– И ещё я рекомендую вам попробовать наш фирменный десерт «Месть Жозефины». Нежнейшая основа, пикантный крем с мятным ароматом, вымоченный в коньяке персик и шоколадный мусс – вы не пожалеете… – официант заливался соловьём, таким себе вполне упитанным птахом. Кристине было скучно его слушать и тошно смотреть, как этот достойный работник одного из ресторанов при самом дорогом женском клубе Москвы пытается выдать свою жажду получения чаевых за радушие и заботу о госте. Небось, и десерт-то залежавшийся – скорее всего, в «гоу-листе» на первом месте стоит…
– Да, да, спасибо, – рассеянно сказала она и, вдруг, более из озорства, чем по необходимости, перешла в «лёгкость». Сначала в голове закачалась мутноватая зыбь, а потом потекли настоящие мысли стоящего рядом жизнерадостного пузатика: «…хороша, сучка, …и грудь, и ножки, …небось, трахается с утра до вечера, …вот бы мне тоже её оприходовать, …да ведь она только за деньги, …вот я бы ей вжарил, …да заказывай ты уже, наконец, чего глазки закатила… под кайфом… с утра… совсем с жиру бесятся…».
Кристина плотоядно улыбнулась про себя и, совсем уже не контролируя себя, легко оседлала сознание сладострастного ресторанного оратора, похожего в своём наряде на обеспокоенного пингвина.
– Я определилась с заказом, – промурлыкала она и, чуть высунув язычок, медленно и томно провела им по губам. Глаза официанта, перешедшего под её контроль, и так уже остекленевшие, подёрнулись дополнительной дымкой, а дыхание участилось в два раза. Хорошо ещё, что слюна не начала капать… – Я, пожалуй, закажу твои яйца… м-м-м… «а ля фламбе»… Давай, начинай прямо здесь…
Официант послушно сходил на кухню, вывез тележку, на которой стояла специальная посуда для приготовления блюд, зажариваемых прямо при госте, и начал своё неповторимое шоу. В полупустом зале поначалу никто не обратил внимания на действия официанта, но через некоторое время его замечательная экспрессивность невольно стала привлекать к себе внимание. Стоя посреди зала, он медленно, прекрасно попадая в такт тихой музыке, снял свой униформенный смокинг и грациозно повесил его на спинку ближайшего стула. Затем, проделав ещё несколько очень пластичных па (надо же, а с виду такой увалень!), «стриптизёр поневоле» стащил с себя рубашку и, раскрутив её над головой, бросил на столик, за которым обедали несколько никуда не торопящихся дам бальзаковского возраста, чем намертво прикрепил к себе их плотоядные взгляды. Потом, опершись руками на спинку стула, аккуратно сделал на ней упор с подъёмом ног в стороны, затем (Кристина от удивления аж рот приоткрыла) поднял ноги вверх и, оказавшись вниз головой, сделал сальто вперёд через спину, как заправский цирковой акробат. Совершая плавные движения руками и покачивая бёдрами, он расстегнул брюки и, молниеносно стащив их, явил весьма заинтересованной публике шикарные цветы на своих просторных трусах и слегка кривоватые, толстенькие и волосатые ноги. Оставшись в трусах и носках, официант под смешанный гром хохота, аплодисментов и лихого посвистывания зала подошёл к тележке, снял большую крышку с металлического блюда и, медленно спустив трусы, выложил весьма скромное своё «достоинство» на это блюдо. Раздались крики «Браво!», а в официанта полетели скомканные банкноты. Не обращая внимания на восторг публики, новоиспечённый артист сосредоточенно начал поливать лежавшее на блюде хозяйство коньяком, а потом эффектно поджёг зажигалку, подняв её вверх неожиданно красивым театральным жестом…
Растерянно переминавшийся в углу зала метрдотель, до этого не понимавший, как ему надо реагировать на эту импровизированную репризу, опомнился и, выхватив из специального ящика огнетушитель, рванулся к безгранично раскрепощённому официанту. А тот, выждав положенную паузу, во время которой в зале установилась полная тишина и даже затихла музыка, разжал пальцы – и горящая зажигалка полетела вниз… Этот полёт сопровождался дружным выдохом и чьим-то истерическим криком. Вспыхнуло пламя, но подлетевший метрдотель сбил официанта с ног и, с силой сдавив ручку огнетушителя, принялся изо всех сил поливать пришедшего в себя и визжащего официанта холодной шипящей пеной. В зале началось безумие: крики «Пожар!» перемешались с визгами, но самые стойкие орали «Браво!» и дико аплодировали. Наконец, подоспевшая смешанная бригада из охранников и официантов скрутила виновника суматохи и утащила из зала.
