Долгой и промозглой выдалась эта неделя. Полная хлопот, тягостных и необходимых. Дождь с безутешным усердием вымачивал свежую кладку ещё не завершённой Николиной башни, словно оплакивая её строителя. Скоро уж и в путь… Великая княгиня набросила длинный плащ из тонкой кожи ягнят, опустила на самые глаза капюшон, обернулась к святым образам, строгим и тёмным в неверном свете масляного лампиона. Перекрестилась.
— Прости, Господи, прегрешения мои вольные и невольные. Вразуми рабу твою, Софию… Великое дело делаем, — она вздохнула и тронула тихо скрипнувшую на петлях узорчатую дверь. В каменных палатах сыро, зато нет риска, что нечаянное пламя испепелит целый квартал внутри новой крепости.
На дворе уже фыркали сытые, недовольные мокротой гнедые кони. Рыл копытом землю мохнатый жеребец в богатой упряжи с серебряной насечкой. Заметив невысокую фигурку, закутанную в блестящий от влаги плащ, крепко затянул подпругу, пошёл к ней навстречу черноглазый крепкий мужчина в нездешнем облачении. Узкие брюки, заправленные в сапоги на широком каблуке, звенящие звёздочками шпор. Камзол, шитый по плечам воловьими жилами, в каких щеголяли даже в русской дали мастера из фряжских земель.
— Госпожа, всё готово к отъезду, — произнёс иноземец по-гречески, до земли склоняясь перед супругой победителя орды. — приказание исполню.
Великая княгиня выпростала руку из-под плаща, со слезами на глазах перекрестила верного слугу. Сверкнули самоцветы на пальцах. Не сдерживая уже глубокой печали, она сняла со среднего пальца массивное кольцо с ярко-алым рубином, положила ладонь на грудь мужчины. Тот слегка отстранился.
— Не спорь… Не плата это, на память обо мне бери, Петро. Не свидимся мы уже, ведь измену везёшь с собой непростительную, помни.
— Позволь только, вернусь, великая госпожа! — оглянувшись, нет ли уха чужого рядом, жаром чёрных, как уголья, глаз мужчина буквально ожёг её лицо. — Петро Солари бежит в Рим с сокровищем, но Петрос скрестит шпаги на мосту в Вероне, там сильна кровная месть. И концы в воду. Я вернусь!
— Храни тебя Господь и заступница наша Дева Мария. — произнесла София сдавленным голосом. — Там как Бог даст. Запомни главное: кардинал Виссарион, мой воспитатель, получит из твоих рук ковчежец с волшебным рогом. Он к празднику святых даров преподнесёт его новому папе. Дождись этого в монастыре, не соглашайся встречаться ни с кем, кроме кардинала. Скажи, что выполняешь епитимью, дал обет затворничества, молчания и воздержания в монастыре францисканском. Тебе поверят. Папа любит свои приобретения выставлять напоказ. Как только настоятель монастыря пойдёт к мессе в собор Святого Петра, напросись сопровождать его. Как добраться до библиотеки, я тебе начертила в плане. Убедишься, что рог на месте, твоя миссия закончена. Только не зевай на мосту в Вероне, у тамошних семейств острые шпаги… Золота на дорогу тебе даю. И товарищей самых лихих.
— Великая княгиня, позволь спросить! — грек уже без стеснения прижал к губам её тонкие пальцы. — Что зодчий твой, где похоронен, не дознаются?
— Не тревожься о том. Отпели его за рекой в церковке в вишневом саду у образа святого У ара. Там некрещёные и не православные души отмаливают со времён Ивана Даниловича. И похоронили в монастырской ограде. Не сам ведь с колокольни сбросился, сорвался нечаянно. Мало ли работных людей в дрызготню эту ног-руг, да и шеи ломают, на верхних ярусах камни ворочая. Имя Петра Фрязина в памяти останется, стены и башни строил, Грановитую палату изваял на диво благолепную. Быть по сему: не только он, и имя его после смерти послужит. Без права на славу, за славу державы московской.
Как часто миг превращается в целую жизнь. Мгновение вечности двое смотрели в глаза друг другу, думая — вот сейчас и закончилось счастье. А мы его не замечали, не ценили и не видели, когда ходили по Боровицкому холму по свежей стружке шаг в шаг, повторяя строки слепого пиита или священные евангелия. Да, тогда мы были счастливы, как уже не будем более. Бесценно каждое дыхание нашей жизни, ибо оно не повторится, унесённое водами рек Леты и Стикса. Зато, возможно, будут другие? Бог весть.
София помнила жадность римских прелатов, отпущенные на её с двумя братьями содержание жалкие три тысячи шестьсот экю в год. Не забыла и то, как её, рождённую матерью фракийкой Екатериной Цаккариа, едко унижали сравнением с кочевницами-амазонками лишь на том основании, что в дивных степях того далёкого края выращивали самых прекрасных в мире коней. Яро стремившийся к унии кардинал Виссарион Никейский всячески напоминал, дня не проходило без намёков, об отступничестве её дяди Константина IX, за что тот, по его мнению, и поплатился троном. Кому из её детей, рождением наследников трона Византии, достанется священная реликвия? Несколько наперстных мощевиков, тонкой работы образ Богоматери, приданое весьма скромное даже по меркам европейских баронств. Однако же поручение, что дала она нынче своему преданному слуге, спустя много веков откроет миру сияние славы трона Восточной римской империи. Разлетятся по миру птицы вещие, сны нагоняющие, разжигающие желчь и страсть. Но лишь достойной руке суждено коснуться настоящего ключа, свивающегося, как змей, вокруг самоцветного камня, чтобы стать собой, потеряв его звезду из уст единорога. Сегодня, сейчас, посланец великой княгини отправится в самодовольный и жестокий вечный город, чтобы стать проклинаемым всеми предателем, храня для всевидящего Бога верность тайной клятве. Из двенадцати детей, что она, София, дочь Морейского деспота Фомы, родила своему венчанному супругу, лишь один унаследует драгоценный амулет-брошь. Настоящую. А Петрос… Он вернётся. Бог милостив. И нет такого слова, что опрокинет её надежду.
