У каждого человека в жизни бывает такой переломный момент, когда все те знания, которыми он обладал до этого, под давлением обстоятельств переворачиваются с ног на го-лову. Обычно это случается в детстве и проходит весьма без-болезненно. Деда мороза не существует, между ног у дево-чек не тоже самое, что и у мальчиков, и тому подобные ме-лочи. Некоторых откровение нагоняет уже в более зрелом возрасте. Например, когда только-только окончивший ин-ститут парнишка, полный амбиций и энтузиазма, сталкивает-ся с суровой реальностью рабочих будней, осознавая, что, скорее всего, ни одной из его грез сбыться не суждено, а сам он умрет, как и все, от нелепой болячки или старости, так ничего и не изменив.

Гена Володаров сидел на кровати, поджав ноги и судо-рожно открывая рот, словно рыба, выброшенная на берег. Его настиг тот самый переломный момент, сокрушительный удар по устоявшейся картине мира, от которого не так уж легко оправиться. Сейчас, пока в ушах звенело от выстрела, а крошечные темные капельки медленно стекали по стене за спиной, он еще был не в состоянии осознать этого, но чуть позже, в более спокойной обстановке…

— Живой? — тихо спросил Молчан, продолжая целиться в старика на полу.

— Чего? — непонимающе переспросил Володаров.

— Живой, говорю?

Гена слегка наклонился вперед, взглянул через край кро-вати и увидел, как из ошметков черепа существа на пол со-чится черная жижа.

— Кажется, нет, — он снова посмотрел на Мочана.

— Тьфу ты… — сельский голова опустил ружье и вошел в спальню. — Я тебя вообще-то спрашиваю.

— А, — Володаров несколько раз моргнул. — Вроде да.

— Вот и отлично. Тогда быстро обувайся и берись за ноги.

Все еще не понимающий ничего Володаров послушно встал с кровати, обулся и, немного нагнувшись вперед, по-ложил руки себе на колени.

— Ты чего делаешь? — Молчан, повесив ружье на плечо, стоял у размноженной головы старика и с интересом смотрел на Гену.

— Как это? Берусь за ноги.

— Да не за свои, дурачина, — он коротко крякнул, пытаясь задушить в себе неподходящий к ситуации смешок. — За его ноги берись. Нужно до рассвета успеть, а не то все дело насмарку.

Сельский голова аккуратно, чтобы не испачкаться в дег-теобразной крови, подхватил тело под руки и кивнул Воло-дарову. Тот, наконец поняв, чего от него хотят, взялся за то-щие худые ноги старика, попутно про себя отметив необычно большой для такого роста размер ступней. Сорок четвертый, не меньше.

— А можно мне уже проснуться? — в голове у Гены творил-ся форменный бардак, и его не покидало стойкое ощущение нереальности происходящего.

— Потом, — буркнул Молчан. — Сначала помоги его до мо-гилки донести. Люди ждут.

Возражать Володаров не стал. По его мнению, в сумбур-ных снах толку от подобного было мало. Как, собственно, и во всем остальном. В таких делах как бред, суматоха ни к чему, трата нервов и времени.

Молча подняв тело, Володаров спиной вперед пошел на выход. Устройство дома было простым, а потому почти всю дорогу до дверей он мог себе позволить не оборачиваться, пялясь поочередно то на вывернутую наизнанку голову ноч-ного кошмара, то на следы, которые оставлял за собой Мол-чан. Черные-бурые следы рыбацких ботинок с изрядно стершимся за долгие годы рисунком подошвы. Гена смотрел как они один за другим отпечатываются на деревянных по-ловицах спальни, на ковре в гостиной, на полу в кухне. Ле-вый — правый, левый — правый. Удивительные детали, любо-пытные подробности, созданные мозгом в процессе обработ-ки информации, полученной за день. Как жаль, что в ту са-мую секунду, когда он проснется, они развеются, сотрутся из памяти, как стираются все порядочные сны.

Вытащив тело на улицу, Володаров хотел было предло-жить найти тележку, ведь до кладбища (а именно там, по его мнению, должна была находиться могилка) путь не близкий. Конечно, старик был сухоньким, да и росту небольшого, но так далеко даже мешок картошки за раз не унесешь, не го-воря уже о человеке.

В ответ на еще не высказанное предложение Молчан кив-нул в сторону улицы: — Не ложи. Давай за ворота его. Тут не далеко.

— А куда мы, собственно его несем? — поинтересовался Во-лодаров, когда они проходили мимо цветников. — На клад-бище?

— Не, — сельский голова перехватил тело поудобнее. — Там ему не лежится. Ну оно и понятно. Атмосфера слишком тя-желая, и соседи неприветливые. Мы его отдельно похоро-ним. Как положено, на перекрестке.

