Сравнительно недавно построенное частное медицинское учреждение к югу от Эль Аламо, штат Сальтильо (Мексика), было наиболее заметным сооружением футуристического характера, воздвигнутым за последний десяток лет. В основном архитектура заведения отличалась наибольшей привлекательностью и необычностью конструкции для данной местности. По мнению самих жителей города Эль Аламо, новая постройка обладала отталкивающими особенностями, в частности, из-за назначения, нежели по внешним признакам, которые итак, по их мнению, заметно не вписывались во внешний ландшафт.

Работники медицинского заведения, начиная от новичков и заканчивая продвинутыми специалистами, имели ряд неординарных интеллектуальных способностей, характерных каждому без исключения обитателю внушительного сооружения. Конечно, в отличие от двуногих интеллектуалов, прочие существа не были свободны и имели в своем распоряжении ограниченное пространство для свободного перемещения. Профессиональные навыки работников даже в малейшей мере не допускали послабления к изучаемому «субстрату».

Если говорить точнее, подопытные медицинского заведения в Эль Аламо оставались подопытными, а исследователи, проводившие над ними опыты, оставались исследователями.

Безусловно, к числу «кровожадных» исследователей, начиная подсобником и пройдя все мытарства на пути к достижению высокой должности, примыкала такая дальновидная личность, как Скот Дункан. Может быть, это прозвучит банально, но, как и многие из нас, Скот совершал массу ошибок на пути к успешной карьере в медицинском учреждении с интригующим названием «de marmol blanco» (Де мармол бланко). В переводе с испанского означает — «Белый мрамор». В данную секунду Скот стоял перед большим вольером, врезанным в стену, размером с одноместный гараж для легкового автомобиля. Вольер являлся светонепроницаемым, а внутри него было темно и лишь только ядовито-синее свечение озаряло темное пространство вокруг гигантского паука, находившегося там. Сцепленный канцелярской скрепкой, средних размеров перечень отчетности, из тридцати пяти страниц, находился в руках Дункана. Быстро пробегая взглядом по строчкам, он перелистывал страницу за страницей, пока внимание не привлекли заинтересовавшие его сведения. В своем начале отчетность не представляла собой ничего существенного: размеры и всевозможные повадки — мало интересовали заядлого медицинского прагматика.

На двадцать восьмой странице подводились итоги интеллектуальных способностей подопытного. Взгляд Дункана молниеносно, жадно поглощая мозгом информацию, пробежал по тексту. В основу его заинтересованности легли составляющие когнитивных процессов мозговой деятельности подопытного: «Умственное восприятие и обработка информации превосходит человеческий уровень на двадцать пять процентов». Подобная информация вызвала у Дункана массу тревожных и вместе с тем радостных эмоций. Вспоминая отчет недельной давности, Скот сам для себя отметил невероятные темпы роста в двенадцать с половиной процентов, по сравнению с прошлыми показателями.

В просторном зале с «питомцами», помимо самого Дункана, находилось еще несколько попарно сформированных людей, за каждой группой, из двух человек, числился как минимум один подопытный живой образец. Скот же стоял совершенно один, погруженный с головой в изучаемый материал и не обращал абсолютно никакого внимания на перешептывания других исследователей. Почувствовав слева от себя чье-то присутствие, ученый медик на время оторвался от текста и повернул голову.

Чувства не подвели Дункана.

Вздрогнув от неожиданности, он убедился, что в двадцати сантиметрах от его плеча стоял Барни Твигл, настороженно всматривающийся на застывшего монстра, сквозь пятисантиметровое стекло вольера. Всегда слоняясь по медицинскому корпусу как неприкаянный, он то и дело пугал сосредоточенно работающих людей. Барни был напарником Дункана. Скот, в свою очередь, воспринимал своего партнера, как наказание за, возможно, когда-то давно совершенные им неблаговидные поступки. В данный момент поза Барни и выражение его лица свидетельствовали о чрезмерной сосредоточенности на объекте. Он чуть прислонился к холодному стеклу вольера для того, чтобы попытаться разглядеть хотя бы едва заметные движения изучаемого существа.

Хотя Барни и нельзя было назвать невеждой по отношению к работе, все же он иногда удивлял, а порой даже поражал окружающих своими странными манерами. Вот и сейчас, казалось бы, зачем ему так вызывающе смотреть на монстра. Ну не шевелится он и что из этого. Но только не для Барни. Если какое-то неизвестное существо ведет себя, с его точки зрения, подозрительно — значит, на него следует обратить самое пристальное внимание.

