История не сохранила точных данных о годе и месте рождения этого замечательного путешественника. Полагают, что он родился между 1601–1607 гг. в Великом Устюге или Соли Вычегодской. Достаточно точно известно, что он был выходцем из крестьянской семьи.

Юношеские годы Ерофей Павлович Хабаров провел в Великом Устюге, игравшем заметную роль в складывающемся всероссийском рынке. В это время многие предприимчивые крестьяне становились «торговыми людьми», переходили в сословие купечества и переселялись в города. Часть из свободных крестьян становилась промысловиками и уходила за Уральский хребет в осваиваемую Сибирь в поисках новых земель и соболиных промыслов.

Наиболее выгодным местом промыслов считалась Манга-зея, богатая соболями. Немало партий крестьян-охотников отправлялись в нее в поисках своей удачи.

Здесь и решили попытать свою удачу братья Ерофей и Никифор Хабаровы. Путей в Мангазею было два — «Урез-каменный» — по Вычегде, Выми, Печоре, через Уральский хребет, к Оби, вплоть до реки Таз. Там было уже недалеко и до самой Мангазеи. Однако этот путь был очень труден и сопряжен с многочисленными опасностями.

В Мангазею был и другой путь — Верхнетурский. Он шел по Каме, Волге и через Уральский хребет и многочисленные сибирские реки. Этим путем и решили двинуться братья Хабаровы.

Они не стали наниматься к устюжским купцам, ежегодно вербовавшим ватаги на соболиные промыслы, а решили действовать самостоятельно. Заняв для своей поездки деньги под кабальные записи, весной 1628 года они тронулись в путь.

По приезде в Тобольск Хабаровы наняли себе в «ватагу» пять человек людей всякого звания и вместе с мангазейскими воеводами Г.И. Кокоревым и А.Ф. Палицыным на караванном дощанике добрались до Мангазеи.

Незадолго до прибытия братьев Хабаровых в Мангазею здесь была построена новая крепость с четырьмя глухими и одной проезжей башней. Внутри крепости находился дом для воевод, приказная изба, амбары для государевой казны, хлебные и соленые запасы.

За городскими стенами начинался городской посад, в котором жили люди из городского гарнизона и торговое население. Здесь же находился и гостиный двор, в котором велась торговля.

После нескольких дней отдыха братья Хабаровы отправились на промысел соболя. Но к этому времени зверь был уже почти полностью выбит, поскольку в Мангазею пришло слишком много охотников. К этому времени новым центром соболиного промысла становится Туруханское зимовье, лежащее за Мангазеей.

Сюда воевода Палицын и решил направить Ерофея Хабарова, поручив ему сбор таможенных пошлин. Весной 1629 года Ерофей Хабаров во главе небольшого отряда отправился в Хетское зимовье, находящееся на Таймыре. Здесь он стал таможенным целовальником и помощником ясачного сборщика. Главной задачей Хабарова было следить, чтобы соболь самого лучшего качества попадал в государеву казну, а не в частные руки. Поскольку он занимал служебную должность, то не имел права заниматься промыслом соболя. Поэтому Ерофей перевел весь свой капитал на имя младшего брата, добывавшего соболя в нейтральной части полуострова.

К этому времени относится участие Ерофея Хабарова в конфликте между воеводами Палицыным и Кокоревым. Дело дошло до прямых столкнбвений между их сторонниками. Однако большинство промысловиков Мангазеи и Туруханс-ка приняли сторону Палицына. Кокорев был осажден в Ман-газейском остроге.

На Кокорева была написана челобитная в Казанский приказ, в которой воевода обвинялся в насильствах и разорении Мангазеи. Хабаров лично взялся доставить грамоту в Москву.

От промысловиков Хабаров узнал о далекой реке Лене, куда Палицын хотел послать надежного человека с тем, чтобы обложить ясаком новые земли. Таким надежным человеком и стал Ерофей Хабаров.

Он прибыл на Лену в 1632 году. К этому времени этот край еще был плохо обжит и потому соболя здесь было гораздо больше, чем в Мангазее. Но теперь Хабаров занимался не только промыслом соболя. Южнее Якутска вверх по Лене, Киренге и Куте климат был более теплым, и лежащие здесь земли (елани) были вполне пригодны для пашенного земледелия. Здесь сажали рожь, овес, ячмень, горох.

