Неразлучная парочка — военный разведчик и радиоведущая — жевали за обе щеки скоростной ланч в служебном буфете. Во дворе их уже ждал под парами служебный микроавтобус. А они ждали сигнала на выход.
Из того, что было сказано за неполные четверть часа пребывания в кабинете генерала, рабочей информацией были два факта. Бедную Риту они берут с собой на «полевые работы», так как она так же выведена из офисной игры под прикрытием своей изоляции в камеру для допросов. Историк, сидя во всё том же микроавтобусе, будет «подтаскивать снаряды». Моментально через интернет уточнять факты, даты и прочие детали. Второй значительной информацией, которая многое ставила на свои места, был ответ Саши.
— Рыба сидит в аквариуме и думает, что она в родном Карибском море. И не мы её изучаем, а она — нас. Наш противник располагает информацией, добыть которую не получается. Надо, чтобы он сдал её сам в необходимый момент. Думая, что он работает на себя и сорвёт весь банк. А тебе, Леночка, ещё одна психологическая задачка. Кто способен на беззаветную преданность женщине? Мужчина или женщина?
— Женщина — только если это мать. Мужчина — только если она слабее или кажется слабее своему обожателю. А эту легенду надо поддерживать, — с настоящим полковником они сразу перешли на «ты», — Саш, ты сейчас о ком?
— О той, что дёргает за ниточки. Мой двойник работает на резидента. У лётчиков есть термин — время принятия решения. Прежде, чем машина от земли оторвётся. Тогда ключ и появится. Они нам его сами принесут. Я буду в микроавтобусе. Связь по рации. Телесигнал с твоего видео регистратора и с камеры будет поступать непосредственно ко мне. Если что-то потребовалось, мысль пришла, микрофон у тебя в серёжке. Не стесняйся.
— Даже мороженое можно попросить? — не утерпела Лена.
— Если для дела, — серьёзно ответил Александр, — лично раков наловлю. Прикрывать тебя будет Миша на всём маршруте. На всякий случай вы — пара туристов из Екатеринбурга. Ловите покемонов на Никольской.
— Вполне убедительно, — заметил генерал, — хотя мода, вроде, угасает.
— Только не в Екатеринбурге! — возразила журналистка, — буквально вчера в чате главный редактор туристического сайта, родом оттуда, хвалился, что поймал зелёную белочку на ступеньках Исаакиевского собора в Питере.
— У интеллигентных людей и белочка интеллигентная, не помню, в каком это было сказано сериале. Детективном, кстати. Ближе к нашему детективу. Лена, у тебя есть соображения сейчас по поводу того, как эта штуковина работает? — полковник достал из фланелевого чехольчика узкий цилиндр. Червонное золото матово отсвечивало, — тут клеймо…
— Обалдеть, — Лена аккуратно взяла в руки произведение искусства, у которого была цена — бесконечность, — вы уверены, что это Леонардо? Что эксперты порекомендовали? Мне кажется, дело не только в том, что золото не подвержено коррозии, а горный хрусталь не мутнеет. Это минерал. Тут что-то ещё. Леонардо да Винчи дожил до 1519 года. Живописец, писатель и изобретатель. Гений своего времени. Теоретически София Палеолог могла заказать ему крипту через Аристотеля Фиоро-ванти. Хотя, скорее всего, это было поручено ещё одному итальянскому архитектору, Антонио Соляри. Он мог быть частично посвящён в замысел великой княгини, так как в 1491 году соорудил Никольскую башню… Место девятой остановки Via dolorosa.
— Посмотри внимательно. Клеймо Firenze. Прибор точно не детский калейдоскоп, хотя принцип действия тот же. Четырнадцать вращающихся колец. Что за минералы находятся внутри, пока есть только предположение. Не хотели нарушать целостность конструкции. Там какой-то порошок.
— Вы гадаете на кофейной гуще, — вмешался генерал, — прямо сейчас вы двое — пополнять энергетические резервы организма в буфет. А я вызову вам консультанта физика и предупрежу коменданта Кремля.
Прокручивая в голове в десятый раз этот разговор, Лена дожевала свой горячий бутерброд и расправилась с грибным супом-пюре. Горячий чай с молоком и мёдом они заказали в картонных стаканах, чтобы не терять время. Михаил представления не имел, в каком ракурсе ломать собственную голову. И захватил в экспедицию то, что пригождалось всегда в лесу. Десантный нож и компас. Пистолет Стечкина с полной обоймой он носил с собой с утра.
— Ну, приедем мы на точку. А дальше что?.. — проворчал он в лифте.
— Откуда я знаю, что? Нострадамуса нашёл, — вздохнула Лена. — Там, на точке, оно само обязано на нас свалиться. Хотя у конкурентов не получилось. Уже не получилось, заметь. Видать, без русской смекалки — никак…
— Пропорции сравнить у Иерусалимского варианта и у московского?
— Попробуем. Никольская — восемьсот метров, в Иудее — шестьсот пятьдесят. До того, как был замкнут полукруг Китайгородской стены, улица называлась Священной. Что-то мне подсказывает, не только из-за трёх огромных монастырей на ней, — Лена из последних сил скрывала растерянность. Эрудиция без удачи — ничто в таких делах. А везения в последнее время в её жизни не наблюдалось. Не окажутся ли напрасными надежды, что на неё сейчас возлагаются? А если не выйдет ничего, как же трудно будет жить ещё и с новым камнем на душе.
Виноватая, даже жалобная улыбка Маргариты встретила её в автобусе. Не студенческое шапочное знакомство, а щемящее одиночество сблизило без всяких на то рассудочных оснований двух очень разных женщин. И перед выходом на суетливую Никольскую, хотя за всю дорогу обе не произнесли ни слова, Лена подмигнула эксперту-архивисту уже как союзнице. А Рита со всей мощью нерастраченной женской теплоты наяву, вопреки логике, вроде, готова ослепнуть за компьютером, упасть от усталости, сломать себе мозги и перекопать руками все запасники главного книгохранилища страны, лишь бы помочь своей неожиданной подруге. Кажется, всё так? Женщинам многое так вот, кажется… Впрочем, о чём-то они говорили долго и доверительно в пути.
Привычка думать так, как привычно воспринимать, ткёт ковёр ручной работы. Русские женщины, веками соединённые общим горем вдовства и невзгод, часто сближаются без лишних слов, силой невыплаканных слёз, чтобы справиться с новыми невзгодами и найти хотя б в чьих-то понимающих печальных глазах облегчение тупой вечной боли. Их взаимовыручка — единственное средство спасти себя, детей и дом, заняв круговую оборону и впрягаясь в борону, когда мужчины рубят кости врагам отечества за тридевять земель и сами складывают головы. Так было и будет.
А брошенные женщины беспощадны? Короткие вопросы, полу-немые ответы, всё понятно без лишних слов. Рита, при всей своей мягкой теплоте была одинока, сломанная первой мужской подлостью. Лена, отдавшая своей безнадёжной любви двадцать лет, была так измучена напрасным ожиданием, что не хотела видеть в мужчинах новую угрозу. Почему же вы молчите, вы, суровые воины? Если ничем не можете помочь, слово поддержки разбудит в ней, русской женщине, источник силы. Но вы считаете слова сотрясанием воздуха. Вы полагаете, что любовь можно доказать только действиями. Вы заботитесь, моете посуду и достаёте звёзды с неба и поражаетесь, почему ей этого мало? Почему готова приставить к горлу нож, чтобы услышать ответ на идиотский вопрос — ты меня, правда, любишь? Марк, которому было отдано лучшее время жизни, не отзывался на просьбу о помощи, не слал емс каждый день, лишь следуя своей мужской логике: лучше один раз сделать, чем сто раз пообещать. А если пока ничего изменить не можешь, лучше промолчать. И не ведал, как это молчание ожесточило единственную женщину на планете, чьи чувства ему были небезразличны. Бабы — дуры, да? Но и они думают о вас, мужчины, без должного почтения. Ведь мыслят два пола по-разному. Мужчины анализируют действия, им это важнее. А женщины — чувства и проявления чувств. Чтобы это понять, надо прожить трудную жизнь и набить в вечной борьбе за счастье немало мозолей и ссадин.
Обжегшимся на молоке, двум ровесницам трудно не стать сёстрами по несчастью. И без слов занять круговую оборону в этом чисто мужском деле, где им отводилась роль в лучшем случае качественных скрипок в руках умелых музыкантов под руководством гения-дирижера. Они послушно займут свою нишу, между тем, никому не обещая, что при всей видимости самоотверженности выполнения общей задачи не будут преследовать свои собственные личные интересы. А заодно и подкидывать голевые передачи друг другу. Не договариваясь, на уровне скользящих взглядов и полутонов две опытные дамы разделили и свои сферы влияния: военный разведчик должен был достаться журналистке, его друг — милой, симпатичной, полноватой архивной фее. Зачем они им, если внутри всё сожжено дотла, и для романтического чувства нет топлива? Проще некуда: всякой умной даме нужен тот, кто достанет звезду с неба, однако анализировать — чувства хорошо сыграны или искренни — не обучен.