В архиве Ватикана, в одной из рукописных книг, содержащих самые важные тайны церкви, появится запись. «Месяца июля 1493 от рождества Христова правоверным католиком Пьетро Антонио Солари во искупление оным греховных деяний на службе князю Московии, привезён и пожертвован святому престолу священный предмет, хранимый до того Зоей Палеолог, дочерью Фомы, брата императора Византии Константина. Сей священный предмет есть рог зверя редкого. Обликом коня, да меж угией рог имеющего. Кость головная зверя выточена в Иерусалиме ювелирами иудейскими, буде ключом стать ковчега заветного. Мастеру Пьетро после выполнения должной епитимьи пожаловано отпущение грехов».
16 октября 1494 года в городе Вероне знатный горожанин Солари был убит в стычке враждующих семейств. Труп упал в реку и найден не был.
На улице взорвали петарду. Всё-таки современные выпускники школ не умеют развлекаться: их шум всегда на показ, всегда стандартен. Украсть у старого ювелира диадему «медной Венеры» Аграфены Закревской, а после её ему же вернуть со смехом — на такие фокусы были способны только в наши дни, ушедшие, улетевшие, юные и бесшабашные в середине 80-х, коварные и беспощадные в 90-е. Усталые, безучастные и безразличные за экватором лет 10-х. Но это пока труба не позовёт. Сейчас, на обитой филёнчатым деревом московской кухне в довоенном доме на Чистых прудах труба уже позвала.
— Договоримся так, Индус… Времени у меня маловато. Ведь начальство вряд ли станет допытываться, где и с кем я провела ночь. А я хотела бы себе гарантировать безопасность, — сообщила Лена, сдвинув пистолет напарника, мешавший ей убирать посуду, — через час мне надо быть на Ленинградском вокзале. Спокойно!.. Сиди спокойно. Если хочешь, поедем вместе. Билет на твоё имя в мягкий вагон по номеру твоего паспорта я выкупила тоже. Чтобы ехать одной. Номер паспорта подсмотрела, уж извини. В отделе кадров ещё. Ловкость рук и никакого обмана. Поработаешь с моё репортёром в коридорах власти, научишься документы добывать из упрямых трусливых источников.
— Знаешь, я даже не удивлён, — хмыкнул Михаил, — мы могли б служить в разведке, мы могли бы играть в кино. Это песенка про твою профессию. А не продолжить ли нам нашу беседу в поезде тогда уж? Замысел-то понятен. Тебе приказано ехать в Питер, ты приказ выполнишь. Вербовщик будет тебя ждать в Сапсане. На здоровье. Лишние разговоры с ним тебя утомят. А тут ты его встретишь на Московском вокзале и возьмёшь за жабры сразу сама.
— Не продолжить. В поезде я буду спать, — заявила журналистка, вынув из гардероба собранный дорожный рюкзачок. — Устала от вас сегодня. Баста.
— Я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл. Объясни тогда, в чём дело?
— Объясняю. Про кино ты правильно заметил. Группа ваша. Здесь мы играем, тут мы рыбу заворачиваем. Для кого был этот кукольный театр? В группе крот, хорошо… Настоящий полковник из-за занавески следил за тем, как его самого играл ненастоящий. Зачем? Для укрепления легенды. Как я понимаю, твоего друга не смогли убить враги. И послали двойника. А пограничники клона засекли, уже знали, куда и зачем он идёт. Радиоигра, так, кажется, это называется в ведомстве, где без права на славу? СВР, то есть. В какой-то момент центр тяжести и событий из совещательной комнаты переместился в чистое поле, то есть на Никольскую, потом — дальше куда-то. То есть ненастоящий полковник вышел из оперативного режима, и его, надо думать, уже допрашивают в Лефортове. Но в рабочей группе есть ещё один крот. Кто, спрашивается? Рита, я обратила внимание на неё сразу. А потом убедилась — это не моя однокурсница. Дело не в форме носа и бровей, за много лет можно было как постареть, так и помолодеть. Рот накачать и живот обузить. Дело в другом. Можно знать всё про политические центры Руси до появления Рюрика, шпарить наизусть «растекаясь мысью по древу» из «Слова от полку Игореве»… Но она спалилась за две минуты там, в автобусе. Первый вопрос был про плакат в студенческой столовой. Ни один студент этого не забудет. Пальцами и яйцами в соль не лазить!
— Обалдеть… — покачал головой Михаил. — неужели так просто?
— Был вопрос и сложнее. В Langley штат Виргиния нас провинциалами считают, так? Ни одна американка не знает, что сделать грязную голову чище можно с помощью обычной муки. Ни одна русская не уйдет гулять в мокрой обуви, ведь под руками всегда есть газета и фен. Это — по мелочи. Во время Великой отечественной засланных диверсантов из числа белоэмигрантов ловили на том, что они не знали, где должен быть командир. Впереди, на боевом коне. А в советской России фильм «Чапаев» все знали наизусть.