В 30–40-е годы Хабаров был уже достаточно состоятельным человеком. В его хозяйстве кроме пашни и соляной варницы была также мельница, где обмолачивали урожай. Кроме того, он вел торговлю зерном, мукой и солью, что приносило ему немалый доход, занимался также соболиным и рыбным промыслами.

Но неожиданно для Хабарова настали плохие времена. До 1639 года земли, на которых находилось его хозяйство, входили в ближайший уезд. В 1639 году они вошли в состав Якутского воеводства, управление которого возглавил воевода Петр Головин.

Одной из главных задач нового воеводы было заведение государевой пашни для самообеспечения нового воеводства. Прибыв в 1641 году в Якутск, Головин занялся подыскиванием мест для государевых пашен. До распашки сланий и присылки для заселения земель крестьян Головин занял у Хабарова 3000 пудов зерна и 600 пудов ржаной муки. За короткое время весь занятый хлеб был съеден, но пашни так и не были распаханы, не было создано также и новых поселений.

Тогда Головани отписал в «государево» хозяйство большую часть земель Хабарова с двором и соляной варницей и стал внедрять на них казенную пашню. Но и тогда охочих крестьян для обработки ее не нашлось, и в виде «временной меры» Головин посадил на земли Хабарова служилых людей из якутского гарнизона, приказав им обрабатывать землю.

Хабарову же пришлось заново обзаводиться хозяйством в устье Киренги. По уговору с Головиным Хабаров обязался отдавать в казну каждый десятый сноп всего урожая. Но поскольку у Головина дело с казенной пашней по-прежнему продвигалось туго, он приказал Хабарову сдавать в казну пятую часть урожая.

Хабаров пытался протестовать, но в итоге лишился всей своей пашни. Затем Головин стал требовать от Хабарова финансовой помощи. Но тот отказался ее предоставить. Обострение отношений Хабарова с Головиным привело к прямому столкновению между ними, и Хабарова посадили в тюрьму.

Из нее он сумел передать жалобу на Головина, в которой обвинил воеводу в разорении всего своего хозяйства. В тюрьме Хабаров пробыл два с половиной года и из нее подал вторичную жалобу в Сибирский приказ.

К этому времени между воеводами снова начались распри и противники Головина воспользовались жалобой Хабарова, чтобы отстранить от власти своего главного врага.

Хабаров был выпущен из тюрьмы, а два года спустя Сибирский приказ, разобрав жалобу Хабарова, признал ее правомерной и приказал новым воеводам вьщать ему из казны 500 рублей в счет возмещения убытков. Но якутская казна была пуста и Хабаров ничего не получил.

Он вернулся на Киренгу, где решил создать целую слободу вольных поселенцев. За свой счет Хабаров снабжал крестьян скотом и инвентарем.

Хабаров продолжал в основном заниматься хозяйством, непрерывно улучшая его. Так продолжалось до 1648 года, когда якутским воеводой был назначен крещеный ливонский немец Д.А. Францбеков. Его назначение резко изменило судьбу Хабарова.

Весной 1649 года Францбеков встретился с Хабаровым в Илимске, и тот предложил новому воеводе организовать экспедицию в Даурию, богатую как соболиными промыслами, так и серебряной рудой. Но Францбеков не мог организовывать подобную экспедицию за казенный счет и лишь поддержал инициативу Хабарова, однако смог предоставить ему инициативу в подготовке экспедиции. Лишь на следующий год Францбеков смог помочь Хабарову, разрешив взять деньги в долг из казны на организацию экспедиции.

Большую часть отряда Хабарова составляли люди, имевшие наибольшие долги перед казной (кабальные записи, ростовщические ссуды, долговые обязательства). Хабаров просил Францбекова, а тот в свою очередь ходатайствовал перед Сибирским приказом, чтобы экспедиции был придан государственный характер. Задачей экспедиции тогда стало бы приведение под «государеву руку» новых земель с населением, а сам Хабаров должен был обложить население данью из мехов пушных зверей, взяв для того заложников (аманатов) из наиболее знатных людей.

Для закрепления на вновь завоеванных землях должны были быть построены остроги.

