же типа, но слабее, – и улыбнулась. Халтурите, профессор Снейп, повторяетесь!

– Поттер! – из приятных воспоминаний ее вырвал голос объекта этих самых воспоминаний. – Что я получу, если добавлю измельченный корень асфоделя в настой чернобыльника?

«Твою мать, надо было выучить наизусть. Вон Грейнджер рукой трясет».

– Я не знаю, – короткая улыбка, – Профессор-Снейп-сэр.

«Прекрасно понимаю твои игры. «Наша новая знаменитость», подумать только. Решил изобразить злого учителя? Довести первоклашку до слез? А вот не выйдет!»

– Так-так... Известность – еще не все.

Снейп холодно улыбнулся. Это он так презрение к «новой знаменитости» выражает? Слизеринцы сзади зафыркали, но Эри не чувствовала стыда или досады. Наоборот – ее затопило полузабытое ощущение, как в детстве, когда видишь, как взрослый попадает в дурацкое положение, а смеяться нельзя. Вскипает, пузырится веселье, а ты его давишь, давишь – дядя же не виноват, что штаны порвались!

– Попробуем еще раз. Поттер, где вы будете искать, если я велю достать безоар?

«Облом, ядовитый ты наш».

– Безоар – камень из желудка козы, используется в качестве противоядия, – ответила Эри с улыбкой. Рон покосился на нее с недоумением, да она и сама слышала, что голос подрагивает со смеха. – Профессор-Снейп-сэр!

Снейп сдвинул брови, посмотрел на нее, на хихикающего Малфоя – тот притих.

– А какая разница, Поттер, между наперстянкой и волчьей пастью?

– Это другие названия аконита, профессор-Снейп-сэр! – горло сжимается, смех булькает внутри, только бы сдержаться…

Снейп прищурился, внимательно глядя на нее:

– Почему вы не ответили на первый вопрос, Поттер?

У Невилла и Рона на лицах – одинаковое возмущение. Эри легко могла предположить, что они думают: «Ах ты, Ужас Подземелий, сальноволосый ублюдок, будь рад, что она хоть что-то ответила!». Невилл, положим, «ублюдок» не скажет, но смысл тот же.

– Потому что аконит на букву «А», безоар на «Б», а до чернобыльника я не добралась. Я учу «Тысячу магических трав и грибов» по алфавиту, профессор Снейп! С-с-сэр! – Хихиканье прорвалось наружу. Ой, что сейчас будет…

Черная мантия взметнулась – профессор приблизился к ней. Мгновение вглядывался в доверчиво распахнутые глаза за стеклами очков, потом прошипел:

– Я снимаю с вас балл за ваше нахальство, Поттер.

«Ну, ты это заработала!»

– Конечно, профессор Снейп, сэр! – «Черт, опять хихикаю».

– За пререкания с преподавателем – еще один.

– Я не пре…

– Что, Поттер? Что вы замолчали?

– Пытаюсь контролировать неконтролируемую реакцию организма, сэр. Смех, сэр. Наверное, надышалась какими-то испарениями, сэр. Дайте мне противоядие, сэр. Пожалуйста, сэ…

– Вон из класса, Поттер!!!

Она вылетела за дверь и там уже разразилась диким, воистину неконтролируемым хохотом. Добавляло веселья, что за тонкой дверью все это слышат.

«Профессор, я же честно хотела помириться!»

***

Отхохотавшись, Поттер вернулась в кабинет, ожидая отработки, криков и прочего. Однако Снейпу удалось ее удивить: он небрежно наложил на нее Силенцио и поставил в пару с Гермионой. Они сварили прекрасное Перцовое зелье (немота не мешала Эри резать ингредиенты и мешать загустевающий отвар), только баллов им это не принесло. Невилл, который был в паре с Роном, что-то намудрил, и котел взорвался, забрызгав едкой дрянью работы остальных студентов. А поскольку факультеты сидели отдельно, пострадали исключительно гриффиндорские котлы. В конце занятия Снейп с нескрываемым злорадством зачел занятие всем змейкам, и ни одному из львов, даже Патил и Браун, которые успели накрыть свой котел крышкой. Вдобавок он снял балл с Невилла, назначив ему отработку, и – сюрприз! – еще один с самой Эри. «Вы должны были указать ему на его ошибки, почему вы этого не сделали?.. Что? Ну и что – Силенцио, Грейнджер! Пергамент и перья на столе, она могла бы и написать, что ни в коем случае нельзя добавлять иглы дикобраза!»

Гриффиндор был в бешенстве, а слово «несправедливо» стало самым популярным на первом курсе, после «сальноволосого ублюдка». Впрочем, их несколько утешило, что Снейп, похоже, тоже был в бешенстве, наблюдая за «новой знаменитостью», умудряющейся весь урок хихикать, даже под Силенцио. Беззвучно, но оттого не менее выразительно.

– Отработка, Поттер, – раздраженно сказал зельевар, снимая заклятие уже после звонка. Слизеринцы и гриффиндорцы крайне медленно собирали вещи, не желая пропускать такой спектакль. – Вместе с Лонгботтомом, сегодня в семь вечера. Вам все ясно?

– Конечно, профессор Снейп, сэр! – выдала несносная девчонка охрипшим от смеха голосом. При этом смотрела на него таким взглядом, что у Лаванды Браун мечтательно затуманились глазки. Она даже покрутила в голове, как леденец во рту, соблазнительную мысль о тайной страсти Героини Магического Мира к Ужасу Подземелий. Покрутила… и с сожалением выбросила. Гриффиндорским девочкам было совершенно ясно, что их однокурсница абсолютно сумасшедшая. К любви это не имело никакого отношения.

***

– Что это было?! Нет, ты мне скажи, Гарриет Поттер, что это такое было?

