Огонь свечи горел ровным, рвущимся вверх пламенем, без колебаний и вздрагиваний. Странно, но, несмотря на то, что комнату освещала только одна эта, правда, довольно большая, свеча, в комнате было достаточно светло, по крайней мере, лицо отца Романа было освещено достаточно ярко. Сейчас, в этом живом, изначальном свете оно уже не казалось столь уж молодым, наоборот, его черты указывали на мудрость и опыт, присущие людям в возрасте.

Марк стеснялся, не зная, как начать разговор, и не совсем понимая, зачем сюда пришёл. Отец Роман тоже ничего не говорил, ходил по комнате, тщательно устанавливая свечу, поправляя стул, совершая ещё какие-то, казавшиеся лишними, движения. Наконец, он присел напротив и, прокашлявшись, начал разговор, при этом, видимо, и сам немного смущаясь:

– Так ты говоришь, что тебе велел прийти ко мне некий голос?

– Да я понимаю, что звучит это, как бред сумасшедшего, но я точно помню, что мне это кто-то сказал, – Марк пожал плечами, скорчив гримасу, значение которой можно было трактовать, как «люди, я – не псих, просто обстоятельства так сложились».

– Так-так, любопытно. Прости, Марк, а в этот момент кто-нибудь был рядом с тобой?

– Ну… Сестра была. Только как-то всё это было странно, что ли…

– Да? А что тебе показалось странным? – в очках священника блеснул блик свечного огня.

– Ну… короче, я просто на какое-то время выпал из реальности… Мне всё это пришло откуда-то… ну, я не знаю, откуда… Просто пришло, и всё. А сестра… она, понимаете, ну это… в последнее время… она с отцом разговаривает, – Марку было неприятно всё это говорить, и слова с трудом вылетали из него. – А отец, он… Он погиб.

Отец Роман вздохнул, покачал головой, лицо у него стало совсем смущённым, каким-то виноватым. Он ещё раз вздохнул, встал со стула, обошёл его кругом, снова присел. Пламя свечи тревожно заметалось. Марк напрягся, ожидая, что вот сейчас священник обвинит его и сестру в сговоре с дьяволом или, на худой конец, в совместном помешательстве.

– Ты знаешь что, Марк, – видимо, на что-то решившись, произнёс отец Роман, – я ведь знал твоего отца.

– Вы? – Марк очень удивился. – А… откуда… в смысле, как вы, ну… почему вы в этом уверены? Я ведь не говорил вам, как моего отца зовут.

– Это и не было нужно. У тебя такое редкое сочетание имени и фамилии, что нетрудно понять, кто был твой отец. Я, собственно, искал встречи с тобой, но Бог, видишь, привёл тебя раньше.

– Ну, хорошо, может быть… Так, а вы, вы хорошо знали папу? – у Марка на глазах выступила предательская слеза, а голос задрожал. Он всё ещё не мог спокойно говорить об отце.

– Достаточно хорошо, чтобы знать и об его семье, – голос священника всё больше грустнел.

– Тогда, может быть, вы мне скажете, почему отец выбрал такой выход? – голос Марка стал требовательным.

– Я? Наверное, скажу. По крайней мере, постараюсь. Но не сейчас, – отец Роман успокоительно поднял левую руку, увидев, как дёрнулся юноша. – Прежде, чем сказать тебе это, я должен кое-что тебе поведать, донести до тебя, что ли. Вот когда я это объясню, тогда и смогу рассказать тебе о настоящей причине гибели твоего отца. Иначе ты просто не поймёшь его решения. Согласен?

– А у меня есть иной выход? Вы ведь наверняка не станете мне ничего рассказывать, если я откажусь сначала выслушать то, что вы хотите мне рассказать? Разве не так? – лицо Марка стало угрюмым, в глазах появилась злость.

– Не совсем так. Просто я знаю, что если я сейчас расскажу тебе о мотивах, двигавших твоим отцом, но не расскажу историю их возникновения, ты и мало что поймёшь, и натворишь ошибок. Я не имею права это допустить. Понимаешь?