Предварительно Хабаров выслал вперед разведывательные отрады во главе с Юрьевым и Оленем, с задачей проверить Олекминский путь по Тугирю и Тугирскому волоку.

По их пути и двинулся отряд Хабарова. Им встречались лишь одинокие жилища тунгусов, в которых Хабаров пополнял свой запас продовольствия. Часть русских промысловиков, действовавших в этих местах, также присоединилась к отряду Хабарова.

Перезимовав в Тугирском зимовье, Хабаров двинулся вперед и после прихода Олекминского становика вышел к истокам реки Уры (Урки). Спустя десять дней отряд Хабарова дошел до Амура. Отряд Хабарова двинулся по его течению и встретил по пути небольшие городки местных жителей, построенные из жердей, обмазанных глиной. Однако все они оказались покинутыми жителями, и Хабаров не стал останавливаться в них.

Пройдя несколько даурских городков, Хабаров понял, что догонять ушедших отсюда людей безрассудно. Его отряд по-прежнему насчитывал около 70 человек и, конечно, не мог противостоять значительному даурскому войску. Однако он все же решил закрепиться в даурской земле и сделал своим опорным пунктом Лавкаев городок — третий городок, встреченный им в Даурии.

Сюда скоро прибыли русские промышленники, начавшие сбор ясака из соболиных шкурок. Сам Хабаров с большей частью своего отряда вернулся в начале марта 1650 года в Якутск.

В его отсутствие остававшиеся в Даурии хабаровцы отразили несколько приступов отрядов местных князьков, но под их численным превосходством были вынуждены отступить.

Между тем, прибыв в Якутск, Хабаров доложил Францбекову об открытой им Даурии. Он говорил о плодородных землях, на которых можно выращивать хлеб и тем самым обеспечивать Восточную Сибирь, о лесах, наполненных пушным зверем, об Амуре, богатом рыбой.

Доклад Хабарова сыграл положительную роль в дальнейшем ходе экспедиции. Францбеков пополнил Хабаровский отряд 20 служилыми людьми и усилил его вооружение тремя пушками, а также порохом и свинцом.

Францбеков подтвердил за Хабаровым и его людьми звание «служилых людей», получивших свое жалование от казны. Он также разрешил Хабарову нанимать в его отряд новых людей. В 1650 году их уже насчитывалось около 117 человек.

В июле 1650 года отряд Хабарова выступил из Якутска в Даурию. Чтобы оказать помощь остававшимся в Лавкаевом городке товарищам, его отряд двигался налегке, оставив на Олекме пушки и боеприпасы под охраной 40 человек.

Однако он уже не застал русских в Лавкаевом городке, а нашел их недалеко от Албазина в острожке, осажденном даурами. После подхода отряда Хабарова к Албазину дауры отошли вниз по Амуру. Хабаров послал им вслед часть своего отряда, но дауры, не принимая боя, отошли еще далее по течению Амура, бросив стадо в 117 голов, которое было пригнано в Албазин.

В Албазине Хабаров провел зиму 1650/51 года. Он использовал это время для изучения края, совершая его объезд на нартах, собирая ясак и занимаясь добычей пушного зверя. Он убедился, что даурские земли богаты свинцом, серебром, железом и другими рудами.

Но главное, Хабаров убедился, что река Амур является стратегическим рубежом России на юго-востоке и ее необходимо укреплять: строить оборонительные сооружения, присылать возможно большее количество людей, чтобы они осваивали новые земли.

Францбеков, покровительствовавший Хабарову, понял, что пора сделать доклад о результатах его экспедиции в Москву.

Человек Хабарова, Дружина Васильев, сын Попов, был послан в Сибирский приказ, куда он доставил «отписку» Францбекова, а также образцы пахоты даурской земли.

После доклада Дружины Попова в Сибирском приказе в Якутске был сформирован новый отряд из 20 казаков и 107 охочих людей. Вместе с отрядом Хабарову были посланы свинец и порох.

Очередной задачей, поставленной перед Хабаровым, стало присоединение к Московскому государству «земли Богдойской», в которой правил князек Шаншакан. Его и надлежало склонить к принятию русского подданства.

Хабаров не стал дожидаться обещанных подкреплений и уже 2 июня 1651 года двинулся из Албазина вниз по течению Амура.

