Ханна

За 4 дня до этого, 31 декабря, воскресенье, 23 часа 59 минут 59 секунд

Когда первые ракеты взвились в ночное небо Гамбурга, Ханна не знала, что сказать. «Счастливого Нового года»?

Нет, это исключено.

Они стояли вместе с Симоном на маленьком балконе его квартиры, смотрели в сторону Альстера и любовались фейерверком, которым горожане отмечали наступление нового года. Симон встал позади Ханны и обнял ее, его подбородок упирался ей в затылок. Ханне хотелось, чтобы они навечно остались здесь стоять в обнимку.

Но Ханна знала, что этого не будет. Это всего лишь отсрочка на несколько минут. Можно представить, что это просто обычная новогодняя ночь, как у многих других. Но через какое-то время они вернутся в комнату. И вот тогда для нее наступит момент истины. Только Симон пока ничего не подозревал об этом, а Ханна очень боялась, не зная, как он отреагирует на ее подарок.

Они больше не говорили о его болезни, после вечера в ресторане «Da Riccardo» совсем не затрагивали эту тему. На следующий день Ханна завела было разговор, но парень попросил больше этого не касаться, пока он не будет готов. Ханна согласилась, разумеется. Разве у нее был выбор? Она радовалась, что Симон не заговаривал также о немыслимом для нее разрыве отношений, что он не вычеркнул ее из своей жизни полностью. Этим Ханна должна была довольствоваться. С одной стороны, она даже с облегчением вздохнула: какая-то ее часть пыталась уйти от правды. Так ребенок, закрывая глаза руками, думает, что его никто не заметит.

Тактика вытеснения негатива на какое-то время себя оправдала – в последующие дни они делали вид, что ничего не случилось, а Ханна тем временем заполняла для Симона ежедневник. Она занялась этим сразу после ночи, проведенной с Лизой. Ханна купила в дорогом магазине канцтоваров очень красивый ежедневник. Эту роскошную вещь в темно-синей кожаной обложке, прошитой белыми нитками, приятно было держать в руках.

Ханне нравилось представлять, как кожа с годами становится все мягче и мягче, такой мягкой, что когда-нибудь Симон станет тайком прижиматься к ней щекой и наслаждаться этим прикосновением. Через многие, многие, многие годы…

Ханне не нужно было долго думать, какую фразу написать на первой странице. «Твой идеальный год», – вывела она ручкой, которую купила в том же магазине. Потом она с усердием взялась за работу, обдумывала вместе с Лизой, чему мог бы порадоваться Симон, что вырвало бы его из летаргии и привело в восторг, что заставило бы его забыть о печальных обстоятельствах и, возможно, помогло бы восстать против болезни и начать с ней бороться.

Ханна записывала все, во что верила и чем жила. Все, все, все. Часами искала в интернете вдохновляющие и не слишком пошлые изречения. В особо удручающие моменты, когда ее охватывало отчаяние, Ханна вспоминала эти цитаты и продолжала работать, работать и работать, надеясь, что результат ее труда убедит Симона не покоряться придуманной им самим судьбе.

После откровенного разговора с Симоном Ханна редко появлялась в «Шумной компании» и была благодарна Лизе, ее родителям и своим собственным за то, что они без малейшего возражения поддержали ее и одобрили ее замысел. Иначе она ни за что не справилась бы, не закончила бы заполнять ежедневник до Нового года. Ханна и все остальные считали, что очень важно преподнести Симону ежедневник именно в этот символический момент.

Календарь должен был стать сигналом к действию, командой «Вперед!» – ни больше и ни меньше. Ханна вкладывала всю свою энергию, всю свою любовь в каждую запись. И, как выразилась Лиза после прочтения готового произведения, превзошла саму себя. После этого подруги, расплакавшись, обнялись. Лиза – прежде всего от умиления, когда прочла, что Ханна на 2 января забронировала сеанс у Сарасвати.

