Эри аккуратно помешивала зелье в котле – три раза по часовой стрелке, пять раз против, семь по, девять против, а потом повторить весь цикл, – размышляя о преимуществах магического мира над магловским. Сегодня они варили Очищающее зелье, которое справлялось с любыми кожными высыпаниями. Сложная тема для первокурсников, но некоторым из них – а именно гриффиндорскому квартету и Малфою – Снейп последнее время начал давать задания посложнее. Очищающее зелье имело полтора десятка компонентов, варилось почти два часа (профессор велел им прийти пораньше), и ему следовало прямиком пойти в запасы мадам Помфри. Зелье должно было иметь приятный запах корицы и быть бледно-розовым, перламутровым. Эри вспомнила противно пахнущие мази, которые тетя Петунья покупала для Дадли, когда он покрывался красной сыпью, в очередной раз объевшись шоколадом или клубникой. Для девочки, которой сладкое не доставалось почти никогда, это было поводом позлорадствовать. Дадли ныл и чесался, а она довольно улыбалась.

Сама Поттер почти никогда не болела, и вообще не помнила, чтобы для нее покупали лекарства или водили к врачу. Не считать же синяки и ссадины болезнью. А, нет, в прошлом году было сотрясение мозга, когда она разбиралась с этим Полкиссом. Вот же тупица, ему Дадли ясно сказал – Поттер не трогать, будут последствия. Не понял. Пришлось самой ему навалять (гордость не позволяла Эри признаться, что скорее это ей «наваляли» – Полкисса хотя бы не тошнило потом всю ночь), а через пару дней его вызвали на «конфиденциальный разговор» Джерри и Колин. Зарекся ее трогать, придурок. Тогда она в последний раз была в кабинете школьной медсестры. Как же там воняло! Зелья, даже самые отвратительные, на ее нюх, пахли лучше. По крайней мере, в них не было такого поганого химического привкуса.

Так, кажется, все… Эри потушила огонь, ободряюще улыбнулась Невиллу (последние полчаса он сидел, ничего не делая, и боялся даже вздохнуть в сторону котла), и пошла к Снейпу. Бросила короткий взгляд на Малфоя. Он чуть задержался с первым этапом, поэтому сейчас сам, склонившись над котлом, помешивал зелье – три по часовой, пять против… его сегодняшний напарник, Гойл, сидел с напряженным лицом – точно как Нев. Эри стало его чуть-чуть жаль… но сам виноват, раз дружишь с такой скотиной.

– Профессор Снейп, мы закончили зелье. Проверьте, пожалуйста.

Снейп практически засунул длинный нос в котел, Эри показалось, что у него даже улыбка мелькнула… но, конечно, показалось. Ужас Подземелий не улыбается гриффиндорцам.

– Я зачитываю вам его, Поттер, – наконец сказал он.

– НАМ с Невиллом, профессор Снейп, – добавила Эри. Она покосилась на серьезную Гермиону, на Рона – тот знал, чего следует ожидать, и ухмылялся.

Раз… два… три…

БА-БАХ!

БУМ!

– Ой-ой-ой!

Зелье Малфоя неожиданно взбурлилось, из него вырвался огромный пузырь, и попал слизеринцу в лицо. Малфой по-детски подвывал, протирая глаза, Гойл вскочил, на широкой физиономии была растерянность и обида.

– Эванеско! – Снейп широким шагом отправился к пострадавшим. Малфой отнял руки от покрасневших глаз и завопил, срываясь на визг:

– Это все Поттер, профессор, она что-то сделала с котлом!

Зельевар резко повернулся:

– Поттер?

Эри опустила глазки, продолжая прижимать свой котел к груди. Она нюхом чувствовала, что не стоит встречаться со Снейпом глазами. (Было такое подозрение, что как она сама по голосу распознает ложь, так Снейп делает это по глазам). Похлопала ресницами, сказала с обидой и недоумением:

– Профессор Снейп, да я же не подходила к нему! Я же с вами говорила, и вообще… Оно такое сложное, я никак не могла отвлечься на то, чтобы что-то ему делать!

