Обычная бежевая дверь из прессованных опилок, каких полно в разного рода офисных зданиях. В двери вставка из рифленого стекла, через которое невозможно разглядеть, что происходит с той стороны. На стекле черными буквами написано: «Комната 107».

Джеральд неуверенно потянулся к дверной ручке. Прохлада металла заставила его замереть на мгновение.

Может ты зря все это? Зачем раздувать из мухи слона? А вдруг это был просто сон, и они тебя засмеют, так же как в полицейском участке? Нет, я должен узнать, я должен, ради нее.

Он резко повернул ручку, замок щелкнул и двери открылись.

Помещение было небольшим, больше похожим на просторную кладовую, нежели на зал собраний. В центре комнаты по кругу расставлены стулья, а в дальнем углу стоит синий раскладной столик, на нем — электрический чайник и набор одноразовых стаканчиков.

Джеральд застыл на пороге. Мысли о том, что он совершает большую ошибку, роились в его голове словно пчелы вокруг улья, не давая сделать последний шаг.

— Добрый день, — знакомый голос вырвал его из оцепенения. — Проходите, не стесняйтесь.

Джеральд нагнулся через порог и увидел, что в той части коморки, которую не было видно из коридора, стояли трое мужчин и женщина. Они собрались возле белой доски для рисования и что-то бурно обсуждали.

— Полагаю, вы Джеральд? — спросил мужчина в вязанной клетчатой жилетке поверх синей рубашки.

— Да, — кивнул он неуверенно. — Я вам звонил вчера.

— Добро пожаловать. У нас фамилии не называют, так что можете обращаться ко мне просто Грант. Я куратор группы и буду координировать наши встречи, — мужчина в жилетке быстро окинул взглядом всех присутствующих. — Ну, раз все в сборе, можно начинать. Присаживайтесь, — он указал рукой на стулья в центре комнаты.

Люди заняли свои места. Джеральд выбрал стул, ближе к выходу, он думал, что так будет легче воспринимать происходящее, будто он сможет просто взять и уйти в любой момент, но легче не становилось.

Парень в старой, потрёпанной кепке заметил замешательство на лице Джеральда, и, перегнувшись через разделявший их незанятый стул, прошептал: «Не волнуйся, здесь все свои».

Все свои… По спине Джеральа пробежали мурашки. Они все свои, ты слышал? Ты попал куда нужно, осталось только придумать, зачем.

— Итак, — дождавшись, когда все присутствующие затихнут, произнес Грант, — добро пожаловать на еженедельное собрание «похищенных». Я рад приветствовать всех здесь присутствующих, и для начала хочу сказать, что для многих наши собрания стали той отдушиной, благодаря которой они преодолели свои страхи и вернулись к обычной жизни. Надеюсь, вы получите то, ради чего сюда пришли, — он начал хлопать и остальные подхватили его аплодисменты.

Джеральд не хлопал и не понимал, почему должен.

Как можно вернуться к обычной жизни после такого? Просто забыть и все? Промыть себе мозги? Вот чем они здесь занимаются, добровольно промывают себе мозги и забывают, кто они и что пережили, если пережили вообще. Нет, ты зря сюда пришел. Тебе нужна помощь, а не забвение.

— Сегодня у нас важный день, — продолжал Грант. — Сразу двое новоприбывших «похищенных» — все снова начали хлопать, — По уже сложившейся традиции новички должны представиться и рассказать свою историю. Кто хочет начать? — он вопросительно посмотрел на Джеральда, всем своим видом намекая, что начать должен именно он.

— Я бы предпочел сначала немного послушать, — ответил Джеральд, нервно теребя пуговицу на рукаве.

Нужно убедиться, что эти люди испытали то же что и ты. Нужно знать наверняка.

— Ну, хорошо, — в голосе Гранта послышалась легкая нотка огорчения. — Я вижу для вас все происходящее — большой стресс. У нас есть замечательный чай с мятой, там, на столе, угощайтесь, вам станет лучше.

Джеральд кивнул и молча встал со стула. Он подошел к дешевому раскладному столику и увидел, что на нем стоят стаканчики с уже заваренным чаем.

Странно, какой смысл заваривать чай заранее? Он же остынет и станет невкусным. Хотя, чего еще ты ожидал от таких людей?