– Потому что, в конце концов, нужно хвататься за любую, пусть самую тонкую соломинку, – объясняла ей Ханна. – А хуже все равно уже не будет.

Закончив заполнять ежедневник, Ханна скопировала для себя его страницы, чтобы помочь Симону воплотить в жизнь «идеальный год» и всегда знать, что на очереди. Ханна надеялась, она так надеялась на то, что Симон правильно воспримет идею ежедневника и станет следовать этому плану!

– Давай зайдем в комнату, ты уже дрожишь.

Произнеся эти слова, Симон приблизил очень непростой для Ханны момент. Она не знала, возымеет ли ежедневник, который она подарит Симону, ожидаемое действие. Растрогает ли он Симона точно так же, как Лизу, или…

Нет, никаких «или», она не хотела даже думать об этом.

«Следи за своими мыслями: они превращаются в действительность», – наставляла Ханну мать еще в детстве. Если бы в этом была хоть толика правды! Самое время для того, чтобы это сработало.

– Почему ты так на меня смотришь? – поинтересовался Симон, когда они вдвоем сели на плед, расстеленный им перед диваном.

Ханне захотелось, чтобы они отпраздновали Новый год так, как их первую встречу на берегу Эльбы, – устроив пикник, пусть не на траве, а на пледе, в надежде, что этот настрой будет способствовать успеху ее миссии. Симон удивился такой просьбе, назвал Ханну «моя маленькая романтичная мечтательница» и принялся переставлять приготовленный ужин на плед.

– Что-то не так?

Ханна тяжело сглотнула, подавляя готовый вырваться истерический смех. Симон серьезно спрашивал ее, все ли в порядке. Но она не крикнула ему, что ничего не в порядке, все не так с того момента, когда Симон сообщил ей, что ожидает своей скорой кончины. Вместо этого она схватила свою сумку, которая лежала у ее ног, достала обернутый в подарочную бумагу ежедневник и протянула ему со словами:

– Вот, это тебе.

– Что это?

– Открывай.

– С каких это пор мы дарим друг другу новогодние подарки?

– С сегодняшнего дня.

– Ты меня заинтриговала.

Он мучительно медленно, очень осторожно снял ленточки. Симон всегда так распаковывал подарки. Эта его манера доводила Ханну до сумасшествия.

И в этот раз девушке пришлось сдерживаться, чтобы не вырвать у него из рук подарок и самой не разорвать упаковочную бумагу. Ее выдержка подверглась суровому испытанию, и сколько бы раз она ни повторяла мантру «Ом», так и не смогла успокоиться. И вот ежедневник наконец-то оказался у него в руках.

– Это ежедневник? – с удивлением взглянул на нее Симон.

– Да, – кивнула Ханна. – На этот год.

– Но…

Больше он ничего не произнес. Только «но». Однако в этом крошечном слове уместились сотни тысяч фраз, а во взгляде Симона отразился миллион возражений. Это «но» вобрало в себя все, чего так боялась Ханна. Но времени у меня осталось меньше года, зачем ты мне даришь ежедневник? Но я скоро умру, мне не нужен ежедневник. Но я не думаю, что успею воспользоваться твоим подарком. Но я знаю, что у меня больше не осталось надежды. Но…

– Я его заполнила для тебя, – произнесла Ханна, чтобы прекратить гул слов Симона в своей голове. – Я придумала что-нибудь на каждый день. Единственное, чего бы мне хотелось, чтобы ты принял мой подарок и хотя бы попытался. Пожалуйста! Ради меня! Ради нас!

Симон молча щелкнул кнопкой и раскрыл ежедневник. Молча стал перелистывать страницы, молча читать запись за записью. Он улыбался, потом хмурился, читал, читал и читал, не говоря ни слова.

Добравшись до последней страницы, он поднял на нее глаза.

Его лицо было очень бледным.

– Я… – начала было Ханна, но умолкла, когда Симон отложил ежедневник в сторону, взял ее за руки и притянул к себе.