– Вообще-то, все свои мотивы отец объяснил в оставленном им письме. И я с ними почти всеми согласен, кроме одного: зачем погибать самому, ведь это же глупо, – сейчас лицо Марка уже выражало такую обиду, будто он был семилетним мальчиком, лишённым новогодней ёлки. – Он оставил нас с Юлькой… Если бы не дядя, то не знаю, что бы с нами и было… Жесть…

– Письмо? О нём я ничего не знал. А Константин – он что, теперь с вами? – удивлённо спросил отец Роман.

– Да, с нами. А вы и его знаете? – осведомлённость священника становилась подозрительной.

– Его лично – не знаю, только из рассказов твоего отца. Ладно, ты, я вижу, пока мне не доверяешь, а потому я хотел бы побыстрее приступить к изложению э…, скажем так, уроков. Ты не против этого слова?

– Да мне по барабану – хоть уроков, хоть лекций, хоть откровений. Только я вас хочу предупредить: если мне будет неинтересно или я пойму, что вы мне туфту всякую впариваете, то не обессудьте – уйду и больше не вернусь.

– Хм… Вот это пожалуйста, силой или обманом я тебя точно удерживать не собираюсь. Ну что, готов?

– Усегда готов, – голосом Папанова ответил Марк.

– Тогда – с Богом!

Урок первый

– Итак, – начал отец Роман, – скажи мне, Марк, что ты думаешь о природе человека, а точнее, о том, что человек из себя представляет?

– Ну… – Марк на минуту задумался. Ему не очень хотелось отвечать на такой, мягко говоря, провокационный вопрос, но тут были задеты как раз те струны, на которых уже некоторое время играл его разум. – Я лично думаю, что человек – это достаточно сложная система с большим потенциалом, очень нерационально используемая.

– Кем используемая?

– Ну, самим собой, самим человеком, в первую очередь. Кем же ещё?

– Ну что ж, примем за версию, – задумчиво ответил отец Роман и спросил: – Скажи, Марк, ты «Мастера и Маргариту» читал?

– Не читал, – смутился Марк, – кино смотрел.

– Тогда тебе обязательно нужно прочесть книгу, в фильме всё-таки многое упущено, особенно очень важные нюансы. Ладно, к вопросу управления вернёмся позже, когда ты прочтёшь книгу, а пока давай разберёмся с системой по имени «Человек». Скажи мне, мой юный друг, для того чтобы система и, скажем, механизм работали безотказно и с полной эффективностью, что нужно?

– Ну… энергия нужна, какая-то сила, заставляющая работать, – пока Марку было непонятно, что такого тайного собирается поведать ему священник.

– Замечательно. А что ещё?

– Ну, чтобы механизм исправен был. Ещё нужно, чтобы им кто-то управлял или он сам собой управлял.

– Ага, мы всё-таки вернулись к вопросу управления. Пусть. Тогда ещё вот что скажи мне – а для чего нужно управление или, если уж совсем правильно, то для чего, собственно, создаётся механизм или иная сложная система?

– Для выполнения какой-нибудь работы, действия, ещё для чего-то того, что задумывал создатель механизма. Ну, например, землю копать или, там, железо ковать… или пшеницу собирать… или стрелять…

– То есть, – прервал отец Роман поток Марковых предположений, грозивший стать бесконечным, – у механизма есть цель. Для осуществления этой цели он и создан. И у него есть управляющий блок – в нём самом или извне, сейчас это неважно. Но есть и ещё кое-что, без чего работа механизма не может осуществляться, – это некая последовательность действий, некий алгоритм, программа, ведущая к исполнению цели. Так ведь?

– Ну, конечно, так. Но ведь сейчас существуют очень умные машины, которые сами меняют алгоритмы своих действий. А человек – это не машина, он намного сложнее.