– Ерунда, Рон. Смешинка в рот попала. Он нес такую пафосную дурь, что я просто не смогла удержаться. Ребята, извините все, что с нас сняли баллы… сколько там, три? По моей вине. Ладно, на Чарах и Трансфигурации мне дали… эээ… восемь, так что не страшно.

– Это какая-то проклятая арифмантика, – проворчал Рон. – Назначают, снимают – понять ничего нельзя.

– Может, арифметика?

– Какая разница. Кстати, Слизерин уже несколько лет забирает кубок Хогвартса по баллам. Мы должны это изменить! Вот, например, квиддич…

– Рон! – прикрикнула Гермиона. – Уймись! У нас даже уроков полетов не было. Какой квиддич?

– Вот бы меня взяли в команду! Когда мы играли с братьями, я обычно стоял за вратаря. Как жалко, что первокурсников не берут! Нев, а ты бы хотел играть?

– Н-нет. Я боюсь высоты.

– А вы, девчонки?

– Видишь ли, Рон, я, как маглорожденная, испытываю вполне объяснимый страх перед такой хрупкой конструкцией, как метла. У меня вызывает довольно обоснованные сомнения тот факт…

– Грейнджер! Утихни! Ты видишь, у меня уже глаза стали, как у равенкловского ловца?

– Не поняла?..

– Окосел я от этих умных слов, Грейнджер. В общем, ты тоже боишься высоты. Не спорь, это по-нашему так называется. Эр, а ты? Кстати, ты знаешь, что твой отец был гриффиндорским ловцом? Мой брат Чарли – он тоже играл – говорил, что его постоянно с ним сравнивали.

– В чью пользу?

– Джеймс Поттер был круче. А ты его дочь. Значит, это у тебя в крови.

– Жаль тебя разочаровывать, но я тоже не люблю высоту.

Рон жалобно застонал:

– Что за невезение! Томас помешан на своем магловском футболе, Финниган предпочитает болеть, причем только за свою ирландскую команду, Невилл вообще выпал из реальности… Квиддич – это жизнь! Как вы этого не понимаете?

– Рон, у тебя два брата в команде, – улыбнулась Эри. – Можешь с ними и тренироваться, и о профессиональном квиддиче говорить. А мне это скучно.

– Я же не п-предлагаю тебе обсудить плотоядные орхидеи, а?

– Вот еще один чудак! Нев, Травологию ведет Спраут. Декан вражеского факультета. Что ты в ней нашел?

– Хаффлы нам не враги, – фыркнула Грейнджер.

– Нам даже слизеринцы не враги, – вставила Поттер. – Даже Малфой.

– Не говорите мне о Малфое! – завопил Уизли. – У меня было прекрасное настроение!

– Кстати, Рон, насчет умных слов, ты знаешь о теории относительности? Это магловское изобретение. – Эри раскачивалась на стуле, лениво возя ложкой в супе. Третья порция была явно лишней. – Так вот, смотри. Все относительно. Для меня Малфой – боксерская груша для отработки ударов, половичок, о который я ноги вытираю, когда слишком грязные. А для тебя он… Привет, Дракончик. Я не заметила, как ты подошел. Что тебе, моя радость?

– Учишь нищеброда жизни, Потти? Ты бы лучше ему хоть пару кнатов дала, стыдно смотреть на это убожество в заплатках. Уизли, а правда, что вы живете в норе и питаетесь одной яичницей? Ты должен быть счастлив, что учишься тут, где тебя кормят регулярно, а, нищеброд?

– Заткнись, Малфой!

– Вот, Рон, опять. Для тебя Малфой – тренажер для тренировки сердца. У маглов есть такие, для здоровья. Ты не знал, что сердиться полезно? Ага. Сердце колотится, кровь гудит – типа тренировка. Так что я раз в день буду Малфоя подманивать. Специально для тебя. Кстати, Дракусик, что ты тут ходишь – я тебе нравлюсь, лапочка?

– Заткнись, грязнокровка! Набрали всякой швали, теперь не знаем, как избавиться. Но ты не волнуйся, папа позаботится, чтобы к Рождеству тебя тут не было.

– Ты тоже решил потренировать сердце, Дракоша? Как покраснел, задергался… если ты не помнишь, я не грязнокровка, а полукровка. И род Поттеров намного древнее вашего, ты не в курсе? Учи историю, пупсик мой пластиковый. А я-то думала, аристократы еще с горшка не слезают, когда им про это рассказывают…

– Зато мать у тебя была магла, грязное животное! Ты – результат скотоложства!

– Маглорожденная ведьма, Дракусик. Кстати, солнышко мое конопатое, относительно грязных животных…

– Мистер Малфой, мисс Поттер. Что происходит?

– Ничего, профессор Макгонагалл. Дружеская беседа.

– Ничего, профессор Макгонагалл. Мы с Дракончиком дружески общаемся, в самом деле.

– Рекомендую это делать на пониженных тонах. И, мистер Малфой, вернитесь за свой стол.

– Конечно, профессор. Только попрощаюсь с нашей героиней. – И, склонившись к самому лицу Эри, едва слышно произнес:

– Тварь (нецензурно), я все равно тебя убью.

***

Поттер задумчиво катала хлебный шарик между пальцев. Считать ли это поражением или ступенькой к победе? Малфой больше не язвит элегантно, а употребляет грязные магловские ругательства. Хорошо, никто не слышал, иначе Рона не остановить, да и Невилла тоже. Если судить с точки зрения… эээ… семантики – она его довела. Запишите один балл Гриффиндору. Но вот эта знакомая наглость – осыпать противника грязной бранью в шаге от преподавателя, в окружении врагов… услышь его Рон – ударил бы сразу, не оглядываясь на декана. Малфой рисковал, но выиграл.

«Черт возьми. Мерлин и Моргана. Твою мать.

Проклятый слизеринский змей учится у меня. Учится плохому.

