Я в хирургии на обходе.

Мы как-то негласно разделили сферы влияния. Кирилл Сергеевич на обходе бывает в терапии и детском, я – в хирургии, а Светлана Сергеевна по вполне понятным причинам наведывается как тоже заместитель главного врача в гинекологию.

У меня, как и у любого рядового врача, есть пациенты, которых я веду. И не только потому, что пока всё ещё не хватает кадров, просто после дружеской взбучки у Шахлатого я тоже стал брать плановые операции.

– Александр Николаевич! Вас срочно просит зайти Кирилл Сергеевич, – открыв дверь палаты, сообщает сестра.

Какое-то нехорошее предчувствие заставляет меня извиниться и поспешить за ней.

В кабинете главного кроме Кирилла Сергеевича я застаю незнакомого мне мужчину, лет где-то около сорока, одетого с иголочки, но при этом производящего на меня неприятное впечатление.

– А вот и доктор Елизов, о котором вы спрашивали, – несколько суховато представляет меня этому мужчине главный.

– Здравствуйте, Александр Николаевич, – осклабившись в улыбке, пожимает тот мне руку своей вялой, слегка влажной ладонью.

Это для меня становится дополнительным раздражителем. Не люблю влажных рук. Такие руки, как правило, бывают у скользких людей.

– Здравствуйте. Чем могу быть полезен? – спрашиваю я, хотя уже практически понял, что это за тип и зачем он сюда приехал.

– Вот, Игорь Сергеевич Глухов, он из Райздрава, приехал познакомиться с нами и нашей больницей, – в том же тоне сообщает Кирилл Сергеевич. – Он уже выразил мне неудовольствие за то, что мы в отличие от прежнего руководства не приехали сами к нему представиться.

Гениально! Кирилл Сергеевич, так построив фразу, сразу мне объяснил: это чиновник из старой, скомпрометировавшей себя команды Райздрава. Всегда преклонялся перед его умением сказать так, что сразу всё ясно.

– Видите ли… Мы в Райздраве уже наслышаны про ваши успехи. Это замечательно! Только не стоит забывать про своё непосредственное начальство, – проверяющий неприятно улыбается. – Тем более что ваши назначения Облздрав не согласовал с нами…

– Ну это дело Облздрава, – спокойно прерываю я его. – Нас с Кириллом Сергеевичем это не касается.

– Напрасно вы так думаете, Александр Николаевич. Я тут уже объяснил Кириллу Сергеевичу, что со своим непосредственным начальством надо дружить. Это в ваших же интересах. Разве не так?

– Честно говоря, я в этой ситуации не вижу ущерба для наших интересов, – спокойно отвечаю я, давая ему понять, что мы, как это сейчас говорится, имеем надёжную крышу.

– Как знать, как знать, – загадочно произносит чиновник. – Однако я хотел бы пройти и посмотреть, как вы тут развернулись.

Он встаёт, тем самым давая нам понять, кто сейчас хозяин положения.

– Пожалуйста. Нам скрывать нечего, – сухо отвечает Кирилл Сергеевич. – Пойдёмте!

– Я могу пойти продолжить обход? – на всякий случай спрашиваю я.

– Да. Я сам всё покажу Игорю Сергеевичу.

– Кирилл Сергеевич, вы меня потом позовите, пожалуйста, – прошу я, внимательно смотря на него.

– Конечно! Мы сейчас пройдём, и потом я тебя сразу же позову, – соглашается он, едва заметно кивнув.

…Мы снова втроём в кабинете главного врача.

– Ну что ж, – даёт заключение Игорь Сергеевич. – Мне у вас всё понравилось. Вы действительно хорошо развернулись за эти месяцы и, наверное, хотите развиваться дальше. Так ведь?

– Конечно, мы будем двигаться дальше. У нас большие планы, – спокойно подтверждает Кирилл Сергеевич.

– Ещё бы вам не планировать, когда вы от благотворителей получаете серьёзные деньги на ваше развитие, – чиновник сладко улыбается. – Да и ваши платные услуги наверняка дают вам хорошую выручку. Думаю, всем нам повезло, что у нас есть доктор Елизов.

– Нам? – переспрашиваю я.

Мне ужасно интересно, когда же он наконец перейдёт к главному. Ведь всё лежит на поверхности!

– Ну конечно! Скажите мне честно, вы же хотите спокойно здесь работать на радость вашим пациентам? Верно я говорю?

– Да мы и так спокойно работаем, – с подчёркнутой невинностью тона констатирует главный.

– В наше время не бывает полного спокойствия, – звучит назидательная реплика. – Некоторое спокойствие может быть только тогда, когда вас заслоняют от ненужных вмешательств. Прокуратуры, например! А у вас деньги рекой льются! Кстати, покажите мне ваши документы, дающие вам право на платные услуги.

Вынув папку со всеми документами из сейфа, Кирилл Сергеевич протягивает её Игорю Сергеевичу.

– Можете посмотреть и убедиться: там всё согласовано и утверждено установленным порядком, – сопровождает он при этом свой жест скрыто недружелюбной фразой. Ох, умеет старая гвардия выражать своё мнение так, что не придерёшься!

– Посмотрим, посмотрим, – бормочет тот, не открывая папки, и наконец переходит к главному. – Вот что я вам скажу, дорогие друзья. Вам нужна наша защита. Для вашего же блага, разумеется. А любая работа, как известно, стоит денег. Я понятно излагаю?

– Не очень, – тихо говорю я, сам отлично понимая, что провоцирую его.

– Чего же непонятного! Делиться надо, дорогой Александр Николаевич! – совсем ласково объясняет он мне, открывая – портфель и собираясь туда отправить нашу бесценную папку. – Не дай бог, прокуратура придёт с проверкой. А у вас…

Поскольку мне давно понятно, что он собирается сделать, я быстро встаю, подхожу к нему и, приложив некоторую силу, забираю у него документы.

– Кирилл Сергеевич, возьмите. В сейфе будут целее, – говорю я, протягивая ему папку, и поясняю: – Это на случай прихода прокуратуры.

– Вы понимаете, что вы сейчас себе позволили?! – оторопело произносит чиновник.

– Отлично понимаю, дорогой Игорь Сергеевич! – ласково, в тон ему, отвечаю я. – Не можем же мы остаться без документов на случай внезапной проверки! Тем более у нас всё оформлено правильно. Юридический и налоговый контроль нам не страшен. Так что спасибо за ваше предложение, но мы им не воспользуемся.

– Александр Николаевич, я надеюсь, вы понимаете, какой путь избираете? – теперь уже натянуто произносит он.

– Отлично понимаю.

– Кирилл Сергеевич, может, мы с вами поговорим без вашего подчинённого? – звучит несколько раздражённый вопрос.

– Ну зачем же… У нас с Александром Николаевичем друг от друга нет секретов.

– Тогда я объясню вам обоим, что вас ждёт, – как-то зловеще выговаривает наш гость.

– Сделайте одолжение, – безразлично бросает Кирилл Сергеевич.

– Вас ждёт война с районом, дорогие мои. А война – это такое положение, при котором для достижения победы все средства хороши! Я надеюсь, вы понимаете, что действия, принёсшие вам нездоровую популярность, имеют мало общего с медициной. А учитывая, что всё это приносит вам ещё и большие деньги, то смело можно говорить о мошенничестве в крупных размерах, что является уже уголовно наказуемым деянием.

Звучит угрожающе. Хотя мне и до этого было ясно, что за человек передо мной. Но сейчас я совершенно отчётливо понимаю, что этот человек не остановится ни перед чем. Какое-то ископаемое из девяностых! Но мне совсем не хочется с ним спорить. Пусть думает, что хочет! Чем меньше он будет знать об истинном положении вещей, тем лучше!

– Игорь Сергеевич, вы, я надеюсь, понимаете, что о нашем разговоре, о ваших предложениях я завтра детально доложу в Облздраве! – вступает в разговор Кирилл Сергеевич.

– До Бога высоко, а до царя далеко, дорогой Кирилл Сергеевич! – он оскаливается в улыбке. – Работать-то вы в нашем районе собираетесь! – он подчёркивает слово «нашем».

– В любом случае, с моей стороны будет докладная, направленная официально через канцелярию.

– Надеюсь, этой ошибки вы не совершите, – каким-то шипяще-свистяшим голосом выговаривает наш гость. – Золотые мои! Вы плохо представляете, с кем вы намерены воевать!

– Вы даже не представляете, насколько хорошо я это представляю, – с ухмылкой парирую я. – Может быть, мы и плохо представляем, на какие пакости вы способны, но вы совсем не представляете, с кем вы намерены связаться. Надеюсь, потом это станет для вас интересным сюрпризом.

– Не таких, как ты, ломал! – с некоторым торжеством произносит чиновник и скрывается за дверью.

Какое-то время мы сидим молча. Внимательно смотрю на Кирилла Сергеевича. Не хватало ещё, чтоб у него сердце отреагировало на этот визит.

– Как вы… после всего? – осторожно задаю я вопрос.

– Ах, это!.. – он презрительно машет рукой. – Не волнуйся, Сашенька. От таких ситуаций я только крепну.

– Дай-то Бог…

– А тебе я вот что скажу: завтра мы с тобой едем в Облздрав. Надо доложить о визите, и обязательно письменно. Второе… Как у тебя с дипломом?

– До диплома ли тут, Кирилл Сергеевич!

– Именно, как раз до диплома! Этот говнюк наверняка сейчас нашлёт на нас разные комиссии. А ты у нас основной. И без медицинского образования пока. Короче! Максимально быстро заканчивай работу над дипломом! Я договорюсь с Сергеем насчёт твоей досрочной защиты. Всё ему объясню. Две недели тебе хватит?

– Постараюсь… – я опускаю голову, потому что уже понял смысл его опасений.

– Не «постараюсь», а должен успеть! – с металлом в голосе фактически приказывает главврач. – Теперь дальше… Пару дней я должен поработать в городе. Ну там – Облздрав, академия и так далее.

– Кто вас возить будет? Может, Ванька?

– Сам не маленький, – отрезает он, и я понимаю, что сейчас ему лучше не перечить. Руль всей этой ситуации находится в твёрдых руках.

– Кирилл Сергеевич… Может, соберём наш генеральный штаб? Посоветуемся…

– Безусловно! Пока позвони, пожалуйста, Солдатенко. Может, он что-то толковое посоветует, – он какое-то время молчит, а потом, после раздумий, завершает: – Война, конечно, – дело мерзкое, но не мы её начали, а фактически на нас напали. Поэтому надо помнить то, что сказал когда-то Сталин: «Наше дело правое. Враг будет разбит! Победа будет за нами!» Правда, нервов эта борьба потребует много…

– Я за вас боюсь, Кирилл Сергеевич.

– А ты не бойся! Если ты хочешь предложить мне постоять в стороне, наблюдая, как все вы боретесь, то можешь эти мысли сразу же похоронить.

Таким я его ещё не видел. Жёсткий, собранный… Наверное, такими в старину были дуэлянты перед поединком.

– Александр Николаевич, спросите Лену, нужна ли будет ей помощь в решении возникающих проблем. Если потребуется, то я могу прислать к вам своих юристов, которые работают у меня в Питере, – сразу же предлагает Солдатенко, выслушав мою информацию. – Как и следовало ожидать, эти сволочи не могут пройти мимо жирного куска, не принадлежащего им, и сейчас начнут мучить вас комиссиями. Это обязательно будет! А вам я бы посоветовал пройти по вашим пациентам в Облздраве. Жаль, что пока я не могу приехать сам, но Сергей – тоже тёртый калач и наверняка на месте сможет вам помочь и словом, и делом. Мы с ним обсудим сложившуюся ситуацию. Звоните почаще, держите меня в курсе дела. Но чуть позже я обязательно приеду.

– Конечно, Борис Александрович! Я, как поговорю с Леной, обязательно вам позвоню.

Заседает наш генеральный штаб. Сегодня он в расширенном составе. Здесь и Сергей Александрович, и Лена, и даже Ваньку позвали.

Мы с Кириллом Сергеевичем уже доложили обстановку. Сказать, что все озабочены, – значит, ничего не сказать.

– Разрешите, Кирилл Сергеевич? – Сергей Александрович поднимает руку.

– Конечно!

– Знаете, дорогие мои товарищи… Первое, что надо сделать, – это усилить нашу юридическую службу. Вы простите, Леночка… В этой ситуации должна быть целая бригада юристов. Возможно, придётся действовать одновременно в разных местах. Вы со мной согласны?

Последнее относится к Лене.

– Абсолютно! У вас есть предложения? – сразу включается она.

– Да! Я организую часть своей юридической команды и – воспользуемся услугами юристов от Солдатенко. Координировать всё это мы будем вместе с вами, Леночка. И ещё… Надо обязательно срочно сделать нотариальные копии всех наших правоустанавливающих документов. Желательно минимум две. Мы не знаем, какие люди будут нас проверять. Думаю, на их порядочность мы не можем рассчитывать.

– Да уж, – бормочет Павел. – Можно, я скажу?

– Да, Павел Николаевич.

– Надо максимально форсировать ремонтные работы. Беготня за комиссиями отнимет много времени. А наше присутствие при всех их проверках необходимо. Боюсь, что от них можно ждать всего. Вы понимаете, что они могут даже нам что-нибудь подбросить? Сергей Александрович о порядочности этих типов точно сказал.

– Ну а я займусь общим порядком, – вступает Шитова. – Не хватало ещё, чтобы нам приписали какую-нибудь антисанитарию. Сегодня же всех проинструктирую. И вы, Павел Николаевич, тоже по своей части должны это сделать.

– Это точно, – кивает он. – Придётся ещё раз всем всё объяснить.

– Надо повторно проверить все финансовые документы, – задумчиво произносит Кирилл Сергеевич. – Саша, а Даша, как человек с незамыленным взглядом, не смогла бы помочь? Она же специалист по бухгалтерии!

– Конечно! – вскидывается Шитова, – Пускай ваша замечательная жена приезжает вместе с Серёжей. Мы тут как-нибудь его устроим. Даже я могу за ним посмотреть, пока Дашенька с документами работать будет.

– Хорошо, я с ней поговорю.

– Саш… А мне-то что делать? – подаёт голос Ванька. – Пациенты идут, а у меня нет медицинского образования. Вот он, криминал…

– Ваня, мы вас задним числом поставим на должность массажиста, – подаёт идею Светлана Сергеевна, – и вы будете в прямом моём подчинении. Остальное я беру на себя. Согласны, Кирилл Сергеевич?

– Отличная идея! А чем Ваня будет заниматься – это уже вопрос, так сказать, производственной необходимости. Согласен, Ванюша?

– Я готов со всем согласиться, лишь бы всё прокатило нормально, – как-то не по возрасту ворчливо отвечает Ванька.

– И ещё… Товарищи дорогие! – Кирилл Сергеевич, как обычно, поднимает палец. – Если у вас возникнут ещё какие-либо идеи – сразу ко мне!

* * *

Ольга Николаевна внимательно выслушивает наш доклад о визите районного чиновника.

– Игорь Сергеевич… Игорь Сергеевич… Глухов… – бормочет она, постукивая, как обычно, карандашом по столу.

Мы молча ожидаем её реакции.

– Плохо всё это… Очень плохо… – медленно говорит она и объясняет: – Вы действительно не знаете, с кем вы связались. Более того, и я не знаю. Этот очень неприятный человек имеет где-то хорошую крышу, как теперь говорится. А вот где – я не знаю. Могу только сказать, что он непотопляем. Он в вашем Райздраве – первый зам, то есть занимается кадровой работой. Он всегда старается быть на вторых ролях. А лучше сказать, всегда является как бы кукловодом. Сколько уже было сигналов – ни разу в вашем районе по ним не было никаких действий.

– Вы хотите сказать, что мы должны искать его расположения? – как-то брезгливо спрашивает Кирилл Сергеевич.

– Ни в коем случае! Не марайтесь этим общением! – активно возражает Ольга Николаевна. – Тем более он тоже, видимо, совсем не представляет, с кем он связался… – при этом она бросает на меня быстрый взгляд и продолжает: – А вот, Александр Николаевич у нашего руководства уже засветился своими способностями, так его теперь всё время вспоминают. Кстати, тут вот намедни зампред собирался к вам наведаться. Не с какой-нибудь проверкой, а для консультации у вас, Александр Николаевич! Так что мой вам совет: обзаводитесь влиятельными друзьями!

– Да… – Кирилл Сергеевич грустно вздыхает. – На севере мне с такой политикой сталкиваться не приходилось. Как-то всё проще было…

– Кирилл Сергеевич, дорогой вы мой! Знаете, почему мне так приятно с вами и Александром Николаевичем общаться и помогать вам? Вы оба живёте совершенно другими категориями. У большинства сегодня понятия чести, совести, справедливости не в почёте. Куда ни глянь – все лукавые, скользкие и зыбкие. А в вас чувствуется такая… я бы сказала, желанная надёжность.

Ольга Николаевна говорит всё это с какой-то тёплой грустью, поглядывая то на Кирилла Сергеевича, то на меня.

– Вашей докладной я дам ход. Это без сомнения. Но результаты будут вряд ли. Хотите вы или не хотите, но политикой вам всё равно придётся заниматься. Увы… И повторяю: влиятельными друзьями обзаводиться надо. А со своей стороны я постараюсь, чтобы от нас нажали на ваш район, чтобы вас оставили в покое.

– Спасибо, Ольга Николаевна, – несколько угрюмо произносит Кирилл Сергеевич. – Всё-таки я не ожидал, что здесь всё так…

– Ничего, прорвёмся! – я стараюсь его поддержать.

– Мы, Сашенька, должны своими больными заниматься. Это наша главная обязанность! А сейчас придётся воевать… Но в том, что мы победим, я ни минуты не сомневаюсь! – заключает он с неожиданной улыбкой.

– Сашка, хватит тебе одним пальцем по клавиатуре шлёпать! – Ванька заглядывает мне через плечо. – Вот ты завтра на работу поедешь, а я пару часов попечатаю с твоего черновика. Понял?

Поднимаю голову. Мой родной Ванюха… По обыкновению притягиваю его к себе.

– Спасибо…

– Если бы у тебя была не только энергетика, а ещё хоть какие-нибудь мозги, – ехидно говорит он в мою шевелюру, – то ты бы с самого начала меня озадачил. А то тебе вечно надо всё подсказывать.

– Тебе это уже в лом?

– Да нет… Может, когда-нибудь я и дождусь, что ты заметишь рядом с собой людей, готовых тебе помогать, – задумчиво и уже серьёзно продолжает Ванька. – Ты же как волк-одиночка! Всё только сам!

– Твоя правда. Честно говоря, привык рассчитывать только на себя.

– Сашка! Это же очень плохо! Неужели ты не понимаешь, что тем самым ты обижаешь людей, которые тебя любят? И даёшь перевес своим недоброжелателям.

– Понимаешь, Ванюха, я почему-то всегда боюсь кого-то напрягать своими делами. Я здоровый и, как мне кажется, умный мужик, а значит, должен сам решать свои проблемы. Так мне когда-то давно-давно сказал мой младший братишка. Знаешь, он прав был!

– Слушай, а ты креститься не пробовал? – озабоченно вдруг спрашивает Ванька.

– Не понял, зачем? – уже понимаю, что где-то меня ждёт подвох, но, как всегда, пока не улавливая где.

– Ну ты же сказал, что тебе кажется, что ты – умный мужик. А когда всякая фигня кажется, то лучше перекреститься, – совершенно серьёзно, так, как умеет только он, врезает мне Ванька. – Идиот ты, доктор Елизов… Снова ты лишаешь всех нас радости… А сам, между прочим, эту радость получаешь, когда мы валим на тебя свои проблемы! Мы же все – одна команда! А ты – наш капитан! Хоть и идиот… Короче, сегодня ты приводишь свой черновик в полный порядок, а я дня за три всё напечатаю. Не волнуйся, без ущерба для других дел. Да мне ещё надо в боксы съездить, кое-что там разрулить. Понял?

– Понял, товарищ начальник! – хмыкаю я. – И кто же из нас в таком случае диктатор?

– С кем поведёшься, от того и наберёшься! – Ванька смеётся. – Только учти, мы не знаем, что нам приготовили наши друзья из Райздрава, но мы должны их встретить во всеоружии. Надо, чтобы у тебя к часу икс уже был диплом. Согласен?

– Естественно…

– Саша, здравствуйте. Это Сергей Петрович, – слышу я в трубке голос ректора.

– Здравствуйте, Сергей Петрович! Слушаю вас!

– Комиссию, в порядке исключения, я собираю через неделю. Волноваться вам не надо, там будут знающие вас и вашу работу люди. Иван мне дал почитать копию вашего диплома. Не ругайтесь, это я его попросил. Простите, но мы вместе с ним там кое-что подправили. Вещи абсолютно не концептуальные, но бросающиеся в глаза скептикам. Он вам покажет, где мы вмешались в авторский текст.

– Спасибо, Сергей Петрович! Уверен, что все замечания уместны, но, конечно же, обязательно посмотрю.

– И ещё… По настоянию Михал Михалыча во вкладыш вашего диплома внесена запись о прохождении расширенного курса хирургии.

– Вот за это отдельное спасибо!

– Короче, готовьтесь! Кирилл сказал, что на неделю вас выгонит с работы для вашей подготовки.

– Не получится! У меня две плановые операции и ещё пациенты.

– Ну это вы уже с ним сами разберётесь, – ректор усмехается в трубку. – Чуть не забыл! Сразу же после защиты приезжайте вместе с ним в академию, и мы обсудим, что из нашего бывшего оборудования мы сможем вам недорого продать. Мы же вчерне с вами уже обсуждали этот вопрос.

– Конечно, я помню! Мы можем приехать и до моей защиты.

– А вот это уже у вас не получится! Готовьтесь спокойно. Всё равно я вас раньше вашей защиты с этим вопросом не приму. Ясно?

Звучит жёстко, с начальственной интонацией.

– Ясно… – я понимающе вздыхаю.

Люди! Я теперь – не только малахольный доктор, но ещё и дипломированный доктор! Всё состоялось. Честно говоря, это даже не защита была. Скорее, семинар какой-то. Я отвечал на большое количество вопросов членов комиссии и присутствующих сочувствующих. Показывал много энергетических опытов. Рассказывал о своей статистике в разных случаях. Всё действо длилось больше часа. Даже упрел.

Очень приятно было, что в комиссии сидели практически все люди, которые знают меня и которых знаю я. Конечно, были и Юрий Степанович, и Михал Михалыч. Были и завпульмонологией, и завтравматологией. Кирилл Сергеевич, Ванька и ещё Сергей Александрович с Юрой сидели в уголке и за меня болели.

Все члены комиссии выступили с положительными отзывами. Завершал выступления членов комиссии Шахлатый. Он оказался в своём репертуаре. Долго хмурился, двигал своими кустистыми бровями и наконец сказал, что словесный понос, который мешает восприятию правильных мыслей, надо убрать, всё глобально перекомпоновать, дополнить, отредактировать и выходить на защиту кандидатской. На что Сергей Петрович заметил, что до этого будущему соискателю сначала надо поучиться в ординатуре.

А потом был банкет. Шахлатый предложил провести его у него на кафедре. Надо сказать, и во время банкета я продолжал отвечать на вопросы. Мне была очень приятна заинтересованность уважаемых мною людей в моих методах лечения. И ещё мне было очень приятно, что все профессора с большим почтением общались с Кириллом Сергеевичем, у которого нет никаких степеней и регалий. Я с большим удивлением узнал, что, наведываясь в академию, он часто консультирует тамошних специалистов, причём в разных отделениях, подтверждая тем самым свой потрясающий универсализм.

А ещё потом в квартире Кирилла Сергеевича мы уже сидели нашим узким кругом. Серёжка с Антошкой опять спали вместе на бывшей Ванькиной кровати, а мы мирно беседовали о нашей жизни. Как было тепло! Особенно мне было приятно, что Кирилл Сергеевич весь вечер тихо и счастливо улыбался. А когда я попросил всех выпить за него, за человека, который сделал меня врачом, он замахал руками и сказал, что ни из кого ничего сделать нельзя, если человек сам к этому не стремится, и что его роль тут третьестепенная.

Это совсем не так! Полностью отдаю себе отчёт в том, что где бы и что бы я ни делал, всегда за собой ощущаю его как доброго сказочного исполина. Исполина своего дела.

Наконец мы с Ванькой только вдвоём сидим на нашей кухне с бутылкой коньяка.

О том, что это будет, мы с ним решили каждый сам, практически не сговариваясь. Просто один приготовил стол, а другой принёс эту бутылку.

– Сашка… Как мало мы с тобой общаемся! Всё на уровне привет-привет и пока-пока…

– Ну в больнице мы же видимся!

– Это не то общение! Да ты и сам всё прекрасно понимаешь, только провоцируешь меня на подробности. Часто ли мы с тобой вот так, глаза в глаза? Во-от… А раньше…

– Теперь мы с тобой занятые люди… – я невесело усмехаюсь. – До того занятые, что у меня нет времени спросить – как живёшь, братишка? И идиотом не за что тебя назвать…

– Я только коснусь твоего плеча головой – сразу срубаюсь. А вообще… знаешь, как мне иногда хочется, чтоб ты спросил меня: «Как у тебя дела, братишка?»

Мне становится очень стыдно и даже где-то страшно. Он это так сказал, что я опять кожей ощутил тот зов из прошлого, из его внутреннего одиночества. А ведь я уже знаю, да и он сам об этом говорил, что даже общение с Ритой ему меня заменить пока не может…

Подсаживаюсь рядом и крепко прижимаю его к себе.

– Прости меня, Ванюха… Прости меня, родной мой…

– Сашка… Я многое понимаю. И всё вижу… – его лохматая голова ложится мне на плечо. – Поверь, после таких вот мгновений – горы свернуть могу! Только… давай мне хоть иногда эти мгновения твоей… братской ласки. Мне это очень нужно…

Зарываюсь носом в его шевелюру.

– Устаёшь ты сильно, Ванюха! Днём в академии, потом к нам… Ещё и боксы… А ведь впереди новый учебный год…

– Я же тебе сказал, что теперь всё буду сдавать экстерном, – недовольно замечает он. – Я же уже вовсю читаю за второй курс.

– Читаешь… А семинары? Математика, например?

– И решаю тоже…

Ванька всё это бубнит мне в плечо, а я отвечаю в его лохмы.

– Когда же ты это всё успеваешь? Понять не могу!

– Слушай, отвали! Это ты-то понять не можешь?! Не смеши! Сам-то… Ладно, пока я совсем не разомлел, сядь на место. Давай лучше выпьем. Понять он не может… Ты-то когда последний раз спал нормальные восемь часов?

– Так я уже давно в таком режиме живу. С тебя всё началось, между прочим! И вообще, я хочу выпить за тебя, моего дорогого лохматого. Если бы ты тогда спиной не долбанулся… Не было бы доктора Елизова! Короче, за тебя! Спасибо, что толкнул меня на этот путь.

– А какое алаверды ты предлагаешь мне сказать?

– Ты лучше просто выпей!

* * *

Ох, не нравится мне этот шустрый мужичок.

Предъявив корреспондентское удостоверение одной из солидных питерских газет на имя Короткова Семёна Ильича, он объяснил свой визит интересом своего руководства к успехам, которых мы достигли за прошедшие четыре месяца, изменив общественное мнение о себе в районе. Было сказано, что наша деятельность вызвала значительный резонанс. Это меня как-то напрягает… Где и какой резонанс? Глухов – это тоже следствие резонанса?

Сейчас этот корреспондент разговаривает с Кириллом Сергеевичем в его кабинете. Я не стал присутствовать. Дел и так хватает.

– Александр Николаевич, разрешите?

Коротков заходит ко мне.

– Да, пожалуйста! Садитесь…

– Я хотел поговорить с вами про ваши уникальные методы лечения. Вы, наверное, в курсе своей популярности у пациентов. Мне известно, что вы можете творить буквально чудеса, – говорит он масляным тоном.

– Ну почему чудеса… Это обычная биоэнергетика, область пока мало изученная, но дающая неплохие результаты в ряде случаев.

– Вот и расскажите мне про ваши методы.

Стараюсь достаточно подробно изложить ему суть своих подходов и полученные результаты. Однако меня не оставляет чувство уверенности в том, что всё это ему не очень интересно. Он действительно помимо записи на диктофон делает ещё какие-то пометки в блокноте, но при этом старается на меня не смотреть. Постепенно и я теряю интерес ко всему этому процессу.

– Ну, наверное, достаточно! – спокойно прерывает меня Коротков буквально на полуслове, выключая диктофон. – Думаю, я смогу донести до читателей ваши мысли. Большое вам спасибо!

Пожимаю ему руку и остро чувствую какой-то подвох…

Я в гостях у Сергея Александровича. Завёз Кирилла Сергеевича, а теперь и Юру домой. Давно же я тут не был! Даже Виктория встретила меня укоризненным взглядом. Сидим за столом и беседуем про наши общие дела. Мне приятно, что Сергей Александрович всё больше и больше влезает в наши проблемы. Солдатенко мне прямо сказал, что в их тандеме благотворителей он пока только на втором месте, поскольку Кушелев владеет ситуацией гораздо лучше.

В гостиной мы вдвоём. Юра ушёл к себе.

– Эх, Саша… Прямо хоть заболевай, чтобы чаще с тобой видеться вот так, по-домашнему, – подтрунивает хозяин. – А то всё на людях, проблемы всякие… Правда, это и хорошо – я люблю такую жизнь.

– А то вам проблем со своим бизнесом не хватает!

– Ты знаешь, в бизнесе у меня сейчас всё так отлажено, что надо только приглядывать. У меня же в жизни есть только Юрка и моя работа. И всё…

Это он говорит со странным выражением лица, таким, что я не понимаю – хорошо это или плохо.

– А личная жизнь?

– Да какая личная жизнь… Моя личная жизнь – это Юрка. Не хочу заводить ему мачеху. Не уверен, что он это сможет пережить. Он очень любил свою маму. Я хоть, наверное, и не способен на такое, как Кирилл Сергеевич, но всё же готов дожить жизнь для сына.

Молчим. Мне неудобно что-то говорить после такого признания.

– А вот и я! – в гостиную входит Юра. – Ужинать будем?

– Сейчас будем. Виктория!

– Уже несу! – ворчливо сообщает та, начиная сервировать стол. – Рюмки ставить?

– Нет, не надо. Саша, ты не в обиде? – обращается ко мне Сергей Александрович.

– Нет, конечно! Я же за рулём.

– Эту проблему мы всегда решали. Если хочешь, то давай!

– Сергей Александрович, дорогой вы мой! Ну неужели мне это нужно?

– Вот и хорошо! – с удовлетворением произносит он. – Знаешь, Саша… Я ведь теперь даже твоих ста граммов не выпиваю. Как-то это мне тоже стало не нужно.

– Так это же здорово!

– Вот и я так думаю.

– Слушайте, взрослые! – перебивает нашу беседу Юра. – Можно, вы поговорите про меня?

– Конечно, сынок!

– Пап… Александр Николаевич… В понедельник я хочу подавать документы в Медицинскую академию. Я уже решил.

Это звучит так уверенно, так по-мужски, что я невольно улыбаюсь, услышав Ванькины интонации.

– Саша, как ты думаешь, у него получится? – озабоченно спрашивает отец.

– Думаю, да! Честно скажу, Юрой очень довольны. Скажи, ты какую специальность выбрал?

– Семён Викторович… Ну он посмотрел, как я делаю перевязку… Потом позвал на операцию…

– Ты был в операционной?! – наверное, у меня глаза выкатываются из орбит. – Мне про это не говорили…

– Саша, Юра мне всё в деталях рассказал, – Сергей Александрович с трудом подавляет улыбку. – Это тебе не докладывают, а мне…

– Уж точно… Не докладывают…

– Вы не ругайте Семёна Викторовича, – просит Юра. – Он спросил, не испугаюсь ли я крови. Ну первый раз, конечно, было не очень уютно. А потом…

– Что, был и второй?

– Я уже на шести операциях был, – обиженно вскидывается Юра. – Даже инструмент подавал. Александр Николаевич, я хочу на хирургию…

Молчу, хотя понимаю, что должен что-то говорить. Потом встаю, подхожу к нему и обнимаю за плечи.

– Ну, в добрый час, крестник! Уверен, у тебя всё получится. На меня ты можешь рассчитывать всегда.

– А Ваня сказал, чтобы я вас не отвлекал…

– Ване я ещё холку намылю, – обещаю я. – Хотя про ваши совместные занятия уже наслышан.

Глухов не зря пугал нас комиссиями.

Нагрянули! Причём одновременно три комиссии! Комиссия Райздрава, налоговая инспекция и прокуратура! И все на уровне района. Это показательно! Думаю, вряд ли у них на областном уровне кто-то есть.

Кирилл Сергеевич нас всех проинструктировал. Мы со всеми проверяющими максимально любезны, предупредительны, корректны, но без подобострастия. Главный строго предупредил – никакого жополизания! Именно так и сказал.

Не знаю, какие будут результаты, но вся эта публика питается у нас на халяву два раза в день, с большим аппетитом. И похваливает! И надо же! Именно в это время Солдатенко обеспечил поступление нового котельного оборудования! Уж не знаю, случайно это так получилось или он специально всё рассчитал, но на всех проверяющих это произвело большое впечатление. Павел замучился отвечать на их вопросы. Интересовались необходимостью замены, даже параметрами! И главное, всё тщательно фиксировали на бумаге!

Дай бог нам это выдержать!

Сегодня я на сутках. Уже половина восьмого вечера. Все приходящие пациенты у меня уже прошли. Пишу план на завтра. Надо ещё посмотреть снимки двоих больных и подумать, как с ними поступать. Закончу и пойду проведать очередного клиента в спецпалате.

Стук в дверь заставляет меня поднять голову от своего поминальника.

– Войдите!

– Разрешите? – входит заместитель районного прокурора, который является председателем их, прокурорской, комиссии.

– Заходите… У вас какие-то вопросы ко мне, Дмитрий Васильевич? – спрашиваю я, не отрываясь от истории болезни и снимка. – Присаживайтесь.

Садится.

– А вы что домой не идёте, Александр Николаевич?

– Я сегодня на сутках, – отвечаю я, продолжая заниматься делом.

– Вы же – зам главного врача?

– Ну и что? Мы со Светланой Сергеевной такие же врачи, как и все остальные. Так что вас интересует?

– Я хотел с вами поговорить… о вас.

– Ну говорите… Что вас интересует? – и только теперь поднимаю на него глаза.

До сих пор я ни разу внимательно не смотрел на него. Первое, что я вижу «своим» зрением – традиционный для его возраста остеохондроз. Дальше мне становится ясно, что он страдает гипертонией, а сейчас у него сильно болит голова от очередного скачка давления.

– Так что же вас всё-таки интересует, Дмитрий Васильевич?

– Видите ли… Мы тут у вас работаем с перерывами уже больше недели, и я до сих пор не могу понять, зачем вам всё это нужно?

– Что «всё это»? Говорите яснее.

Очевидно, я разговариваю с ним тоном, к которому он не привык, полагая, что каждый его оппонент должен как-то заискивать перед ним.

– Вы так со мной разговариваете, будто прокурор вы, а не я, – он на самую малость повышает тон, морщась и по сути подтверждая мою догадку насчёт головной боли. – А ведь вы должны понимать: любое мошенничество карается законом. Вы же морочите людям голову и берёте с них за это немалые деньги.

– У вас есть доказательства? – я снова утыкаюсь в снимок, демонстрируя ему полное безразличие своим поведением. Ну не боюсь я его!

Он молчит, и тогда я перехожу в наступление.

– Я задал вопрос и хочу получить ответ. У вас есть доказательства? Или вы поверили откровенной клевете?

– Доказательств у меня пока нет, – честно признаётся он. – Но я их получу.

– Думаю, невозможно получить то, чего нет в действительности, – холодно парирую я. – Но вы, конечно, можете попытаться это сделать. Результат будет зависеть от вашей совести и объективности. Главное, чтобы не было фальсификаций. Согласны?

– У вас, очевидно, весьма предвзятое мнение о нашей структуре, – он по-тихому взвивается.

– А как у меня может быть другое мнение, если вы приходите сюда со своим готовым представлением о положении вещей, совершенно не основанном ни на каких фактах, и при этом абсолютно беззастенчиво его мне выкладываете? Разве нет? Вы же сами признали, что доказательств у вас не имеется. Так?

– Я сказал – пока!

– Ну вот когда у вас эти объективные доказательства будут, я готов продолжить с вами этот разговор, – отрезаю я, давая ему понять, что эта тема для меня сейчас закрыта. И снова показательно начинаю изучать снимок.

– Ну хорошо… Предположим, я не найду фактов получения вами вознаграждений, но ведь голову-то людям вы морочите! – неуверенно произносит он.

– Чем и как?

– Своими якобы сверхъестественными способностями!

– Гм… А хотите, я вам сейчас голову «заморочу»? – усмехаюсь я, снова поднимая на него взгляд.

– Ну мне-то вам это будет сделать трудно, – он в свою очередь многообещающе усмехается. – Я убеждённый материалист и в запредельное не верю.

– Вы как убеждённый материалист можете допустить, что всё непознанное, а значит, пока необъяснённое, нам кажется запредельным? А когда мы делаем следующий шаг в познании, то оказывается, всё очень просто, ясно и, заметьте, материально. И все предыдущие страхи не что иное, как обычное мракобесие.

– Это философия! Может, даже и демагогия.

– Хорошо! Оставим термины. И тем не менее… Так мне попробовать заморочить вам голову?

– Гм… Попробуйте!

– Так вот… Надо отдать вам должное! Не каждый работник вашего ведомства с таким давлением, которое у вас сейчас, остался бы для таких бесед, какие мы с вами сейчас ведём. От такого давления и голова у вас сейчас сильно болит. Верно?

– Честно говоря, болит, – признаётся он. – А насчёт давления…

– Давление я вам потом измерю своим методом, – прерываю я его. – Теперь дальше. Остеохондрозом своим вы совсем не занимаетесь, хотя сильные боли между лопаток у вас бывают часто. Так?