В наказных грамотах, полученных им из Сибирского приказа, говорилось, что сбор ясака должен осуществляться так, чтобы это не было в тягость местному населению и не восстановило его против Москвы.

Однако даурская знать не желала делиться с русскими даже небольшой частью своих доходов и стала оказывать отрядам Хабарова ожесточенное сопротивление. Особенно сильным оно было у городка, принадлежавшего князьцу Гойгодою.

Городок состоял из трех частей, был сделан из дерева, обсыпанного землей и обмазанного глиной. Въезд в городок проходил через высокие подлазы, которые также вели к двойным кольцам рвов глубиной более 200 см.

Незадолго до подхода хабаровцев к городку Гойгодой пытался переманить на свою сторону людей князьца Богда, но получил отказ.

Тогда Гойгодой решил сопротивляться русским один. После ожесточенного приступа город был взят. Множество даурцев было убито. Все лошади и скот достались русским. Хабаровцы также получили ранения от стрел даурцев. Было ранено от 45 до 70 человек.

После боя у городка к Хабарову приехали люди «богдой-ские», объявив о желании царя Шамшахана мирно жить с русскими. Хабаров дал им подарки, заверив в мирном расположении к ним Москвы.

25 августа Хабаров на стругах поплыл вниз по течению Амура и обнаружил, что большинство даурских городков пусты, поскольку дауры переселились в улусы. Это заставило Хабарова начать поиск людей Банбулая, чтобы обложить их ясаком. Такие улусы были обнаружены в районе Зеи, впадающей в Амур.

Сюда направились на стругах люди Хабарова и скоро прибыли к большому даурскому городку, которым правили князья Толча, Туронча и Омутей. Хабаровцы подошли к городку так неожиданно, что никто из дауровцев не оказал им сопротивления. Лишь Толча и Туронча стреляли из луков, запершись в юрте, не подпуская к себе казаков.

Тогда Хабаров через переводчика обратился к князьцам с предложением принять подданство России и платить ясак. Толча и Туронча согласились платить ясак и даже послали гонца вернуть князя Омутея и его 300 воинов обратно в город.

Даурцам были возвращены взятые хабаровцами пленные. Хабаров также согласился на отсрочку выплаты ясака (пушниной) до осени, когда начинается охотничий сезон.

Он уже подумывал о зимовке в Толчином городке и приказал своим людям начать строить оборонительные башни, на которых должны быть установлены пушки. Внутри города строился аманатский двор, на котором должны были содержаться заложники из числа знатных даурцев.

Но неожиданно 3 сентября в городе вспыхнуло восстание местного населения, после чего даурцы покинули свой улус. Оставаться на зимовку в Толчином городке теперь стало опасно, и потому Хабаров решил продолжить движение по Амуру.

Там, где Амур пробивался между двумя хребтами, простиралась земля гогулов, а за ними земли дючеров и ачан. Однако Хабаров счел эти места непригодными для зимовки.

Лишь 29 сентября струги Хабарова остановились у левого берега Амура. Здесь Хабаров решил возвести Ачанский городок. Они возвели стены со сторожевыми и проезжей башнями, за которыми поставили несколько изб для жилья. Городок обнесли рвом и земляным валом.

После этого Хабаров приступил к заготовке продовольствия на зиму, около сотни казаков он отправил к устью Амура ловить рыбу.

То, что Хабаровский отряд уменьшился, не осталось незамеченным ачанами, и ранним утром 8 октября к Ачанскому городку подплыли их струги и незаметно причалили к берегу. 800 ачан и дючеров высадились на берег, сняв часового, подошли к городку и подожгли его деревянные стены. Лишь тогда хабаровцы обнаружили нападавших. Хабаров оставил 36 человек оборонять городок, а с остальными 70-ю предпринял вылазку. Через два часа боя нападавшие были разбиты и, побросав струги, отошли вверх по Амуру.

Во время зимовки хабаровцы занимались добычей соболя, рыбной ловлей. А когда хлебные запасы кончились, рыба стала главной пищей зимовщиков.

Хабаровцы по-прежнему собирали ясак соболиными мехами, совершая походы в дальние улусы ачан и дючеров, где приводили местное население и их князьцов в русское подданство.