– Подходила! – взвизгнул Малфой. – Пять минут назад!

– Я просто хотела взять нож у Патил! Парвати, Лаванда, подтвердите! Я ничего не кидала в твой котел, и ты это видел!

– А может, кидала!

– Если бы кидала, ты бы раньше орать начал! Сам ничего не умеешь, а на меня наезжаешь!

Снейп молча переводил взгляд с одного на другую – словно за теннисным мячиком следил.

– Это все равно ты, я знаю! Мало ли что ты могла сделать!

– Профессор Снейп, клянусь вам, я ничего такого не делала!

– Поттер, посмотрите на меня.

Эри вскинула глаза на Снейпа. Она отчетливо держала перед глазами картинку, как подходит к столу однокурсниц, ближайшему к слизеринским столам, как просит посеребренный нож – «у нас затупился, а это срочно, буквально пять секунд», как берет его, благодарит… она ПОВЕРИЛА, что все было именно так, а не иначе, и теперь чувствовала детскую обиду:

– Почему вы мне не верите, профессор Снейп?!

– Поттер. Пять баллов с Гриффиндора за… за крики на уроке. Мистер Малфой, мистер Гойл, я не могу зачесть вам это зелье.

– Профессор, но почему ей так мало? Я уверен, это она! Применила Отталкивающие чары и толкнула мой котел! Вы же знаете, на этой стадии зелье крайне нестабильно!

– Было бы странно, если бы Я не знал о нестабильности Очищающего, – с сарказмом ответил Снейп. – Мистер Малфой, вы неправы. С утра на этом кабинете стоят сигнальные чары, отслеживающие все заклинания, кроме необходимых для работы. Если бы Поттер сделала что-то против вас, я бы об этом узнал. Как это ни прискорбно, виновата лишь ваша – или мистера Гойла – неосторожность.

– Я знаю, это все равно она!

«Не смей улыбаться, Поттер. Хорошо хоть, Рон глаза опустил. Оскорбленное, но и немножко ехидное выражение лица – вот так, хорошо».

– Идите на место, Поттер. Зелье перелейте в сосуды и запечатайте.

– Спасибо, сэр, – Эри улыбнулась, садясь на свое место. Снейп – та еще хитрая змея, пожалуй, она порадуется позже.

– Занятие закончено. Все, кто еще не подошел ко мне с готовым зельем… Эванеско.

– У-у-ух! – раздался общий вздох.

– Таким образом, за сегодняшнюю тему зачет получают Поттер, Лонгботтом, – Снейп скривился, – Паркинсон, Крэбб, Забини, Буллстроуд, Дэвис, Гринграсс…

– Из Слизерина все, кроме Малфоя! – возмущенно шепнул Невилл. Эри ткнула его в бок, призывая молчать.

– Патил и Браун.

– А мы?!

– Томас, Финниган, ваше зелье не оранжево-красное, а желтовато-красное. Я вам его не зачитываю.

– Чертов дальтоник, – проворчал Дин тихо. Но не достаточно тихо, как оказалось:

– Минус пять баллов с Гриффиндора.

– А наше зелье, профессор?

– Грейнджер? Вы же не успели… хм. Надо же, даже помеха в лице такого тупицы, как Уизли, вам не помешала.

Эри насупилась: если Гермиона скажет что-то вроде «Да, профессор!» своим обычным жизнерадостным тоном «я-лучшая-студентка-меня-даже-Снейп-хвалит», хрупкие мосты между ней и Роном опять будут разрушены. Но заучка в очередной раз удивила ее:

– Мистер Уизли прекрасно помогает мне, сэр. – На большее, хотя бы произнести «Думаю, вы не правы», у Гермионы не хватило пороха. За такое с нее бы точно баллы сняли – «за пререкания с преподавателем».

– Ну что ж, зачет. Все можете идти.

