– Если честно, я очень волнуюсь, мистер Шаняк, – пожаловался Кейсон своему советнику по национальной безопасности. – Когда я объявлю о голосовании, создастся ситуация, когда уже поздно будет давать задний ход.
– Волноваться не стоит, – пожал плечами тот. – На самом деле давать задний ход поздно уже сейчас. Помните – мы шли к этому результату с начала вашей предвыборной кампании. Все ваши предшественники использовали силу против врагов демократии. Джордж Буш-младший – против Ирака и афганских талибов. Клинтон – против сербов, Джордж Буш-старший – против Ирака, Рейган – против Гренады и ливийцев. Все это пошло на пользу нашей стране. Можно сказать, что надрать задницу русским, Джон, – это ваша историческая миссия.
– Да хватит уже меня агитировать, – махнул рукой президент Соединенных Штатов.
Конференц-зал имени королевы Елизаветы II, в центральном Лондоне, был полон и гудел как растревоженный улей. Фактически именно сейчас и именно здесь, напротив Вестминстерского аббатства, проходила проверку на прочность внешнеполитическая концепция, которую Соединенные Штаты Америки вырабатывали долгие годы. Теодор Рузвельт подарил своей стране исключительные права на Западное полушарие. Вудро Вильсон превратил ее из крупнейшего в мире должника в самую экономически мощную державу. Франклин Рузвельт доказал, что против нее бесполезно применять силу. Рональд Рейган и Джордж Буш-старший устранили мировоззренческую угрозу со стороны Советского Союза. Он, Джон Кейсон, самим провидением был избран, чтобы преодолеть очередной вызов на пути к распространению во всем мире демократии американского образца – дипломатический.
Еще не все противники свободолюбивой миссии США на планете осознали, что в мире остался только один источник легитимной власти: Вашингтон, округ Колумбия. Как правило, трезво оценивая собственную военную беспомощность, они уповали в своем противостоянии американскому народу на так называемые «международные законы». Они воспринимали их как нечто вечное и незыблемое, забывая, что эти законы, воплощенные в Организации Объединенных Наций, являют собой компромисс, порожденный жестокой борьбой политических систем второй половины двадцатого века. И теперь, когда одна из этих систем сгинула, – новые законы вправе продиктовать оставшаяся!
Лига демократий была любимым детищем сорок четвертого президента США. По его мысли, ее участники должны были поддерживать Америку в тех случаях, когда сопротивление авторитарных режимов мешало продавить нужное решение через ООН. Как это произошло с независимостью Косово, к примеру. Лига была создана и вскоре стала настолько мощной организацией, что почти затмила и НАТО, и «Большую восьмерку», из которой так и не удалось исключить Россию (еще один неудавшийся проект), и даже саму ООН. Принятые ею решения не признавались всем остальным миром, но Вашингтону было на это плевать.
Сегодня был исторический день. Сегодня Лига должна была открыто противопоставить свою волю крупному государству, которое в Лигу не входило и не войдет в нее никогда, – России.
Соединенными Штатами был вынесен на обсуждение всего один вопрос: о посылке в Польшу «стабилизационного контингента» – войск, призванных обезопасить страны «Балтийского измерения» от военного давления со стороны России. Прелесть ситуации была том, что Кейсону не требовалось одобрения со стороны большинства входивших в Лигу стран. Учредительные документы Лиги предусматривали создание внутри ее коалиций для решения тех или иных проблем, а большинство войск контингента по-любому будут американскими. Но если идея не получит массовой поддержки, то американская инициатива будет выглядеть слишком односторонней… И такой риск есть. Резко против американской инициативы выступили Франция, вспомнившая свои богатые традиции антиамериканской фронды, и Швеция, внезапно осознавшая, какая каша заваривается совсем неподалеку от ее границ. Это можно было терпеть, но к подобной позиции склонялась и Германия, чья поддержка была для американцев критически важной. Немцам так много лет внушалось чувство вины за преступления гитлеровского режима, что сама перспектива участия в конфликте, где замешана территория бывшей Восточной Пруссии, являлась для них неприемлемой. Последние полгода в Берлин зачастили десятки и сотни представителей американской администрации, настойчиво внушающие Бундестагу и канцлеру, что предстоящая акция будет только защитой Польши и ничем иным. В Берлине вздыхали, чесали в затылках и со всем соглашались, чтобы назавтра встретиться с русскими дипломатами и, услышав от них о грандиозных перспективах экономического и политического сотрудничества, особенно ценного в период кризиса в Европе, согласиться уже с ними.
