Ханна

15 января, понедельник, 9 часов 59 минут

Reeperbahn, ich komm an. Du geile Meile, auf die ich kann… [51]

После всего, что произошло, Ханне было не до песен. Она доехала на машине Симона до первых высоток, обозначавших начало квартала красных фонарей.

И все же она напевала шлягер Удо Линденберга, посвященный Репербану, только в мрачной манере черного юмора.

Полтора часа назад она села в «Мустанг» и рванула с места. Ханну терзали сомнения, стоит ли воплощать в жизнь то, что она задумала, или в священном гневе она уже вышла за всякие рамки. В конечном итоге она решила, что имеет полное право выходить за рамки и что нужно как-то унять горе, боль и злость, которые бушевали в душе, так сказать, открыть вентиль.

И это будет знаком. Громким, грохочущим знаком, который так наподдаст Симону на его облаке, или где он там сидит, чтоб он свалился оттуда. Поэтому она решительно направилась в квартал красных фонарей. Для Ханны это было единственно логичной местью за «измену», которую совершил Симон.

Утром в такое время «миля развлечений» совершенно не имела той кричащей привлекательности, какой ночью очаровывала всех людей. Сюда многие совершали своего рода паломничество, чтобы «реально оттянуться». Ни ярких фонарей, ни неоновой рекламы, ни женщин в кружевном белье, ни громкой музыки из баров, расположенных на обеих сторонах улицы.

Повсюду только грязь, грязь, грязь, и от всего этого охватывала зеленая тоска – улица повесила свое красивое вечернее платье на бельевую веревку. На тротуарах сидело множество панков с большими псами. Перед пока закрытыми игровыми залами и барами тут и там лежали спальные мешки, в которых дремали пьяные бродяги.

Около «МакДональдса» Ханна нашла свободное парковочное место, достаточных размеров, чтобы она могла поставить «Мустанг». Девушка включила поворотник и крутанула руль. Табличка гласила, что парковка здесь с 20.00 разрешена только для такси, но если все пойдет так, как Ханна себе представляла, то «Мустанга» в это время здесь уже не будет.

Она выключила мотор, оставив ключи в замке зажигания. Потом Ханна разложила на пассажирском сиденье права и техпаспорт так, чтобы их хорошо было видно с тротуара.

Она вышла из машины. Захлопнула дверцу. И, насвистывая, отправилась к станции метро.