Он взял стаканчик и к своему удивлению почувствовал, что чай горячий, как будто его заварили только что. Он сделал осторожный глоток, и волна расслабляющего жара прокатилась по его телу.

Не дурно, действительно успокаивает.

Тем временем Грант продолжал собрание.

— Тогда, может быть, вы осмелитесь начать? — спросил он у единственной женщины в помещении.

— Что нужно делать? — неуверенно поинтересовалась она.

— Для начала представьтесь.

— Добрый день, меня зовут Молли Майерс, — начала она, все снова зааплодировали.

Эти люди хлопают всему подряд. Какой в этом смысл?

— Что с вами произошло, Молли?

— Мне кажется, что меня похищали пришельцы… — она на секунду замялась.

— Не стесняйтесь, здесь все свои, — голос Грант стал убаюкивающе мягким и бархатным, — расскажите нам свою историю.

Все свои, кажется, это местная мантра, призванная убежать этих несчастных в том, что они не одиноки, что есть люди, которые им сочувствуют, но на самом деле им плевать друг на друга, они просто хотят, чтобы их пожалели.

Молли собиралась с мыслями. Джеральду с такого ракурса было видно только ее спину и левую половину лица, но даже по ним он с легкостью мог определить, что она за человек. Лет сорока, полная, с дурным вкусом в одежде и макияже. Скорее всего, из немноголюдного фермерского городка. Работает на кассе или в бухгалтерии, вероятно, всю жизнь. На карьеристку не похожа.

— Я мало что помню, — наконец продолжила она, — все произошло так быстро. Помню, что ехала в Неваду, навестить старую знакомую. К тому моменту уже стемнело. Знаете, как бывает, в один момент день, а потом оглянешься и уже ночь, сразу, без сумерек. Вот и тогда было так же. Помню, радио было включено, я все время в дороге его слушаю. Играли «Queen», вроде бы, сейчас уже точно не скажу, но это, наверное, не важно. Песню я все равно не смогла дослушать до конца потому, что начались какие-то непонятные помехи. Их поначалу почти не было слышно, но постепенно они становились все громче и громче, пока я совсем не перестала разбирать слова. Я уж подумала, что радио сломалось. Помню, огорчилась тогда, потому, что мне же еще обратно надо было ехать, а путь не близкий. Без радио было бы совсем скучно. Но потом… — ее взгляд потерял фокус, и она уставилась куда-то в пустоту, будто забыла, что только что рассказывала.

— Не переживайте, — подбодрил ее Грант, — продолжайте говорить. Все будет хорошо.

Ха! Хорошо, как же.

— … потом все и произошло, — ее нижняя губа задрожала.

— Что именно произошло, Молли?

— Я увидела яркие огни в небе. Они летали в разные стороны так быстро, мне даже сначала показалось, что они у меня в голове. Ни разу не видела, чтобы что-то двигалось так быстро. Моя машина заглохла, и я съехала на обочину. Огни, они танцевали вокруг меня, летали вверх и вниз, вверх и вниз, становясь с каждой секундой все ярче и ярче, пока не заполнили своим светом все вокруг. Я смотрела на них и не могла пошевелиться, они будто бы загипнотизировали меня, а в следующую секунду все исчезло.

— Исчезло? — переспросил Грант.

— Огни, они просто пропали. Раз и все. Радио снова заработало так резко, что я аж подпрыгнула на сидении. Как сейчас помню, я тогда потянулась его выключить и увидела, что на часах уже было четыре часа утра. Выходит, я просто просидела в машине больше пяти часов и даже не заметила.

— Это называется феномен «потерянного времени», — вмешался в ее рассказ парень в изношенной кепке.

— Да, — подтвердил Грант, — похищенные часто на такое жалуются. Бывает, люди теряют пятнадцать минут, бывает, час. В вашем случае целых пять. Я уверен, что «они» стирают нам память о том, что делали с нами. Это как своеобразный наркоз.

— То есть эти огни были взаправду? — глаза Молли были на мокром месте. Она явно ожидала услышать что-то более обыденное, например, что у нее в голове лопнул сосуд или что это просто побочное действие какой-нибудь пищевой добавки.

— К сожалению, да, — Грант покачал головой.

— И что же мне теперь делать?