— На перекрестке? — переспросил Гена, вынося труп в от-крытые ворота.

— Ага. Я думаю, ты уже заметил, обычная погостная земля эту заразу не держит ни хрена. К нему другой подход нужен, особенный.

Протащив тело обезглавленного старика вдоль по улице, мимо покосившихся заборов, Вололдаров заметил у бли-жайшего перекрестка высокую фигуру, усердно орудовав-шую лопатой. При ближайшем рассмотрении он узнал в ней Сирого, еще утром лежавшего в бессознательном состоянии на мешках с сахаром в магазине Любы. Примерно в метре от дороги Леша копал могилу, и, судя по глубине, она была по-чти готова.

— Давай-ка его вот сюда клади! — Молчан отпустил руки старика, и тот распластался на земле, прямо возле ямы.

Не успев вовремя среагировать, Володаров по инерции слегка протащил труп вперед, от чего остатки размозженно-го черепа свесились вдоль стенки могилы, испугав Сирого.

— Валера, мы так не договаривались, — он отпрянул в сто-рону, прикрывшись лопатой.

— Ты там не отвлекайся, — огрызнулся Молчан. — Раньше сядем — раньше выйдем. Между прочим, твою работу за тебя сегодня делал. А я уже не молодой тяжести таскать. Спина спасибо не скажет.

Сирой злобно покосился сперва на сельского голову, за-тем на участкового, после чего осторожно отодвинул труп лопатой и продолжил копать.

— На, — Молчан достал из нагрудного кармана рубашки самокрутку и протянул ее Володарову. — Говорят, от нервов помогает.

Словно загипнотизированный, Гена принял самокрутку, закусил ее и, подождав пока Молчан ее подожжет, глубоко затянулся. Знакомая горечь наполнила рот, обожгла горло и с непривычки ударила в голову. В этот миг он полностью осознал, что произошло — тот самый переломный момент.

Глядя, как из будущей могилы одна за другой вылетают порции земли, Володаров задумчиво курил и молчал. Ему нужно было время, чтобы свыкнуться с новым собой. Старый Гена-не-верящий-в-суеверия умер, исчез в громе выстрела Молчановской двустволки. Он растворился в небытии, осво-бодив место новому, Гене Каменскому.

В шумных компаниях, особенно если в деле участвует ал-коголь, частенько всплывают странные личности с уверенно-стью утверждающие что видели НЛО, приведение или снеж-ного человека. Гена никогда не воспринимал таких всерьез. Он слушал их невероятные байки, которые те рассказывали с завидным энтузиазмом, активно кивал, чтобы не показать-ся грубым, а сам думал, как бы побыстрее перевести тему разговора. И что в итоге? Он сам стал одним из них. Теперь куда бы он ни пошел, кому бы не попытался излить пережи-тое, везде встретит участливые кивки и быструю смену темы разговора.

Несмотря на утренний инцидент, Сирой со своей задачей справился быстро. Убедившись, что яма достаточно глубо-кая, он вылез из нее, столкнул внутрь труп и закопал, напо-следок притоптав землю. Если не брать во внимание не-обычное расположение и отсутствие какого-либо надгробия, могила получилась вполне сносная.

— Ну я это… пойду? — спросил у сельского головы Сирой с такой интонацией, с какой обычно сын отпрашивается у отца погулять лишний часик.

— Угу, — кивнул Молчан. — И деньги за водку Любе не за-будь отдать.

— Ты же знаешь, Валера, я в долгу долго не сижу.

— Да, да, иди уже давай. Пугало огородное.

Сирой недовольно цокнул языком, взглянул на Володаро-ва и, закинув лопату на плечо, поплелся вдоль по улице.

Гена неотрывно смотрел на свежую могилу. Часть его моз-га все еще сопротивлялась действительности, пытаясь раци-онализировать, объяснить необъяснимое. Внутренний скеп-тик засыпал бесконечными вопросами, на которые не было ответа, и все они оставались невысказанными, упираясь в черепную коробку.

— Я же не сплю, да? — Володаров повернулся к Молчану.

— Нет, Палыч, не спишь, — он скинул с плеча ружье, поло-жил его на землю и сел рядом.

— Жаль, — Гена последовал его примеру. — Было бы здоро-во…

— Ага… — Молчан шмыгнул носом и сплюнул на могилу. — Земля пухом, Золушка хренова.

Услышав знакомое имя, Володаров запустил руку в кар-ман брюк, и вытащил оттуда белый похоронный тапочек. Он повертел его в пальцах, а затем небрежно бросил примерно в то же место, куда ранее приземлился плевок.