Значительная часть территории не только левого, но и правого берега Амура постепенно переходила под контроль Хабарова. Отношение с местным населением у него также налаживалось.

Это не могло не обеспокоить правителей маньчжурской династии, ранее совершавших набеги на приамурские земли, грабивших их население и угонявших пленных в рабство. Проникновение хабаровцев в Приамурье подрывало их влияние в этом крае, который маньчжуры уже давно считали своим. Кроме того, проникновение русских в Маньчжурию совпало с началом маньчжурской экспансии во Внутреннем Китае.

Чтобы обеспечить свой тыл в войне против великого соседа, правители Маньчжурии начали завоевание Приамурья.

Своей опорной базой для продвижения к берегам Амура правители Маньчжурии сделали город Нингуту.

Половину двухтысячного маньчжурского войска составляли бывшие пленные даурцы и тунгусы, ранее угнанные в Маньчжурию. Общее командование походом осуществлял военный наместник (футудун) Хайсэ, но основными войсками руководил его помощник Сифэ (Исиней).

Вооружение маньчжурского войска состояло из пушек, пищалей и петард (глиняных сосудов, набитых порохом для взрыва городских стен и башен). Маньчжурские воины были также вооружены саблями и пиками.

Сифэ (Исиней) намеревался внезапным налетом на избы, находившиеся вне городских стен, отрезать находившихся там хабаровцев от казаков городского гарнизона. Атака города должна была начаться только после ликвидации первой группы хабаровцев.

Ранним утром 24 марта маньчжуры подошли к Ачанскому острожку и, окружив его, начали штурм. Одновременно они начали обстрел и самого Ачанского городка из пушек и пищалей.

Первый натиск маньчжуров был отражен хабаровцами. Но пользуясь своим численным превосходством, противник сумел приблизиться к городским стенам и с крыш опустевших домов предместья начать обстрел защитников города. Другая часть маньчжуров стала разбивать деревянные стены города. Исиней (Сифу) предложил казакам сдаться на милость победителей.

Но хабаровцы стойко держались и оставшимися силами продолжали отражать натиск маньчжуров. В пролом, образованный в стене, они вкатили большую пушку, из которой повели огонь по маньчжурам. Одновременно заговорили и орудия, установленные на городских башнях, вместе с казацкими пищалями на стенах городка.

Хабаров приказал одной части казаков оставаться в городке, а вместе с другой под покровом ночной темноты вышел из Ачанска на лагерь маньчжуров. Противник ошибся в численности русского войска, которое показалось ему значительно большим, чем было на самом деле. В схватке хабаровцы отбили у маньчжуров две пушки. Скоро противник обратился в паническое бегство, потеряв под Ачанским городком около 676 человек. При преследовании хабаровцы отбили у маньчжуров 830 лошадей и обоз с хлебом, 17 пищалей и 8 знамен. Потери русских составили 10 человек убитыми и 76 ранеными. В числе раненых был и сам Хабаров.

Узнав о поражении маньчжурского войска при Ачанском городке, цинский двор наказал Хайсэ и Сифэ приговорил к наказанию 100 ударов плетьми.

Результатом победы хабаровцев под Ачанским городком было то, что маньчжуры больше не возобновляли нападений на русские городки, а, следовательно, влияние Москвы в Приамурье продолжало усиливаться.

22 апреля 1652 года хабаровцы вышли из Ачанского городка и двинулись на дощаниках вверх по Амуру.

В это же время к устью реки Сунгари подошло шеститысячное маньчжурское войско. Его предводители, скрыв свои отряды в засаде, надеялись выманить отряд Хабарова на берег и уничтожить. Однако дощаники шли по середине Амура и хабаровцы не заметили маньчжур. Уже спустя некоторое время казаками был пойман лазутчик, шедший по пятам хабаровского отряда, чтобы узнать место будущей зимовки русских. Сюда правители Маньчжурии намеревались послать новое войско, численностью около десяти тысяч, надеясь задавить русских посланцев.

В июне к Хабарову, находившемуся в дючерской земле, прибыло подкрепление во главе с Чичигиным в количестве 117 человек. Чичигин также доставил хабаровцам порох и свинец. Теперь отряд Хабарова вырос до 300 человек.