— Так что не по мелочи, контрразведчик? Расколола шпионку и молчок?
— Я стажёр, товарищ командир. По команде мнение моё передала, а там! Её колоть — не моих стажёрских мозгов дело. Не по мелочи было нечто более серьёзное. Борис Ельцин не брал с собой прессу в самолёт. Никогда.
— Ну и что? Ей хотелось покрасоваться перед тобой, вот и соврала.
— Без проблем!.. — ни мало не смутившись, Лена встала и сделала ему знак тоже не засиживаться — Мне ещё нужно полить огурцы, подождёшь? Если хочешь вызвать подкрепление, не стесняйся. Мне ещё есть что сказать.
Помогая ей донести до лоджии двухлитровую бутылку с водой, Индус сразу понял — напарница просто уводит его даже от телевизора с динамиками на всякий случай. С бульканьем струя потекла в ящик со зреющей закуской.
— Ну а более серьёзное вот что… Твой отец был резидентом, так? Умер недавно. Никогда не поверю, чтобы он воспитал из дочери врага. Полагаю, как и Сашка твой, она тоже на правильной стороне истории. Агент, глубоко законспирированный, имеющий доступ и к прямому каналу связи с шефом NISA. И все, ровным счётом все следят за тем, чтобы информация о поиске венца владык шла к врагу дозированно. Чтобы выманить ключ, не спугнуть раньше времени и не дать ему в руки контрольный пакет сведений.
Не спуская с Лены глаз, военный разведчик достал из кармана второй мобильный телефон. Не смущаясь её шипением, набрал пару цифр.
— Товарищ генерал. Экзамен сдала. Отлично. Есть, ехать на вокзал.
Ленинградский вокзал встретил их чуть спавшей к ночи суетой. Поезда класса «премиум» копировали традицию легендарной «Красной стрелы», что отправлялась за пять минут до полуночи ради лишней толики суточных для номенклатурных командированных. Публика ими пользовалась традиционно респектабельная. К мягкому вагону они подошли за семь минут до сигнала к отправлению. Между составов виднелась половинка стареющей луны, парой узких облаков разрезанная поперёк, так что оптически напоминала снеговик. Холодный северный ветер порывами срывал с перрона искусственное тепло разогретых двигателей и городского асфальта. Скоро летнее солнцестояние, а погода напоминает унылый закат бабьего лета.
«Последняя осень, ни строчки, ни вздоха, — надрывался из динамиков Юрий Шевчук — последним костром догорает эпоха, и мы выбираем меж тенью и светом. Последняя осень…»
— Ты же знаешь, что иначе нельзя, — начал Михаил. — Потерпи немного. Скоро всё встанет на свои места. Да никто и не обещал, что будет легко…
— Но никто и не предупреждал, что будет так трудно, — поёжившись, Лена застегнула до самого горла молнию куртки с фланелевым воротником. — Мне игры ваши поперёк горла. Где свои, где чужие? Перемешано всё.
— Не бери в голову. Сделай генеральную уборку. Запомни главное, без чего нельзя. А остальное — сотри. Ты сейчас о чём думаешь?
— Думаю, что же за уроды в этой стране музыку заказывают. Фестиваль времён и эпох, кучу ряженых с молотками в славянских шмотках выпустили на улицу. Мне моя подруга рассказывала, как видела сама — троица фрейлин Екатерины первой шли, усталые, курили, в руках пакеты из Golden Rat. Даже если Киру Муратову засунуть в одну комнату с Сокуровым, не выплетется более абсурдная творческая ткань. Хлеба и зрелищ? Если уж ведущий number One с самого первого канала договорился в ток-шоу до красных трусов, кто их целевая аудитория? Менеджеры от СМИ на рейтинги ориентируются, на цитирование в социальных сетях. О чём думаю, спрашиваешь? В этом году — полвека первого выхода в свет романа «Мастер и Маргарита». Sierra Leone по этому поводу выпустило почтовую марку. Достоинством в сорок тысяч их фантиков. А наш министр культуры где? Ты спросил — я ответила.
Группа развесёлых подростков с рюкзаками прошагала по перрону. У них билеты в плацкарт, и поедут они до Бологого. Там, в нескольких верстах от райцентра расположена турбаза «Озёрная». Спортивный студенческий лагерь. Там Лена бывала между вторым и третьим курсами, кажется. Утром волейбол, в обед сумасшедшая беготня по пояс в воде, силовые игры, когда девушку на плечах парня без рук надо стащить вниз. А вечером печёная в углях картошка и Виктор Цой под гитару. А ещё они воровали у лагерного совета вёсла и уключины, уплывали на лодках на середину таинственного летного озера. Говорят, оно сохранилось с ледникового периода, глубина до сорока метров. Вода тёмная, жутковатая. Как-то в полнолуние, выпив для храбрости, зажгли факелы и орали заклинания туда, в черноту первобытного зеркала. И вдруг… Визжащих девчонок пришлось вести на берег. Ужасное что-то, словно лик языческого идола, поднялось к самой поверхности, и вода колыхнулась в неверных бликах голубоватого спиртового пламени.
