Эпидемия… Сколько их уже было? Всё, как всегда. Сначала робкие попытки наиболее здравомыслящей части властей предотвратить распространение заразы. Как правило, заканчиваются они неудачей, поскольку достижим эффект только при полной изоляции места или страны, а сделать такое всегда очень сложно, особенно там, где развита торговля. Затем – первые заболевшие и полная беззаботность остальных, уверенных, что всё может произойти с кем угодно, только не с ними. Потом, в итоге, – первые умершие, слухи, распространяющиеся со скоростью, куда большей, чем скорость света, всеобщее прозрение, паника и, наконец, стадия, когда умерших уже сотни, тысячи, десятки и сотни тысяч. С этого момента все стараются сидеть по домам, а тот, кто рискует выходить, делает это под защитой разнообразных средств – дыма, чеснока, молитв или марлевых повязок. Люди, почему-то, за редким исключением, когда беда уже пришла, но лично их ещё не коснулась, ведут себя беспечно и, зачастую, бессмысленно. Вместо того чтобы искать причину беды и здраво глядеть на вещи, они либо отмахиваются от реальности, либо поддаются панике, а если и пытаются бороться, то только со следствием, чаще всего призрачным. А ведь надо всего лишь остановиться, сосредоточиться, хорошенько подумать, поискать предпосылки, приведшие к плачевным последствиям. Но, куда там! Обычно побеждает лозунг: «Некогда думать, дело надо делать!»

Володю никогда никакая зараза не трогала, поэтому он без боязни передвигался по заражённым городам и общался с самыми безнадёжными больными (даже тогда, когда у эпидемии был не игрушечный, а вполне серьёзный характер). Поначалу, когда это были ещё первые эпидемии, в очаги которых он попадал, Володя пытался активно помогать заболевшим, но потом понял, что каждая эпидемия, каждая большая катастрофа – это Бич Божий, и нет никакого смысла пытаться им противостоять, свою жатву они обязательно пожнут. Кроме того, в распространении современных смертельных болезней Володя давно угадал и чей-то злой умысел, слишком уж коммерчески и политически выгодными становились последствия распространения новых зараз. СПИД, разные формы гриппа, лихорадка Эбола, атипичная пневмония… Сценарий почти всегда один и тот же: политический или экономический кризис, общественная нестабильность, потом эпидемия новой заразы, нагнетание напряжения в СМИ и, как следствие, – колоссальные объёмы продаж всяких малоэффективных защитных средств. Затем следует всеобщая вакцинация или сдача анализов, на которой также наживаются всё те же невидимые кукловоды, а потом – тихий уход со сцены, чтобы следом явилась новая страшилка. Однако попытка подменить собой Бога никому не проходит даром, и если перефразировать Коран, то можно сделать следующий вывод: «Бог часто даёт отсрочку нечестивцам, чтобы они одумались, но, если они не пользуются этим шансом, он беспощадно их уничтожает».

Множество индивидов, всерьёз верящих в силу марлевых повязок, очень веселили Володю, сидевшего в кафе и рассматривавшего заснеженную улицу через большую витрину. Наблюдать за людьми в таких случаях бывает немного смешно. Особенно смешно – в тот момент, когда люди пытаются общаться по телефонам, не снимая повязок. От созерцания этой чудовищной клоунады Володю отвлёк собственный телефон. Отставив чашку с кофе, он неспешно достал назойливую звонилку из кармана и, взглянув на экран, с сарказмом усмехнулся. Звонил один из его нынешних, непутёвых, зато очень жадных, агентов:

– Володя, завтра будет приём по случаю приезда одного хмыря из Европы. Интересующая тебя персона на этом приёме будет. Протокол подразумевает присутствие жён. Для тебя это имеет смысл?

– Хм… Может быть.

– Тогда не забудь про гонорар, – на том конце жадно сглотнули.