– Гм… Так. Только…

– Ещё не всё! Советую вам скорее бежать к урологу. Лечить простату надо, а не почки, как вы думаете. Ну а по другим органам у вас всё в рамках состояния, нормального для вашего возраста. Я вам всё сказал. И обратите внимание, я даже пальцем вас не коснулся. Только посидел с вами рядом и немного посмотрел на вас.

– А откуда вы… про почки… что я думаю… узнали?

Он совершенно растерян. Это видно, так сказать, невооружённым глазом.

– Ну вы же не верите в запредельное! – я откровенно, чуть издевательски смеюсь и продолжаю: – Остеохондроз у вас уже серьёзный, но поправить дело ещё можно. Ваши головные боли с ним не связаны. Тут виновата ваша гипертония, да и вообще вам надо заняться сосудами головного мозга. Это я вам как врач говорю. А сейчас измерю вам давление…

При этих словах мой неожиданный пациент начинает закатывать рукав.

– Не надо! Дайте мне руку!

Беру его за запястье…

– Так… У вас сейчас где-то сто восемьдесят или сто восемьдесят пять на сто десять. Давление плохое. Надо срочно понижать. Чтобы вы могли меня проверить, я сейчас позову сюда медсестру из терапии с тонометром. Договорились?

– Ну хорошо…

– Галя, зайдите, пожалуйста, сейчас ко мне, и тонометр возьмите, – прошу я по местному телефону. Слава богу, нашу домашнюю, как мы её называем, АТС наконец починили.

Пока ждём Галю, сидим молча.

– Александр Николаевич, кому мерить? – спрашивает Галя с порога.

– Вот, Дмитрию Васильевичу, – и снова рассматриваю снимок.

– Сто восемьдесят на сто десять! Очень высокое… – измерив, докладывает она.

– Вы были правы… Вообще-то я и сам ещё днем почувствовал… – растерянно бормочет мой неожиданный пациент и хочет встать.

– Да ну? Какая неожиданность! – я откровенно издеваюсь и уже жёстко приказываю: – Садитесь! В таком состоянии вам нельзя ехать домой, тем более самому за рулём. Вы меня понимаете?

– Но я… А вы что…

– До завтрашнего утра я вас госпитализирую. Это я вам говорю как сегодняшний дежурный врач, – даю я жёсткое заключение. – Вы сейчас звоните домой и предупреждаете, что остаётесь здесь. Никаких отказов! За вашу жизнь и здоровье сейчас отвечаю я. Вам понятно?

Он молча кивает головой и лезет в карман за мобильником.

– Каким способом снимать давление, решайте сами. Я могу снять его своими методами, в которые вы не верите, а можно вкатить вам несколько уколов. Выбор за вами. Думайте!

– Александр Николаевич! Там по «скорой» привезли с проникающим ножевым, – с порога говорит, быстро входя, Шитова.

Она уже традиционно дежурит со мной. У нас сложился неплохой тандем.

– Блин… – вырывается у меня. – Елена Михайловна, вам со мной ещё дежурить не надоело? Вечно у нас с вами приключения!

– Ещё вопрос, на кого всё это сыплется – на вас или на меня, – она насмешливо хмыкает. – Это же вы у нас экстремалом числитесь!

– Короче, готовьте операционную! И дайте команду: больного – в смотровую! Галя, надо положить Дмитрия Васильевича в терапию, пока до завтра. Сами видите, какое у него давление. Так что, Дмитрий Васильевич, извините, пока времени на вас у меня нет. Вам сделают уколы.

Быстро пишу назначения.

– Галя, вот это надо срочно. Прямо здесь, у меня в кабинете.

Выхожу и иду в смотровую.

Раненый – мужчина лет тридцати пяти. Стриженный под машинку. Похоже, из братков. Ранение серьёзное…

Шитова проверяет пульс.

– Ну как? – спрашиваю я.

– Очень слабый…

– Готовьте операционную! Люба! – обращаюсь я к сестре из приёмного. – Вы находитесь здесь. Я сейчас приду.

В кабинете наш проверяющий уже застёгивает штаны.

– Галя! В лифт – и в палату! Желательно, чтобы он сразу лёг. Я зайду после операции.

– Извините, Александр Николаевич, но по случаю ранения надо допросить пострадавшего! – прокурор вдруг приходит в себя. – Раз уж я здесь…

– Знаете… Я вам отвечу так, как когда-то сказал нашей молоденькой медсестре. Давайте сначала его на этом свете оставим, а потом уже вы будете его допрашивать или что там вы ещё хотите.

– Так серьёзно?

– Более чем… Всё! Галя, уводите!

Из операционной сразу иду в палату к прокурору. Прошло уже почти три часа, так что уколы должны сделать своё дело.

– Ну как? – приподнимается он мне навстречу.

– Что «как»? – отвечаю я вопросом на вопрос.

– Раненый как?

– Будет жить. Но повозиться пришлось, – коротко отвечаю я и беру его за запястье. – Ну вот… Сто сорок на девяносто. Уже лучше. Давайте-ка спать! Завтра вас посмотрит Пётр Максимович. Это его палата. Сейчас на вас заведут историю болезни, там всё будет записано.

Я это говорю специально, чтобы он понял, что всё официально.

– Александр Николаевич… А насчёт остеохондроза?

– Об этом мы с вами будем говорить завтра.

– Мы с вами?

– Если я вас устраиваю только как предполагаемый фигурант будущего дела, то вас может осмотреть ещё и другой специалист, – слегка ехидно произношу я и совершенно серьёзно добавляю: – Но снимки всего вашего позвоночника мы вам сделаем в любом случае. Всё! Спать!

– Не могу я что-то… – тихо говорит прокурор. – Может, у вас можно и снотворного? Знаете, я, видно, уже привык…

– Ну и очень плохо! Только вам сейчас снотворного нельзя. Вдруг давление опять подскочит? А вы и позвать не сможете…

Двое его соседей по палате тоже не спят. Так нас слушают – уши чуть не оттопырились! Все ведь знают про всякие комиссии.

– Александр Николаевич… – зовёт один из них.

Подхожу.

– Александр Николаевич, а можно меня усыпить? Я тоже заснуть не могу. Ну так, как вы всегда делаете… Без снотворного. Мне рассказывали…

– Так… Вы у нас с почечной коликой, кажется? – вспоминаю я.

– Ага… «Скорая» привезла вчера.

Это подарок судьбы! Пусть господин проверяющий посмотрит!

– Можно! Смотрите мне в глаза. Вам очень уютно и тепло в вашей кровати… Вы очень хотите спать… Ваши глаза сами закрываются… Вам так хорошо… Уютно… Тепло… На счёт три… Раз… Два… Три!

Тихонько щёлкаю пальцами. Глаза больного действительно закрываются, и он почти сразу засыпает.

– А меня? – просит второй сосед.

– С вашим инфарктом я этого делать не буду. Нельзя вам этого! Давайте я вас просто подержу за руку…

Беру его за запястье и стараюсь внушить обычную усталость.

Ну вот, тоже заснул.

– Всё! Дмитрий Васильевич, а вам – засыпать самостоятельно! – я поворачиваюсь к прокурору. – Можете слонов считать, улики против меня искать и всё такое прочее. Короче, постарайтесь заставить себя устать. В этом ваше спасение от бессонницы на сегодня. Дальше будем думать.

Он только молча смотрит на меня с кровати снизу вверх.

– Всё! Спокойной ночи! Галя будет к вам периодически заходить и проверять ваше самочувствие.

– Что там с ним? – спрашивает Шитова, когда мы с ней наконец садимся пить кофе. – Что-то серьёзное?

– Приступ гипертонии. Сейчас сняли. Вот кофе допью и схожу ещё посмотрю.

– Вот ведь как в жизни бывает, – задумчиво, будто про себя, проговаривает Елена Михайловна, – Он против вас дело готовит, а вы с ним возитесь…

– Такова судьба медика. Лечить надо в любом случае, – я качаю головой. – В Булуне у нас с Кириллом Сергеевичем была целая дискуссия на эту тему…

Сразу накатывают воспоминания. Танюшка… Как там она? Я звонил туда, чтобы выяснить, и мне Николай Фёдорович сказал, что Таня полетела в Якутск сдавать вступительные экзамены. Жаль, что мы с ней перед этим не поговорили…

Утром перед завтраком захожу в палату к прокурору. Все уже проснулись и занимаются утренним туалетом.

– Доброе утро! – здороваюсь я со всем населением палаты.

– Здравствуйте, Александр Николаевич! – первым отвечает мне тот, которого я усыплял. – Спасибо вам! Так хорошо поспал! Всегда бы так.

– Ну вам для этого в первую очередь нужно нервы подлечить. Мы ещё вернёмся к этому вопросу, когда с вашим основным заболеванием справимся. Скажите Петру Максимовичу, чтобы обратил на это внимание. – Подхожу к прокурору. – А вы как себя чувствуете? Дайте я посмотрю…

Беру его за запястье.

– Так… Сто тридцать на восемьдесят! Неплохо. Но я бы вас ещё на денёк оставил. Правда, это решать будет Пётр Максимович, ваш лечащий врач. Спать-то – спали?

– Не очень… – признаётся он. – Думал много…

– Это хорошо, что думали… – я усмехаюсь, потому что мне понятно, о чём он думал. – Ладно! Сейчас завтрак, потом обход, а после этого, если хотите, могу ответить на ваши вопросы.

– А скажите, как тот мужчина? Ну которого вы оперировали… – с неподдельным интересом задаёт он вопрос.

– Для его случая – нормально. Сейчас спит.

– Он сам спит? Или… – напряжённо интересуется прокурор.

– Или. Так ему сейчас будет лучше. Ну всё! Мне надо идти.

* * *

Прокурор входит ко мне в кабинет.

Очень забавно выглядит в больничной пижаме! Опять же, спасибо Сергею Александровичу! Это он настоял, чтобы купить пижамы и халаты для больных, как в старое доброе время. Видимо, я не смог скрыть улыбку.

– Что вы так улыбаетесь? – следует напряжённый вопрос.

– Странно вас видеть в пижаме, – признаюсь я.

– Вообще по нынешним временам пижама в больнице – это уже странно. Знаю, что даже в городе в редких больницах больных переодевают, – соглашается он, садясь на стул.

– А у нас, спасибо благотворителям, это делается, – с особым удовлетворением говорю я и задаю свой вопрос: – Вы по поводу вашего остеохондроза или по делам служебным?

Прокурор смотрит на меня и молчит.

– Ну так что?

– Не пойму я вас, Александр Николаевич… – задумчиво произносит он.

– А я – вас, Дмитрий Васильевич, – в тон ему отвечаю я. – На мой взгляд, ситуация с вашими так называемыми проверками яснее ясного. Чиновнику из Райздрава мы с Кириллом Сергеевичем отказали во взятке. Он сильно обиделся, стал угрожать нам и, надо сказать, все свои обещания выполнил. У нас работают целых три комиссии! Но, как гласит восточная мудрость, шакал воет, а караван идёт! Больница и поликлиника работают, больных мы лечим, обихаживаем. Ремонты продолжаем делать. Вот все крыши наконец закончили. Надеюсь, с протечками будет покончено. Сейчас котельную переоборудуем, и можно будет зимы не бояться. Медицинская академия готова нам продать кое-какое старое оборудование, поскольку они себе пробили более современное. Жизнь идёт! И будет идти, сколько бы шакалы из Райздрава ни выли. А вы, господа проверяющие, упорно не хотите замечать наших успехов, а ищете несуществующие преступления.

– Мы должны выполнить свой долг, – вставляет фразу прокурор.

– Или отработать долг? – цепляюсь я к удачному слову. – Может, Райздрав вас всех просто нанял?

– Вы понимаете, что вы говорите? – вскипает он и начинает вставать со стула.

– Садитесь, Дмитрий Васильевич! – слегка повышаю я голос. – А что мы ещё можем подумать про вас, когда почти за две недели работы никто из вашей многочисленной команды даже не удосужился заглянуть в наш архив, сделать список наших пролеченных пациентов и, хотя бы выборочно встретившись с ними, поговорить о качестве нашей работы. Это же первое, что вы должны были сделать, поскольку мы работаем для людей, и с ними сначала надо было общаться, а уж потом приниматься за бумажки. А раз этого не было сделано, то все мы совершенно искренне считаем, что вы отрабатываете определённый, хорошо проплаченный вам заказ. Скажите мне, в чём я неправ?

Видимо, я говорю слишком резко и жёстко, потому что мой собеседник как-то сникает, и мне становится его жаль. К тому же не хочу, чтобы у него опять давление скакнуло.

– Ну всё… Простите меня, Дмитрий Васильевич. Я увлёкся и забыл, что вы сейчас передо мной в статусе пациента. Дайте-ка вашу руку…

Вяло подаёт руку.

М-да… Сто сорок пять на девяносто. Перестарался я, кажется. И пульс учащённый…

– Так… Смотрите сюда, на мою руку…

За запястье я его держу правой, а смотреть предлагаю на поднятую левую.

Смотрит.

Внушаю внутренний покой. Всё хорошо-о… Неприятностей нет… Неудовлетворенности нет… Есть уверенность… Во-от… Вроде пульс стал успокаиваться… А давление? Угу… Тоже пошло вниз.

– Ну, легче стало? – осторожно спрашиваю я.

– Как сказать… – вздыхает он. – За почти тридцать лет моей работы так со мной ещё никто не разговаривал…

– Вы простите меня! Я, конечно, не должен был сейчас так с вами разговаривать. Как врач я, если хотите, совершил непозволительный поступок. Но меня оскорбляет сложившаяся ситуация. Знаете, как меня называли на севере, где я работал? Малахольный доктор! Это за то, что я ни с кого, ни разу ни одной копейки не взял! А тут появляется этот… Игорь Сергеевич… из вашего Райздрава и говорит, что надо с ним делиться! Ну и послали мы с Кириллом Сергеевичем его! Вот вам и весь расклад.

Хочу продолжить, но быстро входит Алёшин.

– Александр Николаевич, вы этого ещё не видели? – и протягивает мне газету, развёрнутую на нужной странице.

Ого! Статья называется «Чистоозёрский шарлатан». Это же про меня!

Пробегаю глазами, как говорится, по диагонали. Ну ясно, всё то же самое, о чём мы говорили с прокурором вчера и сегодня, плюс очевидная и беспардонная ложь о том, что я обманываю бедных пенсионеров да ещё и беру втридорога. Ну и прочая чушь. О-о!.. Ещё и Кирилла Сергеевича зацепили… За попустительство! И подпись – С. И. Коротков. Так вот почему я тогда чувствовал подвох и отсутствие интереса. У него всё было решено заранее! Заказная статеечка! Вот сволочи…

– Алексей Сергеевич, вы, конечно, помните наш разговор в этом кабинете, когда мы решали, как поступать. Так вот, всё-таки я был тогда прав! – констатирую я.

– От вас ли я это слышу? Вы не хотите бороться?

– Я хочу просто лечить… – и сам слышу усталость в своём голосе. Не знаю, может, потому что я с суток. Почему-то ужасно хочется курить. Закуриваю прямо в кабинете, чего никогда здесь не делал.

– Можно посмотреть? – просит прокурор.

Протягиваю ему газету.

– Да… Кирилл Сергеевич это видел? – осеняет меня.

– Ещё нет.

– Постарайтесь, чтоб не увидел. Там же и о нём и о его попустительстве. Давайте пожалеем его. Сердечник всё-таки!

– Ну об этом мы уже и сами догадались, – буркает Алёшин. – Главное, вы, Александр Николаевич, рук не опускайте! На вас же тут слишком многое держится и, я надеюсь, будет держаться. Знайте! Мы все с вами!

Понимаю, что последнее сказано для прокурора.

– Ладно… Разберусь… – бурчу я и снова затягиваюсь сигаретой.

– Да! Скажите, оперированного вы мне передаёте или сами вести будете?

– Сам. Я же оперировал!

Алёшин, оставив газету, выходит. Повисает тишина. Понимаю, что с эмоциями надо заканчивать.

– Так, – я поворачиваюсь к Дмитрию Васильевичу, – снимок позвоночника вам сделали? Я оставлял на посту направление.

– Да… Сделали, – как-то задумчиво тянет он, помахивая газетой, и вдруг задаёт вопрос: – А правда, что вы людей на ноги поднимаете? Мне в палате рассказали.

– Правда. Видели парнишку-санитара? Так вот, он два года не ходил!

И вдруг я понимаю, что он в сомнениях! В этих мозгах что-то сдвинулось!

– Хотите, я ещё вам поморочу голову? Не боитесь?

– Не-ет, – неуверенно отвечает он, но я понимаю, что побаивается.

– Ничего страшного не будет. Вы станете участником одного опыта. Согласны?

– Н-ну… ладно…

– Смотрите мне в глаза… – ловлю его взгляд. – Сейчас ваша левая рука перестанет что-либо чувствовать… Вы уже её не чувствуете… С этого момента её у вас… нет… Раз… Два… Три!

Слегка щёлкаю пальцами. Газета, которую мой подопытный держит в левой руке, падает. Он удивлённо смотрит на руку, потом трогает её правой…

– Я ничего не чувствую! – следует удивлённое восклицание. – И… не могу ею двигать!

Действительно, рука висит плетью.

– Смотрите мне в глаза, – снова командую я. – С этого момента вы опять чувствуете свою левую руку! Всё восстановилось в полном объёме!

Щёлкаю пальцами.

– Уф-ф… – прокурор облегчённо вздыхает, сгибая и разгибая руку.

– Это то, что вы называете «морочить голову», а мои сотрудники раньше называли химерами. С помощью таких вот воздействий я на севере даже аппендициты резал на дальних стойбищах. Это к вопросу о шарлатанстве.

– Ну после вчерашнего… я уже не считаю вас шарлатаном, – как-то виновато произносит он.

– Ну спасибо! Хоть в этом мне вас удалось убедить! – я хмыкаю и продолжаю: – Согласитесь, ведь со своими способностями, ну или возможностями, я мог бы не убеждать вас, а просто внушить вам то, что мне нужно. Верно?

– Я убедился, что вы так никогда не поступите, – глухо признаётся Дмитрий Васильевич. – Вы не такой человек… Скажите, сколько вам лет?

– Тридцать.

– Ах да! Простите… Я же читал ваше личное дело.

Опять молчим.

– Ладно, Дмитрий Васильевич! Вам что Пётр Максимович сказал? Он вас выписывает?

– К сожалению, пока нет. Он так в меня вцепился! Ещё какие-то капельницы назначил. Сказал, что ещё дня два-три придётся полечиться.

– Он очень хороший специалист, так что можете быть спокойны. Правда, плохих у нас нет.

Звоню по местному в ординаторскую.

– Пётр Максимович, скажите, пожалуйста, чтобы мне в кабинет принесли снимки, которые я просил сделать. Да-да! Те самые.

Снимки приносит сам Пётр Максимович.

– Ну зачем же вам ходить… – говорю я укоризненно.

– Это мой пациент, поэтому я должен знать, какие вы ему сделаете назначения.

– Тогда садитесь… А вы раздевайтесь! – обращаюсь я к прокурору. – Осматривать вас буду.

Вот он уже лежит на кушетке, а я пальцами осторожно прохожу по его позвонкам. Дело ещё не совсем дрянь, но всё идёт к тому…

– Одевайтесь! Дайте, пожалуйста, мне снимок…

– Не пойму, Александр Николаевич, зачем мы вообще плёнку переводим, – лечащий врач, как обычно, ёрничает, – вы же всё и так видите. И пальцами, и руками, и просто так…

– Я всегда себя проверяю, – совершенно серьёзно отвечаю я, рассматривая снимок на фонаре. – Вон… Видите?

– Угу… Вот поэтому и боли между лопаток…

– М-да… Как всё пережато!

– Ну тут-то этого как раз не видно! – замечает лечащий врач.

– Но тем не менее это есть. Это я вам говорю! – и обращаюсь к уже покорному пациенту: – Значит, так, я назначаю вам особый энергетический массаж вашего позвоночника. Сделаем десять сеансов. Пока вы тут у нас – это будет обычным порядком, а потом будете сюда приезжать.

– Вот так, Дмитрий Васильевич! – Пётр Максимович смеётся. – И вы попали в руки к доктору Елизову! Небось, не ожидали?

– Честно говоря, не ожидал, – несколько смущённо отвечает он.

– Только по-настоящему на его руки не рассчитывайте, – продолжает ёрничать лечащий врач. – Он сам такими мелочами старается не заниматься. Я правильно понял вас, Александр Николаевич?

– Правильно. Массаж вам, Дмитрий Васильевич, будет делать мой младший братишка. Он всё это умеет.

– Не волнуйтесь! Считайте, что вам повезло, – на этот раз строго произносит Пётр Максимович. – Ваня, а вернее, Иван Николаевич – прекрасный массажист! И не только…

Втихаря делаю ему ужасное лицо.

– А что, ваш брат… тоже?.. – осторожно спрашивает прокурор, не заметивший моей мимики.

– Он многое умеет… как массажист. Почти всем моим пациентам, которых я брал с позвоночником, разные массажи делал Иван, – суховато говорю я.

– Ваню наши пациенты очень любят. У него чудные руки, – как ни в чём не бывало, продолжает Пётр Максимович. – Когда у меня спину прихватило, то за три раза всё как рукой сняло!

– Что-то я про это не слышал, – бурчу я.

– Ну мы же вам не всё докладываем! Ваня сам посмотрел, сам назначил и сам всё сделал.

– Сашка, привет! – кричит Ванька, влетая в кабинет. – Извини, мы с Риткой задержались.

Прокурора и Петра Максимовича он не видит, да и на меня не смотрит. Весь в счастье! Всё понятно… Ясно, почему задержались! Стаскивает куртку и надевает халат, при этом продолжая говорить.

– Пока ты не скомандуешь поставить мне стол в ординаторской, я буду оставлять свои шмотки у тебя. Ясно? – при этом он поворачивается и только сейчас видит всех нас. – Здравствуйте…

– Здравствуй, Ванюша, – ласково приветствует его Пётр Максимович. – Тут Александр Николаевич тебе работы прибавил.

– Готов… Саш, ты извини, я действительно хотел быть сегодня пораньше. Так, а что случилось?

– Вообще сейчас только два часа, а ты начинаешь с четырёх, так что я не понял, почему ты говоришь, что задержался, – удивляюсь я.

– Понимаешь, Светлана Сергеевна попросила одного дедушку в двадцать четвёртой посмотреть. Я хочу успеть до тихого часа, – спокойно объясняет Ванька. – Потом мы с Риткой хотим кое-что изменить в сети. Идея возникла на ровном месте! Всё-таки что за работа от тебя?

– Вот, у Дмитрия Васильевича серьёзный остеохондроз. Нужно провести десять сеансов.

– Не вопрос! Снимки есть?

– На фонаре.

Ванька долго рассматривает снимки. Обращаю внимание на весьма заинтересованный взгляд прокурора, обращённый на него.

– Ну, в общем, я понял… – мой братишка спокойно воспринимает задание – не первый раз. – Только, Саш, можно, я по своему методу? Правда, это будет уже, наверное, где-нибудь двенадцать сеансов. Зато – в щадящем режиме! Ты же так всегда утюжишь! А я стараюсь мягонько. Пусть немного подольше, зато поприятнее…

При этом Ванька белозубо улыбается прокурору.

– Ну если Иван Николаевич так считает… Александр Николаевич возражать не будет? – тоже улыбается тот.

– Не будет возражать. Так, Ванюха, давай, иди в двадцать четвёртую, а после тихого часа у тебя Дмитрий Васильевич.

– Ну лады! Я пошёл!

Дверь за ним закрывается.

– Честно говоря, горжусь своим братишкой, – признаюсь я.

– Он, видно, очень добрый человек… И мягкий, – выносит приговор прокурор, продолжая улыбаться, только уже задумчиво.

– Просто его жизнь ещё не научила, – поясняю я.

– Эх, Александр Николаевич, – вздыхает Пётр Максимович. – Ваня всегда будет таким. Поверьте… Он не диктатор, как вы.

– Вы знаете, Пётр Максимович, если почитать историю, – начинаю я, – то видно, что успех как раз приходит туда, где есть разумный диктат. Особенно в нашей стране.

– Вынужден согласиться с Александром Николаевичем, – неожиданно поддерживает меня Дмитрий Васильевич, – В нашей стране это особенно часто происходит.

– Я понимаю, что часто осуществляю определённый диктат, – продолжаю я, – но очень надеюсь, что он разумен. Кстати, Кирилл Сергеевич – тоже диктатор, правда, бархатный.

– Констатирую, что вы с ним замечательно спелись, – с улыбкой заключает Пётр Максимович.

– Сашенька, – слышу я в трубке родной Дашин голос, – я тут прочитала… Как это получается? Тебя же оклеветали!

– Дашка, да брось ты! Не расстраивайся. Всякое бывает в жизни!

Сам чувствую фальшивость своей интонации.

– Сашенька, ну кому ты мозги пудришь! Я же всё слышу! Не расстраивайся ты так! Ведь все мы знаем, кто ты такой. И ещё… Ты, главное, знай – я всегда с тобой. У тебя всё будет в порядке. Ты же у меня самый лучший, самый гениальный и вообще – самый-самый!

– Гордишься знакомством? – шутя повторяю я привычную фразу.

– Я тобой горжусь, – тихо и очень серьёзно отвечает Даша, делая ударение на слове «тобой».

* * *

Не знаю почему, но меня, при всём моем понимании сложившейся ситуации, сильно задела газетная статья. Ванька её тоже читал. Так возмущался! Запетушился… Всё предлагал поехать и набить морду автору. Смешной… На работе в больнице подходили наши врачи, и все предлагали писать в редакцию коллективное письмо. Насилу уговорил этого не делать.

Сидим с Ванькой на кухне за столом и ужинаем.

– Сашка, давай по рюмахе? Тебе сейчас это нужно. Ты вон весь как натянутая струна! Это я тебе как почти медик говорю, – Ванька красноречиво смотрит на меня. – Давай!

– Давай…

Он лезет в холодильник. Наливает…

– Ну что, полегчало?

– Ванюха, я же тебе давно говорил, что алкоголь только усугубляет. А с другой стороны, если подумать, то чёрт с ней, с этой статьей! Ты видел, как люди отреагировали? И вообще, кто верит мне, тот придёт, кто не верит…

– Сашка, ты абсолютно прав! Плюнь! Будь выше!

– Ага… А кто предлагал поехать и Короткову морду набить? – ехидно напоминаю я.

– Я бы и сейчас не отказался, – буркает Ванька. – Подлец он!

– Да и не он один. Ясно, что его Глухов нанял. Интересно, как в области отреагируют…

– Слушай, а давай ещё по одной? – не дождавшись моего согласия, он наливает опять.

– Ты-то чего разошёлся?

– Мне за тебя… больно! – цедит Ванька, да так, что зубы скрипят. – Так пахать, как ты, и получить такое!

Сажусь рядом с ним и обнимаю.

– Прекрати… Успокойся… Наплевать на всё! Главное, у меня есть ты, Даша, Серёжка. Кирилл Сергеевич… Всё будет в порядке. Это я тебе говорю.

В это время звонит мобильник.

– Слушаю!

– Саша, добрый вечер! Если, конечно, он добрый, – в трубке звучит голос Сергея Петровича, и следует осторожный вопрос: – Вы… что-нибудь слышали?

– Да, я читал… – я понимаю, о чём он хочет спросить.

– Я тоже читал этот пасквиль. Саша! Мы все возмущены! Запомните: мы все с вами! Сейчас мы в академии готовим коллективное письмо в редакцию. Его подпишут пять профессоров, которых вы знаете, в том числе и один членкор.

– Да не надо этого делать, Сергей Петрович. Наплевать на них на всех!

– Нет, надо! И не возражайте, пожалуйста! В конце концов, мы можем сами распоряжаться своими желаниями. Вот мы и хотим написать и напишем! Завтра же!

– Всё равно они ничего не опубликуют. Там же всё проплачено!

– Поймите! Это сейчас единственное, что можно сделать. Судиться с ним за клевету вы не сможете, поскольку будет очень трудно представить доказательства. Мне трудно предположить, что ваши пациенты, как бы они вас ни превозносили, пойдут за вас свидетельствовать в суде. Поэтому остаётся только сражаться на страницах прессы. Правда, Сергей Александрович, с которым мы уже обсудили эту пакость, мне сказал, что готов свидетельствовать где угодно в вашу пользу. Но он один! Кирилл тоже считает, что надо через СМИ.

– Кто ему газету дал! – неожиданно сам для себя рявкаю я. – Я же запретил в больнице! Запретил и газету показывать, и говорить с ним на эту тему.

– Саша, дорогой вы мой… Он же тоже читает газеты! Вот ему вечером и попалась эта писанина. Он сразу позвонил мне и… просил, чтобы только я вам не говорил, а то вы расстроитесь. Но я решил всё-таки вам позвонить…

– Спасибо, Сергей Петрович. Я же думаю, что надо просто работать. Именно этим я и собираюсь заниматься.

– Думаю, Саша, что это – самое мудрое. Ваши уникальные способности можно, к сожалению, доказывать только практически, что, собственно, вы и делали во время защиты вашего диплома и, я надеюсь, докажете на защите кандидатской. Для всяких судов это, увы, недоказуемо. Там нужны именно свидетельские показания. Поэтому предоставьте бороться за вас тем, кто вам симпатизирует и в вас верит. Договорились?

– Сергей Петрович… Можно, я невежливо скажу?

– Можно.

– Делайте, что хотите.

– Вот и хорошо! Думаю, так будет лучше.

Ванька, внимательно слушавший наш разговор, кладёт руку мне на плечо и улыбается.

– Что, наука с нами?

– Да. Они собираются писать письмо в редакцию. Думаю, что это напрасно.

– Не напрасно! Пусть знают, что ты не один! – выпаливает он.

В это время опять сигналит мой мобильник.

– Да!

– Саша! Здравствуй!

– Здравствуйте, Сергей Александрович!

– Значит, так… Я тебя уже неплохо знаю, Саша. Короче, что бы ты ни говорил, мы, твои пациенты, будем действовать! В обиду тебя и Кирилла Сергеевича мы не дадим.

– Сергей Александрович, мне только что звонил Сергей Петрович. Я ему сказал буквально следующее: делайте, что хотите. Не хочу я заниматься всякими… – не могу подобрать слова, – боевыми действиями. Мне работать надо! Плевать я хотел на эту мразь!

– Вот и работай себе на здоровье! А мы решили немного за тебя повоевать. Для нас это дело чести!

Мы с Кириллом Сергеевичем в Облздраве у Ольги Николаевны. Кирилл Сергеевич очень сосредоточен и даже суховат.

– Скажите, пожалуйста, Ольга Николаевна, после известной публикации комитет собирается делать какие-либо оргвыводы?

– Кирилл Сергеевич, дорогой мой! Вы произносите какие-то слова из нашей с вами юности, – она грустно улыбается. – Если мы будем обращать своё внимание на все публикации в разных теперешних газетах, то все кадры разгоним. Вот скажите, Александр Николаевич, когда наш зампред побывал у вас и вы ему показали ваши успехи, у него были критические замечания?

– Нет… Ничего такого он мне не говорил.

– Более того! Могу вам сказать, когда он вернулся после визита к вам, то с большим энтузиазмом рассказывал про то, что у вас увидел. Он не ожидал, что за такой короткий срок вы так продвинетесь вперед.

– То есть мы можем работать спокойно? – уточняю я.

– Спокойно работать сейчас у вас вряд ли получится, – Ольга Николаевна вздыхает. – Пока вам надо с комиссиями разобраться. Я, конечно, убеждена, что они ничего не найдут, но – нервы вам попортят.

– Ну, как там Дмитрий Васильевич? – интересуюсь я у Ваньки, когда он заходит ко мне в кабинет.

Он только что проводил очередной сеанс.

– Ты знаешь, он аж хрюкал от удовольствия, а потом долго жал мне руку и благодарил, – посмеивается Ванька.

– Разрешите, Александр Николаевич? – Прокурор появляется неожиданно, а главное, я бы сказал, как-то смущённо. – Простите, я не помешал?

– Нет, заходите. Ну как у вас самочувствие?

– Знаете, честно признаюсь, я не ожидал такого воздействия. Ваня… Ой, извините… Иван Николаевич, ещё раз выражаю свою признательность.

– Ничего особенного… – видно, что Ванька немного смущается, ведь похвала в моём присутствии ему явно приятна. – Обычный энергетический массаж. Я такой всем делаю, кто с таким заболеванием.

– Дмитрий Васильевич, а общее самочувствие как у вас? – интересуюсь я. – Дайте-ка я ваше давление посмотрю. Так… Где-то сто двадцать пять на восемьдесят. Это вообще шикарно! А хотите, я ещё вам голову поморочу?

– Только руки и ноги мне не отключайте, пожалуйста, – с улыбкой просит прокурор.

– Не буду. Я вашу энергетику слегка поправлю, чтобы вам легче было на меня компромат искать.

Ну не могу я его не подколоть!

– Дался вам этот компромат, – раздосадованно бормочет он. – Поверьте, я уже многое понял на собственном опыте общения с вами.

– Ладно, не обижайтесь. Согласитесь, что у нас больше причин обижаться. Станьте ко мне лицом. А ты, Ванюха, смотри! Потом будешь делать то же самое после каждого сеанса.

Провожу энергетическую корректировку его поля.

– Что чувствуете?

– Знаете… Такую лёгкость! Это, как говорят, – гора с плеч… Летать хочется!

– Ну вот и отлично! Всё. Это и к вопросу о шарлатанстве.

– Я тут многое передумал, – тихо произносит Дмитрий Васильевич. – Ясно, что статья заказная. Ясно, что и все наши комиссии…

В это время звонит мой мобильник.

– Простите… Слушаю!

– Александр Николаевич! Здравствуйте! Это Солдатенко. Мне Сергей всё рассказал. Знайте: в любом суде, в любое время я буду свидетельствовать за вас, за ваши методы лечения. Вадим, Людмилин муж, тоже сказал, что готов по первому зову. Короче, знайте, что бригада поддержки у вас есть.

– Спасибо, Борис Александрович! Я тронут… Честное слово!

– Сергей сказал, что профессора из академии собираются писать письмо в вашу защиту, так мы с ним решили, что тоже напишем отдельное письмо от имени ваших пациентов.

– Ой, да бросьте вы этой ерундой заниматься! Надо работать, и всё! Воздействовать на таких, как Коротков, бессмысленно.

– Вот и не вмешивайтесь! Мы сами с усами, – ощущается явное негодование на том конце провода. – Ладно, не буду вас утомлять. Выбросьте всё из вашей светлой головы! Ваши друзья – с вами! Скоро увидимся. Привет Ване, Кириллу Сергеевичу, ну и всем. Пока!

Отбой.

– Солдатенко? – интересуется Ванька.

– Угу… Тоже писать собрался.

– Какой Солдатенко? Благотворитель? – интересуется прокурор.

– Да. Это пациент Александра Николаевича, которого он тоже из инвалидной коляски поднял, – поясняет Ванька. – Сейчас ходит даже без палки.

Прокурор молча качает головой. Неужели он всё-таки что-то понял?

– То есть по сути ваши возможные гонорары идут на содержание и развитие всей больницы…

– Это не мои гонорары! – поправляю я его, – С пациентами работают многие. То есть на общее благо мы зарабатываем все вместе, потому что мы – команда!

Комиссии убрались.

Как и ожидалось, ничего существенного не нашли. Правда, сделали несколько замечаний по бухучету да накатили небольшой штраф за несвоевременно заплаченный налог на прибыль. Штраф действительно очень небольшой, можно даже сказать, символический. Могло бы быть хуже, но, видимо, не без вмешательства Дмитрия Васильевича, оштрафовали нас по самому минимуму.

Сам Дмитрий Васильевич теперь уже в качестве Ванькиного пациента приезжает каждый день на процедуры. При одной из наших встреч он признался, что получил нагоняй за то, что ничего у нас не нашёл. Жаль мужика…

– Саша, здравствуйте! – приветствует меня мой мобильник голосом Сергея Петровича.

– Здравствуйте, Сергей Петрович!

– У меня к вам есть предложение, от которого я попрошу не отказываться.

– Слушаю вас внимательно.

– Мы тут сделали то, о чём я вам говорил. То есть мы написали весьма жёсткое письмо в редакцию, где сообщили о нашем взгляде на ваши методы лечения и о намеренном введении в заблуждение читателей.

– Ну и напрасно. Незачем было вам всем мараться.

– Вы, Саша, неправы. Завтра утром у меня в кабинете будет ваш обидчик, гражданин Коротков. Он попросил у меня, так сказать, аудиенции. Так вот, я хочу, чтобы при нашей беседе вы присутствовали.

– Ну не знаю… – мне ужасно не хочется видеть этого человека.

– Саша! Так надо! И вообще… Господин Елизов, могу я вас об этом просто попросить?

Чувствую, что он улыбается. И я не могу ему отказать!

– Ладно, я договорюсь с Кириллом Сергеевичем и завтра утром буду у вас.

– Ну и спасибо! До встречи!

…Входящий в кабинет ректора Коротков явно не ожидал там увидеть меня. Ого, как глазки-то забегали!

– Здравствуйте… – осторожно произносит он, протягивая ректору руку.

– Садитесь! – приглашает его Сергей Петрович, не отвечая на его приветствие и не замечая протянутой руки.

Я же молчу, сидя в сторонке, на диване.

– Так что вы хотели мне сказать? – спокойно интересуется Сергей Петрович у журналюги.

Видимо, решив идти ва-банк, он явно себя взбадривает.

– Я ознакомился с письмом ваших сотрудников, уважаемый Сергей Петрович. Собственно, ознакомился не только я. Многие читали и откровенно удивлялись.

– Можно полюбопытствовать, чему удивлялись?

– Извините, но нам непонятно, как могли столь уважаемые в медицине люди, имеющие степени, встать на защиту элементарной лженауки?

При этом он бросает косой взгляд в мою сторону. Продолжаю безразлично его слушать.

– Вы, как я понимаю, задаёте мне вопрос? – ледяным тоном спрашивает ректор.

