— Фу, что за чертовщина? — Букер еле сдерживал кашель.

— Не знаю, — ответил Моррис, прикрывая лицо рукой.

Они оба сидели на корточках возле закусочной «Обед». Одно из больших витринных окон было выбито, и из этой дыры на улицу вырывался удушающий смрад. С таким запахом ни Генри, ни Норману сталкиваться еще не доводилось. Он, минуя защитную пелену дождя, буквально врывался в несчастные носы и сводил нервные окончания с ума. Но запах был лишь малой частью всей омерзительной картины, при виде которой желудок Букера, уже третьи сутки не получавший нормальной пищи, скручивало в спазме.

Дальний угол закусочной, небольшой закуток, отгороженный от общего зала барной стойкой, превратился в мешанину из человеческих тел. Толстуха Дарси, а вернее то, что от нее осталось, служила основанием для этой тошнотворной конструкции. Ее массивное тело расплылось по столешнице и стульям, будто пластилин, долго простоявший на солнце. Волосы то там, то тут врастали в покрытую сотнями желтых прыщей кожу, а глаза бездумно вращались в орбитах потерявшего форму черепа.

Сверху, на фун-Дарси-даменте держались еще двое бедолаг, беловолосый Луи и его покерный друг Дэн. Они, плотно скрутившись спиралью, образовывали своеобразный ствол, тянувшийся вдоль угла к потолку, цепляясь наростами и остатками конечностей за любой предмет и выступ, обвивая их словно лоза.

Завершал постройку сотрудник Дэна, который, к слову, меньше всех хотел ехать посреди ночи невесть куда и играть там в покер с непонятно кем. По всей видимости, его задачей было крепление всей этой конструкции к потолку, но он с ней явно не справлялся. Его тело, в отличие от остальных, находилось в весьма неплохой форме (то есть в узнаваемой) и Генри понял почему, когда из-за барной стойки, как чертик из табакерки, вынырнул светоед Каплински. Он ловко вскарабкался по колышущемуся от любого движения фун-Дарси-даменту на ствол и, держась одной рукой за безразличное, оплывшее лицо Луи, другой принялся соскабливать со своей серой, полупрозрачной кожи какую-то слизь. Каплински втирал выделения в несчастного, просто оказавшегося не в том месте и не в то время, они моментально впитывались, и его тело постепенно начинало опадать, превращаясь в удобный для существа строительный материал. К слову, несмотря на ужасающие метаморфозы, глаза жертвы выражали полное равнодушие к происходящему. Казалось, он даже не замечал того, что с ним делают, и думал о чем-то отрешенном или не думал вовсе.

— Норм, что происходит? — шепотом спросил Генри, наблюдая за тем, как светоед размазывает свежий человекоцемент по потолку.

— Не знаю, — ответил Моррис, — отец о таком мне не рассказывал. Нам лучше уйти отсюда, и поскорее. Предполагаю, что этот сильный запах вызван выделениями и неизвестно как он на нас повлияет.

— Что, вот так просто возьмем и свалим?

— Да. Мы приехали сюда за бензином, а не дракой.

— Э, нет, Норм. Так не пойдет. Когда я тебя встретил, ты голышом оседлал одну из этих тварей, только чтобы дать мне и моему напарнику время спастись. Это был самый, черт тебя дери, храбрый поступок на моей памяти. А теперь ты в первых рядах отступления? Я просто отказываюсь в это верить. Посмотри туда, — Букер силой повернул голову Морриса в сторону продолжавшейся нечеловеческой стройки, — ты видишь? Однажды мы с тобой окажемся там, обмазанные соплями и слипшиеся, будто сраные макароны без масла. Не знаю, как тебе, но мне все это дерьмо совсем не нравится. Я хоть и не такой умный, как ты, но, тем не менее, реалист и знаю, что всех их мне не перебить, какой бы крутой ты не сделал пистолет. Но здесь и сейчас эта серая жопа издевается не только над ними, а над всем человечеством в целом, и я собираюсь покончить с этим.

Не давая Норману шанса возразить, Генри выпрямился во весь рост, прицелился, как следует, и выстрелил трудившемуся под самым потолком Каплински прямо в костлявую спину. А затем еще раз, и еще, и еще, превращая неимоверную конструкцию из человеческих тел, существо, ее возводившее, а также часть стены и добрую половину кухни в кашу из дикой смеси пыли, нержавеющей стали и человеческих останков.

Хлопки взрывающегося свинца гремели один за другим, разносясь по округе слабым, съедаемым ливнем эхом. Генри нажимал на спусковой крючок до тех пор, пока не удостоверился, что от Каплински и его «шедевра» не осталось и следа.

Джеральд Пирс с трепетом наблюдал за тем, как чужак уничтожает гнездовье. Действуя исподтишка, подло и резко, он получил преимущество и одержал победу, не оставив хозяину даже шанса на сопротивление. Этот хитрый ход одновременно заслуживал уважения и настораживал. Еще одно проявление несвойственной такому недоразвитому виду силы.

— Генри! — воскликнул Норман, медленно выпрямляясь, — В последнее время ты ведешь себя крайне импульсивно. Своими необдуманными действиями ты ставишь под угрозу все наше дело.

— Наше дело? — Букер удивленно посмотрел ему прямо в глаза, — А какое у нас дело, Норм? Наше с тобой дело закончилось ровно в тот самый момент, когда твой сумасшедший папашка нырнул в петлю. Уговор был, что я помогу тебе найти человека, способного изменить все, — его тон быстро скатывался в саркастический, — и потом этот мистический, загадочный человек-аномалия, белое пятно на карте времени — должен все исправить, должен победить инопланетную чуму и спасти человечество от вымирания. Ну и? Вот он, ты, тот самый, мать его, спаситель, мессия. Чего ж ты не спасешь всех, а?

— Генри, прекрати…

— А я скажу, почему. Потому, что все эти истории про великого спасителя всея земли — полная хрень. Мы уже все мертвы, просто еще не поняли этого. Ты, я, Рита. Все! Мы просто по инерции барахтаемся в этом чане с дерьмом, а берегов то уже не видно. И у каждого из нас всего два пути. Либо сложить лапки и пойти ко дну, либо барахтаться до последнего, пока совсем не останется сил и тоже пойти ко дну, но с осознанием того, что хотя бы попытался.

Джеральд Пирс насторожился. Его враги, кажется, вступили в конфликт и это было как нельзя кстати, ведь в воздухе все еще слышался запах феромонов. Одному из трутней удалось пережить атаку чужаков и теперь он, потеряв своего владыку, свой компас, не мог сориентироваться в происходящем. Пирс решил воспользоваться этой овечкой без пастуха как отвлекающей мишенью и подал сигнал к атаке, а сам ринулся к припаркованному вдалеке полицейскому «Форду». Если действовать быстро, не давая врагу опомниться, то шансы на победу значительно возрастут.

— Генри, прошу, успокойся. Я никогда не утверждал, что нам стоит сдаться или, как ты изволил выразиться, опустить лапки. Просто я не сторонник твоей тактики. Мне более привычно обдумывать действия наперед. И, насколько я помню, даже после полного провала основного плана, у нас появился новый — найти дом из воспоминаний отца. И его предложил ты, если не ошибаюсь. Так почему же теперь ты отказываешься от него в пользу сиюминутного порыва?

Букер замолчал и отвел взгляд. Струйки дождевой воды стекали по его лицу, но даже сквозь эту пелену Моррис мог отчетливо различить слезы.