– Забудешь с тобой, как же. Если сработает – заплачу, а пока спасибо за инфу, – Володя отключился и подумал, что надо попытаться из этого что-нибудь слепить. Набрал другой номер. После четвёртого гудка голос на том конце недовольно пропыхтел:

– Да, алло!

– Привет от мистера Кинга, Александр Геннадьевич, – вежливым голосом произнёс Прытков. – Как ваше здоровье?

– А, это вы, Влад… – голос Шапиро стал настороженным. – Спасибо, всё хорошо.

– Слава Богу! Саша, – перешёл Володя на насквозь деловой тон, – завтра намечается приём по поводу приезда какой-то большой шишки из Страсбурга. Сможете мне сделать приглашение на две особы?

Шапиро закашлялся, но быстро справился с собой.

– Э… приглашение… э… думаю, что да.

– Вот и славно, я вам перезвоню через часик.

– Через три, Влад, я ведь не глава аппарата президента, не преувеличивайте мои возможности, – Шапиро чуть-чуть хихикнул.

– О'кей, через три, – Володя пожал плечами. Что-то нехорошее сидит за душой у этого Шапиро, какой-то грешок, что-то связанное с летним эксцессом, но сейчас разбираться в этом не хотелось. Пусть пока помучается человек от плохих снов (про плохие сны Володя понял сразу, только взглянув на измученного банкира). Потом найдём время, раньше или позже, разберёмся, а там и думать будем.

Через три часа, когда Володя уже сидел в другом ресторанчике за ужином, он ещё раз набрал номер Шапиро:

– Ну, как, удалось?

– С трудом, – голос Шапиро уже не был таким бодрым.

– Надеюсь, вы ничего экстраординарного не замышляете, а то я слишком уж засветился. Или мне пора уже паковать чемоданы?

– Полноте, Саша, что за глупости. Вы ведь знаете: наше оружие – цифры, мы – деловые люди. Просто там будет возможность пообщаться кое с кем вплотную…

– Я так и понял. Куда вам выслать приглашение? И кстати, там должны быть вписаны фамилии и имена, кого писать будем?

Володя спокойно назвал свои временные имя и фамилию, а потом присовокупил данные Ренаты. Сначала в трубке воцарилась молчаливая пауза, а потом раздался тихий присвист:

– А вы… – подходящего эпитета Шапиро, видимо, подобрать не смог, а потому скомкал: – Хорошо работаете.

– Стараюсь, – ответил Прытков небрежно. – Пусть приглашения будут у вас в приёмной, завтра я пришлю курьера. И ещё, Саша, постарайтесь быть скромным и молчаливым, о'кей?

– Обижаете, Влад. Мистер Кинг всегда может положиться на мою скромность, – обиженно просипела трубка.

– Я и не сомневался. До свидания, – и Володя отключился. Потом со своего же телефона, оборудованного специальным устройством, постоянно меняющим собственный номер и местонахождение аппарата, набрал Ренату. Утром он долго говорить с ней не стал, только сказал, что соскучился, да пообещал вечером перезвонить. Сейчас, как подсказывал опыт Володи, настало самое удачное время.

– Алло, котёнок?

– Да, Володя, это я, – в голосе Ренаты хоть и была явная радость, но чувствовалось и небольшое напряжение.

– Ты как, готова завтра посвятить время мне?

– Я… – Рената запнулась, – я… готова. Вот только если я выйду из дома, то мне туда лучше уже не возвращаться – предки меня убьют…

– Об этом не переживай, доверься мне. Но ты должна будешь выглядеть шикарно: платье, бриллианты, макияж. Мы пойдём в одно очень интересное место, и я хочу, чтобы ты всех поразила своей красотой. Справишься?