Гермиона повернулась к побагровевшему Рону, потянула его за рукав. Эри мгновенно оказалась рядом, прошептала:

– Не здесь. Помните, мы на вражеской территории, и все, что мы скажем, может быть использовано против нас. И, Рон… ты помнишь?

Рыжий кивнул. Грейнджер недоуменно посмотрела на него, а он, собрав учебники, подошел к Снейпу и слегка дрожащим голосом сказал:

– Профессор, извините, я могу задать вам вопрос?

Наверно, зельевар не нашел, к чему в этой корректнейшей фразе прицепиться.

– Задавайте, Уизли, – его неприязнь выражалась только в голосе.

– Не могли бы вы посоветовать какие-нибудь пособия по зельеварению, поясняющие, почему компоненты смешиваются именно в таком порядке? Если вам это будет нетрудно, сэр, – поспешно добавил он.

– Для этого у вас есть Грейнджер, неужели она еще не нашла их? – неприятно улыбнулся Снейп. – Ваша тяга к знаниям, Уизли, очень подозрительна. Вы все равно останетесь помешанным на квиддиче недоумком, даже если прочитаете на пару книжек больше. Но вы старайтесь, Уизли, может быть, когда-нибудь достигнете уровня… хотя бы вашей невыносимой всезнайки Грейнджер.

Слизеринцы, прислушивающиеся к диалогу, засмеялись. Рон покраснел еще больше, но сказал деревянным голосом:

– До свидания, сэр.

И гриффиндорский квартет удалился.

В коридоре Поттер перехватила сумку покрепче, и ткнула Рона в бок:

– Как ты сдержался, не понимаю.

– Я весь урок настраивался, что мне его надо будет отвлечь, и что он скажет при этом. Ну что, порядок?

– Тсс! Пошли на обед?

Они продолжили путь в молчании, заговорщически переглядываясь. Гермиона и Невилл смотрели непонимающе. Уже в Большом Зале Эри, ухмыляясь, вытащила из кармана механическую игрушку – прыгающую лягушку.

– Полный порядок, Рон.

– Что это? – неудоменно спросил Невилл. Как чистокровный волшебник, он понятия не имел о таких штуках.

– Магловская детская игрушка, взяла у Боунс с Хаффлпаффа. Она полукровка, знаете?

– И что?

– К ней Малфой прицепился недавно, ну, в своем обычном стиле, а я влезла. – Эри улыбалась. Везде, кроме квиддичного поля, Малфой не мог ее задеть. Наоборот – это она снова и снова щелкала его по носу. Надо было только на преподавателей оглядываться. – Потом я увидела эту штуку у нее в библиотеке, она по столу прыгала.

– Эри! – возмутилась Гермиона. – Ты ее завела и подбросила Малфою под котел?!

– Тсс, тише, не надо выдавать наши тайны. Ну да, да. Я это сделала. Мы заранее посмотрели с Роном, сколько времени раскручивается пружинка, чтобы быть подальше от него. А потом, пока он отвлекал Снейпа, я ее подобрала из-под малфоевского стола – сперва туфлей зацепила, потом в карман сунула. Никто и не заметил. Классно вышло, да?

– Эр, но это же… это же не по-гриффиндорски! – Грейнджер понизила голос, но глядела на Поттер с тем же неприятным удивлением.

Злость вскипела в Эри, как сегодняшнее малфоевское зелье.

«Ах-ах, хорошая девочка, гриффиндорка, твою мать. Да что ты знаешь о жизни, дура?! Если ты жила как в шоколаде, думаешь, все так?»

Она опустила взгляд – незачем злобно сверкать глазами на Грейнджер, и ответила:

– А он как себя ведет? Знаешь, что он на полетах сегодня сказал?

– Еще что-то? – встрепенулся Рон. – Мало я ему нос разбил!

– Он теперь умный, делает это, когда никто не слышит. А я не хочу рассказывать.

– Мы не должны опускаться до его уровня, – наставительно сказала Гермиона. – Он же слизеринец, а мы гриффиндорцы!