— Извини, Норм, — наконец выдавил он из себя, — Я думал, Индианаполис смогу перетерпеть, но вот это… Слишком тяжело…

— Всем тяжело, но это не повод разбрасываться своей жизнью. Нам еще много чего предстоит сделать, перед тем как пойти ко дну. Может нам вообще не придется идти ко дну. Вселенная — саморегулирующаяся система, основанная на случайностях и некоторой неопределенности, а значит, процент шанса на успех всегда отличен от нуля. Предпочитаю концентрироваться на этой мысли и тебе советую. Стабилизирует работу нервной системы.

Букер, уже свыкшийся с витиеватыми формулировками, понял, что это своеобразный акт дружеской поддержки, обычно, совсем не свойственный Норману, и собирался поблагодарить его за это, но не успел. Через разбитую витрину на него выпрыгнул (если можно так выразиться) бывший футболист Томми и повалил на землю. Вообще задумывался хищный скачок, но в самый ответственный момент колено отказалось разгибаться, и парень просто неуклюже рухнул через бортик прямо на полицейского.

В это же время у ждущей в автомобиле Риты в голове будто колокол взорвался. Это был сигнал бедствия, поданный чем-то непонятным, поселившимся за правой височной костью. К счастью, девушка смогла правильно его распознать и выпрыгнула из «Форда» за долю секунды до того, как его крыша смялась под весом приземлившегося на нее Пирса.

Существо, не заметив ловко скрывшуюся под автомобилем жертву, с диким гортанным рыком вцепилось в изогнутые края отверстия, прикрытого от дождя брезентом, и одним резким движением вскрыло автомобиль как консервную банку. Обнаружив, что салон пуст, Пирс взревел еще громче и, опустившись на четвереньки, бросился в сторону закусочной «Обед», где все еще живой трутень Томми покорно выполнял свою отвлекающую функцию.

— Сними его с меня, — прокряхтел Букер, борясь с вдавившим его в мокрый асфальт, увальнем. Томас, несмотря на операции и восстановительную диету сумел сохранить большую часть того, что его футбольный тренер называл Томми-таран, а именно — полезный вес и крепкие, цепкие руки. У Томаса был талант, в защите ему не было равных, и Букер чувствовал это каждой ноющей косточкой своего тела.

Моррис, вцепившись в ремень на джинсах (а из одежды на парне были только они), попытался оттащить неприятеля, но тот оказался чересчур тяжелым, а больная спина — слишком слабой.

— Стреляй, Генри! Стреляй! — закричал Норман, все еще держась за ремень.

— Не могу, — Букер быстро терял силы, — слишком тесно. Нас обоих размажет!

Недолго думая, Моррис смекнул, что от него требовалось, отбежал на несколько шагов, а затем, как следует разогнавшись, ударил носком ботинка парня прямо по ребрам. Томми резко выдохнул и, ослабив хватку, перекатился на бок.

Воспользовавшись моментом, Генри вскочил на ноги, отшагнул назад и, прикрыв лицо рукой, выстрелил. Их с Моррисом тут же обдало жаром взрывной волны, а вся одежда окрасилась в бордовый.

— Это было близко, — выдохнул Букер, и его настроение немного улучшилось. Адреналин постепенно отодвигал хандру в дальний угол, занимая ее место. Но сладкое чувство победы быстро сменилось беспокойством.

— Эм, Норм?

— Да? — Моррис отлепил от своего истерзанного непогодой и приключениями больничного халата небольшой кусочек кожи и с нескрываемым отвращением бросил его на землю.

По мере того, как Пирс, стремительно приближаясь, преображался из плохо различимого силуэта в знакомый отталкивающий образ, зрачки Букера расширялись.

— Там это… — промямлил он, не отводя взгляда от несущегося на всех парах светоеда, — подкрепление.

Моррис обернулся и успел разглядеть только тянущиеся к нему крючковатые руки и широко раскрытый в предвкушении свежего мяса, рот чудовища, как вдруг почувствовал сильный толчок в спину и, потеряв равновесие, распластался на асфальте. Генри, не придумав ничего лучше, словно самая настоящая восходящая звезда реслинга, подпрыгнул на месте и, упершись ногами в больную спину Нормана, со всей силы распрямил их, выталкивая и себя, и друга подальше от траектории, по которой двигался светоед.

Пирс, не в силах совладать с собственной инерцией, пролетел еще добрых три метра, после чего снес своим сгорбленным туловищем остатки металлической рамы, к которой некогда крепились витринные стекла, неловко взмахнул всеми конечностями и скрылся в груде мусора, оставшегося после обрушения части стены закусочной.

Едва придя в себя после неудачного падения, Генри почувствовал сильную боль в затылке и застонал. В ответ метрах в двух послышалось кряхтение Нормана, а намного дальше справа — приглушенный стрекот светоеда.

Генри открыл глаза и понял, что сделал это зря. Картинка шаталась и плыла, как после бутылки крепкого пойла. Сам он никогда не напивался, но судя по рассказам друзей и знакомых, все выглядело именно так. Ощупав затылок, он обнаружил набухающую шишку и пришел к выводу, что, спасая Нормана, сам себе устроил сотрясение мозга. Герой дня, чего уж тут.

Тем временем Моррис уже поднялся на ноги и улыбался во весь рот. По всей видимости, во время стычки в своей квартире светоед, не до конца сформировавшийся из его матери, ударом об потолок немного сместил ему один позвоночных дисков, а неожиданный толчок Букера — вернул его на место. Назойливая, не дававшая все эти дни спать, боль наконец отступила, и теперь, даже несмотря на свезенную о шершавый асфальт щеку, Норман чувствовал себя значительно лучше. Но радоваться ему довелось не долго, ровно до того момента, пока из-под небольшого холмика из бетона и гипсокартона не показалась серая, скрюченная рука Пирса.

Видя, что Букер совершенно не в состоянии вести бой, Моррис подобрал парадоксальный «Глок» и… и не попал. В отличие от Генри, у него за плечами не было стрелковых курсов и ежесуботнего похода в тир, а потому пуля, взорвавшись, не только не повредила светоеда, но и аннигилировала часть небольшого завала, под которым извивался в припадке ярости Пирс. Тогда Моррис решил подойти к проблеме с другой стороны, с той, для которой особой меткости не требовалось. Он быстро сделал несколько выстрелов, каждый из которых съедал солидную часть тыльной несущей стены закусочной. Наконец, после пятого хлопка, все здание пошатнулось и рухнуло, окончательно погребая под собой Пирса.

— Ты в порядке? — спросил Норман, помогая Букеру встать, — Теперь у нас есть немного времени, чтобы обдумать дальнейшие действия.

— Ага, — Генри зажмурился и потер шишку на затылке, — все как ты любишь. Чего тут думать? Валить надо! Ты там случайно тачку не разнес?

— Автомобиль? — озадаченно переспросил Моррис.

— Да, автомобиль. Ты чего уже забыл? За домом был припаркован.

И правда, во всей этой суматохе Моррис совершенно забыл про старый бежевый седан Дэна, по-прежнему верно дожидавшийся своего хозяина у служебного входа. Ни Дэна, ни служебного входа уже не существовало, но автомобиль все еще стоял на месте, и на удивление был абсолютно цел, ну, разве что немного грязноват. Но на этом его удивительность не заканчивалась. Вероятно, в городках Мексико и Перу, чье совокупное население не превышало и пятнадцати тысяч человек, преступность была в диковинку, потому что двери автомобиля оказались не заперты, и, что самое важное, ключ наивно болтался в замке зажигания.