У каждого времени своя правда. Сегодня эти ребята со смартфонами едут к тому же центру древнему озеру, куда в полнолуние везли невест в венках из ромашек крепкие ребята в льняных рубахах — вятичи и кривичи. И там, благословлённые Дождь-богом, сплетались пальчиками судеб людских два великих славянских племени. Око за око, зуб за зуб… Таким было всюду изначальное гражданское право, пока люди не стали завязывать сами себе очи словами, оправдывая нарушение заповеди, поклоняясь многоликому и ненасытному золотому тельцу. Правила жизни семитских пастухов устарели? Никак не применить в наше время законы царя Хаммурапи, идеологический паёк большевиков для не привыкшего с рассуждениям народа, моральный кодекс строителей коммунизма? Мы всегда хотим, как лучше. Получается как всегда. Мудрость Виктора Черномырдина, на которой сломалась агент, воспитанная в американских пелёнках. Законы несовершенны, как и люди, их пишущие. Потому, что выдают желаемое за действительное. Природа людей неизменна, поэтому и все правила, ими создаваемые, обречены на энтропию. Крым наш, Крым наш. Не наш. И не украинский. Крым принадлежит людям, которые там живут. Таким будет ответ уравнения с одним неизвестным, если прогнать его через формулу демократии. Претензии на территорию, ссылки на карты и документы? Господа, это феодализм. Только люди имеют право сказать, с каким народом они себя связывают. Какое государство, этим же народом созданное, считают своим родным домом. Международное право, устав ООН? В этом документе две нормы, вроде бы как относящиеся к казусу крымской принадлежности, противоречат друг другу: нерушимость границ и право наций на самоопределение. Но разве не люди писали устав ООН сразу после второй мировой войны, сделав его компромиссным для того момента исторического развития? Лига наций была создана после первой мировой войны в 1919 году, и была призвана предотвратить новое столкновение. И в неё не вошли Соединённые Штаты Америки, бенефициар обеих войн. СССР был принят в Лигу после того, как из неё вышли фашистские режимы Италии и Германии. Так можно ли говорить о панацее международных рецептов? Те, кто писал устав нынешнего высшего органа международных препирательств, в больном сне после косяка марихуаны не могли бы представить, что нищие албанцы станут кукушонком на части бывшей Югославии, оттяпав себе поле Косово, где сербы проиграли историческую битву в 1382 году. Тем более, ни один дипломат или правовед не учёл фактор распада державы-победителя и вероятность того, что печень станет обвинять левый мизинец в сепаратизме, а правая коленка захочет «без виз» в общеевропейский желудок.
У кого круче тачка, тёлка, достоинство. Воздушно-космические войска, экономика, инжиниринг генов, ценности. Человечество до сих пор — не более чем подросток. Задиристый и непуганый, как та стайка, что прошагала сейчас к плацкартному вагону. Им ещё предстоит заглянуть в бездну, но прятать от них вёсла и уключины бессмысленно. В доисторические времена две великие империи — Атлантида и Гиперборея столкнулись в выяснении, у кого круче ключи климата, что они вертели на пальце. И сдвинулись континенты — оба ушли с тёплого экватора в ледяные полярные широты. Спрятанный аппарат находится где-то в потайном месте силы под Бором в глубине холма у речки, где поселится хранитель Мое с женой Ква, сыном Я и дочерью Узой. Можно ли уже доверить ключ подростку-человечеству?
— Как ты думаешь, эта осень среди июня — искусственная или?..
Михаил молча пожал плечами, подумав, что если бы он курил, сейчас бы обязательно взялся за сигарету. Проводница сделала им знак заходить.
— Наши места седьмое и восьмое, — напомнил он, — иди, я догоню.
«Зря я его так отлупила, в конце концов, он славный парень. Рыцарь. Обычный боевой офицер, специалист по диверсиям. Интеллектуальные бои и бабские истерики ему самому поперёк горла. Спасибо хоть, не упрекнул ни в чём и просто дал мне выпустить пар… Мы оба тут рабы лампы. Оба».
— Простите, вы не ошиблись?.. Места седьмое и восьмое, — подойдя к купе, Лена увидела, что там, надвинув капюшон серого плаща на самый нос, уже сидит какая-то женщина.
Незнакомка вынула руки из рукавов, откинула капюшон, тряхнула головой, улыбнулась ей такой лучезарной радостью, что Лену бросило в жар.
— Рита? Ты что тут делаешь? — ноги подкосились, она села напротив.
— Леночка, прости меня. Гречанка, прости. Невозможно было сделать это раньше. Меня зовут Женя. Женя Ведёрко. И мы с тобой работаем вместе. Садись, напарник твой в курсе, он пока в коридоре периметр контролирует. — задвинув дверь мягкого вагона, гостья вытащила из сумки термос, налила два походных стакана такого ароматного чая rooi boos, что стало ясно — привезён из самой Африки. — Скоро тут будет наш с тобой начальник, генерал. Он всё, что надо, объяснит. А настоящая Рита передавала тебе огромный привет. Она замужем, двое мальчишек. Просила вот о чём — о Гораева руки не пачкай. А сейчас послушай внимательно. То, что ты сейчас услышишь — особый секрет.
Во все глаза глядя на красивую черноволосую женщину с бархатными глазами цвета болотной травы, бывшая журналистка видела с доводящей до дрожи очевидностью схожесть черт собеседницы с человеком, чьё лицо на протяжении уже почти двух суток было у неё перед глазами. Чёткий очерк губ, чуть выдающийся подбородок, манера поводить бровями. Волшебное преображение пухленькой Риты в эту красавицу было настолько странным, что Лене оставалось только восхититься искусству грима и костюма.
— Знала бы ты, как мне было тяжело таскать набивные плечи и вымя, — у новой коллеги в пакете оказались ещё и бутерброды с ветчиной и салатом, — а глотать таблетки для опухлости физиономии и контактные линзы! Пытка, да и только. Да, товарищ генерал! Здравия желаем… Чайку хотите?