– Извини, но иногда у меня не хватает терпения, – Эри примирительно пожала плечами. Она перестала сердиться на Грейнджер – на такую глупость даже злиться не получалось.

– Но сегодня это было не спонтанное решение. Вы заранее подготовились, все предусмотрели, это как раз по-слизерински… Эри, так нельзя!

– Давай я сама решу, что можно, а что нельзя, ладно?

Рон вклинился в напряженный диалог:

– С Малфоем можно как угодно поступать. И потом, мы не сделали ничего хуже, чем он сам делал. На прошлом-то занятии он сам тебе кинул малахитовую пыль в котел, помнишь, как ты зеленая ходила весь день?

– К-когда я был один, без вас, н-несколько дней назад, он наложил на меня Петрификус Педис. У м-меня ноги склеились, пришлось прыгать к мадам Помфри через весь Хог. И он это сделал из-за спины, – добавил Невилл. – Б-благородство – это не для таких, как Малфой.

Гермиона поджала губы. Неожиданно серьезно сказала:

– Эри, ты правда на нас плохо влияешь.

***

– Ну, как учеба, ребятишки? – прогудел Хагрид.

– Отлично! – Рон вгрызся в пряник. Он успел позабыть, что в прошлый раз немало с ними намучился. Решительно откусил и продолжил с набитым ртом:

– Мама даже беспокоиться начала. То есть, она, конечно, радуется, что у меня все хорошо, но спрашивает, здоров ли я. Фреду с Джорджем она постоянно посылала вопиллеры, с первого сентября.

– Вопиллеры? – удивилась Эри.

– Ж-жутко неприятная штука, еще увидишь. То есть, услышишь. Мама написала, она рада, что мы подружились, ты ей на платформе понравилась. Но она тогда не знала, что ты – та самая Гарриет Поттер.

Эри застонала. Массовый психоз продолжался, но хоть автографы перестали просить – после того, как она испепелила очередную свою колдографию, поднесенную вместе с пером и чернилами. Инсендио ей давалось плохо, но от злости все получилось.

– Но такого эффекта она даже не ожидала. А Фред с Джорджем беспокоятся, что я стану похож на Перси.

– Как я посмотрю, – хмыкнула Гермиона, – в вашей семье хорошие отметки и должность старосты не в почете? Только вопиллеры и отработки?

– Ну, Билл тоже был префектом, но он-то нормальный. А Перси совсем подвинулся на обязанностях старосты, нудит и нудит.

– Я, ребятишки, что скажу: в Запретном лесу я всяких ловил. И Билли твоего, помню, и Чарли. А уж близнецы со второго курса там пропадают. Эй, чего так глаза заблестели? Обычно туда пробираются ребятишки курса с третьего, с четвертого. Когда выучат хоть какие заклятья, чтоб не совсем лопухами идти. А вот Перси твой и на опушку носа не совал.

– А там действительно опасно? – жадно спросил Рон.

– И, наверняка, очень познавательно! – добавила Гермиона.

– А уж какие там растения необычные… – мечтательно вздохнул Невилл.

– В общем, спасибо, Хагрид, что подал нам идею, – хихикнула Эри. – Заклятий мы сейчас уже знаем не так мало – да, Рон, Герми?

– Эээ, вы ж маленькие совсем! Ну что ж я так… – Хагрид взмахнул ручищей, рыкнул в бороду. – Всегда что-то не так скажу!

– Ты нам лучше расскажи, что там. Может, мы пока откажемся туда пробираться. Может, там действительно слишком опасно, – коварно предложила Эри.

И Хагрид рассказал.

***

Уже перед самым уходом полувеликан, смущенно посопев, сказал Эри:

– Ты это вот что… у тебя же колдофото родителей нет?

– Нет, – пожала плечами Эри. – У меня от отца только эти очки остались. Правда, они пока большие, но я их все равно ношу.

– Попроси старших, пусть уменьшат… а я подумал, ну, ты ж, наверно, хочешь посмотреть, какие они… вот, послал сов их знакомым, попросил хоть по одной карточке прислать. Сперва думал в конце года тебе отдать, а сейчас – что тянуть-то… вот… первая.