— Да это просто праздник какой-то, — довольно протянул Букер, услышав урчание мотора. Моррис пропустил это мимо ушей. Он, резко оглядываясь по сторонам, выгонял автомобиль с его парковочного места, при этом вслушиваясь в тарахтение дождя по лобовому стеклу. Последнее, что сейчас ему хотелось услышать — это стрекот светоедских зубов, пробивающийся между ударами капель.

Бежевый седан, взвизгнув колесами, накренился сперва влево, затем вправо, объезжая разбросанные по дороге обломки «Обеда», вырулил на дорогу и резко остановился потому, что Моррис, сидевший за рулем, получил увесистую оплеуху.

— Это еще за что? — возмущенно спросил он у Букера.

— Серьезно? Теперь я понимаю твою нездоровую любовь к бесконечному обдумыванию всего и вся. Норм, в экстренных ситуациях ты реально тупеешь. Риту кто забирать будет?

Босси сиротливо мокла под дождем возле изогнутых останков полицейского «Форда». Она растирала свои плечи ладонями, но это совсем не помогало. Осенний ливень моментально вымывал из ее организма любые, даже самые маленькие и незаметные зачатки тепла.

— Дорогуша, вас подвезти?

Из открытого пассажирского окна высунулась улыбающаяся зеленоватая физиономия Букера. Его голова изрядно кружилась, а тошнило так сильно, что непременно бы вырвало, будь в желудке хоть что-нибудь кроме воздуха.

— Еще раз меня так назовешь, — прошипела Рита, — и я тебе задницу надеру. Где вас черти носили?

Она запрыгнула в салон и тут же принялась выжимать промокшие волосы.

— Ну, сперва мы довольно мило поболтали с местными, отличные ребята, а потом Норм сровнял все с землей. Дурацкая привычка… Кстати, какого хрена случилось с моей тачкой?

— Она сломалась, — Рита через силу улыбнулась, но волосы полностью скрывали ее лицо и этого никто не заметил.

* * *

— Это точно нужное место? — настороженно спросил Букер, — Думал будет гораздо загадочнее, что ли.

Здание действительно не создавало впечатления рокового места. Даже более того, оно будто старалось не произвести вообще никакого впечатления. Обшарпанные молочно-серые стены со вспучившейся от времени и непогоды краской. Облицовка кое-где отвалилась, обнажая утеплитель и деревянные перегородки. Черепица на крыше слегка поплыла, а выбитые окна заколочены досками. Одним словом — уныние.

— Точно, — Рита завороженно всматривалась в дом. Слишком долго ее мучал этот образ. Он вился на задворках сознания, то и дело проскальзывал между мыслями на передний план, назойливо напоминая о своем присутствии, не давая отвлечься и забыть себя. И теперь, когда она стояла здесь, напротив покосившегося крыльца, ее не покидало ощущение удачной встречи, свидания с давно забытым старым другом детства, такое теплое и ностальгическое, будто она уже бывала здесь раньше. Ей больше не хотелось ни с кем говорить, ни от кого убегать. Весь мир на мгновение перестал существовать. Светоеды, пожары, смерти и кровь, все это теперь не имело никакого значения. Картинка размылась, а в фокусе остался лишь дом. Он манил ее, приглашал войти и вспомнить все то хорошее, что было между ними. Она не сопротивлялась.

Рита молча преодолела три скрипучие ступеньки и на мгновение замерла перед обшарпанной дверью, часть которой была заколочена листом фанеры, исписанным различными ругательствами и непристойностями. Она не видела этих надписей, ее взор был затуманен и различал только то, что досталось ей по наследству от Бритни, от Чипа Дугласа, запомнившего это место по-своему. Протянув руку, девушка взялась за круглую дверную ручку и повернула ее. Замок щелкнул и открылся с такой легкостью, будто все эти годы его заботливо смазывали и чистили.

Совершенно забыв о своих попутчиках, Рита вошла в дом. Генри с Норманом, непонимающе переглянулись и пошли следом.

Большой обеденный зал по-прежнему выглядел изувеченным и одновременно с этим, отталкивающе пустынным. Гигантское граффити на всю стену в своеобразной манере изображающее наименование какой-то бандитской, или претендующей на такое звание, молодежной группировки. Пол усеян мириадами окурков, несколько пустых бутылок из-под пива и слабоалкогольных напитков.

— Это просто удивительно, — стоя на пороге комнаты, Рита с приоткрытым ртом осматривала открывшийся перед ней беспорядок.

— Ну, даже не знаю, — Букер пожал плечами, — обычная помойка.

— Нет, не обычная. Прошло столько лет, а здесь совершенно ничего не изменилось. Это место абсолютно нетронуто.

— Мисс Босси, вы так говорите, будто бывали здесь раньше, — Норман подобрал больничный халат повыше, чтобы случайно не зацепить им одну из бутылок.

— Я — нет, но Чип бывал, и много раз. Он хорошо помнил эту комнату, она, конечно, была пустой, пыльной, но очень ему нравилась, пока вдруг не превратилась в это… в этот беспорядок, — она замолчала, прислушиваясь к себе, а затем продолжила, — Для твоего отца это было сильным ударом. Тогда он считал, что потерял не просто место для игр, а настоящего друга. Поэтому эти бычки, граффити, все сильно отпечаталось в его памяти.

Рита присела, словно художник, проверяющий перспективу, вытянула вперед руку с оттопыренным большим пальцем и посмотрела через него на пивные бутылки, прищурив при этом правый глаз.

— Нет, здесь точно что-то не так. Все находится абсолютно на тех же местах, что и тогда. Такого просто не может быть. Ведь так?

— Статистически это возможно, — в своей обычной манере начал Норман, — Здание заброшено и вероятность того, что сюда никто не заходил весьма велика.

— Ага, а ту свежую кучу дерьма кто-то через окно забросил, — возразил Генри.

* * *

Пирс больше не злился на чужаков со странным оружием. Гримасу ярости на его лице сменило другое выражение — холод и решимость. Теперь он знал, что сильные эмоции, оставшиеся в этом теле после перевоплощения, ему только мешали и он избавился от них. Жажда мести, тщеславие, злость, все осталось в прошлом, а сейчас лишь холодный, точный расчет и стратегия. Какой смысл сражаться с чужаком один на один? Какой смысл жертвовать гнездовьем и своим братом, только лишь ради самоудовлетворения победой? Гораздо проще позвать подмогу и без лишних потерь покончить с этими нелепыми попытками сопротивления.

Пирс больше не хотел мести, единственным его желанием была победа, и ради нее он пробивался через бетонные завалы, и ради нее он продолжал идти по следу чужака, и ради нее он собирал армию.

Десятки светоедов по всему Чикаго и его пригородам бросили все, и последовали зову. Они, ведомые своим временным, но верным генералом Пирсом собирались в небольшие группы и занимали нужные позиции. Вокруг Храма Фантазий замкнулось кольцо окружения и начало медленно сжиматься.

* * *

— Мне кажется, Генри прав. Это не просто предсмертная вспышка ностальгии, — не обращаясь ни к кому, словно разговаривая сама с собой, сказала Рита.

— О как, — Букер слегка напрягся, хотя бы маленький лучик надежды — это все, что ему сейчас было нужно, — А что же тогда?

— Не уверена, сложное ощущение, незнакомое, — она медленно прошла по периметру комнаты, остановилась возле граффити и провела по нему рукой, — Может быть тайна? Или тайник…

— Мисс Босси, я вынужден просить вас думать быстрее, — Норман смотрел на улицу через небольшую щель между фанерными листами, закрывавшими окно.