– Конечно! Я хотел бы получить от вас соответствующие объяснения. Всем очевидно, что Елизов всего лишь зарвавшийся шарлатан, придумавший себе якобы сверхъестественные способности и неплохо на этом наживающийся.

Всё это говорится торжествующим безапелляционным тоном. Сижу молча и даже не смотрю в его сторону.

– Видите ли, – всё тем же ледяным тоном отчеканивает свою отповедь ректор, – мне не хочется с вами обсуждать, что научно, а что лженаучно. Вы всё равно в этом ничего не понимаете. Да если бы и понимали, то вряд ли с вашей порядочностью от такого обсуждения был бы толк. Я допускаю, что у вас могли возникнуть сомнения по поводу действительно нестандартных методов лечения, применяемых Александром Николаевичем. Но я считаю, что нормальный, неангажированный журналист должен был попытаться разрешить свои сомнения в беседе с самим доктором Елизовым, а не писать на него пасквиль, при этом ещё и марая честь старого заслуженного врача, каковым является доктор Золотов, проработавший только на севере тридцать лет.

– Знаете, Сергей Петрович, я пришёл сюда не для того, чтобы выслушивать нотации по моей профессиональной деятельности, – ощетинивается Коротков. – Я хочу услышать от вас как от пока уважаемого в медицинских кругах человека внятные объяснения по поводу вашего странного письма.

Звучит достаточно нагло. Сижу и думаю, не пора ли вступать в беседу.

– За этим сюда можно было не приходить, – брезгливо бросает ректор. – Зря вы себя утруждали. Тем более на примере доктора Елизова я прекрасно понимаю – что бы я вам ни говорил, всё равно вы всё извратите, вывернете наизнанку. Кстати, насчёт, как вы говорите, нашего странного письма. Пациенты Александра Николаевича, которых он поднял из инвалидных колясок, тоже готовят письмо, только уже в городскую прокуратуру по факту клеветы в вашей газете. Это реальные люди с реальными документами о своих заболеваниях. Сейчас эти люди нормально ходят, работают и благодарят доктора Елизова. Конечно, ответчиком в суде будете выступать не вы, а газета. Правда, всех нас это не очень интересует.

– Спасибо за предупреждение, – Коротков нагло усмехается. – Мы опередим вас. Вы, видно, плохо представляете себе, на что способны СМИ. До свидания, Сергей Петрович!

Мысль приходит мгновенно.

– До свидания, Семён Ильич! – я встаю и подхожу к нему с протянутой для пожатия рукой.

– До свидания… – машинально протягивает он свою руку.

Ловлю его взгляд. Сжимаю руку и, не отпуская, пристально смотрю в его глаза.

– Тяжёлый у вас труд, Семён Ильич, – ласково говорю я. – От таких трудов можно и… заикаться… начать…

Слово «заикаться» я интонационно выделил.

Отпустив руку, спокойно возвращаюсь на своё место на диване. Коротков какое-то время недоумённо смотрит на меня и выходит.

– Саша! Вы… с ним что-то сделали? – осторожно спрашивает Сергей Петрович.

– Да. Думаю, что он надолго запомнит нашу сегодняшнюю встречу.

– Мне Кирилл что-то говорил про тамошнего главу администрации. Вы что… то же самое?

– Нет. Просто теперь он не сможет работать по своей специальности. Он с этого момента очень сильно заикается.

– Опять эти ваши штучки!

– Ну какие штучки, Сергей Петрович? – делаю невинный вид. – Я же – шарлатан! Какие у меня могут быть штучки?

– А если он… – ректор на минуту задумывается. – Ну вы даёте! Если он будет жаловаться, то тем самым подтвердит свою ложь насчёт вашего шарлатанства! Ну, Саша…

– Он не будет жаловаться. И более того, он вообще ничего теперь делать не будет. Ему бы со своим здоровьем разобраться.

И тут Сергей Петрович начинает смеяться. Его аж трясёт от смеха!

– Сергей Петрович, глядя на вас, очередной раз убеждаюсь, что самый искренний смех – злорадный, – я тоже фыркаю с непроницаемым лицом.

– Вот с этим постулатом я совершенно согласен, – сквозь смех выдавливает он. – Ну до чего же гнусный тип!

– Ему всего лишь хорошо заплатили. Может, даже очень хорошо. Видно, чиновники Райздрава не очень надеялись на результаты своих комиссий, вот и решили подстраховаться. Давайте ждать развития событий!

Только что вернулся на работу, и сразу же мне сказали, что меня вызывает Кирилл Сергеевич. Похоже, я знаю зачем. Заложил меня Сергей Петрович.

– Сашенька, – мой главный врач грустно смотрит на меня, – опять ты за своё? Мы же с тобой про всё это ещё в Булуне говорили…

– Кирилл Сергеевич, дорогой вы мой! Эту мразь в тот момент необходимо было наказать. Он же стал угрожать и Сергею Петровичу.

– Знаю! Но я ещё раз тебе повторяю – мы с тобой врачи! Мы не имеем права…

– Мы сейчас снова с вами скатимся к той же дискуссии в коридоре булунской больницы.

– Скатимся… Тем более что тогда мы с тобой на эту тему явно не договорили. Понимаю, что я не смог тебя тогда убедить, и мне это печально. Сашенька… Пойми, мне бы очень хотелось, чтобы мы с тобой одинаково смотрели на такие вещи. Понятия морали для каждого человека должны быть святыми.

«Дон Кихот…» – снова проносится у меня в голове.

– А почему они не являются святыми для Короткова и ему подобных?

– Так, значит, по-твоему, с волками жить – по-волчьи выть? Ты как-то мне жаловался, что тебя склоняют к взиманию гонораров с больных. И тогда ты отказывался следовать такому принципу.

– Но это же разные ситуации. Поймите! Этот скот своей писаниной в конечном итоге ставит под угрозу здоровье людей, которые могли бы ко мне обратиться и получить излечение, а теперь, когда я объявлен шарлатаном, они побоятся ко мне обращаться и останутся со своими болезнями.

– Сашенька, дорогой ты мой! Я понимаю, ты нашёл себе железное оправдание. И следующий раз, когда ты решишь творить свой собственный суд, ты тоже найдёшь очередное железное оправдание. Может быть, и тогда всё будет во благо. Но потом ты войдёшь во вкус. Твои способности, поверь мне, могут сыграть с тобой злую шутку. Ты можешь увлечься… Я этого боюсь. Я за тебя боюсь, и стараюсь тебя спасти от тебя же самого.

Кирилл Сергеевич говорит это с такой болью, что мне становится не по себе. Сразу вспоминается Ванькина оценка меня после моего возвращения. Как он тогда сказал… Повелитель судьбы… И тоже сказал, что испугался за меня. Неужели опять головокружение от успехов? Ведь и Кирилл Сергеевич, и Ванька по сути сказали одно и то же. Но ведь в сегодняшнем случае с этим борзописцем по-другому было нельзя!

Очевидно, я молчу слишком долго, потому что Кирилл Сергеевич встаёт, подходит ко мне и кладёт руку на плечо.

– Сашенька, ты человек умный. Подумай… Взвесь… Мне бы очень хотелось, чтобы ты понял мои опасения.

– Уже взвешиваю, – со вздохом отвечаю я.

* * *

– Саша, здравствуйте! Я, наверное, не вовремя вас беспокою?

Действительно, звонок Сергея Петровича меня застал во время обхода.

– Я слушаю вас, Сергей Петрович! Здравствуйте!

– Здравствуйте! Мне только что звонили из редакции.

– Да ну! И какие там новости? – несколько плотоядно спрашиваю я, поскольку примерно понимаю, что там случилось.

– Ну, во-первых, сказали, что будут серьёзно разбираться со своей публикацией и поступившими письмами, а во-вторых, поинтересовались, какую заразу мог подцепить их сотрудник у меня в кабинете. Он теперь почти не может говорить, поскольку страшно заикается.

– Так и спросили? Ну про заразу…

– Именно так и спросили.

– И что вы ответили?

– Гм… – ректор от смеха долго не может произнести дальнейшие слова. – Я посоветовал им перечитать книгу про старика Хоттабыча. Я её недавно со своим младшим внуком перечитывал. Может, помните, как там мальчик при желании сказать гадость, начинал лаять? Похожие ассоциции…

Теперь уже к его смеху присоединяюсь и я.

– И чем же у вас закончился разговор?

– Неопределённым мычанием на другом конце провода. Думаю, теперь они будут искать повод с вами встретиться.

– Понял. Значит, всю эту историю придется всё-таки заканчивать мне самому. Пока они не выполнят моих условий, а именно – публикация пришедших писем, публикация опровержения с указанием заказчика статьи и, соответственно, официальных извинений перед Кириллом Сергеевичем и мной, я палец о палец не ударю.

– Гм… Сильно… Честно говоря, сомневаюсь, чтобы они пошли на все ваши условия.

– А вот это уже будут их проблемы. Вернее, проблемы гражданина Короткова.

– Я не сомневался, что вы жёсткий человек, Саша. Хотя в данной ситуации, может, так и нужно…

Жду гостей. Сегодня должны приехать из редакции.

Сначала мне позвонил заместитель главного редактора и просил к ним приехать для беседы. Я, естественно, отказался, сказав, что очень занят, чтобы мотаться куда бы то ни было. При этом я спросил на всякий случай, кто подписывает публикации в печать. Мне было сказано, что это – прерогатива главного редактора. Тогда я сказал, что буду разговаривать только с этим человеком.

Дальше было совсем смешно. Следующий звонящий представился мне главным редактором газеты. Смешная публика! Они, видимо, действительно решили, что я – шарлатан. Пришлось объяснить звонящему, что он не является главным редактором, а всего лишь завотделом. Насладившись шоком на другом конце линии, я снова потребовал разговора с главным.

Потом мне наконец позвонил главный редактор. Снова было приглашение посетить редакцию. Опять отказался и сказал, что если он хочет меня видеть, то может приехать к нам в Чистые Озёра, и что мелкую публику можно не посылать, поскольку разговаривать мы вместе с Кириллом Сергеевичем будем только с ним. От моего нахальства его просто трясло. Я это очень хорошо чувствовал, но твёрдо стоял на своем. Договорились.

– Сашенька, может, тебе сегодня не оперировать? – осторожно спрашивает Кирилл Сергеевич. – Всё-таки к тебе люди едут.

– Кирилл Сергеевич! Они едут в первую очередь к вам. Вы – главврач, вы тоже пострадали, значит, вам и карты в руки.

– Сашенька, ты же знаешь, я человек мягкий, – говорит он с хитрой улыбкой.

– Какой вы мягкий, я знаю, – и понимающе ухмыляюсь. – Вы тихо и интеллигентно так можете пригвоздить, что мне эту публику потом придётся откачивать. Так что я буду нужен только на завершающем этапе, для общего восстановления, так сказать.

И мы вместе смеёмся.

Выхожу из операционной вместе с Алёшиным.

– Алексей Сергеевич, а у нас с вами отличный тандем получается!

– Знаете, мне тоже нравится с вами работать, – он пожимает плечами – то ли возражает, то ли присоединяется к моей похвале сложившегося тандема. – У вас, Александр Николаевич, есть отличное качество – вы в деле умеете подстраиваться под партнера, не упуская нити. Мне как-то с вами комфортно, хотя вы и жёсткий человек.

– Знаете, когда мы с вами работаем вместе, признаюсь, я душой отдыхаю. Спасибо вам, Алексей Сергеевич.

– Александр Николаевич, – окликает меня, подходя. Елена Михайловна. – Там в кабинете у главного сидят из газеты. Всё про вас спрашивают.

– Александр Николаевич, традиционно кофе? – вклинивается в разговор Клавдия Лаврентьевна, которая тоже работала с нами в операционной.

– Обязательно!

– А как же визитёры? – тихонько спрашивает Шитова.

– Думаю, они, за всё хорошее, могут и подождать, – отвечает за меня Алёшин и подмигивает. – Пойдёмте, ударим по кофейку!

– Ну и правильно! – Елена Михайловна тихо смеётся. – Пойдемте, и я вам компанию составлю.

После неспешного кофепития, как ни в чём не бывало, захожу в кабинет Кирилла Сергеевича.

– Ну как? Удачно? – спокойно интересуется он.

– Да. Всё в порядке. Её Алёшин вести будет. Там, правда, могут быть терапевтические осложнения, но это преодолимо за пару сеансов.

– Вот, Александр Николаевич, познакомься… Это из той газеты приехали.

– Угу… Здравствуйте, – обвожу я взглядом двоих сидящих в кабинете мужчин и, не подавая руки, опять сажусь поодаль в уголок.

Ясно… Солидный дядька в очках – это главный редактор. Короткова я тоже ожидал увидеть.

– Вы хотели видеть доктора Елизова, так вот он, – представляет меня Кирилл Сергеевич. – Саша, я тут пока рассказал гостям про нашу деятельность, но в основном они интересовались тобой.

Ещё бы им не интересоваться!

– Простите, Кирилл Сергеевич, то, что вы рассказывали про нашу деятельность, это, как говорится, не в коня корм. Мы с вами это однажды уже делали. Результат известен.

Я это говорю подчёркнуто безразлично, но окидывая исподтишка всю компанию «своим» взглядом, одновременно пытаясь понять, с какими помыслами они сюда приехали. Надо сказать, упражнения по чтению мыслей требуют от меня значительного напряжения, и я занимаюсь такими вещами исключительно по необходимости. А сейчас такая необходимость есть. Более того, чтобы нормально «прочитать» человека, я должен его сделать своим собеседником, причём разговаривая с ним именно на тему, по которой хочу получить дополнительную, скрываемую им от меня информацию. Фактически я должен спровоцировать главного редактора говорить на нужную для меня тему, а именно – кто ему заказал статью.

– Мне вообще непонятно, зачем эти… граждане сюда, в больницу, приехали. Со здоровьем у них вроде на сегодняшний день более-менее… Если не считать некоторых проблем с печенью вот у вас, – небрежно киваю я в сторону главного редактора. – Так что мне непонятна, так сказать, цель визита.

Когда я сказал про печень, то лицо главного вытянулось. Не ожидал он такого.

– Александр Николаевич, вы же прекрасно понимаете, почему мы сюда приехали. Зачем весь этот спектакль? – взрывается он.

– Непонятно, почему я должен понимать, зачем вы сюда приехали. И вообще, мало ли что я понимаю и чего я не понимаю. Я, например, не понимаю, как можно писать пасквили, а потом ещё и грозить весьма уважаемым людям, специалистам высшей квалификации… – я поворачиваюсь к Короткову. – Также я не понимаю, как можно настолько не любить свою газету, чтобы выпускать в печать эти лживые пасквили, подрывая тем самым авторитет издания. Короче, я хочу сейчас услышать от вас о цели вашего визита, дабы быть уверенным в том, что вы не соорудите очередную пакость.

– Саша… – укоризненно произносит Кирилл Сергеевич, но я чувствую, что это только для пристойного вида.

– Вот-вот! Утихомирьте вашего подчинённого, иначе разговора у нас не получится, – вскидывается главный редактор.

– А разговора у нас и так не получается, ведь вы не хотите сказать, зачем приехали. Да и не нужен нам этот разговор с вами, граждане. По-моему, мы уже с вами достаточно наговорились, – и я встаю. – Кирилл Сергеевич, я съезжу к Скорикову, надо с ним всё-таки про шлагбаум поговорить. Задолбали уже эти припаркованные машины!

Кирилл Сергеевич не успевает ответить, как на мой вопрос отвечает главный редактор.

– Мы приехали выяснить у вас, Александр Николаевич, что случилось с нашим Семёном Ильичом, – глухо произносит он.

– А что с ним произошло? – спокойно интересуюсь я.

– После вашей последней встречи он стал сильно заикаться, – звучит короткий и сухой ответ.

– Ну а я-то тут при чём? – удивляюсь я и спокойно объясняю: – Боюсь, вы обращаетесь не по адресу. Вам нужен специалист, а не шарлатан с выдуманными сверхспособностями. Так что – извините…

Замечаю, что Коротков нервно посматривает на часы. О-о! Он же с диктофоном сидит! Я это и чувствую, и вижу.

– Успокойтесь, Семён Ильич. Хватит вам памяти в диктофоне, чтобы всё записать. Долго я задерживаться с вами не намерен. А диктофон лучше вообще положить на стол.

Сказать, что у этой парочки наступает шок, значит, ничего не сказать.

– Кирилл Сергеевич, я думаю, что у вас есть гораздо более важные дела, чем эти беседы. Если эти граждане интересуются мной, то, может, мы переместимся ко мне?

– Конечно, Саша! – с энтузиазмом соглашается он, украдкой мне подмигивая.

В моём кабинете гости рассаживаются на кушетке. Я, естественно, сажусь за свой стол. За время перемещения мне удалось ещё кое-что выяснить в мозгах главного редактора. Очень уж громко он думал.

– Напрасно вы старательно раздумываете, как меня привлечь к уголовной ответственности, – обращаюсь я к нему. – Лженаука недоказуема! Представьте, что вы пишете на меня заявление куда-то там. А как же ваша замечательная статья с не менее замечательным названием «Чистоозёрский шарлатан»? Вам же тогда открыто придётся признать, что вы откровенно врали своим читателям! А обманывать – совсем нехорошо. Вам, наверное, родители в детстве про это говорили?

Над их дурацкими рожами мне очень хочется посмеяться в голос.

Опять повисает пауза. Приходится её прервать.

– Так всё-таки я не понимаю главного – чего вы от меня хотите?

Я подчёркнуто разговариваю только с главным редактором и смотрю только на него.

– Мы хотим, чтобы вы вернули здоровье нашему сотруднику, – жёстко заявляет главный.

Мне предельно ясно, что в нашем разговоре, поскольку он записывается, имеет значение каждое слово.

– То есть вы хотите, чтобы я его вылечил?

– Ну… да… – морщась от понимания того, что разговор складывается совсем не так, как предполагалось, соглашается главный.

– Ещё раз повторяю, – терпеливо объясняю я, – вам нужен специалист, а не шарлатан. У вас ещё что-то есть ко мне?

– Мне, в общем, всё ясно… – бормочет он.

– Давно ли? – издевательски интересуюсь я. – Не с того ли самого дня, когда вам заказали статью про меня? И заплатили, наверное, вперёд?

– Вы… Вы переходите все границы! – возмущённо вскрикивает мой собеседник.

– Мне приходится их переходить, чтобы хоть немного приблизиться к вам. Вы-то их уже давным-давно и далеко-далеко перешли. Вам ведь действительно заказали статью?

Наверно, он не готов ответить на мой вопрос откровенно, потому что снова повисает пауза. Происходящая комедия начинает мне надоедать, и я чувствую, что пора заканчивать.

– Значит, так, – жёстко, с некоторой брезгливостью произношу я. – Копаться в ваших мозгах, гражданин хороший, для меня не самое приятное занятие. Как в дерьме выкупался. Картина мне ясна предельно.

Чёрт возьми! Приходится так напрягаться, а мне ещё сегодня вести приём. В кабинете такая высокая концентрация напряжения! Понимаю, что главный редактор продолжает жадно ждать моего признания в том, что это я воздействовал на Короткова. Хрен тебе!

– Я готов попробовать помочь вашему сотруднику, но при выполнении всех моих условий. Всех! Во-первых, ваша газета публикует все пришедшие в нашу защиту письма. Во-вторых, газета публикует официальное опровержение вашей же лживой статьи с признанием этой лжи и соответствующими извинениями. В-третьих, в этой публикации ваша газета называет фамилию человека, который заказал вам эту статью, с указанием его должности и места работы. Всё. Это вы делаете в течение трёх дней.

– Это невозможно! – подаёт голос главный редактор. – Кроме новостей, на этот период все остальные полосы уже распределены.

Врёт! Это я чувствую!

– Я же вам говорил, что врать нехорошо, – и укоризненно качаю головой. – Вы же сами знаете, что это не так. Так вот. После выхода в свет номера со всем мною перечисленным вы звоните мне, я в городе покупаю вашу газету, читаю и после этого жду у себя вашего сотрудника. Буду лечить.

После сказанного мною у газетчика начался такой активный мыслительный процесс, что не прочесть там фамилию Глухова… просто невозможно.

– Ваши условия чрезмерны, – бормочет он.

– Конечно, они тяжёлые, – соглашаюсь я. – Но мне хочется, чтобы в прессе прозвучала фамилия Глухова. Зачем же вы про себя его ругаете? Это ведь вы польстились на его предложение! И дали команду Короткову. Я не спрашиваю вас, так это или не так, потому что это так! Может, назвать сумму, которую заплатил вам Глухов?

– Не надо! Других вариантов… – начинает главный.

– Других вариантов не будет, – сухо прерываю я его. – Каждый должен отвечать за свои действия, как я отвечаю за здоровье каждого своего пациента.

– Я не могу принять все ваши условия, – вскидывается главный редактор и поворачивается к Короткову. – Извини, Семён…

– Вы дали команду своему сотруднику. Он её выполнил. А теперь…

– Вы ничего не понимаете! Мне выкрутили руки! Вы не знаете этого человека!

– Ну руки-то вам выкрутили за хорошую сумму, – отрезаю я.

– Что вы понимаете в суммах за заказные статьи! – вскрикивает главный. – Да, я получил деньги! Я ими поделился с Семёном! Но дела такого рода стоят много дороже! Мне действительно выкрутили руки! Были угрозы… Дом обещали спалить… Он у меня в вашем районе. Да и не только это. Он шантажировал меня!

Тут я понимаю, что на этот раз он совсем не врёт. Ему стало тогда страшно! И мне становится его… жалко. Судя по тому, как он старается для Короткова, остатки совести у него ещё сохраняются.

– Ну хорошо. Вижу, что на этот раз вы не врёте. Готов пойти вам навстречу. Заказчика можете не указывать. Всё остальное остаётся.

– Спасибо… – главный редактор облегчённо выдыхает.

Какое-то время молчим.

– Семён, сотри запись… – вяло бросает он, будто очнувшись.

Внимательно контролирую процесс стирания.

– Мы выполним все ваши условия, – сдавленным голосом обещает главный. – Думаю, завтра уже будет публикация и писем, и опровержения.

– Я почитаю. Ну а потом жду вас к себе, Семён Ильич.

Ещё какое-то время молчим, и я понимаю, что чувство своеобразной раздавленности не даёт им сразу уйти.

– Получается, вы с самого начала могли нам внушить всё, что вам было нужно?

М-да… Только теперь до него дошло. Смешно! И эти тоже поняли.

– Мог. Но не стал этого делать, поскольку считаю, что лучше хоть как-нибудь договариваться. Мало ли что может открыться… И ведь открылось! Я искренне рад, что мы нашли совместное решение с минимальными потерями. А заказчик мне был нужен, чтобы понимать, с чем и с кем мы тут столкнулись. Мы хотим нормально, спокойно работать.

– Они вам этого не дадут, – тихо произносит главный редактор. – У них схвачено всё.

– А мы всё-таки постараемся!

* * *

Перефразировав известное высказывание, можно сказать, что война войной, а утренний обход по расписанию.

Я люблю утренние обходы, да и вообще обходы. Мне приятно общаться с моими пациентами. Иногда ограничиваюсь осмотром, но чаще подробно выспрашиваю больных о самочувствии, о том, как спали, об их ощущениях. Мне это очень надо для того, чтобы правильно воздействовать. Мой взгляд и мои руки – это одно, а ощущения больного – совсем другое. Всех своих больных я обязательно веду ещё и с помощью биоэнергетики.

Пациентов, которых я веду, у меня столько же, сколько и у любого другого врача больницы. У нас только Кирилл Сергеевич освобождён от ведения больных, поскольку является нашим главным консультативным центром, а замы, то есть и Светлана Сергеевна, и я, несут обычную нагрузку. И это правильно. Мы в любом случае должны иметь постоянную практику, да и от коллектива отрываться не следует, тем более от такого замечательного, как у нас здесь складывается.

– Александр Николаевич! – меня перехватывает медсестра с поста. – Вас Кирилл Сергеевич просит подойти к нему.

Заканчиваю осмотр в палате и захожу в кабинет главного.

– Вот, Сашенька! Садись и читай!

Кирилл Сергеевич протягивает мне свежий номер той самой газеты.

Ого! Отвели аж половину страницы!

Та-ак… Нейтральная преамбула… Письмо профессуры академии с указанием всех фамилий людей, его подписавших, и их регалий… О моих методах лечения… О результатах… Теперь плавно к письму пациентов… Кто подписал? Угу… Кушелев, Солдатенко, Рискин… Надо же! Не только подписались, но и указали, какими фирмами владеют! Понятно… Наверняка адвокаты посоветовали, чтобы исключить даже саму мысль про возможный подкуп. Спасибо им…

Теперь главное: «Газета приносит свои извинения…» А что дальше? Ну ничего себе! Всё-таки написали про наши успехи за эти месяцы! С чего начинали и к чему пришли. Не ожидал…

А кто подписал? С ума сойти! Сам главный! И не побоялся… Это – поступок.

– Что скажешь? – интересуется Кирилл Сергеевич.

Даже не могу сразу ответить. С одной стороны – вроде победа… Но это – победа там! А здесь? Что теперь с нами будут делать в районе? У них ведь и с такой формой воздействия на нас ничего не вышло!

– Ох, Кирилл Сергеевич! Думаю, что наши друзья в районе теперь возьмутся за нас с другого конца. Что-то мне подсказывает именно такой вариант развития событий.

– Вот, именно это я и хотел тебе сказать, Сашенька. Я тоже про это подумал. Так что не будем бить в литавры. Надо приступить к реализации совета Ольги Николаевны.

– Какой совет?

– Искать влиятельные знакомства. Связи, если хочешь… Нам с тобой навязывают такие правила игры, значит, мы вынуждены будем по ним и играть. Жаль… Так не хочется заниматься политикой!

– Сашка! Поздравляю! – ко мне в кабинет, размахивая газетой, влетает Ванька. – Читал?

– Да, мы с Кириллом Сергеевичем уже всё обсудили. Победа, но только в сражении, а не в войне.

– Думаешь, не оставят нас в покое?

– Думаю, что нет!

– Значит, будем биться дальше, до полной победы! – воодушевлённо восклицает он. – Но то, что произошло, согласись, уже очень хорошо. Это ведь даже реклама!

– Твоими бы устами да мед пить, Ванюха.

Вечер. Разъезжаемся по домам. Ванька прямо домой, а я буду завозить Кирилла Сергеевича. Ванька лихо стартует первым. Я еду сзади и наблюдаю за его ездой. Такие пируэты пишет! М-да… Опасно ездит. Очень…

– Ну ты смотри, что он делает! – возмущается Кирилл Сергеевич, тоже наблюдая за ним.

– Засранец… – вырывается у меня, когда Ванька в такой же бесшабашной манере резко обгоняет впереди идущую машину и на большой скорости уходит далеко вперёд. – Приеду домой, дам ему просраться… Простите, Кирилл Сергеевич.

– Да, Сашенька. Я с тобой в этом совершенно согласен. Ване надо дать хорошую взбучку.

– Дам, не сомневайтесь.

Паркуюсь у нашей парадной. Ванькина машина уже здесь.

– Ванюха! Иди-ка сюда, – зову я Ваньку, едва войдя в квартиру.

– Чего, Саш? – невинно спрашивает он, выходя ко мне в прихожую.

– Ты что себе позволяешь на дороге? Мы с Кириллом Сергеевичем чуть не поседели, глядя на твою езду!

– Да ладно! Вот поэтому я и уехал от вас вперед. Короче, не волнуйся. У меня всё рассчитано, – он беззаботно улыбается.

– Что у тебя рассчитано? Ты понимаешь, что таким образом можешь и сам погибнуть, и ещё кого-нибудь заодно угробить?

– Сашка, не читай мне моралей. Я уже достаточно взрослый мальчик.

– Никакой ты, оказывается, не взрослый, если не понимаешь таких простых вещей. Тебе небось в автошколе говорили, что автомобиль является средством повышенной опасности. Так почему же ты сам увеличиваешь эту опасность? Мало у нас придурков на дороге, так ещё и ты туда же.

– Теперь ты скажешь, что я – придурок? – с лёгким вызовом произносит он.

– Скажу, что ты – идиот и что я за тебя очень беспокоюсь. Ты, видно, забыл, насколько ты мне дорог.

Отвернувшись, я даю понять, что на этом разговор окончен. Мне действительно как-то не по себе. Боюсь даже подумать, что может с этим идиотом случиться при такой его езде.

– Саш… – уже виновато окликает меня Ванька.

Отмахиваюсь и ухожу в комнату.

– Саш… – он идет следом за мной. – Погоди…

– Ну что «Саш»? – взрываюсь я. – Я с тобой говорю как с мужиком, а ты мне отвечаешь, как щенок.

– Саш… – Ванька подходит ко мне почти вплотную и смотрит в глаза. – Прости меня…

– Да за что тебя прощать? За твоё непонимание разве что… Пойми, я боюсь за тебя. И вообще, вспомни вот это открытое окно, себя в проёме этого окна и что я тебе тогда сказал. Я этого не забыл. Это будет со мной всегда!

Ванька обнимает меня и кладёт голову на плечо.

– Сашка… Мой Сашка… Прости идиота! Ты действительно умеешь прочищать мозги. Прости!

– Ванюха, я действительно очень испугался за тебя. Ведь то, что я увидел сегодня случайно, мне сказало, что ты так рискуешь ежедневно. А значит, в любой из дней я могу тебя потерять… А я – эгоист. Я не хочу терять своих любимых. Я тебя очень люблю, братишка…

– Сашка… Хоть ты не просил, но я тебе обещаю, что больше так ездить не буду. Потому что я тоже очень тебя люблю. Прости меня, пожалуйста… Хорошо?

– Уговорил… Пойдём ужинать.

– Саш… А давай мой день рождения без гостей проведём? – тихо предлагает Ванька. – Только мы с тобой…

– А Рита?

– Она просто поздравит меня. Я ей уже сказал, что отмечать не буду. Не юбилей!

Господи! Это же в нём опять говорит то, что я ему многого недодаю! Опять возвращаюсь к этой мысли – ему по-прежнему меня не хватает!

– Ванюха, родной ты мой! Конечно, давай! Только мы с тобой… – и опять его прижимаю к себе.

– Подержи меня ещё так… – тихо просит он. – Я, наверное, от тебя, как от мощного дерева, сил набираюсь…

– От дуба, что ли? – я фыркаю.

– Иди ты!..

Так и стоим…

Гуляем с Дашей и Серёжкой.

Такой замечательный вечер! Сынок сидит у меня на руках, и от этого вечер становится ещё замечательнее. Мне так не хватает вот таких минут! Когда я держу в руках его маленькое тёплое тельце… Ох-х…

– Саша… Ты сегодня весь в счастье, – ласково говорит Даша. – Это из-за победы?

– Да нет… Если публикация и является победой, то лишь в одном сражении, а не во всей войне. На самом деле я в счастье и блаженстве, потому что я с вами. И вообще, когда же наконец мы с тобой сможем жить по-людски?

– Ох, Сашенька… Как это всё… трудно. Мой папа – слабый человек и, как все слабые люди, страшный упрямец, постоянно желающий настаивать на своём. Я же с ним пыталась поговорить. Специально выбрала время, когда он был трезвым. Он устроил мне истерику, а потом убежал в магазин и вернулся уже никакой. У него вообще это прогрессирует.

– Я бы мог постараться его вылечить, – робко предлагаю я.

– Он о тебе и слышать не хочет! Знал бы ты, как он тебя называет…

– Как?

– Не скажу. Обидишься. Ну правда… Не спрашивай, пожалуйста.

– Ладно, не буду. Значит, нам придётся продолжать быть заложниками ситуации, – я вздыхаю, притягиваю к себе Дашу и шепчу ей на ухо: – Дашка… Я хочу тебя… Я чёрной завистью завидую Ваньке. У них с Ритой всё по-другому.

– А я чёрной завистью завидую Рите, – так же шёпотом отвечает она, и мы целуемся.

Старательно готовлю стол к Ванькиному дню рождения. Всё рассказал Кириллу Сергеевичу, и он меня отпустил пораньше. Ванька задерживается. Поехал к Рите.

Наверное, я всё-таки немного научился у Ваньки готовить, поскольку, поедая мою стряпню, он уже меня почти не ругает.

Хлопает входная дверь.

– Заждался я тебя! – кричу я с кухни.

– Сашка, я очень спешил. Честное слово! Посмотри, что мне парни в боксах подарили!

Ванька входит на кухню и открывает полиэтиленовый мешок.

Ого! Пылесос для машины! Ну и, конечно, бутылка армянского коньяка. Да-а… Меня они так не поздравляли. Молодец, Ванька! Надо делать выводы.

– Понятно… Упьёмся сегодня!

– А вот хрен тебе! Этот коньяк я на стол не поставлю, – он ухмыляется. – Оставим до более торжественного случая.

– Это какого?

– Ну… Мало ли!

Сидим за столом.

– Ну давай! Наливай и говори мне, какой я распрекрасный, – зубоскалит Ванька.

– А ты действительно – распрекрасный, – совершенно серьёзно соглашаюсь я. – Горжусь своим братишкой. Вот и подарок приготовил!

– Давай же его сюда скорее! – не перестаёт ёрничать он. – Ну-ка… Ого! Медицинская энциклопедия! Спасибо! Очень кстати. Что тут написано? Ага… «Будущему доктору Серёгину от новоиспечённого доктора Елизова». Ну ты поскромничал! Спасибо!

– Уверен, что это тебе пригодится. Ладно! Давай, за тебя! Я очень люблю тебя, Ванюха! Будь здоров и счастлив!

– Только с тобой.

– Да ладно! Ты и сам со всем прекрасно справляешься. Не прибедняйся!

– Нет, Сашка… Ты всё неправильно понимаешь. Я ведь тебе уже говорил, когда я что-то делаю, всё время думаю о том, как это оценишь ты. Если хочешь, ты для меня – мерило всего. Я тебе уже говорил: всегда думаю о том, что бы ты сделал в этом случае, что бы ты сказал, как себя повёл бы в той или иной ситуации. Мне это очень важно. Я мечтаю, чтобы ты был мною всегда доволен. Ну стараюсь ещё и облегчить твою жизнь по возможности, – Ванька при этом подчёркнуто невинно улыбается.

– А я думаю про Риту…

– Я очень её люблю, но, поверь, это – совсем другое. С Риткой я всегда – номер один, а с тобой…

– Я не хочу, чтоб со мной ты был номером два! – протестую я.

– А этого уже почти и нет. Даже твой диктат, он… В общем, это уже не диктат вовсе. Я так тоже умею. Верно?

– Ну, ты же мой брат! Да и сколько мы с тобой вместе! А, как известно, с кем поведёшься, от того и наберёшься. Сам же это говорил! Ты ведь меня тоже иногда строишь.

– Конечно! Вот именно! Я от тебя этого и набрался. Правда, ты ещё порой что-то хочешь решать за меня, но я не в обиде. Честно! Прекрасно понимаю, что ты это делаешь, любя меня. Да и в последнее время ты очень стараешься себя сдерживать. Я это вижу! И, поверь, очень это ценю. Но всё-таки именно по тебе я сверяю свои действия.

Конечно же, я понимаю всю ответственность такого своего положения по отношению к Ваньке. Только…

– Ладно, давай ещё раз за тебя, Ванюха. Ты даже не представляешь, как я хочу, чтоб у тебя в жизни всё устроилось поскорее.

– А что в ней надо ещё устраивать? – не понимает он.

– Хочу, чтоб вы с Ритой поженились, чтоб у тебя была уютная семья, чтоб дети были – столько, сколько вы захотите…

– Эх, Сашка… Это, конечно, будет прекрасно, вот только с тобой мы будем тогда видеться лишь на работе… Я опять про то, о чём мы с тобой когда-то говорили, помнишь? Мы с тобой раньше о многом говорили. Обо всём! Я на твоих мыслях рос… Да и сейчас мне с тобой многое хочется обсуждать, но мы приезжаем усталые после всех наших забот и падаем спать. А утром всё сначала.

– Так ведь это – жизнь! Поверь, другой она у нас не будет. Нам с тобой всегда не будет хватать времени. И для общения придётся урывать какие-то спонтанные периоды. Я уже понял, что и у меня, и у тебя в крови, если так можно выразиться, вечная забота. Ни ты, ни я не умеем прожигать жизнь. Но ведь это и прекрасно! Это значит, мы кому-то нужны! Нас ждут, на нас надеются! Причём совершенно не важно, медицина это или что-то другое.

– Кстати, о чём-то другом, – прерывает меня Ванька. – Позавчера парни совсем закопались с движком одной машинки. Лёха предложил позвать тебя, поскольку ты в похожем случае когда-то нашёл выход, но я попросил этого не делать из-за твоей занятости.

– Ну и напрасно! С удовольствием съезжу и покопаюсь. Серьёзно! Найду время. А вот ты – точно мой брат! Ты же за меня решение принял! Разве нет?

– Ну, – слегка опешив, сокрушается он, и видно, что не знает, как реагировать. – Значит, я и этого от тебя набрался! Терпи!

– А у меня есть варианты? – я через стол треплю его шевелюру. – Нет, серьёзно! Я подъеду в ближайшую субботу.

– Ты же с суток будешь!

– Ну и что! Давай!

– О! Какой день! Хозяин собственной персоной! – приветствует меня Лёха, протягивая руку для приветствия.

– Здорово! Привет, Димка! Я сегодня рядовой слесарь! Ну, показывайте!

– Пошли!

Привычный, но давно забытый запах… Всё, как и тогда, когда я сюда ездил каждый день на работу. Даже инструмент на тех же местах! Моторика движений у меня сохранилась. Протягиваю руку и беру нужный ключ. Опыт… Честно говоря, по железкам даже соскучился. Три года прошло. Жалею ли? Скорее, нет. Но корни мои здесь. Именно здесь я рассматривал старую цепь, думая, как вправить Ваньке позвонок. Это было начало.

Самозабвенно копаюсь в движке уже третий час.

* * *

Сегодня Кирилла Сергеевича увез Новиков, а я вот припозднился. Пора домой!

Едва я выхожу из здания больницы, как ко мне быстро подкатывает черный «Геленваген». Обе правые двери открываются. На переднем сиденье вижу солидного мужика лет пятидесяти в костюме, но без галстука, в водолазке.