Надо прекращать издеваться над ним. Но как же Ласка? Без корма она озвереет…»

***

– Давай к Хагриду сходим? – предложил Рон в пятницу, недели через две после начала занятий. – А то он тебя приглашал, ты вроде согласилась, но так и не пошла.

– Когда это он меня приглашал?

– В первый день. Не помнишь разве? Когда он нас через озеро вез. Он ведь знал твоих родителей, говорил, что может рассказать о них.

– Что ты говоришь? Не помню. Я тогда так устала, что просто соглашалась со всем, что слышу. Обязательно сходим, все вчетвером.

Рон надулся:

– Почему не вдвоем?

«Опять этот проклятый тонкий лед!»

– Мы же друзья. Все четверо. Почему нет? – «Не переигрывай, Поттер, наивный голос – это хорошо, но ресницами хлопать не надо».

Рон промолчал.

***

Когда они – вчетвером! – пробирались к сторожке Хагрида, Эри с досадой думала, что хождение по канату с завязанными глазами, начатое первого сентября, продолжается. Трое «друзей» просто рвали ее на части, требуя себе больше внимания, чем другим.

Как выяснилось почти сразу, Грейнджер и Лонгботтому действительно удалось убедить Шляпу направить их в Гриффиндор. Причем оба действовали в манере отвергнутых факультетов: Гермиона по пунктам, методично доказывала, что в Равенкло ей не место, а Невилл просто грустно ныл, дескать, у него друзья в Гриффиндоре, а не в Хаффлпаффе, и плевать ему, что он там «найдет себе верных друзей». Уже есть. Эри вспомнила свое распределение – гриффиндорские угрозы, слизеринские обещания – и усмехнулась про себя.

Но основная причина, конечно, была одна. Она носила фамилию Поттер и цементировала отношения в этом странном квартете.

У Грейнджер никогда не было друзей. Она собиралась в Равенкло, планируя найти единомышленников – долгие интеллектуальные беседы, совместные походы в библиотеку. Короткий разговор в купе Хогвартс-экспресса показал, что дружить лучше с Гриффиндором. До этого она поговорила с тихоней Терри Бутом, который позже попал именно в Равенкло – и поняла, что на факультете Ворона все одиночки. А тут – яркая, как звезда, Героиня Магического Мира. Собирается в Гриффиндор. (Поттер не обманывалась по поводу собственной привлекательности, но слава, похоже, как-то корректировала восприятие людей. Красавица-умница-великая волшебница? – да, так ее и видели, дурнушку Гарриет из Литл-Уингинга). В общем, Грейнджер, пусть неосознанно, выбрала место рядом со звездой. И не прогадала.

Лонгботтом от распределения ничего хорошего не ждал. У него были героические родители – Гриффиндор, борцы с Волдемортом. Как и у Поттер. И они тоже погибли, кажется – во всяком случае, вырастила его бабушка. Прямая дорожка ко Львам Невилла вовсе не манила – он был тихим трусоватым мальчиком, без гриффиндорской сумасшедшинки. Но, пытаясь оправдать ожидания родственников, собирался просить Шляпу отправить его куда следует. То есть, под красно-золотые знамена. Разговор с Роном и Эри укрепил его в этом решении и дал твердость добиваться своего. Поттер припомнила – он сидел под Шляпой почти три минуты. И все это время спорил с ней, пусть в хаффлпаффской манере, но все же.

Таким вот образом она обзавелась друзьями.

А Рон Уизли, первый «привязанный» ею человек в волшебном мире, похоже, привязался слишком сильно. Ей приходилось прилагать колоссальные усилия, чтобы окружающие не воспринимали их как пару. Вот уж этого добра нам не надо… Поттер была рада дружить хоть с Роном, хоть с гигантским кальмаром, но одна мысль о том, что friend когда-нибудь превратится в boy-friend’а, вызывала у нее тошноту. Все, связанное с вопросами пола, было для нее зловонной гадкой трясиной. (Если бы Малфой знал об этом! Но она не собиралась давать ему в руки такое оружие). На занятиях они постоянно меняли пары. Хотя когда Поттер в первый раз отказалась садиться с Роном, пришлось воспользоваться глупейшей школьной отговоркой. Мол, у тебя такие широкие плечи, можно, я сяду прямо за тобой и спрячусь от злобного взгляда Снейпа? И Невиллу помогу с зельем. А ты с Гермионой как-нибудь…

Все это было так странно, сложно и мучительно, что Эри порой спрашивала себя: по силам ли ей продолжать? В классе было просто: есть Дадли и компания, а есть Поттер – отдельно стоящий остров, экстерриториальные воды, не заходить, не приближаться. В банде было просто: есть Джек – он главный, Джерри – правая рука, Колин – силовая поддержка. И она, Эри, «наша личная ведьма». Привязанная ко всем троим, не выделяющая ни одного из троих. А тут…

«На каникулах надо почитать что-нибудь по психологии. Черт ногу сломит, как со всем этим справляться. Рон с Гермионой с трудом выносят друг друга, Невилл ее побаивается, Рон ревнует к Невиллу… а еще эти щебечущие идиотки Браун и Патил. И Малфой, как же без него. Насколько было бы проще просто «дружить», как это делают наивные гриффиндорцы и хаффлпаффцы».

Все эти сложности, от которых гудела голова, моментально были забыты, когда четверо школьников наконец добрались до хижины Хагрида. Чудовищных размеров зверюга – волкодав, перекушавший Раздувающего зелья, не иначе – кинулся облизывать гостей. Чтобы совершить эту процедуру с Эри, ему даже не пришлось вставать на задние лапы.

– Примените ко мне заклятье Лонгис! – завопила Поттер, отбиваясь от слюнявых собачьих поцелуев. – Что я за карлица, если этому чудовищу надо НАГНУТЬСЯ, чтобы меня облизать?!