– Конечно, конечно… До человека мы ещё дойдём, он действительно намного сложнее любых механизмов. Но давай по порядку. Итак, изменение программы и алгоритмов задаёт обычно иная, более сложная программа или программист. То есть, в работе любого механизма, любой сложной системы есть нечто, что является главным по отношению к любым их программам и любым осуществляемым действиям. Для машины, обычно, главным является человек, ею управляющий. Даже если машина автономна, то всё равно в ней обязательно предусмотрена некая кнопка, которая может выключить машину, если та начнёт выполнять действия, не согласованные с целью её создания. Например, вместо того, чтобы собирать самолёты, начнёт эти самолёты ломать и крушить или вместо сбора картошки начнёт гоняться за белками. Конечно, чем сложнее машина, тем больше предусмотрено возможностей её самостоятельной работы, тем больше вероятность перехода её работы в иной режим, изначально не запрограммированный создателем. Сейчас машины могут и самообучаться, но пока их действия находятся в пределах безопасного для целей её создателя использования, пусть даже и самостоятельного, им разрешается работать. Однако как только использование переходит в разряд опасного и угрожающего целям создателя или ему лично, то машину, скорее всего, постараются выключить, а при невозможности выключения – просто уничтожить. Конечно, ты прав, человек намного сложнее, однако согласись, что ведь никто из нас не создал себя сам, верно?

– То есть вы хотите сказать, что есть некто или нечто, кто создал нас для каких-либо целей? И мы сами не управляем своей жизнью или своей волей? Я думал об этом. Более того, недавно мне попался такой фильм, где много говорится о том, кто всем управляет. Но вот что меня смущает: ведь волю, желание человека обычно никто не может ограничить, кроме него самого. Вот я, лично, мог бы сейчас взять и убить вас, и вряд ли это было предусмотрено чьей-то волей, кроме моей собственной.

– Да? И как же, позволь тебя спросить, ты мог бы меня убить? Голыми руками? А ты уверен, что справишься со мной? Оружием? А оно у тебя есть? А ты, вообще, уверен, что ты можешь убить ни в чём не виноватого перед тобой человека? – отец Роман смотрел на Марка одновременно и настороженно, и насмешливо.

– Ну… нет, я не уверен, – честно признался Марк.

– Получается, что желание человека, вроде бы, действительно нельзя ограничить, можно ограничить его действия. Но и желания тоже вовсе не все человеку доступны. Вот, например, тебе, на самом деле, недоступно желание убийства. Это потому, что в той жизненной программе, которой ты сейчас руководствуешься, не заложено право на убийство. Хотя это и не значит, что ты не в состоянии поменять свою программу сам. Ты можешь это сделать, как та самообучающаяся машина. Однако мы с тобой уже выяснили, что пока действия такой машины не представляют опасности для задуманного её создателем, она может делать что-то непредусмотренное. Создателю может быть даже любопытно, что именно эта машина сотворит из того, чего он для неё не предполагал. Вообще-то, для создателя и для его машины понятия «хорошо – плохо», «чёрное – белое» очень сильно различаются. Более того, по отношению к действиям машины у создателя, как правило, превалируют только две категории: «мне нужно – мне не нужно». Разумеется, всё это до определённого предела. Кроме того, если вернуться к вопросу убийства, то ведь существуют машины, специально созданные для убийства, со своими программами, например, танк или бомбардировщик. А если задуматься, то даже самая мирная машина и самый простой механизм могут быть использованы для убийства: например, лопата или вязальные спицы. Опять-таки, всё зависит от воли создателя или пользователя, – отец Роман встал и, заложив руки за спину, медленно прошёлся по небольшой комнате. – Но давай вернёмся к самой сложной и совершенной системе в нашем материальном мире – к человеку. Итак, из чего состоит человек?

– Ну, из чего… – сейчас Марк не мог сказать, что ему неинтересно, наоборот, беседа становилась всё более захватывающей, – человек состоит из костей, кожи, мышц, сухожилий…

– Не надо столь подробно перечислять анатомическое устройство гомо сапиенса. Достаточно сказать, что человек состоит из живой материи, высокоорганизованной и управляемой. Но вот вопрос: а что конкретно служит управляющим органом человека?

– Мозг, – Марк не знал, что ещё может управлять человеком.