— Нашелся, значит, Альбертыч. И никаких шуток…

— Я же говорил тебе, что сам он из могилки вылез. Никто его не воровал. Кому вообще в голову такая глупость придет, покойника с погоста тырить? Чай не мелочь. Вот если бы его с чем-то драгоценным зарыли, тогда другое дело. С голодухи и не на такое можно пойти. Но тут-то совсем другая история.

— Вы, Валера, не обижайтесь, но я совсем ничего не пони-маю, — Володаров выпустил густой клуб дыма и задрал голо-ву. Тучи на небе закрывали звезды, делая ночь особенно темной.

— Дык, а чего мне обижаться? Дело житейское. Я же все понимаю, не дурак. Сам бы ни в жизь не поверил, если бы не жил здесь. Но такая уж она, наша Каменка. Здесь место вся-кой дряни найдется. Даже участковому, — Молчан гортанно рассмеялся.

— Это что же получается? — Гена решил рационализиро-вать вслух. — Ваш Альбертыч ночью с четверга на пятницу вдруг ожил, сам себя выкопал и убежал в лес, по пути раз-девшись догола?

— Выходит, что так, — почти равнодушно пожал плечами Молчан.

— А потом, — не обратив внимания на ответ, продолжал Володаров, — следующей ночью он заявился ко мне… в смысле, к себе домой и… — он невольно дотронулся до синя-ка на шее и почувствовал, как по спине пробежали мурашки.

— Да, Палыч, — заметил перемену в лице Гены Молчан. — Я, когда утром твое пятно увидел, сразу понял, что тут дело не чисто, а после истории с параличом уже был на все сто уверен. Упыри так и живут.

— Упыри? В смысле, вампиры?

— Да как хочешь называй. Оно же как раньше было? В старину люди во всякое верили, о всяком говорили. А учиты-вая, что истории из уст в уста передавались, то правило ис-порченного телефона работало будь здоров. Каждый ковер-кал как попало, вот и вышло, что на одну гадость по три вы-думки. У кого упыри, у кого вампиры, а у кого вообще ноч-ные ведьмы, а по сути все одно. В Каменке таких как Аль-бертыч принято упырями называть. Традиция такая, не бо-лее. Хрен его знает, как так получается, но иногда мертвые до конца не умирают. Не лежится им там, — он показал паль-цем в землю, — спокойно, и все тут. Видать, кровушки хочет-ся, вот и лезут обратно.

— Это что ж это получается? Он из меня ночью кровь пил?

— Ну дык, откуда по-твоему такому синяку взяться? Ко-нечно пил. Помнишь, он к тебе в окно пялился? Так это не для страху, а чтоб обездвижить. Вроде как гипнотизирует он глазами своими красными, или хрен его знает чем еще. Ко-роче, постоит упырь над своей жертвой, пока тут паралич не разобьет, а потом кровь пьет. С одной стороны, жуткое дело — покойник в дом проникает и мучает тебя. А с другой — ко-мары не на много лучше, и ничего, не страшные. Ну, может каких-нибудь малярийных боятся и стоит, но наших точно нет. Раз его ладошкой и дело с концом.

— Значит это вы своего рода комара прибили? — Володаров понемногу начинал понимать куда клонит Молчан.

— Это я к тому, что о таких вещах лучше думать с простой точки зрения. Конечно, попервой вклиниться в новую жизнь будет трудно. В райцентре такого явно не увидишь. Но никто и не обещал, что будет легко, верно? — его глаза лукаво блеснули в темноте.

— Верно, — ответил Гена и после недолгой паузы, с подо-зрением глядя на свежую могилу, спросил: — А он точно сно-ва не вылезет?

— Альбертыч? — Молчан выкинул окурок и встал на ноги. — Да вроде не должен. Раньше перекресток еще не подводил. Только не спрашивай, как это работает. Я и сам не знаю. Вроде как традиция такая, хоронить между двух дорог тех, кому на погосте не спится. Слыхал я, что народ на это дело с выдумкой и чего только не чудил. То сжигали упырей, то ко-лами деревянными в сердце тыкали, да и мало ли чего еще. Вот только у нас в Каменке ко всему свой подход. Ежели че-ловек умер плохо, или отпели его неудачно, то, как правило, с ним могут быть проблемы. В таком случае всегда помогает перекресток. Между дорогами неупокоенным спится спо-койно и долго. Может где и по-другому, а у нас вот так. Это одно из тех негласных правил, которые ты суевериями назы-ваешь.

— Называл, — поправил его Володаров.

Для него больше не существовало суеверий. После того, как своими глазами увидишь вот такого Альбертыча, все пе-реворачивается с ног на голову. Можно сказать, забываешь, чему тебя учили всю твою жизнь, чтобы поистине понять, что же все-таки здесь происходит.