— Что там? — еще сильнее напрягся Букер.

— Homo Mutata. Три экземпляра. Крупные и полностью сформировавшиеся.

— Сколько?!

Букер протиснулся к окну, чтобы лично убедиться, что дела действительно настолько плохи. Норман не ошибся, светоедов было трое. Они держались на расстоянии друг от друга, принюхивались и напоминали поисковый отряд.

— Это плохо, — Генри выбежал из гостиной, в два больших шага преодолел короткий коридор и, оказавшись на кухне, через единственное не заколоченное окно увидел еще четыре твари, приближавшиеся с противоположенной стороны, — Это очень и очень плохо! Отступать некуда. Норм, готовься, будем держать оборону.

— И каким образом ты собираешься ее держать? — поинтересовался Моррис у вернувшегося в гостиную Букера.

— Забаррикадируем двери, ты укрепишь знаками стены, как у себя в квартире, а дальше видно будет.

— Боюсь тебя разочаровать, но укрепить здесь ничего не получится, материал изначально слишком непрочный и разнородный. Тем более, как ты мог заметить даже слабый Homo Mutata смог разрушить знак. Пустая трата чернил.

— Тогда напрягай башку и думай. Ты же у нас спец по части думания?

— Я и так думаю, Генри, с самого начала думаю, но обстоятельства гораздо сильнее, чем я предполагал. Не хочу нагнетать напряжение, но, вероятнее всего, наступил тот момент, когда мы пойдем ко дну.

— Эй, неженки, хватит сопли жевать и быстро за мной! — гаркнула откуда-то сзади Рита.

Генри уже было набрал в грудь воздуха, готовясь выдать, начинающуюся с непременного «дорогуша» тираду, призванную поставить эту грубиянку на место, но в гостиной кроме него и Морриса больше никого не было.

— Не понял? — Букер удивленно огляделся.

Вдруг, в дальнем углу, там, где лежала куча человеческих экскрементов, воздух слегка дрогнул, колыхнулся, будто марево над раскаленной летней жарой дорогой, и в самом центре этого искажения появилась голова Риты. Казалось, что она, ничем не поддерживаемая, просто парила над землей и эта иллюзия выглядела довольно эффектно.

— Алло, чего стоим? — спросила голова и тут же снова растворилась в мареве.

— О, — тонкие губы Морриса растянулись в ухмылке, — это довольно любопытно.

Он подобрал подол своего больничного халата еще выше, подошел к куче и, переступив через нее, тоже исчез.

— Чего любопытного-то? — выкрикнул Букер, но ему никто не ответил, — Чего любопытного? Мы что, Хогвардс нашли?

Подождав пару секунд, Генри понял, что ответа не будет и впрыгнул в то место, где исчезли его друзья. На короткое мгновение все вокруг потемнело, а после, в глаза ударил непривычно резкий свет.

Генри обнаружил себя в широком то ли коридоре, то ли тоннеле. Его стены под потолком сходились в пологую арку, а материал, из которого они были сделаны, светился изнутри.

— Все-таки это был тайник, — Рита довольно уперла руки в бока.

Букер, широко раскрыв глаза, суматошно оглядывался по сторонам.

— Мне может кто-нибудь объяснить, где мы и какого хрена здесь творится?

«Только если будете задавать правильные вопросы», — эхом пронеслось по тоннелю.

Букер от неожиданности вздрогнул и крепче сжал пистолет.

— Позвольте поинтересоваться, кто это говорит? — прокричал Норман, сложив из ладоней своеобразный рупор, и его вопрос затерялся в изгибах светящихся стен.

«Интересуйтесь», — вернулся ответ.

Рита раздраженно цокнула языком и закатила глаза.

— Какая глупость… Вместо того, чтобы стоять здесь и орать, уже б давно сходили и сами посмотрели.

— А может ну его? — Букер еще раз огляделся, эти светящиеся стены своей монолитностью и неестественной равномерностью давили на него, вызвали в нем неприятное чувство похороненности заживо, — Мало ли что там впереди?

— Ой-ей-ей, — Рита приложила ладони к щекам и изобразила умиление, — наша дорогуша испугалась.

— Так! Вот не надо этого. Все нормально, сейчас сходим и посмотрим. Чего началось-то? — он в поисках поддержки взглянул на Нормана, но тот в ответ только равнодушно пожал плечами, — Дорогушает она видите ли…

Продолжая бурчать себе под нос, Букер двинулся вперед по тоннелю, по пути успокаивая себя мыслями о том, что это единственный оставшийся путь, что выбирать не приходится, что сзади его ждет целая толпа светоедов, готовая глумиться над его останками самыми изощренными способами. Удивительно, но это помогало.

На случай, если тоннель окажется длинным и будет иметь развилки, Норман решил считать шаги. Так он мог составить в голове приблизительную карту и, если что, вывести друзей обратно к началу. Но этого не понадобилось. Спустя всего двадцать три с половиной шага их путешествие закончилось вместе с тоннелем, который привел в большое помещение. Без измерительных приборов размеры зала определить было невозможно, его пол, стены и потолок плавно сливались воедино без видимых швов или стыков. Они были сделаны из такого же люминесцирующего материала и создавали иллюзию уходящей в бесконечность белизны.

Единственным спасением для глаз в этом белом космосе оказался человек. Он сидел на двух чемоданах составленных вместе, и был одет в коричневый плащ, полы которого небрежно распластались по полу. Кожа человека была болезненно серой, одной рукой он подпирал щеку, а другой теребил замок одного из чемоданов.

— Любопытные вы ребята, — меланхолично протянул незнакомец, — вообще, система безопасности не склонна пускать сюда людей.

Он медленно перевел взгляд с чемодана на озадаченную троицу, и его лицо тут же расплылось в улыбке. Такую реакцию обычно можно увидеть за кулисами, когда преданный фанат как бы ненароком сталкивается со своим кумиром возле двери его гримерной.

— О-хо-хо! — воскликнул незнакомец, — Да это же знаменитый Норман Моррис. Вот так встреча.

— Норм, ты чего, знаменитый? — почти шепотом спросил Букер.

— В определенных кругах — да, — ответил вместо Морриса незнакомец, — Они с отцом весь наш исторический отдел на уши подняли. Обычно такие аномальные последствия кровосмешения проявляются крайне слабо и редко, а тут целых два экземпляра, да еще и прямые родственники. Дай вам время, и вы бы такой каши заварили… Тот любвеобильный еврейский плотник на вашем фоне выглядел бы как дешевый ярморочный шарлатан.

— Так, мужик, ты вообще кто такой и что это за место? — Букеру не нравился этот тип. Можете назвать это чутьем патрульного, либо профессиональной деформацией, но почему-то с первого взгляда незнакомец показался ему преступником. Странная одежда, странная манера держаться и говорить, подозрительные чемоданы, все эти тонкости складывались в его голове в большие, мигающие красные буквы «ОСТОРОЖНО».

— Прошу прощения за мою бестактность. Вежливость всегда давалась мне с трудом, это прерогатива парней из отдела по связям с общественностью. Меня зовут, — вдруг незнакомец издал целый спектр непроизносимых звуков и щелчков, — но для вас я просто Арчибальд. А это место, как бы так покорректнее выразиться, спасательная шлюпка. Вернее, здесь она была, до того, как я опоздал на ее отправление. Вы не поверите, как трудно в последнее время найти компетентного курьера, особенно если груз достаточно ценен.