— Сидите девочки, — дверь купе поехала туда и обратно, — переодетый в дорожную джинсовую куртку, невероятно домашний, вошёл дядя Саша. — Вы уже познакомились? Женечка, мы тебя позовём. Чай — с удовольствием.
— Разрешите один вопрос… капитану, товарищ генерал?
— Разрешаю, спрашивай, — улыбнулся он, — только капитаном Гречанка станет официально осенью, хотя испытательный срок её уже закончен.
— Леночка, скажи, а всё-таки на чём ты меня расколола? Это важно.
— Рита… Ой, Женя. — слыша, как пульс восстанавливает нормальную в здоровом теле насыщенность, она постепенно приходила в себя, сообразив, что экзотический чай и тамбовский окорок были нужны как прелюдия к основной части разъяснительной беседы. — Во-первых, ёжик в тумане звать мог только лошадку или медвежонка. Этот мультфильм в России смотрели все. А Виктор Степанович Черномырдин говорил: хотели как лучше, а получилось как всегда. Чешите в другом месте — из другой его речи.
— Спасибо, — разведчица быстро поцеловала её в щёку, успев шепнуть, — а всё-таки он в тебя влюблён. Будь бдительна.
— Кто?.. — моментальный выстрел голубых глаз остановил её движение.
— Мой брат, — улыбнулась Женя и исчезла в коридоре элитного вагона.
— Ну, а теперь давай всё по порядку. С самого начала, — сказал генерал Александров и поставил перед агентом Гречанкой гранёный стакан с ложкой в фирменном подстаканнике с символикой «Красной стрелы».
Каждое слово его краткого, но набитого до отказа изложения событий показались Лена синопсисом приключенческого сериала вроде «Звездочёта». С добавлением пороха из «Спецназа» и мистической атрибутики из книжек Дэна Брауна. Зато все слои первобытной компьютерной игрушки Тетрис, уже без щербин недоговорённостей и пустот неизвестных параметров сложилось в плотный фундамент для осмысленных действий.
— В середине семидесятых годов во время венгерских событий отряд, к которому меня прикомандировали, попал в засаду. Бой был серьёзным. Вся операция по вывозу в безопасное место важной документации оказалась под угрозой срыва. Тогда-то, укрывшись в подвале замка на берегу Балатона, мы и обнаружили в часовне могильную плиту с очень странной надписью нашей кириллицей. Петр, верный слуга Софии. И всё. Группу диверсантов, кому мы противостояли, инструктировал некто Вацлав Трощинский. Американец польского происхождения, великолепно говорящий по-русски. Тогда он был молод. Не зная тогда, зачем он кинулся к той могильной плите, я вступил с ним в бой.
— Это было рядом с Тиханьским аббатством? — спросила Лена.
— Да, — генерал посмотрел на свою протеже очень внимательно. — Два километра к западу. Подвал был настолько ветхим, что мы оба побоялись применять огнестрельное оружие. Когда раздался взрыв, плиту буквально снесло с места. Мне повезло, только уши заложило, осколки просвистели над головой. Мина времён второй мировой детонировала так, что мой противник остался калекой на всю жизнь. Его отбросило к противоположной стене. А я увидел, что могила пуста. Там лежит всего лишь истлевшая конская попона с медными подвесками. Одну из них прихватил с собой один из моих бойцов и потом сдал в краеведческий музей у себя в уездном городке. Объяснишь?
— Про могилу русского путешественника в аббатстве на Балатоне я уже слышала. Кстати, именно там, у своей сестры, правда, раньше, по дороге во Францию останавливалась будущая королева Anna, дочь Ярослава Мудрого.
— Да что ты говоришь? Теперь слушай внимательно. С конца 60-х годов темой сакрального сокровища, вывезенного Софией Палеолог в Московию, заинтересовался существовавший ещё с крестовых походов орден Теодора Галилейского. А спустя год после боя на озере Балатон восстановился на кафедре региональной истории аспирант Владимир Фролов, получивший во время обвала в пещере Нового Афона инвалидность второй группы. Темой его докторской диссертации стало всё то же правление Иоанна III. В конце 80-х у профессора появляются трое учеников, каждому из которых он даёт задание изучить один из аспектов исследуемой проблемы. Доцент Шинкарев пишет книгу, коммерсант Гораев уходит в сомнительные сделки, ведущая государственного радио Елена Кочетова делает ему пиар. Но всё это до поры до времени оказывается лишь эстетической чепухой, наукой ради науки. Не отказываясь от идеи самой по себе, доктор живёт на два дома, на две страны. В Канаде он близко сходится с неким бывшим советским гражданином, кому в порыве откровенности доверяет часть своей тайны. Венец владык земных. Тот, естественно, воспринимает всё как фантазии чудака. Но это лишь с вида. Вскоре выпускник военного училища Александр Дубровин, получив задание отправиться в длительную заграничную командировку, доверяет своему товарищу некий таинственный предмет, выуженный из подвалов Солянки. Об этом офицер СВР сообщает в специальном рапорте. На стол начальнику подразделения ложатся сразу два документа, дополняющие друг друга. От резидента в Канаде и от молодого офицера разведки. И вот тут начинается настоящая игра. Зная о методах и инструментах работы NISA, принимается решение ловить их «на живца». Однако у доктора Onde уже внутри нашей державы оказываются могучие покровители в самом высоком эшелоне.