Не ясной человеческому пониманию, монстр скрытой способностью почувствовал на себе пристальный взгляд. Предварительно не сделав даже и намека на атаку, восьмипалое чудовище рванулось со своего места и бросилось на стекло.

Но не тут-то было.

В случае столкновения, судьба хоть и толстого бронированного стекла была бы предрешена. Конечно, от одного удара оно бы не разбилось и, скорее всего, трещин тоже не пустило. Только если бы не сработала система безопасности, монстр вряд ли бы ограничился одиночной атакой. Автоматически сработавшая, непродолжительная яркая вспышка мощной лампы предотвратила приближение паука к стеклу. Заостренная на конце конечность монстра застыла в нескольких сантиметрах от прозрачной преграды.

В общем, сам Скот хоть и был оптимистом, но теперь, то, что произошло с подопытным, лишит его возможности в ближайшие пять — шесть дней, экспериментальным путем проверить свои догадки относительно мыслительных процессов существа.

Неодобрительно взглянув на партнера по работе, Скот произнес:

— Ты ничего получше не мог придумать, вместо того чтобы таращиться на запертую в стеклянной тюрьме тварь. Интересно, как бы ты себя повел на его месте в подобной ситуации, если бы на тебя так кто-то уставился?

— Я просто хотел…

Дальнейшие оправдания напарника Дункан уже не слышал, он думал о том, каким образом столь несерьезный человек смог оказаться в подобном этому месте.

«Благо еще, что, — подумал Скот, — сегодня последний рабочий день и половину следующей недели паук будет в отключке. Можно не волноваться, что монстр проявит еще одну попытку агрессии, обычно он долго отходит после кристаллизации и потом долгое время ведет себя спокойно.

Скот всегда старался извлечь из любой ситуации какую-то пользу.

Еще год тому назад Скот Дункан и вовсе не знал о существовании Барни, но зато хорошо был знаком с доктором Хиггентсом, который, после заражения Частицами, завещал свое тело и развивающегося в нем существа для исследований. Последняя воля выдающегося хирурга была выполнена в полной мере. Было делом нелегким придумать, каким образом переместить родившееся дьявольское создание в вольер, а потом еще и удерживать его там. Как не странно, но именно Твигл, узнав от Грэга Блоу о слабостях тварей, предложил: сразу после рождения осветить монстра, а после переместить в специально сконструированное место — для последующего изучения, в котором существо по сей день и находится.

«Это немыслимо, — выкрикивал кто-то на совете профессоров. — Вы погубите живой образец, не успев даже получить элементарных сведений».

Возражений, конечно, хоть и было много, но кроме предъявленного ранее, никаких других конструктивных предложений больше не последовало и поэтому руководством «Де мармол бланко» было принято осуществить замысел Барни, а Дункана назначили все это дело воплотить в жизнь. После того как выяснилось, что кристаллизованный монстр на шестые сутки вновь обретает полноценную жизнедеятельность, Скот и Твигл стали работать вместе как единый, но не до конца слаженный механизм.

— Да не переживай ты так, — со свойственной ему улыбкой произнес Твигл. — Ты уже забыл, как в первые дни монстр, раз за разом, приходя в себя, бросался на стекло и вновь кристаллизовался и так на протяжении нескольких месяцев. Тогда мы долго сидели без работы. — Барни почесал нос. — Хорошее было время: чашка чая, затем другая, потом глядишь и недельная смена закончилась.

На подобное изречение напарника Скот не смог не отреагировать. «Да-а?! Вот только когда начальство потребует отчет о том, что стало причиной агрессии существа, не ты, тщательно подбирая слова, будешь писать оправдательное письмо», — злоречиво подумал он.

Вымощенный белой каменной плиткой пол — в просторном помещении с вольерами — обладал одной весьма характерной особенностью: он создавал великолепную акустику. Конечно, временами это доставляло массу неудобств, например, когда какое-либо животное непрерывно издавало свойственные ему и всегда неприятные человеческому слуху звуки, (по задумке, стеклянные клетки, вопреки своей массивности, не являлись звуконепроницаемыми). Но зато смотритель «непревзойденного зоопарка» всегда был в курсе того, что происходит в зале с подопытными животными. Видеокамеры, установленные в вольерной, были оснащены микрофонами и прекрасно, в мельчайших подробностях, передавали сопутствующие изображению звуки живой природы.

Однажды смотритель, по имени Стэнли, по стечению обстоятельств, стал очевидцем того, как двадцатиметровая анаконда, непонятно каким образом выбравшаяся из своего заточения, сожрала у него на глазах уборщика Мэтью. Именно душераздирающие крики предсмертной агонии вовремя осведомили смотрителя о страшном происшествии.