– Садись, Елизов! – звучит приказ. – Поговорить надо.

Что-то мне подсказывает, что этот мужик в «гелике» отнюдь не какая-нибудь шестёрка, а кто-то «сам»… собственной персоной. И это вовсе не чиновник… Это… Да-а… Мною заинтересовались… криминальные круги.

– Садись! Кому говорю! – нетерпеливо повторяет он и приказывает своим браткам: – Ну-ка, помогите ему!

Тотчас меня хватают под руки два дюжих парня и заталкивают на заднее сиденье. Машина тут же трогается.

Едем молча. Лихорадочно соображаю, как выбираться из этой ситуации. Понимаю, что надо включать свои способности на всю катушку, если я хочу остаться невредимым. Но пока мне не за что зацепиться! Может, попробовать провести сеанс коллективного гипноза? Только опасно, ведь машина на полном ходу.

– Что, Елизов, страшно? – нарушает молчание сидящий впереди.

Ну слава богу! Наконец-то! Теперь можно наладить контакт и попытаться покопаться у него в мозгах. Может, попробовать спровоцировать?

– Мне – нет. А тебе? – спокойно спрашиваю я.

– Ты мне угрожаешь? – от удивления он поворачивается ко мне всем корпусом, и мы встречаемся взглядами.

Вот! Это – то, что нужно! Что же мне с ним сделать? Что-то ничего путного в голову не приходит, ведь я уже понимаю, что мне с ним ещё предстоит иметь дело. Так… А зовут его – Николай Сергеевич…

– А чего, Николай Сергеевич, мне тебе угрожать? – я стараюсь говорить спокойно, не отпуская его взгляда. – Я же совсем не страшный… в основном…

– Откуда ты меня знаешь? – оторопело произносит он.

– Да не знаю я тебя совсем! В первый раз увидел.

Я продолжаю смотреть в его глаза, при этом пытаюсь решить, что же мне делать дальше.

– Может, пройдёмся? Поговорим на свежем воздухе… – так же спокойно предлагаю я, стараясь внушить ему правильный – ответ.

– Хорошо! – решает он и командует: – Ну-ка останови! Разомнём ноги.

Машина останавливается. Выходим…

– Думаю, лишние уши нам не нужны, – внушаю я, заметив, что братки собираются идти за нами.

– Останьтесь! – следует приказ, и оба охранника застывают около машины.

Идём рядом молча.

– Зачем же ты меня похитил, Николай Сергеевич? Мне кажется, нормально поговорить можно и так, – я вроде бы задаю вопрос, но заранее знаю на него ответ.

– Я бы сейчас отвёз тебя к себе, и мы бы с тобой говорили уже совсем по-другому, – мой вынужденный собеседник хмыкает.

– А чем же вызвано такое желание? – осторожно интересуюсь я.

– Я к тебе посылал своего человека. Я хотел решить с тобой вопрос по-хорошему. Но ты же не хочешь по-хорошему! А я терпеть ненавижу, когда мне не подчиняются. Запомни, здесь хозяин всего – я! Все эти районные, и не только районные, шурики у меня на довольствии сидят! А вы ещё побежали в область жаловаться. Насмешили меня… Учти! До Бога высоко, а до царя далеко!

Он говорит спокойно, с чувством значительного превосходства. Действительно – хозяин!

– Так вот, значит, кто на нас прокуратуру и налоговую наслал, – делаю я вывод.

– А ты думаешь, там сидят другие люди? Знай: все хотят хорошо кушать! – назидательно учит он, и я улавливаю в его интонации знакомые нотки. Вот, значит, под кого косит Глухов!

– Ещё раз тебе говорю: я тут хозяин! И не просто хозяин. Я ещё и работник. Район – это моё дело. А для того чтобы дело приносило доход, всё должно работать, как швейцарские часики. А значит, я сам должен трудиться, как пчёлка. Что я со своими парнями и делаю. Все эти магазины, заправки и многое другое на самом деле принадлежит мне. Охрана в вашей богадельне тоже у меня на службе состоит вместе со своим ЧОПом. Принцип прост. Хочешь зарабатывать – зарабатывай, но плати мне, чтобы я мог решать другие задачи.

– Какие же?

– Какие? Гм… Ты вот сюда по хорошей дороге едешь?

– Кроме последних пятисот метров.

– А знаешь, сколько мне денег стоило привести сюда правильную фирму, которая сделает всё так, чтобы не развалилось через год? Знаешь, скольким пришлось дать и сколько? На вашу богадельню мне в общем-то плевать, только тут рядом шоссе и торговый центр. Чтобы он давал прибыль, туда должны ездить люди и не бояться при этом убить свои машины.

С удивлением обнаруживаю, что он не врёт! Хозяин!

– Не пойму, мы-то тут при чём?

– А при том! Зарабатываешь – отстёгивай!

– А кто сказал, что мы тут лопатой деньги гребём?

– Ты, Елизов, явно не дурак. Значит, косишь под дурака. Но со мной это не прокатывает. Учти!

– Так всё-таки, кто сказал, что мы тут зарабатываем?

– А те суммы, которые вам на счёт ваши благодетели переводят? Это что, не деньги?

– Они идут на ремонты и восстановление больницы, – сухо объясняю я, не переставая копаться в его мозгах.

– А чего её восстанавливать? Проку с неё… Всё равно все в город ездят, в нормальные клиники. Да и не верю я, что от этих средств к рукам ничего не прилипает.

– Тем не менее комиссии у нас ничего криминального не нашли, – спокойно замечаю я.

– Конечно! Там ведь этот старый дурак рулил!

Понимаю, что он имеет в виду заместителя районного прокурора.

– Ну, наверно, если бы было за что ухватиться, то нашли бы!

– Конечно! Он же, видите ли, честный! – с некоторой досадой продолжает мой собеседник. – Другие бы тебе подбросили что-нибудь вроде наркоты – и всё! Кончился бы доктор Елизов, да и вся ваша компания!

– Мы хорошо подготовились. Даже за этим следили, – я усмехаюсь ему в лицо и перехожу в наступление. – А что, хозяину района не нужна хорошая больница? Не по-хозяйски как-то…

– А что мне с вашей богадельни! – он презрительно фыркает, в очередной раз называя больницу богадельней. – За последние семь лет я тут всяких перевидал. Только результат у всех один и тот же.

– А ко мне народ идёт, – спокойно замечаю я. – Наверно, не просто так.

– Брось, Елизов! Я не вчера родился. Одурачить местных бабок дело не хитрое, – и как-то странно горько для этой ситуации добавляет: – Короче… Раз не можете лечить, то хоть прибыль должны приносить.

– Ну почему же ты думаешь, что мы лечить не можем? Ты бы с людьми поговорил!

Я уже понимаю, что у него существует глубокая обида на медицину. Надо понять, что такое у него случилось. Ведь не просто же он так…

– Что мне с людьми разговаривать! У меня… свой счёт…

И тут я наконец ухватываю! Внук! И… что-то с шеей…

– А что у тебя с внуком? – задаю я, видимо, очень больной для него вопрос.

– Ты… Ты… Ты откуда это знаешь? – оторопело спрашивает он, разворачиваясь ко мне.

– Знаю, потому что я – доктор Елизов! – всё так же спокойно объясняю я. И видя, как не лучшим образом меняется его лицо, поясняю: – Расскажи! Может, я сумею тебе помочь – вылечу твоего внука!

– Вылечишь, говоришь? – он невесело хмыкает, становясь вдруг нормальным человеком. – С вашей медицины, пожалуй, получишь лечение… В Германии и то отказали… Рано, говорят. Позже операцию делать будут.

– Ну а что всё-таки произошло? – мягко настаиваю я.

– А то! Уронила какая-то дура-врачиха моего Андрюшеньку, когда ему полгода было. Головкой уронила! Теперь он только ползает и головку держать не может. В Германии сказали, что какие-то позвонки заскочили. Моя Светка с тех пор из запоев не вылазит!

Всё это говорится с такой безысходной тоской и бессильной злобой!..

– Сколько лет мальчику? – напряжённо спрашиваю я, проникшись этой бедой.

– Два. Не трави мне душу, Елизов! – резко бросает хозяин. – Если уж в Германии…

– Вот что! Поехали! – решаю я и сам поворачиваю к машине. – Ребёнок растёт. Может быть поздно. Поехали!

– Ты хочешь мне сказать, что сможешь вылечить моего – Андрюшеньку? – с тем же злым недоверием спрашивает он.

Я вспоминаю Сергея Александровича и Юру: «Сколько приходило врачей, и всё с одним и тем же результатом».

– Едем! – почти приказываю я. – Снимки есть?

– Есть. Слушай, Елизов… Если…

– Без если, – жёстко обрываю я его. – Я своё дело знаю.

Снова, как и в случае с Солдатенко, я почему-то уверен, что сумею помочь.

Маленький Андрюша действительно производит удручающее впечатление. Долго изучал его рентгеновские снимки, сделанные в разное время. Думал…

За полчаса разными воздействиями поставив всё в его шейке на место, я поднимаю руку с игрушкой. Он из детского любопытства инстинктивно пытается поднять головку! Какие-то мгновения держит её и снова опускает на покрывало кроватки. Ну ясно… Мышцы-то пока не тренированы!

– Он поднял головку! Он поднял! Светка! Светка! Иди сюда! Андрюшенька только что поднимал головку! – орёт на весь свой немалый коттедж Хозяин.

Появляется мать.

Да… Вся опухла от пьянства. Ну и рожа… А ведь ей только двадцать пять!

– Что такое? – недовольно спрашивает она.

– Андрюшенька головку поднимал только что, – тихо объясняет дед, и я вижу, как по его щеке ползёт слеза.

– Тебе показалось, папа…

– Дайте другую игрушку, – прошу я.

Она мне даёт яркую машинку и очень недоверчиво наблюдает за моими действиями.

– Андрюшенька, что у меня в руке? – тихонько спрашиваю я, снова поднимая машинку.

Он снова на какие-то мгновения приподнимает головку и тихо отвечает:

– …Шинка…

– Он сказал – машинка! – умилённо выговаривает дед.

– Так. Ну всё… – устало говорю я и распоряжаюсь: – Завтра с Андрюшей ко мне в больницу. Сделаем снимок, и я покажу разницу, что было и что стало. Мышцы шеи надо разрабатывать вот таким упражнением, как мы сейчас делали. Только игрушки надо менять, чтоб ему было интересно. Ну и ещё легкий массажик. Я завтра покажу, как его делать.

– А… ходить? – напряжённо спрашивает дед.

– Месяца через три пойдёт. Тоже мышцы надо тренировать. Тихонечко сгибать и разгибать ножки, как бы играя… Но делать это надо каждый день и часто. Это именно тренировка! Вот мама и займётся. Верно?

– Угу… – полупьяно соглашается мама, явно не отдавая себе отчёта.

– Ну ладно, мне пора, – я поворачиваю к двери. – Как я смогу добраться до больницы? Машина у меня там.

– Я провожу! – сразу реагирует хозяин. – Да и мои просто так не выпустят.

Выпустят, конечно! Только надо на них правильно воздействовать! Ну да ладно! Устал я… Надо добраться до больницы, и в город! Отдыхать!

– Погодите… Сколько я вам должен? Это же… – спохватывается он, сразу переходя на «вы».

– Запомните, Николай Сергеевич! Я за лишение страданий денег не беру! Поэтому мне вам и платить нечем.

При этом спокойно смотрю ему в глаза. Он свой взгляд отводит…

Мы уже стоим около моей машины. Хозяин отвёз меня обратно на том же «гелике».

– Делайте то, что я сказал. Если не возражаете, то я буду наведываться, пока Андрюша не пойдёт. Своих пациентов я всегда контролирую.

– Конечно, конечно! – торопливо говорит он и, сделав паузу, вдруг добавляет: – Я был неправ… насчёт тебя… Насчёт вас. Простите! Я давно уже не просил прощения ни у кого.

Хорошее признание!

– Ладно! Теперь о вашей дочери… Лечить надо!

– Уже пытались. Бабский алкоголизм…

– Трудно, но лечится! – прерываю я его.

– Вы что…

– Да! Можно попробовать. Успеха сразу гарантировать не могу. Это я честно говорю. Но надо попробовать! Я подумаю, как это получше организовать. Такие опыты в моей практике уже были, но с мужчинами. Насчёт женского алкоголизма вы правы. Надо подумать. Значит, завтра я жду Андрюшу с кем-нибудь в больнице.

– Я сам его привезу! – торопливо обещает дед.

А вот это – удача! Пусть ознакомится! Хозяин…

Настроение совсем хреновое.

Ванька с утра забросил меня на работу, а сам вернулся в город, чтобы отогнать мою машину в боксы. Еле вчера, после визита к Андрюше, добрался домой, заправившись на тутошней заправке. Инжектор теперь наверняка придётся промывать. Опять залили какую-то дрянь.

Кирилл Сергеевич с утра в академии. Осматривает передаваемое нам оборудование. Поэтому я сегодня на хозяйстве. Только что прошёл по отделениям. И как назло, сплошные консультации! Почему-то устал… Может, вчера перенапрягся? И ещё Ваньки нет, и я опять массирую сам. А что будет, когда настанет осень и Ванька опять начнёт учиться? Всё-таки как быстро человек привыкает к хорошему!

Спускаюсь по лестнице на первый этаж к себе. Лестница плохо помыта. Интересно, кто мыл?

– Хозяин! – ко мне подходит бригадир бригады, которая устанавливает котельное оборудование. – Есть проблемы. Пойдём в подвал.

Чёрт! Этого мне только ещё не хватало!

Набираю Павла.

– Паш, ты где? Подойди сюда, пожалуйста…

Говорю вежливо, но чувствую, что меня аж трясёт от раздражения. Достали! Причём все!

– Чего ты хотел, Саша? – спрашивает, подходя, Павел.

– Слушай, у меня просьба… Сделай, пожалуйста, так, чтобы меня сегодня хозяйственными разборками не доставали. А то я… Я просто взорвусь сейчас!

– Чего сегодня с тобой? Уже полдня всех гоняешь… – недоумённо произносит он.

– Устал я, Паша. Я могу хоть один день в месяц устать?

– Ладно, ладно… Ты успокойся. Я всё сделаю. Людмила Григорьевна! – тут же обращается он к проходящей сестре-хозяйке. – Я хотел по поводу прачечной…

– О! Людмила Григорьевна! Извини, Паша… Кто сегодня лестницу мыл?

– Нюра.

– Так вот, – чувствую, что мой голос слишком громок и аж звенит от раздражения, – передайте Нюре, что если я ещё хоть раз увижу такую грязь, причём неважно где, то я уволю её к… е… Короче, Шитова говорила ей куда.

Оба дружно фыркают. Я тоже… Похоже, наступила разрядка.

– Ну что, выпустил пар? – Павел с мягкой улыбкой заглядывает мне в глаза.

– Иди ты! – машу рукой и только тут замечаю Хозяина с Андрюшей на руках, смирно сидящего на диванчике в приёмном покое и наблюдающего за мной. Рядом стоят два братка. Охрана.

– Ну ладно, всё! Идите! – командую я. – Здравствуйте, Николай Сергеевич. Пойдёмте!

– Воюете? – он понимающе усмехается. – Правильно. Порядок должен быть…

У себя в кабинете ещё раз рассматриваю старые снимки шеи мальчика. Ох, специалисты… Германия! Операция!

– Пойдёмте, снимок сделаем, – веду их в рентген-кабинет.

Снимок сделан. Старый и новый снимки на фонаре.

– Вот, смотрите, – показываю я деду. – Вот так у него было до вчерашнего дня. Видите, какой был излом? И всё пережималось… Поэтому он и голову не держал, и ходить не мог, а только ползал. Это хорошо, что конечности ещё не потеряли чувствительности! А вот так у него теперь. Всё на месте! Поэтому он и головку сразу стал поднимать, и ходить научится. Можете не сомневаться!

– А что же эти мне… – начинает он.

– Николай Сергеевич, я очень люблю и, думаю, неплохо знаю своё дело. И я не шарлатан, как, наверное, с вашей подачи про меня написала одна питерская газета.

– Поверьте, я не давал таких команд, – смущённо оправдывается Хозяин.

– Значит, у вас инициативные помощники. Ладно, давайте о главном. О том массаже, который надо будет…

– Сашка, привет! – кричит Ванька, по обыкновению влетая в мой кабинет. – Ой! Здравствуйте!

Вечером я предпочёл ему всего не рассказывать, только сказал, что занимался мальчиком, и рассказал про его проблемы.

– Ванюха, подожди немного, я сейчас массаж покажу и потом попрошу тебя кое-что сделать.

– Это ты-то массаж для ребёнка будешь показывать! Да с твоими граблями только кости и вправлять! – подкалывает он. – Не слушайте его! Я сам всё покажу! Ну иди ко мне, мой сладкий! Дядя Ваня тебе шейку погладит.

Ванька приседает на корточки около мальчика, лежащего на кушетке.

Фантастика! Мальчонка пытается сам сесть! И тянет одну ручонку к Ваньке! Всегда удивлялся, как дети реагируют на него. Делаю предостерегающий жест деду, чтоб он не помешал.

– Дядя… Аня… – повторяет мальчик.

– Вот и хорошо, – удовлетворённо произносит Ванька, – устраивая на себе Андрюшу. Сев на кушетку, укладывает его так, чтобы тельце было вдоль груди массажиста, а шейка находилась на плече.

– Вот, смотрите! – тихо говорит Ванька и начинает тихонько поглаживать пальцами шею мальчика, изредка чуть-чуть трепля за кожу.

Андрюша сначала тихонько, а потом во весь голос начинает смеяться. Ему нравится!

– Вот и вся работа! – довольно говорит Ванька, осторожно передавая внука на руки деду, одновременно придерживая его голову.

Личико мальчика слегка сморщивается, он начинает хныкать.

– Всё… Всё… Плакать мы не бу-удем… Мы с тобой ещё увидимся. Правда?

Не знаю, понял ли Андрюша Ваньку, но заулыбался.

– Так, Саш, чего надо делать? Мне уже тут понарассказывали, как ты сегодня всех строил. Разошёлся ты, братец, без меня! – он хлопает меня по плечу. – А Нюру вообще давно пора куда-нибудь отправить. Редкостная грязнуля! Да! А тем, кто тебя вчера заправлял, надо головы поотрывать! Такое… залили! Весь инжектор тебе ребята перебирают!

– Ладно, об этом потом. С Нюрой я не знаю, что делать. У неё на руках муж парализованный. Тоже жалко… Короче! В двадцать первой нужно женщину посмотреть. Правая нога.

– Ну я пошёл! – и скрывается за дверью.

– Это кто? – озадаченно спрашивает Хозяин.

– Мой младший братишка. А что?

– Я Андрюшеньку таким ещё ни разу не видел. Чтобы он так… Талант…

– Он очень любит детей. Мой от него просто не отходит. С таким дядькой и папки не надо.

Мне уже стало ясно, что с Хозяином у меня отношения тоже выстраиваются. Можно сказать, я обзавожусь влиятельными знакомствами, как это советовала Ольга Николаевна.

– Он, наверно, тоже хороший врач?

– Он пока ещё не врач. Только собирается. Он очень хороший массажист. Некоторые вещи он уже лучше меня делает. По этой части может сам назначить и сам сделать. Знаете… Врач – это ведь не только образование! А Ванюха хочет лечить детей.

Я умышленно не говорю, что Ванька может делать не только массаж.

– А в мозгах? – осторожно спрашивает Хозяин, и я понимаю, что он имеет в виду.

– Не волнуйтесь. Это только я. Ему это, к сожалению, недоступно. А мне это помогает лечить! Я вижу и слышу то, о чём мне пациент не говорит. И поэтому могу принимать правильные решения. Давайте о другом. Вы запомнили, какой массаж надо делать? Ну то, что братишка показывал.

– Честно говоря, не очень… Я больше на вашего брата смотрел. Он сможет ещё показать?

– Конечно! А почему мама не приехала? Всё потому же?

– Зачем вы спрашиваете? Сами же видели, – горько говорит он.

– Ну няню бы привезли, бабушку, наконец!

– Нянька у нас дура неотёсанная, – с досадой бросает дед и почему-то встаёт. – Взял в основном чтобы за Светкой следила. Так они спелись! Та, правда, не пьёт, но мои парни её в моё отсутствие потрахивают к их общему удовольствию. Хотел выгнать, так Светка мне скандал закатила. А бабушка… Ладно! Об этом как-нибудь в другой раз.

Повисает неловкая пауза.

– Да! Хочу вас спросить, – резко меняет тему Хозяин, – вы где вчера заправлялись?

– Здесь, в Чистых Озёрах.

– Вот бл… – и он лезет за трубкой. – Степан? Слушай меня! В Чистых Озёрах снова на заправке говно льют. Елизов вчера вечером пострадал. Теперь машину ремонтирует. Проверь и накажи! Всё!

– Николай Сергеевич, раз уж вы всей своей семьёй попали ко мне в руки, – я пододвигаю ему стул, – давайте проблемы решать комплексно.

– Это ещё как? – настораживается он, но садится.

– Светлану предлагаю госпитализировать в нашу спецпалату для VIP-пациентов. Мы вашу дочь прокапаем, чтобы очистить кровь, потом я с ней побеседую, и возможно, мне удастся уговорить её на некоторое воздействие, которое в газете назвали шарлатанством. Это воздействие должно быть произведено только с её согласия и при полной трезвости всего организма. Должно помочь. Ну а вашу давнюю рану я могу без огласки прооперировать у вас на дому. Не волнуйтесь, я ещё и хирург.

– Это какую рану?

– У вас же пуля в ноге сидит! Не удивляйтесь, я это вижу. Ну, ваше решение?

Долго смотрит на меня… Явно опешил.

– Знаете, Александр Николаевич… Не могу понять… – он, видно, подбирает слова. – Впервые за много лет я встретил человека, который меня совсем не боится и разговаривает со мной на равных. Причём этот человек много моложе меня. Я вообще-то уже привык к подчинению и заискиванию… А тут – вы…

Он опять молчит. Молчу и я.

– Не могу не признать… В общем, я доверяю вам. Жополизам нельзя доверять – ударят в спину. Вы не такой. Я согласен на все ваши предложения и соглашусь на любые ваши финансовые условия.

– Этих условий не будет. Я уже вам говорил.

– Ладно геройствовать, Александр Николаевич! Не берёте денег, так всё можно решить и по-другому. Я уважаю принципы. А ваш брат мне очень понравился. Светлый человечек…

– А я? Я какой? – мне очень интересна его оценка.

Он некоторое время молча смотрит на меня.

– А вы – как я! Мы с вами скорее всего одной крови. Вы тоже – волк-одиночка. Вы убеждены, что только вы знаете, как делать правильно. И для вас есть одна отдушина – ваш брат. Вы ему позволяете даже спорить с собой. Угадал?

О-ох… Не ожидал я такого психологизма от этого мужика.

– Думаю, мы квиты… – я задумчиво киваю.

– Жизненный опыт помогает, – резюмирует он.

Тюремный опыт… Это сразу проносится у меня в голове.

Заходит Ванька.

– Саш! Я там сделал, что мог! Думаю, там твоё вмешательство требуется. Ты эту женщину смотрел?

– Не успел ещё.

– Думаю, там всё-таки позвонок. Снимка ей пока не делали, ведь она лежит с пневмонией.

– Хорошо, я её сегодня сам вечером посмотрю. Ты когда нас с Кириллом Сергеевичем сможешь отвезти?

– Ох… Знаешь, я хотел сегодня часов до восьми поработать… – озадаченно говорит он.

– Александр Николаевич, вас сегодня увезут и завтра привезут. И будут возить столько, сколько будет ремонтироваться ваша машина. Не отказывайтесь! Ваша машина пострадала из-за моих работников, – говорит Хозяин, я бы сказал, не жёстко, а просто безапелляционно и очень настойчиво.

– Уговорили… Вань, покажи ещё раз Николаю Сергеевичу массаж.

– Запросто! Ну, мой сладкий, иди опять ко мне!

– Дядя Аня… – и Андрюша тянет к нему ручонки.

* * *

Удивляюсь! Как меняются люди после полученной правильной медицинской помощи. Хозяин каждый день приезжает к нам в больницу с внуком сам! Оказывается, и массаж дома сам делает. У Ваньки с Андрюшей полная идиллия. Едва только дед его привозит, так он сразу тянет ручонки к Ваньке и перебирается к нему.

Ванька делает мальчику массаж. Дед сидит и внимательно смотрит за каждым движением.

– А вот у меня так не получается, – с грустью говорит он. – Пальцы не те.

– А вы так тихонечко, тихонечко… Туда… Сюда… Во-от та-ак…

Андрюшка заливается смехом, лежа на Ваньке и обнимая его за шею.

– Ой, Сашка… Надо срочно заводить самому такое чудо, – улыбается Ванька.

– Женись сначала, – советую я.

– Да мы уж с Риткой говорили на эту тему. Давай, говорит, подождём… – он вздыхает.

Дед понимающе кивает. Похоже, у него к Ваньке возникло особое чувство. Он с ним очень тепло здоровается и прощается.

– А ножки ему мама тренирует? – зачем-то спрашиваю я.

– Слушай, Елизов, не сыпь мне соль, – Хозяин вскакивает и осекается. – Простите, Александр Николаевич…

– Так… Давайте-ка сейчас попробуем… Ванюха, поиграй с ребёнком.

– Велосипед, что ли? – догадывается он.

– Ну конечно! Только…

– Сам знаю. Ну, Андрейка! Давай теперь по-другому…

И вот уже Ванька с какими-то прибаутками делает с ним велосипед. Снова мальчик заливается смехом.

– Когда я не ходил, Сашка придумал мне это упражнение, – объясняет он деду.

– Как это – не ходил?

– Он на севере полез доставать из трещины упавшую туда девицу, и его об скалу долбануло. Вот он на полгода с параличом и слёг, – объясняю я.

– Поднимали тоже вы?

– Угу…

– Знаете, как на него в Булуне молятся? Когда он туда приезжает – народ косяком идёт! И зовут его там малахольным доктором, – очередной раз закладывает меня Ванька.

– Почему малахольным?

– Потому что ничего с больных не берёт. А коренное население зовёт его великим шаманом, – уже серьёзно продолжает он. – Он даже беглых зеков там тайно лечил. Кстати, ты решил, когда туда снова поедешь?

– Октябрь-ноябрь скорее всего, – и поясняю: – Я обещал туда приезжать и лечить. Да и полюбил я север. Даже иногда тоскую…

– Я тоже там провёл немало, – тихо произносит Хозяин, внимательно глядя на меня.

Понимающе киваю и не продолжаю темы.

– Ладно, я выйду, покурю, – говорю я.

– Я тоже с вами, – Хозяин поднимается вслед за мной.

Курим и прогуливаемся вдоль здания больницы. Его братки топчутся около машины, не решаясь подходить.

– Вот блин… Опять всё машинами позаставили! – ругаюсь я.

Двор так заставлен машинами пациентов поликлиники, что если подъедет «скорая» с кем-то тяжёлым, то не знаю, как понесут носилки. Даже «гелик» Хозяина не смог подъехать.

– А что, ваш… этот Скориков… Он что, шлагбаум поставить сюда не может?

– Денег у него нет. Он и так нам помог лифт отремонтировать. И детали обеспечил, и на выходных сам, как механик, в редукторе копался. Ведь в хирургию на третий этаж я с охранником на носилках больных вручную поднимал.

– Скориков тоже вроде вас… Идеалист…

– Хотелось бы, чтоб на таких идеалистах мир держался, Николай Сергеевич.

– Запомните, Александр Николаевич! Сегодня мир держится на понятиях! Да и вы сами порой поступаете по понятиям. Ваня сказал, что вы на северах тайно беглых лечили. Разве это не по понятиям? – и он с некоторым торжеством смотрит на меня.

Вот ведь… А с другой стороны – то, о чём говорил Кирилл Сергеевич… Когда я наказываю всяких там… я ведь действительно поступаю… по понятиям.

Не хочу продолжать дискуссию и делаю безвольный взмах рукой.

– Вот то-то же! – Хозяин воспринимает это как согласие. – А ваше предложение убрать мне пулю из ноги на дому? Это же тоже по понятиям! Так что, Александр Николаевич…

– Ладно… Кстати, когда мы эту процедуру будем делать? Дня два придётся дома посидеть. Мы бы с Ванькой подъехали…

– Да как скажете! Хоть завтра!

– Слушай, а кто такой этот Николай Сергеевич? – интересуется Ванька за ужином.

– Хозяин района. Короче, местный авторитет.

– А-а!.. А вроде ничего мужик…

– Вроде ничего…

Мы с Ванькой в коттедже у Хозяина. Ванька уже проделал всё необходимое с внуком, теперь будем пользовать деда.

– Так, Николай Сергеевич… Нужны двое ваших парней, чтоб держали. Таких, на которых вы можете положиться.

– Что держали?

– Вас! Не волнуйтесь. Поверьте, всё будет хорошо.

– Саш, а снимок есть, чтобы место определить? – интересуется Ванька.

– Мне он не нужен. Я и так вижу. И чувствую, где она.

– А Ваня не может подержать? Или он помогать будет?

Понимаю, что он совсем не хочет афишировать намечающуюся процедуру.

– Могу… Саш, ты как без ассистента?

– Из тебя ассистент, – ворчу я. – Вспомни, как на стол боялся посмотреть, когда мы Сашу Старикова пользовали!

– Так это ж в первый раз было! Теперь уж насмотрелся кое-чего.

– Короче, я сам справлюсь!

– Ну тогда я буду держать, – решает Ванька.

Мне кажется, Хозяин облегчённо вздыхает.

Вроде всё подготовлено. И место, и инструменты. Ну и всё остальное.

– Так, Николай Сергеевич, анестезии я делать не буду. Поступим по-другому. Смотрите мне в глаза, – и ловлю его взгляд. – Николай Сергеевич… Вы сейчас перестанете чувствовать свою правую ногу. Вы её не будете чувствовать совсем… У вас её просто не будет… с этого момента! Раз… Два… Три!

Щёлкаю пальцами.

– Ванюха! Нечего на меня так смотреть! Обычная процедура. Проверь чувствительность.

– Может, я учусь? – не к месту хихикает Ванька, трогает ногу пациента и спрашивает: – Что чувствуете?

– Ой… Совсем… ничего!.. Уф-ф… Н-ну… Ох…

У Хозяина совсем опешивший вид.

– Ну всё, Ванюха, поехали!

…Пуля со звоном уже брякнулась в приготовленное блюдце. Рана зашита.

– Так, Николай Сергеевич, смотрите мне в глаза. С этого момента нога у вас чувствует, как и раньше. Раз… Два… Три! – и щёлкаю пальцами. – Что чувствуете?

– Немного побаливает…

– Это ненадолго. Пару дней придётся поменьше ходить. Да и сейчас надо полежать. Я вечерами буду приезжать для энергетической терапии – для более быстрого заживления. Вот и всё!

– Спасибо. А скажите… Вы на северах… беглых так же?

– Именно так. Поверьте, такой метод местного обезболивания лучше, чем всякие уколы.

– Я это уже почувствовал, – задумчиво отмечает он.

– Да он так же и в операционной иногда хулиганит, – в Ванькином тоне звучит знакомое ёрничание. – Сам видел…

– Ванюха! Ты меня постоянно закладываешь! Дома я точно тебе холку намылю, – шутливо ругаюсь я.

– Прошу для Вани снисхождения! – с улыбкой ходатайствует пациент. – Так, господа! Давайте-ка к столу! Я ведь это сокровище десять с лишним лет таскал!

Сидим за столом втроём.

– Вы угощайтесь, угощайтесь! – Хозяин пододвигает к нам бутылку виски. – Я сам, можете удивляться, почти совсем непьющий. Так что давайте!

– Николай Сергеевич, спасибо, – Ванька мягко улыбается, – мы поддержим вашу трезвую компанию.

– Конечно! Я тоже не любитель, – присоединяюсь я. – Так, изредка…

– Вот и правильно! – жестковато поддерживает Хозяин. – А я как насмотрелся на свою Светку, так и завязал в один прекрасный день.

– А её-то когда будем лечить? Может, я с ней побеседую? Давайте?

– Да спит она! Опять набралась.

За дверью слышен детский плач.

Входит какая-то смазливая девица с Андрюшей на руках. Понимаю, что это та самая нянька, или компаньонка Андрюшиной матери. И сразу же она мне активно не понравилась!

– Николай Сергеевич! Андрюша капризничает! Не спит и всё сюда, к вам просится.

Лицо Хозяина, сначала выражавшее крайнее неудовольствие, после взгляда на внука меняется на благодушное.

– Ладно… Давай его сюда!

– Дядя Аня… – мальчик тянет к Ваньке обе свои ручонки.

– Ну, Ваня… Андрюшенька нашёл себе дружка, – дед ухмыляется и передаёт внука дяде «Ане».

– Ну иди ко мне, Андрейка! – Ванька берёт его на руки, прижимает к себе. – Вот так… Хорошо…

Мальчик сразу обнимает его за шею и кладёт головку на плечо. Действительно, хоть она и стала немножко держаться, но долго держать её ему ещё тяжело.

Компаньонка сразу же испаряется.

– Вот так бы всё время и держал… – Ванька блаженно улыбается и трётся щекой об Андрюшины волосёнки. – Мы с тобой скоро и ходить за пальчики будем…

Украдкой наблюдаю за Хозяином. По-моему, у него сейчас праздник души.

– Вот отец-то будет… – задумчиво произносит он вслух когда-то пришедшую мне в голову мысль.

– Жду не дождусь… – признаётся Ванька.

– Александр Николаевич, вас там какие-то братки спрашивают, – сообщает охранник.

– Братки? – удивляюсь я.

– Ну бритые, в коже…

– Пошли…

Выхожу. С диванчика в приёмном покое мне навстречу поднимаются двое крепких парней.

– Здравствуйте, Александр Николаевич, – весьма почтительно здороваются они.

– Здравствуйте. Что-то случилось?

– Мы шлагбаум привезли. Ну и оборудование для открывания. Сейчас фирмачи приедут. Куда будем устанавливать?

Видно, на лице у меня недоумение.

– Шеф распорядился, – наконец поясняет один из братков.

– Сейчас я позову зама по хозяйству, он всё вам скажет, – набираю Павла. – Паш, подойди, пожалуйста, ко мне в приёмный.

Павел занят с людьми, которые устанавливают шлагбаум, и я могу сосредоточиться на своих пациентах.

– Саша, к тебе сейчас подойдут. Там кое-что решить надо, – сообщает Павел по мобильному.

– Ох-х… Ну ладно… Пусть подходят.

Опять пытаюсь заняться делом.

– Разрешите, Александр Николаевич? – в кабинет входит один из «братков».

– Да. Садитесь.

Садится.

– Александр Николаевич, надо вам посмотреть, где стоянку для машин ваших посетителей делать. Шеф приказал. Недели через две-три он сюда фирму пригонит, чтобы всё разровняли и заасфальтировали.

Ого! Про себя удивляюсь. Похоже, Хозяин нас взял под своё крыло.

– Нам надо подумать. Уж больно неожиданное предложение. Давайте через пару дней. Хорошо?

– Ну тогда, вы сами Хозяину позвоните. А то…

– Понял. Обязательно.

Николай Сергеевич не любит, когда его приказы не исполняются.

– Александр Николаевич! – голос Хозяина в мобильнике напряжён и дрожит. – Светка… умирает…

– Так… Стоп! Николай Сергеевич! Я сейчас буду.

– Умирает…

– Не паникуйте! – прикрикиваю я на него, – Еду!

Ну не умирает, положим… Чувствую, что перепила она, и, видимо, очень сильно. На своей машине привёз медсестру и капельницу для очистки крови.

Всё так и оказалось. Действительно перепила. Сейчас капельница уже поставлена, медсестра сидит около Светланы, а мы с Хозяином в соседней комнате. Его аж трясёт, беднягу. Вот уж… А вроде крепкий мужик… Закалённый… всем…

– Николай Сергеевич, смотрите на меня! – приказываю я. – Так… Всё хорошо… Успокаиваемся… Всё будет хорошо… Это я вам говорю! Я, доктор Елизов!

Ну вот… Кажется, получше стал…

– А теперь к делу! Сейчас я её заберу в нашу VIP-палату. Это даже будет кстати. Там её будем прокапывать ещё. А потом – как мы с вами и договаривались.

Удручённо качает головой. Я сейчас вижу не местного авторитета, а убитого горем отца.

– Никого, никогда и ничего не боялся, – тихо объясняет он, – но… это же моя доченька… Единственная! У меня только она и Андрюшенька…

Ещё одно сплошное одиночество среди знакомых мне людей.

– Николай Сергеевич! Я вам говорю, всё будет в порядке! Верьте!

Вызываю «скорую» для транспортировки Светланы к нам.

* * *

Захожу в спецпалату. Третий день Светлана лежит здесь под капельницей.

Ого! Около её кровати сидит та самая компаньонка, или нянька… Навестить пришла.

Тут же понимаю, что она пришла сюда неспроста. Даже точно знаю, что она принесла Светлане! Чувствую я!

– Здравствуйте! – здороваюсь я, как ни в чем не бывало.

– Здравствуйте, Александр Николаевич! – елейно ощеривается девица-компаньонка.

– Навестить пришли?

– Да. А то страдает тут Светочка у вас, – пытается кокетничать она.

– И поэтому вы принесли ей водку, – утверждающе произношу я. – Ну чтобы она не страдала. Так ведь?

– Да я…

Видно, что компаньонка шокирована и не знает, что сказать.

Спокойно, не стесняясь, достаю из её сумки бутылку.

Так хочется её выставить! А с другой стороны, если я её выгоню, то как потом буду выстраивать отношения со Светланой? Она закроется, и мне к ней будет не пробиться.

– Вы же знаете, что Светлане нельзя пить, – я внимательно смотрю ей в глаза. – И всё равно несёте ей водку. А может, она её глотнет и сразу же окочурится? Вы же не знаете, чем мы её тут прокапываем!

– Я… – начинает она.

