Василий любил поспать и самокритично считал это одним из своих главных недостатков. Проснуться и подняться представляло для него очень сложную задачу. Научившись в армии вскакивать по команде и одеваться в течение сорока пяти секунд, он изобрел ритуал, которому старался следовать неукоснительно. Как только в сон бесцеремонно врывалась команда «Подъем!», он, не меняя положения тела и не открывая глаз, начинал считать до десяти. Десять секунд сонного блаженства были уступкой организму, который за это обязан был по их истечении быстро принимать вертикальное положение и вообще делать все, что от него требуют.
Поэтому, услышав крик дневального: «Рота, подъем!» – он не стал вскакивать сразу, а начал отсчет.
«Раз, два, три, четыре…»
Кругом слышались негромкое сопение, скрип кроватей и невнятные возгласы.
«Пять, шесть, семь…»
На восьмой секунде где-то рядом, показалось – прямо над ухом, грохнуло так, что он слетел со второго яруса быстрее ветра.
– Тревога!
Отчаянный вопль дневального потонул в реве и грохоте – рота ринулась вон из палатки, на плац.
Василий, выскочив из палатки одним из последних, едва не упал, наступив на незавязанный шнурок, но все же добежал до места построения с одеждой, оружием и каской в руках и принялся одеваться. Где-то ухнуло несколько разрывов, похоже на севере, в районе Гвардейска, может быть, даже на другой стороне реки. Разрывы заставляли новобранцев втягивать головы в плечи, крепко сжимая оружие, но больше всего пугали не отдельные порции грохота, а глухой низкий гул с юга. До границы, как он прикинул, было километров тридцать, и похоже, что там творился кромешный ад – даже земля подрагивала.
В руках у офицеров метались слабые огни фонариков. Потом они сошлись в одном месте, несколько фонариков погасли, оттуда слышался недовольный голос комбата. Через минуту фонари начали разбегаться в разные стороны и из темноты вынырнул командир их роты.
– Командирам, замкам взводов проверить наличие!
– Отсутствующих нет!
– Отсутствующих нет!
С севера донесся особенно сильный разрыв, мгновенная вспышка высоко в небе осветила лес. В строю начали перешептываться, поглядывая наверх.
– Третий взвод, что там у вас?
– Все на месте! Дневальные задержались, эти лоси буржуйку снесли, когда выбегали… Палатка бы сгорела.
– Все. Выступаем в район сосредоточения. Рота! Повзводно! За мной! Бегом! Марш!
Они добежали до дороги и двинулись по ней на юг. Чуть больше чем через километр, на перекрестке у небольшого мостика, повернули налево. Теперь шли шагом. Грохот на юге продолжался, несколько раз отчетливо громыхнуло сверху – не то самолеты, не то разрывы ракет. Старт одной ракеты видели собственными глазами. Маленький шарик, оставляя за собой подсвеченный дымный хвост, взмыл метрах в пятистах от них и, держась низко над землей, устремился на юго-запад. Километра через полтора началась маленькая деревенька. «Ровное» – прочитал Василий дорожный указатель. В домах горел свет, люди стояли на улице и с тревогой смотрели на проходящую роту.
– Сынки, война, что ли? – спросил какой-то дед.
Где-то далеко снова рвануло, и свет в домах разом погас. В темноте послышались ругательства и женский плач.
– Не отставать! – донеслось из темноты голосом командира роты. – Бегом, марш!
И они опять побежали.