— Главное, не поддаваться панике и помнить, что вы не одиноки в своей беде. Все в этой комнате испытали что-то подобное, ведь так? — присутствующие закивали.

Черта с два. Она даже не представляет, что могла забыть.

Джеральд сделал последний глоток чая, и поставил стаканчик на стол.

— Молли, — Грант наклонился немного вперед, стараясь быть как можно более осторожным, — заранее извините меня за такой бестактный вопрос, но я просто обязан спросить: после инцидента вы обследовали свое тело?

— Что? — ее брови подскочили от удивления.

— Себя осматривали? — снова вмешался в разговор парень в кепке. — Эти уроды любят оставлять подарочки.

— Подарочки? Извините, я не понимаю, о чем вы.

— Вот о чем, — он одним уверенным движением снял кепку, выставив напоказ то, что Молли явно пришлось не по душе.

Под старым головным убором парень скрывал огромный шрам, тянувшийся через всю голову, от правого виска и до самого затылка. Вдоль рубца не росли волосы, и было видно небольшие точки по краям, оставшиеся от хирургических швов.

— Господь милосердный, что с вами стряслось? — вскрикнула Молли, прикрыв рот рукой.

А вот это уже интересно.

— Голова чесалась, — ответил парень и заливисто рассмеялся.

— У него под кожей похитители оставили имплантат, — поспешил объяснить Грант.

— Да не надо, — перебил его парень, — я сам. Ей нужно знать, с чем она имеет дело. Эти уроды пришли за мной прямо на работе. Я уборщик, вернее был им. Полы в школе мыл по ночам. Работа простая, платили немного, но на жизнь хватало. И вот, в один вечер я как обычно вышел на смену, все было хорошо, в сортире даже никто не наблевал. Не знаю, что жрут эти чертовы школьники, но обычно без чьей-то рвоты в туалете не обходиться.

Ну, значит, помыл я все, протер, надо бы и домой собираться. Пошел в кладовую, инвентарь запереть, открываю дверь, а кладовой то и нет. За дверью свет, яркий такой, слепящий, ну вы в курсе. В общем, очнулся я в этой самой кладовой, и ничего не помню. Ну, думаю, мало ли что, может в обморок упал. Короче, не стал заморачиваться и продолжил жить дальше, да вот только голова стала чесаться. И так настырно, гадко так. Вот тут, у виска, — он показал пальцем на самое начало длинного шрама, — Пошел к врачу, а он мне — это от нервов. Выписал мазь какую-то с непроизносимым названием и домой отправил.

Не помогла мазь.

Неделю промучился, все чешется и чешется, прям с ума сводит. Напился. Так-то я обычно не злоупотребляю, вы не подумайте, но в тот вечер дал жару, залил глаза как следует. Все из-за нервов. И вроде бы как сам уже ходить с трудом могу, не то что соображать, а рука так к голове и тянется. И вот, сижу я, значится, пьяный в стельку на диване, смотрю… — он на мгновение задумался, — … а не важно, не помню я уже что смотрел, главное, что сижу и чешусь. И тут, вдруг чувствую, рука в чем-то липком. Глядь — кровь. Я бегом в ванную, к зеркалу, так и есть, дырку в башке прочесал. Футболка вся в крови, да и на штаны попало, но не сильно заметно. Лицо умыл и стал разглядывать рану. В принципе, ничего страшного, да вот только что-то там внутри блестело. По первой подумал, спьяну привиделось, а нет. Начал ковырять глубже. Больно было, сильно больно, хорошо, что пьяный был, всяко легче.

Стою, значит, в ванной перед зеркалом извернувшись и голову себе ковыряю, пытаюсь получше рассмотреть, что же все-таки там блестит. Расковырял. Маленький шарик, металлический. А чесаться стало еще сильнее, прямо под ним. Ну, думаю, гад, вот из-за кого вся эта катавасия. Ногтем его подцепил и потянул, а он не выпадает. Не знаю, что на меня тогда нашло, но разозлился я не на шутку, видать, сильно мне чесаться надоело. Схватился за этот треклятый шарик поудобнее и как дерну со всей пьяной дури, а он, зараза, к какой-то проволоке был прикреплен. Даже не проволока, а нитка металлическая, тонкая такая. Шарик я выдернул, а вместе с ним и эту самую нитку, правда она по пути мне чуть скальп не сняла. Под кожей до самого затылка тянулась. Я, естественно, в скорую позвонил сразу. В больнице меня зашили, а врач нитку ту с шариком себе забрал, на опыты. Сказал, вернет, как изучит. Не вернул. Вот так я из-за этих гадов уродом и остался, Молли. Так что мой тебе совет, осмотри себя хорошенько, мало ли что.