У Поттер почему-то задрожали руки, когда она брала пожелтевшую колдографию, казавшуюся совсем крошечной в лапах Хагрида.

– Какие они… красивые! – неожиданно вырвалось у нее.

Рыжеволосая зеленоглазая девушка выглядела как кинозвезда, с ее высокими скулами, тонким носиком и фарфоровой кожей. Растрепанный брюнет в знакомых очках – глаза у него были карие, а сам он весь светился золотистой смуглостью – казался одновременно опасным, как ребята из банды, и милым, как домашний котик. Они держались за руки и весело смотрели друг на друга. У девочки сжалось где-то в груди, когда она увидела ямочку на щеке отца – точно такая была у нее самой.

«Как у такой красивой пары получилось такое убожество, как я?»

– Да, такие они были, – Хагрид трубно высморкался в свой клетчатый платок. – И молодые-то какие!

Эри смотрела завороженно. Невилл топтался рядом, порывался что-то сказать. Наконец выдавил:

– Я п-попрошу бабушку посмотреть у нас. Моя мама дружила с твоей, а папа тоже был аврором.

– А твои родители… – начала Гермиона, и тут же смолкла под свирепым взглядом Рона.

Поттер встрепенулась, подняла глаза:

– Да… да, Хагрид. Спасибо. Я так тебе благодарна. Ну что, ребята, пойдем?

***

«Что со мной происходит?»

Несмотря на юный возраст, Поттер привыкла рефлексировать. В раннем детстве она была изгоем в классе, ее общение с ровесниками ограничивалось «уйди с дороги», а с родственниками – «иди в свой чулан, ненормальная, ужин не получишь». Зато у нее были книги, книги и мысли. Последние два года ей было с кем говорить, но она продолжала вести длинные монологи про себя. Как многие одинокие дети, Эри разговаривала с «другой-собой» – старше и умнее, а иногда, по ситуации, наоборот, словно читала лекции о жизни глупой маленькой девочке. Это помогало не сойти с ума от изоляции, помогало понять, что происходит вокруг, чего ждать от других и от себя. Вдобавок груды книг по психологии, хоть и создали у нее в голове кашу из терминов и теорий, но научили оценивать окружающих – пусть не всегда верно, но все же более зрело, чем ее ровесники.

А сейчас она не могла понять, что изменилось. Более того – ей не хотелось даже думать об этом. Ей хотелось продолжать читать книжки с Гермионой, перемигиваться за столом с Невиллом, пока он вдохновенно трещит о беллетристике волшебного мира (его заикание чудесным образом пропадало в такие минуты). Ей даже нравилось играть с Роном в «горизонтальный квиддич» – хотя Уизли и ругался, что это надругательство над святым, но идею Гермионы поддержал. И уже не одна Поттер, но и вся гриффиндорская четверка летала прямо над землей. Невилл с Гермионой помнили о «правиле номер раз» – не подниматься выше Эри, а вот Рон постоянно забывал. Свою же метлу зачаровывать он категорически отказался. Снитча, конечно, им не дали, и они играли обычным магловским мячом, который попросили у Дина Томаса – мадам Хуч зачаровала его, чтобы он опускался медленно, как квоффл, а не падал на землю, как обычный мячик. Рон постоянно сокрушался, что у Эри великолепная реакция и чувство пространства, и умей она подниматься выше… Но Невилл и Гермиона обычно шикали на него, а сама она смеялась. Ее страх, действительно, понемногу становился меньше. По крайней мере, высоту подъема ее метлы мадам Хуч увеличила до шести футов.

Эри не осознавала, что просто впервые попала в те условия, в которых и полагается расти детям – с играми, уроками, с настоящими друзьями и без необходимости учитывать каждый шаг, каждое слово, постоянно держаться настороже. Когда ночью, в уютной гриффиндорской спальне, у нее вдруг сводило плечи – так, что приходилось сползать с кровати и потягиваться – она не понимала, что это сходит, сползает с ее тела постоянное напряжение, ежесекундная готовность встретить удар и ответить на него. Так рыцарь не замечает тяжести кольчуги, а снимая ее, чувствует что-то странное – не легкость, а беззащитность и тревогу.