Арчибальд похлопал по чемоданам.

— Спасательная шлюпка? — Нормана зацепило слово «спасательная».

— Ну да, знаете, как на Титанике. Такое маленькое средство передвижения, внутри большого средства передвижения, предназначающееся для того, чтобы в случае больших проблем оказаться как можно дальше от их источника. Шлюпка, — пояснил Арчибальд, но заметив замешательство собеседников, продолжил, — Ой, да ладно, будто вы сами не в курсе. На вашей планетке больше нечего делать. Зачистка идет полным ходом и такими темпами все закончится очень быстро. Кстати, это почти антирекорд. Быстрее вас из разумных только те трехногие из соседнего рукава были, но у них льготы, три ноги — это крайне непрактично, знаете-ли.

— Выходит, если мы сможем добраться до другой спасательной шлюпки, то у нас появится шанс выжить? — впервые за последние сутки в глазах Морриса загорелся огонек заинтересованности.

— Норм, — Букер увидел этот огонек, но все еще не мог сообразить, что к чему, — ну хоть ты мне объясни, при чем здесь Титаник и что еще за шлюпки?

— Корабль, Генри, это ангар для космического корабля.

— Так он что, пришелец? — Рита не особо хотела встревать в это странное обсуждение, но раз уж здесь все хотят расставить точки над «и»…

— Виновен, — Арчибальд широко улыбнулся и продекламировал, — Аз есьм гость из других миров, инопланетянин, пришелец, зеленый человечек и все другие расистские эпитеты, которые вы умудрились понавыдумывать. Между прочим, это крейне оскорби…

— Ах ты ж козел! — вдруг выкрикнул Букер и направил на Арчибальда свой пистолет. Пришелец среагировал быстро, вскочил на ноги и, взмахнув полой плаща, растворился в воздухе.

— Эй! — раздался голос из ниоткуда, — Норман, твой друг всегда такой агрессивный?

— Да, — ответил Букер, — особенно, если имею дело с тем, кто притащил на мою планету свой космический зомби-триппер.

— Что? — Арчибальд на секунду замолчал, а потом расхохотался так громко, что далекий отголосок его смеха был слышен даже в гостиной заброшенного дома, — Космический зомби-триппер… Не дурно, не дурно. Вот за что вы мне нравитесь, так это за ваши шуточки. По большей части они, конечно, так себе, но иногда прям выстреливает. Ну и ну, зомби-триппер… — он тяжело выдохнул, пытаясь успокоиться, — Так, ладно, вы же ребятушки совсем ничего не знаете, как я погляжу, и я бы мог вам немного рассказать.

— Но? — переспросил Моррис.

— Но в моем маскировочном устройстве садится батарея, и как только оно выключится, меня тут же пристрелит ваш вспыльчивый друг.

— Да ладно тебе, Букер, — Рита решила взять роль миротворца на себя, — опусти пистолет. Давай хоть узнаем, что к чему, пока еще есть время. Застрелишь его позже.

Букер сцепил зубы, но все же убрал оружие. Что ни говори, а в словах медсестры было зерно разума. Он действительно мог застрелить засранца позже.

Арчибальд появился на том же месте, где они застали его, сидящим на чемоданах.

— Так, — он, задумавшись, потер подбородок, — с чего бы начать? Стольким заблуждениям предстоит развеяться, хотелось бы растянуть на подольше. Пожалуй, начну с самого важного. Ума не приложу, с чего вы взяли, что все происходящее — последствия эпидемии?

— Мне рассказал отец, — ответил Моррис, — Он сказал, что давным-давно на нашу планету прибыли остатки инопланетной расы, скрывающиеся от болезни, поглощавшей миры.

— А он это сделал до того, как начал жрать грибы, или уже после? Нет, я, конечно, понимаю, что он был очень одаренным мальчиком и многое видел, но интерпретация определенно хромает. Твой отец, как и ты, являетесь яркими примерами того, что более развитым видам не стоит пытаться скрещиваться с братьями своими меньшими, даже если у них есть такая возможность. Да, мы действительно сменили несколько планет, прежде чем остановиться на вашей, и да, мы действительно беженцы. Но! Во-первых, раса была не одна, а целый зоопарк, и во-вторых — нету никакой болезни.

— Тогда, как назвать то, что творится снаружи? — язвительно прошипел Букер.

— Зачистка. Один ваш довольно талантливый ученый как-то раз сказал, что его пугает определенная мысль: «Разница в ДНК человека и его ближайшего родственника, обезьяны — всего один процент. Но именно благодаря этому проценту стали возможны такие чудеса как полет в космос. А теперь представьте существ, отличающихся от нас на такой же один процент. Страшно подумать, за кого они нас будут считать». Так вот я один из тех, что круче на процент, ну там немного больше, но это сейчас не важно. Важно то, что помимо наших с вами рас существует еще множество других. Все они находятся на разных стадиях своего развития и зачастую, находя друг друга на бескрайних просторах космоса, с радостью идут на контакт. Не спорю, бывают и войны, и непреодолимые разногласия, связанные с особенностями культур, но так или иначе, все начинается с общения. Вся глобальная экосистема галактической жизни держится на эффективных коммуникациях. Ну, это мы так думали, пока не столкнулись с Высшими.

— Высшими? — Норман нахмурил брови.

— Да, знаю, звучит слегка претенциозно, но это недостатки перевода. Хотя, в какой-то степени название действительно отражает суть. С точки зрения технологий, которые они используют — это просто высший пилотаж. Вы сейчас находитесь в небольшой, искусственно созданной складке пространства, в ангаре для космического корабля, который никогда не смогут увидеть ваши глаза. Работа его двигателей абсолютно бесшумна и в корне отличается от всего того, до чего могут додуматься все ваши самые талантливые инженеры и механики, а рассказывает это все парень в плаще невидимке. И если такие технологии кажутся вам магией, то Высшие с такой точки зрения будут подобны богам.

Когда мы встретили этих ребят, мы обрадовались, как маленькие дети. Столько всего предстояло спросить, столько всего хотелось узнать. И что в итоге? Большущее ничегошеньки.

Высшие игнорировали все наши попытки выйти на контакт, а когда мы пытались вмешаться в их абсолютно непонятные процессы, чтобы обозначить свое присутствие, они просто сминали нас. Давили, как сапог давит муравья. Полное игнорирование.

Тогда мы решили двигаться дальше. Не хотите говорить? Ну и пожалуйста, сами разберемся. Вот только дальше кроме Высших не было ничего. Каждая планета хоть каплю пригодная для жизни была заселена ими. Они заняли добрую половину рукава. В то время как самые развитые и плодовитые расы, с которыми мы сталкивались до этого, имели в своем распоряжении планет пять, шесть, не больше, у Высших же счет шел на тысячи.

Но на этом плохие новости не закончились. По пути домой наш разведывательный флот обнаружил, что пара недавно открытых цивилизаций, ютившихся на окраинах владений Высших, бесследно исчезли, а на их планетах кардинально поменялись климатические условия и состав атмосферы. Настолько кардинально, чтобы вызвать подозрения. Наши ученые начали разбираться в чем дело, и выяснили, что такие сильные изменения были вызваны новой формой жизни, обитавшей на поверхности и подозрительно напоминавшей бывших владельцев.