Он закончил свой рассказ и самодовольно откинулся на спинку раскладного стульчика.

— Чушь собачья, — фыркнул Джеральд и взял еще один стакан с чаем.

— Да, я и сам порой не верю, — улыбнулся парень и надел кепку, снова скрыв уродливый шрам. — Даже сейчас рассказывал, а сам сомневался, но разрази меня гром, если все было не так как я говорю. Обо мне даже в местной газете написали, правда, через неделю все забылось, но вырезку я до сих пор храню.

— Чушь собачья, — повторил Джеральд, сделав ударение на первое слово, и плюхнулся на свое место. — Ваши истории — просто несусветная чушь. Но отдам должное, чай действительно хорош.

— Послушай, друг, — парень в кепке нахохлился, словно петух, готовящийся к драке, — если тебя что-то не устраивает, можешь валить на все четыре стороны. Тебя здесь никто не держит.

— Тише, тише, — Грант положил руку на плечо взволнованной Молли Майерс, давая тем самым понять, что ситуация под его полным контролем, — давайте не будем горячиться. Мы здесь собрались не для того, чтобы ссориться.

— Ага, — Джеральд сделал еще один глоток, — вы здесь для того чтобы травить друг другу скучные байки про пришельцев, которые сами же и придумываете на досуге.

— Что? — удивился Грант.

— Что слышал. Этот алкаш, — он кивнул в сторону парня в кепке, — скорее всего, подрался в баре и получил бутылкой по голове, а Молли заснула за рулем. Ей просто повезло, что она съехала с дороги, а не на встречную полосу, под колеса какого-нибудь дальнобойщика. Вот он бы точно увидел ослепительно яркий свет, свет ее фар.

— Эй! — парень в кепке вскочил на ноги, — Не знаю, кем ты себя возомнил, но по роже получишь, это точно!

— Чак, успокойся, — Грант чувствовал, что теряет контроль над ситуацией, но старался не подавать виду.

— Успокоиться? Он приперся сюда, пьет наш чай и издевается над нами! Я такое терпеть не стану.

— Может быть у него есть причина так себя вести? Джеральд, у вас ведь есть причина?

— Конечно, есть, — кивнул Джеральд, — у всего есть причина.

— Вот видишь? А теперь садись и дай человеку сказать. Мы здесь в первую очередь, чтобы делиться друг с другом, помнишь?

— Да, — буркнул Чак и сел на место, но кулаки разжимать не стал.

— Итак? — Грант вопросительно посмотрел на Джеральда.

— Итак? — Джеральд вопросительно посмотрел в ответ.

— Не желаете поделиться с нами, почему вы считаете истории здесь присутствующих выдумкой?

Ну, давай, скажи ему, пусть посмеется, и я вместе с ним. ЗДЕСЬ ВСЕ СВОИ.

Джеральд посмотрел на стаканчик, в своей руке и слегка взболтал остатки чая на дне.

— Настоящее похищение совсем не похоже на ваши бредни.

— Почему вы так думаете? — поинтересовался Грант.

— Настоящее похищение — это страх и боль. Настоящее похищение — это ад. Но, что самое страшное, оно никогда не заканчивается.

— Вижу, вам есть, о чем рассказать. Не стесняйтесь.

Давай, выложи им все, как на духу. Посмотрим, как громко они будут ржать.

— Моя жена умерла, — начал Джеральд но тут же замолчал. Немного собравшись с мыслями, он залпом допил остатки чая и продолжил. — Моя жена, Натали, умерла год назад. Оставив меня самого воспитывать тринадцатилетнюю дочь. Нелегкая работа для человека, ничего не понимающего во взрослеющих девочках. Я хорошо помню ее десятый день рождения. Она вся такая нарядная, в новом платье, которое я ей подарил по подсказке жены, и все хорошо. А теперь, спустя всего три года она уже совсем другой человек, вовсе не та милая девчушка, которую я помню. Все эти плакаты с металл группами, черная одежда…

— Эй, приятель, — вмешался в рассказ Чак, — это все, конечно, здорово, но мы здесь не про семейные драмы пришли слушать!

