Муха протер слезящиеся от недосыпа глаза и прильнул к прицелу. Патронов в пулеметной коробке, по его расчетам, оставалось штук пятьдесят. Потом «Печенег» придется бросить и очень быстро отступать вслед за ребятами. Если, конечно, преследователи не найдут возможность прикончить его здесь раньше.

Редкий сосновый лес впереди просматривался почти насквозь, с боков его позицию прикрывали зеленые холмики, под которыми скрывались бетонные сооружения старой советской ракетной базы.

«Если обойдут – крышка, – обреченно подумал Муха. – А они обойдут, второй раз лезть на пулемет идиотов нет, я минимум двоих срезал. Надо менять позицию. Но снайпер, черт…»

Десантник посмотрел на часы. Всего двадцать минут назад их было восемнадцать – все, кто остался от второй роты, плюс двое прибившихся. Теперь шестнадцать уходили к северо-востоку. Один – старшина Панин – лежал мертвым рядом, и его рыжие волосы намокли кровью. Муха избегал смотреть в его сторону.

«Интересно как получается, – подумалось десантнику. – С аэродрома наш батальон отходил последним. Фактически мы прикрывали отход остальных. Наша рота прикрывала отход батальона. А если я прикрываю отход роты, значит, судьба всей дивизии на мне».

Издалека доносился грохот артиллерии. Стреляли на севере, на западе и на юго-востоке. Пожалуй, только ее поддержка позволила парашютно-десантным батальонам вырваться из сжимающегося кольца и оторваться от преследующего противника. Жаль, что ему, Мухе, персональной поддержки не положено.

Впереди опять показались перебегающие фигурки. Десантник заворочался, пытаясь поймать их в прицел, и, нажав на спуск, длинной очередью заставил противника залечь. Почти одновременно серия разрывов рванула зеленый горб справа, сметая дерн с бетонного основания и больно отдаваясь в ушах. Завизжали осколки, что-то царапнуло ногу над берцем.

– Козлы пендосские! – изо всех сил заорал Муха, пытаясь перекричать свой страх и поливая подлесок, где скрывались враги, короткими очередями, чего вообще-то из пулемета делать не рекомендовалось. – Не нравится?! Десант не сдается! Поняли, суки?!

Вспышки ответных выстрелов норовили ужалить его прямо в глаза, когда механизм оружия сухо щелкнул – закончились патроны. Муха, бросив пулемет, потянул к себе автомат, лежащий рядом с телом старшины.

«Крышка, – стучало у него в голове. – Крышка. Крышка! Гады!»

По открытому пространству между ним и американцами вдруг одновременно встали высокие фонтаны земли, тут же рухнули, рассыпавшись комьями, но грохот не умолкал. Над головой с сердитым жужжанием проносились крупные осколки.

Потом правее раздался такой знакомый рев и, подминая под себя молодую древесную поросль и кроша в пыль разбросанные кирпичи на месте давно заброшенного стартового стола, из-за капонира вылезла морда русской БМП и тут же окуталась пороховым дымом, посылая почти над головой десантника длинную очередь, словно заработала гигантская швейная машинка.

«Что, съели, суки?! – злорадно подумал Муха, пытаясь поглубже вжаться в потрескавшийся от времени асфальт. – Теперь главное, чтобы мазута сгоряча за пендоса не приняла…»