Йонатан

3 января, cреда, 17 часов 45 минут

– Что за фантастический дом! – Леопольд стоял в холле и восторженно озирался. – Я видал несколько подобных хибар, но эту можно сразу целиком заснять для журнала об интерьере, и даже пылесосить не пришлось бы.

– Хм, спасибо, – сказал Йонатан, испытывая гордость, смущение и озабоченность одновременно.

Гордость превалировала.

Смущение Йонатан чувствовал оттого, что в присутствии этого человека в изношенной армейской шинели казался себе отвратительным хвастуном. Каким-то обжорой, который беззаботно лакомится на глазах голодных людей обедом из десяти блюд. И к тому же хладнокровно выбрасывает в мусорное ведро все, с чем сам не может справиться.

Чего только стоит ваза справа от двери, в которую каждую неделю Генриетта Янсен ставит свежие амариллисы (такую традицию ввела Тина, и Йонатан решил ее сохранить). Эта ваза, наверное, стоила столько, что на эти деньги Леопольд смог бы целый месяц жить в уютном номере роскошного отеля.

Плитка на полу из терракоты была куплена, само собой, в Италии, на небольшой фабрике, а ручной работы дорожка, которая вела к лестнице на второй этаж, служила семье уже несколько поколений, так что Йонатан даже не решался прикинуть ее стоимость.

Йонатан никогда еще так глубоко не осознавал, насколько он богат, как в этот миг, когда стоял рядом с мужчиной, которого случайно обнаружил в мусорном контейнере. Такое неприятное осознание.

Но именно это обстоятельство мгновенно не на шутку озаботило Йонатана Н. Грифа. Неужели он совершил ошибку, инстинктивно сказав «да», когда мужчина напрашивался в гости?

Не слишком ли опасно приглашать в свою обитель чужого, да еще и бездомного мужчину? Конечно, Леопольд производил неплохое впечатление. Но будет ли это иметь значение, если Йонатан окажется утром в кровати с перерезанным горлом? И что вообще значит это «повидал несколько подобных хибар»? Неужели Леопольд действительно пронырливый тип, который уже не раз селился у доверчивых людей? И от него – упаси боже! – потом не отделаешься?

Йонатан лихорадочно соображал, какой бы выдумать избитый предлог, чтобы без грубостей выпроводить неожиданного гостя.

Он взглянул на окошко в двери. В свете фонаря перед входом плясали снежинки, погода портилась.

Нет. Его сердце такого не выдержит.

Леопольд действительно оказал ему большую услугу – листы в правой руке Йонатана напоминали об этом.

Йонатан мог бы забаррикадироваться на эту ночь в спальне. Тогда риск сводился максимум к тому, что Леопольд утащит несколько ценных вещей. Это все же было лучше, чем стать жертвой вероломного убийцы.

Или Йонатан мог бы запереть Леопольда. Может быть, даже незаметно, когда тот заснет. В комнате для гостей – в прошлом царстве Тины, – куда он собирался препроводить нового знакомого, была отдельная ванная. Гость смог бы в любой момент справить там естественные потребности.

Только Йонатану это казалось ужасно недружелюбным. И не просто казалось – это действительно было таковым.

И в данном случае слово «недружелюбно» – эвфемизм, который скорее означал «незаконное ограничение свободы».

– Дай-ка отгадаю! – услышал он голос Леопольда.

– Что? – Йонатан растерянно посмотрел на гостя, он так погрузился в свои мысли, что только сейчас заметил: он уже несколько минут молча стоит в холле.

– Ломаешь голову над тем, как лучше от меня отделаться.

– Глупости! – решительно возразил Йонатан Н. Гриф и тут же покраснел.

– Нет, ломаешь, – упорствовал Леопольд, при этом ухмыляясь, но не рассерженно или обиженно, а скорее весело. – Это отчетливо видно, это просто большими буквами у тебя на лбу написано. И я могу тебя понять. – Он взялся за ручку двери. – Значит, я лучше…

– Нет! – вскрикнул Йонатан, так мучительно неловко ему сделалось из-за того, что у него на лбу можно прочесть мысли. – Поверь мне, ты сделал совершенно неправильные выводы! – Он покорно указал на вешалку. – Пожалуйста, снимай пальто и располагайся!

Теперь веселье Леопольда как рукой сняло. Он колебался, рассматривая куртки и пальто на вешалке возле двери.