Вся эта беллетристика шла фоном к основной линии. Ведь думать сразу несколько мыслей — это тоже чисто женская способность. В отличие от дам, джентльмены наваливаются на одну идею всей мощью разума и изобретают синхрофазотрон. Бессмысленно просить мужчину, пока он «в процессе», дать совет на счёт ввинчивания лампочки в бра. Запрограммированный мозг не сможет без титанического усилия остановить одну программу и запустить другую, пусть и элементарную. Понятно теперь, почему они так злятся, когда вы лезете к ним «со своей ерундой»? Женщина же способна отвлечься на параллельную задачу без диких на то усилий. Понаблюдайте за ними: очень занятная картина. Варит кашу, помогает старшему сыну решать геометрию, выясняет отношения с подругой по телефону, да ещё одним глазом смотрит новости. Юлий Цезарь, делая три дела сразу, считался гением. Москвичка домохозяйка справляется с пятью, и это — в порядке вещей.
Ну да, да… Психологические изыски в рамках антракта линии сюжета не разорвут, но лишь снимут её чрезмерное натяжение. Чем же все заняты?
Технический эксперт Макс из Бауманки, его однокашник Эмик Шамис, тихий скромный хакер, получивший премию в управлении «К» в размере двух окладов за то, что сумел написать программу-противоядие пугающей американской разработке face to face, позволяющей создавать компромат на политиков буквально из ничего. Берёте, скажем, запись интервью Барака Обамы, накладываете на неё мимику нанятого актёра, и по губам уже можно прочитать, что авианосец «Джордж Буш» через полчаса долбанёт по Пекину. В задачу Эмика входило обеспечение конфиденциальности всех разговоров и передачи данных внутри самой команды. Некий информационный щит. По крайней мере, до тех пор, пока сопротивление атакам на периметр будет возможно в сложившихся обстоятельствах. Ну а как только появится брешь…
Александр, трогательно-домашний в своей красной футболке и очках на цепочке, пристроенных на кончик носа, всю дорогу что-то набирал на клавиатуре ноутбука, координируя обеспечение операции. По требованию Лены задействовали также и отца Ермогена, благо Заиконоспасская обитель находилась в двух шагах, да и в списке остановок Страстного пути имелась.
— Лена, скажи, пожалуйста… А почему ты вздрогнула, когда Троян на совещании произнёс фразу о тенях грядущего?
— Мы все учились понемногу. Когда он говорил, я едва разобрала текст. Зато когда по телевидению выступает Тереза Мэй, наслаждаюсь. Просто мы все учились британскому английскому. А он говорил по-американски.
— Вот так шпионы и идут… На север лес заготавливать. Свежий взгляд — великое дело для контрразведки. Особенно в сочетании с радийным ухом.
Рита с Леной, сев рядом, тихо совещались о чём-то, перебрасываясь репликами и составляя что-то вроде краткой шпаргалки для командира и путевого листа для работы «в поле». Технический эксперт Максим возился с золотым «цилиндром Леонардо», такое уж приклеили рабочее название древнему прибору, измеряя его штангенциркулем, и быстро чирикал выводы в блокноте. Ну а Михаил наконец-то нашёл возможность внимательно прочитать курсовую работу студентки 4-го курса факультета научно-технической информации РГГУ. Военный разведчик был не очень-то силён в оценке литературных стилей. Тем не менее, слог и содержание творения будущей ведущей лучшей публицистической программы государственного радио показались ему увлекательнее иного исторического детектива. Читая всё это по дороге, он поймал себя на мысли, что здесь очевидное столкнулось с невероятным в такой концентрации, что нет даже тени надуманности в концепции московской via dolorosa.
Пробегая глазами страницу за страницей в поисках «реперных точек», в конце концов, он начал читать всё подряд. И не пожалел об этом.
… старинная Москва была спроектирована копией священного Иерусалима. И Никольская улица соответствует Via dolorosa так же, как пространство от вытянутого прямоугольника Политехнического музея и Ильинского сквера до Славянской площади — Гефсиманскому саду, а квартал около синагоги по обе стороны Спасоглинищевского переулка — храму Соломона…
«Ведь не осталось же ничего, наверное, — подумал Михаил, — сносили всё подряд и при большевиках, и при мэре лужков и кисельных бережков, где инвестор землицы запросит». И тут же нашёл отклик своим соображениям. Да уж, азарт научного поиска — вещь нестерпимая, ещё похлеще весенней аллергии! До истины надо докопаться, просто необходимо.
…Тем увлекательнее оказалось после первого же шага на пути доказательства невероятной версии обнаружить, что её правота… выступает как древняя фреска из-под спуда наслоений штукатурки и водоэмульсионной краски. Там, где заканчивается мирская улица Никольская (она же советская улица имени 25-летия Октября) и начинается «священная улица», определим и начальную точку исследования…
В качестве предыстории Лена упоминала об отзыве чешского путешественника Бернгарда Таннера, который назвал в 1678 году один из лучей плотно застроенного Китай-города «священной улицей». Вторит ему и доцент РГГУ Сергей Шокарев в своей книге о средневековой Москве, строя объяснение на изумлении европейца «огромным количеством продаваемых там в лавках икон». О том же ещё немецкий шпион Адам Олеарий в своем «Описании путешествия в Московию» во второй половине XVII века докладывал: «называют они торг иконами не куплею продажей, а на деньги меною, и при этом не торгуются». Примем эту версию с оговоркой: ещё до строительства Китайгородской стены улица назвалась Священной, а храм в её центральной части — Спас на Священной улице. Количество храмовых построек на 800-метровой улочке? Целых три крупных монастыря? Да-да, разумеется. Но не будем забывать, сакраментальные моменты отечественной истории были «затёрты», как картуши древнеегипетской царицы Хатшепсут — её наследником, западными недоброжелателями, оккупировавшими ещё в XVIII веке российскую академическую науку. Непримиримая война с ними, с «немцами», изрядно отвлекала от научных трудов светоча русского знания Михаила Ломоносова. Ему даже пришлось запустить туфлей в настырного проповедника «нормандской» теории происхождения государственности от Рюрика, в господина Миллера. Тот же уничижительный бред уже в наши дни пытается шаманить и популярный детективный автор, любитель всего японского в провинциальных русских декорациях. Хотя понятия не имеет о том, что ещё арабские источники VIII века сообщали о существовании у русских как минимум трёх политических центров, включая Артанию на юго-восток от слияния речек Аузы и Моквы и называя влиятельным властителем князя вятичей Ходоту.
«Рюрик, кстати, по одной из добротных исторических версий, звался Юриком или Йориком, родом был из балтийского племени курши…».
«Удивительная женщина, — подумал Михаил, вспомнив, как слушал её рассказ в сумерках июньской ночи где-то в паутине старинных переулков, — не боясь раздразнить паучье благочиние исторической профессуры, лихо и аргументированно пишет о том, что корёжит их научную круговую поруку».
«Курiи в VII–VIII веках, пишет даже Советский энциклопедический словарь, доблестно отразили покушения скандинавских викингов на свою честь и независимость, чем завоевали славу крепких воинов. И были званы всячески соседними племенами в качестве вооружённых защитников. Почти как профессиональные «секьюрити» спартанцы в Элладе. Так что Рюрик-Юрик со товарищи и братьями Синеусом и Трувором переселился с Куршской косы, песчаного полуострова на юго-восточном побережье Балтийского моря длиной 98 километров и шириной от 400 метров до 3,8 км на территории современной Литвы и Калининградской области России, чуть восточнее — на старую Ладогу. Откуда и был зван «ходить дозором», но никак не управлять крикливым населением Новгорода в 862 году».
Микроавтобус тряхнуло, он резко затормозил. Водитель, процедив сквозь зубы что-то про выпас оленей, мэра и крота, вывернул руль влево и как-то просочился между красно-белыми пластиковыми загородками. От дорожных рабочих, усталых от гранитной штурмовщины, «удрал» автокран, забытый поставить на ручной тормоз. Это был уже не первый случай.
«Надо будет перечитать про Рюрика внимательнее, когда разгребёмся с этой историей», — обещал себе Михаил и перевернул страницу.
