Дождь, зарядивший с вечера, не прекращался. Туман, ползущий над Преголей и смешанный с дымом в пропорции, наверное, один к одному, заметно приглушал звуки, но было понятно, что обстановка вокруг удерживающего Знаменск батальона стремительно меняется. В каком направлении она менялась – было совершенно неясно.

В середине ночи грохот артиллерии раздавался со всех сторон, но по звуку можно было понять, что основные события разворачиваются к югу и юго-западу от поселка. Постепенно грохот ожесточенного боя словно начал смещаться против часовой стрелки, на юго-восток, а потом и на восток от поселка, в направлении Черняховска. Когда под утро к артиллерийскому обстрелу прибавилась бомбардировка с воздуха, то и лишившееся связи со штабом командование батальона, и несущий потери личный состав окончательно перестали понимать, что происходит. Поселок городского типа Знаменск практически перестал существовать. Целых домов теперь в нем было не больше чем пальцев на одной руке, а целых окон и вовсе не было ни одного. Но все три моста – автомобильный и железнодорожный через Лаву и автомобильный через Преголю – среди этого хаоса стояли нерушимо. Их каменные, бетонные и металлические части были посечены многочисленными осколками, но было видно, что воронки от бомб и снарядов начинаются на некотором расстоянии от мостов. Командование Коалиции явно хотело их сохранить.

Вырванная взрывом дверь одного из разрушенных домов, перекинутая через отрезок хода сообщения и присыпанная сверху землей, дрогнула, и в импровизированное убежище на заднице съехал Петров, прижимающий к груди вещмешок с сухпаем. На него тут же устремились четыре пары глаз.

– Ну что? Какие новости?

От позиции взвода до магазина, в подвале которого обосновался командир роты, было от силы метров четыреста, но во время обстрела эти пункты словно отодвигалась на сотню километров, и каждый добравшийся оттуда мог принести интересные вести.

– Ротный с комбатом по рации говорил, – отдышавшись, выдал Петров. – Американцы наступают.

– Как наступают? Ночью же наши наступали?

– А черт его знает. Только они уже близко. Там, – он неопределенно махнул рукой на юг, – санитарный «УАЗ»-«таблетку» прямым попаданием разнесло. В клочья. Первый взвод весь остатками засыпало, но у них никто не пострадал вроде. А у нас двое убитых.

– Кто?

– Арсен и Капля.

– Как Капля? Он же всего десять минут как отсюда уполз…

– Да не наш Капля, а этот, из третьего взвода… Как там его… Капелюшный!

Раздался свист, а потом неподалеку громыхнула целая серия разрывов. Они звучали как-то по-иному, более приглушенно, что ли.

– Черт, это же мины! Минометы далеко не стреляют, значит…

Словно в ответ на это, с южной стороны Преголи донеслась плотная стрельба из автоматического оружия.

– Началось, похоже, – флегматично пробормотал сержант. – Эй, суслики, живо на позицию.

В их секторе все было спокойно, зато за спиной, на юге, юго-западе и на востоке, стрельба только нарастала, и это нервировало. Казалось, что враги заходят к ним в тыл, и то один, то другой солдат оглядывались назад, чтобы это проверить. Послышались хлопки гранатных разрывов, и сквозь проем между разбитыми домами Василий увидел, как у него за спиной по параллельной улице перебегают несколько согнувшихся фигур. До них было метров сто, но Василий узнал кого-то из третьего взвода. Им навстречу, размахивая руками, метнулась еще одна фигура, потом все залегли и открыли огонь в сторону дороги и магазина.

– Суки! Суки! Обходят! – неожиданно заорали справа, и какофонию выстрелов перекрыла совсем близкая длинная пулеметная очередь.

– Второй взвод! Противник справа! – донеслось сзади голосом лейтенанта Пшеничного.

Снова раздался свист, но мины падали далеко. Слева быстро и слаженно подползло третье отделение.

– Накапливаемся вон за теми стеночками, – сержант показал на остатки домов, выходящих на параллельную к реке улочку. – Будем атаковать!

Василий хотел спросить – кого, но не решился и принялся торопливо застегивать боковые липучки бронежилета. Вдалеке кто-то истошно заорал.

В указанном месте накопилось человек тридцать: два отделения второго взвода и несколько человек из третьего. Перестрелка не прекращалась.

– Они по реке, по реке прошли! – трясясь от возбуждения, рассказывал Малой, гранатометчик третьего взвода. – Охранение ножами порезали или еще как-то. Вылезли там, где лестница, у самого магазина.

По его словам выходило, что, пока бойцы третьего взвода прятались от минометного обстрела, противник неустановленными силами просочился по пойменным зарослям, каким-то образом миновал поставленные саперами растяжки и двумя группами атаковал здание магазина и гаражи автобазы. Таким образом, северный край моста оказался в руках противника, а первый взвод на южном берегу – отрезанным. Там тоже шел бой, на вызовы по рации никто не отвечал.