– То есть – бортовой компьютер, если говорить техническим языком. Но если и дальше проводить аналогии, тогда неизбежно мы приходим к чему? К тому, что в компьютер кто-то должен был загрузить программу, хотя бы изначальную, ведь компьютер сам себе программы не создаёт. Значит, должен быть кто-то, кто создаёт программу жизни для человека. Как ты думаешь, кто это?

– Вы мне сейчас про Бога пытаетесь рассказать таким образом, что ли? – Марк ухмыльнулся. – Только я не очень понимаю: неужели Богу нечем больше заняться, как придумывать программы для множества людей? Зачем ему это?

– А ты молодец! – одобрительно кивнул священник. – Потому что ты прав – программу жизни человеку создаёт не сам Всевышний, это не его прерогатива. Это как если бы все компьютеры начал программировать, например, сам Билл Гейтс. Так кто же пишет программу жизни человеку, а? Марк пожал плечами. Вопрос был неожиданным, и ответа на него у юноши не было.

– Не знаю, кто, – честно сознался он.

– А вот тут и заключён парадокс, или главное отличие человека от машины. Дело в том, что программу своей жизни пишет сам человек, а точнее, его непроявленная в материальном мире часть – душа.

– Подождите, подождите, – встрепенулся Марк, – вы хотите сказать, что душа человека заранее знает, как он проживёт эту жизнь? А почему же тогда так много страданий, нелепых смертей, почему вообще есть смерть? Душа-то ведь бессмертна, разве не так? И если душа сама создавала программу, то, что же, она не знала, что потом её эта программа приведёт, например, в ад? Что-то не складывается, воля ваша…

– Дело в том, Марк, что мы все, в большинстве своём, находимся во власти нелепых стереотипов, созданных людьми. Мы, как дети, искренне верим во многие глупости, которые придумываем для себя сами, – отец Роман опять встал, отвернулся к стене и продолжил говорить: – Душа действительно бессмертна, это часть Бога, Всевышнего создателя. И раз она бессмертна, то существовала всегда, задолго до рождения человеческого тела, в которое она поселяется. Даже не так – задолго до рождения множества тел, в которых она воплощается, чтобы пройти определённую учебную программу.

– Вы хотите сказать, что мы проходим множество воплощений? – Марк тоже встал со стула и, неловко переминаясь с ноги на ногу, обратился к отвернувшемуся от него священнику: – Но мне кажется, что это не есть точка зрения православной церкви, разве не так, а, отец Роман? Это ведь что-то индийское? Буддизм, кажется?

Священник резко обернулся – на лице у него цвела широкая улыбка, глаза смеялись:

– Это – Веды, мой друг. Это знания о мире, которыми обладали наши с тобой предки. Но об этом давай потом, а сейчас закончим с существом человека. Итак, у нас есть бессмертная душа, которая для каждого своего следующего воплощения выбирает новый скафандр (физическое тело) и новую программу обучения. Соответственно, в каждой из наших жизней имеется своё, новое материальное тело. Но ещё есть Дух – часть Бога, направляющий стержень, который соединяет душу и тело и является главным целеуказателем нашей жизни.

– Не понимаю, отец Роман, какова цель? Зачем это нужно Всевышнему?

– А Бог таким образом познает тот мир, который он создал, свои возможности и потенциал. Мы – его помощники.

– Так что, получается, что наше физическое тело не важно, важна душа, и все расскажи о вреде алкоголя и курения – это только байки?

– Не так. Дело в том, что наша сущность состоит из множества составляющих её тел. Четыре из них – одно физическое и три энергетических – смертны. Пять остальных – бессмертны и вечны. Но каждое материальное воплощение, которое проходит душа, накладывает свой отпечаток на её бессмертную часть, внося свои коррективы. Когда мы приходим на Землю для очередного воплощения, мы, находясь в своём физическом теле, забываем весь свой предыдущий опыт – таковы условия обучения. Поскольку вся наша энергетическая структура базируется на материальном носителе (нашем теле), то следует вывод, что бесперебойную и правильную работу энергетических структур может обеспечивать только полностью исправное физическое тело. Это как если бы сравнить человека с приёмником радиосигнала – если антенна, или катушка, неисправна, то и волны нужной частоты ловиться не будут. И если мы начинаем портить физическую материю, то начинает портиться и неправильно работать материя полевая. А что нам портит физическую материю?