– Ты уверен? Боюсь, мое довольно грязное и… – Не закончив фразу, он оглядел себя.

– Никаких проблем, – бросил Йонатан слегка небрежно, чтобы это звучало более убедительно. – Просто повесь его на свободный крючок. Потом я покажу тебе твою комнату.

– У меня будет своя комната? Да мне и дивана бы хватило, и даже матрац на полу показался бы мне сущим раем!

– Если тебе так хочется, можешь в гостевой комнате лечь на полу.

– Нет, конечно нет, я очень люблю спать на кровати! – поспешно ответил Леопольд, снял шинель и тяжелые башмаки.

При виде его носков Йонатан сглотнул: в дырки выглядывали большие пальцы. Но что еще он ожидал увидеть на ногах бродяги? Элегантные мужские носки от «Хьюго Босс», какие носил он сам?

Йонатан открыл левую дверцу стоящего в коридоре шкафа и достал пару домашних тапочек:

– Вот.

Он сунул их гостю в руки, тот с благодарностью принял тапочки и тут же обул их, видимо, чтобы не заострять внимание на дырявых носках.

– Ну, пошли.

Когда Йонатан вошел вместе с Леопольдом в комнату бывшей жены, его охватило странное чувство. Уже несколько лет он не входил сюда, только Генриетта Янсен пылесосила здесь и вытирала пыль раз в две недели.

Хотя Йонатан и называл комнату гостевой после развода, хотя здесь и была наготове кровать со свежим постельным бельем и чистые полотенца в ванной на случай чьего-нибудь неожиданного визита с ночевкой, настоящих гостей у него не было ни разу.

Таких просто в природе не существовало. Йонатан родился и вырос в Гамбурге и еще никогда не покидал этот ганзейский город дольше, чем на три недели кряду. У него не было родственников в других городах и странах, которые могли бы или хотели бы его навестить.

А даже если и существовали бы такие люди, то они – как и сам Йонатан – предпочли бы остановиться в гостинице, а не вторгаться в чье-то жилище.

Связь с итальянскими родственниками Йонатана после отъезда матери оборвалась с его последней открыткой. Соответственно, ждать эту родню в гости не приходилось. Йонатан знал, что у матери в Италии есть сестра, в детстве он видел ее несколько раз. Но теперь он уж и имени-то ее толком вспомнить не мог. Ему казалось, что звали ее то ли Джина, то ли Нина.

Во всяком случае, у Йонатана не было повода бывать в комнате Тины. Ему и без этого хватало места в доме. Когда Йонатан вдруг оказался с новым своим приятелем Леопольдом в разноцветном мире пэчворка, мире бывшей жены, ему сделалось не по себе. Словно ее дух все еще витал в этих стенах, вся комната просто дышала ее присутствием.

При обустройстве личного пространства Тина ориентировалась не на современную деловитость, свойственную остальным помещениям особняка, а использовала легкомысленный деревенский стиль. На двуспальной кровати лежало яркое лоскутное покрывало, над нею болталось небо из кружев; остальную мебель – платяной шкаф, книжную полку, туалетный столик и стул – Тина раскрасила сухой пастелью (так она пыталась следовать принципу «сделай сам»), и из-под белой лессировки проглядывала структура дерева. Стены она решила тонировать нежной пастельной краской абрикосового цвета, на них на уровне глаз по всему периметру комнаты шел декоративный кант в цветочек, на оконных занавесках был такой же узор.

Все здесь указывало на то, что это «девчачья» комната, но такую романтику можно встретить лишь в захудалой гостинице. А маленькая гардеробная комнатка слева только расставляла все точки над «и». Йонатану было неприятно вспоминать о том, что он сказал, когда Тина представила на его суд готовую работу: «У тебя второй пубертатный период?» От этих слов Тина расплакалась. Йонатану не удалось развеселить жену, даже пригласив ее в любимый ресторан для гурманов и подарив дорогую цепочку.

На все его высказывания о комнате вроде «в принципе, она довольно красивая» Тина отвечала «ты ведь наверняка так не думаешь» и «ты меня обидел». Теперь, по прошествии стольких лет, он уже понимал, что они действительно не очень подходили друг другу. Странно, но именно сейчас, показывая Леопольду бывшее убежище Тины, Йонатан подумал, что на самом деле гостевая комната очень красивая. Совершенно не в его вкусе, но какая-то родная.