Короче говоря, эти таинственные высокоразвитые засранцы плодятся как ненормальные и подминают под себя любое пригодное для жизни пространство. Самое страшное начинается, когда они натыкаются на другую цивилизацию. Каким-то непонятным для нас образом, они воздействуют на ее представителей, меняя их генетический код и превращая их вид в живой механизм для терраформирования. Ужасно прагматичный и хладнокровный подход. Экспансия психопатов.

Мы долго пытались разобраться, каким образом, без прямого контакта они способны на такие вещи. Мы двигались вдоль границы их распространения и предупреждали всех, кого могли найти, ютили на своих кораблях беженцев, превращаясь из разведывательного флота в какой-то табор, пока, наконец, не вернулись к нашему родному миру.

К тому времени Высшие набрали неимоверную скорость. На вашей планете есть такой вид насекомых, истребляющий посевы…

— Саранча? — не задумываясь подсказала Рита.

— Именно! Они жрали планету за планетой, как какая-то саранча. И что самое страшное — абсолютно безмолвно. Пускай они с другими не хотят говорить, но между собой-то должны? Террафирмирование, колонизация, массовые передвижения, все это не может происходить без какой-либо передачи информации. Но нет, полное молчание, во всех известных нам диапазонах излучения только мертвый шум и последствия работы механизмов. Никаких осознанных сигналов.

— Ваша родная планета, они ее тоже захватили?

— Да, Норман, и не только ее. Земля была последним миром, до которого не добрались Высшие. Вся галактика теперь в их безоговорочной власти.

— Но почему они ждали так долго? Отец сказал, что вы здесь уже давно.

— Вот тут и начинается самое интересное. Когда наш скудный флот беженцев высадился на Землю, ваши предки еще только-только учились пользоваться примитивными орудиями труда. Проще говоря, колошматили друг друга по голове дубинами.

Мы не рассчитывали на длительную миссию, только немного перевести дух и накопить припасов. Всего сотню, ну может полторы сотни лет. Основной идеей и последним шансом на выживание был прыжок в соседнюю галактику. Раньше никто такого не делал, так что спешить никому не хотелось. Как у вас говорится: поспешишь — людей насмешишь.

Отправление пришлось отложить, когда один из наших… какое бы правильное слово подобрать… изобретателей? Да, когда один из наших изобретателей открыл безумную вещь. Я в этом особо не понимаю, мое дело — история, но, как он сказал, есть такой слой реальности, в котором нет пространства, вообще, все находится в одной точке. Короче, если отправить сигнал в нуль-измерение, то его можно будет принять в любой точке вселенной мгновенно, ведь ему не нужно будет никуда лететь. И Высшие пользовались этим фокусом на полную катушку. Они через это самое нуль-измерение передавали сообщения, сканировали пригодные для колонизации планеты, и, что самое важное — транслировали особый сигнал, способный перепрограммировать организмы живых существ.

Так что, мой не в меру агрессивный человек, любящий стрелять без предупреждения, никакая это не болезнь. Никакой это не зомби-триппер, а самое настоящее вторжение. Только вместо армии Высшие посылают сигнал, который изменяет атакуемых. Схема всегда одна. Сперва, мутировавшие представители цивилизации заражают, либо уничтожают всех, кого могут, а затем используют свои тела как механизм для преобразования планеты. Ну, газы там выделяют, тепло. Тут уже от условий зависит.

— Но это никак не объясняет, — задумчиво начал Норман, — почему Высшие ждали так долго? Вы сказали, что привал планировался на сто пятьдесят лет, и, судя по вашему рассказу, человечество тогда было совсем неразвито.

— Ах, да, точно, — Арчибальд демонстративно похлопал себя по лбу, — борода. Эта история с вашей точки зрения будет выглядеть немного нечеловечной, но мне в принципе все равно, просто предупредил.

Значит так, первым делом, после открытия странного способа коммуникации Высших, появилась абсолютно логичная идея — помешать этим самым коммуникациям. Что оказалось довольно сложно, ведь передающего и получающего сигнал в сущности ничего не разделяет. Для наглядности, представьте себе двух людей, шепчущих друг другу на ухо, в то время как третий стоит в километре от них и своим криком пытается их заглушить. Глупое и бессмысленное занятие.

Как наши ученые не пытались, с какой стороны не подступались, ничего не получалось, и мы уже собирались улетать, но кое-что довольно грязное вышло на свет. Ваши обезьяноподобные предки, обитавшие в определенной близости к лагерю стали проявлять нетипичное поведение. Это было новое поколение, то, которое родилось уже после нашего прилета. Оно было гораздо сообразительнее и находчивее остальных. Довольно резкий скачек в развитии, настолько резкий, чтобы вызвать интерес.

Этот период истории Земли мне как историку особенно интересен, но, кажется, вы не особенно настроены на подробности, так что далее в двух словах.

В общем, кто-то из наших, мы так и не узнали кто, потому что этот извращенец не признался, посчитал местных волосатых самок привлекательными и, тайком уходил из лагеря в секс туры с аборигенами. Как это возможно, спросите вы?

— Нет, не спросим, — отрезала Рита.

— А я вам отвечу, — как ни в чем не бывало, продолжил Арчибальд, — В некоторых случаях у эволюции довольно узкие взгляды на развитие. Разумных, развитых рас с двумя ногами, руками и головой — пруд пруди. Удивительно то, что репродуктивные функции нашего извращенца оказались настолько похожими на ваши, или же быстро адаптировались к новым партнерам, что этого оказалось достаточно для оплодотворения. Эх, матушка природа… чего только не увидишь.

Потом мы, конечно, узнали, что большинство плодов не переживают роды или рождаются с довольно непривлекательными уродствами, зачастую несовместимыми с жизнью, но те, кто выжил — они были удивительными экземплярами. С таким еще не сталкивался никто. Кроме повышенного интеллекта у многих наблюдались, так скажем, способности различного рода, принцип работы которых мы не постигли и по сей день.

Научный отдел отловил всех, кого только смог найти и, пока экспедиция готовилась к долгому перелету, всесторонне изучала образцы.

— Так, — возмутился Генри, — ты с образцами завязывай. Это были люди как ни как.

— Ну, вообще-то, технически еще нет, — возразил Арчибальд, но покосившись на пистолет, перефразировал, — Ладно, наши бездушные мясники жестоко издевались над обезьянами, отдаленно напоминающими человека, чтобы понять, каким образом некоторые из них способны управлять пространством.

Трудное было дельце, как мне рассказывали. Одни телепортировали себя и небольшие предметы вокруг на короткие расстояния, другие меняли свойства предметов, прямо как наш ненаглядный Норман. Вот только в отличие от него, эти мартышки не могли говорить, а, следовательно — объяснить, как они это делают, а это было крайне важно, ведь, например, в присутствии одного из таких одаренных сбоила любая электроника. Он умудрялся окружать себя полем, нарушающим нормальное распространение электромагнитных волн. Кстати, именно тогда начались первые разработки альтернативной технологии невидимости, которой мы благополучно пользуемся по сей день.

Короче, после того как наши ученые разработали простую и эффективную систему общения, и обучили ей ваших предков, в темном деле вездесущего сигнала Высших появился определенный прогресс.

Опытным путем удалось выяснить, что любые проявлявшиеся в результате кровосмешения способности базировались лишь на одном — сознании. Гибриды силой своей воли влияли на окружавшую их действительность. У многих это было спонтанной, неконтролируемой реакцией, сопровождавшей страх, своеобразным защитным механизмом. Другие же могли намеренно вызывать аномальные изменения при помощи, скажем так, фетишей, — Арчибальд показал пальцем на Морриса, — Норман в курсе, о чем я. Да, мистер волшебные чернила?

