Хейли и Осокин, оба красные и встрепанные, смотрели друг на друга в упор, перегнувшись через стол и сжимая кулаки. Американец отступил первым, выпрямился, притворно рассмеялся и показал оппоненту на стул.

– Кажется, наша дискуссия готова закончиться реальным поединком. Хорошо, что папарацци этого не видят. Предлагаю вам продолжить хотя бы сидя.

Осокин сел. Хейли тоже устроился на стуле, развел руками, словно приглашая к диалогу, и заговорил пониженным голосом, успокаиваясь после вспышки ярости.

«Черт, этот русский все же вывел меня из себя!»

– Давайте спокойно, господин Осокин, давайте обратимся к фактам, отрешившись от интерпретаций. – Русский молча кивнул. – Вот и отлично. Итак, что мы имеем? Американские войска шесть часов назад вышли к Балтийскому морю и разрезали территорию Калининградского анклава пополам. Два-три часа назад в Литве и Восточной Польше были остановлены русские и белорусские бригады, идущие на помощь к блокированной в анклаве группировке. Я уверяю вас, что до начала генерального штурма Калининграда остаются считаные часы.

Осокин предостерегающе поднял палец, и госсекретарь тут же прервался.

– Американской армии никогда не приходилось брать крупных городов. Да еще и настолько прочно укрепленных, как Калининград. Массовые жертвы при этом неизбежны, как среди американских солдат, так и среди гражданского населения. Образ Америки в мире и без того выглядит не лучшим образом, готовы ли вы предстать перед миром еще и в роли безжалостных убийц?

Хейли пожал плечами.

– После того как вы вчера объявили о разгроме бригады в Литве, наших парней не остановит уже ничто. Если понадобится, мы превратим Калининград в стеклянную парковку. Поверьте, средства для этого у нас имеются, и помешать нам ничто не сможет. – Он развалился в кресле и закинул ногу на ногу. – Завтра сюда должен был прибыть советник по национальной безопасности. Так вот, у меня есть информация, что Оскар изменил свои планы и вылетает в расположение штаба Коалиции под Варшавой. Вы же прекрасно знаете, как он относится к русским. Принять капитуляцию остатков ваших войск в анклаве – это для него удовольствие, сравнимое с сексуальным. Таким образом, у вас есть всего две альтернативы: быть разбитыми и капитулировать перед Шаняком или избавить население города от страданий, заключив соглашение здесь. Но поторопитесь – когда штурм начнется, остановить его может быть затруднительно.

Насупившийся Осокин засопел.

– Я как-то не вижу большой разницы. Вы держите население целой области в заложниках, это так. Но все руководства по переговорам с террористами рекомендуют не соглашаться на их условия.

– Оставьте, мистер Осокин, – махнул рукой Хейли. – Не начинайте снова. Террористы, заложники… Разница принципиальная. Если мы заключаем соглашение здесь, то все будет обставлено как разрешение кризиса. Ваши войска покинут анклав морем, с оружием и знаменами. Непобежденные. Мы закроем глаза на временную оккупацию вами стран Балтии и части Польши. Бывает, в конце концов, что джентльменам не удается договориться сразу. Конечно, для этого вам придется согласиться с нашими справедливыми требованиями, список которых мы предоставили Кремлю заранее, я вам их озвучивал, если помните. Даже тот ущерб, который вы нанесли балтийским странам, вы можете урегулировать с ними на двусторонней основе. Вы же знаете, господин советник, элитам этих стран важен сам факт претензий, а не деньги. – Осокин машинально кивнул. – Вот видите! А если мы не придем сейчас к соглашению, то для вас все будет гораздо хуже. Во-первых, мы уничтожим группировку в Калининграде. Во-вторых, оккупация Балтии будет объявлена преступлением, а за него, как известно, принято наказывать виновных. В-третьих, наши потери при штурме наверняка заставят нас пересмотреть то, в общем-то, благожелательное отношение, которое мы проявляем к России и ее гражданам, несмотря на ведущиеся боевые действия. Вы попадете в изоляцию, полную и беспросветную. От вас отвернутся все. Думаете, вам удастся сохранить при этом позиции, завоеванные вашей страной на Южном Кавказе? На Украине? Или Китай упустит возможность выдвинуть любые претензии и тут же их удовлетворить? Ведь противостоять-то вам будет нечем.

– Короче, вы предлагаете нам капитулировать, – прямо сказал Осокин, – утверждая, что капитуляция перед вами будет для нас почетнее, чем перед Шаняком.

– Перед Оскаром вам действительно придется капитулировать. Со мной вы можете заключить мирное соглашение. Выбирайте. Нет, я, конечно, знаю, что вы, мистер советник, не имеете полномочий для принятия подобных решений. Наши встречи служат лишь для сохранения дипломатических контактов. Но ничто не мешает вам немедленно связаться с Москвой и запросить эти полномочия. Я уверен, что министр Косицын и президент Рогов трезво оценивают обстановку и немедленно вам их предоставят.

Осокин молча поднялся и пошел к двери.

– Вы поедете на рю Шоб, в консульство? – спросил ему в спину Хейли. – Это недалеко, и я, пожалуй, дождусь вас здесь.

Осокин остановился, медленно развернулся и вернулся обратно к столу.

– До свидания, господин государственный секретарь, – медленно произнес он. – Утро вечера мудренее, как у нас говорят. Мы обязательно продолжим наши встречи. Но завтра.

– Завтра может быть уже поздно, господин Осокин.

Русский пожал плечами и вышел.