Ее Ласка как будто начала засыпать. Ей не приходилось постоянно сдерживаться, чтобы не нагрубить Гермионе или не хамить очередному любителю автографов. Она чувствовала себя девочкой, а не боевой машиной-терминатором, и ей нравилось это ощущение.

Единственное, что омрачало это радужную картину – все тот же, вездесущий, Малфой. Пока Поттер была, как черепаха панцирем, окружена броней своего цинизма, его насмешки отскакивали от нее, как мелкий песок. Теперь же какие-то слова стали ее всерьез задевать.

В первую очередь это касалось родителей.

Привыкшая к одиночеству, раньше Эри не думала о них. После того, как Снейп высказался более чем резко, решила вообще выбросить из головы. Даже утешающие слова Хагрида не повлияли на это: «было и прошло, теперь не важно» – думала Поттер.

Колдография с улыбающимися Джеймсом и Лили как будто послужила катализатором для цепной реакции. Словно на Зельях – кинули щепотку растертых листьев, и процесс пошел, уже новый состав постепенно заполняет весь котел. Две улыбки, ямочка на щеке, перемкнуло, щелкнуло – и ее организм начал вырабатывать, пусть сначала в малых дозах, какие-то странные чувства. Любовь? Нежность? Она даже не знала, что на такое способна.

И вместо того, чтобы сказать себе: «это слабость, не стоит продолжать» – Поттер продолжала таскать колдофото с собой, глядеть на своих обретенных родителей, и играть, стыдясь до чертиков, в детскую игру «просто мои родители живут далеко». То, что на волшебных фотографиях люди улыбались, меняли позы, жестикулировали, только усиливало этот эффект.

«Это мои мама с папой, они далеко отсюда, но все равно меня любят. Лю-бят.

Это неправильно. Нет. Нельзя!

Но до чего приятно…»

***

– Уфф, как пить хочется! – запыхавшийся Невилл приземлился.

Эри лихо подлетела к нему, красуясь, зависла рядом. Ей нравилось смотреть на людей сверху вниз, а с ее ростом это получалось только на метле.

– Возьми у меня в сумке, там бутылка с тыквенным соком, с завтрака.

– Я тебе прямо удивляюсь, Эр, ты как хомяк, постоянно тащишь какую-то еду, – засмеялся мальчик.

– Привычка, – Поттер сделала вокруг него кружок. – Но ведь каждый раз пригождается, да?

– Ага. Ну, вы летайте, а я попью и посижу чуть-чуть, – Невилл, закинув метлу за спину, пошел к их вещам, сложенным в кучку чуть поодаль.

Эри вскинула голову, наслаждаясь ощущением тепла на лице. Стоял уже ноябрь, постоянно было пасмурно, но сегодня выглянуло солнышко, и первокурсники, радуясь этому, выпросили внеплановое занятие по Полетам. Макгонагалл с улыбкой согласилась обменяться часами с мадам Хуч. Она тоже сидела где-то недалеко, и разговаривала с преподавательницей полетов – та уже не считала нужным постоянно присматривать за детьми, за полтора месяца все научились летать более-менее прилично.

– Я вверх, – предупредил Рон, плавно притормаживая возле Поттер. – С Гермионой тут полетайте, как маленькие…

– Давай лучше почитаем? – на несгибаемую заучку даже погода не действовала. Эри кивнула, глядя сквозь ресницы на поле. Первокурсники возились, как щенки, иногда стрелой пролетал кто-то из старших, у кого было «окно» в расписании. Она чуть улыбнулась, глядя на Оливера Вуда – даже он не смог испортить ей настроения, когда пришел, поглядел на «это безобразие» – их наземный квиддич, – поцокал языком и ничего не сказал. Да и Малфой что-то утих. Жизнь прекрасна!