Смеющийся Рон оттаскивал зверюгу, Невилл ему помогал. Тот поскуливал и мотал лохматой башкой, но покорно шел. Несмотря на грозный вид, Клык был тишайшим, добрейшим созданием, в точности как сам Хагрид. Сам лесничий уже маячил в дверях хижины, произнося таким басом, что гудели деревянные стены:

– Как я рад… эт самое… Малышка Гарриет, и с друзьями… вот уж я рад!

«Как здорово, – подумала Эри, подходя к нему, – что можно иногда почувствовать себя нормальным человеком, а не перегревшимся компьютером. С Хагридом точно не надо просчитывать последствия каждого шага. Уррра!»

***

– Да, вот так оно вышло-то. Я ведь папу с мамой твоих хорошо знал. Совсем маленькими их видел, ну как ты. – Хагрид показал огромной ладонью, какого роста были первокурсники Лили и Джеймс, чуть повыше самой Эри. – И росли на глазах, и тебя видел совсем крошкой… да вы ешьте, что кексы не берете?

Гермиона улыбнулась, постукивая каменно-твердым печеньем о край чашки, Рон, завязший в нем зубами, что-то неопределенно промычал, Невилл помотал головой. Чай у Хагрида был вкусный – с добавлением всяких травок, пахнущий летом и лесом. Только угощение к нему было гриффиндорцам не по зубам.

– Ты можешь о них что-нибудь рассказать? – спросила Эри, вертя в руках серо-коричневый пряник. – Даже если это что-то… не очень хорошее. Мне хочется знать все.

– Да что о них плохое можно сказать?! – от рыка лесничего звякнули стаканы. – Их все любили, они были такими… такими… кто тебе это сказал?

– Ну…

– Профессор Снейп, наверно? – полюбопытствовал Рон, справившийся со своим кексом. – Ты говорила, он тебе к школе помогал закупаться. Это тогда было?

– Снейп?! – Хагрид со стуком поставил кружку на стол. – Что ж директор меня-то не послал! Мне хоть и нельзя колдовать, но справился бы! Я ж тебя… вот такусенькой помню. Я ж так рад был, что ты, ну это, к нам возвращаешься. А он Снейпа отправил, да?

Эри пожала плечами, не зная, что отвечать. Она всего лишь хотела узнать правду, а не влезать в эти гриффиндорско-слизеринские распри. Хагрид продолжал:

– Так вот что я тебе скажу. Уж Снейпа-то слушать не надо! Он твоего отца в школе не любил, да и маму тоже. Тут, вишь ты, такое дело. Лили была девочка хорошая, приветливая. Она со всеми дружила. У нее и подружки были, но с Джеймсом и его приятелями она больше времени проводила.

– Одна девочка в мужской компании? – спросила Эри. «Что-то это мне напоминает…»

– Ну да. Я ж говорю, приветливая. Со мной всегда так вежливо, здравствуй, Хагрид, и улыбается… а со Снейпом она на Зельях вместе сидела, и вообще, иногда так... он, небось, навоображал себе невесть чего… когда старше стали, и она выбрала твоего отца – тогда с ним перестала… что он на тебя злится – это из-за них.

– Так он просто мстил моим родителям? – Эри выпрямилась, сверкнула глазами. – А я думала…

– Что он говорил о них? – встрял Рон. – В любом случае, ему верить нельзя, он слизеринец и вообще неприятный тип. Он что, был влюблен в твою маму?

– Не знаю, как там насчет любви, но ругались они знатно, – Хагрид нахмурился. Смотрелось устрашающе. – И чего ж Снейп этакого рассказывал?

– Ну… что Лили было не место в Гриффиндоре. А Джеймс был немножко… не очень умен.

– Да не верь ты ему! Ерунда какая! Папка твой и учился хорошо, и в квиддич играл… я жду не дождусь, когда мы тебя увидим в команде!

Эри неопределенно сопнула носом, ничего не ответила. Хагрид добавил:

– Он по Трансфигурации лучший в школе был. Тебе Минни не говорила разве?

– Мин… профессор Макгонагалл, если хвалит, говорит – я на него похожа.

– Ну вот. А мама твоя больше по Чарам и Зельям успевала. Далеко бы пошла, если б не это… – Хагрид неожиданно всхлипнул. Вытащил из кармана огромный клетчатый платок, шумно высморкался. Все чувствовали себя неловко.

– Ладно, перестань, – наконец не выдержала Эри. – Они давно умерли, я их даже не помню, и не могу расстраиваться из-за этого.

– Неужели т-ты совсем ничего не помнишь? – Невилл глядел на нее с жалостью.

– Вспышка зеленого цвета… и огонь. Много огня. И очень больно.

– Зеленый цвет – это было убийственное проклятие, Авада Кедавра, которым он хотел тебя убить, – тихо сказала Гермиона. – А про огонь в учебнике ничего не было.

Поттер выругалась про себя. Раскисла и совсем забыла! Профессор Снейп строго-настрого велел ей помалкивать об огне. «От этого зависит ваша жизнь, Поттер» – а теперь она так глупо проболталась.

– Может, померещилось… значит, они хорошо учились и дружили с детства?

– Ага. И умерли такими молодыми! Я ведь и твоих помню, Рон, и твоих тоже, Невилл. – Хагрид снова трубно высморкался, протер глаза. – Вот и не скажешь, что хуже – как Поттеры, или как твои-то…

– Хватит! – неожиданно резко перебил его Невилл. – Лучше Эри расскажи, что она хочет!

Однокурсники покосились на него, но промолчали – даже обычно шумный и бестактный Рон. Хагрид неуверенно поерзал на табуретке и сказал:

– Ну, что говорить. Учились, мальчишки хулиганили, а мама твоя – нет. Все-таки девочка. Сперва просто дружили, а встречаться начали на четвертом, не то на пятом курсе… все удивлялись, почему они так долго ждали, прежде чем пожениться.

– Долго? Я родилась, когда им было по двадцать лет. Совсем молодые.