«…Палестина от христианского мира «откололась» ещё раньше. После падения королевства Иерусалимского в 1244 году, где крестоносцы охраняли с переменным успехом «вырученный» ими Гроб господень в течение полутора веков, процесс уже не остановить. В 1291 году христиане лишаются своего последнего оплота на Святой земле — порта Акко. В опустевшей разорённой стране царствуют мамлюки из Египта. Последователи Иисуса бегут кто куда — в оба Рима и даже далее, на север… Кирилл и Мефодий, переделавшие славянскую грамоту на эллинский лад, были не единственными «книжными специалистами», оказавшимися в наших краях. Традиция приглашать греков в качестве преподавателей длилась до петровских времён. В 1685 году братья Иоанникий и Софроний Лихуды трудились в школе при Богоявленском монастыре на той же Никольской улице. Великолепный собор, к слову, начали строить в 1693 году, так что изначальная обитель значительно древнее — она известна ещё со времён князя Даниила Александровича Московского…».
«Это всё очень интересно, Леночка, кажется, отец Ермоген говорил на эту тему, но ближе к делу…», — он пролистнул ещё пару страниц, наискось проглядывая главу, где речь шла об Иване III на былинном наречии. В своей курсовой работе студентка упоминала историка Василия Татищева и отзыв некоего летописца:
«…сей блаженный и достохвальный великий князь… многие княжения присовокупи и силу умножи, варварскую же нечестивую власть опроверже и всю Русскую землю данничества и пленения избави, и многие от Орды данники себе учини, многа ремесла введе, их же прежде не знахом, со многими дальними государи любовь и дружбу и братство сведе, всю Русскую землю прослави…». «При нём обветшавшие кремлёвские кварталы постройки Ивана Калиты разбирали, а возводили то, чем мы любуемся и по сей день: Успенский собор, Грановитая палата, был заложен Архангельский собор. Историки пишут, что при Иване святом наряды монаршие переняли образ и подобие византийских, а придворная жизнь стала церемоннее».
— Сашка, у нас допуск на территорию Кремля подтверждён?
Полковник сделал жест рукой, обозначавший в узком кругу, что дело вышло на уровень самых высокопоставленных лиц, разъезжающих в авто с мигалками. Вопрос будет решён в течение пары часов.
Михаил перевернул ещё две страницы, проглядев их по диагонали. О том, как великий московский князь разорвал грамоту татарского мурзы, мятеже младших братьев и использовании пищалей на реке Угре, испуге хана Ахмата, что его в Орде ждёт импичмент от Тохтамыша…
«… Женитьба на племяннице последнего византийского императора Зое Палеолог фактически сделала его наследником трона Константинополя. В мирском политическом смысле он увенчал свою столицу Москву титулом «третий Рим». В духовном — вторым Иерусалимом. Ведь в том, первом, как и на улицах ставшего чужим Константинополя, мамлюки вряд ли бы устроили Иисусу Христу тёплый приём, реши он в привычном образе явить миру своё второе пришествие. А Москва? Хлебосольная, многоликая и многоязыкая. Она уже в веке XV была, как и современный Иерусалим, центром трёх религий — христианства, ислама и иудаизма. Она претендовала на то, чтобы стать столицей Евразии…».
Чрезмерно расширенная клумбами и белым камнем пешеходная зона приняла их в своё суетливое пространство. Напротив входа в несусветный торговый центр «Наутилус», шедевр позднего лужковского модерна, занял место и микроавтобус с телевизионным логотипом и тарелкой на крыше. В своей курсовой, что стала в этот день бестселлером в отдельно взятом очень закрытом ведомстве, будущая журналистка Елена Фаворская «живенько» и с известным драматизмом сравнила Владимирские ворота Китай-города, устье нынешней пешеходной улицы, со Львиными воротами Иерусалима. Теми, через которые пойманный Иисус был введён в Старый город.
— Ты будешь-таки долго смеяться, — с южным говорком сказала Лена напарнику, — но Гефсиманский сад в московском прочтении расположен не там, куда ты меня вчера увлёк искушать байками про бытовую археологию. За часовней героев Плевны были яблоневые сады. Я читала в путеводителе 1905 года, что там и заезжие зверинцы бытовали. Из одного такого сбежала гиена, забралась в ограду церкви Николы на Мясницкой и шибко покусала протоиерея. Всё, мы пришли. Смотри, вот она, первая остановка.
Свернув направо с шумной Никольской, они прошли задним двором торгового центра мимо волнами дышащей на ветру маскировки много лет тут ремонтируемого здания, приблизились к аккуратной «археологической зоне». Лена потрогала крошечный микрофон у рта, наушник в серёжках временно был заменён на обычные Sony, надетые под бейсболку.
— Рита, читай Евангелие. Медленно. С чувством, с толком. Не знаю, зачем мне это надо. Пока не знаю. Вы нас видите, эй? Бе-бе-бе… Я овечка.
— Да, Лена, продолжай, — послышался в динамике мягкий баритон полковника, — это фундамент церкви святой Троицы в старых полях. Вижу.
— «Когда же настало утро, все первосвященники и старейшины народа имели совещание об Иисусе, чтобы предать его смерти. — медленно и внятно прочла Маргарита. — И, связав его, отвели и предали Его Понтию Пилату, правителю… Тогда говорит Ему Пилат, не слышишь, сколько свидетельствуют против тебя?… Правитель сказал: какое же зло сделал Он? Но они ещё сильнее кричали: да будет распят. Пилат, видя, что ничто не помогает, но смятение увеличивается, взял воды и умыл руки перед народом, и сказал: невиновен я в крови Праведника сего». Евангелие от Матфея, 26… Леночка, до назначенного времени старой луны ровно минута.
Не обращая внимания на удивлённые возгласы группы туристов из Китая, что брели за гидом к памятнику первопечатнику Ивану Фёдорову, журналистка вдруг перемахнула через опрятные латунные поручни и прямо по древним надгробным камням забралась в центр киота. Её маневр согнал с места пару полицейских, но служебное рвение правоохранителей быстро заморозила красная корочка в руках Михаила. Спустившись к напарнице, он протянул ей крипту. Лена завертелась на одной ножке в каменном периметре фундамента, глядя в око средневекового калейдоскопа. Всё это стало напоминать какой-то языческий обряд.
— Что ты делаешь? Объясняй свои действия, не молчи, — ожила рация.
— На щите информационном видел? Прочти ещё раз. Церковь Троицы в Старых полях впервые упоминается в 1493 году, то есть София причём. На этом месте издревле проводились судебные поединки. То есть если следствие и судебные органы не могли разрешить конфликт или назвать преступника, спорщики выходили на поединок. Песню о купце Калашникове Лермонтова и «князь Серебряный»… Читали, помните? Считалось, что именно здесь в судебный поединок вмешается суд Божий и неправый падёт жертвой правого… Понимаете? В Иерусалиме это — первая остановка скорбного пути. Часовня Осуждения в монастыре сестёр Сиона. У нас — эта церковь. Самая старая её часть чёрным заштрихована, как раз в этом полукруге был алтарь.
На руке Михаила пикнул хронометр. 14.33, третья четверть луны. И в этот же момент Лена тихо ахнула. Тихо, но так тревожно, что в его руке дрогнула компактная видеокамера. Журналистка, как зачарованная, смотрела внутрь цилиндра, изготовленного великим учёным Возрождения. Напарник зашёл к ней за спину и сфокусировался на изображении, появившемся на хрустальном экране. Там розоватым отливом голограммы светился Лев.
— Что ты сделала, как это вышло? — хладнокровию координатора Саши можно было только позавидовать. В микроавтобус транслировался сигнал камеры и видео регистратора на её бейсболке.
— Да ничего особенного… Повернула кольцо с надписью primo. И там что-то щёлкнуло. Потом этот Лев, он словно стал ярче, когда вошла в зону алтаря. Честное слово, это какая-то чертовщина.
— Вот это да… — подал голос Михаил, — смотри на стрелку компаса.
Стрелка показывала настоящую ересь. Север никак не мог быть точно в центре алтаря. Для уверенности он постучал по крышке ногтем, повернулся через левое плечо. Пока напарник нарезал вокруг неё круги, Лена ощущала себя новогодней ёлочкой. Открытие не желало укладываться у неё в голове.
— Ни фига себе!.. Там, внизу, или приток речки Неглинки или очень много железа… Электромагнитное излучение? И светодиоды… Это точно пятнадцатый век, или я уже сошла с ума?
— Наушники наденьте оба, отставить истерику! — потребовала рация. — Светящийся порошок — возможно, радий. Но откуда это всё в средние века? Некогда разбираться. Это вам наш физик привет передаёт. Как это всё завязано на фазу луны? Возможно, поле тоже с ней меняется.
— Тема та же, — догадался Михаил. — Ты заметил? Влияние на климат. Луна, магнитное поле, вода или железные залежи. Что дальше делаем?
