Предлагаемое сочинение составляет начало более обширного труда, который, под общим заглавием «История феодальной реакции во Франции в XVI и XVII веках», я намерен с течением времени выпустить в свет и цель которого заключается в том, чтобы с возможною полнотою представить фазы развития той борьбы, роковые последствия которой чувствуются во Франции еще и теперь и которую старые, средневековые элементы: феодальная аристократия, городские общины и даже целые провинции, являющиеся как выражение стремления к местной независимости, к самоуправлению, вели с тою новою силою, которая обнаружила признаки жизни еще в XII в. и которая в течение четырех или пяти веков успела доразвиться до того, что в состоянии была в значительной степени затянуть тот узел, который должен был задушить старую оппозицию, вечно брюзжащую, вечно недовольную, вечно готовую начать ссору… Я говорю о той централизации, которая с неудержимою силою, хотя и медленно, пускала корни во французской почве, не вырванные из нее, несмотря на благородные усилия лучших людей, даже и доселе, о поглощении властью короля местной и личной независимости с ее стеснительными формами, часто ложившимися тяжелым бременем на народ, с ее узким эгоистическим духом. Весь труд я предполагаю издать в трех томах, сообразно важнейшим фазам этой борьбы. Борьба началась между центральною властью и кальвинистскою знатью, к которой присоединилась почти вся туземная, не пришлая, католическая знать и которая искала поддержки в городских общинах юга и западного побережья, где дух независимости был развит с большею силою, чем в каком-либо другом месте и где живо чувствовались тягости усиливающейся централизации. Борьба эта, которую вели ввиду усиления знати, благодаря отчасти крайнему хаосу в управлении делами, финансовому расстройству и слабости правительства, окончилась торжеством аристократической лиги. Но то разорение, которое она привела за собою, в связи со страшными тяготами, лежавшими на народе благодаря финансовой неурядице и крайнему эгоизму правительства, забывавшему обо всем, когда дело касалось «nos deniers», а также в связи с ненавистью, которую питала буржуазия и народ к знати, и с религиозным фанатизмом, вызвали сильную реакцию в народе, которою воспользовались монахи, получавшие жалованье от испанского правительства, и пришлая знать в лице Гизов и их родичей. Король примкнул к этой новой лиге, но крайние революционные доктрины, проповедуемые лигерами, их демократизм в средневековом духе, заставили его искать союза в другом месте, и он нашел его в аристократической лиге, которая вела с ним борьбу, но которой грозила страшная опасность в случае торжества католической лиги и которая ввиду этого протягивала своему вчерашнему врагу руку. Результатом союза явилось торжество королевской власти в лице Генриха IV, падение опасного соперника в виде католической лиги, и аристократическая лига увидела себя вновь в том старом положении, которое вызвало ее прежде к борьбе с центральною властью. Вновь обнаружились попытки со стороны королевской власти, особенно при Людовике XIII，управлять произвольно государством, вновь начиналось торжество фаворитов, господство новых людей, словом все то, что делалось при Екатерине Медичи, что приравнивалось к турецкому игу. Борьба возобновилась, но вести ее с прежнею энергиею было трудно. Союз с короною повлек за собою одно последствие, крайне вредное для знати: знать приучилась к придворной жизни, развила в среде своих членов стремление видеть в жизни при дворе идеал существования; ее легко было купить _ привлечь обещаниями пустых отличии и т. п. Ришелье было не трудно подавить эту оппозицию, подавить вместе с нею и те общины, которые вели заодно со знатью борьбу, но которые вечно ссорились, вечно не доверяли знати, опасаясь насилии со стороны надменных и тщеславных ее представителей.

Выпускаемый том заключает в себе рассмотрение первый фазы этой борьбы, которую вела главным образом аристократия против усиливающейся централизации и при изложении которой я старался обратить особенное внимание на существенный факт всей борьбы, факт, оказывавший всегда громадное влияние на исход борьбы, именно на отношения между буржуазиею и знатью.

Насколько мне удалось выполнить задачу, которую я поставил целью труда, насколько ясны и убедительны доводы в пользу того, что первая фаза борьбы была главным образом борьбою аристократии против королевской власти, что она велась в интересах знати, как и доводы против господствующего в науке мнения, что эта борьба носила на себе демократический характер, насколько, наконец, мне удалось разъяснить темные и мало разъясненные явления этой борьбы, — я предоставляю судить об этом другим. Я не указываю в особом изложении на то, что было сделано историками в этой области, как потому, что нет в литературе труда, специально посвященного рассмотрению этого периода борьбы, так и потому, что считаю подобное изложение излишним балластом, увеличивающим книгу, но не придающем ей цены, где было нужно, я указывал в самой книге на существующие мнения.

Что касается до характера изложения, то я старался употреблять по возможности те выражения, которые существуют в исторических произведениях эпохи, старался пользоваться их оборотами речи. Если я не привожу везде подлинных мест в примечаниях, то единственно с тою целью, чтобы излишне не загромождать лесами здание, и без того по необходимости загроможденное.

Несколько слов об источниках, и я закончу предисловие. В моей книге далеко не разработаны во всей необходимой полноте некоторые стороны эпохи, некоторые из важнейших ее явлений. Причина заключается в той относительной скудости источников, которыми я был в силах воспользоваться, которые я мог найти у нас, в России. Я далеко не воспользовался всеми, не говорю рукописными, но даже и печатными источниками, всеми теми важными документами, которые в них заключаются и которые освещают многие явления в истории провинциальной жизни, экономический быт народа, отношения между сословиями и т. п. Оттого в книге мало новых фактов, — в ней я старался объяснить со своей точки зрения то, что известно, что или не было разъяснено или не было рассмотрено в известной полноте. Единственное исключение составляют те данные, которые я мог почерпнуть из рукописей Императорской Публичной Библиотеки в то короткое время, в которое они были в моих руках, и за пользование которыми я приношу искреннюю благодарность А. Ф. Бычкову.