Он прижимал ее к себе так же крепко, как в тот вечер в ресторане «Da Riccardo», Ханна чувствовала биение его сердца и ощущала, как сильно он дрожит.

– Спасибо, – прошептал он ей на ухо. – Еще никто и никогда мне не преподносил такой чудесный подарок. Я благодарен тебе.

– Значит, ты его возьмешь? – Она отстранилась от Симона, чтобы увидеть его лицо.

Он улыбался.

– А почему я должен отказаться?

Ханна бросилась ему на шею и с облегчением вздохнула.

– Все будет хорошо, мое солнце! – воскликнула она. – Вот увидишь, у нас все получится! Рак не поставит нас на колени, ты снова станешь здоровым, я это знаю!

– Да, – помедлив, сказал он. – Я тоже так думаю.

– Я даже передать не могу, как я рада, что ты это сказал! Как только закончатся праздники, мы найдем хорошего онколога. Ах, да что я говорю? Лучшего найдем! Мы найдем гениального специалиста! Он позаботится о твоем теле, а с помощью ежедневника мы снова наладим твою духовную жизнь.

– Звучит здорово, так и сделаем.

Ханна глупо хихикнула, это была непроизвольная реакция.

– Что здесь смешного? – Он отстранился и удивленно посмотрел на нее.

– Совершенно ничего. Я просто тебя безумно люблю, вот и все.

– Я тоже тебя люблю. Просто безумно.

Когда Ханна проснулась в кровати Симона, было еще темно. И вот опять! Такое же чувство у нее возникло в утро перед открытием «Шумной компании», она ощутила такие же невероятные мурашки по всему телу от волнения и чувства влюбленности.

Симона рядом не было, на кровати Ханна лежала одна.

Радиочасы на ночном столике показывали 7 часов 59 минут. В такое время Симон ни разу не вставал, даже когда работал редактором, ведь его рабочий день начинался не раньше десяти часов, но зато длился до позднего вечера из-за подготовки свежего номера газеты.

Она села и потянулась, пытаясь уловить привычные звуки в квартире: шум воды в ванной, бульканье кофе-машины или галдение телевизора. Но здесь царила гробовая тишина, только пара веток за окном тихо постукивала по стеклу.

– Симон! – позвала она. – Ты где? Возвращайся в постель!

Никакого ответа.

– Симон!

Ничего. Ханна набросила на себя одеяло, доползла по матрацу к изножью кровати и всмотрелась в темный коридор.

– Си-и-имон! – позвала она громче. – Куда ты пропал?

Когда парень снова не ответил, она встала и пошлепала из комнаты, придерживая одеяло на плечах.

Ханна с нетерпением заглянула в гостиную: все оставалось на своих местах, но Симона там не было. Не было его и в кухне, и в ванной – он словно сквозь землю провалился.

Она успокаивала себя мыслью, что он, возможно, отправился в булочную, и решила пока смыть с себя под душем остатки короткого сна.

По дороге в ванную ее взгляд упал на входную дверь. И на клочок бумажки, который лежал на конверте перед дверью, прямо на полу. Вместе со связкой ключей Симона.

Уже издалека Ханна увидела, что на листочке было написано больше, чем одна, фраза, к примеру, «Я вышел за булочками».

Она подошла, наклонилась и взяла листок в руки. Ханна еще не закончила читать, а ноги сделались такими ватными, что пришлось опереться на дверь и сползти на холодную плитку пола.

Моя любимая Ханна, мне бесконечно жаль, что я так с тобой поступаю и причиняю тебе так много боли, но, когда ты найдешь это письмо, меня уже не будет в живых.

Может, ты сейчас шокирована. А может, и раздосадована, я на это даже надеюсь. Но я не могу иначе: у меня нет мужества противостоять этой болезни. Страдания моих родителей длились долгие годы, я в ужасе оттого, что мне предстоит пройти по такому же пути. А еще больше я боюсь, что тебе придется пережить то же, что и моей матери. Ты это не заслужила, этого никто не заслужил!