Моррис невольно потянулся к фломастеру, лежавшему в кармане куртки.

* * *

Армия Пирса обнюхивала один дом за другим, постепенно сужая круг поиска, пока, наконец, все силы не сконцентрировались на подступах к Храму Фантазий. Заброшенное здание просто смердело человеческим страхом, но никто не спешил делать первый шаг.

Пирс сверлил взглядом заколоченные окна. Сквозь фанерные листы он хотел разглядеть, чем занят человек со странным оружием. Другие двое его мало интересовали, хоть по запаху было понятно, что они тоже здесь, но этот… этот был слишком опасен.

Время шло, светоеды переминались с ноги на ногу, они переглядывались друг с другом и стрекотали в нетерпении, но генерал медлил. Чужака недооценивать нельзя, он хитер, силен и удачлив, а самое главное — живуч. С другой стороны, прямо сейчас он может составлять план обороны и придумывать фокусы, к которым просто нельзя быть готовым.

Ждать больше было нельзя, и Пирс дал отмашку своей сколоченной наспех армии наступать.

* * *

— То есть ты хочешь сказать, что Норман — далекий потомок обезьян, изнасилованных пришельцем-извращенцем? — Букер скептически приподнял бровь.

— Именно так! В смысле… стой, как-то ты все мрачновато перекрутил.

— И много по земле таких ходит? — спросила Рита.

— А вот этот момент, я полагаю, вы не совсем поняли. Все современные люди, так или иначе, являются продуктом кровосмешения. В основном это никак не проявляется, ну кроме того, что вы теперь мало похожи на мартышек, но иногда аномальные мутации все же выстреливают и получаются всякие загадочные и неоднозначные исторические фигуры, которые известны своими «чудесами» или экстраординарными талантами. Будды, Иисусы, Теслы всякие…

— Будьте так любезны, — Арчибальд постоянно отклонялся от темы, так интересовавшей Нормана и это его начинало раздражать, — не могли бы вы вернуться к рассказу об излучении Высших?

— Что? Ах, да. Ответом на этот сложнейший вопрос оказалась борода.

«Борода?» — хором переспросили все трое.

— Ну, не только она, весь волосяной покров головы в целом, но у бороды был «самый громкий голос» — Арчибальд показал пальцами в воздухе кавычки, — Оказалось, что фетишем подопытного, способного создавать вокруг себя необычное поле помех, была борода. Маленький, сумасшедший сукин сын верил в то, что это не он гнет свет, не он заставляет ток в проводах останавливаться, что все делала его борода, защищая своего хозяина.

И нам ничего не оставалось, как воспользоваться этим. Пришлось сильно попотеть, чтобы направить его дар в нужное русло, а именно в нуль-измерение, при этом не затрагивая все остальные, но оно того стоило. Научный отдел составил для него индивидуальный курс генной терапии, по окончании которого наш человек-помеха практически перестал стареть. Над бородой тоже поколдовали, она теперь росла постоянно, не ограничиваясь коротким шерстяным покровом, правда остальные волосы на теле выпали, но пациент, на сколько я помню, не особо жаловался.

Примерно так мы и превратили позор в подвиг. Выродок межвидового скрещивания стал спасительным живым щитом для целой солнечной системы.

— Что-то не особо-то он и спасительный, — язвительно заметил Букер.

— Между прочим, — начал оправдываться пришелец, — схема работала отлично целых два миллиона лет и смогла бы протянуть еще столько же, если бы не… — он запнулся, и Рите показалось, что даже немного покраснел, хотя в действительности зеленая кровь, текшая по его сосудам, не давала такой возможности.

— Если бы не что? — Норман был настроен решительно.

— Если бы не идиот, ее охранявший, — он показал пальцем на себя, но тут же начал оправдываться, — Но вы бы только знали, насколько это скучная работа. Сотнями лет ничего не происходит. Одна и та же рутина, которая мне абсолютно не интересна. Я всегда хотел быть историком, учился, проводил исследования, а в итоге что? Отправлен в ссылку на Аляску, просиживать зад, наблюдая за тем, как ходячий волосяной комок не делает ровным счетом ничего… Ну, зачитался разок, прозевал. С кем не бывает?

— Что случилось? — продолжал наседать Норман.

— Заявился какой-то тип с гниющей рукой и отрезал бороду. Вообще не понимаю, зачем ему это понадобилось.

— Погоди-ка, — на Букера нахлынула новая волна гнева, и он еле удержался, чтобы не пристрелить пришельца на месте, — значит, за целых два миллиона лет сверх развитая раса пришельцев не додумалась засунуть бородатую обезьяну в какой-нибудь бункер? Вы что, идиоты?

— Вот только не надо орать. Мы и так подарили этой планетке кучу времени, которого она совершенно не заслуживает. И нет, мы не идиоты, раз на то пошло. Психика бородатого была крайне неустойчива, и любое вмешательство со стороны нарушало стабильность работы искажающего поля, а поскольку он такой был в единственном экземпляре, то выбирать не приходилось, приходилось подстраиваться. Ему создали тепличные условия для спокойного и беззаботного существования там, где ваша суетливая порода бывает крайне редко — в лесах Аляски, и следили за его сохранностью абсолютно незаметно.

Вы должны понять, Земля — это планета-заповедник, а участок, на котором жил бородатый — всего лишь маленькая охраняемая его часть. Жалкие огрызки рас, сумевших пережить вторжение Высших, расселились по всей солнечной системе и скрыто наблюдали из своих убежищ за вашим прогрессом, надеясь, что рано или поздно аномальные мутации превратят вас в сверхразвитый вид, способный постоять за себя и дать отпор Высшим. Конечно, пару раз вы нас заставляли немного понервничать своими мировыми воинами, но в целом все шло хорошо. Заметили, как в последнее время ускорился научно-технический прогресс?

— В задницу прогресс, — распалялся Букер, — Сами-то вы чем все это время занимались? Два миллиона лет сидели, сложив лапки?

— Да что ж ты к этим миллионам прицепился? Вы, человеки, слишком мало живете, чтобы понять, что это не такая уж и большая цифра. Среди беженцев, например, есть такие, у которых только половое созревание пол тысячи лет, а потом брачные игры еще столько же. К тому же, есть определенные пределы развития, стеклянный потолок, в который рано или поздно упирается каждая цивилизация. Все карты были поставлены на человечество, и в случае провала эксперимента предстояла быстрая эвакуация, на которую я собственно и не успел.

Вдруг Арчибальд вздрогнул, будто его окатили холодной водой и замер, неотрывно глядя на тоннель, связывавший ангар и гостиную. Через мгновение светящиеся стены и потолок сменили свой цвет с неприятно-белого на не менее неприятный пурпурный.

— Что происходит? — Рита прикрыла глаза рукой.

— Они уже здесь, — ответил пришелец и, медленно укрывшись полой плаща, исчез.

* * *

Пирсова армия штурмовала Храм Фантазий даже не подозревая о том, что врага внутри уже не было. Один за другим светоеды издавали боевой рык, затем вставали на четвереньки и, разогнавшись, пробивали своими телами стены заброшенного здания, словно живые пушечные ядра. Они вваливались внутрь, готовые в любую секунду столкнуться с противником, но не находили его.

Казалось, атака провалилась и опасному человеку снова удалось сбежать, ускользнуть в самый последний момент, но произошло то, чего генерал Пирс предвидеть не мог.