— Ладно, Палыч, — снова заговорил Молчан после затя-нувшейся паузы, — пойдем домой. Тем более, на холодном сидеть вредно, хозяйство отвалится.

Володаров послушал совета и вместе с сельским головой отправился обратно, туда, где его ждали черные следы от ботинок на полу, брызги крови на стене и ошметки черепа под кроватью. Туда, где он, съежившись на неудобном ди-ване, еще долго не мог уснуть, обдумывая случившееся, ре-шая, как быть дальше. И только незадолго до рассвета его измученный мозг отключился, убаюканный шумом весенне-го дождя.

* * *

Гену разбудил странный шум. Пробуждение было, мягко сказать не из легких. Оно и не удивительно, нанервничался вчера будь здоров, да еще и прикорнул всего на пару часов. Попробуй тут проснись по-человечески.

Володаров неуверенно приоткрыл один глаз, застонал от невыносимой яркости утреннего солнца, бившего прямо в окна, и снова закрыл его. Здоровье дороже. Кто бы сейчас ни грохотал в соседней комнате, он того не стоит. Тем более, ес-ли это не очередной упырь, вурдалак или еще как-нибудь потусторонняя мутотень, то он сможет войти в положение и подождать еще часик.

Но, к сожалению Володарова шум и не думал прекра-щаться. Более того, он, казалось, даже немного усилился, чем полностью развеял надежду как следует выспаться.

— Да что ж такое? — проворчал раздраженно Гена и сел. В спине тут же что-то кольнуло, и волной боли отдало под ло-патку. Диван виноват, не иначе. Такой неудобный придумать нужно было постараться. Талант поработал, это точно. Зато теперь этой на вид ничем не примечательной мебелью мож-но смело пытать.

Володаров скорчил самую недовольную гримасу, на кото-рую только был способен и осмотрелся. Злосчастный шум доносился из спальни, но что именно там происходило пока еще было не ясно. Одно Гена знал наверняка, судя по тени там кто-то был.

Собравшись с мыслями и придерживая рукой разнывшу-юся спину, Володаров медленно поднялся с дивана. Затем, пройдя на цыпочках по ковру, он приблизился к столу и взял оставленный на нем ранее пистолет. Если вчерашнее при-ключение и научило Гену чему-то, так это тому, что даже восставший из могилы мертвец ничего не может противопо-ставить выстрелу в голову.

Сняв пистолет с предохранителя, Володаров двинулся в сторону спальни. Он не спешил, делал каждый шаг с макси-мальной осторожностью, обходя две скрипучих половицы и вслушиваясь в шум, в попытке понять, что же может его из-давать.

Это было похоже на ритмичное шарканье вперемешку с едва различимым посвистыванием. Будто неведомый меха-низм, давно не видевший масла, пытается сдвинуть с места тяжелый груз, но это у него никак не получается.

Подойдя к двери в спальню, Володаров мысленно пере-крестился (в свете последних событий это действие теперь имело гораздо больше смысла) и перепрыгнул через порог, одновременно с этим нацеливая пистолет на источник шума. Им оказался крохотный голый человечек, с ног до головы покрытый не то волосами, не то шерстью. Темная раститель-ность буйными сальными локонами спускалась вдоль не-естественно больших ушей-лопухов, скрывала под собой тон-кую шею, узенькие плечи с маленьким туловищем и, доходя до пяток, практически сходила на нет. Странный сви-стяищий звук издавал большой нос-картофелина, которым человечек усердно сопел, пытаясь оттереть какой-то тряп-кой большое кровавое пятно, оставшееся после Альбертыча.

Ожидая увидеть что угодно, но только не это, Володаров вскрикнул сорвавшимся на фальцет голосом и рефлекторно нажал на спусковой крючок. В спальне опять прогремел вы-стрел, но на этот раз никто не пострадал. Никто, кроме трю-мо с тройным зеркалом, одна из створок которого большими осколками осыпалась на пол.

Человечек застыл на месте, затем медленно повернул го-лову, посмотрел на трюмо и слегка отрешенно сказал: — Ты что, дурак?

Володаров не знал, что ответить. Он уже вообще ничего не знал. За какие-то два дня его жизнь превратилась в полней-ший хаос, разобраться в котором было решительно невоз-можно.

— Нет, ну точно, так и есть, дурак! — человечек отложил тряпку в сторону и принялся собирать своими тоненькими длинными пальчиками осколки, складывая их в аккуратную кучку. — Ладно хозяин, тут еще можно понять. Но зеркало-то тебе чем не угодило? Где я теперь новое такое возьму? А без одной створки уже не так красиво…

— Ты кто такой? — наконец решился подать голос Волода-ров. Он дрожащей рукой направил пистолет на человечка.

