Йонатан
16 марта, пятница, 14 часов 23 минуты
– La professoressa e nell’aula. Anche nell’aula sono gli studenti [52]Преподавательница в аудитории. Еще в аудитории есть студенты ( ит .).
. – Йонатан старательно выговаривал фразы.
Хотя он и не мог представить себе ситуацию, при которой ему придется объяснять итальянцу, что в аудитории находится не только преподавательница, но и – какой сюрприз! – еще и студенты. Разве это и так не понятно?
Наверняка создатели курса итальянского языка, который Йонатан скачал на телефон, ничего плохого не планировали. Они лишь пытались с помощью преподавательницы, студентов и аудитории вдолбить в голову Йонатана проклятые итальянские предлоги. Nel, sul, dal, nella, sulla, dalla жужжали у Йонатана в голове, пока он пытался как можно четче произнести фразу. Одновременно он задавал себе вопрос, не лучше ли было заказать курс в Народном университете. Перспектива показалась ему малопривлекательной при мысли, что там придется сидеть за одной партой вместе с членами какого-нибудь Пиннебергского союза домохозяек (стереотипом меньше, стереотипом больше!). Две недели назад ежедневник посоветовал ему заняться изучением чего-то совершенно нового, и Йонатан остановился на электронном варианте курса языка.
У него неплохо получалось, и Йонатан сам был удивлен, как быстро он стал делать успехи. Он уже мог заказать комнату с душем («una camera con doccia»), попросить пепельницу («un portacenere»), хотя он и не курил, и негазированную воду без льда («una aqua liscia senza ghiacco»). К тому же он мог грамотно представиться («Mi chiamo Jonathan Grief») и объяснить, откуда приехал («Sono di Amburgo in Germania»).
Само собой разумеется, благодаря тому, что Йонатан в университете изучал латынь, ему относительно легко давался этот язык, за исключением предлогов, употребление которых было лишено всякой логики.
Возможно, его происхождение тоже сыграло какую-то роль. Иногда он даже вспоминал некоторые фразы из детства, хотя мать с ним разговаривала исключительно по-немецки: отец был против двуязычного воспитания и считал, что «мальчик прежде всего должен как следует выучить немецкий язык». София выучила немецкий уже будучи взрослым человеком, ее немецкий расценивался как «разговорный». Тогда она выполняла все указания мужа.
И только вечером, когда мать укладывала Йонатана спать, она несколько минут сидела у его постели и пела ему песни своей родины. «Se sei felice tu lo sai batti le mani», – звучал ее теплый голос в воспоминаниях Йонатана. Если ты счастлив, то хлопни в ладоши!
Йонатан вроде бы был счастлив. Не так чтоб без памяти и до поросячьего визга. Но когда он вспоминал, как жил после развода с Тиной (sic! и даже еще во время их брака, это совершенно точно), то сейчас ему было значительно лучше. Он был более довольным. Уравновешенным. Пребывал в ладу с самим собой.
Строго говоря, почти в ладу, потому что дела, касающиеся издательства, он еще не уладил. Йонатан просто не знал, какой путь для «Грифсон и Букс» лучше. Всякий раз он взвешивал аргументы «за» и «против» популярной литературы и всякий раз не мог принять решение.
Это значит, что сам он был нерешительным. И дело тут было не в репутации и традициях издательства, а исключительно в его деловых качествах.
И он совсем не был уверен, что публикация нескольких популярных романов позволит издательству выйти из затруднительного финансового положения.
Нет, такое рискованное предприятие может и вовсе ухудшить ситуацию, если рынок и читатели не примут новшества. Вдруг над ними начнут смеяться и говорить: «Не садись не в свои сани!» Это как если бы великая Берлинская филармония предложила программу, составленную из популярных мелодий. Сразу стали бы раздаваться возмущенные голоса в культурной среде! Йонатан также очень сомневался, что после этого улучшатся показатели продаж в части их претенциозных проектов.
Маркус Боде представил ему на рассмотрение предложение создать новое дочернее предприятие – издательство, выпускающее беллетристику. Все возражения Йонатана и его заявление, что это не что иное, как лицемерие, коммерческий директор отмел со словами: «Ах, все так делают!» Он объяснил, что имеет смысл сначала прозондировать рынок, а потом детально обсудить дальнейшие шаги.
Преисполненный энтузиазма, Маркус Боде уже начал действовать и стал запрашивать рукописи у различных агентств, хотя Йонатан еще не пришел к окончательному решению. Один агент, позвонив Йонатану, растерянно спросил, стоит ли воспринимать серьезно запрос его коммерческого директора, потому что Маркус Боде в электронном письме попросил его подыскать несколько хороших бульварных романов из серии «Love & Landscape», «Happy Tears», «Urban Fantasy» и «Cosy Crime». Агент просто хотел убедиться…
– Ох, это, должно быть, какое-то недоразумение!
Йонатана чуть не стошнило от слов литературного посредника, такими отвратительными показались ему названия жанров. Cosy-Crime? Приятный детектив? Что, простите, это должно означать?