Не считая смотрителя, охранники были одни из первых, кто узнал о трагической кончине Мэтью. После того как Стэнли сообщил на пост дежурного о чрезвычайной ситуации, четверо бравых охранников, вооруженные лишь электрошоковыми дубинками, да пистолетами со снотворным, ворвались в вольерную, застав гигантскую рептилию за умиротворенным перевариванием недавней трапезы.

Несмотря на то, что змей уже поглотил свою добычу, представшее взору зрелище, все же оказывало неизгладимое впечатление на психику. Примерно в восьми метрах от здоровенной башки пресмыкающегося создания находилось, продолговатой формы, шишковатое образование. Охранники быстро смекнули, что это образование и есть проглоченный заживо Мэтью. Но, несмотря на страшную картину, самоотверженные ребята не растерялись и попытались изловить ненасытную змеюку.

Когда один из охранников прицелился, намереваясь с одного выстрела усыпить пресмыкающееся, коварный змей, по-видимому, уже сталкивался с подобным оружием и, зная, чем все это может закончиться, попытался скрыться.

— Стоять…

В устах стрелка подобные слова, по отношению к животному, прозвучали несколько неординарно. Елозя по каменной плитке, надраенной Мэтью до блеска, змей, не имея возможности передвигаться, переключился от бегства к атаке. Повернувшись к охранникам, он, возвышаясь над ними, изготовился на рывок, как вдруг, под сопровождение короткого хлопка, шприц с быстродействующим снотворным угодил в широкое туловище змеи. Через три секунды двадцатиметровая анаконда, потеряв сознание, рухнула на пол.

После услышанного от Стэнли рассказа: о бегстве здоровенной змеи — Скот еще не раз вспоминал подозрительное происшествие, и каждый раз это воспоминание заканчивалось одним и тем же вопросом: «Каким образом столь громоздкое создание смогло вырваться на свободу?» Увы, ответа Дункан так и не смог найти даже по сей день.

Некоторое время Барни Твигл еще наблюдал за отсутствующим взглядом Дункана, а когда это дело его утомило, он решил привести партнера в чувства:

— Скот, ты еще здесь? — Твигл поднес руку к носу Дункана и громко щелкнул пальцами.

Слегка вздрогнув, Скот пришел в чувства и воззрился на напарника:

— Я задумался… — С секунду помолчав, он добавил: — Что, если это существо каким-то образом выберется на свободу и попадет в большой город? Какое тогда будущее ждет человечество?

Твигл посмотрел на кристаллизовавшегося монстра и ничего не ответил. Он представил себе ужасную катастрофу двадцать первого века, пестрые заголовки со словами: «Неизвестные чудовища уничтожают цивилизацию». Во всех городах царит хаос и разрушения. Люди, не погибшие от голода, погибают от смертоносных атак светящихся синевой монстров. Кульминацией воображения Барни был эпизод, в котором, по меньшей мере, три миллиарда людей превращаются в три миллиарда восьмипалых созданий.

— Как дела? — прозвучал голос смотрителя, приближающегося к задумавшимся напарникам.

Вопрос Стэнли разнесся по вольерной громогласным эхом, пробуждая задумавшихся экспертов от интеллектуальных грез. Некоторым присутствующим группам подобное отвлечение совершенно не понравилось и они, как бы ни старались скрыть свое недовольство, все же выдали себя гнусными перешептываниями, сквернословя в адрес смотрителя.

— А что, собственно говоря, у нас может быть не так, как обычно? — в ответ поинтересовался Скот.

— У меня сработал сигнализатор, указывающий, что в вольере под цифрой восемь активировалась система безопасности. Я взглянул на экран и увидел, что монстр обездвижен.

— И что тут может быть необычного? — вновь спросил Дункан.

— Не знаю, просто существо уже давно не вело себя подобным дерзким образом. Вот я и решил поинтересоваться у вас двоих, что тут происходит.

— Спроси об этом у Барни, а я пока пойду, занесу в компьютер последние данные и попытаюсь составить оправдательное письмо по этому инциденту.

Дункан не собирался оправдываться и уточнять детали нежелательного обстоятельства со смотрителем, тем более что сам он не имел никогда отношения к сложившейся неприятности. Так как разговор не заладился еще в самом начале, Стэнли решил не усугублять ситуацию дополнительными вопросами, а Скот, повернувшись к выходу, поспешил покинуть зал с животными.

— Что это с ним? — смотритель адресовал свой вопрос Барни.