Прорыв наступил, когда в Вашингтоне нажали на Польшу, заставив ее признать выселение немецкого населения с территорий Силезии и Поморья, отошедших к Польше после Второй мировой войны, «актом жестокости, граничащим с преступлением». Варшава, для которой понесенные во время войны жертвы давно стали частью национального мифа, попыталась было возмутиться. Но деваться им было уже некуда, и поляки смирились. Зато Германия была довольна. Правда, немцы специально оговорили себе нейтральный статус, заявив, что Бундесвер в военной составляющей стабилизационных сил не будет принимать никакого участия, что сразу же поставило под вопрос участие в этой составляющей трехстороннего польско-датско-немецкого корпуса, дислоцирующегося в Щецине под польским командованием. Но и эту проблему решить удалось. От Германии даже не потребовали формально присоединяться к коалиции, ограничившись гарантированным доступом к ее транспортной сети.
Вообще же, кроме Великобритании, которая выделила в состав коалиционных сил бронетанковую дивизию и авиакрыло истребителей-бомбардировщиков «Торнадо», и Польши с Прибалтикой, которые участвовали всеми своими силами, ни одна из стран наспех сколачиваемой коалиции не выделила ей сухопутных боевых частей – только подразделения обеспечения.
Сами же американцы размахнулись широко, запланировав размещение в северо-восточной Польше аж трех армейских корпусов в составе двух бронетанковых, трех механизированных, воздушно-десантной, воздушно-штурмовой и пехотной дивизий. Протестов России, совершенно не горящей желанием иметь у себя под боком подобную армаду, никто не слушал, выдвинув железный аргумент, всячески тиражируемый мировыми средствами массовой информации: военная группировка-де будет носить исключительно оборонительный характер и размещена будет на территории независимых государств по их собственной просьбе. А те, кто с этим не согласен… могут не соглашаться и дальше. Точка.
Да и протесты эти, как с мимолетным удивлением отметил кое-кто в Вашингтоне, не были особенно горячими. Похоже, что в Кремле окончательно возобладала точка зрения, что «плетью обуха не перешибешь» и развертывание контрпропагандистской кампании за пределами собственных границ не имеет смысла.
Правда, заявление Евгения Косицына, министра иностранных дел России, на заседании Совета Безопасности ООН услышали все. Он, отказавшись от дипломатических уверток, прямым текстом заявил, что Россия предпримет все необходимые меры для обеспечения собственной безопасности и ввод любых значимых сил на территории прибалтийских государств будет рассматривать как акт агрессии против нее самой. Это, несомненно, ухудшило ее дипломатические позиции, но заправилы истеблишмента Соединенных Штатов в условиях, когда сосредоточение войск требовало нескольких месяцев, решили не педалировать ситуацию и отказались от идеи разместить часть коалиционных сил в Литве.
– Президент Соединенных Штатов Америки Джон Кейсон! – провозгласил ведущий.
– Удачи, Джон! – сказал Шаняк. – Я знаю, что, когда надо, ты умеешь быть чертовски убедительным. Нас уже ничто не остановит.
– Да поможет нам Бог! – ответил президент США и под многотысячные аплодисменты вышел из-за кулис к микрофонам.
Слова, которые он должен будет произнести сейчас, по своей значимости могут сравниться разве что с речами отцов-основателей, творцов Конституции США. Они создавали великую страну, которой доселе не было, – он занят тем же самым. Молниеносная военная победа приведет к тому, что Соединенные Штаты получат карт-бланш на любые действия. В течение некоторого времени им будут просто бояться противоречить. Даже когда будет провозглашено создание Североамериканского Союза. Даже когда будет объявлено о введении новой валюты, триллионы обращающихся в мире долларов превратятся в бесполезную труху и мир поймет, что Америка опять выкрутилась за его, мира, счет. Впрочем, союзникам можно будет обеспечить поддержку. Потраченные на войну материальные ресурсы, уничтоженная военная техника и расстрелянные боеприпасы обернутся живительным дождем новых военных заказов на иссушенную прерию американской промышленности. Выплаты семьям погибших могли бы тяжким грузом лечь на и без того неподъемный государственный долг, если забыть, что он номинирован в тех же долларах, а доллару при любом развитии событий осталось жить недолго. Нет, прочь эти мысли, сейчас он, Кейсон, обязан не думать о проблемах, а всем своим существом излучать уверенность и силу.
Президент США почти взлетел по ступенькам трибуны, посмотрел в зал и, под прицелом тысяч взглядов ощутив себя в привычной роли шоумена, начал говорить.
Он и вправду умел быть убедительным. Всего через пару часов, на пресс-конференции, ему вполне удалось убедить журналистов в том, что он ни на минуту не сомневался в успехе своей миссии.