Видишь, им уже скучно. Они здесь все СВОИ, со своими страшилками про цветные огоньки, а ты не вписываешься в их круг интересов. Оставь эту дурацкую затею и просто живи дальше.

— Терпение, — Джеральд с презрением посмотрел на Чака, — сейчас ты получишь то, зачем пришел.

— Действительно, не перебивай человека, — по всей видимости, толстушку Молли Майерс семейная драма заинтересовала гораздо больше чем история Чака.

Началась небольшая перепалка между провинциальной бухгалтершей и уборщиком в драной кепке, но вовремя вмешавшийся в спор Грант, как мог, стабилизировал ситуацию.

Дождавшись, когда в коморке под номером 107 снова наступила тишина, Джеральд продолжил.

— Все произошло ночью. Меня разбудило странное ощущение, будто кто-то неотрывно на меня смотрит. Глаза я открыл не сразу. В том месяце как раз по нашему району прокатилась волна краж, и я подумал, что в дом забрались воры. Какое-то время я лежал и прислушивался, пытаясь понять в какой они комнате, чтобы быстро среагировать, но в доме было тихо. Тогда я аккуратно приоткрыл глаза и понял, что ощущение пристального взгляда не было причудой воображения.

Вокруг моей кровати стояли твари, внешний вид которых описать не поворачивается язык. Они стояли прямо там, в моей спальне, и смотрели на меня. Их бесформенные, черные как смола тела словно парили в воздухе, а конечности, похожие на щупальца, извивались и вибрировали, будто в припадке.

Неописуемый животный страх сковал мое тело. Я тут же зажмурился и стал молиться о том, чтобы они меня не заметили, не узнали, что я проснулся. Как маленький ребенок, считающий, что если закрыть ладошкой глаза, то окружающие перестают тебя видеть. Но они знали, потому, что они заговорили со мной. Их голоса возникали прямо в моей голове. Мерзкие, скользкие, как и их тела. Голоса, услышать которые я бы не пожелал и самому заклятому врагу.

Они шептали мне разное… Иногда слова, а иногда и целые образы. Жуткие, пугающие образы далеких миров, одно только воспоминание о которых вызывает у меня дрожь. Эти черные твари испытывали мое сознание на прочность напором своих голосов.

Не знаю, сколько это продолжалось, в тот момент время потеряло для меня всякий смысл. Я лежал в своей кровати, не в силах пошевелиться, и слушал их, а в голове вертелась только одна мысль — сегодня я умру.

И когда отчаяние мое достигло своего предела, голоса замолчали. Такой тишины мне не доводилось слышать никогда. Казалось, даже сердце мое перестало биться в тот миг.

Я снова открыл глаза, надеясь увидеть пустую спальню, надеясь, что все это было всего лишь ночным кошмаром, но существа по-прежнему стояли у моей кровати. Их конечности извивались вокруг моего тела подобно клубку черных и скользких змей, но не притрагивались. Они замирали на расстоянии пары сантиметров, а затем вновь пускались в свой безумный, извращенный танец.

«Оставьте меня в покое!» — попытался закричать я, но губы мои не шевелились. Я набрал в легкие воздуха и попытался снова, но голоса в голове приказали мне молчать.

Они сказали, что, если я не перестану сопротивляться, моя дочь будет наказана. Они показали мне, как их щупальца обвиваются вокруг ее тела, сжимают его с такой силой, что кости начинают трещать.

И тут произошло странное. Мысли о том, что моему ребенку грозит опасность, вытеснили все остальное на задний план и придали мне сил. В тот момент для меня вдруг стало не важно, что комната моя наполнена невиданными тварями, что они, скорее всего, с легкостью пресекут мою попытку к бегству и ситуация станет еще хуже. Единственное, о чем я мог думать — это спасение дочери.

Я вскочил так резко, будто кто-то отпустил сжатую пружину. Вероятно, такое поведение стало для них не меньшим сюрпризом, чем для меня, потому, что на секунду их конечности отпрянули, образовав в своем коме брешь, и я, не растерявшись, прыгнул в нее. До пола я не долетел.