— Переживает… — Твигл посмотрел на неподвижную фигурку кристаллизованного монстра, его четкие грани, от вспышки яркого света, заметно побледнели, а в самом вольере стало так темно, что его противоположная сторона совершенно скрылась в непроглядной тьме. — Боится, что монстр выберется на свободу еще до того момента, как мы изобретем вакцину, действующую против заражения.

На лице у Стэнли не отразилось ни улыбки, ни недовольства, лишь только жадная гримаса нескрываемого любопытства.

— А что, уже есть какие-то достижения в этой области?

— Вакцины как таковой нет, но есть временные полуфабрикаты. Они недоработаны.

— Как это?

— Ну, понимаешь, каждая новая вакцина имеет ряд неблагоприятных нюансов, делающих ее неэффективной. Последнее наше достижение — это предотвращение развития чужеродного организма, но только на ранней стадии заражения. Примерно после тридцати минут с момента контакта, процесс уже не обратим.

— А вы что… прямо таки дожидались, когда монстры вылупятся. — Стэнли почесал затылок. — Небось, они сами на себя не похожи после ваших экспериментов…

— Нет, нам неизвестно, что могло бы появиться из зараженных животных. Зафиксировав необратимый процесс, мы сразу усыпляем подопытных зверей, а затем сжигаем их в специальной камере, где температура настолько высокая, что не остается даже мельчайшего фрагмента от некогда развивающейся твари.

Стэнли еще несколько мгновений смотрел на своего собеседника, который даже глазом не моргнул, рассказывая подобные страсти. Сам он, конечно, был не из робкого десятка, но, то, что поведал ему Твигл, было чем-то несоответствующим его представлению о науке. Скорее, это походило на издевательское отношение к природе.

— Неужели, чтобы открыть вакцину, которая в случае опасности спасет человечество, нужно погубить множество невинных животных? — Стэнли был уже не рад тому, что вник в подробности работы исследователей. Информация, которую он получил, совершенно его не радовала, а скорее наоборот — угнетала.

Барни пристально посмотрел в лицо смотрителя:

— Ты сегодня уже обедал?

— Да! — ответил Стэнли.

— Что ты ел на обед?

— Говяжью отбивную с макаронами.

— Вот видишь, — произнес Твигл, глядя на собеседника. — Ты ел мясо.

Смотритель выпучил глаза и, страшась неутешительного ответа, спросил:

— А что, это мясо…

— Нет-нет, не переживай! Это мясо не подопытного животного. Я же тебе сказал, что все трупы мы сжигаем до пепла.

— А в чем тогда суть твоего вопроса?

Барни, слегка прищурив глаз, улыбнулся встревоженному смотрителю.

— Ты спокойно ел мясо, зная, что это часть убитого животного и совершенно не корил себя за то, что жадно поглощал его. Ты же был голоден, ведь так?

Стэнли ничего не оставалось, кроме как молча согласиться с доводами ученого.

— Если ты вдруг заразишься, и в тебе начнет развиваться подобная тварь, — Твигл указал на кристаллизованного монстра, — то в тот момент вряд ли будешь беспокоиться о животных, которые отдали свои жизни во имя спасения рода человеческого.

Смотритель слегка напрягся, но не посмел возразить, так как все, что говорил Барни, было истинной правдой жизни.

— Мы все без исключения когда-нибудь умрем, Стэнли. Рано или поздно все умирают. Люди, растения, животные — совершенно все и вся. Но раз мы по своей природе являемся существами разумными, то из этого всего следует, что нам надо использовать любого представителя дикой природы во благо собственного выживания. И кстати, не забывай, что животные зачастую руководствуются лишь инстинктами и смерть для них, с моральной точки зрения, не так болезненна, как для человека.

Стэнли немного подумал над словами Ученого, а потом, бросив мимолетный взгляд на паука, кивнул:

— Хочешь сказать, что они не пытаются заботиться о своем будущем? Подобно нам — людям, они стремятся к выживанию. Мне кажется, эта жизнь невиновата, если она таковой задумана природой. — Он вновь помолчал, а затем неожиданно добавил: — Вот что я думаю. Нам всем просто нужно оставить этих существ в покое. Пусть живут себе на том острове. — Взгляд смотрителя вновь устремился к побледневшей фигурке паука.

— Оставить в покое?! Знаешь, Стэнли, порой я тебя не понимаю. С одной стороны ты сперва соглашаешься с моими доводами, а потом вновь несешь какую-то ересь. Может ты не правильно в свое время выбрал занимаемую должность? Ты не смотритель, а скорее философ.