— Кто, кто? — буркнул тот недовольно. — Дед Пихто! При-ходит тут, понимаешь, вещи свои вонючие везде разбрасыва-ет, еду мою ест, ломает все подряд… еще и обзывается непо-нятно. Между прочим, порядочные люди так себя не ведут.

Он отправил последние осколки разбитого зеркала в куч-ку, сгреб ее ладошками и переложил с пола на трюмо.

— Ты кто такой? — повторил вопрос Володаров, немного осмелев и расправив плечи.

Человечек недовольно хмыкнул, а затем резко обернулся на месте, превратившись в большого черного кота.

— Теперь узнал?

Гена от неожиданности произошедшего впал в недолгий ступор. Медленно опустив пистолет, он еще с пол минуты молча пялился на наглое животное, прежде чем прийти в себя и ответить.

— Теперь узнал, — его голос прозвучал как-то монотонно и безжизненно. — А как ты?… В смысле, что ты?…

— Ну не все же мне прятаться, — прохрипел кот. — Тем бо-лее, что ты больше не гость. Могу себе позволить.

— Больше не гость? — все так же монотонно переспросил Володаров.

— Ну да. Старый хозяин уже не вернется, так что выходит ты теперь новый. Не гость, то есть. Оно мне, конечно, не в радость, но кто ж меня спрашивать будет? Мое дело простое, за домом следить, а кто в нем бардак разводит, — кот недо-вольно покосился на трюмо, — уже не так важно.

Володаров перевел дух и почесал дулом пистолета заты-лок.

— Так ты, значит, домовой… — абсурдность общей картины не переставала его поражать. — Говорящий кот на побегуш-ках у старого вампира… Какой бред.

— Это бред? — домовой опять обернулся в человечка и продолжил оттирать с пола кровь. — Говорящий кот на побе-гушках у невоспитанного милиционера, вот где бред.

— Согласен, — Гена почувствовал, как ноги постепенно превращаются в два непослушных столба из ваты, и сел на кровать.

— Вот ты мне скажи, вы зачем ковер испоганили? Не мог-ли аккуратней выносить? Как мне его теперь отмывать? А зеркало разбитое вообще к несчастью, ты в курсе? Семь лет, между прочим. За что там семь лет положено давать?

— Не знаю, — пожал плечами Володаров. — За убийство?

— Во! За убийство и за зеркало. Ты и без того неудачник, а теперь уж совсем сгинешь.

— Почему это я неудачник?

— А кого еще в дом к упырю селят?

Домовой был прав и Гена знал это. Никаких доказа-тельств не требовалось, достаточно было просто вспомнить, что везунчики не работают в умирающих селах участковыми. Это как минимум.

— И то верно, — согласился он и больше ничего не говоря вышел из спальни. Ему совсем не хотелось смотреть на кро-вавое пятно, лишний раз напоминавшее о ночном кошмаре, на разбитое зеркало, сулившее семь лет сплошных неудач (хотя куда уж хуже), и на странного маленького человечка, стремившего смешать его с грязью. Гене сейчас не хотелось вообще ничего. А потому он вернул пистолет на стол в гости-ной, лег на неудобный диван и, свернувшись калачиком, просто лежал.

* * *

— Вставай, — выдернул из полного штиля мыслей Гену все тот же хриплый голос. — Мириться будем.

Володаров перевел безразличный взгляд с окна, за кото-рым уже во всю светило солнце, на домового. Тот в облике кота сидел возле шкафа с книгами и активно вилял хвостом.

— А мы разве ссорились?

— Не совсем, но знакомство не задалось с самого начала. С этим-то ты спорить не станешь?

— Не стану, — Гена сел. Судя по настрою домового, тот был нацелен на длинный разговор.

— Ну вот. А раз нам с тобой еще вместе жить, то нужно же как-то притереться.

— А это обязательно?

— Притираться?

— Нет, жить вместе.

— Конечно нет. Ты волен в любую секунду съехать в другой дом. Не вопрос. Всем от этого только лучше будет.

— Но мне и здесь хорошо, — возразил Володаров. — Может лучше ты ТОГО?

Он большим пальцем показал в сторону выхода. Домовой на мгновение замолчал, по всей видимости, сбитый с толку подобным вопросом.

— Ясно, — наконец, выдохнул он, собираясь с мыслями. — Похоже ты вообще ничего не знаешь. Объясняю, домовых зовут домовыми не просто так. Мы не можем ТОГО. Если не вдаваться в подробности, дом и я есть одно целое. Так что выбора особенно нет. Либо ты съезжаешь, либо мы притира-емся. Как по мне, лучше первое.