– Сами-то вы ведь не пьёте? Слушайте, а может, вы хотите таким образом побыстрее сжить Светлану со света белого? – делаю я вид, что вдруг догадался.

Сам понимаю, что несу откровенную чушь, но на скудный ум компаньонки это неплохо действует. Поэтому продолжаю.

– Может быть, вы ей не просто водку принесли? Может, туда чего-нибудь добавили? Ведь как всё хорошо придумали! Её уморили в больнице! А вы тут совсем не при чём.

Светлана вытаращенными глазами смотрит то на меня, то на компаньонку и молчит.

– Ну-ка скажите, а зачем вы хотите уморить Светлану? – задаю я вопрос, а у самого внутри всё аж трясётся от смеха. – Впрочем, мне это не особенно интересно, а вот Николай Сергеевич у вас это узнает сам. Я ему позвоню.

При этих словах девица подскакивает, хватает сумку и вылетает за дверь. Хоть бы не засмеяться!

Светлана продолжает молча смотреть на меня.

– Что вы на меня так смотрите?

– Зачем вы её так?

– Как «так»?

– Напугали…

– Скажите, Светлана… Вы хотите вылечиться?

– А зачем, Александр Николаевич? – и взгляд такой потухший.

Не нахожу, что ей ответить, и в свою очередь молча смотрю на неё.

– Вылечиться, чтобы опять постоянно видеть эти рожи в папином доме? Мне ведь даже и поговорить-то не с кем. Вот только с Любкой и могла… Она хоть и дура, конечно, но всё-таки живой человек…

Да… Вот это поворот…

– После того как муж погиб, я на пятом месяце тогда была, живу у папы, как в клетке. Я, конечно, могу выходить из дома, но друзей у меня нет, пригласить к себе я никого не могу… Я даже на работу пойти не могу!

Понятно…

– Когда родился Андрюша, я думала… – она вздыхает. – А потом… Этот случай в больнице…

Вот они, причины! Всё вместе и толкнуло её.

– Скажите, Света, а вы с отцом про всё это говорили?

– Говорила… – она опять вздыхает, и я понимаю результат.

– Хотите, я с ним как-нибудь поговорю? – осторожно спрашиваю я.

– Попробуйте… – так же безучастно соглашается она. – Он вам единственному доверяет. Особенно после Андрюши…

– Скажите, а почему вы своему сыну назначенные процедуры не стали делать?

– Папа сказал, что моей пьяной роже он не доверяет. Да и вообще он меня не любит. Он, наверное, сына хотел, а родилась я…

– Неправда! Он мне сам говорил, что в его жизни есть только вы, как он сказал – его доченька, и Андрюша. Я сам это слышал. Знаете, как он перепугался, когда вам стало плохо?

– Не может быть… – бормочет она и отворачивается.

– Именно так и было, и так он говорил! Ладно, Светлана, давайте пока прервём нашу беседу. Если захотите, мы продолжим в другой раз.

Она молча кивает.

Сижу у себя в кабинете, тупо уставившись в стол. Вот так… Очередная человеческая трагедия в моей практике. Понимаю, что её надо попытаться разрулить, но не с моими мозгами, как видно… Ничего путного в голову не приходит!

Да… Совсем забыл за делами! Надо позвонить Николаю Сергеевичу.

– Здравствуйте, Александр Николаевич. Я сам хотел вам звонить.

– Что-нибудь случилось?

– Случилось! – он смеётся. – Только об этом я вас хотел спросить.

– Не понял…

– Любка, эта моя нянька, прибежала, быстро похватала свои шмотки и так рванула! – он продолжает смеяться. – Ой, чувствую, без вас тут не обошлось! Так что я опять ваш должник. Это вы её… загипнотизировали?

– Да нет, просто провёл с ней беседу.

Коротко рассказываю ему про наш с ней разговор. В ответ – откровенный хохот.

– Ой, не могу… Точно, дурища! Ловко вы её! Спасибо.

– Только, как же вы теперь без няни?

– Да чего с неё проку было… Сами видели. Ладно… Есть тут у меня на примете… Попробую поговорить. Мне бы только выходные перекантоваться. Дел невпроворот. Не знаю, что буду делать… На своих архаровцев я же не могу Андрюшеньку оставить.

Идея приходит сразу.

– Николай Сергеевич, ну а если мы поможем? Я на выходных здесь, в больнице буду, и ко мне все мои приедут. И братишка, и жена с моим Серёжкой… Давайте Андрейку к нам сюда. Тем более Светлана тоже здесь. Я её с моей Дашей познакомлю. Как вам предложение?

– Заманчиво… Но ведь я могу поздно за ним приехать! – осторожничает Хозяин.

– Я всё равно остаюсь на сутки! Дежурство у меня такое. Надо подменить одного врача. Да и Ваня тут будет… Процедуры он Андрюше сам сделает.

– Хорошо! Выхода другого всё равно нет. Придётся опять вашими услугами пользоваться.

– Я не в накладе. Пользуйтесь!

…Привёл себя в порядок, как всегда, в кабинете и теперь встречаю воскресных гостей.

– Дядя Аня… – сидя на руках у деда, Андрюша тянет ручонки к Ваньке.

– Ну иди ко мне, Андрейка! – Ванька берёт его и поворачивается к Рите. – Вот… Хочу, чтобы у нас тоже вот такой был!

– Сначала с мамой и папой договорись, – она треплет Ванькины волосы.

– Ваня, когда вы вместе надумаете – приглашай в сваты, – предлагает Хозяин. – Будем твою девушку сватать.

– Мне эта мысль нравится! Тебе, Сашка, такую роль поручать точно нельзя! – Ванька хихикает. – Начнёшь сразу всех строить!

– Тебя послушать, так я вообще – монстр, – шутя, отмахиваюсь я.

– А я, Сашенька, с Ваней согласна! – подпевает Даша, держа на руках Серёжку, – Может, ты и не монстр, но времени на такое дело ты точно не найдёшь.

– Вот так, Александр Николаевич! Видите, как строго вас ваше семейство оценивает! – весело подзуживает Хозяин. – А вот ваш Серёженька – славный бутуз!

Он делает пальцами «козу», и Серёжка весело хохочет.

– Ничего, ваш Андрейка тоже скоро таким будет. Не сомневайтесь!

– Ой, как мне этого хочется… Ну так я поехал?

– Не волнуйтесь, Николай Сергеевич, всё будет в порядке! – успокаивает деда Даша. – Саша меня сейчас отведёт к Светлане, познакомит. Мальчишек устроим там же. Будут вместе играть. Игрушки есть… Езжайте спокойно.

Мне показалось, что Светлана даже обрадовалась возможности пообщаться. По крайней мере, я впервые увидел её улыбку. А когда Ванька отдал ей Андрюшу, то так нежно его к себе прижала!

– Так, Ванюха, пошли! Дела есть, – командую я, и мы выходим.

– Ты думаешь, у тебя со Светланой получится? – осторожно спрашивает он за дверью.

– Честно скажу – не знаю! От всех нас многое будет зависеть. То есть и от вас тоже.

– Ты только скажи, что надо делать. Мы сделаем!

Ну вроде все по местам. Ванька с Ритой занимаются сетью, Даша с мальчишками в палате у Светланы, а я сижу и разглядываю очередные снимки и истории болезни.

– Саша! – Даша находит меня здесь, в моём кабинете. – Ты со Светланой разговаривал?

– Да, – я отрываюсь от бумаг. – Кое-что про её замечательную жизнь знаю. Хочу поговорить на эту тему с её отцом.

– Сашенька, чтобы ты мог с ним говорить, надо ему что-то предлагать. Мне кажется, он человек достаточно здравый.

– Я бы сказал – более чем… – я качаю головой.

– Хочешь, посоветую?

– Давай, советуй!

– Вот послушай! Специальности у Светланы нет. Она всю свою жизнь то при муже, то при папе. Сама мне рассказала.

– Ну так и что?

– Давай её возьмём сюда. В больницу!

– Санитаркой, что ли?

– Нет. Не санитаркой, конечно! В бухгалтерию. Помогать Наталье Васильевне. Она её научит делать какие-то несложные вещи. А Светлана будет и при деле, и на глазах.

Ай да Даша! Умница-то какая! И так всё просто!

– Дашутка моя! – обнимаю её. – Ну у тебя соображалка работает! Это же… Это же блестящий выход! Только вот что она с Андрейкой будет делать?

– Ну отец ведь собрался какую-то няню найти! А так – она может, наверное, сюда и с ним приезжать. Я же тоже тут часто бываю вместе с Серёжей. Так заодно…

Николай Сергеевич сидит у меня в кабинете. Я его позвал к себе сразу, как он появился.

– Вы что-то хотели мне сказать про Светлану? – несколько напряжённо спрашивает он, точно угадывая мое желание.

– Да. И я, и Даша говорили с ней.

– Ну?..

– Жалко мне её, Николай Сергеевич. Одна она… Совсем одна! Уверен, что и пьёт потому… Ей же даже толком поговорить не с кем. Потому и за Любку эту цеплялась. А Даша с ней поговорила, так ей сразу и легче стало. И ещё… Она уверена, что вы её… не любите. Что она для вас… не тот ребёнок. Говорит, что вы, наверное, очень сына хотели.

– Что это за… ерунда? Да, я хотел сына! Ну и что? Я же говорил вам… Светланка и Андрюшенька для меня… – и он замолкает.

– Николай Сергеевич, нельзя Светлану больше оставлять одну. Это я вам как врач могу сказать, – настаиваю я.

– Ну хорошо… А делать-то что? Не может же Даша к ней каждый день приезжать. Она ведь вроде вас… Занятой человек, как и все мы. Вон, и Ваня со своей девочкой тоже туда-сюда мотаются. За последние две недели мне многое у вас стало понятным. Все нормальные люди делом занимаются! Я это уважаю.

– Так давайте и Светлану тоже делом займем!

– Делом… Каким?

– Давайте на работу её устроим. Она ведь сама этого хочет. Не из-за денег. С людьми она быть хочет!

– На работу… Кто же её возьмет такую?

– Я возьму. В нашу бухгалтерию. Мы уже это с Дашей обсудили. Честно говоря, это была её идея.

– Гм… Но ведь бухгалтерия – это святая святых!.. – брови Хозяина ползут вверх.

– Не понял… Ну и что?

– Это же… Александр Николаевич, это же уровень доверия! Светлана всё-таки моя дочь…

– Во-первых, нам скрывать нечего. Во-вторых, вы же мне доверяете, и я вам доверяю…

Он молча покачивает головой.

– А главный врач… Он не будет против?

Такая фраза в устах этого человека, привыкшего только повелевать, для меня звучит довольно странно, и я улыбаюсь.

– Вы приучили меня играть с вами по давно забытым мною правилам, – Хозяин усмехается, правильно понимая мою – улыбку.

– Николай Сергеевич, мне бы хотелось, чтобы вы познакомились с Кириллом Сергеевичем. Поверьте, это того стоит.

– Чем же он такой выдающийся? – хмыкает он. – Вы – это я понимаю. А он…

– Да, он совсем не выдающийся по нынешним меркам доктор. У него нет званий и наград. Но у него есть другое – толпа вылеченных им людей, ученики и длинный список спасённых им жизней. Сами знаете, у нас такие заслуги не в цене. На севере за свои тридцать лет он стал легендой. Из Булуна до сих пор ему звонят и консультируются. А для нас с Ванькой, как для безотцовщины, он стал почти отцом. Кстати, капельницы Светлане составлял он.

Хозяин долго молчит.

– Я слишком редко встречался с по-настоящему хорошей медициной. Мне всегда казалось, что у нас её просто нет.

– Она есть! И это зависит от тех людей, которые ею занимаются. Если эти люди для больных себя не щадят, то тогда и результат приходит. Если хотите, то главное – это, как говорят, носиться с каждым больным. Мне, между прочим, Кирилл Сергеевич это с самого начала внушил. Ладно. Пойдёмте к Светлане!

В белом халате – а у нас по приказу Кирилла Сергеевича всем посетителям выдаются белые халаты – Хозяин выглядит достаточно импозантно. Профессор! Заходим в палату. На расстеленном на полу одеяле играют мальчишки. Даша с ними строит башню из пустых коробочек от лекарств. То один, то другой весело хохочут, забавно всплёскивая ручонками. Николай Сергеевич останавливается и смотрит на эту картинку с умилением.

– Папа? – удивлённо вскидывает брови Светлана.

– Доченька моя… – тихо произносит он, садится на край её кровати и обнимает.

– Папка…

– Даша, можно тебя на минутку, – зову я, чтобы дать им возможность поговорить.

Она быстро выходит.

– Ты говорила со Светланой? – спрашиваю я в коридоре.

– В общих чертах. Она сказала, что с удовольствием, если отец не будет против.

– Он не будет.

– Объяснил ему?

– Угу!

В палате раздаётся громкий рёв дуэтом.

– Дашенька, – на пороге появляется Николай Сергеевич, – парни обижаются на вас, что вы их бросили.

– Иду-иду!

Хозяин собирается уезжать и стоит в приёмном покое с Андрюшей на руках.

– Ну, как вам Светлана? – спрашиваю я.

– Давно её такой не видел, – задумчиво произносит он. – Это всё… ваши процедуры?

– У нас комплексный подход. Кирилл Сергеевич за этим строго следит. Когда человек к нам попадает, мы лечим не только то, с чем он к нам пришёл, но стараемся провести обследование и поправить по возможности всё.

Николай Сергеевич молча кивает головой.

– За Светку спасибо! Четыре дня прошло, но она сильно изменилась… Счастливо вам отдежурить!

– Спасибо. Главное, чтоб поменьше «скорых» приходило, – я машу ему вслед рукой.

– Александр Николаевич, – он поворачивается в дверях, придерживаемых одним из «братков», – заехали бы как-нибудь вечерком. Просто поговорить… А вашего главного в таком случае мои парни домой доставят. Найдите время!

– Обещаю. Обязательно найду!

* * *

– Сашенька, зайди ко мне, – просит Кирилл Сергеевич через мобильную связь.

– Иду!

В кабинете на столе лежит снятая телефонная трубка.

– Тебя спрашивают, – загадочно улыбаясь, говорит главный.

– Слушаю!

– Александр Николаевич! Здравствуйте! Это… Таня…

Танюшка… Из Булуна…

– Здравствуй, Танюшка! Ну как ты? Поступила?

– Поступила! На заочный. Я так рада! А вы когда приедете?

– Месяца через полтора ждите, – улыбаюсь я. – Обязательно приеду! Скучаю я без всех вас! Ты там всем приветы от нас с Кириллом Сергеевичем передавай. Мы всех помним!

С Шитовой у нас сложился замечательный тандем на суточных дежурствах. Вот и сегодня она уже подготовила на всякий случай операционную и теперь занимается у себя в процедурной второго этажа.

Захожу к ней.

– Елена Михайловна, я быстренько сбегаю в ближайший ларёк за сигаретами. Одна нога здесь, другая там!

– Будем надеяться, что никого не привезут пока, – кивает Шитова.

Возвращаюсь от ларька с сигаретами. Хорошо, что успел! Ведь уже почти одиннадцать! Уже закрывались.

Ощущение страшной опасности накрывает меня внезапно. Слышу сзади топот ног, оборачиваюсь, инстинктивно пытаюсь увернуться…

Удар… Больно… Очень больно! Дышать не могу… Ватность во всём теле… Ноги подгибаются… Ударяюсь обо что-то головой. Темнота…

– Порозовел… – слышу я чей-то голос, но не могу понять чей.

Пытаюсь открыть глаза. Всё плывет… Всё размыто…

– Глаза открыл!

Это Ванька… Зачем он здесь? Да и вообще где я?

– Сашка… Ты меня слышишь?

Точно! Это Ванькин голос!

– Угу… – пытаюсь сказать я, но сил нет.

Понемногу всё вокруг обретает более чёткие контуры.

Так… Вижу Ванькину лохматую голову. Кто-то ещё… Неужели Николай Сергеевич? Он… Что он тут делает? Да и вообще что со мной случилось? Где я? А это кто? Алёшин? Зачем он тут?

– Александр Николаевич, вы меня слышите? – спрашивает Алёшин.

– Даже вижу… – я пытаюсь улыбнуться.

– Сашка!.. – и Ванькины волосы щекочут мне лицо. Дышать больно.

– Александр Николаевич! Ну как вы?

Это уже Хозяин. Не понимаю, зачем он здесь.

– У вас… что-то случилось? – пытаюсь я повернуть к нему голову.

– У вас случилось, Александр Николаевич! Вас ножом ударили!

Теперь понятно! Это чувство опасности… В голове потихоньку начинает всё укладываться. Этот топот тогда сзади…

– Александр Николаевич, – Алёшин садится на край кровати, – отвечайте мне как пациент. Что чувствуете?

– Куда рана? – вместо ответа спрашиваю я.

– Лёгкое задето.

– Понятно… Поэтому и дышать трудно. Больно… А вы что здесь?

– Александр Николаевич! Вы сейчас – больной, а не зам главного врача! – Алёшин терпеливо объясняет: – А я здесь, потому что вас надо было спасать. Елена Михайловна мне позвонила, я и прибежал.

– Вас мои парни нашли, – в свою очередь объясняет Хозяин. – Сразу позвонили мне. Я всё бросил и приехал.

– Николай Сергеевич своей кровью с тобой поделился, – тихо произносит Ванька, беря меня за руку, и с сожалением поясняет: – А у меня она оказалась не твоей группы. У тебя была большая кровопотеря.

– Так что мы с вами теперь точно одной крови, – Николай Сергеевич усмехается. – И разбираться во всём будем вместе.

– В чём? – пока не понимаю я.

– В покушении на вашу жизнь! – жёстко уточняет Хозяин.

Похоже, начинаю оклёмываться, поскольку несколько раздражаюсь.

– Объясните наконец, что со мной произошло? – говорю я с трудом, понимая, что неожиданно стал совсем бестолковым.

– Вас кто-то сзади ударил ножом. Вы упали и ударились головой о камень. Вот, Алексей Сергеевич говорит, что у вас теперь ещё и сотрясение мозга. Мои парни проезжали мимо. Увидели само нападение, узнали вас издали, бросились на помощь. Хорошо ещё, что увидели, а иначе вас бы добили. Сразу привезли сюда и позвонили мне.

Теперь всё становится на место. Значит, если бы я не увернулся, то…

– А ты что тут? – обращаюсь я к Ваньке.

– Алексей Сергеевич! У него не может быть сотрясения мозга, – возмущённо фыркает тот. – Трястись нечему!

– Ладно… Понял… – я всё-таки пытаюсь вздохнуть.

– Это я Ване позвонил, – признаётся Хозяин.

– Надеюсь, Дашу ещё не успели… перепугать? – с трудом спрашиваю я.

– Даше ещё не звонили, – отвечает Ванька.

– Запрещаю! Понял?

– Теперь я могу быть спокоен, – Алёшин усмехается. – Раз вы уже командуете… Однако, Александр Николаевич, вам надо отдыхать. Пойдёмте отсюда, дорогие товарищи.

– Я останусь с Сашкой! Ну, с Александром Николаевичем, – заявляет Ванька. – Вот тут на стуле посижу…

– У меня… есть просьба… – останавливаю я выходящих. – Пока никому… не говорить…

– Так, Александр Николаевич… Больница уже знает, – Алёшин оборачивается ко мне, даже делает шаг назад.

– По крайней мере… до утра…

– Хорошо, – соглашается хирург. – Только уже почти утро.

– Да… – Хозяин останавливается в дверях. – Хотите вы или не хотите, Александр Николаевич, но с этого момента, пока я во всём не разберусь, вместе с вашим охранником будут дежурить мои парни. Даже не возражайте!

Дверь закрывается.

– Иди сюда, – с трудом протягиваю руку к Ваньке. – Сядь на кровать.

Садится.

Хоть руку поднять и больно, но обнимаю его за шею, тяну к себе.

– Родной ты мой… Лохматый…

Ванька утыкается носом мне в плечо.

– Знаешь, Сашка… Это даже хорошо, что я приехал, когда Алексей Сергеевич тебя уже оперировал. Ему Елена Михайловна помогала. Если бы я тебя такого увидел…

– Ничего страшного… Стал бы меня лечить, – я через силу улыбаюсь.

– Ладно, Сашка… Давай-ка спи. А я тут посижу…

– Не получится…

– Почему? Я всё равно не уйду! – с вызовом заявляет – Ванька.

– Тебе никуда уходить и не надо. Сейчас мы с тобой… хулиганить будем.

– Ты что, с ума сошёл? Тебе же сделана операция!

– Вот мы и будем… лечиться дальше… Ты ожоги лечил?

– Ну да… При чём тут… Понял! Ты хочешь для ускорения…

– Умный у меня братишка, оказывается… – и я командую: – Помоги мне… лечь на бок…

Ванька осторожно меня переворачивает.

– Клади руки… встречно… Ну, грудь – спина… Так… Ну вот… Теперь я ясно чувствую… где… Ну давай! Я помогу…

Ванька уже полчаса держит руки на моей ране, то есть на спине, и встречно – на груди. Я сам стараюсь на своём же фантоме убивать эту рану. Голова работает чётко и ясно. Хорошо бы, чтоб ещё и дыхание было таким же…

– Ванюха… Ты устал! Прекращай!

– Х… Хрен тебе! Лежи так.

– Слушай, я серьёзно… Я чувствую, что ты устал. Тебе надо поспать, и мы после повторим.

Дверь неожиданно открывается, и входит Шитова. Вижу её обалделое от увиденного лицо.

– Что вы делаете?! Александр Николаевич! Ваня!

– Спокойно, Елена Михайловна… Мы с Ваней меня лечим.

– Вам же нужен покой! Вы же сами врач!

От волнения на её щеках играет такой знакомый мне румянец. Интересно, у всех женщин так в минуты волнения?

– Елена… Михайловна… Всё в порядке… Мне уже даже стало полегче…

Стараюсь говорить убедительно.

– Так, Ванюха… Укладывай меня. Всё… Елена Михайловна, пусть Ваня на свободную кровать ляжет. Хорошо?

– Ой, да конечно, пусть ложится! Вам что-нибудь принести?

– Угу… Кофе…

– Ценю ваш юмор, Александр Николаевич… – она с подозрением смотрит на меня.

– А я не шучу.

– Сашка! Ты должен спать! – сердится Ванька.

– Так, – говорю я тоном, не допускающим никаких возражений, – дорогие мои… коллеги! Не заставляйте меня применять… мои способности! А не то загипнотизирую к… Елена Михайловна, вы знаете, к какой матери…

Шитова при этом фыркает.

– Я серьёзно говорю. Сейчас как в операционной… Сказал – исполнили! Я… знаю, что делаю. Уф-ф… Короче… Ваньке спать! А мне – кофе. Попью и буду себя лечить дальше… Ну всё! Давайте-давайте… Да! Елена Михайловна! Я всё слышу! Алексею Сергеевичу говорить не обязательно!

– Ну, Александр Николаевич… – как обычно в моменты негодования, она ещё и встряхивает своей пышной причёской. – По чужим мозгам лазать тоже не обязательно!

– Вы так громко думали… – я невинно улыбаюсь.

– Сашка, а ты заметно бодрее стал, – замечает Ванька, расстилая соседнюю кровать.

– Ну не зря же мы с тобой трудились! Я даже дышу лучше…

Ну вот, Ванька спит, процедуру сам с собой я провёл… Можно бы теперь и поспать, но что-то не заснуть…

Надо же… Вот как случилось. Увернулся я от неё… А ведь могло всё кончиться в один миг! Благодарю тебя, Господи! И раз Ты меня оставил на этом свете, значит, считаешь, что я здесь ещё полезен. Полезен… Нужен… Конечно, нужен! Нужен Даше с Серёжкой. Нужен Ваньке. Нужен Кириллу Сергеевичу. Ведь кто ещё будет ему поддержкой и опорой? Нужен другим… И Сергею Александровичу с Юрой… Да! Юра ведь завтра узнает. Позвонит отцу… А он – Даше! Только не это! Надо предупредить…

Да… Это внезапное чувство неотвратимой опасности меня практически спасло. Это было предупреждение… ЕМУ ведь сверху всё видно! А может, это – знак свыше? Если предупреждение? Тогда – о чём?

Или это – наказание? Тогда – за что?

Не было бы за что, не было бы и наказания…

Может, за мои шалости с гипнозом? Ведь по сути я присвоил себе право творить суд и расправу. А наказывать может только ОН… Правильно про меня говорит Ванька… Повелитель судьбы! А судьбы-то все – там… наверху… В руках у НЕГО. Вот потому Танина мать и болела после того, как пыталась заглянуть в будущее. Это всё равно что лезть к НЕМУ с дурацкими вопросами. Да и нужно ли знать будущее? Например, зная дату своего конца, жить, отсчитывая дни, часы, минуты… Это же страшно!

А с другой стороны… Если знать о чём-то, грозящем кому-то, и предупредить, спасти… И нарушить Божий промысел… И всё-таки… Вот говорят, что болезнь – это Его наказание, а я лечу людей от этих болезней. Значит, я действую вразрез с ЕГО волей? И это является моей специальностью. Но ведь ОН мне помогает в лечении!

М-да… И после этого я говорю, что я неверующий! Тысячу раз прав отец Михаил! Сие мне действительно неведомо. Хотя… Наверное, я всё-таки – верующий…

Ну а какой же я, ежели очень часто, в особо трудных случаях, обращаюсь к Господу за помощью? И кто в таком случае является истинным врачевателем? Конечно! Я – только инструмент! А инструменту надлежит знать своё место, куда его кладут после завершения использования. Вот и весь «повелитель судьбы»… Но как не хочется ощущать себя инструментом, даже в ЕГО руках! Прости меня, Господи, но не могу я так!

Ваньку, конечно, я не стал будить. И сам всё-таки вырубился.

Открываю глаза от прикосновения чьей-то руки.

– Доброе утро, Сашенька… – Кирилл Сергеевич смотрит мой пульс.

– Доброе утро! Там шестьдесят пять… Как вы добрались?

– Гм… Точно! Меня Новиков привёз. Его Алексей Сергеевич предупредил. Ну как же всё это? Как ты себя сейчас чувствуешь?

– Более-менее для моего состояния, – отвечаю я неопределённо, потому что сам ещё не знаю. – Кирилл Сергеевич, позвоните, пожалуйста, Сергею Петровичу… Мне Ваня сегодня очень нужен.

– Не волнуйся, я уже позвонил. Мне Елена Михайловна доложила, что ночью вы с Ваней занимались энергетическим лечением. Ты хочешь продолжать?

– Да. И вам скажу то же – я знаю, что делаю! Сейчас я уже даже дышу почти нормально.

– Не сказал бы…

– Просто вы не слышали, как я дышал после операции. Сдвиги есть. Ой… Извините, Кирилл Сергеевич, я сейчас до сортира добегу. Уже не могу…

– Сейчас тебе судно принесут!

– Угу… И десяток уток в придачу. Про запас, – бурчу я, сбрасывая ноги с кровати. – Я ночью уже вставал.

Всё-таки встаю. Тяжело, конечно… Носит меня в разные стороны, ноги разъезжаются… То ли от слабости, то ли от сотрясения…

– Ладно… Обопрись на меня, – Кирилл Сергеевич встаёт и берёт меня за талию.

Хорошо, что Светлану мы уже выписали и меня смогли положить в спецпалату! Тут хоть свой сортир есть…

Возвращаемся. Укладываюсь.

– Уф-ф… Тяжеловато… пока… – признаюсь я.

– Как же тебя так угораздило? – тихо повторяет вопрос Кирилл Сергеевич.

– О-ох… Ну ведь мы с вами, помните, говорили, когда вышло опровержение. Мы выиграли только сражение, а не всю войну…

– А Николай Сергеевич? Честно говоря, я думал…

– Извините, Кирилл Сергеевич, что перебиваю… Он, по-моему, сам шокирован не меньше. Видели на входе его братков?

– Да. Со мной они очень вежливо поздоровались, спросили, как мы доехали… Доложили, что охраняют нас. Я удивился даже, но до разговора с тобой ничего предпринимать не стал.

– Так вот, Николай Сергеевич так всем этим обеспокоился, что поставил сюда свою охрану вплоть до выяснения. Думаю, зря он этого делать не будет. В этих вопросах он разбирается лучше нас…

– Вообще спасибо ему за кровь. Очень хочу сказать ему это спасибо лично, – задумчиво признаётся Кирилл Сергеевич.

– Доброе утро! – Ну надо же! Дверь открывается, и появляется сам Хозяин собственной персоной!

– Николай Сергеевич! Огромнейшее вам спасибо! Спасибо за Сашу… – главврач встаёт ему навстречу, жмёт руку очень долго. – Спасибо… Огромное спасибо… Если бы не вы…

И… Хозяин начинает смущаться!

– Да ну ладно… Что вы, Кирилл… Простите, забыл ваше отчество…

– Сергеевич. Так же, как и вас. Ещё раз спасибо вам за Сашу…

– Ну, надо было Александра Николаевича спасать… Вот… и спасли… Я очень рад, что смог так пригодиться…

Он смущается! Это выглядит так забавно! Не привык, видно…

– Саша же мне как сын… – тихо говорит Кирилл Сергеевич, отпуская наконец его руку. – И Ваня… тоже…

При этом Ванька начинает ворочаться на своей кровати и поднимает заспанное лицо от подушки.

– Вот и Ваня проснулся! – с улыбкой произносит Хозяин. – Разбудили мы тебя?

– Нет… Сам… – бурчит братишка. – На работу я всё равно опоздал…

– Тебе не надо на работу. Кирилл Сергеевич уже позвонил, – сообщаю я со своей кровати. – Давай умывайся! Неси мне пожрать, а потом будешь меня лечить снова.

– Мигом! – Ванька спешно натягивает джинсы.

На непонимающий взгляд Николая Сергеевича поясняю:

– Мы ночью, когда вы все ушли, энерготерапией занимались. Если бы не это, то я бы сейчас так разговаривать не смог.

– Понимаю… Способствует быстрому заживлению, – Хозяин кивает, видимо, вспомнив, как я ему заживлял разрез после своей операции. – А что, Кирилл Сергеевич, Ваня идёт по стопам старшего брата?

– Это у Саши спрашивать надо. Он в этих вопросах у нас, да и не только у нас, наверное, главный специалист, – главврач вдруг переводит разговор на другую тему: – Николай Сергеевич, а дочка ваша скоро к нам на работу придет? Мы тут уже всё решили…

– До Светки ли вам сейчас! – грубовато отвечает Хозяин.

– Нет-нет. С раной Саши мы разберёмся, а Светлану, если вы не передумали, давайте хоть с завтрашнего дня, – строго говорит Кирилл Сергеевич.

– Да мы согласны, конечно… Только сейчас как-то неудобно… – отец опять забавно смущается.

Вот интересно смотреть, как такие люди, попадая в нормальную и потому необычную для них среду, тушуются и тоже становятся нормальными! Может, чем больше будет людей нормальных, тем быстрее ненормальные станут тоже нормальными? Хотя это уже точно – из области утопии.

– Кирилл Сергеевич, вы сами объясните Николаю Сергеевичу, что и где неудобно делать? – подаю я голос с подушки и уже обращаюсь к Светланиному отцу: – Поймите, время уходит! Надо её срочно занять делом.

– Хорошо, я завтра же её привезу. Тем более что няню Андрюшеньке я нашёл. Такая пожилая, серьёзная… В общем, завтра приедем. А сейчас… Александр Николаевич… Вернее, Кирилл Сергеевич, когда я могу обстоятельно поговорить с Александром Николаевичем? Когда вы это разрешите?

– Гос-споди… – недовольно от всей этой суеты встреваю я. – Вот сейчас позавтракаем… Потом мы с Ванькой немного займёмся энергетикой, ну а после я буду готов с вами говорить.

– Я подожду, – с готовностью соглашается Хозяин.

– Да! Сейчас дам команду, чтобы ваших ребят кормили, как всех, – спохватывается главный.

– Да выкрутятся они сами!

– Нет-нет! Или вашей Светлане наше питание не понравилось?

– Она до сих пор вспоминает. Говорит, нам бы такую повариху.

– Нет уж, – Кирилл Сергеевич с шутливым протестом взмахивает рукой. – Тётю Машу не отдадим. Самим нужна!

Ну вот… Процедуры вместе с Ванькой провели.

– Ну как вы? – Хозяин садится на стул около кровати.

Братишку позвал Кирилл Сергеевич, и поэтому мы с ним одни в палате.

– Сносно… Но хотелось бы лучше, – я прислушиваюсь к себе. Да, пожалуй…

– Понимаю, Александр Николаевич, что вам говорить трудно, поэтому давайте я буду говорить, а вы слушать. Почему-то хочу вам кое-что рассказать… Согласны?

– Но я тоже хочу вам кое-что рассказать!

– Вы меня не поняли… – Хозяин неожиданно мягко улыбается. – Честно говоря, я давно хотел вам рассказать о себе. Ну чтобы вы знали, с кем вас свела судьба. Потому и в гости приглашал.

Видимо, у меня на лице проступает удивление, потому что он поясняет:

– Понимаю, что вы совсем не священник, но мне почему-то хочется вам рассказать о себе. Вы готовы меня выслушать?

– Со всем вниманием, Николай Сергеевич!

– Так вот… Начну с начала… Постараюсь быть кратким. Я всегда был человеком дела. При советской власти я не мог работать, как все! Да, я занимал хорошую должность на одном достаточно большом строительном предприятии здесь, в области, но мне этого было мало! Мне нужно было иметь своё собственное дело. Так я организовал пошив штанов. Ну вы помните, наверное, как в Союзе народ сходил с ума по джинсам?

– Да… Немножко, но помню. Мне ведь тогда было совсем мало лет.

– Так вот, именно джинсовое производство я и организовал. Всё делалось по тамошним лекалам, с их лейблами и другими нашлёпками и, конечно, из тамошней ткани. Естественно, реализовывать такую продукцию в Питере было невозможно, поскольку здешний народ сразу же определил бы подделку. Мы возили всё в глубинку, так сказать, по городам и весям. В конце концов результатом моей бурной деятельности стали весьма солидные заработки, а потом уголовное дело за мошенничество и срок.

Отсидел я лет пять, и уже при Ельцине, во время всей этой неразберихи в стране, мне и ещё одному удалось бежать. Ну нам вслед постреляли… Пулю вы мне удалили недавно. Мой товарищ по побегу меня, раненного, не бросил. Спасибо ему. Нас по сути дела даже и не искали. Не до нас и не до таких, как мы, тогда было.

Человек, с которым я бежал, был очень серьёзной фигурой в уголовном мире, с обширными связями. Вор в законе! Более того, он умел смотреть на вещи широко, с перспективой. После побега он сумел легализоваться сам и помог в этом мне. С ним мне, конечно, повезло. Это был не бандит, не убийца, а тоже человек дела. Именно он начал прибирать к рукам целый район. Вы скажете, что для этого нужны были деньги? Естественно! И мы получали деньги. Вы скажете – рэкет? Да! Юридически это называется именно так. Только мой товарищ был, повторяю, человеком с очень большими планами на будущее и очень трезвым умом. Он прекрасно понимал, что, имея целью подняться к вершинам в новой России, нельзя пятнать себя, обижая обычных людей. Не простят! И правы будут! Поэтому, пользуясь своими связями, он обирал себе подобных, но помельче. Ну, скажем, тех, кто не в ладах с законом. И я ему в этом помогал. Вернее, у нас было дело на двоих, где решающее слово и деньги принадлежали ему, а за мной было руководство хозяйственной частью и зарабатывание уже белых денег.

Это в смысле дела…

В личном плане я вернулся на пепелище. Моя жена, мать Светки, меня бросила, развелась и вышла замуж вторично. Она при мне привыкла к красивой и обеспеченной жизни. Да и, как выяснилось, дочка ей тоже была не особенно нужна! Светке было семнадцать, когда я её забрал к себе. Новый муж моей бывшей начал к падчерице приставать. Мой компаньон тогда такого моего шага не одобрил, но стерпел. Я ему был нужен как толковый управленец. Так я стал жить вместе с дочкой.

Семь лет назад мой компаньон умер. Вы врач и понимаете, что рак не щадит никого… А в его случае медицина ещё и слишком поздно определила истинную причину его нездоровья. Несмотря на иногда сложные наши взаимоотношения, я до сих пор о нём жалею и вспоминаю только хорошо. Наше с ним дело осталось мне. Хорошо ко мне относясь и понимая, что конец близок, он сделал всё, чтобы ввести меня во все нужные круги. Я внёс коррективы в свою деятельность и теперь рулю совсем по-другому. Криминал у меня сведён к минимуму…

А насчёт личной жизни… Второй раз я женился на молодухе. Мне казалось, всё в моей жизни ещё можно устроить, но через три года она взбляднула на турецком курорте, и я её выгнал. Потом вот выдал замуж Светку… Как выяснилось, тоже неудачно. Её мужа убили. Он не был человеком из моего окружения, его убили случайно. Похоже, не за того приняли. Хороший был парень… Светка была тогда уже беременна. Родился Андрюшенька. Потом этот случай, когда его врачиха в больнице уронила. Тогда Светка начала пить. Сперва понемножку, потом всё больше…

Короче, теперь вы знаете всё.

Лежу молча, не зная, как реагировать на такую исповедь.

– Понимаете, Александр Николаевич… Почему я хотел именно так с вами поговорить? У меня за этот недлинный промежуток времени сложилось к вам однозначное доверие. Вы успели столько сделать для меня и моей семьи, сколько до вас никто не делал. Я понимаю вашего Кушелева. Ведь в его семью вы тоже принесли… счастье. Да и вообще… Как-то ночью не спал и думал… Не знаю, ваша ли заслуга или это заслуга вашего учителя, к которому я тоже проникся большим уважением, но здесь сложилась такая команда! Признаюсь, что, приезжая сюда, отдыхаю душой. Я, наверное, сейчас всё валю в одну кучу, но это так получается! И вот по всему этому кто-то нанёс такой вот удар!..

Понимаю, что ему давно уже хотелось выговориться, и поэтому продолжаю слушать молча.

– Ну а что вы мне хотели рассказать? – наконец задаёт вопрос Николай Сергеевич. – Вам не трудно будет говорить?