Сегодня ночью я осознал, что ты меня не оставишь. Насколько я счастлив оттого, что ты меня так любишь, настолько же мне страшно: у меня не получится расстаться с тобой.

Подарок, который ты для меня сделала, такой удивительный и великолепный, и у меня просто не хватает слов. Только вот обещание, которое я дал, выполнить не смогу. Времени у меня осталось меньше года.

Ханна, пожалуйста, поверь, раз я тебе это пишу, значит, мне это известно наверняка. Я чувствую, что я серьезно болен, и знаю, что не смогу победить рак, – уже слишком поздно. Мне не нужен вердикт врача.

И если быть честным, – если не сейчас, то когда же еще? – мне уже давно было понятно: со мной что-то не так. Ты оказалась совершенно права, когда сказала мне, что я изменился, лишился жизненной энергии.

Это, к сожалению, правда. Не знаю, началось это после смерти мамы или когда я потерял работу. Может, эти два события спровоцировали болезнь, а может, она зародилась еще раньше. На самом деле я не искал вакансии, не отправлял резюме, ни единого. Врал, что пытаюсь найти новую работу. Врал, что получаю только отказы, это все, все вранье!

Мне кажется, меня убивает не рак. Что-то во мне уже давно погибло, только я не решался сделать из этого логические выводы. В одной книге я прочел очень утешительную мысль: когда человек умирает, он переходит в состояние, в котором находился уже миллионы лет до своего рождения. Человека физически больше здесь нет. И ничего плохого нет в том, что каждому из нас когда-нибудь придется покинуть этот мир, тогда душа снова возвращается во вселенную, где она и была раньше. Для меня этот момент теперь настал, я это осознаю со всей ясностью.

Пожалуйста, Ханна, прости меня за этот шаг и будь счастлива без меня. Я верю: при твоем непобедимом оптимизме у тебя это получится. Нет, я убежден в том, что у тебя впереди классная жизнь. Без меня тебе будет намного лучше, чем со мной.

Как ты всегда говорила? Во всем нужно искать положительные стороны.

Поверь мне, это хорошо. Это решение я принял сам. Это то, чего я хочу.

Пожалуйста, сделай одолжение, отдай ключ от квартиры домовладельцу. Можешь просто кого-нибудь нанять, чтобы освободили мою квартиру от хлама, но это не к спеху. Денег на моем счету хватит еще на несколько месяцев аренды, освободи квартиру, когда будешь готова.

Ключи от машины оставь себе, пусть «Мустанг» достанется тебе сразу. Можешь ездить на нем сама или продай, водительские права и другие документы лежат на комоде в гостиной. В большом конверте генеральная доверенность, по которой все права переходят тебе, надеюсь, этот документ все уладит. Это, конечно, не официальный бланк, но с моей подписью он должен быть действителен. Если после всего на моем счету останутся еще какие-то средства, тоже забери их себе. Мне бы хотелось, чтобы ты вложила их в развитие «Шумной компании», использовала для воплощения чудесных идей.

Ханна, я люблю тебя! И я горжусь тобой!

Но, как бы это ни было больно, этой любви не хватит, чтобы продолжать бороться.

Симон

Ханна уставилась на строчки письма Симона. Она перечитывала его снова и снова. А когда заметила, что буквы пляшут перед глазами и расплываются, потому что она вот-вот потеряет сознание, она так прикусила нижнюю губу, что охнула от боли и ощутила привкус крови во рту.

Этой любви не хватит…

Она встала, и одеяло соскользнуло на пол. Ханна прошла в гостиную и взяла трубку радиотелефона. Ханна была спокойной, даже руки у нее не тряслись, когда она набирала «110». После первого гудка женщина ответила на звонок Ханны.

– Пожалуйста, приезжайте побыстрее, – медленно и четко произнесла Ханна в трубку. – Мой парень хочет покончить с собой.