– А поженились в девятнадцать. Только все думали, Джеймс потащит Лили к алтарю, едва голова перестанет болеть после выпускного. Но ему пришлось родителей уговаривать. Он, вишь ты, чистокровный был. А у нее родители-маглы, твои дед с бабкой.

– Разве это имеет значение? – спросил внимательно слушавший Рон. – Я думал, это только в Слизерине важно.

– Не только в Слизерине, это ж от человека зависит… Поттеры сомневались долго. А Лили не хотела выходить замуж без их согласия, Джеймс ее послушался… и убедил их… ну, благословить.

«Ваш отец был подкаблучником, полностью под контролем вашей матери…»

– А у нас в семье нет таких предрассудков, – брякнул Рон. – Запросто можно жениться на маглорожденной.

«Блин! Зачем на меня смотреть?!»

Рон усмехнулся и добавил:

– Мама говорит, она будет рада, если Чарли – это второй из нас – женится хоть на магле. Но он кроме своих драконов никого не видит. И вообще, зачем родителей спрашивать?

Эри, не поднимая головы, мешала ложкой несладкий чай. Хагрид продолжал:

– А потом, почти сразу, старшие Поттеры погибли. Тот-Кого-Нельзя-Называть до них добрался. Джеймс тогда в школе авроров учился, а Лили – в Академии, на факультете стихийной магии. Какое это было время, ребята! Война шла, настоящая война. Лили трудненько приходилось, из-за родителей-маглов. А Джеймс… в школе авроров пять лет учатся, но тогда второкурсников уже брали на задания. Помню, так он гордился значком аврора, ну, что взрослый совсем… за родителей хотел отомстить. И Лили. Как она разозлилась, когда ее из Академии отчислили! Там ректором сидел один из приспешников Сам-Знаешь-Кого, он ее из-за какой-то ерунды выгнал. Раньше она все в книжки зарывалась, вот бы кому в Равенкло учиться. Не обращала внимания, что вокруг делается. Джеймс за нее больше волновался, чем сама – ведь маглорожденная, да замужем за чистокровным… а тут у нее как глаза открылись. Увидела, что война идет, что людей убивают… она тоже в аврорат хотела пойти, но у них уже ты была… ну, ждали тебя. И она сидела дома, книжки свои читала, все думала – как с этим гадом справиться.

– Судя по всему, нашла способ, – усмехнулась Поттер. – Раз я жива, а Волде… этот гад исчез.

Хагрид шумно вздохнул:

– Так ведь она сама погибла, и папа твой тоже… а тебя… ну… к маглам твоим отправили.

– Почему не к родственникам Джеймса?

– Так все думали, что ты, эт самое… – Хагрид застеснялся, как будто «сквиб» было неприличным словом. – Тебе очень тяжко пришлось бы. И еще ведь оставались сторонники Того-Кого-Нельзя-Называть, они и убить могли. Отомстить за него. Вот. Поэтому директор решил, что тебе будет лучше у маглов.

«Директор? Что ж, буду знать, кому обязана».

Снова повисла неловкая тишина, которую прервал Невилл. Он почти уткнулся носом в газету, заменяющую скатерть, и сказал – неожиданно, но очень уместно:

– Надо же, гоблинов попытались ограбить. Я думал, такого быть не может!

– О, это магическая газета? – оживилась Гермиона. – Можно мне тоже посмотреть?

Первокурсники с облегчением загомонили, уставившись в мятую передовицу, а Хагрид путано извинялся, что заляпал ее чаем и мукой. Газета – называлась она «Ежедневный пророк» – была старая, месячной давности. Гриффиндорцы обсудили неудавшуюся кражу – Рон похвастался старшим братом, который работал в Гринготтсе, Грейнджер выдала несколько версий, что это за таинственный предмет. Эри вспомнила, что неудавшаяся кража случилась в тот самый день, когда Снейп водил ее по Диагон-Аллее – жаль, что их не было в банке, когда это случилось!

– Ты думаешь, это был бандитский налет, как в вестерне? – удивилась Гермиона. – Там, наверно, ничего интересного не было.

Как более сведущие в волшебном мире, Невилл с Роном согласились с ней:

– Наверно, кто-то пришел под Оборотным зельем, или под чарами н-невидимости.

– Тут другое странно, гоблинов вообще никто не грабит. Билл рассказывал – они не выдают преступников Министерству, а наказывают сами. Убивают, наверно, потому что про них никто больше не слышит. Кто же так рисковал?

– А мне интересно, что там было такое, – подала голос Эри. – Снейп, кстати, что-то забрал, когда мы были в Гринготтсе. Смотрите, тут пишут: «Содержимое взломанного сейфа было изъято ранее в тот же день». Может, это Снейпов сейф пытались ограбить?

Хагрид недовольно засопел:

– Эээ… ребятишки… не лезьте в это дело.

– Значит, это правда! – у Рона разгорелись глаза. – Что это было, Хагрид? Ты же больше знаешь насчет преподавателей. Это был какой-то темный артефакт? Снейп очень подозрительный тип!

– Нет! Эта штука не его даже! И вообще об этом нельзя говорить! Ну вы что, ребята… все, идите-ка домой. И не болтайте лишнего.

– Ну-у, Хагрид, – протянула Эри.

– Идите-идите. На следующей неделе заходите, я вам зверюшек покажу…

– Мы уже п-посмотрели, – Невилл содрогнулся. Рон, Гермиона и Эри переглянулись, ухмыляясь. Они не понимали, как можно ласково гладить клыкастую герань, и в то же время бояться таких же клыкастых хагридовых «зверюшек». Одна разница, что герань не убегает.

Первокурсники простились с лесничим и пошли домой. По пути они обсуждали, как бы узнать, что такое таинственное Снейп забрал из банка. Разговор постепенно перешел на учебу – и вот уже все четверо с разной степенью вежливости ругали преподавателя ЗОТИ, профессора Квиррелла.