Из Дючерской земли отряд Хабарова пошел в Даурскую землю собирать ясак. Отношения с местным населением у русских поселенцев постепенно налаживались. Дауры и дючеры вносили в государеву казну полный ясак и говорили о своей готовности принять русское подданство.

Теперь Хабаров контролировал огромную территорию Приамурья — от устья самого Амура до впадения в него реки Урки.

Но именно теперь Хабарова поджидали новые испытания внутри его отряда, сохранившего казацкое самоуправление. Это вынуждало его предводителя считаться с казачьим кругом, имевшим право отменять его решения.

Раньше многие из казаков были вооружены и снаряжены за счет Хабарова и это давало ему право вмешиваться в их промысловую деятельность и забирать по «кабальным грамотам» большую часть добытой ими пушнины. Люди его отряда должны были нести как государственную службу — строить острожки, суда, собирать ясак, так и заниматься добычей пушнины для того, чтобы платить Хабарову по «кабальным грамотам». Все это нередко приводило к срыву добычи пушнины и опустошению личной хабаровской казны.

Сам атаман также не имел возможности расплатиться с Францбековым, тот уже грозил вызвать его на правеж и, наконец, прислал человека взыскать с братьев Хабаровых иск полной суммой.

Все эти события совпали со смутой, начавшейся в хабаровском отряде. Прежде всего она возникла среди тех казаков, которые пошли за Хабаровым добровольно на собственные средства и теперь желали выйти из хабаровского отряда и действовать самостоятельно.

В августе 1652 года около сотни казаков захватили три дощаника и отошли от берега в районе устья Зеи, где стали заниматься строительством острожка.

Часть хабаровцев кинулась за смутьянами вслед, пытаясь уговорить их остаться и не нарушать ранее данного «крестного целования». Однако те были непреклонны и ушли в Гиляцкую землю. Здесь они построили небольшой острожок, в котором рассчитывали провести зиму, собирать ясак с местного населения, ловить рыбу и добывать соболей.

Спустившись вниз по Амуру Хабаров обнаружил беглецов из отряда, которые уже приготовились обороняться в своем острожке. Но Хабаров принял все меры, чтобы показать сидельцам, что сам он не собирается покидать эти места. Вблизи острожка было сооружено зимовье, а на устроенных раскатах поставлены пушки, из которых хабаровцы начали обстрел острожка. Однако ни ядра, ни пули не повредили его стен, а дальнейшая бомбардировка грозила опустошением всего хабаровского арсенала. И тогда Хабаров приказал готовиться к приступу. Не желая испытывать судьбу, беглецы сдались.

Часть смутьянов была наказана батогами, а главных зачинщиков бунта Хабаров приказал заковать в кандалы и поместить на несколько дней в специальной камере. Все имущество смутьянов было отдано в войсковую казну.

После зимовки в Гилецкой земле Хабаров весной 1653 года пошел к устью Зеи, чтобы окончательно закрепиться там. Здесь и настигло его известие о смещении Францбекова и о начавшемся расследовании против самого Хабарова.

Осенью 1653 года исследование Амура на протяжении всего его течения было завершено, а прилегающие к нему земли присоединены к Московскому государству. Местное население было обложено ясаком.

Но к этому же времени относится начало конфликта Хабарова с его новым начальником воеводой Акинфовым, назначенным на место Францбекова. В этом конфликте немалую роль сыграл донос дьяка Стеншина, направленный им в Посольский приказ. Дьяк обвинил Хабарова в самовольном присвоении звания приказного, которое мог носить лишь человек, состоящий на государственной службе, на которой Хабаров фактически не состоял. Стеншин также обвинил Хабарова в переманивании людей из других отрядов, которые, уходя к Хабарову, забирали с собой и продовольствие, тем самым обрекая своих товарищей на голод.

Вначале руководство Посольского приказа не придало особого значения доносу Стеншина. Однако и отмахнуться от него не могло, ведь в нем говорилось и о том, что Францбеков вкладывал в экспедицию собственные средства, а следовательно, и обогащался за счет экспедиции, прежде всего за счет добычи пушнины. Кроме того, в Посольский приказ поступили доносы от торговых людей, которые жаловались, что Францбеков принудительно закупил у них продовольствие для экспедиции по сниженным ценам.