Стэнли оторвал взгляд от паука и посмотрел на собеседника. На круглом лице Барни застыла радужная улыбка, а в глубине его карих глаз смотритель различил отблеск непреложного и холодного интеллекта. Хотя с другой стороны, возможно, это был лишь оптический обман зрения или иллюзия разыгравшегося воображения.

— Оставить в покое… — вновь, но гораздо медленнее, почти по слогам повторил Твигл, глядя на фигурку монстра.

Подобное повторение его слов, показалась Стэнли издевательским, хотя, возможно, со стороны самого Барни, это была очередная глупая попытка показаться забавным.

Стэнли, не подав виду о своем раздражении, пожал плечами.

— Никак не думал, что подобные слова разбудят в тебе искреннюю радость. Когда я говорил их, то пытался придать им нотку удрученности, но ты даже в этом случае воспринял сказанное мной на смех.

— Признайся, ты шутишь, правда? — Твигл дружески похлопал по плечу смотрителя. — Не воспринимай все так близко к сердцу. Ты же меня знаешь, — принялся оправдываться Барни. — Вечно я все превращаю в шутку. Таким образом, я просто пытаюсь уберечь свою нервную систему от суровой повседневной реальности. — Все в порядке, друг?

Стэнли кивнул.

— Ладно, я не держу на тебя зла, просто никак не могу привыкнуть к твоей ненормальной манере общения. Ни этот спор первый и готов побиться об заклад, что не последний.

— Точно!.. видишь, ты меня хорошо знаешь.

Оба посмеялись, а все переживания, возникшие в процессе диалога, сами собой рассеялись.

Порой становится удивительно, как быстро меняется мнение о человеке, стоит ему только на мгновение спрятать упрямство и признаться в своих слабостях. Испокон веков подобные абстрактные понятия, как самоуважение и достоинство, при чрезмерной гиперактивности приводили к войнам и самоуничтожению. Ошибочное мнение каждого из нас, что я единственное важное звено в цепочке жизни, является только собственной иллюзией и ничем больше.

Начиная с того времени, как Стэнли вступил в диалог с Барни, он впервые за двадцать минут почувствовал расслабление. Твигл не признал правоты смотрителя и тем более не собирался отрекаться от своего мировоззрения. Но приняв нейтралитет, Барни тем самым не позволил хорошим отношениям, между ним и Стэнли, безвозвратно сгинуть в пучине призрения и недопонимания.

* * *

Скот вошел в свой кабинет и, закрыв дверь, уперся в нее лбом, ощутив при этом прохладу от лакированной поверхности, щедро покрывавшей древесину. Постояв так какое-то время, он, почувствовав легкую усталость в ногах, решил проследовать к широкому креслу, по внешнему виду больше напоминающее диван. Скот, попутно бросая на столик — со стеклянной поверхностью — стопку отчетности, опустился на мягкую поверхность и, расслабившись, облокотился на спинку.

Обмякший ученый, увидев, что на мониторе включена заставка в виде аквариума с разноцветными рыбками, и осознав, что вычислительное устройство включено, тот час вскочил с кресла и подошел к компьютеру. Легким прикосновением руки к манипулятору, он непроизвольно убрал заставку. Но когда увидел посредине экрана табло, в которое нужно вбивать пароль, честно говоря, немного разочаровался, что поспешил встать с мягкого места.

Скот присел на специальный стул с регулируемыми настройками высоты и наклона спинки. Ему не удалось сходу вспомнить длинный пароль. Он медленно нагнулся и заглянул под монитор компьютера. Под нижней панелью он отодвинул пластиковый затвор и прямо перед его глазами, хотя и вверх тормашками, появился тридцатизначный код.

Вернувшись в исходное положение, он ввел секретный пароль.

Теперь, когда вход в систему осуществился, его пальцы ловко пробежали по клавишам, вызывая диалоговое окно с готовыми бланками документации. В этом масштабном перечне, из более чем трехсот тысяч готовых форм, Скот выбрал одну единственную, с названием: «когнитивная деятельность», относящуюся именно к его исследованиям. Он был в нетерпении поскорее занести новые данные, так как все показатели имели для него особую ценность, ведь они способствовали его дальнейшему продвижению по карьерной лестнице. И все то время, пока Барни не было рядом, Дункан, закончив заносить новые показатели, решил наскоро составить оправдательное письмо.

Быстро, вышесказанное, ему выполнить не удалось. Он еще долго сидел, размышляя над последними строчками, подводившими прямой итог его объяснению.