— Притираемся, — почти без раздумий ответил Володаров. Он не знал, что подтолкнуло его на подобное решение. Пой-ти прямо сейчас к Молчану и попросить найти другую жил-площадь было проще простого. Вряд ли сельский голова от-казал бы ему, особенно после ночного инцидента. Но подоб-ной мысли в голове Гены не было даже близко. Возможно из любопытства, от желания узнать как можно больше об от-крывшемся новом дивном мире сверхъестественного, или же из глубоко засевшего желания противопоставить себя нахальному домовому, он был преисполнен решимости остаться. Все же не каждый день выпадает возможность по-жить бок о бок с говорящим котом. А если он еще хотя бы разок сподобится испечь те самые пирожки, то, считай, сделка беспроигрышная.

— Хорошо, — с легкой ноткой огорчения прохрипел домо-вой. — Тогда иди мой руки и за стол. Завтракать пора.

Не успел он договорить, как из кухни повеяло запахом жареного мяса. Володаров тут же почувствовал, как рот за-полняет слюна, и поспешил увидеть, каким кулинарным ше-девром порадовал кот на сей раз.

С виду ничего особенного. Обычный кусок жареной сви-нины с гарниром из макарон. Но это только с виду, только на первый взгляд. Гена знал, что за внешней простой скрывал-ся вкус, добиться которого способен далеко не каждый име-нитый повар. Возможно, вообще никто.

Сгорая от нетерпения, Володаров схватил вилку (к слову стол был накрыт по всем правилам этикета), наколол на нее мясо и жадно откусил кусок.

Все так, вкус оказался неописуемо хорош. Удачнейшее сочетание приправ с характерными особенностями свинины превращало ее из еды в произведение искусства.

— О господи… — восхищенно выдохнул Володаров.

— Руки! — ворвался в момент настойчивый домовой. — Сна-чала помой руки, бестолочь! А не то на обед получишь суп из коровьего копыта.

— Но ведь вкусно же! — огрызнулся Володаров.

— Ты непонятно за что всю ночь хватался. Вкусно ему… Вот подхватишь болячку какую, тогда посмотришь, как вкусно будет.

Домовой был прав. Переноска неясного рода мертвецов, да еще и без перчаток, да еще и за ноги… Антисанитарией подобное назвать можно было только по доброте душевной. Полный бардак — вот точное определение.

Пристыженный Володаров, хоть и не без сожаления, от-ложил вилку с наколотым на нее куском мяса и отправился в ванную, где его уже ждало ведро свеженабранной колодез-ной воды. По всей видимости время для такого талантливого кота, как этот, попросту не существовало. Иначе объяснить его удивительную продуктивность было весьма проблема-тично.

— А имя у тебя есть? — тщательно намыливая руки, Гена повысил голос, чтобы докричаться до кухни.

— Не ори, — вдруг раздался голос домового откуда-то спра-ва. Неизвестно откуда взявшись, он сидел на крышке уни-тазного бачка. — Я старый, но не глухой.

Еще не успевший привыкнуть к неожиданным появлени-ям животного, Володаров вздрогнул, хоть и почти не испу-гался.

— Фух, прекращай подкрадываться. Так можно и инфаркт получить раньше времени.

— Я не подкрадываюсь. Просто очень быстро хожу. И имя свое тебе пока не скажу. Не положено еще.

— Это еще почему? — удивился Володаров. — Что за тайны такие на ровном месте? Я думал мы притираться собрались.

— Собрались, не спорю. Но ведь еще не притерлись? Для домового имя — это самое важное. Зная его, хозяин дома мо-жет командовать. А тебе командовать еще рано. Вдруг ты человек нехороший и всяким гадким меня заставишь зани-маться?

— Что, даже гаже чем голову прошлого хозяина с пола от-тирать? — поинтересовался Гена не без ехидства.

— Да это ерунда, — махнул лапкой домовой. — В уборке как раз ничего такого плохого нет. Наоборот, хорошо поддержи-ваемая чистота любому хозяйству впрок. Меньше забот и проблем. А то, что голова, так это ничего, дело житейское. Защищаются все. Вот зеркало жалко, это да. Такого теперь уже и не сыщешь, а сам я сделать не сдюжу. Больно сложно.

— Что такого сложного в зеркале? Обычное стекло с се-ребрянкой. По-моему, больно сложно так неприлично хоро-шо готовить, — Володаров вытер руки и вернулся на кухню, готовый наесться как следует. Говорят, на сытый желудок гораздо легче переносить стресс. Кот последовал за ним.

— Каждому свое. Может быть где-то есть домовой, который сможет и зеркало наколдовать, но я такого не знаю.

— А что, вас здесь таких много? — сев за стол, Володаров первым делом вернулся к надкушенному куску мяса. За это время тот слегка остыл, но совершенно не потерял во вкусе.