Несмотря на то что Францбеков был смещен за злоупотребление, на первых порах дело, казалось, обошло Хабарова стороной. Напротив, предполагалось послать на помощь Хабарову 3-тысячное войско во главе с окольничим и воеводой князем И.И. Кобановым-Ростовским. Чтобы организовать прибытие на Амур этих сил, туда был послан московский дьяк Д.И. Зиновьев, которому было поручено принять все необходимые к этому меры.

Прибыв в Якутск, Зиновьев вручил Хабарову и его казакам правительственные награды (самому Хабарову золотой червонец, его людям по «московке» и «новгородке»), но уже через несколько дней объявил ему, что он отстраняется от должности приказного человека и будет отправлен для отчета о своих делах в Москву.

В это же время Зиновьев предложил людям Хабарова высказать ему все претензии к бывшему командиру их отряда. Этим воспользовались казаки, внесшие раскол в отряд и наказанные за это Хабаровым. Теперь они дружно обвинили его в превышении своей власти.

В течение 20 дней своего пребывания на Амуре Зиновьев провел опросы всех людей Хабарова, а затем снова вызвал его к себе. Зиновьев вновь приказал Хабарову отправиться для отчета в Москву, на что тот в свою очередь потребовал предъявления царского указа.

Обозленный Зиновьев избил Хабарова, посадил под арест, приказав переписать в казну все его имущество. Вскоре Зиновьев отбыл с Амура, назначив на место Хабарова есаула и пушкаря Онуфрия Степанова (Кузнеца). Однако тот, понимая несправедливость всего содеянного, с большой неохотой занял эту должность, взяв к себе в помощники племянника Хабарова.

Отъезжая с Амура, Зиновьев забрал с собой весь основной запас хлеба, свинца и пороха, весь ясачный сбор и даже ясачные книги. Вместе с Зиновьевым в Москву отправились и толмачи из местных жителей.

Хабаров также отправился в Москву вместе с Зиновьевым. Опасаясь побега бывшего командира отряда, Зиновьев распорядился, чтобы в некоторых местах маршрута, которые он сам считал наиболее подходящими для побега, на Хабарова надевали кандалы.

По пути в Москву Хабаров неоднократно встречал группы людей, стремящихся попасть на Амур и осесть на вновь присоединенных землях. К середине февраля 1653 года Хабаров прибыл в Москву.

К этому же времени Зиновьев уже отчитался з Посольском приказе о своей поездке на Амур. Он не мог скрыть положительного значения присоединения Даурии, но в то же время отрицал положительную роль в этом самого Хабарова и лишь подчеркивал степень его вины.

Однако руководство Сибирского приказа во главе с князем А.Н. Трубецким достаточно быстро разобралось в деле и признало заслугу Хабарова в присоединении новых земель.

Хабаров в свою очередь подал жалобу на Зиновьева, обвиняя его в издевательстве, вымогательстве взяток и присвоении его имущества.

Дело длилось более двух лет, но в конечном итоге было вынесено решение признать Зиновьева виновным в злоупотреблении служебным положением и клевете на Хабарова. Зиновьев был предупрежден, что в случае повторного инцидента подобного рода он может быть подвергнут смертной казни.

Хабаров попытался вернуть и свое имущество, присвоенное Зиновьевы, но сделать это ему не удалось. Часть имущества уже исчезла, а остальная часть являлась такой спорной, что идти ради нее «на правеж», т.е. под пытку, Хабаров не хотел.

Чтобы хоть как-то вернуть потерянное, Хабаров подал челобитную царю Алексею Михайловичу с описанием всех своих дел на Амуре. Он просил о «поверстке» его в «чин, какой он пригодится». Хабаров хорошо усвоил урок, полученный им на Амуре, когда приказные дьяки пытались обвинить его и бывшего начальника — Францбекова в самоуправстве, т.е. предоставлении Хабарову полномочий, несвойственных его чину.

Сибирский приказ принял решение о «поверстке» Хабарова в дети боярские, это было большой редкостью для Сибири, поскольку ранее Хабаров не занимал должности ни в стрелецкой, ни в казачьей службе. Он получил назначение в Илимск и был вынужден расстаться с мечтой вернуться на Амур.