– Я совершенно не против учиться по книгам! – возмущалась Гермиона. – Я даже буду рада помочь остальным. Но ведь мы должны увидеть все эти темные создания, от которых должны учиться защищаться. Теорию надо подкреплять практикой, иначе учебный процесс будет неэффективен!

– А он т-только рассказывает, как сражался с в-вампиром, – вставил Невилл. – И я не очень ему верю. Если он так п-подпрыгивает, когда сзади подходят, как же он с ним с-справился?

– Вот именно. В результате мы с Роном вынуждены отрабатывать заклинания вдвоем, а ведь это он должен нам показывать, – добавила Эри.

– Это ты зря. Вы же дуэльные читаете, из учебников второго и старших курсов, он не обязан это делать, – Гермиона решила проявить справедливость.

– Потому у нас и не получается ничего, – мрачно сказал Рон. – Только Экспеллиармус освоили, а если ты с Малфоем столкнешься в темном коридоре, этого будет мало. Если бы учитель объяснял, было бы намного легче. Я-то надеялся, что за год хоть чему-то научусь.

– Кстати, Невилл, Гермиона, почему вы не хотите к нам присоединиться? – спросила Эри. – Вчетвером интереснее.

– У м-меня и на обязательные предметы времени не хватает…

– Я всегда рада учиться, но то, что вы пытаетесь освоить – это слишком агрессивно. Я уверена, подобное следует изучать только под руководством преподавателя. И, Рон, ты ведь не успеваешь по остальным предметам. Зелья тебе явно надо подтянуть.

– Зелья мне не пригодятся, а вот размазать Малфоя по стенке – это да. Ох уж этот Квиррелл! Хуже его только мадам Хуч.

– Кто это? – заинтересовалась Эри.

– Она Полеты преподает.

– У нас ведь еще не было полетов.

– Вот именно.Сентябрь заканчивается, а я метлы в глаза не видел!

– Рон, – включилась в разговор Гермиона, – Нам же говорили, что у мадам Хуч заболела мама, и ей пришлось уехать. До конца года времени много, мы все равно научимся летать.

– Тренироваться надо как можно больше. И я просто скучаю по квиддичу. Свои-то метлы нельзя брать.

– У т-тебя была метла?

– Да. Старая, правда, скрипучая… а теперь я даже не могу у Фреда с Джорджем взять их собственную, потому что до первого урока Полетов считается, что мы как бы ничего не умеем.

– Кто как, а я только рада, что полеты откладываются.

– Ну что ты, Эри. Тебе обязательно понравится! У тебя это в крови.

«Что-то не верится. Чувствую, на Полетах я опозорюсь по полной программе».

***

В Хогвартс вернулась мадам Хуч, и гриффиндорцам немедленно поставили уроки полетов. Со Слизерином – узнав об этом, Поттер недовольно поморщилась. Их обоюдное цапанье с Малфоем продолжалось, даже на Зельях. После первого занятия Эри вела себя спокойнее, идиотский смех ее больше не пробирал, однако Снейпу еще ни разу не удалось вывести ее из себя. Странное чувство общности грело ее, заставляя улыбаться Ужасу Подземелий, когда он в очередной раз произносил свое коронное «десять-баллов-с-Гриффиндора!».

Справедливости ради надо сказать, что с нее он больше баллы не снимал, потому что Эри действительно неплохо успевала по его предмету, почти как Гермиона. Они заранее готовились к каждому занятию, читая учебник (а Грейнджер – еще и справочники), к тому же Поттер продолжала понемножку заучивать «Тысячу магических трав и грибов». У квартета образовалась привычка готовиться к занятиям вместе, поэтому Рон и Невилл тоже приходили на Зелья, уже кое-что зная. Вдобавок они делились на пары мальчик-девочка, потому что у Невилла попросту тряслись руки при виде Снейпа, а Рон все делал слишком резко – резал корешки, отмерял капли, мешал в котле. Практическое Зельеварение у обоих получалось плохо, поэтому на занятиях делили обязанности. Мальчики читали вслух и делали подготовительную работу, а девочки методично варили зелья. Снейпа это, похоже, раздражало, но поменяться местами он не требовал – все вели себя тихо, на отработки не нарывались.

Малфой несколько раз пытался напакостить – кинуть в котел Эри какую-нибудь незапланированную гадость, толкнуть под руку. Но ему ни разу не удавалось застать ее врасплох, к тому же помогал напарник. И Рон, и Невилл быстро сообразили: лучшее, что они могут делать – заслонять работающую Поттер от малфоевских поползновений. Зато она иногда успевала тихо прошептать ему что-то оскорбительное. Смешки Уизли и Лонгботтома, которые сами не вмешивались, еще больше выводили слизеринца из себя. Эри наслаждалась жизнью: зелья ей зачитывали почти всегда, Малфой краснел и дергался, Рон с Невом веселились от души. Жизнь была прекрасна.

Но все хорошее рано или поздно заканчивается.

***

– Итак, первокурсники! Встаньте около метлы, поднимите правую руку и скажите: «Вверх!» – мадам Хуч, маленькая, похожая на ястреба женщина, прохаживалась между школьниками.

Метлы взлетели в воздух – у всех, кроме Эри, Гермионы и Невилла. Среди слизеринцев раздались смешки. На лице Малфоя было написано настоящее счастье.

Мадам Хуч подошла ближе:

– Постарайтесь как следует! Призовите ее себе в ладонь! Ну же!

Метла Гермионы робко задергала древком, учительница одобрительно хмыкнула. Рон повернулся к Эри и тихо сказал:

– Ты просто вообрази, что она уже у тебя в руке. Закрой глаза и представь. Ручка уже в ладони, вот это теплое отполированное дерево… получилось!

Эри удивленно открыла глаза, когда в ладонь что-то ткнулось. Подхватила метлу, встретилась глазами с таким же удивленным Невиллом. Улыбнулась Рону.