Что творится на автобазе, никто не знал, но магазин, похоже, еще держался. Сержант Громов, «замок» и одновременно командир первого отделения их взвода, вовремя сообразил, что происходит, и пулеметным огнем не дал американцам или полякам обойти его здание с севера.

– Кто тут еще третий взвод? Ползите к тем деревьям. Прикрываете нас справа, – распоряжался лейтенант, – остальные по моей команде выскакиваем в тот садочек и движемся к магазину. Огонь с ходу, останавливаться запрещаю. Пендосов немного, но если закрепятся – нам хана. Приготовились… Пошли!

Они выскочили из своего укрытия молча, стиснув зубы, но кто-то с перепугу дал очередь от бедра, вслепую. Василию его первая атака неожиданно напомнила его первый парашютный прыжок, когда он чуть ли не за шкирку вышвыривал себя из вертолета, больше всего опасаясь получить «напутствие инструктора» в виде отпечатка подошвы пониже спины.

– Ура! – завизжал кто-то сбоку, но его почин не поддержали.

Садик проскочили в считаные секунды. Магазин на той стороне белел стенами первого этажа. Выше они были закопчены, и из пустых проемов окон торчали огрызки рухнувших стропил и тянулись по стенам хвосты копоти. Несколько плохо различимых фигур, пробиравшихся вдоль фасада, при их появлении кинулись обратно за угол. Рядом хлопнул гранатный разрыв, похоже, из подствольника, рядом кто-то споткнулся и покатился по земле.

Одним броском перемахнув дорогу, Василий прижался к стене магазина рядом с пристройкой входа и только тут понял, что их всего четверо, а остальные залегли в кустах на окраине сада и только собираются перебежать вслед за ними.

– Царев, прикрой меня! – рявкнул Дуб, сержант Дубов, взвешивая на ладони РГД.

Он подобрался к краю здания и приготовился швырнуть гранату за угол. Василий, пытаясь унять бешено колотящееся сердце, взял на прицел двухэтажный коттедж напротив, между магазином и рекой. И одновременно с броском гранаты увидел, как из-за цоколя, который в будущем должен был стать основой капитального забора, высунулись двое врагов с пулеметом. То, что должно было произойти через секунду, представилось ему так ярко, словно принадлежало совсем недавнему прошлому, а не будущему: длинные очереди, выкашивающие его товарищей, перебегающих дорогу, бьющиеся на асфальте тела и кровь, смешивающуюся с водой мелких луж… Предупреждающе заорав, он вскинул автомат к плечу и дал длинную очередь по врагу.

Цель представляла собой классическую «мишень № 10», или пулеметный расчет. Только была развернута на сорок пять градусов и находилась совсем близко, метрах в тридцати. Упав на землю, он дал еще пару очередей туда, где были пулеметчики, указывая Дубову цель для второй гранаты, а потом короткими очередями начал обстреливать окна второго этажа, где ему почудилось движение.

В палисаднике хлопнула вторая эргэдэха, а от фасада коттеджа повалили клубы кирпичной пыли, когда к обстрелу присоединился еще добрый десяток стволов. Оттуда больше никто не стрелял, но попытка развить наступление провалилась: первый же высунувшийся с криком покатился по земле, получив пулю в колено. Оказалось, что сразу за магазином врагов немного, десятка полтора, и они, огрызаясь сериями одиночных выстрелов, отходят к автобазе.

Атака удалась при минимальных потерях – двое раненых. Третий взвод так легко не отделался. Пятеро из двадцати семи человек погибли, четверо были ранены, и семеро, вместе с командиром взвода старшим лейтенантом Бутовым, пропали. Они находились на территории автобазы и, скорее всего, погибли тоже. Кроме этого, погибли старшина роты и прикомандированный связист, а осколками той же гранаты, влетевшей в подвальное окно, был ранен ротный. Попытка помочь первому взводу, ведущему тяжелый бой на южной стороне, не удалась: мост простреливался с востока с обоих берегов, попытка перебежать по нему была бы смертельной. Не удалось и помочь огнем: по коттеджу возле реки, на втором этаже которого лейтенант Пшеничный попытался установить пулемет, ударили не то из тяжелых гранатометов, не то из чего-то столь же мощного, так что стена рухнула, едва не похоронив лейтенанта под обломками. Зато во дворе коттеджа обнаружились два трупа – тот самый пулеметный расчет, по которому стрелял Василий. Пули попали американцам в головы – каски не могли их спасти.

– Ну ты снайпер! – уважительно сказал Дубов, увидев посеченные осколками тела в непривычном камуфляже и тяжелых бронежилетах. – Наверное, орден тебе полагается, нет?

Но долго размышлять на эту ему не пришлось, потому что сверху на них вновь посыпались мины, а хрипящий голос по рации предупредил, что со стороны Куйбышевского идут танки. Василий, упавший при первых разрывах на землю, где, как назло, оказалась грязная лужа, отчетливо понял, что мост они не удержат. Ухо болело.