– Ну, болезни, травмы, ну, еда всякая неправильная, – Марк начал потихоньку понимать, куда клонит отец Роман. А тот, удовлетворённо улыбнувшись, сказал:

– Не стесняйся, продолжай.

– Ну, наркотики, наверное… – Марк был явно смущён.

– Что, дружище, – отец Роман весело улыбнулся, – духу не хватает? А ты знаешь, что главная составляющая часть любого алкогольного напитка, этиловый спирт, давно признан сильнодействующим наркотиком? И что содержимое табачного дыма так же губительно воздействует на клетки организма и на его систему приёма-передачи информации? И, как ты совершенно верно заметил, искусственно созданная или генетически модифицированная пища, и множество современных лекарственных препаратов, и различные техногенные волны – радио, магнитные, телевизионные, волны от мобильных телефонов или иных устройств – всё это также крайне отрицательно влияет на человека, на его физическую и полевую форму. В результате этого воздействия что происходит?

– Человек болеет и умирает. – Марку стало не по себе.

– Я скажу больше. Человек, который, будучи полевой структурой, является также и генератором-передатчиком различных полевых функций, переносящих информацию, перестаёт воспринимать подаваемые ему сигналы от Мироздания, он их просто не слышит или чудовищно искажает. А что такое процесс передачи и приёма информации?

– Ну… – Марк развёл руки, – ну, это – процесс взаимодействия со средой или тем, кто эту информацию передаёт…

– Вот. А ещё это процесс управления. Ведь, передавая информацию кому-либо, я вынуждаю этого кого-то каким-то образом корректировать его намерения и действия в соответствии с полученной информацией, а значит, я им управляю, разве не так?

– Так, – согласился Марк, сразу вспомнив лекции генерала Петрова. А отец Роман продолжал:

– Весь мир вокруг нас наполнен полями, энергией, и самое важное среди них – поле, переносящее волю Бога, то есть управляющую частоту Мироздания. Именно полная настройка всей своей структуры, и материальной, и энергетической, на главную частоту Вселенной, вхождение с ней в резонанс и является конечной целью всех воплощений души на Земле. Чтобы тебе было понятнее: святые, могущие творить чудеса, – это очень старые и опытные души, которые научились, наконец-то, управлять Мирозданием вместе с Богом, находясь при этом в физическом теле. Их можно считать закончившими обучение, и по всем поверьям, после смерти их физических тел на Земле души их сразу попадают в разряд высших сущностей. Понимаешь?

Марк, с интересом выслушав проникновенную тираду отца Романа, кивнул, но тут же спросил:

– И всё-таки мне не всё понятно. Если верить вам, то получается, что на уровне душ всё по-другому, чем на Земле, – нет грешников и праведников, соответственно, нет никакого Рая или Ада, и все души равны между собой? Или старые души – это как дембеля в армии?

– Не совсем так. Да, среди душ тоже есть более опытные и менее опытные. Но, разумеется, души действительно равны между собой, ведь все они – частицы Бога. Это как спросить – что важнее, рука или нога? И, конечно, накопленный опыт не даёт душам никаких особых привилегий, а наоборот, ведёт их к более сложным заданиям. Что же касается Рая или Ада в их примитивном человеческом представлении, то таких мест во Вселенной действительно не существует, ведь Всевышний – не садист и не идиот, чтобы взять и выделить часть себя для того, чтобы подвергать другие свои части вечным мучениям только за то, что они выбрали какие-то особые уроки. Но, тем не менее, существуют области, так сказать, светлых и тёмных энергий, куда после окончания очередного земного воплощения душа может попасть, чтобы осмыслить полученный опыт. Наши предки делили Мироздание на три ветви – Правь, Явь и Навь. Правь – это светлый мир Богов и высоких сущностей, Явь – это наш с тобой материальный мир, Навь – мир тёмных сущностей и своеобразный изолятор временного содержания для ушедших душ. Но эти миры – триедины, они и есть Вселенная, а Вселенная – это и есть Всевышний Бог.