Рената, которую никто ещё ни разу не просил кого-нибудь поражать своей красотой, тем не менее, оскорбилась:

– Ты сомневаешься в том, смогу ли я быть красивой? Ну, ты и гад…

– Нет, я не сомневаюсь в твоей красоте, для меня это непреложный факт. Как и твоя сексуальность. Я сомневаюсь в том, захочешь ли ты поступиться своими принципами ради меня. Ведь ты же не любишь всю эту мишуру, разве я не прав?

Рената помолчала, но потом тихо сказала:

– Прав. Но ради тебя, так и быть, я сделаю это.

– Вот и умница. Обещаю безумную ночь. Но, только завтра. Целую.

Заехал Володя за Ренатой на «Мерседесе», нанятом в правительственном гараже. Такой эпатажный жест пришлось совершить, чтобы на машине оказались специальные номера – так куда легче попадать в специальные места для избранных. Увидев идущую к авто Ренату, он в очередной раз поразился тому, насколько одежда меняет женщину. Рената выглядела просто сногсшибательно: в светской диве было не узнать озлобленную на весь свет бунтарку с порочными наклонностями, какой она была в ночь их знакомства. Классическое тёмно-синее платье с глубоким вырезом, длинная бобровая шубка, сапфиры и бриллианты, яркий, но не чересчур, макияж, и холодно-уставшее выражение лица – это была совсем иная Рената. Володя удовлетворённо вздохнул, галантно поцеловал девушке руку, а потом попросил её:

– Можно, я завяжу тебе глаза?

– Это зачем? – удивлённо взглянула Рената. – Вова, ты что, опять решил меня похитить? Или мы займёмся сексом в этом авто?

Володя положил руку девушке на бедро, отчего она вздрогнула и чуть изогнулась, глаза её расширились, а дыхание стало чаще.

– Не совсем секс и не совсем похитить, просто тебе так будет интереснее. Ты должна больше мне доверять. Или тебя что-то смущает?

Глубоко вздохнув, Рената взглянула на Володю чуть затуманившимся взглядом и произнесла низким хриплым голосом:

– Я тебе доверяю. Завязывай.

Почти всю дорогу Володя не убирал руку с бедра девушки, чуть поглаживая, а иногда сжимая его и чувствуя, как в эти моменты от неё начинала исходить волна страстного жара. Но в какой-то момент Рената вдруг расслабилась, видимо, обеспокоенная чем-то, и спросила:

– Володя, а ты случайно не знаешь, кто такие розенкрейцеры?

Володя вздрогнул. Никак не ожидал он подобного вопроса от Ренаты, сердце даже обдало холодком, но он решил раньше времени не нервничать, а узнать всё поподробнее.

– Так что, ты знаешь? – Ренате надоело ждать, пока, обычно скорый на язык, Володя среагирует.

– Розенкрейцеры? Братство рыцарей розы и креста. Это одно из масонских движений, основанное, если верить легенде, в XIV веке рыцарем Христианом Розенкрейцем. Изначально своей целью они ставили возрождение древних знаний о магической составляющей мира, чтобы поставить их на службу людям. Очень большое влияние приобрели в восемнадцатом и девятнадцатом веках, а в начале двадцатого активно участвовали в революции в России. На каком-то этапе их существования они, как и все прочие масонские ордена, были перенаправлены на устройство заговоров и выполнение роли агентов влияния. Все они, эти масоны, за всю свою историю, так и не догадались, что их просто используют, придурки. Короче, в СССР, в тридцатые годы, их, вместе со всей прочей шушерой, разогнали и пересажали, от греха подальше, – Володя задумался и замолчал.

– Надо же, я и не думала, что ты что-то знаешь на эту тему, – Рената была приятно удивлена, – просто так спросила.

– Я много чего знаю, ты спрашивай, не стесняйся. Слушай, а зачем тебе это?

– Да так, начала играть в одну он-лайн Игру, а там, чтобы получить первую ступень и возможность двигаться дальше, необходимо ответить на простой вопрос. Мне вот про розенкрейцеров достался.