– Пять баллов Гриффиндору за педагогические способности мистера Уизли! – одобрительно сказала мадам Хуч. – А теперь все оседлали метлы, и по свистку оттолкнулись, поднялись вверх на несколько футов! И… начали!

Невилл взлетел – так вылетает пробка из бутылки с шампанским. Учительница звала его, но он не мог справиться с метлой. Через несколько секунд он свалился с огромной высоты, и испуганная мадам Хуч кинулась к нему.

– Сломано запястье, – облегченно сказала она. – Пойдем, дорогой, я отведу тебя в больничное крыло. Всем стоять смирно! И не смейте прикасаться к метлам, а то вылетите из школы быстрее, чем скажете слово «квиддич»!

Эри стояла, прижимая свою метлу к груди, глядя на побелевшие пальцы. Ее мутило. Сквозь звон в ушах она слышала, как слизеринцы смеются над Невиллом, но даже не могла открыть рот, чтобы защитить его. Ученики двух факультетов переругивались до тех пор, пока Малфой не схватил Напоминатель, подаренный Невиллу бабушкой, а Рон, с искаженным от злости лицом, не потребовал его вернуть.

– Попробуй, отними, Уизли, – издевательски протянул слизеринец.

Поттер почувствовала, что пора вмешаться, иначе будет драка. Она подошла ближе, подняла голову, стараясь заглянуть Малфою в глаза, и очень тихо сказала:

– Пожалуйста, верни нам это.

– Полукровка, ты меня просишь? – Слизеринец явно наслаждался ситуацией, подбрасывая красный шарик перед собой. – Если ты попросишь хорошенько…

Левая ладонь Эри метнулась вперед, она схватила Напоминатель прямо из под носа у Малфоя и отскочила назад. Улыбнулась, стараясь вложить в улыбку весь свой яд:

– Спа-а-сибо, Дракусик.

Парвати Патил засмеялась первая, остальные подхватили. Факультет Гриффиндор переводил взгляды с покрасневшего Малфоя на ухмыляющуюся Поттер и хохотал. Слизеринцы угрюмо молчали.

Когда вернулась мадам Хуч, красно-золотые и зелено-серебряные привычно переругивались. Эри не участвовала: отдав Напоминатель Гермионе, она отошла подальше от всех, держа метлу в руках, как опасную змею, и стараясь успокоиться.

– С молодым человеком все в порядке, завтра он будет здоров. А теперь еще раз. Все сели на метлы, оттолкнулись, взлетели… Так. Хорошо. Теперь приземлились. Отлично. А теперь еще раз, и можно повыше… отлично! Гм… мисс Поттер, что это с вами?

Малфой завис практически над Эри, со злорадным любопытством глядя на гриффиндорку. Все без исключения уже были в воздухе – даже напряженная, как под Петрификусом, Грейнджер. А Гарриет Поттер висела на высоте меньше своего роста, и подниматься не собиралась

– Что это за полеты над самой землей, Поттер? Я сказала, поднимайтесь выше! Вы же ногами траву задеваете!

– Тут нет травы, – буркнула Эри.

– Три фута над землей! Вы издеваетесь надо мной, Поттер!

– Я не могу, мадам Хуч.

– Да в чем же дело… прикажите метле подняться выше!

Рядом маячил Рон с обеспокоенным лицом, но Эри покачала головой. Постаралась сосредоточиться, собраться… но один вид ее черных туфель, болтающихся в воздухе, вызывал панику.

– Я не могу, мадам Хуч!

– Поттер… я не понимаю, – учительница сама села на метлу, приблизилась к Эри, взяла ее за руку, оторвав от древка метлы. Пальцы девочки были холодными и влажными. – Давайте, я помогу вам подняться. Ну же, вверх!

Она поднялась выше, продолжая тянуть ее за руку. Эри мельком взглянула вниз и позеленела. С неожиданной силой она вырвала кисть из руки учительницы, обхватила метлу обеими руками и ногами и выкрикнула в голос:

– Я не могу, мадам Хуч! Я просто не могу!

Через секунду метла опустилась ниже, и гриффиндорка не соскочила – свалилась с нее, осела мешком, и осталась на земле.

– Поттер, я не понимаю, – учительница оказалась рядом. – Как же… ваш отец… вы что, боитесь высоты?!

– Нет, мадам Хуч! Я просто не-мо-гу!

– Страх высоты у дочери Джеймса Поттера, ну надо же, – преподаватель Полетов была очень расстроена. – Ну… посмотрим, что с этим можно сделать.

– Потти боится высоты. Посмотрите на нее – она сейчас упадет в обморок! Потти-трусиха! Что ты делаешь в Гриффиндоре, дрожащая мышь?

– Мистер Малфой! Некрасиво издеваться над физическими недостатками… то есть, над болезнями… в общем, пять баллов со Слизерина. Мисс Поттер, отпустите метлу. Я уже поняла, что вы сегодня летать не будете. Надо подумать, что с вами делать, иначе вы не сдадите зачет в конце года. Можете идти в свою гостиную, для вас урок закончен.

«Черт. А я так надеялась, что справлюсь. Он же мне теперь прохода не даст!»

***

– Когда ты говорила, что не любишь высоту, я никак не мог представить, что все настолько серьезно, – Рон расхаживал по палате, в которой лежал Невилл. После окончания урока они с Гермионой нашли Эри тут. В гостиной Гриффиндора ее немедленно начали спрашивать, что это она прогуливает Полеты, ведь ее отец… и так далее. Девочка сбежала к Невиллу, который, напоенный Костеростом, лежал в отдельной палате. Медсестра, мадам Помфри позволила ей посидеть с ним, а потом впустила остальных. И начался тот самый разговор, который она предчувствовала со дня, когда увидела в расписании графу «Полеты».