– Я постараюсь… Знаете… Я тут лежал и анализировал. В общем, расскажу…

– Конечно! Рассказывайте всё, что знаете. Я хочу понимать, какая сволочь мне мозги… пудрит, – с сильным напряжением выговаривает он, и я чувствую, что исповедальная расслабленность у него закончилась.

– Помните, во время нашей первой встречи я упрекнул вас в организации лживой публикации в газете?

– Помню. Только я к этому не имею никакого отношения!

– Знаю. Уверен, что это так! Так вот, теперь послушайте эту историю… После той публикации несколько профессоров из Медицинской академии написали письмо в нашу защиту в эту газету. И несколько моих вылеченных пациентов тоже туда написали. Тогда автор статьи пришёл выяснять отношения к ректору академии, а тот, в свою очередь, пригласил меня поприсутствовать при их беседе. Журналюга вёл себя безобразно, стал угрожать, и я навёл на него порчу. Да-да! Я сделал так, что он стал заикаться. Потом, правда, я получил нагоняй от Кирилла Сергеевича…

– Я же говорил, что вы порой сами поступаете по понятиям! – с довольной улыбкой повторяет высказанную раньше мысль Николай Сергеевич.

– Вынужден согласиться. Но его надо было наказать! Короче, этот журналюга со своим главным редактором приехали сюда разбираться и просить, чтобы я его вылечил. Я поставил условие: опубликовать все письма в нашу защиту, опровержение и, самое главное, фамилию заказчика, известного вам Глухова. Так вот, Николай Сергеевич… Главный редактор так испугался! Для меня это было очень неожиданно. Он сказал, что не сможет назвать имени заказчика, поскольку, цитирую: это страшный человек, он на него надавил, и я не знаю, с кем связался. Ещё он сказал, что ему пообещали спалить его дом, который здесь, в районе. Кроме того были ещё какие-то угрозы. У него был такой испуг, что мне даже стало его жаль. Потом было опровержение без фамилии заказчика, и я автора первой статьи вылечил. Вот и всё…

– Вы хотите сказать, что… Глухов?

– Пока не знаю. Но я уверен, что он может действовать самостоятельно, а может и… Логика подсказывает, что после опровержения в газете у него мог быть разговор с главным редактором, который ему сказал, что мне всё известно вплоть до суммы. Он расценил это как опасность для себя. Дальше вы знаете…

– Складно… Глухов… Меня с ним пять лет назад познакомила моя тогдашняя красавица.

– Вторая жена? – догадываюсь я.

– Да. Она представила его как сына друга её покойного отца. Очень просила выручить его в одном деле. Я к тому времени уже вовсю тут сам горбатился. Уже обзавёлся нужными людьми… В общем, я его выручил. И не только выручил, но и протолкнул на то место, где он сидит сейчас. Он заведует кадрами в вашем Райздраве. Признаюсь, мне всегда не нравились его шустрость и нежелание поступать по понятиям. Вынужден опять говорить на эту тему. Именно понятия не допускают беспредела! Я уже говорил, что своими средствами работаю на благо района. Да, я невысокого мнения о нашей медицине. Ваша больница – исключение. Сами знаете, на все такие заведения не напасёшься Золотовых и Елизовых. Тем не менее платные услуги вводят сейчас все! Значит, дерут деньги не пойми за что! Сделать медицину по-прежнему бесплатной – не в моих силах. С людей всё равно будут драть. Значит, пусть те, кто дерут деньги, делятся. Тогда эти деньги хоть на благо пойдут, а не на кабаки и девок. Это моя философия! Так вот… Глухов был мной поставлен собирать дань. Я его поддерживал, несколько раз выручал, а потом поймал на обмане, и только ходатайство тогдашней моей жены его спасло. Я ему сам про это сказал. Он буквально на коленях передо мной ползал! А когда я развёлся, он сразу как-то притих… Видимо, понял, что теперь некому заступаться.

– Николай Сергеевич, а почему в Облздраве Глухов известен как непотопляемый человек, за которым кто-то стоит? Простите, у вас там… тоже есть свои люди?

– В Облздраве? Не-ет… Там у меня нет никого. Интересная информация… Может, это потому, что несколько раз после жалоб на него по моему настоянию его не увольняли? Ладно! Будем разбираться! Кстати… Вы удивитесь, но я уже подключил ментуру на всю катушку. Так что завтра ждите следака. Честно говоря, не уверен, что они что-то найдут, но для создания общего фона это поможет.

– Знаете, Николай Сергеевич… – начинаю я, и тут звонит мобильник. – Слушаю!

– Здравствуй, Сашенька! – слышу я Дашин голос.

– Здравствуй, Дашутка!

– Скажи мне честно, когда мы с тобой сможем увидеться? Ваня мне что-то долго объяснял про твою занятость на целую неделю… Только от этого мне стало как-то не по себе.

Бросаю взгляд на кровать, на которой ночью спал Ванька. Конечно же, он старался всё сделать как лучше, но получилось, как говорится – как всегда…

– Он тебе правильно сказал! – стараюсь бодро отвечать я. – Тут работы непочатый край, так что я… вынужден быть здесь…

– Сашка! Вы что-то оба темните. С тобой всё в порядке?

– А что со мной может случиться? Конечно, всё в порядке! Работаю, так сказать, в поте лица!

Николай Сергеевич, с ухмылкой слушающий нашу беседу, протягивает руку, показывая, чтобы я дал ему телефон.

Даю.

– Здравствуйте, Дашенька! Это Николай Сергеевич! Вы не волнуйтесь, Александр Николаевич действительно тут так замотался, что и на меня у него времени пока нет. Свидетельствую! Угу… Конечно! Спасибо, привет Светлане передам… До свиданья! – и возвращает мне трубку.

– Сашенька, а вы все мне часом… не врёте? – ангельским голосом спрашивает Даша. – С тобой что-то случилось?

– С чего это ты взяла? – я изображаю возмущённый тон. – Тут работы выше крыши!

– Ой, ну ладно… Освободишься – приезжай!

Идёт отбой.

– Ну так вот, – продолжаю я. – Согласитесь, если бы я смог поговорить с Глуховым, то вытащил бы из него более-менее точный расклад…

– Пожалуй, – Хозяин недобро усмехается. – Уверен, такой способ сейчас действительно необходим. Всё очень опасно, Александр Николаевич. У меня самые серьёзные подозрения. Да! Не удивляйтесь, но я скомандовал парням на всякий случай следить и проверять вашу машину. Вы понимаете… Всякое может быть…

– Да… Не хотелось бы. Хотя машина сейчас мне…

– Рад, что вы это понимаете. Мы с вами не знаем, кто они и какие поставили себе задачи. Теперь ещё… Кому вы говорили, что пойдёте за сигаретами в ларёк?

– Шитовой и… охраннику. Вы думаете…

– Похоже, понятно. Думаю, он и сообщил кому-то, что вы выходите. Медсестра точно не могла, она с вашей руки кормится, а больше некому. Согласитесь, ждать они вас всё время у больницы не могли. А пока вы дошли до ларька, купили сигареты и стали возвращаться, как раз успели.

– Согласен… То есть вы считаете, что враг уже здесь?

– По крайней мере, он гораздо ближе, чем мы предполагали, – Хозяин встаёт и протягивает мне руку. – Буду к вам приезжать ежедневно.

– Спасибо. Вам, я думаю, тоже следует поберечься… и посмотреть, всё ли у вас действительно под контролем.

– Я уже об этом подумал.

– Светлану завтра привозите. Слышали, что Кирилл Сергеевич сказал!

Николай Сергеевич уходит, а я с большим трудом сползаю с кровати. Уж больно надо! В это время открывается дверь и появляется Ванька.

– Куда попёрся?

– Тебе сказать или сам догадаешься? – бурчу я, ища ногами тапочки.

– Погоди, помогу!

– Отвали! Сам добегу…

– Ладно… Беги-беги!

– Безобразие… – продолжаю ворчать я. – Даже пижамы не принесли! Совсем распустились…

– Угу, – Ванька ехидно хихикает, – в нашей больнице все распоряжения командного состава выполняются чётко! Раз нельзя – значит, нельзя!

– Не понял… Что значит «нельзя»?

– Елена Михайловна запретила сестре-хозяйке тебе пижаму выдавать.

– Что значит «запретила»? Я пациент или кто?

– Ты… В общем, сам догадаешься. Это чтобы ты по больнице не шлялся. Болеть так болеть! Ясно?

– Ну, значит, завтра пациенты и персонал увидят голого доктора Елизова, – спокойно говорю я, скрываясь за нужной – дверью.

– Тогда ты отсюда перекочуешь прямо в дурку! – слышу я вслед Ванькин смех.

Звонок мобильного пробуждает меня от дремоты.

– Да! Слушаю…

– Что там с тобой приключилось? – говорит трубка голосом Шахлатого.

– Ну что… Пырнули меня. Если б не увернулся, то…

– В курсе я… Тебя прооперировали нормально?

– Да… Уверен, что Алексей Сергеевич сделал всё как нужно.

– Это тот, которому ты помогал?

– Ага… Он очень хороший хирург. Да вы не беспокойтесь, Михал Михалыч! Потихоньку себя в порядок привожу. Да и Ванька очень помогает.

– Я, значит, хочу приехать, посмотреть твою рану, – достаточно жёстко заявляет Шахлатый.

– Да не волнуйтесь вы, ради бога!

– Это мне решать! Завтра, значит, приеду. Пока!

Ну и ну… Даже неудобно перед Алёшиным…

Вечер. Опять звонков было… И Сергей Александрович, и Юрий Степанович… Солдатенко звонил тоже. Беспокоятся… Ну как тут их всех бросить?

Спасибо Ваньке! Чувствую себя намного лучше. А он, бедняга, опять спит. Устал. Долго мы с ним трудились.

Помню, как тоже уставал, когда только начинал…

Нажимаю кнопку около кровати.

Входит дежурная сестра Галя.

– Вы что-то хотели, Александр Николаевич?

– Галя… Идите-ка сюда…

Подходит и вопросительно смотрит.

– Галя, хотите, я вас загипнотизирую?

– Не хочу, – и улыбается.

– А раз не хотите, то принесите мне пижаму. Мне ведь её не выдали…

– Знаю. Елена Михайловна запретила.

– Галя! Ну мы же с вами уже друзья! Столько вместе работали! Верно?

– Александр Николаевич! Мы друзья, но именно поэтому пижамы я вам и не дам.

– А если я тогда в одних трусах по больнице начну ходить? И вообще… Где моя собственная одежда?

– Она была вся в крови, и Людмила Григорьевна всё отправила в стирку. Ну а куртка и рубашка… Сами понимаете…

На замечание насчёт хождения в трусах по больнице она постаралась не реагировать. Ясно…

– Галя, а давайте, вы мне пижаму на ночь дадите, а утром…

– Александр Николаевич! Вы же больной! Раненый, да ещё и после операции…

– Я уже почти здоровый. Меня Ваня лечит! Вон как устал! Это я серьёзно говорю, уже без шуток. Ну принесите, пожалуйста…

– А куда это вы собрались?

– Покурить хочу. Это же издевательство над курящим человеком!

– Вам же нельзя!

– Галя! Кто из нас врач?

– Ох-х… Ну ладно… Подведёте вы меня! Светлана Сергеевна увидит…

– Не подведу. Я осторожно. Вообще вы можете сказать, что я её сам взял. До кладовой добежал и схватил!

– Угу… Добежали… – Галя смеётся. – Ну ладно, подождите…

Стянул у Ваньки сигарету с зажигалкой и осторожно на лифте спускаюсь в приёмный покой. Хочу поговорить с охраной.

Слабость, конечно, обалденная! Иду, держась за стенку.

Мой вид явно произвёл впечатление на охрану. Парни Хозяина подскочили с вытянутыми лицами.

– Добрый вечер, – здороваюсь я.

– Добрый вечер, Александр Николаевич! Зачем вы встали? – спрашивает один из братков и придвигает мне стул. – Садитесь быстро… Шеф велел за вами следить.

Сажусь.

– Поговорить хочу, да и лежать надоело. Парни, кто из ваших там был?

– Я… Мы с Коляном мимо проезжали и увидели, как вас… – отвечает второй из братков.

– Спасибо! Если б тогда не вы…

– Не берите в голову, Александр Николаевич. Если уж шеф вам свою кровь давал, то мы за вас тем более… Теперь найти бы эту гниду!

– Надо. Только пока непонятно как… Приметы-то хоть какие-нибудь есть?

– Да какие там приметы! Ведь уже не белые ночи. Чего там увидишь! Оба молодые… Одеты как все… Я уже следаку сегодня говорил.

– Не густо… – бормочу я и понимаю, что влезаю не на своё поле. Я ведь в этом всё равно ничего не понимаю.

– Александр Николаевич! Ты что это безобразничаешь? – и тут я вижу нависающую надо мной тётю Машу, которая, закрыв пищеблок, пришла сдать ключи. – Мы тут все за тебя переживаем, весь посёлок у меня спрашивает, как твоё здоровье, а ты по больнице бегаешь! Не стыдно?

– Марья Васильевна, да я уже гораздо лучше… – начинаю я, но она меня прерывает.

– Это тебе Кирилл Сергеевич с Алексеем в своё время скажут! Лучше, хуже… Это врачам решать!

– Так я ведь тоже врач! – пытаюсь я разжалобить нашу повариху.

– Сейчас ты больной, а не врач! И нечего без спросу по больнице болтаться! – продолжает она мне громко выговаривать.

– Ага! Так я и знал! – вижу ещё и Ваньку. – Давай-ка быстро возвращайся в койку!

– Правильно, Ванюша! – одобряет тётя Маша. – Забирай брата и глаз с него не спускай!

– И ты тоже раскомандовался, – бурчу я.

– Раскомандовался, раскомандовался! Считай меня своим лечащим врачом! Ты знаешь, что делают с пациентами, которые нарушают режим? Выгоняют!

– Знаешь, Ванюха, я тебе отвечу так, как мне ответил Кирилл Сергеевич во время своего инфаркта. Выгоняйте! Сразу приду на работу! Понял?

Охранник и оба братка начинают громко ржать.

– Нечего грохотать! – обрывает их повариха. – Больных беспокоите. Отведите лучше его на койку.

– Ладно, Александр Николаевич, – говорит наконец тот, который доставлял меня сюда. – Тётя Маша и Иван правы. Давайте мы вам поможем до палаты дойти…

– Сдаюсь… Только я сам доберусь. Пошли, Ванюха…

Ванька бережно заталкивает меня в лифт.

– Ты что, обалдел? – выговаривает он мне в кабине. – Тебе лежать надо, а ты по больнице шляешься! Осложнений хочешь?

– Слышу профессиональную речь, – я пытаюсь смеяться, только вот больно пока.

– Идиот ты, Сашка! За тебя все беспокоятся, а ты…

Как он на меня смотрит! Мне стыдно…

– Ну прости, Ванюха! Не сердись. Хотел поговорить с парнями, которые меня сюда привезли.

– Поговорил?

– Поговорил… Ничего не выяснил.

– Ну вот… Только зря таскался… – ворчит он.

– Ладно… Прости, – и притягиваю его к себе.

– Сашка… Ну пожалуйста… Я очень тебя прошу…

– Обещаю… – я через силу вздыхаю.

* * *

Утро. Честно лежу, раз Ваньке обещал. Его самого позвали в терапию. Вместе с Шитовой приходил Юра. Перевязку мне они делали в четыре руки. Парень так старался! Я даже не удержался и потрепал его по голове, как Ваньку. Алёшина аккуратно предупредил о возможном визите Шахлатого. Он странно улыбнулся и сказал, что за свою работу ему не стыдно и что с удовольствием познакомится с профессором. Вот и хорошо…

Мучительно пытаюсь склеить какие-то имеющиеся факты в хоть какую-нибудь версию. Не склеиваются… Да, Елизов! Сыщик из тебя никакой!

– Разрешите, Александр Николаевич?

В палату входит зам районного прокурора и ещё какой-то мужик. Наверное, это и есть следователь.

– Здравствуйте, Дмитрий Васильевич! Как ваша спина? – пытаюсь сесть на кровати.

– Лежите, лежите! – останавливает он меня. – Спина моя вашими с Ваней стараниями чувствует себя замечательно. Про боли я совсем забыл. Так что огромное вам спасибо. Вот, рекомендую: Олег и тоже Васильевич – следователь, который ведёт ваше дело.

Машинально осматриваю его «своим» взглядом. Ну привык я уже так!

– Что вы на меня так смотрите? – осторожно интересуется следователь. – Что-то не так?

– Кое-что действительно не так. Вас изжога ведь часто мучает?

– Всё, как вы предупреждали, – он улыбается и поворачивается к прокурору. – Честно говоря, измучила, проклятая… А что?

– Будем лечить! – с улыбкой, но твёрдо обещаю я.

– Я же вам говорил! – мой бывший пациент разводит руками. – А сейчас, Александр Николаевич, хотите, без телепатии я угадаю, что вы сделаете?

– А чего тут угадывать? Конечно, Ваню позову! Самому же мне пока не встать…

– Александр Николаевич! Давайте сначала мы побеседуем, а потом уже всё остальное. И… вы действительно можете меня от изжоги избавить?

– Он такими мелочами не занимается, – с тихой ехидцей произносит прокурор, – А вот Иван Николаевич… Я же вам рассказывал.

– Вы правы, Дмитрий Васильевич. С такими вещами Ваня справляется и без меня. Серьёзно, Олег Васильевич! Мы вас избавим от вашего гастрита. Но только с горчицей, перцем и спиртным придётся на время попрощаться. Ладно, давайте беседовать!

За час рассказал обоим Васильичам почти всё, что знал. На завершающий вопрос, подозреваю ли я кого-то, прямо показал на Глухова, заметив при этом, как мои собеседники переглянулись. После этого в разговоре повисла пауза.

– Олег Васильевич, с Александром Николаевичем бесполезно играть в кошки-мышки, – тихо и очень серьёзно нарушает эту паузу прокурор. – Поверьте, если ему захочется, он сам прочтёт у нас в мозгах то, что ему будет нужно. Верно я говорю, Александр Николаевич?

– Говорите верно, – соглашаюсь я, – только этим я занимаюсь в основном вынужденно. И сейчас, поверьте, не вижу в этом смысла. Да и сил это отнимает слишком много.

– Видите ли, Александр Николаевич, – осторожно начинает следователь, – всё, что вы рассказали, вполне можно квалифицировать как одну из версий случившегося. Упомянутый вами господин Глухов, надо сказать, давно интересует наше ведомство, поскольку за ним тянется достаточно длинный хвост странных событий. Я, конечно, не должен был бы вам этого говорить, но уже понимаю, что при желании вы сами в состоянии это у меня выяснить. Мы бы давно уже начали его разрабатывать, но этот человек поистине непотопляем!

Весьма дипломатичный стиль, в котором была произнесена реплика, заставляет меня улыбнуться. Тем более я уже прекрасно понимаю, на чём зиждется глуховская непотопляемость. Ой, Николай Сергеевич! Зря вы таких людей поддерживаете!

– Вам смешно… – Олег Васильевич вздыхает, по-своему истолковав мою улыбку. – А мы ведь, всё хорошо понимая, ничего не можем сделать!

– Я по-другому поводу улыбаюсь. Уж больно вы аккуратно всё сказали.

– Александр Николаевич… Вот Дмитрий Васильевич, когда мы сюда ехали, предложил попросить вас использовать ваш талант…

– Понимаю, – перебиваю я его, лишая необходимости подталкивать меня на не очень законный путь. – Я могу сделать то, что вы имеете в виду. Только для этого мне надо встретиться с ним и поговорить. Может, удастся его всякими провокационными разговорами заставить думать на интересующие нас темы. Правда, если он тоже наслышан о моих способностях, то трюк может не получиться. Хотя чёрт его знает!.. Короче, надо будет попробовать. Только как мне с ним встретиться?

– Ну как… Вы – заместитель главного врача больницы. Ведь вы же можете с каким-нибудь делом приехать к районному чиновнику! – с воодушевлением вступает в разговор прокурор.

– Ну хорошо, я подумаю. Может, охранника, который, возможно, предупредил о моём выходе на улицу, тоже таким образом проверить? – перевожу я разговор на другую тему.

– Вы это вряд ли сможете сделать, – невесело усмехается следователь. – Он ещё вчера после дежурства написал заявление об увольнении. Здесь он уже больше не появится. Мне Николай Сергеевич сразу после вашего с ним разговора позвонил, мы тут же обратились в охранную фирму, где нам и сказали, что он только что уволился.

– Значит, он и предупредил, – подытоживаю я.

– Я скомандовал нашим сегодня домой к нему съездить. Посмотрим…

И тут я понимаю, что вижу! Я действительно вижу этого охранника!

– Бесполезно! – я вздыхаю. – Он сейчас едет в вагоне электрички… Кажется, в Питер. Может, и в обратную сторону… Нет! В Питер!

– Вы что?

– Да. Я это сейчас увидел, когда подумал о нём.

Следователь хватается за мобильник.

– Погодите! Не надо звонить. Вы всё равно его быстро не найдёте, а Глухова можем вспугнуть.

– Пожалуй, вы правы… Да и о нашем разговоре мне лучше пока у себя в конторе не говорить…

– Конечно!

В этот момент открывается дверь в палату. На пороге появляется… Даша, а за ней я вижу Сергея Александровича с Серёжкой на руках.

– Сашенька! – бросается она ко мне, не обращая внимания на сидящих рядом со мной. – Что с тобой?

– Ну зачем ты приехала? Всё в порядке, – виновато бормочу я, сквозь боль обнимая её.

– Простите, Александр Николаевич, мы, наверное, поедем? – говорит следователь и встаёт.

– Угу… Я, как встану на ноги, сразу… А пока… Дмитрий Васильевич, отведите Олега Васильевича к Ване. Он должен быть в моём кабинете. Скажите, что у вашего коллеги скорее всего гастрит. Пусть посмотрит. Прямо сейчас!

Всё это я говорю уже из Дашиных объятий.

– Обязательно!

– Ну зачем ты приехала? – повторяю я свой вопрос, не отпуская Дашу. – Мы же тебе сказали, что у меня много работы…

– Теперь я вижу, какой работы у тебя много! – расстроенно говорит она.

– Я, между прочим, правду говорю! – деланно обижаюсь я. – Мы с Ванькой лечим меня по нескольку раз в день! А это – труд!

– Саша, ну что ты… Я чувствовала… Заговор мужиков! – и она начинает плакать.

– Так… Всё нормально…

Я притягиваю её к себе. Плечи вздрагивают…

– Дашка, ну всё… Всё. Теперь всё хорошо! Прекращай сырость.

– Саша, ну ты как? – осторожно спрашивает Сергей Александрович.

– Нормально! Только из-за сотрясения пока ещё плохо хожу…

– Я вот тебе похожу сейчас! – «прикрикивает» на меня, появляясь в палате, Кирилл Сергеевич, только в своей манере, мягко, не повышая голоса. – Сергей Александрович, здравствуйте! Здравствуй, Дашенька! Хоть вы ему скажите! Всё время порывается вставать. А ему ещё дня три надо только лежать!

– Двух хватит… – бурчу я.

– Я не имею в виду твою рану, Сашенька. У тебя сотрясение мозга. С раной ты, конечно, с Ваниной помощью, справишься, но сотрясение – штука очень серьёзная.

– Кирилл Сергеевич, дорогой, понимаю я это! Но не могу бездействовать! Вспомните, как вы сами… – применяю я запрещённый приём.

– Сашенька! Я – это я! – он прячет улыбку. – А тебе лежать надо! Это тебе главврач говорит. Начальник твой, между прочим! Всё!

Приехал Шахлатый. Вместе с Алёшиным осматривают меня.

– Что, всё хулиганите вместе с братом? – профессор одобрительно хмыкает. – Быстро заживает! Как думаешь, лёгкое тоже?

– Вскрытие покажет… – я легкомысленно фыркаю.

– Я тебе дам – вскрытие! – получаю лёгкий подзатыльник и комментарий: – Лучшее средство от сотрясения мозга… Я тебя серьёзно спрашиваю! А коллегу не обижай! Всё сделано мастерски! Так всё-таки?

– Судя по тому, что дышу почти нормально, почти без боли, думаю, что лёгкое хорошо заживает.

– Я, Сашка, тебе ещё на дипломе сказал – пиши! Это очень хорошая тема. Ординатуру ты быстро осилишь! Ладно, поговорю с Золотовым. Пусть он за тебя возьмётся! А вам, коллега, огромное спасибо!

Шахлатый жмёт руку Алёшину и долго не выпускает её из своей огромной лапы.

– Ну хорошо! Мне вот Алексей Сергеевич хотел ещё вашу операционную показать. Ты же всё только обещаешь пригласить…

– Повода не было, – издеваюсь я и получаю ещё один подзатыльник.

* * *

Сегодня хожу почти без головокружения. Осторожно спускаюсь на первый этаж, в бухгалтерию. Хочу посмотреть, как там Светлана.

– Здравствуйте!

– Здравствуйте, Александр Николаевич! – Наталья Васильевна, наш главбух, поднимается мне навстречу. – Как себя чувствуете?

– Я-то нормально, а как ваша помощница?

При этих словах Светлана отрывается от компьютера и – я это чувствую – несколько напряжённо смотрит на начальницу.

– Всё хорошо! Осваивает нашу науку. Ничего, не боги горшки обжигают!

– А вам, Светлана, как? – обращаюсь я уже к ученице. – Не скучно?

– Что вы! Я стараюсь, – она вдруг улыбается. – Даша тоже обещала помочь…

– А как Андрейка?

– Уже встать пытается. Всё повторяет: «Дядя Аня, дядя Аня»… Так вашего брата любит!

– Да уж… От Ваньки все дети без ума.

Захожу к главному.

– Опять нарушаешь постельный режим! – он осуждающе смотрит на меня поверх очков.

– Ну не могу я больше валяться! Работать хочу! Я уже почти здоров!

– Вот именно! Почти… Меня тут Михал Михалыч воспитывал.

– Про диссертацию?

– Угу… Он прав, Сашенька! Я бы хотел, чтобы ты смог сделать то, чего не удалось мне…

Господи! Как же это горько звучит! Сразу вспоминаю, как Кирилл Сергеевич работал, лёжа в больнице академии. Хотелось бы почитать его записи.

– Я попробую, Кирилл Сергеевич…

– Он попробует! – возмущённо произносит мой учитель. – Вот поправишься совсем – сразу начнём составлять план твоей работы. Я с тебя не слезу! Так и знай!

– Слушаюсь!

При этом я пытаюсь вытянуться и взять под козырёк, но немного теряю равновесие.

– Вот-вот! – замечает моё покачивание главный. – Давай-ка в койку!

– Я вообще-то хотел уже сегодня на вечернем приёме посидеть…

– Ты будешь не сидеть, а лежать! И не на вечернем приёме, а в койке! – строго заявляет входящий в кабинет Ванька, который слышал мою последнюю фразу. – Тебя отвести или сам?

– Сам… Ты-то почему не на работе?

– Сашенька, Сергей дал Ване отпуск, пока ты совсем не поправишься. Тем более Шахлатый ему про свой визит и осмотр рассказал. Всё! Иди-иди!

– Да-да! Лети-лети!.. – зубоскалит вслед Ванька.

Оборачиваюсь и строю Ваньке рожу.

– Здравствуйте, Александр Николаевич! Не знал, чего вам принести. Извините, – Хозяин садится рядом с кроватью. – Ну как вы?

– Хорошо бы принести сил и хороших новостей, – улыбаюсь я.

– Насчёт сил – это скорее по вашей части, а с хорошими новостями, к сожалению, пока не получается. Вы опять оказались правы. Охранник действительно сбежал. Видимо, он всё понял, когда вас привезли сюда живого. Его ищут. Но пока безуспешно. Может, попробуете своими методами?

– Конечно, попробую! Только это не всегда у меня бывает по заказу. Но попробую! А что Глухов?

– Весьма сожалеет о вашем здоровье. Я встречался с ним. Такой весь из себя послушный, исполнительный! К сожалению, Александр Николаевич, мне тоже не удалось проследить его связи. Снова надежда только на вас…

– Понятно… Ну вот поднимусь совсем и съезжу к нему.

– Знаете, беспокоюсь, как вы поедете…

– Чего беспокоиться! Сяду за руль и поеду. Машину водить я не разучился.

Я, конечно, немножко бахвалюсь, поскольку сил ещё недостаточно.

– Да я имею в виду не это! Если это всё-таки Глухов, то он от редактора газеты наверняка знает о вашем умении копаться в мозгах и боится именно этого! Также наверняка знает и о наших с вами доверительных отношениях, а значит, ему есть что скрывать от меня лично. В этой цепочке вы – ключевая фигура, которая ему мешает и которой он боится. Поэтому он может повторить попытку…

М-да… О повторении попытки я как-то не подумал.

– Так что, Александр Николаевич, давайте-ка пока без самодеятельности! – почти приказывает Хозяин. – До выяснения передвигаться будете с охраной.

– Понял, – я удручённо киваю. – Похоже, вы правы.

Однако как он всё логично разложил! По сути, выстроил законченную логическую цепочку. И опять у меня это чувство беспокойства! Что же это?

– Ну ладно, Александр Николаевич! Рад, что вы идёте на поправку. Увы, мне надо ехать. Дела!

Хозяин встаёт и делает несколько шагов к двери.

– Стойте! – окликаю я его. – Николай Сергеевич, погодите!

Обострённо чувствую нависшую над ним опасность.

– Что-то случилось? – оборачивается он.

– Пока ещё нет. Погодите… Вы ведь в Карьерный сейчас собираетесь?

– Да… – недоумённо соглашается он. – Вы откуда… Ах да…

– Простите. Так получилось. Вам нельзя туда!

– Как это? – его брови ползут вверх.

– Я чувствую грозящую вам опасность. Не понял пока, что это, но абсолютно точно – вам в Карьерном грозит смертельная опасность!

– Гм… Не могу вам не верить, – несколько растерянно произносит он, возвращается и снова садится. – Простите, Александр Николаевич, а можно хоть чуть-чуть поточнее?

– Я стараюсь… – закрываю глаза. – Там вас ждут… Какая-то… засада…

– Засада… Ну да! Там на подъезде есть одно место… – какое-то время он сидит молча, уставясь в одну точку, потом достаёт мобильник. – Степан! Жду тебя прямо сейчас у больницы. Давай, пошустри! В Карьерный я сегодня не поеду.

– Николай Сергеевич, простите меня… Я, конечно, ничего не понимаю во всех этих делах, но мне кажется, может, стоит привлечь ОМОН?

– Ментура… – он задумывается. – Вы же понимаете моё к ней отношение! Да и что я им скажу? Что вся эта операция основана на вашем предвидении?

Мне понятны его сомнения. Одно дело – приватный разговор со следователем в моей палате, а тут совсем другое…

– А давайте я позвоню? Не вы! Вы тут будете совсем ни при чем!

– Гм… – он вдруг усмехается. – А давайте!

Сперва разговариваю с заместителем районного прокурора.

Дмитрий Васильевич воспринимает всё со всей серьёзностью.

– Найдите его и уговорите пока не соваться в Карьерный! – решает он. – Я сейчас свяжусь с Олегом Васильевичем, и он вам перезвонит.

– Ну что? – интересуется Хозяин, когда я нажимаю на отбой.

– Велено найти вас и уговорить пока не ездить в Карьерный. Он очень обеспокоился. Сейчас мне следователь звонить будет.

– Гм… Считайте, что нашли и уговорили.

Звонок мобильника.

– Слушаю!

– Здравствуйте, Александр Николаевич! Это Олег Васильевич говорит. Расскажите мне всё ещё раз.

Рассказываю снова.

– Понимаете, Александр Николаевич… Я-то вам верю, но… Ладно, рискну! Отправим туда людей. Но вы же сами понимаете, если мы там кого-то и задержим, то сможем им предъявить только незаконное хранение оружия, если оно будет у них на тот момент. Правда, это тоже статья!

Следователь явно думает на ходу.

– Скажите, Александр Николаевич, если мы их всё-таки возьмём, вы сможете нам помочь своими методами?

– Обещаю! Можете на меня рассчитывать, – не задумываясь, соглашаюсь я.

– Ну тогда давайте пожелаем всем нам удачи! Не хочется допускать всяких разборок на территории района, тем более связанных с разными переделами… влияния.

Звучит отбой.

– Что вы там ещё ему пообещали? – напряжённо спрашивает Хозяин.

– Пообещал свою помощь при допросе людей, сидящих сейчас в засаде, если они будут арестованы.

– Ну, Александр Николаевич! Ваня прав: у вас не может быть сотрясения мозга! – возмущённо вскидывается он. – Вы понимаете, во что вы собираетесь влезть? Простите меня за резкость, но вы собираетесь сделать глупость, если уже её не сделали. Если у меня есть враги, то не всех их смогут взять в Карьерном. А те, которые останутся на воле, сразу же возьмутся за вас! Конечно, вы-то будете под охраной моих парней, но у вас есть друзья и близкие! Ведь вы наверняка слышали про моду на всякие похищения? У меня на всех охраны не хватит!

– Успокойтесь, Николай Сергеевич! Я могу не показываться им на глаза.

– Да уж, постарайтесь! Уж будьте так любезны!

– Ну не сердитесь…

– Я терпеть ненавижу, когда умные люди совершают глупости, Александр Николаевич.

– Ладно… Настало время моей прогулки по больнице, – сообщаю я и начинаю вставать, давая ему понять, что лучше сменить тему.

– Помочь?

– Ничего, я сам…

Едва успеваю надеть пижамные штаны, как в резко распахнувшуюся дверь быстро входит Кирилл Сергеевич.

– Здравствуйте, Николай Сергеевич! – быстро здоровается он и поворачивается ко мне. – Сашенька, ты сейчас как себя чувствуешь?

– Нормально! Что случилось?

– Сможешь подняться в операционную? Семёну Викторовичу твоя консультация срочно нужна. Скорее, твоё видение…

– Идёмте!

– Как? А… – лицо Хозяина вытягивается.

– Дорогой Николай Сергеевич! Такова участь врача! Если надо, то… – главный кладёт ему руку на плечо. – Жизнь пациента… Сами понимаете…

Тот молча и сосредоточенно кивает. Интересно, что в настоящий момент происходит в его голове, но на обдумывание этого у меня сейчас нет времени.

К операционной поднимаемся втроём, но туда я вхожу один.

Больного увозят в палату, а я выхожу из операционной, поддерживаемый Семёном Викторовичем. Всё-таки сил у меня действительно пока явно недостаточно.

Главный с Хозяином сидят в коридоре.

– Ну, Александр Николаевич! Я приглашал вас для консультации, а не для того, чтоб вы сделали всю работу! – выговаривает мне хирург. – Кирилл Сергеевич! Отправьте его в палату, пусть отдыхает!

– Вы меня извините, Семён Викторович! Знаете, иногда быстрее самому сделать, чем долго объяснять и убеждать.

Я пытаюсь говорить мягко, но явно не получается.

Во время операции у нас с ним чуть было не возникла дискуссия, а на неё времени не было. Поэтому пришлось его чуть потеснить и немного поработать самому.

– Да я не обижаюсь! – спокойно объясняет хирург. – Мы в конце концов одно дело делаем. Но вам-то сейчас, в вашем состоянии, стоять целый час у стола…

– Александр Николаевич, разрешите, я вас в палату провожу, – и Хозяин берёт меня под руку.

Не возражаю.

В палате беру мобильник. Неотвеченный звонок! Следователь!

Перезваниваю.

– Александр Николаевич! Признаю, вы опять правы. Взяли мы их, всех четверых. Вооружены были. Судя по оружию, видимо, собирались расстрелять машину.

– Ну я нас всех поздравляю. И жду ваших распоряжений! – я делаю попытку рассмеяться, наблюдая при этом возмущённое лицо Николая Сергеевича.

– Опять вы за своё, Александр Николаевич! – бурчит он, когда я даю отбой. – Я, между прочим, пока вы оперировали, обсудил всё со своими и дал им команду держаться от Карьерного подальше. Всё для того, чтобы через себя вас не подставлять! А вы?..

– Николай Сергеевич, я обещаю вам, что постараюсь перед ними… не светиться. Но надо же наконец разобраться! Я хоть и ничего в ваших делах не смыслю, но уверен, что война объявлена нам обоим.

– Вот поэтому полководцем в ней буду всё-таки я. А вам – в обоз! – в приказном тоне командует он. – Я не хочу по глупости терять друга. Да! Именно друга! У меня их слишком мало в жизни было.

– Вы меня так вознесли… – смущённо замечаю я.

– Я говорю то, что есть. Слова о дружбе не стоят ничего! У вас нет таких слов, зато у вас есть дела. А это дорогого стоит. И по понятиям тоже… Ладно…

В это время входит Клавдия Лаврентьевна с кружкой кофе.

– Александр Николаевич! Кофе вам, как всегда после операции!

– Спасибо… Вы, Клавдия Лаврентьевна, извините, если сегодня было что-то не так.

– Всё было так! Будто вы и не больной, – она мягко улыбается.

– Значит, мне можно уже и к станку? – я её откровенно провоцирую.

– Это вам Кирилл Сергеевич скажет, когда можно будет! – строго говорит она и уходит.

– Кто это? – интересуется Хозяин.

– Замечательная хирургическая сестра. Работать с ней – одно удовольствие! С полувзгляда понимает!

– Вот скажите мне, где же такие врачи и сёстры берутся? Почему тут они есть, а в других местах их не сыщешь? – с досадой вопрошает он.

– Будем считать, нам повезло! – отшучиваюсь я.

– Да нет… Лукавите, Александр Николаевич! – и подумав, продолжает: – Я, может, только теперь начинаю понимать, что значит для вашего дела Кирилл Сергеевич Золотов. Ради больного он даже вас в вашем состоянии с постели поднял.

– Ну, там был действительно трудный случай. Я вместе с профессором Шахлатым такое в больнице академии недавно делал.

– Это тот огромный?

– Угу!

– Никогда бы не подумал, что он профессор… А вы что, и там?..