Подав руку напарнице, он вывел её из беломраморного контура и взял из немеющих от напряжения пальцев драгоценный цилиндр. Микроавтобус умолк, там компьютерный гений Максима искал в сети копию изображения того же африканского хищника, что, о, ужас, медленно гас на экране крипты.
— Лев — первый символ, который мы добыли… Что дальше? Куда надо идти? К следующей остановке Via dolorosa. В Иерусалиме — та же обитель Сестёр Сиона, часовня Бичевания… Слушай, он исчез! Нам что, придётся обратно вернуться?
— Не торопись. Надо будет — вернёмся. На что реагирует цилиндр? На магнитное поле. Значит, что? Его надо фиксировать. Миноискателем. Но это сразу привлечёт внимание. Сашка, перекрыть Никольскую проблематично.
— Стойте, стойте! — Лена почти кричала, вцепилась напарнику в локоть. — На углу книжного магазина, что мы проезжали, стоит дедушка с рамкой… Ну, такая медная проволока пружинкой на ручке. Крутится. Короче, тащите его сюда вместе с его товаром. Это заменитель лозы. Я так на даче искала место для колодца. Эта штуковина реагирует на магнитное поле.
— Сашка, ты слышал команду младшего по званию? — восхитился Михаил. — Выполняй.
— Умница, — отозвалась рация, — командовать генералом может только медсестра запаса. Товар у дедули на всю получку брать? Чтоб выбор был.
Через несколько минут двое крепких молодых людей в строгих тёмных костюмах вежливо поздоровались с пенсионером, приносившим ежедневно на угол Мясницкой улицы и Лубянского проезда сумку с вращающимися рамками для поиска воды и «аномальных мест» в дачных угодьях, а также прочих игрушек для взрослых тёть, помешанных на китайских методиках облагораживания интерьера. Требование отдать товар хозяин воспринял с печальной обречённостью. Собирался уже, было, «пройти куда следует» за несанкционированную торговлю. Однако вежливые люди, подхватив всю сумку, вручили ему пятитысячную купюру и исчезли вместе с чёрным внедорожником, что с визгом шин сорвался с места, едва они запрыгнули внутрь. Ошарашенный старик приходил в себя ещё минут десять.
В то же самое время эксперт по естественным наукам, превратив свою причёску в модель первородного хаоса, наполовину словами, наполовину жестами довёл до сведения штаба найденную им техническую идею крипты.
— Голубым цветом светится минерал шеелит, содержащий вольфрам. Если его подвергнуть электромагнитному излучению. Жёлто-зелёная гамма — урановые радиоактивные и очень опасные для здоровья элементы слюды. Но это в наши дни заведомо закрытые производства!.. Тут, тут… Герметично, всё правильно. Свинцовый корпус был бы дешевле червонного золота. Но у них там целый набор минералов с люминесцентными свойствами!
— Максим, водички выпей, прекрати руками размахивать, — приказал командир, — удивляться потом будем. Сейчас работать надо. Только факты.
Технический консультант залпом выдул протянутый стакан кваса.
— Тут вот ещё что надо учитывать… Здесь работает принцип, наверное, светодиодный, — сказал он, пригладив на голове остатки революции.
— Даже одно то, что эти технологии известны лично да Винчи — это переворот в науке, — прошелестела архивист, жалобно глядя на полковника, — светодиод был изобретён русским инженером Лосевым в 1927 году, это я в справочнике сейчас нашла. А впервые собран американцем Ником Холоньяком в 1962. Принцип работы — электролюминесценция, анод, катод… Но не в тот же год, когда Колумб только доплыл до Америки!
— Ты по-человечески объяснить можешь, Ландау? С Кюри вместе.
— Объясню, попробую. Хотя электрического заряда у фотонов нет, но наличие поляризации — ориентации их электромагнитного поля — дает надежду на успех… Светодиод — это такая штука, очень милая, работает от прямого тока. Полупроводниковый прибор с электронно-дырочным переходом, создающий оптическое излучение. В нашем случае наличие источника такого излучения непонятной природы. Но дальше — легче! Поднёс — засветилось, унёс — погасло. Ведь порошки не надо перемещать, они уже есть на месте. А с этим-то учёные как раз и маялись.
После этого заявления Максима командир пожал плечами и решил, что всем будет легче, если дать парню выговориться.
Стрессовый фонтан, как правило, затихает от тишины и отсутствия реакции извне.
— В конце XIX века в лаборатории великого английского физика Майкла Фарадея родилась идея намагнитить луч света и осветить магнитную силовую линию, — эксперт рванулся к ноутбуку и стал тыкать в экран пальцем, — явление гиротропии связано с эффектом Зеемана, то есть с расщеплением линий поглощения света в магнитном поле. Под действием силы Лоренца резонансные частоты вращения электронов по левому и по правому кругу смещаются в различные стороны… Понимаете? Относительно первоначального значения собственной частоты смещаются. Как следствие, возникает различие показателей преломления для волн, поляризованных по правому и по левому кругу.
— Кто что-нибудь понял, возьми с полки пирожок, — разрядила кризис в атмосфере микроавтобуса незаменимая Рита. — Так делать-то нам что?
— Выясни, что за минералы у них там светятся от слабого поля. И не опасно ли это для здоровья. Если, говоришь, ураносодержащие — в нашем цирке это может быть смертельный номер, — подытожил Дубровин. — Давай!
— Тут вот что, — заметил бывший отличник Бауманского института, постепенно успокаиваясь, — излучаемый светодиодом свет изначально лежит в узком диапазоне видимого спектра. Иными словами, один кристалл — один оттенок. Конкретно цвет зависит от химического состава полупроводника. У них там спираль вращения на корпусе? Капитан повернула первое кольцо, в линзе калейдоскопа оказался соответствующий сектор с полупроводником. Он среагировал на электромагнитное излучение из недр культурного слоя. Ярко-алый круг по контуру показывает как бы в целом уровень сигнала. Бледнеет, предупреждая, что нельзя останавливаться. Опасно? Жёлтый…
— Ты уже говорил, это радиоактивные элементы. Остальные цвета что означают? Честно говоря, уже нет времени слушать твою лекцию, какие законы физики заставляют голограмму бледнеть в статичном состоянии.
— В технике, в жизни, на кухне и в магии, в любви и в искусстве. Всё на свете подчиняется одним и тем же законам физики, — произнесла архивист.
Полковник посмотрел на неё с нескрываемым интересом. А технико-компьютерный гений окончательно взял себя в руки и доложил:
— Красный цвет — это арсенид-фосфид галлия. Оранжевый — фосфид индия. Если появится зелёный — может быть и нитрид индия. Синий — карбид кремния… Точно у Леонардо да Винчи это всё под рукой было, или ему с Альфа Центавра доставили?… Вот ещё серьёзная вещь. Фаза луны как старт процесса, скорее всего, не несёт мистической нагрузки. Всё проще — синодический лунный месяц насчитывает 29 полных суток, 13 часов, 4 минуты и 2,98 секунды. От точки активизации до конца всех манипуляций должна пройти максимум одна четвёртая часть этого срока. Но мы пока не понимаем, включено ли в него изъятие из тайника и задействование «венца земных владык». Так что надо торопиться, и очень.
— Поспешай не торопясь. Завет императора Октавиана Августа его наследнику Тиберию, — отозвалась Рита, — вся эта голово-ломка сама по себе — интеллектуальный ценз. Плебею, неучу не под силу. А тут мало того, что надо много знать из самых разных сфер, ещё и соображать быстро.
— Полагаю, что наша парочка — как раз для такого экзамена. Да у нас и иного варианта нет, — сказал начальник группы. — Скорее, так скорее. Будем им расчищать дорогу по мере возможности. Главное выяснили — чертовщины тут нет, а с человеческими изобретениями справляться не впервой.
Вперёд, только вперёд, к новым свершениям? Загадка древних времён покоряется удачливым охотникам с покорностью травы под косой… Как бы не так. Энергия, смекалка, азарт. В авантюрных романах они — двигатель прогресса в сюжете. Но жизнь страшнее умозрительных схем. У командира под рукой ожил смартфон, завибрировав, мерцая световой картинкой.
— Да, товарищ генерал… Понял… Понял, — повторил полковник всяк раз ниже и глуше, выключил аппарат и отложил в сторону, — слышали гул? Это не дорожные работы были. Новый теракт в центре Москвы. Сейчас тут сумасшедший дом начнётся.
— Мамочки! — Рита схватилась за щёки. — Опять? Где? Народ был?