Скот совсем не хотел подставлять своего напарника, ведь каким бы разгильдяем Твигл ему не представлялся, все же без него, ему будет куда сложнее проводить рутинные тесты и выявлять из множества несущественных аспектов на самом деле достоверные факты в поведении насекомого.

Возможно, подобное занятие, в конце концов, наскучило Дункану, а может к нему действительно пришло озарение, как бы там ни было, он быстро смог сочинить подходящие фразы. Свалив все на необъяснимые инстинкты животного, красноречиво закончил предложение словами: «Неоспоримый факт». После сделанной работы Скот почувствовал прилив сил от того, что сам смог убедиться, что в случае необходимости может добиться желаемого результата.

— Все, что смог — с тем, что есть, — как бы цитируя кем-то давно сказанные слова, вслух произнес он.

Как Скот не старался скрыть от самого себя восхищение своим талантам, у него это не получилось.

Вполне довольный собой, он поднялся с комфортного стула и подошел к занавешенному шторкой — из пластиковых пластинок — необычно узкому и продолговатому окну, разделенному посередине на две равные секции. Не возложив на себя трудность, раскрыть жалюзи, он лишь указательным и большим пальцами раздвинул пластинки и через образовавшуюся щель заглянул в вольерную. Главным образом внимание Дункана было сосредоточено на аквариуме, внушительных размеров, значившемся под цифрой восемь. Возле стеклянной клетки Скот застал прощальную сцену. Стэнли и Барни, пожав друг другу руки и пожелав удачного завершения дня, разошлись в противоположные стороны.

Откинув от себя постепенно находящее раздражение о недавней проделке Барни, Скот повернулся к входной двери и, скрестив на груди руки, принялся ожидать напарника. Тот, в свою очередь, не заставил себя долго ждать, и уже через пару минут, войдя в кабинет Дункана, закрывал за собой дверь. У самого Барни не было собственного кабинета, так же как и не было индивидуальных проектов, с которыми бы он работал. Он никогда самостоятельно не осуществлял поставленных мероприятий, а лишь только в них участвовал.

Барни тяжело вздохнув, прошел от двери к кресло-дивану. Минуя центр комнаты, он не заметил на себе пристальный взгляд Дункана, однако таковой имел место быть. Плюхнувшись в кресло, Твигл поймал себя на мысли: «Как все же приятно находиться в уютной обстановке кабинета, даже если он не твой собственный. Главное, что бы не в вольерной, окруженным со всех сторон множеством отвратительных тварей». Даже не проявляя и малейшего беспокойства по поводу подозрительного молчания напарника, Барни взял со стеклянного столика кипу отчетности и принялся быстро перелистывать странницы, будто и в самом деле был в чем-то заинтересован и это что-то искал.

Хотя, кто его знает… такой человек, как он, является весьма непредсказуемой личностью.

Несмотря на хорошо сымитированную внимательность Барни к полученным данным, Скот все же позволил себе отвлечь его внимание вопросом:

— Что тебе сказал Стэнли? Небось, опять рассказывал про инцидент с гигантской анакондой?

— Я эту историю уже не одну сотню раз слышал, — явно преувеличивая, усмехнулся Твигл.

— Тогда что же? Вы долго с ним беседовали, — заключил Дункан, опираясь на время, потраченное для заполнения документов и составления объяснительного письма.

— Вероятно, вы с ним сговорились. — Твигл оторвал взгляд от многостраничной брошюры. — Он, так же как и ты, обеспокоен безопасностью граждан. Еще эти его странные слова: «Оставить в покое…»

— Что это значит? — удивленно осведомился Скот.

— Он говорит, что нам надо оставить их в покое, иначе… ну ты и сам понимаешь, что…

Пока Твигл продолжал разглядывать страницу за страницей, Скот, присев на комфортабельный стул и почесывая выбритый до блеска подбородок, серьезно задумался над словами смотрителя. Незаметно для обоих, пролетело пятнадцать минут. Скот Дункан пришел в себя от шлепка небрежно брошенной на стол рукописи с показателями. Подобное действо подогрело череду импульсов в нервных окончаниях Дункана, и он, в свою очередь, хотел было, как следует выругаться в адрес незадачливого компаньона, но Твигл, задав вопрос, тем самым не позволил совершить ему подобную глупость.

— Как собираешься провести выходные?

Вопрос был вызван, чистой воды, любопытством, а не в стремлении быть в курсе жизненных интересов напарника. Как правило, ответы на подобные вопросы Барни Твигл забывал уже спустя несколько секунд, после того, как их получал.

— Поеду загород, — моментально ответил Дункан.