Кристина, убедившись, что полученные ожоги не помешают распутному работнику сервиса вскорости вернуться к полноценной жизни, спокойно положила несколько сотенных общеевропейских денежек под бокал, стоявший на столе, и покинула помещение ресторана. Выйдя на улицу и позволив ногам нести её, куда им угодно, она начала ругать себя, как старая строгая бабушка не в меру расшалившуюся внучку:
«Нет, ну ты скажи, зачем был нужен весь этот цирк? И чем тебе не угодил этот толстячок? Подумаешь, плохо про тебя подумал… А что ему про тебя думать-то? Что ты примерная студентка и передовой член общества? – на словах «передовой член» Кристина весело рассмеялась. – Там ведь, в этом клубе, большая часть таких, как он про тебя подумал, – пустых кокеток, только и сумевших, что вовремя продать свою… короче, шлюхи дорогие. Не хочешь, чтобы про тебя так думали, – не ходи в подобные места и не строй из себя гламурную фифу. А куда ходить-то? Папаша вон как злится, когда узнаёт, что я куда-то не туда сходила, не с тем общалась, не то сказала. Можно подумать, будто сам он – аристократ в двадцатом колене. Сам-то двадцать лет назад дворником подрабатывал и вагоны разгружал, чтобы себя и мать содержать, а сейчас, видишь ли, мы – из другого слоя общества. Из какого другого? Тоже мне слой – подонок на подонке, быдло похуже вокзальных бомжей, только дорого упакованные и хорошо пахнущие. И то, если поглубже не копнёшь…». Кристина остановилась, посмотрела на своё отражение в витрине, поправила чуть сбившиеся волосы и стала выступать за своего оппонента:
«А ты-то сама кто такая, чтобы их порицать? Сама же ничуть не лучше – ничего не делаешь полезного, только на своём «Ягуаре» раскатываешь, тратишь деньги на шопингах и в ресторанах да общаешься с такими же дурочками. Ты сначала откажись от всего этого, а потом и обвиняй других. Небось, не дура, ни за что не откажешься. Так что молчи, а бедному официанту этому не забудь денег заслать да начальству его голову запудри, чтобы беднягу с работы не выгнали…». Вот так, проведя время в интересном диспуте с достойным уважения «собеседником», Кристина добралась пешком до места папиной работы – солидного банка, где родной отец служил топ-топ-топ-менеджером. Охранник, знавший Кристину ещё со времён, когда её отец начинал здесь свою карьеру клерком, приветливо с ней поздоровался:
– Добрый день, Кристина Валерьевна!
– Дядя Паша, ну сколько я вас буду просить, перестаньте называть меня Валерьевной, а то я обижусь. Раньше ведь просто Кристей звали…
– Так то – раньше…
– А сейчас что поменялось? Я ведь не выгляжу старой каргой, так зачем вы так?
– Ладно, ладно, Кристя, иди, отец на месте. А мне так положено – я должен проявлять уважение к детям начальства…
– Это уважение заслужить ещё надо! – Кристина зло топнула ножкой и направилась к блестящему лифту.
– Вот ты, дочка, и заслужила, – тихо сказал ей вслед дядя Паша.
Войдя к отцу в приёмную, она тихонько спросила у секретарши Вероники:
– У себя?