Чудовища подхватили меня в полете. Их бесформенные руки-змеи стали обвивать меня, словно питон обвивает свою жертву перед тем как одним усилием сломать ее пополам.

Я пытался вырваться из этих адских пут, но все мое тело горело. Каждое их прикосновение причиняло мне невыносимую боль, а голоса в голове ужасающим хором приказывали сдаться.

Не выдержав такого натиска, мое сознание покинуло меня, и я провалился в пустоту.

Джеральд замолчал. Все присутствовавшие в комнате, как будто сговорившись, одновременно откинулись на спинки своих стульев.

Первым в себя пришел Чак.

— Не верю, — прищурившись, сказал он.

— А я и не убеждаю, — хмыкнул Джеральд. — Вы же здесь для того, чтобы делиться друг с другом. Верить никто не обещал.

— Нет, парень, так не пойдет. Ты нагло заявил, что наши истории — чушь собачья, а сам выдал еще более неправдоподобный бред! Знаешь, что…?

— Да какая разница? — Вмешалась в разговор Молли. — Правда или нет, я хочу узнать, что было дальше. Мне интересно. Тебе разве нет?

— Нет, — рявкнул Чак.

— Тогда можешь идти, тебя здесь никто не держит.

Ха-ха. Посмотри на них, готовы броситься друг на друга, как самые настоящие СВОИ. Действительно, группа сочувствующих, по-другому и не скажешь.

— Дальше особо рассказывать нечего. Я очнулся утром недалеко от своего дома. Вся моя одежда, руки и лицо были измазаны в грязи. Скорее всего, я долго полз, или же меня тащили. Неважно. Главное, что дочку дома я не нашел. Они забрали ее. Они забрали мою Сару…

Джеральд зажмурился, пытаясь не заплакать. Слезы — это слабость, которую он не хотел показывать этим людям.

— Ну-ну, тише, — Молли пододвинулась поближе и в знак сочувствия положила свою пухлую ладонь ему на колено. — Уверена, с ней все в порядке. Может она просто сбежала из дома? Знаете, эти девочки подростки… Вы у ее подружек не спрашивали?

— Спрашивал. Никто ничего не знает.

— Да что вы его слушаете? — процедил сквозь зубы Чак. — Он это все на ходу выдумал, просто чтобы поиздеваться над нами.

— Давайте не будем делать поспешных выводов, — сказал Грант, упершись указательным пальцем в подбородок. — Предположим, все, что вы говорите — правда, — он заметил возмущенный взгляд Чака и уточнил, — Только предположим, что вас одного похищали по-настоящему. Тогда будьте добры, ответьте, что значит ваша фраза: «настоящее похищение никогда не заканчивается?» Помните, вы сказали ее в самом начале?

— Конечно, помню, — ответил Джеральд, — и значит она именно то, что значит. В ту чертову ночь черные твари влезли ко мне в голову и не покидали ее ни на секунду.

Эй! Мы так не договаривались! Ты не должен этого говорить!

— Все что произошло со мной после — сплошной обман и иллюзия. Решив, что мою дочь похитили, я первым делом позвонил в полицию. Следующее, что я помню — это офис шерифа. Как я туда попал я не знаю, просто оказался у входной двери. Это как сон, который начинается всегда с середины.

Меня расспрашивали четыре детектива. Три мужчины и женщина.

Дальше — поисковая компания в лесу. И снова я не помню, как туда попал. И снова я в компании трех мужчин и женщины, на этот раз полицейских.

Сначала я не замечал никакого сходства, потому, что они запудрили мне мозги, но сейчас память начала проясняться. Каждый эпизод повторяется по одному и тому же сценарию и вы — несменные актеры, которые его исполняют.

Ты напрашиваешься! Прекрати!

— Всего этого нет, и не было. И вас тоже нет. Ни тебя, мистер спокойствие, ни этой сочувствующей толстушки, ни тебя, тупого агрессора, — Джеральд по очереди указал пальцем на всех присутствующих, но остановился на последнем, на четвертом мужчине. — Но ты, ты единственный настоящий здесь, да?

— Ну, все, он с катушек слетел, — Чак немного отодвинулся в сторону выхода.