– Да. Шахлатый меня тоже учит. У него не забалуешь. Иногда я вместе с ним оперирую.

– И сколько времени вы собираетесь ещё учиться? – с подозрением интересуется Хозяин.

– Всю мою жизнь!

– Тогда вам скоро станет скучно в нашем районе…

– Неправда ваша! Вот я в Булун собираюсь слетать… Это же из-за людей! Из-за тех людей, которых я там оставил! Не только из-за друзей, но ещё и из-за своих пациентов, которые мне верят и меня там ждут.

Хозяин молча и как-то грустно кивает. Может, потому, что его никогда никто не ждал?

– Слушайте! Есть идея! – Николай Сергеевич вдруг светлеет. – Отправляйтесь-ка вы в свой Булун, пока здесь всё не уляжется! Мы уж тут сами разберёмся.

– Нет, извините. Как раз пока мы вместе не разберёмся, я никуда не поеду. Уверен, ещё здесь пригожусь. Да и за всех здесь мне пока боязно.

* * *

Я попал под двойную опеку.

В связи с последними событиями Николай Сергеевич жёстко обязал меня и Кирилла Сергеевича ездить только с назначенной им охраной и на их машине. Ваньке тоже жёстко указал ездить только с нами или вообще не ездить. Также он потребовал, чтобы я позвонил Даше и запретил ей появляться в Чистых Озёрах. Пришлось ей всё объяснять. Оказалось, Даша у меня – женщина не робкого десятка. Заявила, что ей видней, как правильно поступать в этой ситуации, но после длинного разговора с Хозяином, который при этом проявил просто чудеса такта, смирилась.

Кирилл Сергеевич действительно взялся за меня и за мою диссертацию. Вместе мы набросали план моих действий и самой диссертации. Что делать! Приходится признавать, что всё это правильно. Похоже, твёрдая рука мне иногда всё ещё нужна.

В своём кабинете изучаю истории болезни своих новых пациентов. Звонок мобильника прерывает мои занятия.

– Слушаю!

– Здравствуйте, Александр Николаевич! Это следователь Олег Васильевич вас беспокоит.

– Здравствуйте, Олег Васильевич! Что-нибудь интересное?

– Вы знаете, вся эта компания держится мёртво. Они скорее всего боятся того, кто ими руководит. Пока, как говорится, расколоть их мы не можем.

– То есть вы хотите, чтобы вступил я?

Трудно было не догадаться о цели этого звонка.

– Да… Если, конечно, ваше здоровье позволяет…

– Я уже неделю как нормально работаю. Только давайте с вами договоримся о двух вещах. Первое. Это будет в удобное для меня время, поскольку…

– Я всё понимаю, – не даёт мне договорить следователь. – Что второе?

– Они меня не должны видеть ни до, ни во время, ни после.

– Признаюсь, мы уже говорили с Николаем Сергеевичем. Его точка зрения на эту процедуру нам известна, она такая же, как и ваша, и мы полностью с ней согласны. Сейчас думаем, как это организовать.

– Именно об этом я и хотел вас просить.

– Скажите, а расстояние до объекта для вас имеет значение?

Вопрос ставит меня в тупик. Я ведь так ещё ни разу не пробовал!

– Даже не знаю, что вам ответить… Не пробовал я ещё на расстоянии. Размышляю несколько мгновений и повторяю: – К сожалению, не было случая…

– Ну хорошо… А если мы будем проводить очередной допрос в помещении со шкафами, а вас посадим за эти шкафы?

– Это будет хорошо. Так я точно смогу.

– Ну, значит, договорились.

Спрятанный за шкафами, пытаюсь копаться в мозгах допрашиваемого. Это пока первый. Их будут, естественно, приводить по одному.

Что ж… Похоже, картина выстраивается. Всё-таки – Глухов! Он явно стремится прибрать дело Хозяина к своим рукам. Я это понимаю уже совершенно отчётливо. Между собой они называют Глухова Медиком.

Тот, кого допрашивают в настоящий момент, думает что-то про свою мать…

Неужели Николай Сергеевич прав, говоря, что Глухов потенциальный беспредельщик и его сдерживает только нынешнее положение вещей?

Ну-ка, ну-ка… Ого! Ну и ну… Глухов пригрозил этому парню, что в случае отказа от сотрудничества его мать не будет получать каких-то лекарств. Шантаж в полный рост. Значит, он, возможно, именно так и вербует себе людей. Ладно, с женщиной разберусь потом. Ясно… Николай Сергеевич опять же прав! У Глухова-Медика, оказывается, уже целая команда… Точнее – банда! Да… Парня хорошо запугали. Не ответил ни на один вопрос. А вопросы ему задавали отнюдь не прямолинейные.

Его уводят.

– Ну как, Александр Николаевич? – в мой тайник заходит Олег Васильевич. – Что-нибудь удалось?

– Да…

Рассказываю ему результаты своих наблюдений.

– То есть получается, что, имея доступ к дефицитным и бесплатным лекарствам, из внуков и детей больных стариков Глухов сколотил себе банду, – строит свои заключения следователь.

– Это надо проверять. Постарайтесь во время допроса задавать вопросы о близких каждого из оставшихся. Мне будет легче разобраться.

– Понял! Петрович, слышал пожелание? – обращается он к напарнику.

– Конечно! Будет исполнено! – принимает мой совет тот, с другой стороны моего укрытия.

– Хорошо! Сейчас будет следующий!

– Ой… Дайте ещё минут пятнадцать отдохнуть. Думаете, всё так просто?

Устал я сегодня. В своём кабинете жду к себе Николая Сергеевича. Пытаюсь что-то делать, но только что проведённые четыре сеанса выхолостили меня совсем.

– Сашка, ну как ты? – ко мне в кабинет заглядывает – Ванька.

Смотрю на братишку. У него такой встревоженный взгляд!

– Не волнуйся, всё нормально.

– Видок у тебя… Знаешь, ложись-ка ты поспать.

– Сейчас Николай Сергеевич приедет. Нам поговорить надо про сегодняшние дела.

– Он поймёт, – спокойно и твёрдо возражает Ванька. – Ну хоть на час! Сашка! Ну не упрямься, пожалуйста.

Он достаёт из шкафа подушку и кладёт её на кушетку.

– Я всё приготовил. Смотри, как она тебя ждёт, как манит, как зовёт!

Ванька поглядывает на меня и говорит со мной таким тоном, как говорю я, занимаясь гипнозом.

– Слушай, иди в задницу!

– Пойду куда угодно, только ляг и поспи. Я попрошу Николая Сергеевича подождать.

Действительно, усталость давно уже гонит меня спать.

– Ты – не брат… Ты – искуситель, – ворчу я, устраиваясь на кушетке.

– И с этим я согласен! Только поспи! – он вполголоса смеётся и выходит.

Просыпаюсь от того, что кто-то трясёт меня за плечо.

– Саш… Сашка…

Открываю глаза. Ванька сидит около меня на кушетке.

– Сколько я спал?

– Два часа.

– Ох, ёлки-палки! А Николай Сергеевич?

– Он просил тебя не будить. Сейчас они с Кириллом Сергеевичем разговаривают о больнице.

– Да? Любопытно. Хотя после стоянки для машин и куска дороги к нам сюда, думаю, им есть о чём поговорить, – предполагаю я и встаю.

Выслушав мой рассказ. Хозяин долго молчит. Сидя в моём кабинете на кушетке, он сосредоточенно рассматривает свои ботинки.

– Ну что ж… – Он наконец прерывает затянувшуюся паузу. – Всё стало на свои места. Вот ведь сукин сын! У всех четверых родители серьёзно больны и нет денег?

– У всех.

– Да… Пригрел я гниду.

Опять молчим.

– Что будем делать, Николай Сергеевич? – теперь уже я нарушаю молчание.

– Вы-то тут при чём? Это моё дело. Вывезти бы его по-тихому подальше…

– Очень вас прошу, не надо такого суда!

Хозяин долго и как бы впервые рассматривает меня и так, и этак…

– Скажу честно, мокрых дел за мной ещё не было. Только сейчас, Александр Николаевич, совсем другой поворот. Он же сам, первый, решил меня убрать! Тут или я – его, или он – меня. Да и вы в опасности. И не только вы! Ваша семья тоже. Вы думаете, его команда не поедет в город, если он им прикажет?

Молчу. Мне всё предельно ясно. Боясь меня, то есть моих способностей и последующего разоблачения, Глухов, конечно же, пойдёт на всё.

– Николай Сергеевич, я всё понимаю но тем не менее очень вас прошу, давайте найдём другой путь.

– Какой путь?! Ментура ничего сделать не сможет, потому что у них нет против него улик. Этих они посадят. Незаконное хранение оружия и так далее. Но мы не знаем, сколько у него ещё таких же. А к самому Глухову у них сейчас ничего нет! Ну, кроме ваших… раскопок. Но ведь это всё неофициально! К делу не подошьёшь! Брать его не за что!

– Они собираются тихонько проверить, у кого из тех, кто вернулся из зоны, больные родители, чтобы вычислить возможный состав банды. Ну а потом уже выйдут на него самого.

– Пока они будут проверять, нас с вами уже отпоют. И хорошо, если только нас. Глухов – беспредельщик! На что он может ещё пойти, знает только он.

– Значит, мне придётся к нему заехать, – решаю я.

– Уверен, он уйдёт от встречи. Он вас боится. В этом я тоже уверен, – задумчиво произносит Хозяин. – Поймите, Александр Николаевич, я не хочу, чтобы на моих руках была кровь. Да и своих парней я всегда воспитывал в таком духе. Даже за мордобой наказывал. Всегда считал, что любые вопросы, даже такие, как в нашем деле, можно решать без физического насилия.

Плохо понимаю, как вопросы вымогательства, пусть даже и у таких же, как он, людей, можно решать без физического насилия. Ладно, это я выясню как-нибудь в другой раз.

– Давайте попробуем сделать Глухову сюрприз. Вы мне сообщите, когда он точно будет у себя в кабинете, а я к нему нагряну. Готов все дела отложить! А милиция пусть своим чередом разбирается.

– Только времени у нас с вами очень мало, – хмуро тянет Хозяин, как будто размышляет вслух. – Как только ментура начнёт интересоваться распределением лекарств и всем остальным, он это сразу почувствует, начнёт спешить, и что тогда станет делать, никто не знает.

– Значит, давайте и мы поторопимся.

– Согласен… В ближайшие несколько дней вы получите информацию, и мои парни вас к нему отвезут со всеми мерами предосторожности.

После разговора с Хозяином поднимаюсь в кабинет главного.

– Ну и о чём вы с Николаем Сергеевичем договорились? – задаю я с порога вопрос об их беседе.

– Лучше скажи, о чём вы с ним договорились? – очень строго спрашивает Кирилл Сергеевич.

Понимаю, что от полного доклада не отвертеться, и всё рассказываю. Он долго молчит, и у меня нет возможности нарушить повисшую паузу.

– Опасно всё это, Сашенька… – наконец подводит он итог своим размышлениям. – Тревожно мне.

– Кирилл Сергеевич, вы меня простите, что из прежней спокойной жизни я вас перетащил в эту…

– Ты меня неправильно понял! Эта неспокойная жизнь мне даже нравится! Я встряхнулся! Даже… помолодел! Здесь открываются такие огромные перспективы, что дух захватывает. Понимаю, что за всё нужно платить. И мы платим за это своим непокоем.

Это звучит с таким воодушевлением! Кирилл Сергеевич просто светится!

– Но одно дело – трудовой непокой, – продолжает он, – а совсем другое – реальная опасность для жизни. И другие… проявления. Я-то не боюсь! Но я боюсь, за тебя!

– А ля герр ком а ля герр. Война так война! – я жёстко выговариваю эти слова. – Глухов же нас с вами предупредил, что в ней все средства хороши.

– Кроме незаконных!

– А мы и не будем нарушать закон. В законодательстве же нет запрета на чтение чужих мыслей! Вот я и хочу ознакомиться с мыслями нашего знакомого и потом поделиться ими с правоохранительными органами.

– Хорошо, если это будет так… – главный незаметно барабанит пальцами по столу. Я уже знаю: это признак скрываемого нервного напряжения. – А вдруг на обратном пути с тобой захотят расправиться?

Прекрасно понимаю его беспокойство. Он за меня волнуется. Дорогой мой Кирилл Сергеевич…

– Я обещаю, что буду очень осторожен. Я ведь могу почувствовать опасность! Да и сам Глухов мне подскажет, что надо делать дальше, – заканчиваю я.

– То есть ты снова собираешься хулиганить… – констатирует Кирилл Сергеевич.

– Врать не хочу. Может, и придётся. Простите меня.

Он молча кивает головой, и я не могу понять, прощение ли это или предостережение.

Может, потому что я днём спал, а может, потому что я не могу выкинуть из головы сегодняшний день, сон у меня не получается. Ванька уже давно посапывает, уложив голову на моё плечо, а у меня сна ни в одном глазу. Осторожно перекладываю Ванькину голову, встаю, подтыкаю под него одеяло и иду курить на кухню.

Не знаю, когда выпадет случай – встреча с Глуховым, но я должен быть во всеоружии. То есть все детали нашей встречи надо продумать. Рассмотреть разные варианты развития событий и свои реакции в этих случаях.

А какие могут быть варианты вообще? Он постарается от меня закрыться? Что ж… Возможно, но я это с Ванькой уже проходил. Даже такой тренированный Ильёй Анатольевичем человек, как мой брат, противостоять моему «видению» и «слышанью» не может.

Но ведь я не знаю природных возможностей Глухова. Вдруг и у него какая-нибудь серьёзная энергетика? При нашей первой встрече у меня в памяти никаких таких ощущений не отложилось. Тогда он не был осторожен, поскольку чувствовал себя хозяином положения, а при новом разговоре страх усилит его энергетику.

Ладно, с этим определюсь на месте. Надо понять, как это всё будет происходить. Надо приехать к нему внезапно и с какой-то бумагой… Ага… Желательно что-нибудь про льготные лекарства… Конечно! Это сразу вызовет у него те мысли, которые мне как раз нужны. Я их постараюсь прочесть. А дальше? Что мне делать с ним дальше?

На пороге кухни раздаются шлёпающие звуки. Ну как всегда! Заспанный Ванька появляется пред моими уже не очень ясными сегодня очами.

– Ну что у тебя опять? – недовольно произносит он, садясь на табуретку напротив меня.

– Обдумываю визит в кабинет Глухова.

– Хочешь его прочитать?

– Угу… Иначе нам с ним не справиться.

– Понимаю… Прочтёшь и будешь наказывать?

И этот туда же! Они что, с Кириллом Сергеевичем сговорились?

– Ванюха… – я смотрю в его глаза и не знаю, что ответить. – Вот скажи: если я Глухова за всё хорошее, что он нам всем, ну и, конечно, мне организовал, накажу по-своему, ты будешь меня осуждать?

– Понимаешь, Сашка… – теперь уже Ванька тянет паузу, очевидно, подыскивая слова. – Твой вопрос – это давний спор между честностью и справедливостью. Согласен?

– Конечно! Я знаю, что ты мне сейчас скажешь! И не потому, что тебя прочитал. Кирилл Сергеевич со мной о таких вещах ещё с Булуна беседы ведёт. Он меня осуждает…

– Сашка… Прости… – Ванька поднимает на меня свои глазищи. – Сделать то, что в твоих возможностях, – это совсем не то, что набить морду. Согласись, ведь ты со своими способностями можешь человека наказать… страшно. Будет ли твоё наказание соответствовать его вине?

– Ты же знаешь, что он готовил покушение на Николая Сергеевича.

– Знаю, – он вздыхает и отводит взгляд. – Но тогда ответь мне, для чего же у нас милиция, прокуратура? Получается, только для всяких проверок и для взимания дани на дорогах. Так ведь?

Ванька, как всегда, попал в самую точку. А я не знаю, что ему отвечать! Был бы это другой человек, я бы сразу же его поймал на противоречии – и самому наказывать плохо, и милиция бездействует. А тут… Ванька. Тем более я уверен, что это противоречие он сам прекрасно осознает.

– Ванюха, я не знаю, что тебе ответить, – честно признаюсь я. – А с другой стороны, Николай Сергеевич вообще сказал, что Глухова надо вывезти подальше и…

– Только не это! – почти вскрикивает он. – Уж лучше – ты!

– Думаешь, это будет гуманнее? – ловлю я его на слове.

– Если только после вашей встречи он до конца своей жизни не онемеет и при этом одновременно его не разобьёт паралич, – в тон мне отвечает Ванька.

– Знаешь, получается, такой вариант – единственное, что может всех нас уберечь от последствий, – я тяжело вздыхаю.

Повисает пауза.

– Сашка, а ты заставь его явиться с повинной!

Звучит так наивно, что я начинаю смеяться.

– Чего ты ржёшь?! – в голосе Ваньки звучит негодование. – Можешь ты ему внушить бесконечное раскаяние?

– Не знаю… Думаю, такой вариант с этим человеком вряд ли возможен.

– Но, Саш… Подумай ещё. Ну бесконечный страх, наконец! Согласись, ты же не Господь Бог, чтобы карать и миловать. Пойми! Если ты войдёшь во вкус – наступит понимание безнаказанности! Честно говоря, у тебя такое уже иногда наблюдается…

– Повелитель судьбы? – грустно напоминаю наш разговор.

– Хуже… Просто – повелитель!

Как по морде съездил!

– Ванюха, иди сюда, – зову я.

Вместе с табуреткой он переходит на мою сторону стола и садится со мной рядом. Обнимаю его за плечо и зарываюсь носом в его патлы.

– Знаешь, как мне тяжело? – признаюсь я. – Это не старушку-процентщицу грохнуть.

– Скажешь тоже… Я всё понимаю, а потому и не могу спать, потому и сижу тут с тобой, – тихо выговаривает он. – Я очень боюсь за тебя.

Во блин! Ну и дурак же я! Только сейчас я правильно понял сегодняшние слова Кирилла Сергеевича, когда он сказал мне то же самое. Неужели я становлюсь монстром?

– Ванюха, я действительно не знаю, что мне делать.

– Пошли-ка спать, моё всё. Утро, как говорится, вечера мудренее. Пошли!

Ванька встаёт и тянет меня за собой.

* * *

Мы едем к Глухову. Мы – это я и приставленная ко мне Николаем Сергеевичем охрана. В первый раз в моей жизни перед процедурой такого рода я чувствую себя не в своей тарелке. Нет! Я не боюсь! Это другое… Скорее, я не знаю, что делать. Ведь все мои подобные случаи у меня выходили спонтанно, решение приходило по наитию. А здесь…

– Александр Николаевич, – говорит один из парней, видимо, старший по положению. – Мы остановимся за углом, и вам придётся часть пути проделать самому, пешком. Нельзя, чтобы он нашу машину увидел даже случайно. Он её узнает.

– Понял. Конечно, пройду!

– Главное – будьте всё время настороже, – продолжает охранник инструктаж. – Собственно, что я вас учу! Шеф сказал, что вы сами можете всё почувствовать. Это правда?

– Да, это правда. Только вот, почувствовав, иногда не успеваю быстро отреагировать, – усмехаюсь я, имея в виду своё ранение.

– Ну, сейчас всё-таки день. Да и мы будем неподалёку.

Поднимаюсь по лестнице на второй этаж. Мне объяснили, где находится кабинет Глухова.

Хорошо, что без секретаря! Дверь прямо из коридора. Открываю.

– Здравствуйте, Игорь Сергеевич! – здороваюсь я с голливудской улыбкой, при этом внимательно наблюдая за его реакцией.

На мое приветствие он спокойно поднимает на меня взгляд и… С удовольствием наблюдаю, как он цепенеет. Моя же задача сразу зацепиться за его эмоции.

Здесь есть за что зацепиться!

– Здравствуйте… Александр Николаевич… – машинально отвечает он.

Почему машинально – потому что я уже чувствую, что думает он совсем о другом. Он ищет выход! Выход из создавшейся ситуации. Он не ожидал!..

– Игорь Сергеевич, вот перечень льготных и бесплатных препаратов, в которых мы остро нуждаемся, – спокойно говорю я и выкладываю перед ним привезённый документ. – Нужна ваша виза. Подпишите, пожалуйста.

Он поднимает на меня абсолютно пустой взгляд. Я его прочитал. Мне уже понятно, что мои тогдашние предположения оказались верны. Он действительно знает от газетчиков о моих способностях и реально их боится. Ему действительно есть что скрывать. Как он отчаянно ищет выход!

– Подпишите, подпишите! – настаиваю я, не давая ему прийти в себя.

– Но это… – начинает он.

– Подпишите! Или вы всерьёз решили, что такие препараты нужны только для вербовки людей в вашу команду? Вернее, даже банду! – наношу я первый удар. – Мне, да теперь и не только мне, всё известно! Факты уже проверяются.

– Не добили тебя… – почти шёпотом произносит он и начинает, уже яростно глядя мне прямо в глаза, привставать с кресла.

Последнее мною сказанное, конечно, откровенный блеф, но он сработал! А его взгляд – непростительная ошибка. Теперь я могу всё!

– Садитесь, садитесь… Я вот пока поговорить с вами хочу, – мурлыкающим тоном говорю я.

Глухов, всё так же глядя на меня, продолжает подниматься.

Ну держись! Не хочешь по-хорошему… Я ведь держу его взгляд! А левой рукой он опирается на подлокотник кресла…

– У вас… отнялась… левая… рука… – медленно, соответствующим тоном чеканю я. – Вы её… совсем… не чувствуете… Её у вас… просто нет!

Слегка щёлкаю пальцами. Тут же его рука неуклюже подгибается в локте, и он плюхается обратно в кресло.

– Игорь Сергеевич, не надо… – мягко говорю я. – Вы отнюдь не до конца знаете мои возможности. С любого момента нашей беседы вы можете до конца своих дней, например, онеметь, или вас может разбить паралич, ну и так далее… Причём это будет недоказуемо. Надеюсь, это вы понимаете.

Глухов опять тупо и бессмысленно смотрит на меня. Он всё ещё ищет выход!

– Расскажите мне, Игорь Сергеевич, зачем это вы решили убить вашего хозяина? Он ведь столько для вас сделал. Ну ладно – вы из страха решили убрать меня, а его-то за что?

Я не жду ответа на свой вопрос, а лишь обозначаю ему, что и это мне известно. Он молчит и только не отрываясь смотрит на меня, тем самым значительно облегчая мне мою задачу.

– Игорь Сергеевич, я же не следователь. Со мной можно было бы и поговорить. Ну хотя бы в благодарность за спасение вашей жизни. Ваш хозяин, как узнал про ваши художества, думал отвезти вас подальше… Понимаете, о чём я? Я его отговорил. Спас вас, можно сказать.

– С-суки… – выдыхает он.

– Зачем же так грубо, Игорь Сергеевич! Это ведь вы сами объявили мне войну и сказали, что в ней все средства хороши. Так что – терпите теперь наши средства. Правда, это ещё не всё, что можно будет к вам применить.

Спасибо Ваньке! Той ночью он, сам того не зная, подкинул, как мне сейчас кажется, неплохую идею. И сейчас я, не отрываясь, смотрю на Глухова, наверное, настоящим змеиным взглядом.

– Ну что же вы всё молчите? Скажите мне, пожалуйста, что же вы собираетесь делать? От того, что вы сейчас скажете, многое зависит для вас. Честно скажу – мне совсем не хочется тратить свои способности на ваше наказание. Только выхода другого у меня нет! Так вот получается, что если я вас не накажу, то ваша жизнь ничего не будет стоить. Да! Чуть не забыл! Есть ещё один вариант. В тюрьме вы будете в безопасности. Так что у вас, оказывается, даже есть выбор.

– Когда я его должен сделать? – тихо спрашивает он, переводя взгляд на бездействующую левую руку.

– Немедленно! – жёстко произношу я.

– Что, писать явку с повинной?

– Это вы со следователем решать будете, Игорь Сергеевич, – и нахожу в трубке нужный номер. – Олег Васильевич, подъезжайте с вашими людьми в райздрав. Игорь Сергеевич хочет вас видеть. У него есть что вам рассказать.

– Собственными руками удавил бы! – выкрикивает Глухов и хватает правой рукой со стола какую-то статуэтку.

Тоже вскакиваю и без всякого гипноза хватаю его за ещё рабочую руку.

– Сидеть!

Усадить его обратно в кресло сил у меня хватает.

– Суки! Гады! – повторяет он, глядя на меня ненавидящими глазами.

Да… Когда-то я видел лицо обмана во всём его уродстве, теперь я вижу в таком же уродстве лицо бессильной злобы. Мерзкая картинка!

– Да, Игорь Сергеевич! Когда будете писать показания, не забудьте там упомянуть про оставшуюся пока на свободе троицу ваших… приятелей. Ну тех, которые меня убить пытались. Я не хочу, чтобы кто-то из вашей гвардии ушёл от ответственности. Хотя, впрочем, я уже и сам знаю, кто они и где их искать.

– Ы-ых-х… – буквально выстанывает он, откидываясь на спинку, придерживая болтающуюся левую руку.

Да… Надо восстанавливать ему руку, пока ментура не приехала.

– Игорь Сергеевич! Ну-ка, смотреть на меня!

Поднимает снова пустой взгляд.

– Думаю, с вас достаточно, – спокойно говорю я. – Всё! Рука у вас работает!

Опять слегка щёлкаю пальцами. Он чуть-чуть шевелит ею, но интереса к возвращению функций не проявляет. Такой же пустой и теперь уже обречённый взгляд.

– Да! Пожалуйста, учтите: рассказать вы должны всё. Постарайтесь ничего не забыть. Я потом ознакомлюсь с вашими показаниями. И вообще… Я когда-то предупреждал вас о том, что вы ещё не знаете, с кем связались. Помните? И обещал вам сюрприз. Вы видите, я выполняю свои обещания…

Выхожу на улицу.

Оба Васильевича со свитой остались работать со своим клиентом в его же собственном кабинете.

– Александр Николаевич, – один из парней Хозяина берёт меня под руку, – давайте помогу.

Очень своевременно! Как же сильно я устал! Аж ноги подгибаются! Усаживают в машину. Глаза слипаются…

Слышу какие-то тихие разговоры. Открываю глаза. Я в своём кабинете, на кушетке. Под головой знакомая подушка. За моим столом сидит Ванька, рядом с ним Николай Сергеевич.

– О! Проснулся! – радостно замечает Ванька.

– Это мы с тобой, Ваня, его разбудили, – с ноткой вины оправдывается Хозяин и обращается уже ко мне: – Спите, спите! Мы сейчас в коридор выйдем.

– Да я уже отдохнул… – бормочу я, понимая, что это не совсем так.

Опять глаза слипаются…

– Саш… Сашка… Просыпайся!

– Угу… Сейчас…

– Ну просыпайся же ты! – Ванька отчаянно меня трясёт. – Тебе скоро приём начинать!

– Ну всё… Всё! Встаю! – я делаю резкое движение и сажусь на кушетке. – Сколько я спал?

– Почти четыре часа. Ты ещё в машине заснул.

– Ох, Ванюха, знал бы ты, как тяжело мне всё это далось.

– Догадываюсь. Но всё хорошо, что хорошо кончается.

– Дай Бог! Кажется, здесь Николай Сергеевич был?

– Он сейчас у Кирилла Сергеевича. Ждёт, когда ты проснёшься.

Смотрю на часы.

– Ой… Приём через час! Ладно, Ванюха, я схожу к главному. Да! Ты, смотрю, на основную работу совсем ходить перестал?

– Неправда твоя! Я отработал полдня, а потом отпросился. Да ты не волнуйся! Отгулов у меня хватает! Да и Ритка там подстраховывает.

– Опять ты её припахал!

– Опять неправда твоя! – в тон мне, смеясь, отвечает Ванька. – Сама предложила! Между прочим, о моём братишке старшем печётся! Ну ладно, меня в терапии ждут.

Открываю дверь в кабинет Кирилла Сергеевича. Понятно… Им явно не до меня.

– Николай Сергеевич, дорогой вы мой! Я сам прекрасно понимаю, что больнице нужен парк. Но сначала надо нашу территорию огородить. Это же проходной двор в полном смысле слова!

– Кирилл Сергеевич, ограда уже заказана. К октябрю её вам установят. Ваш Павел уже вместе со Скориковым сам весь периметр прошёл, как я его ни уговаривал поручить это кому-нибудь другому. Я ведь понимаю, что ему трудно, но он у вас просто одержимый какой-то! Короче, Скориков показал ему, а он показал моим парням, где граница вашей территории. Вот оградим, а дальше будем приводить всё в порядок! Мы с Павлом это уже обсудили. И про скамейки, и про дорожки. С завхозом, дорогой вы мой, вам тоже повезло.

– Да! Такие вот у нас кадры! – я наконец обозначаю своё присутствие.

– Сашенька! Проснулся! Ну как ты? – Кирилл Сергеевич с улыбкой поворачивается ко мне.

– Вот, отдохнул немного… Вроде сейчас ничего. Действительно, устал после всего этого. Вот сейчас умоюсь, схожу к тете Маше, может, покормит…

– Покормит, покормит! Она специально тебе обед оставила. Я ей сказал, что ты на серьёзном вызове, – главный продолжает улыбаться.

– Александр Николаевич! – Хозяин подходит ко мне и обнимает. – Даже не знаю, как вас за всё благодарить. Я уже почти поверил в Бога. Наверняка это он нам вас послал. Очень бы хотелось с вами о многом поговорить. Я бы даже сегодня вас пригласил к себе, но сам вижу, как вам всё это далось. Найдите, пожалуйста, для этого разговора время.

– Конечно, Николай Сергеевич! Обязательно поговорим! Простите, но сегодня… действительно… Теперь-то вы хоть не будете к нам охрану приставлять? Вроде всё уже!

– Потерпите ещё немного, Александр Николаевич. Хочу сам убедиться. Пока поездите с охраной. Ну не сопротивляйтесь!

Кирилл Сергеевич предложил нам с Ванькой заехать к нему после работы. Входим в квартиру. Антошка выказывает нам всяческое расположение. Потёрся о каждого и даже стал громко мурлыкать.

– Ребята, – хозяин квартиры в прихожей поворачивается к нам, – я пригласил вас, чтобы просто посидеть за столом. Не возражаете?

– Конечно, не возражаем! Сашке точно надо расслабиться. Вон до сих пор – сплошной комок нервов.

Ванька, как всегда, очень хорошо меня почувствовал. Я действительно тупо хочу водки!

В этот момент звонит мой мобильник.

– Слушаю! Здравствуйте, Сергей Александрович!

– Саша, как у вас дела? Вы три дня мне не звонили. Я беспокоюсь.

– Сергей Александрович! Мы тут только что приехали к Кириллу Сергеевичу… – объясняю я.

– Приглашай его сюда! – подсказывает Кирилл Сергеевич. – Отказов не принимаю!

– Кирилл Сергеевич говорит, что приглашает вас сейчас к себе и что отказов он не принимает, – послушно повторяю я.

– Заманчиво… – тянет Кушелев. – Вы небось и водку пить собираетесь?

– Водку? Непременно… – мямлю я.

– Дай-ка мне трубку, – протягивает руку главный. – Здравствуйте, Сергей Александрович! Слушайте мою команду! Бросайте всё и приезжайте ко мне. Чем богаты, тем будем и рады. Всё расскажем здесь.

Вот мы за столом почти четверо. Сергей Александрович приехал, конечно, через супермаркет, то есть со всякой снедью, так что стол получился богаче, чем мы предполагали.

После всех рассказов позвонили Солдатенко. Мы не очень его информировали о всех перипетиях, происходящих после моего ранения, поэтому он сначала громко возмущался. Сказал даже, чтобы телефон включили на громкую связь, чтобы его возмущение было слышно всем. Втолковывал нам, что о проблемах должен знать каждый член команды. Потом так же громко радовался, поздравлял и предупредил, что скоро приедет и всем всё выскажет лично. Дальше ещё сказал, что если мы собираемся пить водку, что по такому случаю было бы правильно, то он за столом мысленно с нами. Вот поэтому сидим вчетвером плюс ещё один виртуальный собутыльник.

Украдкой наблюдаю за Сергеем Александровичем. Он выпил пока только одну, да и то почти на донышке. Наверное, от того, что он сейчас почти не употребляет, даже этого количества ему хватает, чтобы раскраснеться и повеселеть.

– Друзья мои дорогие! – с тёплой улыбкой говорит он. – Как я рад, что и из этой, как бы это сказать… ситуации наша команда выбирается. Саша! Ты снова… Да что там говорить!

– Если внимательно посмотреть, то эта ситуация из-за меня и возникла, – бурчу я. – Ведь это так! Я же своей работой, да и своим присутствием, эту ситуацию и создал. Все остальные шаги явились вынужденными или производными от вынужденных.

– Ну вот! Пошла математическая терминология, – вмешивается Ванька. – Ты, Сашка, прав! Только, если, как ты говоришь, внимательно посмотреть, в нашей жизни большинство наших шагов являются вынужденными. Согласен?

Во Ванька завернул! Философ! Всё-таки – молодец мой братишка!

– Конечно, согласен. Но если ты сам создаёшь какие-то ситуации, то и ответственность за их разрешение несёшь особую. Я именно об этом говорю.

– Саша, ты лучше водку пей. Тебе сейчас это надо, – Кирилл Сергеевич ласково мне улыбается. – Тебе надо снять напряжение. Расслабься!

– Да, Саша. Ты какой-то каменный сидишь, – поддерживает его Сергей Александрович.

Наливаем по второй и чокаемся.

– Сергей Александрович, – главный поворачивается к Кушелеву, – могу порадовать. Местный авторитет, ну тот самый, который с Сашей своей кровью поделился, сказал, что уже заказана ограда на весь периметр нашей территории. Обещает установить её в октябре.

– Слушайте, дорогие друзья, познакомьте меня с ним! Хоть вы и говорите, что это криминальный авторитет, но мне кажется, он человек стоящий, – на лице Сергея Александровича написан неподдельный интерес.

Про себя улыбаюсь. Может, ещё одним благотворителем станет больше. Хотя Хозяин и так уже очень многое сделал. Может, увлёкся?

Видимо, от перенапряжения хмель меня почти не берёт. Есть только какая-то огромная тяжесть… Она прижимает, гнёт…

– Сашенька! Давай ещё рюмку, и мы тебя уложим прямо здесь. Будешь спать под моим медицинским контролем, – Кирилл Сергеевич говорит с привычной жёсткостью, которая у него звучит, когда он делает назначение больному.

– Кирилл Сергеевич, а мне можно тоже тут? – осторожно спрашивает Ванька. – Там в стенном шкафу есть старая раскладушка…

– Можно, конечно! Ну давай, Сашенька! За тебя и твою блестящую работу!

Все со мной чокаются. Пью… Похоже, действительно, эта рюмка – то, что мне было нужно. В общем, отпускает! Глаза начинают слипаться.

– Так, товарищи, давайте перебираться на кухню. Пусть Саша укладывается и спит, – начинает суетиться Сергей Александрович, заметив, что я начал клевать носом.

– Правильно. Ваня, помоги Саше постелить, – просит Кирилл Сергеевич. – Бельё у меня в комнате в шкафу.

Ванька стелет, а я уже раздеваюсь.

– Ты-то как на раскладушке? – беспокоюсь я.

– Ладно! Разберусь. Ложись и спи!

– Ага… А вы там всё выпьете…

– Ну уж это – как получится! – Ванька ехидно ухмыляется.

* * *

– Сашка! Ну какой ты… прямо… – Даша плачет мне в грудь, кулачком бьёт меня по плечу.

Я ей всё рассказал, ничего не утаивая.

– Дашка… Ну прости… Я не хотел тебя расстраивать… – бормочу я и целую её, – Ну прости…

– Что – прости? Это же было так опасно! Я же говорю – заговор мужиков! Сашка… Один раз тебя уже чуть не убили!

Обнимаю её и прижимаюсь щекой к её щеке.

– Даш… Ну прости…

– Сашка, я всё понимаю. Я понимаю, что иначе ты поступить не мог, но пойми, я – твоя жена! Хоть мы и не расписаны. Я же за тебя беспокоюсь… Ну почему ты у меня такой непутёвый?

– Я что, правда – непутёвый? – я улыбаюсь, потому что мне от неё очень приятно это слышать.

– Конечно! – она сквозь слёзы тоже улыбается. – Ну скажи, почему я всегда всё узнаю последней?

– Потому что я не хочу тебя излишне волновать. Поверь!

– Дурак ты, Елизов! Я должна за тебя волноваться уже потому, что хочу быть не просто твоей женщиной, а ещё и твоей соратницей! Именно соратницей во всех твоих делах. Пойми, я не бесчувственный предмет! Я – человек, который тебя любит, а значит, хочет быть с тобой и в горе, и в радости. Ну и, конечно, во всех твоих проблемах.

– Даш… Ну я вспомнил, как ты когда-то реагировала…

– Я была тогда дурой и наобороткой! Сашка! Я ведь тоже учусь! Учусь понимать людей вокруг себя, а в первую очередь – тебя! Неужели ты этого не замечаешь?

Она напряжённо смотрит мне в глаза.

– Дашка… Я действительно дурак. Прости…

– Ох, Сашенька… Как бы мне хотелось с тобой поговорить долго и обстоятельно.

– На какую тему? – задаю я дурацкий вопрос. – Ты действительно дурак, Елизов… О нас с тобой! Пойми! Я хочу с тобой делить всё! Все твои дела! Заниматься этими делами вместе с тобой! Конечно же, это не касается твоей энергетики. Но строить вместе с тобой и Кириллом Сергеевичем, да и со всеми другими, нашу больницу я очень хочу! Пойми! Мне стало интересно всё, что интересно тебе!

– Сокровище ты моё… – шепчу я ей на ухо.

– Твоё…

Ваньку напоминает…

– Ну, можно слегка расслабиться! – с порога заявляет Николай Сергеевич, буквально вваливаясь в кабинет главврача.

Сейчас уже восьмой час. Я приём закончил, Ванька сегодня в университете. Мы с Кириллом Сергеевичем в ожидании машины обсуждаем служебные дела. Оглядываю импозантную фигуру в белом халате.

– Что вы на меня так смотрите? – с подозрением спрашивает Хозяин.