Вероника, приветливо улыбнувшись дочке босса, шёпотом ответила:
– У себя, но очень занят. Важные клиенты…
К Веронике Кристина относилась со смешанным чувством. С одной стороны, ей было обидно за маму, которой папа изменял со своей секретаршей, а с другой… Несмотря на то, что юные девушки должны ревновать любимых ими отцов ко всем их пассиям, Кристе Вероника была симпатична, ибо по-настоящему, беззаветно и беспамятно любила её отца так, что готова была жизнью за него пожертвовать, что, собственно, когда-то почти и произошло – когда она с отцом ехала на какую-то важную встречу. Отец рассказывал Кристе, что как только Вероника увидела направленный на него автомат, который неожиданно вытащил подъехавший перед светофором мотоциклист, то, нисколько не медля, навалилась на отца и закрыла его своим телом. Слава Богу, бронированные стёкла оказались действительно пуленепробиваемыми, только потрескались снаружи, и злобный мотоциклист ретировался ни с чем. Отец потом долго благодарил своего приятеля, работавшего директором завода по производству специальных стёкол для истребителей, у которого он, собственно, и приобрёл чудо-стёкла. Ну, а уже после, через неделю, обратил своё мужское внимание и на пытавшуюся его спасти девушку, перейдя в отношениях с ней грань чисто деловых. Поэтому Кристя и не была в претензии. А, может быть, ещё и потому, что отец на самом деле вовсе не любил Веронику, просто так выражал свою благодарность. Впрочем, и мать он тоже давно не любил… Настоящее чувство он испытывал только по отношению к дочери да к своей работе, где у него открылся истинный талант гениального финансиста.
Кристя решила подождать и расслабилась, сидя в кресле, закрыв глаза и откинув назад голову. Опять легко перешла в режим ментального сканирования и невольно начала подслушивать мысли разговаривающих за стенкой…
Этот дар она открыла у себя случайно, хотя сейчас и знала, что ничего случайного в жизни не бывает. Как-то в интернете она набрела на сайт Марины Ураловой, русской ведуньи, и заинтересовалась тем, что там были выложены славянские магические практики на каждый день предстоящего месяца. Поскольку большинство «колдунов» на своих сайтах только важно раздували щёки и нагнетали таинственность, то, удивившись такой откровенности, Кристина решила испытать, насколько можно поверить написанному, и стала скрупулезно выполнять изложенные рекомендации. Всего через два месяца она очень удивилась произошедшим с ней переменам. Она похудела, фигура подтянулась, исчезли лишние выпуклости на ногах, чуть округлилась грудь, прошёл мучивший её аллергический насморк, но самое главное – Кристина вдруг стала ощущать на себе заинтересованные взгляды мужчин всех возрастов – от безусых прыщавых тинейджеров до умудрённых опытом и одышкой седых ловеласов. Хорошенько покопавшись в себе, Кристя поняла, что раскрепостилась, исчезли комплексы и девичья угловатость, она превратилась в молодую, красивую и уверенную в себе барышню без всяких намёков на пошлость. И причиной тому она небезосновательно посчитала проведённый ею обряд «притягивания любви», подробно описанный на сайте Ураловой. Вот тогда-то Кристина и загорелась всерьёз – перелопатила огромное количество эзотерической литературы, просмотрела сотни сайтов и фильмов и, в конце концов, решила поехать в Питер, чтобы познакомиться с Ураловой и созданной ею школой для женщин лично. Отца удалось легко уговорить на питерские каникулы, благо он всё равно был занят, а кроме того считал, что дети после определённого возраста должны пробиваться в жизни самостоятельно. Окончившая школу Кристина так и не смогла выбрать для себя занятие по душе, не стала поступать ни в какой вуз, а идти работать ей, слава Богу, было не надо. Потому, сославшись на проснувшуюся вдруг страсть к искусству, Кристина поехала якобы изучать архитектурные достоинства северной столицы.
Уже на первом занятии в школе Ураловой Кристя уловила на себе заинтересованный взгляд Марины. Та оказалась немного не такой, как на фотографии на сайте, – старше и более уставшей, но энергия от неё исходила просто сумасшедшая, да и женщины, пришедшие на занятия, смотрели на наставницу с немым обожанием. По окончании очень интересного урока, когда все начали расходиться, к Кристине вдруг подошла молоденькая девушка и чуть нагловато сказала:
– Марина Николаевна просит вас немного задержаться! – прозвучало это буквально в приказном порядке. Впрочем, Кристина и не подумала обидеться – любопытство было слишком велико. Она присела на скамейку и стала ждать. Буквально через десять минут та же девушка позвала её в кабинет:
– Зайдите, пожалуйста!