Лена вдруг вспомнила, с какой прытью её напарник постарался уйти в маленький Ершалаим на Солянке, едва увидев чёрный внедорожник АМР.
— В связи с этим руководство СВР и ФСБ принимают решение начать операцию «аквариум» с целью выявления агентов влияния и пресечь измену. Кукольный театр, как ты правильно заметила в беседе с подполковником, то есть рабочая группа, курируется теми, кого мы подозреваем. Но предъявить им пока нечего, за исключением зуда в области древностей и попыток найти каналы незаконного сбыта антикварных ценностей за рубеж. Всё, что члены группы произносили во время её официальных заседаний, в виде протокола и аудиозаписи поступало руководителю одного из комитетов Государственной думы и заместителю главы администрации президента. К слову, у тебя есть фотографии с обоими. Так что первое время мы проверяли и твои связи.
Бывшая радиоведущая вспомнила старенький альбом, где сохраняла целую кучу снимков. На память о кочевой репортёрской работе в составе правительственной группы. И кого там только не было. Живых и ушедших. Гениев и злодеев. Воров и бездарностей. От Черномырдина до Путина, от Касьянова до Уринсона. В администрации сейчас, говорите… Неужели?..
— Всё, что произносилось во время этих совещаний, секретности вовсе не несёт. Стояние на реке Угре? Падение метеорита? Беллетристика. Всё это можно взять в открытых источниках. Действительно важные вещи были без телекамер. Теперь ты понимаешь, почему Дубровин отнял у тебя мыльницу? Ещё одно твоё фирменное попадание «крестом» девяток по мишени — это его клон. Он «вёл» своего же двойника. Двойника, что был замечен на границе, пока противник полагал настоящего Дубровина погибшим. Фальшивый полковник действовал практически безупречно. Сейчас, как ты догадалась, он уже даёт показания. Но их, разумеется, мало, для удаления всех метастаз. Его подготовка в Langley штат Виргиния была очень качественной и дорогой, но не для острого взгляда актрисы. Мы могли бы играть в кино, Лена? Пожалуй, в разведке ты уже можешь играть… Не устала меня слушать? Чаю ещё?.. Никакой оперативной подготовки, но вперёд идёшь очень быстро.
Усмехаясь своими юными пронзительными глазами, трижды генерал показал ей кончик бутылки драгоценного коньяка Hennessy Beaute du Siecle Cognac, что по слухам стоит чуть ли не $187,500 за бутылку.
— Не пугайся так, это трофей из конфискованного у твоего бывшего преподавателя, — усмехнулся генерал, видя, с каким ужасом агент Гречанка замотала головой, — жаль, что нам пока не удалось его взять. Теперь слушай дальше. Опуская детали, скажу: дачу напротив матери Миши Келебдаенена профессор Фролов снял не случайно. Ему помогли это сделать наши люди. После того, как доктор засветился на телевидении. Это был его прокол. Ты ведь заметила, что при своей благообразной внешности он предпочитал все свои сентенции докладывать на радио, избегая экрана? На этот раз не смог устоять от искушения и отправился в качестве зрителя на кулинарное шоу. В коридоре Останкино мы с ним встретились нос к носу. Если я вспомнил тот венгерский подвал сразу, полагаю, у старого волка была та же реакция. Итак. Благодаря своим связям в министерстве культуры и близкому знакомству с замдиректора Музея архитектуры имени Щусева Фролов, она же doctor Onde, он же — Ян Эдвардс входит в группу археологов, разрабатывающих в Кремле остатки Чудова монастыря. Официальная программа позволяет ему добыть восемь из четырнадцати кирпичей, клеймёных личной печатью великого князя. Увы! Не хватает двух важных составляющих… И вдруг — удача. Ему звонит сосед по даче и делится информацией о найденном сокровище. До этого важнейшие сведения о том, что представляет из себя Венец, добыл и передал в Москву, отдав за это свою жизнь, Отто Келебдаенен, герой России.
— В голове не укладывается, что руководитель моего диплома — доктор Зло, — к этой мысли ещё надо будет привыкнуть. Хотя сумасшедшинка в его манерах была, не скрою. И в бешенство впадал, когда мы чего-то не хотели принимать как аксиому. А у него не возникло подозрений? Дело всей жизни вдруг на блюдечке подносит сосед по даче, Миша, офицер спецназа. Так же можно было и канадского резидента спалить запросто. Где отец, а где сын.
— Молодец!.. — улыбнулся контрразведчик. — у тебя определённые есть способности. Не даром про тебя говорили: в студии чёрта разговорит. Дело в том, что в этот момент на сцену выходит ещё один персонаж. Девушка Женя. Именно её как свою дочь и очень сообразительного специалиста по IT Отто рекомендует своему партнёру. Ведь за океаном кумовство тоже в силе. Женя, она же Ева, быстро осваивается и подсовывает шефу ссылки на байки в сети о том, как трое пацанов залезли в заколоченный подвал, а после тётка одного из них прижимала в бельевой кастрюле квашеную капусту. Дело техники! По легенде, она по ключевым словам перелопатила терабайты информации. И выдала пять вариантов, где может находиться артефакт. Доктор сам ездил по российским уездам и скупал у пьяни стройматериалы. Впустую. Два года. А затем умная и красивая помощница обнаружила нужный след.
— Простите меня, Георгий Михайлович… — Лена печально вздохнула. — вы меня давно знаете, я твёрдо стою на ногах и в сказки не верю. Славяне как потомки гиперборейцев, война с атлантами, Юпитер сдувает атмосферу с Венеры, на нашей планете — жаркая тьма. Возиться с этой мурой как-то не очень по профилю таким серьёзным ведомствам, как СВР. В качестве липы для пудрения мозгов сумасшедшему иностранцу — не дорого ли встанет?