— Да, уже был… Пять трупов на месте. Сетевое кафе на Рождественке. Как раз обеденный перерыв сейчас. Зашёл парень с рюкзаком, восточной внешности. Кто внимание обратит? Сейчас скорые, полиция. Но тут штука вот какая для нас хреновая. Комитет для контроля за периметром, как-никак второй случай за неделю, решил задействовать летающие камеры. А Троян без труда получит доступ к мониторам ситуационного центра антитеррора. Просто, руки в брюки, будет стоять за спиной у аналитиков.
— Так заблокировать его прямо сейчас, хоть в кабинете запереть! — очкастый физик даже привскочил на месте, размахивая карандашом.
— Успокойся и сядь, — велел Дубровин, — нельзя его настораживать, это может сорвать всю операцию. Видимо, совсем близко мы подобрались. Горячо даже… Надо выйти из положения иначе. Лена, Миша, тоже думайте. Рита, читай текст, но не всё подряд. Вслух то, что может пригодится.
Архивисту это приглашение уже и не требовалось. То, что обывателю в газетном варианте показалось бы логореей, описательными излишествами, ей было что классическая музыка или декламация Гомером самого себя.
В каноническом варианте Via dolorosa начинается с места, где в той самой Антониевой башне находилась резиденция римского прокуратора, там же проводились суды над обвиняемыми. После разрушения Иерусалима, ставшего следствием восстания 66–71 годов (об этом писал римско-еврейский историк Иосиф Флавий, а за ним немецкий писатель Лион Фейхтвангер в «Иудейских войнах»), создания римлянами в 130 году на руинах нового города Elia Capitolina и последующих многовековых смут, от pretorium ничего не осталось. На этом месте нынче находится монастырь сестёр Сиона с двумя часовнями. Первая — часовня Осуждения — воздвигнута над тем самым местом, где всадник спросил проповедника из Назарета: «Ты царь иудейский?». Плиты пола сохранились с тех самых времён.
Московская Via dolorosa начинается с Никольского тупика где можно с тыла увидеть и краснокирничную аптечную башню, и флигель «расстрельного» дома. А под ногами в симпатичном латунном обрамлении поручней — кусок древней столицы, испещрённые надписями на кириллице белыми камнями фундамента церкви Троицы, что в Старых нолях. Практически упираясь в Китайгородскую стену, на берегу речки Неглинки стоял небольшой храм, где получали благословение «тяжущиеся», то есть… выходившие на Божий суд. Когда следственные и судебные органы не могли справиться со своими прямыми обязанностями, спорщикам предлагалось выйти на те самые поля, и в честном поединке выяснить, кто прав, кто виноват. Считалось, что именно на этом месте в поединок обязательно вмешается суд Божий, и неправый падёт жертвой правого… Кому Бог дарует победу — тот и прав. С другой стороны, надо учитывать, что не все стороны конфликта могли сами за своё право постоять кулаками: женщинам требовались защитники, да и хилый богач запросто мог нанять богатыря. Так что сама по себе система с точки зрения социальной справедливости была не безупречной. Но ведь в те времена многое решала вера, так ведь? Церковь Святой Троицы, как говорится в пояснениях на щите в археологической зоне, «впервые упоминается в летописи под 1493 годом. Название «Поля связано с проведением в древности здесь, за пределами тогдашнего города, судебных поединков. Здание церкви неоднократно перестраивалось в XVII–XIX веках, пока не было разобрано в 1934 году». Реставраторы поведали также, что «в зоне кладки раннего белокаменного храма во время раскопок нашли древний некрополь и многочисленные предметы материальной культуры XII–XVIII веков, включая нательные кресты и другие изделия прикладного искусства». Обычай сражаться «за приговор» был и в европейской системе ценностей, такая схватка за то, чтобы прекрасная Ребекка не была сожжена на костре, описана в романе Стивенсона о доблестном рыцаре Айвенго».
— Стоп, стоп! Я догадался, — пришёл в себя физик, — человеческое тело в движении тоже является источником слабого электромагнитного излучения…
— Скорее инфракрасного, если на бегу вспотеешь. А если ещё и во всей амуниции, то магнит на железку точно среагирует, — процедил кто-то из военных. На площадке возле фундамента церкви всё это казалось театром у микрофона. Восточная сторона неба заметно потемнело, где-то громыхнуло.
Присев на латунное ограждение, Лена поводила цилиндром вправо и влево. Приблизительно в центре дуги алый круг по внутреннему ободу линзы ещё мерцал кроваво-красным цветом, по мере отдаления яркость падала. Она встала и сделала шаг вперёд в направлении узкого прохода, почти лаза между двух стен — задёрнутого бледно-салатовой клеёнкой здания и другого, справа.
— Шурик, слушай меня… — постучав по микрофону у рта, напарник как привязанный двинулся за своей подопечной, — сигнал стабилен в движении. У него, условно, есть силовая линия и реперные точки на остановках. Видаки уже вылетели? Если мы сейчас войдём в здание, выйдем из поля их обзора. Кстати, что это за контора такая?
Последнее замечание вырвалось у боевого офицера при виде четырёх разновозрастных дам с сигаретами, что уставились на пару туристов весьма недружелюбно. За их спинами просматривалась железная решётка с кодовым замком и узкий проход между стенами. Над лазом красовалась видеокамера, а чуть ниже выглядывал глаз сутулого сонного охранника. Поверх решётки была приколочена кокетливая табличка с тарабарщиной ТП 25 684 и номером телефона. Звонить, договариваться, требовать, предъявлять? В условиях, приближенных к боевым, он бы не сомневался. Но русские бабы, что избу на скаку остановят, да ещё и в горящую лошадь войдут?
То, как повела себя в этой ситуации его спутница, оказалось хлеще.
— Одна из четырёх главных улиц внутри стены Китай-города получила своё название в честь монастыря Николая Чудотворца, основанного на речке Неглинке по левой стороне в самом начале улицы ещё при Иване Калите в первой половине четырнадцатого века… Объяснение того ярко и лаконично, да ещё и логично. Известный писатель начала XX века Алексей Ремизов утверждает, что это — первое заветное имя русской веры, — подходя ближе к тёткам, Лена орала гнусавым голосом, делая вид, что читает с экрана своего смартфона, пока топающий рядом дружок развешивает уши и хочет, давно хочет пивного привала. И вдруг буквально сложилась пополам. — A-а! Свинья ты недорезанная, на хрена-а! Ой, бабоньки, помогите, а-а!
— Эй, ты чего? Скорую помощь тебе, что ли? Рожаешь? Живота-то нет.
— Ой-ой, царица небесная, а-а! — лицедейка вопила так, что высунулся охранник. — Помогите же кто-нибудь! Да чтоб тебя волки съели, урод!
Это замечание относилось, скорее всего, к партнёру, так что Михаил отважился приблизиться. Впятером с сотрудницами офиса они усадили её на строительный ящик у самого входа в непонятное здание. Что делать дальше, разведчик не имел ни малейшего представления. Единственное, что он успел заметить, так это исчезновение аппарата Леонардо да Винчи в джинсовом рукаве её короткой куртки. Подняв на него глаза, авантюристка высунула кончик языка и подмигнула. И тогда он понял. Замысел был груб, но надо полагать, сработает. Адресату большего изящества и не требуется.
— Заинька, миленькая, только не здесь, не здесь!.. Прости, не уследил.
Четыре обитательницы офиса насторожились и переглянулись.
— Эй, девушка, у тебя токсикоз, что ли? Или съела чего-нибудь?
Лена глубоко задышала, вытянула шею, открыла рот, показался язык.
— Нет, только вот тут не надо ничего, мы тут ходим! Вот, блин, мужики, от них все проблемы… — старшая из дам весь праведный гнев переключила на единственного участвующего в мизансцене самца. — Ты чего её по городу таскаешь, если в таком положении?
Дома не сидится? Эй, Василин… Тут женщине плохо, до туалета проводи её… Я тебе дам не положено! Статью про оставление в опасности уголовную знаешь? Ты человек вообще?
Михаилу не пришлось чересчур притворяться, изображая виноватый вид. Ему охотно поверили, что съеденный в сетевом японском ресторане сет из роллов с угрём не нашёл дорогу к желудку. Но если женщина просит что-то экзотическое, как ей откажешь? Минут через пять, сопровождаемая дядей охранником с резиновой дубинкой, из двери показалась умиротворённая и умытая Лена. Универсальная кабинка, к счастью, оказалась не занята никем. Слабенькая, измученная, виновато улыбающаяся… Дамы снисходительно посмотрели на страдалицу, кому приходится ублажать непоседу-мужа.
— Больше у меня такой фокус не пройдёт, — заявила Лена, едва отошли за поворот узкого Никольского тупика, — следующая точка, полагаю, где-то на повороте, зато во все культовые сооружения нам потребуется провожатый в лице духовного сана. Эй, на барже!.. Слышали меня? — она тронула рацию.