Один из светоедов, следуя примеру остальных, вломился в дом, оставив в стене новую дыру. Влетая в гостиную, он поскользнулся на разбросанных пивных бутылках, потерял равновесие и, сделав пару неловких шагов, исчез, растворился в едва заметном мареве.

Пирс, пристально наблюдавший за ходом штурма, краем глаза заметил это исчезновение и, расталкивая остальных, ринулся к дому. Приблизившись к тому месту, где пропал один из воинов, он замер, пытаясь понять, как это произошло. Что-то необычное было в окружающем запахе, что-то фальшивое. Откуда-то взявшийся в этом затхлом и пыльном углу едва заметный ветерок свежего, кондиционированного воздуха.

Хищно оскалившись, Пирс рыскал в углу, ища нужную точку, тонкое место в ткани пространства, ведущее в искусственную складку. И он его нашел. Протянув вперед руку, он попробовал дотронуться до практически неразличимой вибрации воздуха, но пальцы, не схватив ничего, просто исчезли. Пирс с опаской одернул конечность и тут же понял, что это всего лишь иллюзия, еще одна хитрость опасного человека. За этим прозрачным туманом крылся тайный проход. Путь ли это к отступлению или же самое логово, он не знал, но способ проверить был только один.

Взревев что есть силы, генерал отдал новый приказ, начал новый штурм. Светоеды, столпившись вокруг своего временного лидера, один за другим погружались в марево, тут же бесследно растворяясь в нем.

* * *

Когда стены стали пурпурными Букер понял, что случилось что-то не очень хорошее. Первой мыслью, которая мелькнула у него в голове, было: «Кто в своем уме вообще согласился на такой цвет?», но, когда пришелец испуганно спрятался за своим плащом невидимкой она тут же сменилась на другую, более приземленную: «Нам пиздец». Замороченный всей этой бестолковой исторической болтовней, в общей сложности ничем не облегчавшей жизнь, он совершенно забыл о том, что снаружи их искала целая толпа светоедов.

Перехватив пистолет поудобнее, Букер жестом показал Рите стать у него за спиной, а сам приготовился и прицелился. Он уже ничего не ждал от этой ситуации, не молился и не надеялся. Все его нутро, привыкшее за последние дни к сплошным разочарованиям и неудачам, кричало, что это конец. Единственным выходом из ангара, или чем бы еще это место не являлось, был тоннель и ему, естественно, не дадут им воспользоваться. Да Генри, по большому счету, и не собирался. У него больше не осталось сил бороться, больше не было желания бежать, он просто хотел покончить со всем этим как можно скорее, предварительно нанеся как можно больше ущерба.

Ввалившись в тоннель, светоед растерялся, слишком чистый воздух, слишком мало запахов и явный перебор с яркостью. Шарахаясь то вправо, то влево он бился в мерцающие пурпуром стены, подобно мухе, застрявшей между оконных рам. Не слыша указаний командира, он двигался вперед абсолютно вслепую, не зная, что дальше, и надеясь только на себя. Наспех организованная военная операция превратилась для него в одиночную миссию, финал которой был явно не в его пользу.

Как только Генри увидел мечущегося из стороны в сторону светоеда, он нажал на спусковой крючок. Противник двигался хаотично и удивительно, что пуля вообще достигла цели. Левое колено светоеда в мгновение ока раздулось до размеров головы и с оглушительным хлопком лопнуло. Оторванную конечность отбросило обратно в тоннель, при этом кости во второй ноге и нижней половине туловища взрывная волна превратила в кашу.

Светоед взвыл и рухнул на пол. Он извивался, словно змея, разбрызгивая вокруг темную, почти черную кровь, будто какой-то садовый шланг для полива. Агония продолжалась всего пару секунд, пока «Глок» снова не выстрелил. Теперь целится было гораздо проще, и пуля попала прямо в голову.

— Раз, — еле слышно сказал Букер, а затем гораздо громче добавил, — Выходите по одному, ублюдки! Патрон у меня один, но хватит его на всех!

В этот момент, в момент истины, Генри забыл, что кроме него в комнате был еще кто-то. Он был полностью поглощен ожиданием неизбежного. Его чувства обострились до предела, сфокусировавшись на тоннеле, как яркий луч прожектора, устремленный в ночное небо.

Рита стояла позади Букера и не думала ни о чем. Она наслаждалась тишиной, такой прекрасной и успокаивающей тишиной в ее голове. Больше не было назойливого образа дома, больше не было звона за правым виском, то и дело вклинивавшегося в ход мыслей. Теперь, когда тайник найден, и последняя воля Чипа выполнена, он замолчал, как замолкает сытый младенец в любящих объятиях матери.

В этот момент, в последний момент затишья перед бурей, Генри Букера и Риту Босси объединяло одно — они оба не замечали, чем занят Моррис. Он, оттащив подальше вглубь помещения тяжеленные чемоданы, на которых сидел пришелец, вскрыл их. Затем, усевшись на пол, начал доставать один за другим из чемоданов слитки золота и складывать их перед собой. Он старался, чтобы их грани как можно плотнее касались друг друга, ведь иначе возникал определенный риск того, что цепной реакции не хватит массы для выполнения необходимой задачи.

Несмотря на всю браваду, которой себя пичкал Букер, готовясь к неминуемой смерти, несмотря на все ужасы, которые довелось ему увидеть в последние несколько дней, картина, развернувшаяся перед ним, все же смогла заставить его снова ощутить первобытный, животный страх.

Целая армия светоедов во весь опор неслась по тоннелю. Множество серых, извивающихся конечностей и тел заполняли просвет, контрастируя серостью своей кожи с пурпуром стен и потолка.

— Матерь божья, — только и успел прошептать Генри, как его тут же накрыло живой волной. Служебный «Глок» успел сделать еще один выстрел, прежде чем хватка хозяина ослабла, но это не изменило ровным счетом ничего. Последним, что увидел Букер, перед тем, как отключится, было уродливое лицо Джеральда Пирса и это лицо улыбалось.

Рита, принимая свою судьбу, просто зажмурилась и невольно пискнула, когда один из светоедов повалил ее с ног и впился зубами в шею. Сознание медсестры быстро померкло, а вместе с ним и тень Чипа Дугласа в правом виске.

Норман не смотрел. Он знал, что сейчас его друзей разрывала на куски серая толпа, он знал, что часть ее уже приближается к нему, предвкушая победу, но все равно не смотрел, потому, что все его внимание было приковано к золоту и истрепанному перу фломастера, которое медленно, не давая ни единого шанса ошибке, выводило на поверхности металла сложный узор. Рука Нормана дрожала от усталости, но это совсем не мешало ритуалу начертания, ведь он уже рисовал похожий узор раньше, на пистолете Генри.

Судорожно обдумывая все возможные и невозможные варианты выхода из сложившейся плачевной ситуации, Моррис какую-то долю секунды колебался перед тем как вскрыть чемоданы пришельца, но обнаружив, что они оба под завязку набиты золотом, ни капли не пожалел о своем решении. При виде желтых слитков способность импровизировать, соображать на лету, которой так сильно ему временами не хватало, наконец, проявила себя, выдавая до безумия рисковый план, и Норман решил пойти ва-банк.

За мгновение до того, как его самого должно было накрыть волной воющих в припадке ярости светоедов, Моррис успел сделать последний штрих и закончить рисунок. Вся энергия, содержавшаяся в слитках золота, повинуясь воле Нормана, в одночасье вырвалась наружу. Взрыв ужасающей силы деформировал саму ткань пространства-времени, искажал его, закручивал в петлю, обращая ход событий вспять.