— Ещё раз молодец. А он ещё утверждал, что ты очень устала. Михаил. Примем как рабочую версию: в конце пути нас ждёт не пульт климатической пушки, а всего лишь огненный карающий меч Аллаха с алмазным набалдашником. То есть набор религиозных реликвий. Но методы, с какими наш противник идёт к сокровищу, заставляют использовать эту тему без оглядки на здравый смысл. Агенты NISA в лице доктора и его помощников сознательно втянули в свой гамбит бывшую супругу обладателя артефакта, Марину. Намереваясь прижать его и подставить перед руководством. А выходит наоборот. Мы вскрываем схему оборота синтетических наркотиков. Это та статья дохода, которую никак не зачисляют в бюджет, но в излишествах государственных закупок и отмывке денег тема присутствует. Американский фонд, по бумагам у нас запрещённый, наплодил благотворительных фондов по усыновлению. Там ещё параллельно безнадзорных детей скупали для торговли органами. Первая голова гидры. Теперь второе и более важное и опасное. Тактические задачи противник решает с помощью живых бомб, мелких групп, завязанных на резидента запрещённого у нас ИГИЛ, печально известного шейха Али. Ты знаешь правило сигареты: первого прикуривающего стрелок замечает, на втором прицеливается, третьего бьёт. Первый теракт в метро дал нам след. С второго, в кафе, сняли второстепенные контакты. Всем этим занималась, по указанию Onde транслируя приказы через социальные сети особым кодом, русская разведчица Евгения Келебдаенен. Она, компьютерный гений, задала тот же алгоритм поиска, что и в случае с кирпичом. Только наоборот. Двое шахидов были задержаны позавчера на станциях «Ленинский проспект» и «Краснопресненская». Ведь она в тот момент знала, когда, но не знала, где.
— Вы мне сказали, что мы познакомились с Михаилом вопреки теракту.
— С языка сняла. Вы оба должны были встретиться у Фролова в палате в больнице, как только разрешили бы купленные хирурги. Но то, что Миша на руках вынес его, фактически, с поля боя. Да ещё у тебя на глазах! Этого в либретто не было. Это невозможно было просчитать. Как и твои навыки оказания первой помощи при бара-травмах и переломах конечностей.
— Простите. Вы сказали, что первый раз Женя не знала, где рванёт.
— Не во все свои планы доктор её посвящал. Повторю ещё раз — здесь ему помогают ещё несколько человек, причём, даже не догадываясь, в чём и кому содействуют. Очень многое нам дала флэшка, вынутая из кармана одной из жертв взрыва в кафе. Твой бывший коллега хотел заказчику продать компромат на него самого. Жадность, как говорится, фраера сгубила! Данные на этом носителе сейчас расшифрованы. Это серьёзная улика против члена парламента. Но их двое — второй пока не запятнан. Киношный американский грим для профессора испытывала из любви к искусству бывшая балерина, большая поклонница Геликон оперы, пожилая дама. Она уже даёт показания, перепугана насмерть. Однако её вычислить было очень просто. Во время второго теракта Женя была с вами на полевых работах, но оставила маячок в своём компьютере. Теперь мы уже из двух независимых источников точно знаем, кто дружит со всемирным халифатом на Охотном ряду, прикрываясь благой целью «мобилизовать общество ввиду разлагающих тенденций». Преступники, одно слово. Подполье террористов уже под колпаком. Но остаётся слишком большая опасность спугнуть их через… твоего знакомого на одной из фотографий. А что касается щита от комет и прекращения дождика. Пусть это будет для нас всех вишенкой на торте. С другой стороны, почему нет? Красивые легенды, исторические сенсации и горы драгоценностей. Как ты любишь говорить, не догоню, так согреюсь.
— Вы сказали, что тактические задачи противник решает с помощью обычного террора. Но как же объяснить тот факт, что доктор погиб в метро?
— Леночка, это инсценировка. Хотя, благодаря ей, удалось заметить хвост тех, кто сотрудничает с нашим врагом здесь, внутри страны. То есть, фактически, внутреннего врага. Самого опасного. И доктор жив, здоров.
— Как инсценировка? Да мы же с Мишей собственными глазами!
— Вы с Мишей видели только то, что профессор Фролов истекал свиной кровью на платформе станции. Грим, повторяю, ему состряпали в Голливуде. Не будь в метро столько гари и запаха настоящей крови, военный человек в мгновенно бы всё понял. Ему необходимо было познакомить единственную ученицу, знающую алгоритм Via dolorosa, с источником новой информации. Цели он достиг. Ну а сразу после благополучного подъёма на поверхность grievement blesse был доставлен не в институт Склифосовского или в Бурденко. Нет. Появившаяся возле станции метро «Китай-город» очень вовремя скорая помощь по ДМС отвезла его на Лосиноостровскую улицу в отделение неврологии больницы администрации президента. Туда, где лежат за деньги и восстанавливаются после инсультов родственники больших чиновников. Улавливаешь? На теле профессора не было ни царапины. Зато в палате установили телевизор, куда транслировались все совещания рабочей группы. Жертва теракта, она же его автор, отслеживала действия тех, кто должен был таскать каштаны из огня. Пробыв в больнице двое суток, профессор отправился в морг. Наглость тамошнего заведующего отделением дошла до того, что он даже выписал свидетельство о смерти, которое выдал на руки Жене. И последнее: предъяви мы профессору раньше времени 276-ю статью «шпионаж», а депутату — 275-ю статью «государственная измена», их третий коллега успел бы спрятать концы в воду. Метастазы тоже требуется вытравить калёным железом. Этот третий очень силён, он в обойме Кремля.
