– Ваше задание почти выполнено, – доложил Родимцев.

Лицо президента Комиссаровой на экране нахмурилось.

– Матвей, я не поняла. Что значит «почти»?

– Фиона Сергеевна, все идет по плану. Мы разработали сложную цепочку взаимодействия, которая позволила оказать влияние на второго пилота «Быковского» Евгения Родионова. Сейчас он ведет паром к Байконуру. Космодромные власти предупреждены, полоса освобождена. По тревоге подняты части МВД, работает антитеррористический центр. Как только «Валерий Быковский» совершит посадку, мы оцепим паром и, если террористы не сдадутся, освободим его силой. Антитеррористическая команда уже в воздухе. Непосредственное руководство на месте я поручил капитану Щеглову. Он опытный оперативник и сумеет быстро изъять с борта интересующий нас объект. К сожалению, связь с бортом парома отсутствует, но, судя по профилю полета, космонавт Родионов в точности выполняет наши инструкции.

– Я так понимаю, – чуть смягчившись, сказала президент, – что повлиять на пилота помог Владимир Филиппович?

Родимцев поглядел на вымученно улыбающегося профессора.

– Да, его помощь оказалась неоценимой. Хотя, конечно, нам пришлось действовать довольно сложными обходными путями.

– «Нормальные герои всегда идут в обход», – усмехнулась президент. – Но паром, кажется, все еще над территорией Уммы? Ваши коллеги, сообразив, что добыча уходит из рук, еще способны как-то переиграть ситуацию?

– Возможно, – не стал отпираться Родимцев. – Но вероятность этого я оцениваю как низкую. Что бы ни произошло, на Ал-Субайх «Быковский» уже не приземлится. Это просто физически невозможно.

Из динамиков раздался сложный музыкальный сигнал, и президент повернула голову, посмотрев куда-то мимо экрана. Лицо ее словно окаменело, внезапно став озабоченным и каким-то старым.

– Минуту, Матвей, – сказала она. – Я сейчас. – И, сделав шаг в сторону, пропала с экрана.

Внезапно тот же сигнал повторился, но уже с другой стороны. Профессор увидел, как таким же озабоченным становится лицо шефа Госбеза. Тот развернул экран к себе, открыл дополнительную панель и приложил в ней ладонь, потом извлек гибкий ус с бусиной микрофона на конце.

– Родимцев Матвей Сергеевич, начальник Федеральной службы государственной безопасности, – ровным голосом произнес он.

– Идентификация произведена, – женским голосом откликнулась электроника, – примите сообщение.

С минуту Родимцев, шевеля губами, вчитывался, потом поднял голову и посмотрел на профессора.

– Все очень плохо, Владимир Филиппович. Талибы… они сбили паром.

Профессор нашарил стул и сел.

– И? Он упал?

– Еще нет. При его массе, скорости и высоте… но это не имеет значения. Попадания ракет по «Быковскому» зафиксированы военными. Учитывая, что вооруженные силы Уммы и корпоративная группировка в Туркмении находятся в повышенной боевой готовности, решение стратегических экстраполяторов Генерального штаба – военная операция против сил Исламской Уммы на туркменском направлении. Наши славные роботы советуют нам начать ограниченную войну.

– И что? Мы будем воевать? По решению компьютера?

– У нас есть пятнадцать минут. Если президент не отменит и не изменит это решение, все необходимые приказы будут отданы автоматически.

– Матвей, – внезапно произнесла президент, снова появляясь на экране. – Что думаешь? Мне в данных обстоятельствах интересно, прежде всего, твое мнение!

– Я вынужден взять небольшой тайм-аут, Фиона Сергеевна. Ситуация пока неясна.

– Хорошо. Как только разберешься, немедленно свяжись со мною.

– Я не подозревал, что наши действия могут привести к войне, – хмуро произнес профессор. – Женьку жалко… Я хочу надеяться, но мировой опыт подсказывает, что в таких ситуациях выживших не бывает…

– Не будем торопить события, – оборвал его Родимцев, – пока ничего до конца не ясно. Операторы! Кто на контроле с диспетчерской службой и вояками?!