В кабинете Кристина ожидала увидеть типичный антураж колдуна: всякие там жаровни, чучела животных, какие-нибудь маски, тотемы, фолианты, хрустальные шары, иконы, наконец. Но кабинет оказался типичным офисом, без всякого намёка на мистику. За столом сидела Марина и разговаривала по телефону. Коротко кивнув вошедшей, она поговорила ещё минуты три, затем положила трубку и, задумчиво глядя на Кристину, устало произнесла:
– Ну, и что вы у нас ищете, милая девушка?
Кристина слегка растерялась:
– Как это что? Я хочу научиться быть настоящей женщиной!
– Да ты что? Надо же… – и Марина, зло прищурившись, стала очень пристально смотреть на Кристю, причём у самой Кристи от этого взгляда по спине побежал холодок, язык прилип к гортани и ощущение было такое, что её как будто слегка приподняли в воздух и внимательно изучают, как редкий экземпляр бабочки. Через минуту такого изучения, во время которого Кристина чуть не описалась от страха, лицо Марины приобрело очень удивлённое выражение и Кристина поняла, что опять может говорить:
– Я, простите, что-то не так…
– Спокойно, деточка, всё так… просто… я решила… впрочем, неважно… Так что ты хочешь?
– Научиться быть яркой женщиной! – решительно выпалила Кристина.
– Да… уж… Я смогу тебя научить, но не совсем этому… В тебе есть… короче, я должна тебя учить… Но, – с надеждой и какой-то обречённостью сказала Уралова, – ты ещё можешь отказаться? – это прозвучало не как утверждение, а как робкий вопрос.
– Отказаться? Но от чего? Быть красивой и желанной? Не хочу! – Кристина упрямо вскинула вверх подбородок.
– А… – махнула рукой Марина, – если бы это. Быть красивой и желанной ты можешь научиться и сама, это заложено в каждой женщине, нужно только хотеть это раскрыть… Я о другом. У тебя есть то, что я обязана, по своему статусу, в тебе развить, иначе на меня разгневаются боги. Вот если ты сама откажешься… – опять с надеждой взглянула на Кристю Марина.
Кристина долго не думала:
– Ни за что! Не откажусь! – в ней проснулось наследственное упрямство.
– Ну что ж, – с горечью произнесла Марина, – ты сама это выбрала. Меня потом не вини…
– В чём? – решила уточнить Кристя.
– В одиночестве. Мы, ведуньи, из-за своей силы обречены на одиночество – даже создав семью, мы остаёмся за границей того мира, в котором живут обычные люди. Уж я-то знаю!
– Я не боюсь…
Теперь эти слова Кристина часто вспоминала. После года занятий с Мариной она обрела необычные возможности – умение читать мысли, повелевать людьми вопреки их воле (правда, не всякими), умение заглядывать в будущее и лечить болезни, правда пока ещё не самые сложные. И чем больше она узнавала и умела, тем страшнее ей становилось – потаённые и сокровенные мысли и желания людей в большинстве своём были некрасивыми, пустыми и грязными, вот, например, как сегодня:
«…так, так, давай, заглатывай… ай, как Ворон хорошо поёт… ай молодец. Банкир-то уже наш… поверил, голубчик… теперь только техника, лишь бы латиносы не подвели…», – мысли одного из собеседников отца Кристе совсем не понравились. Второй, похоже, старался верить в то, что говорил, а потому вещал вполне убедительно. А первый, молчавший, думал совсем иное – вовсе не о честных и выгодных инвестициях в новый высокотехнологичный проект, а том, как они будут прятать на оффшорных счетах полученные деньги. А отец, который обычно мало кому доверял и фальшивку чувствовал за версту, похоже, на этот раз верил говорившему и был склонен принять фатальное решение. А сумма была… ну-ка… ого, несколько миллионов… Что же это такое? Оп-па, а ведь у говорящего какой-то амулетик висит, похоже на технику африканских колдунов. Впрочем, точно Кристина сказать не смогла бы, она в этом ещё мало разбиралась. Поняла только, что эта штуковина заставляет собеседника верить твоим словам. Надо что-то делать… А что? Не ворвёшься же в кабинет с криком: «Руки вверх! Магическая полиция!» или – «Ночной дозор!» А что, было бы круто! Что же делать? Так, спокойно. Как учила Марина? Сперва – молитва, потом – расслабление, призыв силы, потом – щит, потом – удар…
… – Так-так-так, девушка, да спокойнее вы, всё с ней хорошо, вот, уже в себя пришла… – сознание вернулось толчком, и Кристя поняла, что кто-то держит её голову в руках и пытается всунуть ей в нос что-то очень резко пахнущее. Она застонала и, отталкивая руку с вонючкой, попыталась высвободить голову и открыть глаза.