— Принято, — ответил полковник. — Рассказывай, как всё прошло?
— Спасибо, командир, живот отпустило, — усмехнулась она в ответ. — В этой конторе вряд ли стоило светить удостоверения. Линза набухла зелёным светом ещё во дворике. Это задворки аптеки. А заодно и часовни. Скверик два на два. Очень старая аварийная липа. Там прямо из трещин асфальта торчит фундамент снесённого здания. На наше счастье, уборная была на первом этаже в северной части аптеки. Ближайшая точка к воображаемой алтарной части часовни Пантелеймона целителя. Надо было бы экспликацию всех зданий в этой части города достать! Ведь сейчас модны реконструкции кварталов на бумаге. Как в бывшем Большом Комсомольском переулке, например. Там нарисованы пятна застройки монастыря Иоанна Златоуста, Успенского собора, построенного Иоанном Великим на свои кровные деньги.
— Что показал аппарат? Ты разобрала?
— Четыре буквы. ЕССЕ. Это латинские буквы. Не гони лошадей, дай мне сообразить, я же не компьютер!
— Упрёк принят тоже, — отозвались в наушнике. — Доложи соображения.
— Мы сейчас находимся во владениях князей Хованских. Начинаясь, как и в Иерусалиме — от Львиных ворот, улица главного святого земли русской шла от Владимирских ворот Китай-города. Запомним на всякий случай, что в русском представлении заместителем Иисуса на наших землях является не римский папа, а любимый Чудотворец. Самый почитаемый святой со времён крещения Руси в днепровских водах. Он в метафизическом смысле указывает Спасителю, куда идти. В обратном направлении. И уже в третьем Риме.
— Quo vadis. В житиях апостола Петра указывается, что во время гонений Нерона тот решил уйти из Рима, но по дороге встретил Иисуса, идущего обратно в столицу. Чтобы быть повторно распятым за братьев своих… — подсказала старательная Рита. — на Аппиевой дороге есть часовня.
— Сейчас я быстро скажу… — заторопилась следопыт. — Священная, она же Никольская. Потому, что заместитель на земле. Управдом. Есть поговорка украинская, старинное присловье. «Батьку, а що буде, як Бог помре? А Микола сеятый на що?». Этим тут объясняется многое. Рит, ты записала второе ключевое слово? А теперь смотрите туда. Миш, поверни камеру. Вы помните, как там у Булгакова? «Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город, исчезли висячие мосты, соединяющие храм со страшной Антониевой башней, опустилась с неба бездна и залила крылатых богов над гипподромом, Хасмонейский дворец с бойницами, базары, караван-сараи, переулки, пруды… Пропал Ершалаим, великий город, как будто и не существовал на свете».
Тучи, карабкавшиеся друг на друга, сжёвывали солнечный свет. Будто миражом библейской Иудеи, над шумным Охотным Рядом кривыми зубами кирпичной надстройки вгрызалась в свинцовое небо догадка о той страшной башне. И пусть всякий справочник моментально остудил любителя мистики напоминанием о том, что это — всего лишь задняя часть аптеки магистра фармации Феррейна, построенной в 1884–1899 годах архитектором Эрихсоном, где при советской власти торговали дефицитными препаратами от всех болезней, а нынче — жирандолями и люстрами. Убого и странно завешанный маскировочной сеткой, под ней прилепился домик в три этажа, куда явочным налётом умудрилась проникнуть охотница за древней тайной.
— Лен, давай ближе к делу. Эмик предупреждает, нас заметили.
— Да нет ничего легче! Просто замолкаю и передаю слово Рите.
— Товарищ полковник, она права. Тут важна каждая мелочь. В древней Москве, как в любом средневековом городе, была очень плотная застройка. В Иерусалиме вторая остановка была на территории того же монастыря сестёр Сиона, в часовне бичевания.
— Хорошо, продолжайте.
— Евангелие от Иоанна. «Тогда Пилат взял Иисуса и велел бить Его. И воины, сплетши венец из терна, возложили Его на голову, и одели Его в багряницу и говорили: радуйся, царь Иудейский! И били Его по ланитам. Пилат опять вышел и сказал им: вот, я вывожу Его к вам, чтобы вы знали, что я не нахожу в Нём никакой вины. Тогда вышел Иисус в терновом венце и в багрянице. И сказал им Пилат: се, Человек… Когда же увидели Его первосвященники и служители, то закричали: распни Его! Пилат говорит им: возьмите Его вы и распните; ибо я не нахожу в Нём вины». На этом месте Иисус подвергся издевательствам и пыткам, где принял терновый венец и крест. Купол её украшает мозаичный терновый венец, а через улицу перекинута арка Ессе Homo, то есть «се человек» на латыни…
Указательным пальцем Лена сделала напарнику знак стоять и сунула в руки золотой цилиндр. А сама чуть ли не бегом вернулась к археологической зоне с древними надгробиями.
— Видите, нет? На старой фотографии тоже есть арка. Между церковью Троицы в Старых полях и часовней Пантелеймона-целителя.
— Вот фотография картины Антонио Чезере «Суд Пилата», — вступилась за вновь обретённую подругу историк-архивист, — мы её чуть раньше вынули из интернета. Посмотрите. Ничего не напоминает? Точно такая же украшает стену церкви Успения Богородицы в Печатниках, что у Сретенских ворот. Одним из названий Никольской улицы в древности тоже была… Сретенская, то есть место встречи. И ещё. Пытки — это больно. Древние — жуть-жуть.
Справедливости ради скажем, что первая научная работа Елены была основательной и объясняла многое. Михаил успел прочитать жутковатые подробности. Человеку тогда не сыворотки вкалывали, а кнутом с медными насечками сдирали заживо кожу, посыпали раны морской солью, поливали уксусом. Это в Китае могли усадить человека на муравейник, в римской традиции изуверства были куда более громкими и кровавыми. Для легионеров же, расквартированных в провинциях, такие «воспитательные кластеры» в назидание потенциальным бунтовщикам против римского порядка было частью их профессиональных обязанностей, да и особой жалости римские солдаты вообще к «местному населению», а к грязным хитроватым иудеям в частности, не испытывали. Идеей установки часовни святого Пантелеймона на месте второй условной остановки Иисуса в древней Москве, стало быть, стала вера в возможность унять непереносимую боль с помощью грамотного лечения и молитв пациента об исцелении. Старинные путеводители отправляли страждущих на Никольскую улицу в стоящую впритык к церкви Троицы в старых полях (рядом, как и в самой Палестине) одну из знаменитейших часовен города. Размеров она была немалых — с четырёхэтажный дом, а круглый её купол был виден издалека: чтобы приходящим по Владимирскому тракту болезным и убогим, хворым да немощным служить направляющим знаком. Марина Цветаева посвятила строки этому почитаемому месту: «на каторжные клейма, на всякую болесть — младенец Пантелеймон у нас, целитель, есть». Святой жил в III веке в римской провинции Никодимии, был врачом; приняв христианство, лечил обращавшихся к нему и снадобьями, и утешительным словом. Завистники, потерявшие клиентуру, настрочили на него донос, и Пантелеймон был казнён за приверженность учению Иисуса. В часовне близ Китайгородской стены хранилась святыня — перенесённые из монастыря на горе Афон в 1866 году мощи великомученика. А ещё икона Божьей Матери, которую называли «Скоропослушница». Народная молва приписывала им чудесные исцеления не только от банальных печёночных колик, но также от кликушества и нервических припадков.
Попросим у читателей прощения за долгое отступление и постараемся впредь дать ему возможность услышать много-мало нужные подробности от тех действующих лиц, кому ещё только предстоит появиться на арене.
— Смотрите! — сказала Лена. — в Иерусалиме на месте первой станции Скорбного пути остались плиты, у нас — фундамент. Арка тоже была, на ней надпись. Второе слово — homo, человек. Окончание фразы Пилата.
И она свернула опять в Никольский тупик. Несколько шагов, и линза великого итальянца снова ожила, порозовела, наполняя светом и соком ещё одно изображение. Небольшой овал, что-то невнятное, появился силуэт…
Быстрый, как коршун, Михаил появился сзади, полоснул десантным ножом по плотному маскировочному полотнищу и втолкнул спутницу под хлопающую на ветру парусину. Там, в пыли запущенного и заросшего чёрт-и-каким бурьяном здания они простояли несколько минут. Носы щекотала пыль, повернуться было невозможно. Зато и жужжание появившихся сверху электронных мух было уже не так опасно. Дроны их не заметили.