– Любопытно, – Володе на самом деле было любопытно. – А в чём суть игры?

– Утверждают, что, пройдя несколько этапов, можно научиться реорганизовывать пространство вокруг себя так, чтобы оно стало более справедливым и добрым. Так я, по крайней мере, поняла. Не особо в это верю, – Рената улыбнулась кроткой улыбкой, чудесно подошедшей повязке на её глазах, – но мне всё равно делать нечего, так почему и не попробовать, как ты думаешь?

– Смотря какая плата за справедливость, котёнок, – Володя улыбнулся.

– В том-то и дело, что абсолютно бесплатно. Кроме того, прикалывает, что Игра связана с реальностью, с нашей жизнью. Вот мне, например, надо ответить на вопросы по истории, а потом надо будет какие-то задания выполнять – ну, там, что-то сделать, найти, выяснить. Я пока не знаю, как это точно будет выглядеть, – уже увлечённо продолжала Рената, – мне для начала нужно ответить на этот вопрос, про розерк… розне… Тьфу, чёрт, язык сломать можно… Слушай, ты сказал, что их использовали. А кто?

– Я дам тебе пару книжек, а ты сама в Википедии посмотри, по интернету поройся, – Володю очень заинтересовала эта Игра: было в ней что-то настораживающее. – Дашь мне ссылку, я тоже хочу взглянуть?

– Ты что, в игры играешь? – недоверчиво спросила Рената.

– Играю. Причём всю свою жизнь, – подпустив в голос загадочности, ответил её спутник.

Тем временем, преодолев сопротивление московских улиц, они заехали на охраняемый паркинг. Паркинг был организован так, что выход из него осуществлялся прямо в необходимое здание, а вот определить, в какой части Москвы ты находишься, было невозможно. Поэтому Володя аккуратно снял с девушки повязку, отметив, как она вздрогнула, когда он к ней прикоснулся, помог ей выбраться из машины, взял её за очень горячую руку и повёл за собой.

– Вова, куда ты меня привёз? – нарушила молчание Рената.

– Увидишь. Не напрягайся, всё будет ол райт.

Они вошли в фойе здания, наполненное множеством элегантных, и не очень, мужчин, красивых, и не очень, женщин, но все они были непреложно блестящими и уверенными в своей неповторимости и чрезвычайной значимости. Володя, не увидевший ни одной марлевой повязки, хмыкнул. Эти люди, видимо, знали правду, а может быть, считали, что проблемы обычных людей их не касаются.

Рената с удивлением оглянулась, а потом, с перекосившимся от страха лицом, зашептала на ухо Володе:

– Володя, ты зачем это сделал? Ты куда меня привёз? Это же ведь… Здесь где-то мои предки должны быть. Смерти моей захотел?

– Да ты что? – очень натурально удивился Володя. – Не знал, что твои предки так круты. Ладно, не волнуйся понапрасну, ты ведь со мной. А я тебя защищу. Или защитю? Короче, отмажу. Ты, главное, верни обратно уверенный вид и крепче ко мне прижимайся. Если встретим твоих предков, скажешь, что я твой друг. А дальше – я сам…

Рената немного успокоилась, встряхнулась и, стараясь поступать так, как велел её мужчина, стала всячески демонстрировать свою принадлежность ему. Слова о «друге» оказались неожиданно волнующими. И, конечно же, как того и следовало ожидать, ровно через пятнадцать минут вращения в людском водовороте, болтающем, пьющем, жующем и всё так же сверкающем, Рената услышала:

– Рената?! А ты как здесь оказалась? И кто этот господин? – голос отца был строгим, а взгляд – настороженным и оценивающим, и смотрел отец вовсе не на свою дочь, а на мужчину рядом с ней.

Рената, с трудом проглотив комок в горле, сипло произнесла:

– А, папа… Знакомься, это мой друг, Владимир. Володя, это май папа, Алексей Рудольфович.