— Каких таких? — кот запрыгнул на низенький табурет, стоявший у печки, и снова сменил облик, превратившись в косматого человечка. Он слегка вальяжно закинул ногу на ногу и скрестил тонкие как спички руки на волосатой груди.

— Ну вот таких, — Гена небрежно махнул в его сторону вилкой. — Домовых.

— Не особенно. Наш народ вообще редкий стал. Все боль-ше этих поразводилось, — он недовольно поежился, — диких. Люди из Каменки уезжают потихоньку, и природа свое заби-рать начинает.

— Диких? Это таких, как Альбертыч? — продолжал засы-пать вопросами Володаров. Раз уж новое место работы ока-залось таким необычным, то нужно непременно разузнать про него как можно больше. Ведь как известно, информация — сила. Осведомлен значит вооружен.

— Нет. Старый хозяин совсем другое. Он до того, как по-мереть совсем хорошим был. Не обзывался, между прочим, и не выгонял. В отличие от некоторых…

— Ну я же не знал. Хочешь, прощения попрошу?

— Да не надо. Обойдемся. Лучше ешь аккуратней. Вон, пятно уже на скатерть посадил. Жирное. Стирать теперь придется.

— Это не я, оно там до меня было.

— Вот, теперь еще и дураком меня назначил. Я здесь уже пятнадцать лет хозяйничаю, каждой соринке счет веду, каж-дое пятнышко наизусть помню. И конкретно это только что ты поставил.

— Ладно, ладно, — Володаров раздраженно закатил глаза. Чистоплюйство домового заставило его вспомнить извечные нравоучения матери. — Сейчас доем и сам постираю, если те-бе прямо так неймется. Лучше про диких расскажи. Кто та-кие? Где прописаны? Чем занимаются?

— Вот только самодеятельности не нужно. Скатерть не трожь, ей и без тебя плохо. А про диких рассказывать осо-бенно нечего. Живут тихо, мирно, по-своему. От людей ста-раются сторониться, не любят их. Но если что, за себя посто-ять смогут.

— Постоять? Как с женой Никона? — вспомнил Володаров историю, которую ему рассказал Молчан в первый вечер. То-гда она показалась ему совершенно неправдоподобной, но теперь, когда восставший из мертвых Альбертыч спутал все карты, все в Каменке предстало в слегка ином свете.

— Это та, которую по погосту разметало? — насупился до-мовой. — Не, то сильно грубо, топорно сделано было. По жи-вотному… или по-людски. Чтобы запугать кого, или еще за-чем, не знаю. Но уж точно не от страха за себя.

— Так ты все-таки из дома выходишь. Знаешь, что в селе происходит.

— Отчего же не знать? Дело было шумное, вся Каменка гудела. Мне старый хозяин много рассказывал. А на улицу выхожу разве что до забора, но не дальше. Вот если дом сго-рит, или на крайний случай развалится, тогда да, свобода. Смогу хоть на все четыре стороны пойти, вот прям куда хош.

Домовой мечтательно посмотрел в окно, от чего у Гены сложилось впечатление, будто он совсем не рад своему по-ложению. Будто быть домовым это какое-то наказание, а не вид существования.

— Слушай, — покончив с завтраком, Гена довольно отки-нулся на спинку стула, — а откуда ты всю эту еду берешь? Магазин ведь гораздо дальше чем забор находится.

— Как откуда? — искренне удивился человечек. — Готовлю, ясное дело.

— Да я не про это. Вот к примеру пирожки вчерашние. Для них же нужно было тесто замесить, капусту стушить, фарш тот же нажарить.

— Конечно нужно. Какие же пирожки без начинки?

— Ну вот, я и спрашиваю, откуда взялась эта начинка? Му-ка, мясо, капуста в конце концов.

— Все-таки странный ты. У вас там, откуда тебя принесло, про домовых вообще не слышали?

— Слышали, но как-то особенно в вашем устройстве не разбирались. Я бы даже сказал наоборот.

— Эх, — человечек сделал едва уловимое движение рукой, щелкнул пальцами, и в печке за его спиной тут же загоре-лись дрова. Увидев изменившееся выражение лица Волода-рова, он довольно ухмыльнулся. — Колдунствую потихоньку, не без этого. Нет, ну а ты как думал?

— Честно говоря, я пока еще никак не думал, — соврал Ге-на, предпочтя не рассказывать про свои фантазии о котах, пекущих пирожки. — Не до этого было. Стой, — вдруг его по-сетила мысль, которая казалась довольно логичной, и он не замедлил ее озвучить, — если ты можешь вот так запросто из воздуха еду наколдовывать, тогда откуда такая истерика по поводу зеркала?