— На дачу, один?

— Нет… с семьей.

Барни потянулся в кресло-диване.

— Я тоже как-то хотел остепениться, но понял, что в семейной жизни нет ничего хорошего.

— Отчего же. Семья — это все, что нужно человеку в жизни.

— Только не мне, — вновь, но уже не так сильно, потянулся Твигл.

Только из-за вежливости, но никак не по заинтересованности, Скот спросил:

— А ты, что намерен делать?

— Проведу несколько деньков в одном из самых лучших отелей нашего с тобой города.

Понимая, что речь идет о Нью-Йорке, Дункан предположил:

— Плаза?

— Она самая, — улыбнулся Твигл, а после, сделав серьезный вид, добавил: — Есть там кое-какие дела.

«Понятно», — подумал Скот, не придавая высокого значения сказанному.

* * *

Время шло своим чередом и с приходом вечера все работники медицинского учреждения собирались, по крайней мере, на ближайшие пять дней покинуть, ставшее вторым домом, место работы. Барни первым откланялся из кабинета Дункана. Скот же решил немного задержаться. Твигл, перед тем, как закрыть за собой дверь, сообщил Дункану, что отправляется в свою комнату — собирать вещи. Однако Барни до нее так и не дошел. Примерно на полпути, он, явно замышляя что-то недоброе, незаметно для окружающих свернул к лестничной площадке, ведущей только в подвальные помещения с коммуникациями.

Поскольку помещение было сугубо функциональным, не было необходимости украшать подобное место. Красочно измалеванные стены выглядели бы здесь весьма глупо. В узком проходе, вдоль потолка и стен, тянулись широкие трубы, в некоторых, судя по звуку, текла вода, в других же, насколько знал сам Барни, таились высоковольтные провода. Неуемный ученый, периодически оглядываясь назад, шел к намеченному месту, находящемуся во второй половине подвала многоэтажного корпуса.

Остановившись напротив железной двери, выкрашенной в черный цвет, Твигл достал ключ, раздвоенный на конце, и сунул его в замочную скважину. Сразу же послышался щелчок, а сама дверь, отстранившись от косяка, немного приоткрылась. Оказавшись внутри тесной комнатки с металлическим шкафом, скамьями вдоль стен и столом, расположенным по центру, Барни уселся на одну из скамеек и принялся ждать своего часа.

Скот Дункан, выключив компьютер и свет, вышел из кабинета. Он быстро добрался до своей спальни и, войдя внутрь, принялся собираться в дорогу. Упаковав чемодан, Скот, не намереваясь дожиться напарника, покинув спальню, отправился к выходу из медицинского здания.

Минуя пост охраны, он заприметил Стэнли, провожающего кого-то из своих родственников. Взглянув в — горизонтально расположенные — широкие окна второго автобуса, еще не отправившегося в путь, Дункан спросил:

— А что, Барни уже уехал?

В ответ смотритель лишь недоуменно пожал плечами.

— Я думал, вы вместе.

— Нет, он ушел раньше меня, а я немного задержался и посчитал, что мы впоследствии встретимся у автобуса.

Стэнли опять пожал плечами и произнес:

— Ну, вы же с ним в Нью-Йорке живете?

— Да.

— Вот в самолете и встретитесь. Не переживай ты за него так, он сам может о себе позаботиться.

— Да я не о нем переживаю, а о нашем с ним проекте. Боюсь, что в случае каких-нибудь казусов, работу передадут другой группе.

— Не дрефь, — буркнул смотритель, слегка похлопав ученого по спине и постепенно удаляясь от Дункана, растворился в глубине широкого коридора медицинского корпуса.

Вторая партия медицинских работников, включая Дункана, повинуясь жесту водителя, поспешно загрузилась в автобус. Каждый устроился, как мог. Кто-то, наклонив спинку сиденья, лежал и читал книгу, спустя несколько минут некоторые уже посапывали, а кто-то просто сидел напротив окна и скучно смотрел на глинистые валуны, мелькающие друг за другом, пока пустынный пейзаж не сменился зеленым настилом и карликовыми пальмами.

Впервые за период совместной работы, Скот и Барни отправились домой порознь. Подобное весьма тревожило Дункана. По непонятной самому Дункану причине, он был уверен, что и в самолете ему не встретить своего неутомимого компаньона.

Откинувшись на сиденье и глядя в потолок, Скот задумался и совершенно не заметил, как заснул. Ранее он никогда не засыпал в автобусе и поэтому, когда водитель разбудил Дункана, тряся его за плечо, Скот почувствовал легкую дезориентацию.