— Нет, я самый нормальный в этой комнате, — продолжил Джеральд. — Я вижу, что происходит и вам меня не провести. С тех самых пор как я очнулся в том чертовом лесу по уши в грязи, ваша троица морочит мне голову. А ты все время молчишь и наблюдаешь. Изучаешь меня, да?

Джеральд одним резким движением поднялся со стула и, сделав шаг вперед, оказался лицом к лицу с четвертым мужчиной. Их взгляды встретились.

— Ты просидел на своем стуле весь вечер и не сказал ни единого слова. Почему? Ну же, открой рот, ответь мне.

— Он не может, — Чак снова снял свою кепку, обнажив шрам.

— Что случилось, забыл выучить земной язык?

— Нет, Пирс, он просто немой.

Джеральд на мгновение опешил, но затем повернулся к Чаку и расхохотался.

— Что смешного? — удивился тот, но Джеральд не ответил. Он продолжал смеяться все громче и громче. Это был смех победителя.

— Да что смешного то?

— Ты облажался, приятель, — наконец выдавил он из себя. — Эй, «немой», ты ему скажешь или я?

— Фамилия, — вдруг заговорил четвертый и Джеральд утвердительно щелкнул пальцами.

— Именно! Ты назвал меня по фамилии, Чак. Откуда ты знаешь мою фамилию, а?

— Эм, не знаю, — растерялся Чак. — Наверное, ты сказал ее, когда представился.

Хватит!

На этот раз голос в голове Джеральда не шептал, он гремел словно гром.

Прекратите этот фарс! Вы что, не видите? Он все вспомнил. Теперь придется начинать сначала.

— Мы не виноваты, — начал оправдываться Грант, будто тоже слышал его.

Джеральд прижал ладони к ушам и упал на колени. Боль пронзила череп словно пуля.

А кто виноват? Почему он начал вспоминать?

— Не знаю, мы все делали по инструкции.

— Да! — поддержала его Молли, смотря куда-то в потолок. — Типажи соблюдены, частота вещания правильная. Он не должен был нас вспомнить. Может быть это из-за чая?

Неважно, сворачивайтесь и закупоривайте его. Нам еще с дочкой нужно разобраться.

В комнате стало тихо. Джеральд с трудом открыл глаза, но тут же пожалел об этом. Сквозь пелену головной боли он увидел то, чего видеть совсем не хотел.

Чак, сбросив свою старую, потертую кепку на пол, ковырялся у себя в голове. Буквально. Пальцы обеих его рук наполовину были погружены в шрам, тянувшийся вдоль виска. По всей видимости, он пытался получше ухватится за края плоти и ему это удалось. Слегка улыбнувшись напоследок, Чак раздвинул кожу в стороны.

Сердце Джеральда замерло. Из зиявшей на виске Чака раны, словно огромные черные дождевые черви, стали вываливаться щупальца.

Джеральд закричал. Не желая наблюдать, как хамоватый уборщик становится бесформенным извивающимся комком, он отвернулся к Молли, ища в ее наивном и простом образе спасения, но его там не было. Из носа рта и ушей провинциальной бухгалтерши виднелись те же черные щупальца.

Джеральд в ужасе упал на спину и, протиснувшись между раскладными стульями, отполз к столу.

Тем временем члены клуба похищенных окончательно потеряли какую-либо форму и сплелись в один пульсирующий, скользкий комок.

Успокойся, ты делаешь только хуже.

— Нет! — Джеральд вскочил на ноги и схватил первое, что попалось ему под руку — стаканчик теплого мятного чая. — На этот раз вам не взять меня живым!

Он отмахнулся от уже тянувшихся к нему щупалец и выплеснул чай туда, где по его предположению должно было быть туловище одной из тварей.

Раздался нечеловеческий рев и комок, шипя и дымясь, распался на четыре пульсирующие части, открывая Джеральду путь к входной двери, путь к отступлению.

Зажмурившись, и стараясь не смотреть по сторонам, Джеральд перепрыгнул через то, что, по его мнению, когда-то было координатором собраний, и оказался прямо перед дверью из прессованных опилок. Дверная ручка была все такой же холодной наощупь. Джеральд схватился за нее, потянул и… И дверь не открылась. Ручка с легкостью отделилась от бежевой поверхности, не оставив после себя даже отверстия для замка.