– ОЙ!!! Бо-о-ольно!

Гриффиндорцы рванулись на крик. Невилл Лонгботтом быстро покрывался какими-то оранжевыми шевелящимися наростами. Он отшвырнул сумку Эри, которую держал в руке, но ужасающий процесс не прекратился. Теперь он затронул лицо и губы, и его крики превратились в сдавленное мычание. Профессор Макгонагалл и мадам Хуч поспешили к нему, на ходу вынимая палочки.

– Фините Инкантатем! Не снимается… Мистер Лонгботтом, пройдемте в больничное крыло. Не волнуйтесь, мадам Помфри приведет вас в порядок. Акцио сумка! Так. Так. Все понятно… Мисс Поттер, мисс Грейнджер, мистер Уизли – у вас урок, вы помните?

– Профессор Макгонагалл, а можно мы…

– Мы не можем его бросить, ему же больно…

– Мадам Хуч, вы их отпускаете?

– Поттер пусть идет, и Грейнджер, пожалуй, тоже. Вам тут уже нечего делать. Мистер Уизли, останьтесь.

Рон чертыхнулся, с ненавистью глядя на свою метлу, но вернулся.

– Скажете мне, как…

– Конечно.

Через пятнадцать минут Эри вернулась. Губы ее были плотно сжаты, глаза полыхали, как две Авады. Она, конечно, сразу поняла, что это с ее сумкой кто-то поколдовал, а Невиллу просто не повезло. Макгонагалл сняла заклятье с сумки легким движением палочки, но на возмущенные возгласы первокурсниц «Это Малфой наложил проклятие, больше некому!» ответила сухо:

– У вас какие-то разногласия с мистером Малфоем? К сожалению, я не могу наказать студента, не имея доказательств. Идите, мисс Поттер. Ваша сумка снова безопасна.

Девочки посидели у кровати Невилла несколько минут, но он попросил их уйти. Пусть остановленное, проклятие все же было очень болезненным. Наросты будут медленно отваливаться в течение нескольких часов, и мальчику не хотелось, чтобы кто-то видел, как он – наверняка – будет плакать от боли. Кусая губы, Грейнджер неловко погладила его по плечу, и пошла в библиотеку. Ее деятельная душа требовала найти все об этом проклятии, и подыскать Малфою достойное отмщение. Поттер предпочла разобраться сразу же.

Какой бы сволочью ни был слизеринец, трусость не входила в число его пороков. Увидев решительно шагающую по полю маленькую фигурку, он спустился вниз, и, улыбаясь, пошел ей навстречу.

– Что скажешь, Потти? – крикнул он издалека. Светлые волосы растрепал ветер, щеки слегка разрумянились – Малфой мог бы показаться красивым, если бы не злобная радость, искажающая его черты. Впрочем, сама Поттер выглядела, наверно, не лучше. – Жаль, что это твой дружок-сквиб пострадал, а не ты. Впрочем, тебе не впервой заслоняться другими, не так ли? Твоя мамаша-магла умерла за тебя, насколько я знаю.

Поттер со свистом выдохнула. Ее как будто ударили по лицу. Малфой продолжал:

– Ну, конечно-конечно, я понятия не имею, кто заколдовал твою сумку. Точно так же, как ты, Потти, не знала, кто толкнул мой котел на Зельях. Все слышали? – он обернулся к своим, те ответили одобрительными улыбками. – Наверно ты, полукровка, достала кого-то из своих гриффиндорцев. Ах, какая жалость!

Вокруг засмеялись, Паркинсон, подбоченившись, смотрела на Эри сверху вниз. Забини дважды соединил ладони – поаплодировал.

Рон выкрикнул:

– Я тебя еще достану, ублюдок! Я тебя вызываю на дуэль!

– Дуэ-э-эль? – протянул Малфой скучающе. – Я не дерусь с таким отребьем. Все, чего ты заслуживаешь, предатель крови, нищеброд – это пинков. Впрочем, твоя мантия и выглядит так, словно тебя кто-то пинал.

