– Как хочешь, мама, но больше я здесь сидеть не буду!
Ольга вскочила с лавочки и, уперев руки в бока, с вызовом посмотрела на мать. Воздушную тревогу уже полчаса как отменили, но на станции метро оставалось еще довольно много народу. С грохотом к перрону подкатил поезд. В вагоне виднелись люди, и, несмотря на их бледный вид, трудно было отделаться от ощущения, что жизнь постепенно начинает налаживаться.
Мать подняла голову, и Ольга увидела ее красные от слез и недосыпа глаза. Сразу вспомнилось, как они под тоскливый вой установленных на крышах сирен бежали ночью к метро. Меньше пяти часов назад, а кажется – целая вечность прошла.
– Мама, ну что ты, в самом деле! Нас же не разбомбили, значит, и дальше не разбомбят!
– Да… Доченька… Я просто думаю: как там Олежка?
Последнее письмо от Олега пришло три недели назад. Там он вскользь упоминал о том, что ему присвоили звание ефрейтора, и сообщал, что из «учебки» его отправляют «в войска». Больше вестей от него не было, и куда его отправили, было совершенно непонятно. Среди людей на станции распространялись слухи, что этим утром американцы бомбили Калининград, Минск, Витебск и Смоленск, и Олег вполне мог оказаться там.
Ольга нахмурилась. Она вспомнила, что от Васьки последнее письмо пришло как раз из Калининграда, где сейчас, наверное, уже шли бои. Ольга отвернулась и украдкой шмыгнула носом. Васька, которого она обещала ждать, наверняка уже воевал.
«А вдруг он ранен или даже убит? А вдруг Олег тоже? Должно же это как-то почувствоваться?»
Ольга прислушалась к своим ощущениям, но ничего особенного не почувствовала.
– Ладно, Оль, пошли. – Мать вздохнула и положила руку дочке на плечо. – Сейчас вернемся, поедим, соберем вещи и отправим тебя к тете Маше, в Арзамас…
– Никуда я не поеду, мам, – сказала Ольга, когда они, выйдя из метро, шли по подземному переходу мимо наполовину перекрывавшей проход выдвижной двери сейфовой толщины. – Сама подумай, сколько сейчас таких умных? На МКАДе наверняка сплошные пробки, все из города бежать кинулись. И к вокзалам не подобраться. Так что никуда мы не уедем. Будем дома сидеть и ждать. Пока все это кончится.