Подтянувшись на руках, спецназовец влез на внешний подоконник одного из окон и ударом локтя выдавил стёкла. Сначала одно, потом другое и всю раму. Заброшенное здание осыпалось старой штукатуркой, ветер зверски посвистывал в щербинах кирпичей.
— Ленка, надо что-то делать… — он впервые назвал её так. — Смотри, в центре уже не изображение, а какая-то розовая клякса.
— Эй, начальство… Пчхи! За экстрим доплачивать надо. Кто-то грозился раков наловить? — она тронула микрофон передатчика. — Идея есть. Но вам потребуется терпение, а мне — мобильный телефон и разрешение на привлечение гражданских лиц без объяснения им сути происходящего.
— Объясни. Мобильный тебе даст Максим. Свой не используй. Номер можешь посмотреть. Кому собралась звонить?
— Друг, он же жених, может быть, и муж уже. Моей подруги. Он гид. Заплатить ему за целый день работы. И по Никольской официально пойдёт экскурсия с лицензированным сопровождающим. С badge на шее. Как на счёт культового сотрудника? На четвёртой и последующих точках без него никак.
— Ждите, уже вышел, их преподобию монастырский устав предписал у настоятеля специальную увольнительную получить, — не без иронии сказал полковник. — Как там, в Расстрельном доме, могильным холодом повеяло?
— Повеяло-повеяло. Зонт нужен срочно. И человек, который будет его постоянно носить. Командир, это не шутка! — сказал Михаил и тоже чихнул. — Пока мы тут сидим, я почитаю Ленкину диссертацию. Интересно всё же таки. А как только поп и зонт будут в нашем распоряжении, пойдём дальше. Лена, ты шею не свернёшь? С прибором аккуратнее.
— Ага, мою шею свернуть тебе, стало быть, не жалко? Подсади же, да хоть на скрещенные руки, диверсант, тоже мне… — гибка, как кошка, она уже вскарабкалась на повреждённую стену одного из самых зловещих зданий в Москве и спрыгнула внутрь просторного помещения, где торчали стебли ветлы и всё еще валялись скомканные газеты. — Есть сигнал. Записывайте новые данные с моих слов. Видео регистратору в такой темноте не нравится. Овал, люлька или ясли, в центре существо с большой головой, две ручки и две ножки. Дитя или ребёнок. Что, в принципе, одно и то же. Третья точка находится примерно здесь, во владениях князей Хованских. На основе палат XVII века сначала было построено здание ремесленной управы, а с 1935 года здесь помещалась Военная коллегия Верховного суда СССР, один из центров политических репрессий… Первое падение Иисуса.
Ну, не промысел ли высший? Из этого здания в 1937 году выходили люди с землистым цветом лица, зная, что больше никогда не увидят своих близких. «Расстрельный дом» № 23 словно стал следствием мистики стока негативных влияний и смыслов. Подумав об этом, Михаил открыл текст курсовой работы на планшете.
Передал в чате значение третьей точки и снова едва не зачитался детективным стилем напарницы.
«В Иерусалиме место отмечено небольшой католической часовней, которая была построена на деньги польских солдат после Второй мировой войны. Рельеф над дверью часовни изображает Христа, изнемогающего под тяжестью своей ноши. Поляки, фашизм, Майданек, Освенцим, Хатынь… С каким чувством настрадавшиеся люди собирали деньги? Со скорбью о себе и товарищах. С какой памятью? Не этой ли… Участок земли в Москве на углу Никольской в веке XVII принадлежал князьям Хованским, позже «рядовая» застройка сдавалась под лавки и жильё. Как знать, не была ли обозначена остановка какой-нибудь «уличной» иконкой с лампадой, чтобы проходящие могли лоб свой осенить… Но в веке XX книжным лавкам, безобидным делам пришёл конец. Разместившаяся в доме 23 Военная коллегия Верховного суда СССР судила, выносила приговоры и приводила их в исполнение, узников привозили сюда «для видимости разбирательства». Руководил процессом с 1926 по 1948 год бессменно генерал-полковник юстиции В. В. Ульрих. Во время «поточного» режима репрессий в подвалах здания проводились даже расстрелы. Только за три года с 1936 по 1938 год здесь были вынесены приговоры «высшая мера расстрел» 30 тысячам человек, 7408 москвичей. Что только не планировали организовать в завешенном сейчас сеткой жутком доме — и представительство нефтяной компании с подземной парковкой в залитом кровью подвале, и развлекательный комплекс с кабаками и спальнями. Общественность возмущалась, Москомархитектура принимала к сведению. Хочется надеяться, что будущие владельцы всё-таки поймут, какая энергетика сосредоточена в этой точке, где споткнулся Спаситель… А почему тут не было церкви? Объяснение просто: ни у Луки, ни у Иоанна и их коллег сам факт «спотыкания» не упоминается, это — дань традиции, молвы, закреплённой, тем не менее, во францисканском описании маршрута. Но на Руси мнение латинских экспертов в те времена не очень-то приветствовали, «сами с усами», зато тексту евангелий следовали скрупулёзно. Есть маленькая иконка в нише стены, закрытая от дождя и ветра, и, Слава Богу…
— Лихо пишешь! — похвалил Михаил. — И всё же, как я понимаю, тут от «священной дороги», заложенной с опорой на евангелия, мало что осталось.
— И на разработки францисканцев — тоже, — заметно довольная его реакцией, исторический следопыт уселась рядом, слыша звон начавшегося дождя, — а ты вовремя про зонтик сообразил. Его же в раскрытом виде сушить можно. От видео наблюдения. Тут, старик, пустырь был. Помнишь посерёдке улицы Третьяковский проезд с красивыми воротами. Русский стиль? Так там стариной и не пахнет. Согласно легенде, застрял как-то в пробке экипажей богатый купец Третьяков, на деловую встречу опоздал. А после уговорил генерала-губернатора Первопрестольной прорубить сквозной проезд. Так же весь квартал в конце Никольской улицы был снесён. Две башни стены Китай-города, церковь святой Троицы в старых полях, Владимирской иконы Божьей матери, Пантелиймонова часовня, на месте которой я ради пользы дела притворялась припадочной. А в результате образовались сразу два пустыря — этический пустырь военного коммунизма и обычный, заросший чахлыми кустами. Никакой транспортной проблемы это всё не решило. В конце 80-х тут разрослись вместо кустов палатки, и стали торговать с экономическими свободами отсутствием всякой совести.
Пока напарники сидят бок-о-бок, пережидая внезапно налетевший дождь, на серых от цементной пыли вёдрах в давно пустующем здании и стараются не думать о тройке НКВД, дожидаются сопровождающих, у нас есть несколько минут передышки. Прочитаем же тот фрагмент текста о Священной улице, к которому это имеет прямое отношение.
Просчитаем уж заодно, куда отправиться дальше, чтобы не потерять невидимую нить древней сакральной троны? Стоит заметить, что не только целенаправленное уничтожение «свело» печати древней тайны с лица священной улицы, но и небрежение духовенства. Священнослужители на фоне роста прозападных настроений с приходом петровских реформ, очевидно, не считали нужным заветное выпячивать для всех подряд. Издание «Седая старина Москвы» (1894) пишет: «Китай-город есть наиболее скученно заселённая местность всей Москвы. Жителей считается более 30 тысяч, домов более двух тысяч, сама стена имеет в окружности 975 сажён… Китай город, по перенесении столицы в Санкт-Петербург, стал заметно падать и приходить в разрушение. Стены Китая в эти годы стали обваливаться, в башнях открыты были лавки мелкими чиновниками. К стенам также были пристроены лавчонки, погреба, сараи, конюшни от домов. Нечистота при стенах всё более и более увеличивалась, заражала воздух. Более всего таких лачужек и плохих построек в этой части города было на землях, захваченных духовными властями. Церковное духовенство не только в подворьях, но и в церковных землях завело погреба, харчевни и даже под церквами поделало цирюльни». В этой связи совет, который можно дать исследователям, очень прост — надо старательнее придерживаться текста евангелий.
— Лен, ты ведь в самом начале 90-х защищалась, так? А вузовская наука вообще-то тётка ревнивая и консервативная. Как тебе удалось протащить все твои выводы — via dolorosa, мистика совпадений, сигнальные огни…
— Да не было никакой мистики, Миш. Разметка на четырнадцать зон имела исключительно краеведческий интерес. Это раз. А цель всей операции — двойная. Утвердить духовную преемственность с первым Иерусалимом и стать новым центром восточного христианства. Заодно переориентировать на себя и иной интерес, частный. Ты представь себе! Миллионы христиан по всему миру стремятся во время Страстной недели попасть в Иерусалим и пройти путём страданий Христа от Гефсиманского сада до Голгофы. Это сейчас. А в конце XV века после окончания разорительного ордынского ига русская столица становится местом паломничества! Выгод масса. Времена были неспокойные. Даже представители правящего класса не могли отравиться в Иерусалим. До Никольских ворот по Владимирской дороге и «каликам перехожим» было несложно. То есть город превращался в место массового религиозного туризма. Придумали это греческие монахи, публика весьма искушённая в торговых делах. И подсунула идею супруге государя.