Эри потянула Рона за рукав, останавливая. Она чуть-чуть пришла в себя. Неожиданно вспомнилась их вторая встреча с Малфоем, на Диагон-аллее. После того, как он вылетел из ателье мадам Малкин, она видела его еще раз, примерно через час. Малфой был с красивой блондинкой – видимо, матерью. Тогда Снейп не стал подходить к ним, просто кивнул, а женщина, благосклонно улыбнувшись ему, посмотрела на Эри, как на грязь под ногами. Сейчас Поттер постаралась вспомнить это выражение лица.

– Мистер Ма-а-алфой, – произнесла она холодным, ну просто замораживающим тоном. Вытянувшись во весь рост и даже встав на цыпочки, она смерила его тем самым взглядом. «Ты грязь, Малфой. Ты мерзкая вонючая жижа, к которой даже приближаться противно». – Ваше поведение недостойно наследника такого знатного рода. На вашем гербе изображена змея, в вашем девизе – «мудрость и сила». Но вы ведете себя, мистер Малфой, – снова брезгливый взгляд, оттопырить нижнюю губу, как это сделала малфоева мамаша, – Не как змея, а как мерзкая, грязная… крыса!

Оторопевший слизеринец несколько секунд не знал, что ответить. Потом спросил – вместо насмешки в голосе звучали растерянные нотки:

– Откуда ты знаешь, что на моем гербе, грязнокровка? У тебя-то никакого нет, и у твоего Уизела тоже, нищие уроды!

– Я полага-а-ала, – снова издевательски протянула Эри, – что буду иметь дело с достойным противником, заслуживающим уважения. Но, по сравнению с тобой, ласка – олицетворение честности и благородства! – Она не стала подходить ближе, хотя очень хотелось – так разница в росте стала бы заметнее. Зато брезгливость в голосе вышла очень хорошо. – Мы, по крайней мере, сразу вцепляемся в горло, а не… крысятим по чужим сумкам!

Раздался общий вздох ужаса и восхищения. Слизеринцы поскакивали с метел, готовясь защищать своего вожака. Гриффиндор подобрался ближе к Эри, сжимая кулаки. Стало очень тихо.

На скулах Малфоя загорелись ярко-красные пятна, глаза потемнели. «Попала!» – со злобной радостью подумала Эри. Но через мгновение она уже не могла ни о чем думать, потому что слизеринец медленно улыбнулся и потянул из внутреннего кармана мантии какой-то белый прямоугольник.

– Не узнаешь, Потти? Ла-а-аска?

Ее глаза заволокло красным туманом.

Малфой разорвал фотографию ее родителей – фотографию ее родителей!!! – на две части, на четыре, на восемь. Он медленно подбросил обрывки в воздух и картинно отряхнул руки.

– Что ты на это скажешь, Потти?

Со сдавленным рычанием Эри рванулась вперед. К горлу врага.

Инстинкт самосохранения заставил слизеринца отступить. Он сделал шаг в сторону, поднял свою метлу и взлетел на несколько футов.

– А ты попрыгай внизу, Потти, – издевательски посоветовал он. – Вот я посмеюсь!

Гриффиндор в полном составе – даже тихоня Салли-Энн – схватился за метлы. Слизерин подобрался. Малфой взлетел еще выше, и помахал Эри рукой. Улыбнулся.

Гриффиндорка испустила еще один низкий, рычащий звук, и повернулась к Рону. Тот пытался что-то сказать, взять за руку, но она неожиданно резко толкнула его в грудь – мальчик отлетел на пару шагов – и схватила его метлу. Потом, с силой оттолкнувшись от земли, взлетела.

Изумление на лице Малфоя, снова бледном, когда он увидел приближающуюся к нему Девочку-Которая-Боится-Летать, могло бы ее порадовать, если Эри сохранила способность думать. Но теперь ее не волновало ничего, кроме возможности добраться туда, где под тонкой кожей пульсировала кровь.

Ласка рвалась к горлу жертвы.