– Да ничего серьезного. Кто угодно не любит высоты. Подумаешь.

– Среди магов такое встречается очень редко, – вздохнул Рон. – Как же так вышло?

– Это из-за м-меня, Эри? – неуверенно спросил Невилл. – Ты испугалась так из-за того, что я упал?

– Нет, я и раньше… эээ… недолюбливала высоту.

– Скажи уж – боялась. Акрофобия, страх высоты. Это лечится у психоаналитика.

– Грейнджер! Да ну тебя с умными словами! Эри, а почему так?

– Нипочему.

– Т-так не бывает, – подал голос Невилл. – Т-ты когда-то падала с высоты? З-знаешь, мои родные боялись, что я с-сквиб. Они все время пытались п-пробудить во мне магию. Прадедушка Алджи выбросил меня в окно, а я взлетел. Все были так рады! В-вот с тех пор я тоже… недолюбливаю высоту.

Эри подскочила на месте:

– Выбросил тебя в окно?! Вот скотина! Да как он посмел?! Сколько тебе было?

– В-восемь. Но он же собирался подхватить меня Левиосой у самой земли. А я сам справился.

– Все равно! Ты же мог забыть о том, что он тебя страхует, пока летел вниз. Когда она приближается, – она задохнулась, потом продолжила, – ни о чем не думаешь.

– Ты падала с высоты? – сообразила Гермиона. – Когда это было?

– П-пять лет н-назад, – Эри заметила, что стала заикаться, как Невилл. Вдохнула поглубже, стараясь успокоиться, подумала истерично «только не заплакать!», и продолжила:

– У меня тогда тоже в первый раз стихийная магия заработала. Я даже ни одной кости не сломала, только синяки были. Но это очень с-страшно.

– А как же ты в гриффиндорской башне живешь? – Рон уставился на нее с удивлением.

– Я же не сижу на подоконнике!

– И на Астрономии к краю не подходишь, и движущихся лестниц избегаешь, – Рон растерянно глядел на нее. – А мы и не догадывались…

– Я и хотела, чтобы не догадывались. Это очень противно – бояться. И Малфой мне прохода не даст.

– Да ну его, Малфоя, – Рон небрежно махнул рукой. – Я ему нос сломаю, если будет издеваться. Без всякой магии. Меня больше беспокоит, что ты так… трясешься.

– Я не трясусь! – возмутилась Эри. – И вообще, я не боюсь высоты. Это просто физиологическая реакция.

– Эр, меньше с Грейнджер общайся, опять длинные слова? Ладно, я тебя буду учить летать. Каждый урок немножко поднимать метлу, на несколько дюймов каждый раз. Или вместе попробуем, на одной метле, ты за мной. Как тебе идея?

Она покачала головой:

– Ты хочешь, чтобы я действительно свалилась в обморок? Нет. Не получится.

– Пока не попробуем, не узнаем. Тебе же самой это не нравится, ну, такая слабость. Верно?

– А еще есть такой способ лечения фобий, у маглов, – заставлять человека понемножку преодолевать ее. Например, если человек боится толпы, то сначала его просят говорить с двумя, потом с тремя, потом перед классом выступить, а потом можно и в большом зале речь произносить. И насчет высоты также, – ободряюще сказала Гермиона.

– Вот видишь! – обрадовался Рон. – Все получится.

– А для н-начала – будем вместе учиться летать, я ведь тоже боюсь, – улыбнулся Невилл.

Эри посмотрела на их вдохновленные лица – и кивнула.

«В чем дело? В чем дело, не понимаю? Я думала, меня уважать перестанут. Такая глупая слабость. А они, наоборот, радуются, помогать готовы. Но не жалеют, жалость я нюхом чувствую. Не жалеют, а со-чувст-ву-ют! И как будто лучше относиться стали.

Как странно. Это значит, чтобы тебя любили – надо быть слабой?

А разве я хочу, чтобы меня любили? Я ведь уже решила, давным-давно, что любви никакой нет, есть только взаимоиспользование. Вот… использую. Но почему они вправду хотят мне помочь? Преодолеть эту слабость?

Не понимаю».

***

Оливер Вуд, капитан квиддичной команды, был очень огорчен:

– Мы так надеялись, Поттер. После Чарли Уизли приличного ловца у нас не было. Сейчас это Лисон, но она не слишком хороша, и сама это знает. Конечно, первокурсников в команду не берут, но я рассчитывал, что ты будешь тренироваться с нами, а со следующего года займешь место в команде. А ты вот так…

– Ну, извини. Я не виновата, – Эри разглядывала свои ногти. Ей казалось, что в гриффиндорской гостиной все прислушиваются к этому разговору – высокий пятикурсник даже голос не понизил. Все уже были в курсе сегодняшнего позора Девочки-Которая-Боится-Летать.

– Мы будем тренироваться вместе, и Эри скоро научится нормально держаться на метле, – сказал Рон. Первокурсники делали уроки вместе, и Гермиона, Рон и Невилл не собирались расходиться во время этого неприятного разговора. Сама Поттер не знала, чего ей хочется больше – чтобы они ушли (позор лучше переживать одной) или остались (чувствовать молчаливую поддержку было приятно).

– Даже если она и научится, ловцом вроде Джеймса Поттера уже не станет, – тоскливо вздохнул Вуд.

– Невежливо говорить о присутствующем человеке в третьем лице, – холодно сказала Гермиона.

– И д-даже если Эри не станет ловцом, это не повод так себя вести. Она ничего тебе н-не должна.

Рон моргнул; в его насквозь проквиддиченной голове такая мысль явно не помещалась. Но он тоже своих не бросал, и отважно добавил:

– Вот именно. Это Гарриет, а не Джеймс Поттер. У нее куча других достоинств.

– Как минимум, – вставила повеселевшая Эри, – я вам тут с Волдемортом разобралась. Что такое поймать снитч по сравнению с этим?!