К этому времени Сибирский приказ принял решение об организации Амурского воеводства, первым воеводой которого был назначен А. Пашков. Хабаров принял непосредственное участие в составлении наказной грамоты для нового воеводы, где поделился собственным опытом, накопленным во время пребывания на Амуре.

Летом 1658 года Хабаров приехал в Илимск, где поселился на Киренге в собственной деревне. Но лишь только он стал осваиваться на Киренге, как из Сибирского приказа в Якутск пришла грамота, обвиняющая Хабарова в сокрытии на Тугирском волоке большого запаса пороха и свинца, спрятанного им здесь при поездке в Москву. Якутскому воеводе М. Ладыженскому предписывалось препроводить Хабарова под конвоем к Тугирскому волоку и при обнаружении государевой казны доставить ее в Нерчинск к воеводе Пашкову. В противном случае Хабарова предписывалось доставить под конвоем в Якутск для дачи объяснений.

Однако государеву казну (свыше 80 пудов) найти не смогли и Хабаров был доставлен в Якутск. С большим трудом ему удалось объяснить Ладыженскому, что спрятать один такой большой груз он никак бы не смог, и тогда воевода решил предъявить Хабарову долговые обязательства за средства, взятые в казну за экспедиции 1648–1650 годов.

Но платить Хабарову было нечем, Ладыженский отписал в казну чечуйскую мельницу, чем несколько снизил долговые обязательства Хабарова. Затем по указанию воеводы была захвачена часть покрученников Хабарова, у которых в качестве долга были взяты добытые соболя. Самому Хабарову угрожали поставкой на правеж и последующей конфискацией деревни Хабаровки.

Ему удалось добиться разрешения выплачивать долг в казну частями в виде поставки в казну хлеба. Ладыженский же обязался не задерживать покрученников Хабарова и не посягать на добытых ими соболей. Хабарову также удалось найти в Илимске людей, согласившихся нести за него материальную ответственность и предоставивших соответствующие поручные записи.

Мечта вернуться на Амур никогда не оставляла Хабарова. И когда в октябре 1666 года на воеводство прибыл С.О. Аничков (Оничков) он обратился к нему с просьбой отпустить его в Даурию. Но Аничков не спешил брать на себя ответственность за это назначение и посоветовал Хабарову обратиться с этой просьбой к Тобольскому воеводе князю П.И. Годунову, который мог самостоятельно решить это дело.

Тобольский воевода проводил широкие преобразования в Сибири, пытаясь улучшить там как административное, так и хозяйственное управление. Ему принадлежит инициатива в составлении первой генеральной карты Сибири.

Хабаров предложил князю Годунову свой план. Тобольский воевода предоставляет ему полную инициативу на Амуре, а сам Хабаров за свой же счет собирает экспедицию из ста человек и за свой счет обеспечивает ее продовольствием. По пути его люди основывают новые города и заводят хлебные пашни.

Но при всей привлекательности подобной идеи князь Годунов не рискнул взять на себя ответственность, справедливо опасаясь, что за Хабаровым в Даурию потянется множество людей, что в свою очередь приведет к уходу людей из других, уже обжитых, районов Сибири.

Тобольский губернатор посоветовал Хабарову выехать в Москву, куда недавно он сам отправил собранный ясак, и там доложить свои соображения в Сибирском приказе.

Однако и там Хабарову не удалось ничего добиться, поскольку еще с 1663 года руководство Сибирским приказом сменилось и новые дьяки даже не знали имени Хабарова. Сибирский приказ принял решение лишь о повышении Хабарову жалования, но все его остальные просьбы оставил без последствий.

Хабаров вернулся в свою деревню на Киренгу, где и скончался в феврале 1671 года.

Впоследствии по инициативе генерал-губернатора Восточной Сибири графа Н.Н. Муравьева-Амурского в 1858 году при впадении Уссури в Амур было основано поселение батальона, названное постом Хабаровским. В 1869 году поселение стало селением. В 1880 году селение стало городом, носящим с 1893 года наименование Хабаровск, являющимся сейчас крупным центром Приморской области.

В 1858 году в городе Хабаровске в связи с его столетним юбилеем был открыт памятник Хабарову (работа ск. Я. П. Мильчина).

А на Транссибирской железнодорожной магистрали существуют станция и поселок с необычным названием: «Ерофей Павлович».