– Ох! – воскликнул Леопольд. – Лора Эшли во плоти!

– Кто? – спросил Йонатан.

– Лора Эшли, – повторил Леопольд. – Разве ты не знаешь, кто это?

– Никогда о ней не слышал. Так кто она?

– Мне кажется, она придумала этот стиль с фольклорными мотивами.

– Откуда ты все это знаешь?!

– А по виду и не скажешь, да? – усмехнулся он. – Возможно, ты удивишься, но я родился не в контейнере для макулатуры.

– Хм, это-то понятно.

Йонатану казалось, что он снова вот-вот покраснеет: за несколько минут Леопольд уже дважды своими фразами попал в яблочко.

– Здесь вам будет уютно, – произнес он, чтобы сменить тему, и случайно снова обратился к гостю в вежливой форме. – Тебе, – тут же поправил себя хозяин. – Я хотел сказать, тебе здесь будет уютно.

– Понятно.

– Да, хм…

Йонатан нерешительно огляделся, потом, расправив плечи, сказал:

– Давай я тебе еще кухню покажу.

Они вернулись в холл и проследовали в просторную, со встроенной мебелью кухню. Йонатан объяснил гостю, где тот может найти тарелки, приборы и стаканы, и показал ящик с минеральной водой. Сообщил, что соки и молоко находятся в холодильнике, как и сливочное масло, ветчина и сыр.

– Можешь угощаться, чем захочешь, – произнес Йонатан, поставив на столешницу корзинку с хлебом.

– Это действительно очень, очень мило и великодушно с твоей стороны! Спасибо тебе.

– Да не за что, – ответил Йонатан, копируя акцент Леопольда.

Оба мужчины рассмеялись. Лед был сломан.

Но спустя секунду все снова смерзлось.

– Н-да. – Йонатан хлопнул в ладоши. – Ну, чувствуй себя как дома, а я отправлюсь наверх. Увидимся завтра утром.

– Ты оставишь меня здесь одного? – Леопольд оторопело посмотрел на него.

– Э-э-э, а что? – нерешительным вопросом на вопрос ответил он и замер. – Тебе еще что-то нужно?

– Дело не в этом, просто я думал… В общем, я, собственно, надеялся, что мы вместе проведем вечер.

– Что мы вместе проведем вечер? – эхом отозвался Йонатан.

Леопольд откашлялся:

– То, как ты говоришь, звучит несколько смешно. Мне казалось, я думал, что мы, может быть, приготовим что-нибудь вместе, поболтаем или что-то вроде этого. Этакий мужской вечерок, мне бы этого хотелось. Не часто ведь случается, что я…

Увидев выражение лица Леопольда, такое же, как было у него возле вешалки, Йонатан снова устыдился. Гость слегка покачал головой и опустил взгляд.

– Нет, забудь об этом, – пробормотал он себе под нос. – Я и без того повел себя слишком дерзко, считай, напросился к тебе в дом. – Леопольд повернулся к двери. – Я схожу в гостевую комнату, приму душ, хорошо?

Йонатан положил ему руку на плечо, удерживая его:

– Мужской вечерок – звучит неплохо.

– Да? – Леопольд повернулся к нему лицом.

– Только готовить придется тебе. Я умею делать только яичницу с ветчиной.

– А зачем же тебе тогда эта штука с шестью газовыми конфорками? – спросил гость, кивнув в сторону громадного кухонного блока посреди комнаты. – И зачем тут восемь нержавеющих кастрюль и четыре сковородки?

Теперь он указал на профессиональную кухонную утварь, подвешенную к сетке.

Йонатан пожал плечами.

– Понятия не имею, – ответил он. – Но выглядит это здорово, правда? Да и яичницу ведь не пожаришь на ладони!

– Печально!

– Что нельзя на ладони пожарить яичницу?

– Нет, – рассмеялся Леопольд. – Что такая кухня досталась человеку, который ее совершенно не ценит.

Йонатан Н. Гриф развел руками, а потом сделал приглашающий жест:

– Как уже было сказано, чувствуй себя как дома! Mi casa es su casa [34]Мой дом – твой дом ( исп .).
.

– Ты говоришь по-итальянски?

– Это испанский, – объяснил Йонатан. И подумал, что совершенно не умеет говорить по-итальянски. Тоже печально.