— Что за… — Джеральд ошарашено смотрел на кусок металла в своей руке, силясь понять, что происходит.

Я же говорил, сопротивление сделает все только хуже.

Тем временем краска на двери начала пузыриться и отслаиваться большими кусками, обнажая ослепительно белую, гладкую поверхность.

Джеральд повернулся и увидел, что тоже самое происходит со стенами и потолком.

Не нужно агрессии, Джеральд, расслабься, прими происходящее как мужчина. Тебе ведь не нужны неприятности?

— Нет, этого не может быть, — дверная ручка выпала из его руки и звонко ударилась о пузырящийся пол.

К Джеральду Пирсу пришло осознание того, что он заперт в одной тесной комнатушке с четырьмя бесформенными тварями и шансов на побег у него нет. Эта мысль выбила из него последние силы на сопротивление.

Первым до его ноги дотянулось существо, некогда имевшее форму толстушки Молли. Джеральд рефлекторно дрогнул и почувствовал уже знакомое жжение, но отбиваться не стал. Он смотрел на яркий белый свет, который струился между трещинами в отпадавшей от стен краски и пытался вспомнить лицо своей дочери, Сары. Джефри знал, что эти скользкие твари снова сотрут ему память. Он не знал зачем, но точно был в этом уверен, ведь они это делали уже не один раз. И он был готов забыть все, поддаться им, но только не забывать ее. Не забывать то единственное, что по-прежнему связывало его с реальным миром.

Черные щупальца обвивались вокруг его тела, не давая пошевелиться. От каждого их прикосновения к коже по телу Джефри прокатывалась волна жгучей боли, будто кто-то облил его раскаленным маслом. Но он продолжал стоять, стоять и смотреть на свет, струившийся из стен, пока наконец его сознание не сдалось под натиском ужаса и боли, и не покинуло тело.

* * *

Пациент: Джеральд Самюэль Пирс

Дата рождения: 10.7.1983 г.

Диагноз: Параноидная шизофрения.

— И с чего ты решил, что он нуждается в переводе? — Гамильтон бросил папку с делом на стол и вопросительно взглянул на доктора Гранта.

— Потому, что ему нужны совершенно иные условия содержания! — в голосе Гранта отчетливо читалось возмущение. — Это животное нужно держать в клетке. Во время последнего приступа он начал орать, что с нашим чаем что-то не так и окатил одного из санитаров кипятком. Бедняга чуть не лишился глаза.

— Ну, так обколите его аминазином и привяжите к кровати. Как в первый раз, ей богу.

— Мы так и делаем, но все время держать его на транквилизаторах не выйдет, вы это прекрасно знаете.

— И что ты предлагаешь?

— Будь моя воля, я бы его отправил прямиком на электрический стул, как и положено.

— Это не в нашей с тобой власти, Джим.

— Знаю, — Грант недовольно повел головой. — Так что будем с ним делать?

— Я посмотрю, что в моих силах, — ответил Грант и снова взял папку в руки.

— Спасибо.

— Да пока еще не за что, — он дождался пока его подчиненный закроет за собой дверь кабинета и начал перелистывать толстое дело Джефри Пирса.

… Патруль прибыл по адресу 1425 Норс Авеню в 2:45 ночи. Хозяин дома был обнаружен на полу в гостиной. По его заявлению в дом пробрались инопланетные существа с целью похитить его дочь и его самого. При последующем осмотре здания дочь владельца была найдена в своей спальне. Признаков жизни не подавала…

Гамильтон вытащил несколько фотографий, приложенных к отчету и аккуратно разложил их на столе, затем выбрал одну и, поднеся ее по ближе, как следует рассмотрел. На ней были изображены лицо и шея тринадцатилетней девочки. На шее отчетливо просматривались синяки, по форме напоминавшие пальцы.

— Эх, Джеральд, — вздохнул он и бросил фотографию к остальным. — Как же ты так?..

Гамильтон откинулся в своем кресле и посмотрел в окно. Он много раз видел людей, с которыми больное сознание играло злые шутки. Пара десятков таких прямо сейчас гуляют по двору его психиатрической больницы. Но за все время своей медицинской практики он так и не смог понять, как можно убить человека собственными руками и даже не запомнить этого. Может быть действительно с чаем что-то не так?