– Так мне не отправлять рукописи? – поинтересовался агент.
– Э-э-э, нет, то есть да, – попытался выкрутиться Йонатан.
– Значит, мне что-нибудь отправить?
– Да, пожалуйста, присылайте.
– У вас все в порядке?
– Да, дела идут наилучшим образом! – Он откашлялся. – Мы просто сейчас пробуем что-то… что-то новенькое. Ну, это вроде… литературного эксперимента.
– Ага, – агент замялся. – Хорошо, тогда я в ближайшие дни отправлю несколько проектов вам и господину Боде.
«Проекты» так и лежали нетронутыми на письменном столе Йонатана – пять толстых рукописей с многозначительными названиями «В золотом пекле степи», «Заговор примадонны»… Даже если бы эти произведения вышли из-под пера самого Губертуса Крулля, такие названия были просто невозможны!
И, словно этого было недостаточно, Маркус Боде, войдя в раж и, очевидно, пребывая в состоянии эйфории, приобрел все романы из списка двадцати бестселлеров в твердой и мягкой обложках. «Все в двух экземплярах, – гордо заявил он Йонатану. – Чтобы мы оба смогли иметь представление». Он три недели назад принес ему две больших картонных коробки с книгами. На слабые протесты Йонатана, что стоит подождать конца финансового года, чтобы четко понимать, как обстоят дела, Боде заявил: «Ведь не помешает это прочесть. В случае плохого исхода мы сразу сможем определиться». Потом он, улыбаясь, вынул из картонной коробки одну книгу и вручил ее Йонатану.
– Вот это я бы хотел вам порекомендовать особо. Это чудесная, душевная история о мужчине, больном параплегией, который хочет покончить с собой, а потом ему встречается молодая, правда, неуклюжая сиделка и вдыхает в него жизнь.
– Хм, да, это на самом деле чудесно и душевно, – сказал Йонатан без иронии.
А сам подумал: «Ну какая муха укусила Маркуса Боде?» До этого их мнения относительно «качества литературы» всегда совпадали. Развод Боде с женой, видимо, повлиял на него сильнее, чем можно было предположить. Внешне он был таким же, как раньше, но слова вроде «чудесный» и «душевный» вызывали беспокойство.
Йонатан отогнал прочь мысли о личной жизни коммерческого директора и сконцентрировался на фразах, которые звучали в наушниках. У него была одна цель – к концу месяца одолеть первый модуль, на который, вообще-то, отводилось полгода, и сразу после этого приступить к лекциям продвинутого уровня. Он и сам толком не знал, зачем ему изучать родной язык матери. Йонатан ведь не собирался посетить Италию, потому что после развода родителей эта страна стала для него в известном смысле… да, он не мог выразиться иначе – эмоционально инфицирована. Но первой мыслью, спонтанно возникшей в его голове, когда ежедневник порекомендовал ему обучиться чему-то новому, было именно это. Йонатан последовал совету.
В тот момент, когда голос в наушниках велел Йонатану самостоятельно подобрать правильный предлог, упражнение прервал мелодичный звонок. Йонатан бросил взгляд на телефон. Сейчас было 14.45, и будильник напомнил ему, что на сегодня запланировано одно мероприятие. В 15.00 он хотел отправиться в «Маленькое кафе» на Гайнштрассе и «есть там пироги, пока не станет дурно». Или хотя бы кусочек съесть.
Он выключил плеер, поднялся с кресла, спустился по лестнице на первый этаж и схватил куртку. Пешком до кафе идти минут десять. Он рассчитывал появиться там ровно в 15.00. Хотя в ежедневнике точное время не указывалось, там было просто сказано «во второй половине дня». По мнению Йонатана – и по мнению большинства людей, как он думал, – вторая половина дня начиналась в три часа. Поэтому он решил сделать перерыв в изучении итальянского языка и именно в это время насладиться чашечкой кофе.
Хотя Йонатан уже давно не надеялся разыскать владельца ежедневника (если честно, то и вообще больше этого не хотел), точное исполнение указаний и советов этого календаря стало для него некой причудой. А почему бы и нет? Это же никому не причиняло вреда, а ему нравилось.
Он с воодушевлением распахнул входную дверь. Обычно Йонатан не пил кофе с пирогами во второй половине дня (заботясь об идеальном индексе массы тела), но он все равно радовался небольшой прогулке под весеннем солнышком с куском пирога в финале. Может, в «Маленьком кафе» найдется даже меренга с крыжовником? Ее Йонатан любил с детства, потому что у бабушки Эмилии был талант не только литературный – она еще делала великолепные десерты с крыжовником и восхитительно сладким взбитым белком.
После того как Йонатан закрыл входную дверь, дважды провернул ключ в замке и включил сигнализацию, он, улыбаясь, развернулся – и остолбенел от удивления.
– Привет, Йонатан!
– Тебя я здесь вообще не рассчитывал увидеть!