– Да у вас вид профессора после удачной операции, – на полном серьёзе объясняю я.

– Да ну вас! – он с улыбкой отмахивается и, указывая на стул, спрашивает: – Разрешите, Кирилл Сергеевич?

– Конечно, садитесь, Николай Сергеевич! Новости, как я понимаю, хорошие?

– В общем, взяли всех! Вы были правы, Александр Николаевич. У него было всего семь помощников.

– А тот охранник?

– Ищут. Пока не нашли.

– Ну и бог с ним! – решаю я.

– Но ведь в наших интересах быстрее выловить всех, – не соглашается Хозяин.

– Верно, – поддерживаю его я. – Но так ли это нужно в этом случае? Получится – хорошо! Не получится – наплевать!

– Ну о чём тут тогда говорить? – Хозяин улыбается. – Ладно, о другом… Как моя Светка? Претензий к ней нет?

– Наталья Васильевна ею довольна, – с готовностью докладывает главный.

– Ну слава богу! Даже я замечаю, что она меняется. И с Андрюшенькой стала заниматься! Ваня ей все массажи показал. И вообще, Александр Николаевич, приехали бы вы к нам как-нибудь с Дашей. Светка про неё очень часто вспоминает.

– С удовольствием, Николай Сергеевич.

– Ванюха, двенадцатого октября Кириллу Сергеевичу шестьдесят пять.

– Свою задачу понял, – буркает он, не отрываясь от учебника, потом поднимает голову и с лёгкой усмешкой смотрит на меня. – Только, очень тебя прошу, не вмешивайся, пожалуйста. Ты всё равно в этом ничего не понимаешь.

– Обещаю тебе это только в том случае, если ты будешь держать меня в курсе всех дел.

– Не сомневайся.

– И ещё… Кирилл Сергеевич не любит ресторанов.

– Об этом я и сам догадался, – бурчит Ванька, снова уткнувшись в книгу.

В городе забегаю в маленький магазинчик купить сигарет. Вид одного из покупателей привлекает моё внимание. Знакомое что-то… Господи! Так это же тот самый охранник, который дал сигнал моим убийцам! Как же его зовут?.. Геннадий, кажется. Он меня не замечает, что-то берёт, рассчитывается и отходит от прилавка.

Я должен что-то делать! А мне почему-то не хочется. И всё-таки!

– Геннадий! – окликаю я парня и выхожу из очереди.

Он оборачивается, и я вижу, как он цепенеет.

– Александр Николаевич, я… – бормочет он.

Смотрю на него и понимаю, что зла на него у меня совсем нет.

– Пойдём-ка, поговорим, – зову я его на выход.

Идёт за мной, как побитая собака.

– Александр Николаевич, простите… меня и сдайте в милицию, – тихо просит он, когда мы оказываемся на улице. – Я вас предал… Я виноват… перед вами. Я больше так… не могу…

Чувствую, что он не врёт. Раскаяние его искреннее. Чтобы это понять, даже не надо напрягаться. Мне становится его жалко. С большой степенью уверенности полагаю, что когда-то Глухов купил его всё тем же – лечением кого-то из его родных.

– У тебя что, кто-то болен? – осторожно спрашиваю я.

Молча кивает. Мне становится ясно – брат!

– Понятно. Ну и что теперь будем делать? – задаю я ненужный вопрос.

– Я же говорю, сдайте меня в милицию! Тогда всё будет по-честному, – несколько нетерпеливо отвечает он. – Я виноват! Мы с вами тогда тащили на третий этаж этого парнишку, которого вы потом спасли… Стыдно мне, Александр Николаевич! Понимаете – стыдно мне! Братишка всё равно… умер.

Вдруг примеряю ситуацию на себя. Что бы я делал, если бы не мог иначе спасти Ваньку?

– Так! Давай… – и я не знаю, что ему сказать, но решение приходит. – Ладно! Иди! Я тебя не видел.

Он молча качает головой, но с места не трогается.

– Всё равно – рано или поздно… – он опускает голову. – Меня ведь, наверное, ищут…

– Ищут. Но считай, что я тебя простил. Мне такое положение, как у тебя, понятно.

– Так всё равно ведь найдут! Уж лучше… вы их позовёте.

В его голосе звучит такая безысходность! Ясно, что с братом они были очень близки.

– На что ты сейчас живешь? Где-то работаешь?

– Иногда… И жду. Сколько верёвочке ни виться…

– Хорошо! Если хочешь, я могу попытаться тебе помочь.

– Зачем?

– Надо жить дальше! Понял? – жёстко говорю я.

Записываю на бумажке номер своего мобильного и протягиваю ему.

– На! Позвони мне через три недели. Только обязательно! Я собираюсь снова на север. Могу тебя взять с собой. Сможешь в Булуне работать и относительно спокойно жить, пока тут всё не уляжется. Обязательно позвони!

Геннадий молча кивает.

Мы всем семейством приехали в гости к Николаю Сергеевичу. Обед уже закончился. Сейчас Даша с Серёжкой в детской у Андрюшки. Обе мамы занимаются с мальчишками.

– Александр Николаевич, пойдёмте! – зовёт Хозяин, и мы поднимаемся по лестнице на второй этаж коттеджа. – Заходите.

Оглядываюсь по сторонам. У Николая Сергеевича очень неплохой кабинет. Судя по обстановке, гости здесь бывают совсем не часто. Всё сделано как-то… на одного, что ли… Чем-то напоминает кабинет Сергея Александровича. Там тоже не для гостей, но тоже уютно. Странно… Неужели человеческое одиночество так распространено? Или, может, это удел делового человека? По-настоящему делового.

– Что вы так смотрите? – интересуется хозяин.

– Знаете, всё как-то очень похоже на кабинет одного из наших благотворителей. На кабинет Кушелева.

– Отца парнишки-санитара?

– Угу… Простите, но это кабинет одинокого человека, – даю я свою оценку.

– А я такой и есть. Я же вам рассказывал! Садитесь где нравится.

Сажусь в кресло около негорящего камина. Топить ещё рано!

– Кстати, Кушелев хочет с вами познакомиться. Возражать не будете? Он заочно уже считает вас стоящим человеком.

– Гм… – Николай Сергеевич довольно хмыкает. – Знаете, это в первую очередь рекомендация вам с Золотовым. Спасибо за такую оценку моих трудов. А с Кушелевым я бы тоже с удовольствием познакомился. Выпьете? Есть хороший виски. Ради нашего междусобойчика я тоже составлю вам компанию.

– Я ж за рулём…

– Александр Николаевич, сегодня суббота. В воскресенье вам на работу не надо, это я уже у Вани выяснил, – он хитро, но добродушно усмехается. – Мы со Светкой даже комнату вам с Дашей и Серёженькой приготовили… Ну как?

– Ну что тут поделаешь! – я развожу руками. – Не могу я вам отказать. Только Ваньку предупрежу, а то волноваться будет.

– Не будет. Он в курсе…

– М-да… Уже в который раз меня обошли, – напускаю на себя якобы сердитый вид.

– Александр Николаевич! Я уже понял, в каком режиме вы работаете. Отдыхать тоже надо, дорогой вы мой! Так не только я считаю. Вот мы вместе с вами сегодня и отдохнём. Не возражаете?

– Согласен. Надо только с Дашей поговорить.

– Её там Светка уже уговаривает.

Однако… В это время раздаётся стук в дверь.

– Папа, можно?

– Конечно. Заходи, заходи!

Светлана пропускает вперёд Дашу и входит за ней.

– Вот это в самый раз! – обрадованно восклицает Хозяин. – Ну как, Дашенька, уговорила вас Света?

– Неудобно как-то… – она, как обычно, слегка румянится.

– Удобно! Отдохните здесь спокойно. Или вам здесь некомфортно? – вступает в разговор Светлана.

– Не будешь возражать? – бросаю я взгляд на Дашу.

– Спасибо, Николай Сергеевич… – тихо говорит она. – Если мы вам неудобств не создадим, то мы с удовольствием останемся. Верно я говорю, Саша?

– Разумеется, верно. Спасибо вам, Николай Сергеевич!

– Девочки, а можно, мы с Александром Николаевичем немного тут режим нарушим?

– Ой, да нарушайте на здоровье! – Светлана поощрительно машет рукой. – У нас своих бабских дел хватает! Пошли, Даша!

Едва они выходят, как на маленьком столике появляются две рюмки. Виски действительно хорош.

– Ну, как продукт?

– Замечательно!

– Вот и хорошо. Нам с Кушелевым, да и с этим… как его… ну, вторым вашим благотворителем…

– Солдатенко.

– И с Солдатенко надо обязательно встретиться и обстоятельно поговорить про ваши дела. Да и Скорикова, вашего, так сказать, управдома в Чистых Озёрах, надо посвятить во все планы. От него тоже многое зависит. Мы с Золотовым уже много чего обсуждали, пока вы после вашего ранения лежали. Чтобы всю махину ваших проблем начать решать, нужны совместные усилия. Я готов к ним присоединиться.

Надо же! И про Скорикова не забыл! Видимо, вид у меня удивлённый, потому что Николай Сергеевич довольно посмеивается, наливая по второй.

– Может, вам от меня такое странно слышать после того, что я вам раньше говорил, но сейчас я увидел, как вы работаете. Более того, я сам, как вы понимаете, оказался, так сказать, в сфере приложения ваших… трудов. Это, наверное, правильное определение. Мой Андрюшенька – пример ваших успехов. Раньше, по крайней мере на моей памяти, такого в этой больнице не было. Ещё раз вам скажу: я действительно понял, какую роль в этих изменениях играет уважаемый мною доктор Золотов Кирилл Сергеевич. А если учесть, что, как мне рассказали, он ещё и сердечник, то я ему просто обязан помогать. Тем более я вам представился как фактический хозяин района. А оно так и есть. Для вас районное начальство что-нибудь делает?

– Кроме тех комиссий…

– Понятно… Тут уж вы меня простите. Больше мне про это сказать нечего.

– Скориков ещё пытается что-то сделать.

– Он – идеалист, но я ему симпатизирую. Я же вижу, как он бьётся. И ведь не ворует! А это по нынешним временам – большая редкость! Но, к сожалению, одного его энтузиазма недостаточно. А денег ему, кроме меня, никто не даёт.

– А вы Чистые Озёра спонсируете?

– Конечно! Другому бы не дал, а Скорикову даю. Знаете, как он новую подстанцию пробивал? Я поразился его настырности! Теперь уже половина посёлка – та, где торговый центр, не имеет перебоев с электричеством. До больницы, правда, не дотянули.

– Это жалко. Случись сбой – это может кому-нибудь и жизни стоить. Особенно если во время операции.

– Будет вам автономный генератор! Мы с Кириллом Сергеевичем это уже обсудили. Вот вам сейчас пока новое котельное оборудование ставят, а потом и генератор поставят. Он уже через неделю будет у вас. С полной автоматикой! Подключать всё будут мои люди. И котельную, и его.

– Я даже этого не знал…

– Так ваш Павел меня как поводил по всем подвалам… Потом мы с ним в кабинете у Золотова втроём всё и обсудили. Павел меня просто притащил к нему! Всё-таки молодец он у вас! Вообще на всех вас как посмотришь, так в людей начинаешь верить.

– А раньше не верили? – задаю я осторожный вопрос.

– Может, не везло мне… А может, не изволил обращать на людей своего благосклонного внимания… – с задумчивой самоиронией произносит Хозяин и поднимает рюмку. – Давайте за людей, которые воспитывают веру в человечество! Хотелось бы, чтобы таких было больше.

Обращаю внимание, что он не выпивает целую рюмку, а только пригубливает. Следую его примеру. Чувствую, разговор у нас будет долгим.

– Помните, когда вы ещё лежали, я захотел вам как бы исповедаться?

– Помню и до сих пор не улавливаю в этом другой причины, кроме доверия.

– Вы ещё молоды… Многое вам по вашему возрасту пока ещё недоступно. Знаете, иногда говорят расхожую фразу – настало время о душе подумать. Видимо, это время у меня сейчас действительно настало. Так оглянешься порой…

– Но вы же стараетесь для района!

– Да, это так… А некоторые мои методы?

– Простите… Николай Сергеевич, поверьте, я не хочу вас обидеть, но ваши методы соответствуют жизни по понятиям.

– То-то и оно… – он вздыхает. – Суд Линча – тоже по понятиям! Согласны? А помните, у Достоевского? Про слезу ребёнка.

Вот это да! Тогда, в Булуне, Кирилл Сергеевич мне говорил то же самое. А здесь – местный авторитет…

– Знаете… В Булуне мне Кирилл Сергеевич, когда я в первый раз справедливо наказал при помощи своих способностей одного человека, напомнил мне именно эту фразу.

– Кирилл Сергеевич – настолько чистый человек, что мне порой стыдно к нему даже подходить. Боюсь его испачкать, – грустно замечает Хозяин.

– Скажите, Николай Сергеевич, а если бы я наказал Глухова своим методом, вы бы одобрили?

– Теперь уж и не знаю… Странно признавать, но я осознаю, что за время моего с вами всеми знакомства стал меняться. Я ещё раз повторю: только сейчас я начинаю понимать, какое значение для всего вашего дела имеет Золотов. Он объединяет вокруг себя людей, которые близки ему по духу, а значит – они светлые! У вас же в больнице по сравнению с разными другими заведениями атмосфера совсем другая! Можно дышать полной грудью, не заглядывая подозрительно за угол.

– Мы стараемся… – вставляю я.

– Вы, наверное, заметили, что я к вам зачастил? – задаёт он вопрос, будто не услышав моей реплики.

– Конечно.

– Я уже говорил – душой у вас отдыхаю, Александр Николаевич. Жалею, что я не врач, – он светло улыбается. – Честное слово, бросил бы всё.

Хочу курить, но мне неудобно прерывать разговор. На всякий случай окидываю взглядом кабинет в поисках пепельницы.

– Небось, курить хотите? – заметив это, спрашивает Хозяин.

– Хочу, – признаюсь я.

– Пепельница справа от вас на камине. Кстати, почему вы Золотова не воспитываете? Ему же нельзя курить!

– Его, пожалуй, воспитаешь… – бурчу я.

– Согласен. Но всё-таки надо попробовать. Он же сам себя губит!

– Вот и давайте объединим усилия!

– Думаю, нам надо объединять усилия по всем направлениям, Александр Николаевич. Полагаю, вы с вашими благотворителями уже составили бизнес-план?

– Да. Он есть.

– Можно будет ознакомиться?

– Конечно! С удовольствием вам его покажу. А насчёт встречи с Кушелевым и Солдатенко – скоро будет повод. Кириллу Сергеевичу через две недели шестьдесят пять лет исполняется. Мы ему готовим много сюрпризов, в том числе и большое поздравление в больнице. Приедут все. Вот и познакомитесь!

– Это можно считать приглашением? – осторожно спрашивает Николай Сергеевич.

– Нужно! Точно о времени и месте я вам позже скажу. Сами понимаете, всякое может случиться, больные ведь не могут ждать. Да и готовлю всё это не я, а Ванька. Он в таких делах – большой специалист.

– Отлично. Буду ждать от вас информации.

– Да, Николай Сергеевич, хотел вам ещё рассказать. Я тут в городе этого охранника видел. Геннадия.

– Ну и?.. – он напрягается.

– Я его простил… – поднимаю на него взгляд. – Парень абсолютно искренне раскаивается. Сам просил сдать его в милицию. Глухов его купил на болезни младшего брата. Но брат всё равно умер… Мне это слишком хорошо понятно.

Какое-то время смотрим друг другу в глаза и молчим.

– Другого от вас трудно было ожидать, – Хозяин наконец как бы примиряется с моим поступком. – Может, вы и правы. Слушайте, а почему вы Ваню Ванькой всё время называете? Мне даже обидно за него. После его работы с Андрюшенькой у меня к нему какое-то очень нежное чувство. Будто… он – мой сын.

– Знаете, с тех пор как мы с ним нашли друг друга, так повелось… Ванька, Ванюха… Сашка… Это мы – очень любя друг друга. Мы же – дети одного отца, но от разных его семей. Долгое время не знали про существование друг друга. Потом вот… Ни у меня, ни у него из единокровных – других родных больше нет.

Николай Сергеевич молча качает головой.

Прижимаю Дашу к себе. Серёжка, уставший от игр, тихонько посапывает на отдельной кроватке. Кровать, приготовленная нам, – такая широченная! Роскошная кровать!

– Ты помнишь, что в последний раз мы с тобой засыпали в одной кровати тогда… На даче! – шепчет Даша, водя пальчиком по моей груди. – Там так тесно было…

Боже! Как мне не хватает этих вот ощущений! Близости моей любимой женщины. А может, и хорошо, что на даче так тесно было?

– Дашка… Ну когда же у нас с тобой всё это будет не в гостях, а своё?..

В свете ночника пытаюсь заглянуть ей в глаза…

* * *

Воскресенье. Вечер. Вхожу в квартиру, предварительно завезя Дашу с Серёжкой домой.

– Привет! – здороваюсь я с Ванькой, вышедшим встретить меня в прихожую.

– Здравствуй, Сашка! – он расплывается в улыбке. – И спасибо тебе за твоё отсутствие. Это были такие чудесные сутки! Сашка… Как я её люблю!

Ванька обнимает меня и кладёт, как обычно, голову мне на плечо.

– Считай, что твои слова для меня – праздник души, – шепчу я ему в ухо. – Давай женись скорее.

– Ох, Сашка… А ты-то как?

– Ничего, буду жить с Кириллом Сергеевичем в твоей квартире.

– Сашка… Вообще-то надо и тебе. Хорошо бы это сделать как-нибудь… одновременно.

– Так! Выкидывай это из башки! Иначе твоя свадьба не случится никогда. Сам ведь всё знаешь!

– Знаю… Ладно! Ужинать будешь?

– Конечно! Подогревай, я сейчас, переоденусь только.

Ну вот, мы наконец сидим по-семейному за столом. Ужинаем.

– Сашка, ты ещё помнишь, как меня Даше сватал? – осторожно интересуется Ванька.

– Ещё бы не помнить!

– Давай я съезжу к Василию Семёновичу? Поговорю с ним. Он ко мне очень хорошо относится. Скажу, что ты очень любишь Дашу, что Серёже нужен отец… – он улыбается. – Скажу, что старший брат запрещает мне жениться, пока сам не женится. Как тебе идея?

– Ванюха… Спасибо тебе, родной мой…

Смотрю на него и больше не могу ничего сказать. Просто – ком в горле. Ангел-хранитель…

– Сашка… Ну что ты?

– Знаешь… Ты… – машу рукой. – Слушай, давай по рюмахе!

– Сашка, я хочу, чтобы ты у меня был счастлив! – говорит Ванька, наливая рюмки. – Знай: пока ты не будешь счастлив, я тоже не буду счастлив! И вообще, я за тебя отвечаю не меньше, чем ты за меня. Согласен?

Молчу и всё смотрю ему в глаза. Тону… Пуповина… Вот и всё… Мальчик окончательно повзрослел и теперь готов жить самостоятельно. Как же я привык за эти годы чувствовать Ваньку рядом с собой! Моего дорогого, родного братишку… Его присутствие в моей жизни продиктовало весь её уклад. Я привык, меня уже всё устраивает… Меня. А его? Вот он – мой эгоизм!

«А ночуя с Дашей в одной постели, ты про Ваньку и не вспомнил! – торжествующе скрипит знакомый голос внутри. – Ловко ты, парень, устроился!»

– Сашка! Ты что-то слишком долго молчишь, – тихо произносит Ванька. – Сашка… Ну что ты? Уверен, что знаю, о чём ты сейчас думаешь.

– И я уверен, что ты это знаешь. У нас по-другому быть не может! – выношу я приговор.

– Мы всегда будем с тобой вместе! В каком бы статусе мы ни находились. Верно?

Согласно киваю головой.

– Ты прав, Ванюха. Только жаль, что жизнь так устроена: чтобы что-то получить, надо обязательно что-то потерять, – наконец выдавливаю я.

Грустная Ванькина улыбка и такое же молчаливое качание головой говорят о его согласии.

– Иди сюда, – прошу я.

Он с табуреткой перебирается на мою сторону стола. Обнимаю его за плечо и прижимаю к себе. Лохматые волосы опять щекочут мне щёку, нос…

– Сашка… А когда мы с тобой обзаведёмся семьями, – Ванька делает паузу, – всё-таки ты сможешь устраивать так, чтобы мы иногда могли быть вот так… только вдвоём?

– Почему я?

– Потому что ты мой старший брат… Да и вообще – старший в тандеме, – иезуитским тоном выговаривает он.

– Сашка, я тебе докладываю расклад на двенадцатое число.

– Валяй!

– Значит, так… – Ванька принимает солидный вид, чем меня изрядно веселит, но я стараюсь сохранять серьёзность, – Я принял предложение Сергея Александровича всё торжество устроить в его доме. Места там много – удобнее будет. Михаил и Егор потом всех нас развезут по домам. Соберутся там все. Ты вообще знаешь, кто собирается быть?

– Давай перечислим.

– Ну смотри… Сергей Петрович с Юрием Степановичем… Да, кстати! Ты извини, признаюсь: я тут три дня в неврологию бегал, массажи по просьбе Юрия Степановича делал. Он сам меня позвал! Сказал, что нужно очень, а тебя звать ему уже как-то неудобно.

– Ладно, конкурирующая фирма. Давай, перечисляй – дальше.

– Ну, значит, сам Сергей Александрович и Юра, Солдатенко ещё будет, он сам мне позвонил. Дальше – Николай Сергеевич. Правда, он очень смущался… Но он ещё и в больницу приедет поздравлять!

– Ну ты даёшь… Великий организатор!

– Ладно тебе! Ну а дальше – все мы! Да, ещё… Можно будет попросить Дашу помочь Виктории на кухне?

– Договорись! Только – сам.

– Ну если честно, то Даша сама предложила.

– Отлично! Тогда зачем было меня спрашивать?

– Ну мало ли, вдруг ты против будешь… Ритка будет в больнице помогать с банкетом. Банкет будет небольшой. Светлана Сергеевна с Еленой Михайловной сказали, что Кирилл Сергеевич не одобрит большого застолья в рабочее время.

– Они правильно сказали, – подтверждаю я.

Всё-таки молодцы наши сотрудники! Всего ничего работают с ним, а всё уже правильно понимают.

– Насчёт подарков… Благотворители дарят Кириллу Сергеевичу помимо прочего компьютер. С нас с тобой – подключение к Интернету. Должен тебе сказать, Кирилл Сергеевич уже умеет искать в Интернете то, что ему нужно. В отличие от тебя, кстати!

– Так ты же меня не учишь!

– А у тебя на это время есть? – язвительно интересуется Ванька.

– Найду… – бурчу я. – Ладно, давай дальше.

– Профессора дарят что-то по линии академии. Честно говоря, я сам толком не знаю. Николай Сергеевич что-то тоже сам отдельно готовит. Ну вот как-то так…

– Ну а в больнице-то всё как будет?

– Будет банкет в ординаторской терапии. Там Павел командует. Ну шампанское, пирожные, чай…

– Понятно… Больницу, похоже, мне надо брать в свои руки.

– Только не это! Там ещё будет… Сашка, ну не вмешивайся ты!

Утро. Сегодня двенадцатое октября. Мобильник звонит, а будильник ещё не звонил.

– Александр Николаевич! Доброе утро!

– Здравствуйте, Николай Сергеевич! Что-то случилось?

– Александр Николаевич! Сегодня двенадцатое число! Вы что, забыли?

– Не забыл я… Только я мог ещё целых пятнадцать минут спать! Ну всё… Встаю… Ванюха! Подъём!

– Ваню не будите! Пусть спит пока. Значит, так! Машина за вами и Кириллом Сергеевичем вышла, и вы можете сегодня отдохнуть от руля. Мы вас сегодня возим везде! Машина подъедет, и вам позвонят.

– Понял…

– Ну что ты всё бубнишь? – Ванька открывает один глаз. – Ещё хоть немного поспать хочу…

– Так, Ванюха, всё! Я в душ, завтракаю и на выход. Николай Сергеевич машину послал.

– Ну давай… Мне тут, в городе, хватает… Ну всё, сваливай! Спать хочу…

Едва мы с Кириллом Сергеевичем входим в больницу, как сразу сводный хор наших сотрудников в стиле «трам-там-там-там…» исполняет туш. Под эти звуки Елена Михайловна подходит к главному и вручает ему букет цветов. Скориков, тоже с цветами, говорит небольшую поздравительную речь:

– От имени администрации волости и посёлка Чистые Озёра поздравляю вас с юбилеем.

Надо видеть Кирилла Сергеевича! Он явно растроган. Даже глаза повлажнели.

– Спасибо, друзья… Не ожидал…

– Этого ты тоже не ожидал! – из-за угла появляется… Сергей Петрович!

– Сергей… Юра!

Пока старые друзья обнимаются, мы все скромно стоим в сторонке.

– Дорогие товарищи! – наконец обращается ко всем собравшимся ректор академии. – Мы с профессором Вороновым пришли поздравить вашего главного врача и нашего дорогого старинного друга не с пустыми руками. Вот!

В его руках появляется книга.

– Кирилл, дорогой! Научный совет академии постановил издать твои труды, написанные на нашей больничной койке, отдельной книгой в качестве руководства к действию для практикующих кардиологов. Это наверняка понадобится для повышения их квалификации. На! Держи! Это сигнальный экземпляр. Заодно вычитаешь возможные ошибки, – с улыбкой заключает ректор. – Дорогие коллеги! Вы должны знать, что ваш главный врач является ещё и учёным, то есть систематически занимается наукой!

Мы все с удовольствием аплодируем, наблюдая, как Кирилл Сергеевич несколько растерянно перелистывает книгу.

– Разрешите… Ну расступитесь… Расступитесь…

Оборачиваюсь.

Два братка затаскивают в приёмный покой отличное кожаное кресло.

– Кирилл Сергеевич, это от меня… – несколько смущённо произносит, входя, Николай Сергеевич. – Поздравляю вас! А кресло… Ну если скажете, то к вам домой отвезём. Или вот… в кабинете вашем поставим. А то у вас… стул какой-то там. Непорядок это…

В просторной гостиной в доме Сергея Александровича торжество идёт своим чередом. Все тосты уже сказаны, подарки вручены. Юбиляр, демонстрируя истинно ленинградское воспитание, пообщался с каждым из присутствующих. Даже Юра не был обойдён его вниманием! Всегда поражался умению Кирилла Сергеевича правильно выстроить своё поведение в разных ситуациях. Сейчас вся компания разделилась по группам. Двое благотворителей вовсю общаются с Николаем Сергеевичем и Ванькой. А мы с Кириллом Сергеевичем беседуем с учёными академии. Даша с Ритой помогают Виктории.

– Кирилл Сергеевич! – окликает, подходя, Сергей Александрович. – Хочу вам доложить как председатель совета благотворителей: нас теперь трое! Николай Сергеевич сказал, что тоже присоединяется к нашему сообществу.

– Кирилл Сергеевич! С сегодняшнего дня я ваш окончательно! – рапортует хозяин района. – С такими мужиками ваше хозяйство мы враз приведём в порядок. Вот только ваш бизнес-план, мне кажется, не очень соответствует имеющимся условиям. Ремонты, перепланировка там всякая… мало прописаны. Это в смысле хозяйственных проблем. А вот в медицинском оборудовании я, к сожалению, ничего не понимаю.

– Так мы же по одёжке протягиваем ножки, Николай Сергеевич, – главный разводит руками – мягко, но с достоинством.

– Ну теперь одёжка у вас попросторнее будет. Верно я говорю, мужики?

– Ну так, Николай, ты же подставил всем нам своё плечо! – Солдатенко щедро улыбается.

– Знаете, мужики, – строго говорит тот, – если по-серьёзному, то проект реконструкции нам надо заказывать у специалистов. Это я вам как бывший строитель говорю.

– Это же долго и дорого! – вырывается у меня.

– Долго – это, наверное, правда, а дорого – это моя проблема! – спокойно произносит Хозяин. – Есть у меня старые связи. Вы лучше, Александр Николаевич, с Кириллом Сергеевичем решите, что и где вам нужно расположить. Нарисуем эскизы и – вперёд!

Обращаю внимание, что Солдатенко, толкнув локтем Сергея Александровича, показывает ему большой палец.

* * *

– Вы когда улетаете, Александр Николаевич? – интересуется Николай Сергеевич.

Мы сидим у меня в кабинете после вечернего приёма.

– Через четыре дня, а что?

– Мы успеем эскизы нарисовать? Вчера, правда, почти всё решили…

– Николай Сергеевич, думаю, остальное вы с Павлом дорешаете. Он и эскизы нарисует. Опять же, Кирилл Сергеевич здесь… Мы уже договорились.

– Это понятно, только я понимаю, что главному будет не до такой работы. Я же знаю, что за последнюю неделю ваших пациентов сильно прибавилось. Честно говоря, не вовремя вы нас тут покидаете.

Последнее он говорит несколько недовольным тоном, и я понимаю, что надо смягчить ситуацию.

– Николай Сергеевич, я всё это прекрасно понимаю. Но посмотрите… Хирургической нагрузки не прибавилось. С энергетической работой Ванька вечерами справится…

– Александр Николаевич, не то всё это! Я уже понял, что вы не только… то, о чём вы сейчас сказали. Вас ведь не зря ваши сотрудники называют экстремалом! Вы действительно такой врач! Как говорится, на все руки от скуки. Это даже я понимаю!

– Ох, Николай Сергеевич… Но я должен… Понимаете?

– Понимаю я это. Всё я понимаю! Да и не упрекаю я вас, поверьте… Просто, наверно, я тоже уже как-то привык, что на вас тут многое держится. Да и не только я…

– Николай Сергеевич, тогда просьба у меня будет. Вы тут ближе всё-таки… Присмотрите за ними всеми. Раньше я Кушелева просил, но вы тут ближе…

– Да ладно, прослежу. Золотова возить будут мои, не беспокойтесь. Но, понимаете, Александр Николаевич, привык я уже к вам. Странно так говорить мне… Только…

– Николай Сергеевич, вопрос доверия мы с вами уже однажды решили раз и навсегда, – я протягиваю ему руку и, не удержавшись, подмигиваю. – Мы же с вами одной крови!

Следует крепкое рукопожатие.

– Александр Николаевич, а этого вы с собой берёте?

Понимаю, что речь идёт о бывшем охраннике.

– Беру, – киваю я. – Звонил он мне.

Опять мы с Дашей гуляем в соседнем дворе.

– Саша… Ты… на целый месяц уезжаешь? – осторожно спрашивает она.

– Угу… – бурчу я, потому что это тот же вопрос, который задавала мне Таня, когда я уезжал в Питер. – Когда мы уезжали, я обещал.

– Опять скучать буду, – вздыхает Даша и щекой прижимается к моей куртке, – Но я всё понимаю…

– Ох, Дашка, мне бы ещё самому понять, – невольно вырывается у меня, поскольку в голове теперь мысли о Булуне.

– Понимаешь, я когда-то хотела, чтобы ты принадлежал только мне, – она опять вздыхает. – Но теперь поняла, что ты даже себе не принадлежишь…

Это говорится ею с оттенком безысходности, и мне становится ужасно стыдно за себя.

– Дашка… Ну прости меня… Дашутка!..

– Беда в том, что тебя прощать не за что. Мне Николай Сергеевич рассказал, как Кирилл Сергеевич тебя с койки вынужден был поднять для консультации в операционной.

– Напрасно рассказал.

– Прости его. Он правильно сделал, что рассказал. Может, не только он, но и я тоже поняла, что такое быть врачом.

– Да уж… Автослесарем оно как-то было спокойнее для окружающих, – говорю я, вынужденно усмехаясь.

– Тогда, наверное, ты был бы другим… Только я уже знаю точно, это был бы… не ты.

– Может быть… – бормочу я. – Я ведь уже без этого не могу. Вон Ванька – тоже.

– Да, Ваня тоже. Ну зачем ему становиться программистом, если он потом будет врачом?

– Из-за Риты. Ей его помощь нужна.

– Понимаю… Только, мне кажется, и ей эта специальность не очень подходит.

– Время покажет. Скажи, ты восстановилась в университете?

Я сознательно стараюсь изменить тему.

– Восстановилась. Уже задания получила. Так что, – при этом она грустно улыбается, – мой бег тоже ускоряется.

Понимающе качаю головой и опять прижимаю Дашу к себе.

– Ты мне звони, Сашенька.

Эта её просьба звучит с такой выворачивающей покорностью, что я долго-долго целую такие родные и ласковые губы.

Вечер. Мы сидим с Кириллом Сергеевичем в его кабинете.

– Сашенька, я хочу тебя попросить, когда ты будешь в Булуне, посмотреть там мои записи и привезти их сюда. После того как Сергей издал мои труды, написанные на больничной койке, – Кирилл Сергеевич несколько отстранённо опускает глаза, – я подумал, вдруг что-либо из моих булунских заметок тоже может оказаться ему полезным.

– Знаете, – признаюсь я, – когда мы с вами, упаковывая вашу библиотеку, оставили ваши рукописи там, я решил, что во время своего приезда их обязательно почитаю.

– Это как раз второе, о чём я хотел тебя попросить. Постарайся, в меру твоего свободного времени, тоже ознакомиться. Спасибо Ване, я в Интернете уже кое-что посмотрел… Думаю, какая-то часть там уже потеряла свою актуальность. Ну это уже Сергей сам решит …Или научный совет.

– Не волнуйтесь. Я всё сделаю. Конечно, рукописи там нельзя насовсем оставлять!

– Ладно, эту тему закрыли. Подарок Николаю ты передашь… Всем остальным тоже привет передавай. Пете – обязательно. Ну и друзьям моим дорогим подарки я тоже с тобой передаю. В этой сумке всё уложено и подписано, кому что. Разберёшься!

– Конечно, Кирилл Сергеевич! Ваши друзья и моими стали. Я им ещё и от себя кое-что везу.

– Ну вот и хорошо… – он грустно смотрит на меня. – Знаешь, как я тебе завидую!..

– Знаю. Следующий раз в гости полетите вы. Я это устрою. А я останусь на хозяйстве. Согласны?.

– Эх, Сашенька… Силы у меня не те, хоть меня и прооперировали. Но так хочется! Ты уже сам понял, что север затягивает.

Отвёз Кирилла Сергеевича домой. На прощание обнялись с ним… Завтра Ванька повезёт меня на аэродром. Еду домой. Ванька позвонил, сказал, что ждёт меня для отвальной.

Вхожу в квартиру.

– Давай, мой руки и к столу! – следует команда из кухни.

– Ага! Я сейчас!

После необходимых санитарно-гигиенических процедур вхожу куда приказали.

Ого! На столе бутылка!

– Понятно, – я качаю головой и язвительно замечаю: – Ты проставляешься за то, что на целый месяц квартира будет в твоём распоряжении?

– Иди ты! – отмахивается Ванька и смеётся. – Хотя то, что ты сказал, не лишено оснований.

Садимся за стол. Наливаю и поднимаю рюмку.

– Ну, Ванюха, за твою месячную сексуальную свободу! – не могу я удержаться от подкола и тут же получаю…

– А я за твою месячную сексуальную свободу пить не буду, – отрезает он.

Не нахожу, что ответить, и тупо смотрю в угол мимо Ваньки.

– Чего молчишь? – жёстко наступает он. – Ты пообещал мне разрулить ситуацию с Таней. У тебя будет для этого целый месяц.

Да… У Ваньки не только крепкая рука…

– Ванюха… Проще сказать, чем сделать…

– Ты Дашу любишь? – и два глаза, в которых я сейчас снова вовсе не тону, сверлят меня. – Отвечай, ты Дашу любишь?

Ванькин взгляд сейчас так похож на тот, который я видел тогда, когда он дал мне по морде.

– Люблю. Но Таня… Я же тебе рассказывал…

Я оправдываюсь, как маленький, и не стесняюсь этого. Может, от такого моего тона Ванька смягчается.

– Сашка… Я тебя прошу… Сделай что-нибудь. Ты же не такой!..

Понимаю, что он имеет в виду нашего отца. Но только снова тупо молчу, уставившись пустым взглядом в угол.

– Ладно, Ванюха… Наливай по следующей! – я наконец делаю отчаянный взмах рукой, призывая сменить тему.

На аэродроме мы с Ванькой стоим, обнявшись на прощание.

– Сашка… Я опять буду по тебе скучать, – тихо произносит он в моё плечо. – Но я не прошу тебя возвращаться скорее. Делай всё так, как нужно.

– Ты хоть звони, как тут у вас дела. И о моих…

– Ну тоже сказал! Ты ещё объясни мне, что надо и как! Давай, вали! – он слегка отталкивает меня от себя. – Прилетишь – позвони, что нормально добрался.

– Есть, товарищ начальник! – я шутливо беру под козырёк. – Ладно, давай сам езжай. Тебе ведь на работу ещё.

Ещё раз обнимаемся, а потом уж Ванька идёт к машине.

Едва машина скрывается, как ко мне подходит Геннадий, держа в руках большую потёртую сумку.

– Здравствуйте, Александр Николаевич, – глухо здоровается он, а я в ответ протягиваю ему руку.

Он слегка медлит, а потом резко сжимает мою ладонь.

«Тоже как за соломинку хватается» – сразу мелькает у меня мысль.

– Ладно, пошли! Вон тот самолёт!

Экипаж встречает меня, как всегда, радушно. Пока мне жмут руку и тискают в объятиях, Геннадий стоит в сторонке и наблюдает.

– Парни, со мной ещё один пассажир, – на всякий случай осторожно говорю я. – Не выгоните?

– Иди ты знаешь куда? – Николай хлопает меня по плечу. – С тобой – хоть ещё полк!

– Не, шеф! – встревает Женька, предварительно взглядом оценив заставленные грузами внутренности Ил-76. – Полк сегодня не поместится. В лучшем случае – рота!

– Иди отсюда, зубоскал хренов! – одёргивает его первый пилот и командует: – Мужики, давайте, загружайтесь!

Вот снова самолёт бежит по взлётке. Впереди несколько часов пути – и Булун! Почти что родной мне Булун…