Уставившись на стенку мягкого вагона, на сеточку для газет, Лена две секунды молчала, громко выдохнув, потом задумчиво проговорила:
— А кто же это всё исполнил? От чьего имени был приказ провести в палату доктору трансляцию? А ещё от летающих видео регистраторов мы прятались. Значит, кто-то от администрации, не прячась, курирует все происходящее. Неужели таких людей много? Ведь наверняка же известно, чей чёрный внедорожник приехал первым на место теракта в метро. А Фролов сейчас где? А мне что завтра в Санкт-Петербурге делать? Извините, товарищ генерал… В голове не укладывается, что в кому-то в наших коридорах власти арабские экстремисты прислуживают.
— Спокойной ночи, Леночка. Тебе надо набраться сил. Утро вечера мудренее, тем более, мы подъезжаем к станции Тверь. На все твои пять вопросов попробуем найти ответы завтра утром — Генерал вышел из купе, без дополнительных комментариев положив перед агентом новый сотовый.
Пинками выгоняемый арктическим антициклоном на юг, караван туч уполз на Москву. В волжской воде, выливая в неё серебро, купалась луна.
— Мне выйти, ты переодеваться будешь? — спросил Михаил, заходя вовнутрь. Но не получил ответа. Положив ладони под щёку, Лена лежала с закрытыми глазами, её дыхание было глубоким и ровным.
«Хорошенькая какая… И ведь лет уже немало. Та самая редкая порода женщин, которые с возрастом становятся только краше, как дорогое вино. А завтра уже начнётся работа и для меня. Только бы не напугать её, воля-то у неё стальная, а нервы как старая проводка, искрят. Жаль, красавица, что мне не тебя придётся завтра брать с поличным!..»
Неужели он произнёс это вслух? Из-под приоткрытых век вылетела молния. Голубые глаза сейчас казались почти чёрными.
— Лен, прости, я пошутил! — на всякий случай он сделал шаг назад. Получить ногой в нос совершенно не хотелось. — Спокойной ночи хотел…
— Слыхала я эти шутки там, где волки срать боятся! — тихо процедила напарница и исполнила фрагменты того монолога, каким в одесском дворике роскошная тётя Клара, подкрепляя аргументацию мокрой тряпкой, регулярно встречала свою усталую подлодку. Того самого либретто, которое, по данным генерала, ребята из группы мониторинга конспектировала, рыдая и расстилая коврики для намаза. Чихнув, солистка повернулась к нему спиной и уснула тёмным недвижимым сном без сновидений, как только может спать, разве что, филин среди бела дня или выжитый до дна лимон.
Михаилу дополнительных приглашений не требовалось. Он лёг на своё место, закрыл голову одеялом и провалился туда, где было тепло и покойно.
А тем временем в маленьком уличном кафе на Piazza San Cosimato за Тибром пожилой мужчина в костюме из вельвета мягкого брусничного оттенка заказал наваристый суп из сельдерея на бычьем хвосте. Только здесь в районе Трастевере эту простонародную еду готовили так изысканно. Бокал Cianti урожая 2013 года дополнит поздний ужин. И фрукты, конечно же. В самый неподходящий момент, когда гурман отведывал первую ложку, в его смартфоне появилась и противно заверещала фотография русского депутата.
— Зачем вы пошли в центр антитеррора? — с неожиданной злобой сказал ему человек с супом. — Ваша глупость может нам дорого обойтись. Да знаю! Как член комитета парламента вы много ещё чего можете испортить, не зная брода. Самое главное мы не смогли узнать, летающие камеры не видели того, что происходило за кремлёвской стеной. А на электронных носителях информации не оказалось… Есть ещё одна неприятная новость. Завтра нам придётся подчистить концы ещё раз. Из числа моих дипломников. Слишком много знает. В первую очередь — о вас. Нанимайте кого хотите. Днём приедет в Питер. На моих людей не рассчитывайте. Достаточно того, что ксерокопии компрометирующих вас материалов сгорели вчера в кафе вместе с тем, кто их раздобыл. Какой-то уволенный журналист с телевидения. Восстановиться на канале захотел. Мы с вами завтра встретимся в это же самое время здесь, в Риме. Закажу столик в рыбном ресторане на площади Corsetti, называется “Il Galeone”…Спросите таксиста, дадите ему бумажку с адресом. Bona noce.
Выключив смартфон, доктор Onde чуть покрутил ложкой в вареве, так поднимая наверх отстоявшиеся слои, поморщился и позвал официанта. Пусть разогреют ещё раз. Горячие блюда надо отведывать при нужной температуре.
— Есть вещи, над которыми не стоит смеяться. За то, что ты пренебрёг тогда, в Амстердаме, вкушением селёдки faring, тебя ещё можно простить. Но рыбу Святого Петра нельзя обжаривать на подсолнечном масле, даже если она на родине ватников называется солнечником, — сказал он про себя, не обращая внимания на двух говорливых итальянок спелого возраста, что покосились на одинокого синьора не очень уважительно. — И потом что это. Совершенно не обязательно было тащить меня в морг, прежде чем увести в аэропорт. Еву надо предупредить, она скоро мне понадобится здесь.