В прореху клеенчатого занавеса просунулась физиономия Максима. В упражнении на брусьях он был, явно, не силён. Но альпиниста изобразил для своего возраста и сложения вполне пристойно. Втянутый за руки, сразу же дал придумщице затребованный мобильный телефон.
— Ну же, ну же, ответь… — в трубке слышались длинные гудки. — Валя, Валечка, наконец-то. Прости, это я, Лена, не могу с моего мобильного телефона позвонить, сел аккумулятор. Ты сейчас где?
— Ленка, я в институте, вышла из аудитории — прошелестела трубка, — что случилось? Освобожусь примерно через час. С тобой что-то стряслось?
— Слушай меня внимательно. Это очень срочно. Мне нужен твой муж. Пусть проведёт экскурсию по Никольской улице. Прямо сейчас! За деньги.
— Ой, да он… Ладно, позвоню ему, повиси…
Пара минут, пока в динамике сотового играл Шопен, показалась троице полевых бойцов и всему штабу в микроавтобусе, наверное, целым концертом в филармонии. Только без дрёмы и слёз восторга.
— Он приедет! — радостно сказала трубка. — А мне тоже можно? Только он специально одной Никольской не занимался, неплохо бы подготовиться.
— Даже нужно, — выдохнула Лена, — шпаргалку с фотографиями я ему вручу прямо сейчас по электронной почте. По дороге прочитает. План такой. Мы двигаемся, и он двигается. Я отлучаюсь, он стоит как вкопанный и мелет всё от царя Ирода до… В общем, до Ельцина включительно. Валечка! Вот ещё что. Ты не могла бы притащить с собой группу студентов на халяву? Задача состоит в том, чтобы к экскурсии не приклеилась бродячая халява. Только свои, без прохожих и зевак из Кривого Рога.
— Ой, нет, наверное, — отозвалась профессор культурологии. — Сейчас у меня заканчивается приём государственного экзамена. Семнадцать человек в коридоре топчутся. Они потом пить пойдут, Лен! История им ни к чему.
— Всё, тогда идём по плану «Б». Жду вас обоих слева от выхода из метро Лубянка. Как можно скорее, Валечка, ладно?.. Целую. До встречи. Не советую тебе садиться за руль, лучше подземкой. Пробки в центре.
— Что за план «Б»? Ты хоть объясняй, что делаешь! — попросил Михаил.
— Некогда, куратор… Эй, на барже? Как слышите, приём, — проговорила она, выискивая в записной книжке своего мобильного телефона ещё какой-то номер, — через полчаса примерно Валентина и Дмитрий Уманский подойдут прямо к вашим дверкам. Туда же я сейчас организую массовку. Кофе хочу!
Быстрый перебор пальцев по сенсорным кнопкам. Чихнула. Пыльно.
— Наташенька, привет!.. Ты в театре? Тема такая. Прямо сейчас собери всех наших. Бесплатная экскурсия с доктором наук по Никольской улице. Да, и буфет, и рабочих сцены, администраторов собери. Репетиция окончилась уже? Передай ребятам, что это мой им подарок ко дню рождения Мастера. Что им мотаться домой до спектакля? Прогулка по улице и ланч в Subway. Главное, чтобы праздно шатающиеся граждане не прилипли. Понятно?
Затянутый пеленой дождя, поседевший в его струях город оплакивал свои пустые хлопоты, провисали под тяжестью ударов ветра гулкие провода, оглушённые налётом ветхозаветного шквала, замерли внутри лавок люди, глядя не на товары, а на превратившиеся в реки улицы. Машины, вздымая фонтаны дождевой воды, испуганно бежали от града, хотя бежать было уже некуда. Ветер, отпетый и безнаказанный, разгулялся во всю богатырскую мощь. На Зубовском бульваре выползли на проезжую часть пластмассовые красно-белые ограждения, врезаясь в автомобили и перекрывая движение. Вальс, ах, этот безудержный летний вальс строительных конструкций. Тень климатического апокалипсиса? Пластмассовые дуры свивались в хоровод, расходились концентрическими кругами, снабжая зрелище звуковым рядом криков ужаса невольных свидетелей и заложников происходящего.
Добежать бы до микроавтобуса, там, хотя бы, сухо, тепло, кофе. Но и пара шагов вне Расстрельного дома пока грозит расстрелом градинами с хорошую садовую горошину. Вода по щиколотку, разумеется, ненадолго. Стечёт она и с Боровицкого холма, и с Тверского перекрёстка вниз на Манеж. Ну а пока придётся сидеть, прислушиваясь к вою стихии, и просто ждать. Одна радость: смысла использования летающих видеокамер, наверное, уже нет. Злоумышленники, взорвавшие кафе, не шоколадные зайцы. Не растают. Слабое место тонкой техники в том, что она пригодна к использованию лишь в тихую ясную погоду. Но это — здравый смысл. А как оно будет — увидим.
— Три символа, получается, уже есть, — произнёс полковник, — доложи, что ты сделала, где и почему. Лена, слышишь?
— Кофе хочу, товарищ командир! Связки не смыкаются. Повернула, как и в предыдущих двух точках, соответствующее кольцо до щелчка. Алый круг пока ещё светится, держу цилиндр в левой руке. Шла с рамкой. Там, где она стала вращаться по часовой стрелке, остановилась. Это на месте часовни. Ну а тут было так. Просто логика. После бичевания Иисуса «повели», как свидетельствует апостол Иоанн. Но он не сообщает никаких подробностей кроме той, что страдалец «нёс крест свой». И под тяжестью его споткнулся…
— Рита, не бурчи под нос. Если нашла подробности, зачитай. Нам же не детскую передачу снимать надо, а обосновать каждое действие… Давай-ка, лейтенант, отнеси коллегам кофе. Ты уже кофе-машину освоил, так что давай делай с молоком. Не сахарный, не растаешь. Дождь уже прямой.
— Есть, товарищ командир, не растаять… Кофе относить на всех?
— Религиозные авторы многократно описывали и предполагаемый вес громадной конструкции, — зачитала Рита, — и мучительный зуд от укусов насекомых, слетавшихся на запах крови и пота. Нам же интересно в конкретном случае понять, а где же это произошло? Легко угадывается, что здоровенная двухметровая деревяшка при поворачивании с тесной площади на Via Dolorosa могла запросто зацепиться за угол дома, а приговорённый потерять равновесие. Так что Иисус запинался ногами точно на перекрёстках и в замысле средневековой русской реконструкции Скорбного пути… Лена, какая же ты молодец! Изображение на углу появилось, да?
— Третья точка, полёт нормальный. Лев, человек, дитя. Прибыл поп. Остаётся дождаться конца библейского потопа. Леночка, конец связи. Наш технический эксперт говорит, что нашим телемостом заинтересовались извне. Одну хакерскую атаку он уже отбил.
— Неужели выследили? — ужаснулась Рита. — Так быстро?
— Слишком велики ставки… Взрыв был организован специально, чтобы на виртуальном уровне антитеррористический комитет тоже ввёл оранжевый уровень опасности. Через несколько минут будет расширена зона блокады сотовой связи. До радиуса Садового кольца.
— Коллеги, я второй раз сканирую контур. Два паука за минуту, это уже много. Делайте всё, что можно успеть за пять минут. И захлопываем люк, — нежный, со скрипом кресла-качалки тенорок Эмика раздался Иерихонской трубой, — по-моему, мы недооценили угрозу. Все контакты Лены считывают. ВСЕ. Это очень дорогое удовольствие, кстати. Миллион зелёных час работы.
— Здорово ты им соли на одно место насыпала, подсунув соседа, — на ухо сказал напарнице Михаил, — а знаешь, оно и к лучшему. Что знают двое.
— Рита! Быстро удали из электронной версии всё про остановки Христа, оставь про Никольскую. И на печать, — приказал Дубровин. — Делаем работу как в каменном веке. Сотовые отключить, батареи снять. Рацию и всё прочее сейчас у вас Макс соберёт. Видеокамеру отдай ему тоже. С мыльницей, как?
— Справлюсь, не проблема, — усмехнулась Лена, — кажется, эта фигня называется теорией шести степеней удалённости. Все знают всех через шесть знакомых. Was wissen zwei, wisst Shwein… В этом ты прав, служивый. Что знают двое, то известно и свинье. По крайней мере, немецкой свинье.