— Сэр, ваш самолет скоро отбывает, — с испанским акцентом произнес Пабло Баррейро.

Именно такое имя было написано на табличке, тыкающейся в глаз Дункану и прикрепленной к форменной ветровке водителя автобуса, закрывающего над ученым распахнутое окно.

Наконец-то покинув душный автобус и пройдя в аэропорту процедуру досмотра, Скот, по пути доставая из кармана билет, отправился к своей посадочной площадке с, казалось бы, уже символической, все той же цифрой восемь.

Показав служащему аэропорта посадочный талон, он проследовал в самолет, тот, в свою очередь, был уже битком набит галдящими пассажирами. Закинув чемодан на полку — над своим сиденьем, Скот присел и на мгновение расслабился, как вдруг, прозвучавшие в голове слова смотрителя Стэнли, встревожили его разум: «В самолете встретитесь».

Скот привстал и осмотрел салон. Вспомнив, какое предназначалось место напарнику, он направился к нему. Подойдя ближе, из-за высокой спинки, он, не разглядев толком пассажира, решил застать компаньона врасплох.

— Вот ты где! — выкрикнул он прямо в ухо сидевшей там мадам.

Он никак не ожидал увидеть перед собой смуглое, морщинистое лицо старой мексиканки — с выпученными, как пятаки глазами, и поэтому, резко отстранившись назад, задел и чуть не сбил с ног проходившую мимо стюардессу. Все еще находясь в шоке, он принялся извиняться перед обеими. В ответ стюардесса лишь кивнула и попросила его вернуться на свое место, а старая мексиканка, выражаясь на своем языке явно в оскорбительной форме, принялась доставать из сумочки успокоительные таблетки.

Стюардесса проводила Дункана до посадочного места и вежливо попросила пристегнуть ремни, аргументируя свою просьбу скорым отправлением. Скот послушно выполнил указание.

— Извините, — сказал он, обращаясь к весьма привлекательной девушке, похоже, что местной национальности, которая к тому же неплохо говорила по-английски.

— Я вас слушаю, — вновь вежливо произнесла миловидная стюардесса.

— Со мной должен был лететь знакомый, но я его не нашел.

— Какое у него место посадки.

Скот неловко улыбнулся и, указывая жестом руки наискосок вперед, произнес:

— Именно то, где сидит вон та пожилая синьора.

Стюардесса в ответ мило улыбнулась и произнесла:

— Я сейчас уточню эту информацию по электронному журналу и, после взлета, сообщу Вам о результатах. Хорошо?

— Да, спасибо.

Спустя несколько минут раздался характерный сигнал, а после, на нескольких языках прозвучало сообщение о том, что компания, которой принадлежит самолет, благодарит пассажиров за то, что все присутствующие на борту воспользовались именно их услугой комфортабельной «воздушной перевозки».

По обеим сторонам пассажирского самолета загудели мощные турбины. Вмиг набрав высокие обороты, воздушное судно, уже заранее выведенное на взлетную площадку, сперва чуть ускорившись, начало разгоняться. Постепенно ускорение возрастало и вот появилось странное чувство усиленного притяжения за счет высокого разгона крупной железной птицы. Когда самолет набрал определенную высоту, ускорение поубавилось, и можно было вздохнуть спокойно и даже отстегнуть ремни.

Откуда-то с хвостовой части появилась та самая стюардесса. Скот припомнил, что в последний раз, когда ее видел, то взглядом проводил ее изящную талию в направлении кабины пилотов. Каким-то загадочным образом, не попавшись ему на глаза, ей удалось незаметно проскользнуть в хвостовую часть самолета.

— Извините, — обратилась стюардесса к Дункану. — Вашего друга нет на борту нашего самолета. Возможно, он полетел другим рейсом.

— Но как это может быть, мы…

— Как указано в журнале, мистер Твигл должен был лететь на этом самолете и именно то самое место, где сейчас сидит пожилая синьора, предназначалось ему, но, в последний момент, он поменял свой билет на более поздний рейс.

От услышанного, у Дункана (фигурально выражаясь) отвисла челюсть почти до самого пола.

— С вами все в порядке? — поинтересовалась доброжелательная стюардесса.

— Да… Да, все нормально не беспокойтесь.

— Если вам еще что-то понадобиться нажмите на вон ту зеленую кнопочку с изображением человечка.

— Да. Спасибо. Хорошо.

Стюардесса кивнула и удалилась, а Скот так и продолжал, до самой посадки, пытаться понять необъяснимое поведение своего ненормального компаньона.