— Откуда, откуда? От верблюда. Сказал же, не умею я зер-кала. Каждому свое. Чего прицепился?

— Но разве это не одно и то же? Еда — предмет, зеркало — предмет.

— Все работает не так, — домовой обернулся котом и спрыгнул с табуретки. — И объяснять, как — я не стану. Мо-жешь даже не просить. Все равно в вашем языке словей та-ких нет.

Договорив фразу кот замер прислушиваясь. Его уши, по-добно локаторам завращались в разные стороны, пытаясь поймать фокус на нужном звуке.

— Палыч, открывай! — донесся с улицы едва слышимый го-лос Молчана.

Володаров подошел к окну в гостиной, отодвинул шторку и увидел сельского голову, бодро махавшего ему рукой из-за забора. И чего ему только дома не сидится? Спугнет ведь ко-та, еще и на самом интересном месте.

— О! Палыч! — завидев участкового, Молчан даже под-прыгнул на месте. — Открывай воротà! Разговор есть!

Володаров помахал в ответ и подал знак, что сейчас вый-дет.

— Разговор у него есть, — пройдя до тамбура он обнаружил, что кот по обыкновению куда-то испарился, и потому нехотя обувался, бурча себе под нос. — Мог бы и до понедельника подождать.

Гена знал, что ведет сейчас себя как капризный ребенок. Возможно дело важное? Гораздо важнее светских бесед с домовым. Может опять что-то случилось? Еще одна могила на кладбище с утра оказалась пустой, или не дай бог убили кого по пьяни. Тем более, Молчан спас ему жизнь как-никак. Одно только это ставило его выше в списке приоритетов. Но Гена ничего не мог с собой поделать.

Не став зашнуровывать ботинки, он вышел на улицу, пре-одолел двор и подошел к воротам.

— Чего тебе, Валера?

— Вот так номер, — поморщился Молчан. — Ни здасьте тебе, ни до свидания.

— Извини, — опомнился Володаров, торопливо отворил во-рота и пожал сельскому голове руку. — Настроение с самого утра ни к черту.

— Ясный пень, — Молчан вошел во двор и закурил. — Отку-да ж ему взяться? Это ничего, я понимаю. Для такого дела время нужно. Для понимания. Ну, в смысле как его… то бишь, ну ты понял.

Запах Молчановской самокрутки напомнил Гене о том, как остатки головы Альбертыча свесились в могилу, испугав Сирого. От чего ему стало тяжело на душе. Будто вчера он невольно стал соучастником преступления и теперь должен скрывать этот ужасный секрет от всех. Хотя, по сути именно это с ним и произошло.

— Понял, — кивнул Володаров, избавив Молчана от муки объяснения.

— Да я бы и не приходил, была б моя воля. Но тут такое дело… в общем, по твоей части.

— Что случилось?

— Ну, — крякнул голова, пытаясь подобрать нужное слово, — в райцентре это назвали бы хулиганством.

— Драка?

— Не, — он отрицательно покачал головой, и его лицо на миг приобрело выражение, с которым Гене раньше сталки-ваться еще не доводилось — некая смесь испуга и непонима-ния. — Лучше тебе самому посмотреть.

Он жестом показал Володарову следовать за ним и привел его к собственному дому.

— Вот, — Молчан остановился у калитки и невнятно указал куда-то.

— Что, вот? — сперва не понял Гена, но, когда подошел по-ближе, замер, пытаясь понять, что видит.

Это был большой, измазанный в крови череп. Огромный, гораздо больше человеческого. Судя по вытянутой форме, он принадлежал то ли лошади, то ли корове. Череп лежал пря-мо у ступенек небольшого крыльца Молчановского дома.

— Я первым делом на лесовика нашего подумал, — объяс-нил голова, — у него бывают настроения пошалить иногда. Хотел уже было его выбросить, но потом увидел буквы и по-нял, что человеческих рук дело.

— Какие буквы? — спросил Володаров.

— А ты сам посмотри, — Молчан кивнул в сторону черепа.

Гена нервно сглотнул. После ночного приключения его нервы еще пошаливали, и лежащий у порога череп, подо-зрительно смахивающий на недоброе послание из фильма про итальянскую мафию, не добавлял спокойствия.

Сжав кулаки и не подавая виду, что вот-вот сорвется, Во-лодаров медленно подошел к крыльцу, затем, переступил через «гостинец» и встал на ступеньку выше.

Молчан был прав, на черепе действительно были буквы. Они были выцарапаны на засохшей крови чем-то острым, скорее всего, ногтем.

Володаров наклонился, чтобы лучше разглядеть написан-ное. На лбу толи коровы, толи лошади, было выведено одно слово: «ОТВЕТИШЬ».

?