– Не дёргайтесь, милочка, вам это вредно, – поучительно сказал средних лет мужчина в белом халате, державший голову Кристи в своих руках.
– Что со мной? – пересохшими губами прошелестела девушка.
– Обморок. Банальный обморок. Вы беременны? – вопрос прозвучал весьма цинично.
– Никаких шансов! – спокойно ответила Кристя, вырвавшись, наконец, из рук доктора и сумев присесть на стул всё в той же папиной приёмной.
– Значит, гормональное. Впрочем, надо обследоваться. Выписать направление? – доктор деловито достал из саквояжа бланки.
– Обойдусь, – Кристина уже окончательно пришла в себя. – Просто переутомление, это бывает…
– Согласен. И всё-таки, пройдите обследование. Вы застрахованы? – вопрос был адресован больше к вошедшему в приёмную мрачному, как грозовая туча, отцу.
– Насчёт денег не волнуйтесь, я выпишу чек, – отец презрительно посмотрел на эскулапа. – Что с ней?
– Да, в общем, ничего страшного. В таком возрасте это бывает. Гормоны, знаете ли, – глубокомысленно ответил меркантильный врач. – Пройдите обследование, у нас в клинике великолепные условия.
– Разберёмся! – отрезал отец, и заботливо приподнял дочь со стула. – Как ты меня напугала!
– Пап, пойдём в кабинет – мне нужно тебе что-то сказать, наедине.
– Э… – ошарашенно протянул папа, ожидая признания, которого родители взрослых дочерей всегда опасаются, но и всегда ждут.
– Папа, – сразу спросила Кристина, как только они вошли в кабинет и закрыли дверь, – кто были те люди, с которыми ты договаривался?
Отец, не ожидавший такого поворота, растерялся и ответил:
– Да так, одни инвесторы… только странные какие-то… а ты… откуда ты знаешь? Вероника сказала?
– Неважно, кто сказал, – настойчиво продолжала девушка. – Почему ты решил, что они странные?
– Ну, – отец, обрадованный тем, что, кажется, его дочь не беременна, решил ей уступить, – мы нормально разговаривали, уже почти договорились, как вдруг один из них схватился за грудь и начал орать как бешеный, а потом они оба выскочили, не попрощавшись. Я за ними, а тут ты в обмороке. Короче, так и убежали. Ничего не понимаю… Так почему ты спрашиваешь?
– Папа, я тебя очень прошу – найми частных детективов или ещё там кого, но не привлекай начальника своей службы безопасности. Эти люди мошенники, и твой безопасник с ними заодно.
– Дочка, ну что за фантазии, что за… – начал было отец, но вдруг остановился и замер в позе, означавшей крайнюю степень озабоченности, – а… да… а ведь… и этот… – тут отец опять обратил внимание на Кристину: – Ты знаешь, милая, ты давай, поезжай в клинику, на обследование, а я тут… Я распоряжусь…
В сопровождении дяди Паши и папиного водителя Кристина безропотно приехала в клинику, прошла все необходимые процедуры обследования и под честное слово была отпущена домой. Дома, как всегда, она застала мать, без остановки болтающую по телефону, быстро перекусила и потом долго плескалась в бассейне, вполне довольная прошедшим днём и собой.
Поздно вечером приехал отец, около часа решался, расхаживая по дому, но потом постучался к Кристе в дверь, вошёл и смущённо сказал:
– Ты знаешь, дочка, ты была права. Мои друзья из ФСБ сработали быстро – это действительно были аферисты международного масштаба. А наш секьюрити с ними заодно. И я, осёл, верил им, хотя никогда… Да ладно, их уже взяли, они дают показания. Надо же, как быстро наши эфэсбэшники могут работать, когда захотят. Но скажи мне, пожалуйста, откуда об этом узнала ты?
– Папа, мне нужно тебе кое-что рассказать…