Марк поморщился: что-то отца Романа повело куда-то в совсем непонятную область. Он быстро перебил священника, который готовился выдать очередное откровение:

– И всё-таки, мне не совсем ясно. Если мы сами для себя выбираем жизненный сценарий, если мы, на уровне душ, равны и Богу нет никакого дела до того, кто плох или хорош, то зачем тогда вся эта возня здесь – борьба, сражения, выяснения того, кто прав? Какой смысл барахтаться? И какова тогда роль Бога во всём этом? Где его управление, ведь именно об этом вы мне хотели сказать, когда спрашивали про «Мастера и Маргариту»?

Отец Роман удивлённо взглянул на Марка, но потом, улыбнувшись, спросил:

– Ты в футбол играешь?

– Играю, – Марк удивлённо пожал плечами.

– Всегда стараешься, чтобы твоя команда выиграла?

– Конечно, иначе зачем тогда играть?

– Вот ты и ответил на свой вопрос. Наша жизнь здесь – это игра для наших душ, в которую они играют по-настоящему, со всей страстью. Причём души делятся на команды. На земле это отражается в виде народов и рас. Футбол – вроде бы игра, но вопрос выигрыша или проигрыша – очень серьёзный вопрос. А Бог – это тот, кто придумал правила, и он же одновременно – арбитр. Он также составляет расписание игр и назначает стадионы.

Марк покивал головой.

– Это вы хорошее сравнение нашли. Так с кем в команде мне играть, чтобы выиграть?

– Разве ты ещё не выбрал?

– Да нет, выбрал, конечно. Ну, а вдруг есть какая-то другая команда, важнее. Из другой, высшей лиги, так сказать, – Марк стал очень серьёзным.

– В ближайшее время ты определишься с выбором окончательно. Конечно, команды разные, и уровень игры тоже разный. И, как в футболе, талантливого игрока из дворовой команды запросто могут пригласить в команду-гранд, надо только тренеру на глаза вовремя подвернуться. Но, по большому счёту, как я уже говорил, задача каждого из нас – понять, каково наше предназначение, куда мы идём, за ту ли команду играем? Однако понять это можно, только восстановив свою первоначальную настройку. А для этого нужно найти в себе силы не употреблять алкоголь ни в каком виде, не курить, само собой, не принимать наркотики, не жрать, что попало, тем более, в неимоверных количествах, перестать тупо пялиться в телевизор и топить своё сознание в компьютерных играх, перестать обращаться со своим мобильником, будто это твой лучший друг, и тогда, может быть, удастся воспринять нужную информацию.

– Подождите, отец Роман, – Марк опять сморщился в сомнении. – Я тут кое-что не понимаю. Если перестать всё это делать, то мы, что же, все сразу станем святыми? А как же люди, жившие тысячу лет назад, у них-то ведь не было всего, что вы тут перечислили, а? – Марк хитро посмотрел на священника.

– Эге… Молодец. У меня, разумеется, есть ответ на твой вопрос, но давай об этом поговорим с тобой в следующий раз, если ты, конечно, не против, – отец Роман развёл руки в стороны и неожиданно подмигнул Марку. А Марк только сейчас заметил, что свеча на столе давно погасла, а комната освещена обычной электрической лампочкой. Он судорожно взглянул на часы – времени до встречи с Кристиной оставалось совсем немного.

– Простите, отец Роман, но мне нужно бежать, – залепетал он, вскакивая со своего стула. – Давайте продолжим…

– Послезавтра, я думаю, – отец Роман пристально посмотрел на Марка. – Ничего мне не хочешь сказать? Или спросить?

Марк немного поколебался, но потом решился:

– Мне кажется, что вы не совсем православный священник. Тогда кто же вы?

– А вот об этом точно потом, в следующий раз, – махнул рукой отец Роман. – До послезавтра. И да хранит тебя Всевышний!.