Приближался четвертый час пополудни. Было душно, и город, точно добела раскаленный солнцем, сонно притих.
Из пустынных в этот знойный час центральных улиц Алексей попал в еще более тихие улочки городской окраины. Волоча ноги, точно без определенной цели, он шел по Маркасовскому переулку, поглядывая на номера домов. Домишки здесь были маленькие, одноэтажные, окруженные садами и огородами. Козленок щипал траву на дорожной обочине. Черноликие подсолнухи свесили головы за невысокими заборами. Воробьи ковырялись в сухих коровьих лепешках. Знакомая картина. Все здесь было проникнуто безмятежным провинциальным покоем, который, казалось, не способны возмутить никакие революции…
Вот и дом номер пять. Такой же, как и другие, беленький, аккуратный. Окна не заперты, а только прикрыты от солнца голубыми ставнями. Одна ставня приоткрылась, видны чисто промытые стекла и белая кружевная занавеска. За домом большой двор.
Останавливаться и разглядывать было рискованно, Алексей медленно прошел дальше. Никакого определенного плана у него не было. Если бы из дома кто-нибудь вышел, можно было бы попытаться завести разговор, например, спросить, нет ли работы. Но так как этого не случилось, задерживаться здесь не следовало. Он, возможно, так и ушел бы ни с чем, если бы на помощь ему не пришел случай…
Следующий дом был угловым. Его окружал глинобитный забор, усаженный острыми бутылочными осколками. У широких ворог не хватало одной створки, и, проходя мимо, Алексей увидел во дворе молодую женщину в рваной старушечьей кофте. Покраснев от натуги, она старалась поднять вторую створку, лежавшую на земле.
Он заскочил во двор и, прежде чем женщина успела возразить, легко поставил тяжелую створку на попа.
- Фу-ты! - вздохнула женщина, удивленно разглядывая его. - Спасибочко!
- Не на чем. Дальше чего?
- Ничего не надо, я сама!
- Дальше чего, спрашиваю?
- Да вот, навесить хотела…
Он приподнял створку, протащил несколько, шагов и прислонил к стойке ворота.
- Навесить хотела! - насмешливо сказал он. - Тут для мужика потная работенка, не то, что для тебя. А зачем снимала?
- Да разве ж это я! Их еще при Деникине поломали. А мужика нет, починить некому, вот и взялась. Нынче много лихого народу ходит, без ворот никак невозможно. Я и досточек раздобыла по случаю.
Алексей постучал кулаком по прибитым ею доскам - они легко отошли от поперечного бревна.
- Починила, - покачал он головой. - Одно названье, что ворота. Ну-ка, дай топор…
На женщину подействовала его уверенная повадка и грубовато-снисходительный тон. Она протянула ему топор, виновато бормоча:
- Привычки-то нет. Нелегкое все-таки дело…
Алексей выпрямил гвозди, погнутые ее неумелыми руками, и заново приколотил доски. Потом навесил створку. Пришлось положить камень под один конец створки, а затем, приподняв другой край и держа его на весу, попасть ржавой петлей на стерженек. Алексей взмок, пока ему это удалось.
Хозяйка суетилась вокруг, пыталась помогать, и из ее отрывочных восклицаний Алексей узнал, что муж ее вот уже два года воюет и что она живет с трехлетним ребенком и полоумной старухой свекровью. Работая, Алексей осмотрел все вокруг и понял, что лучшего места для наблюдения за живущей по соседству Дунаевой ему не найти. Ее двор, отделенный плетнем, был виден отсюда как на ладони: позади чистенького, свежевыбеленного дома стоял сарай с навесом для сена, а за ним находился такой обширный огород, что кончался он у другого дома, выходящего в соседний переулок. Ни заборчика., ни канавки, разделявших участки, Алексей не видел.
Наконец ворота были навешены, и Алексей отер лоб.
- Вот и вся недолга. Теперь тут как в турецкой крепости. А петли можно смазать, чтоб не скрипели.
- Смажу, спасибо за помощь, это уж я сама!
Алексей огляделся.
- Может, еще какая работа есть, хозяйка?
- Как не быть! Как не быть! Я-то одна, в хозяйстве мужская рука требуется. Да где ее взять? Нанять-то не на что…
- Это ничего! - сказал Алексей. - Сочтемся. Кормить будешь? За харчи я взялся бы.
- Да ты сам-то кто? - спросила женщина.
- Я из Одессы, - ответил Алексей.
Он наскоро сочинил историю о том, как работал матросом на рыбацком сейнере и как товарищи оставили его, заболевшего тифом, здесь в больнице. Скоро, говорят, фронт отодвинется, и тогда рыбаки должны снова прийти в Херсон и забрать его с собой. А пока надо как-нибудь перебиться…
- Покормить, конечно, можно, - сказала женщина. - Что сами будем есть, то и тебе дадим. Не осуди, ежели не густо покажется.
- Что не густо, не беда, - весело произнес Алексей, - главное, побольше! Как у нас говорят: нехай хлиба ломоток, лишь бы каши чугунок!
- Ну, пойдем, - улыбнулась женщина. Алексей явно пришелся ей по душе.
Первым делом он взялся чинить крышу старенького сарая, в котором содержалась тощая однорогая коза и с чердака которого было удобно наблюдать за соседним двором. Он вытащил из сарая штабелей сухих жердей, заготовленных еще хозяином, и принялся крепить покосившиеся стропила. Если говорить честно, то необходимости в том не было: крыша держалась еще достаточно крепко. Но зато эта работа не требовала особенного уменья, что было немаловажно. Женщина принесла Алексею пилу, ржавых гвоздей и ушла в дом готовить еду.
И вот отсюда, с чердака, Алексей увидел странную группу, двигавшуюся по Маркасовскому переулку. Она состояла из трех человек. Один из них, одетый в мешковатый сюртук с оторванной полой, имел большие пушистые усы. То был не кто иной, как сам Воронько. Его спутника, человека богатырского роста и сложения, тоже ни с кем нельзя было спутать: Никита Боденко. А между ними, вобрав голову, плелся Владислав Соловых. Вот этого узнать было нелегко. На него напялили шинель и островерхий красноармейский шлем, один глаз завязали косынкой, из-под которой жалко торчал, тонкий синеватый нос. Соловых вел чекистов в свое убежище…
Все трое быстро приближались.
«Куда они идут, - подумал Алексей. - Неужели к Дунаевой?»
Но группа прошла мимо.
«Странно, - размышлял Алексей. - Соловых привел чекистов именно сюда, в Маркасовский переулок. Значит, скрывался он где-то поблизости. Случайно это или нет?»
Спустя несколько минут, Алексей увидел, наконец, ту, из-за, которой, собственно, и подрядился в плотники.
Он мастерил возле сарая козлы для распиловки жердей, когда на заднее крыльцо соседнего дома вышла женщина в расшитой украинской блузке, синей шелковой юбке и щегольских сапожках на высоких каблуках. Широкая голубая лента скрепляла на ее голове толстую косу, уложенную короной. Статная, крутотелая, с кошачьей ленцой в каждом движении, она не спеша расправила руки, вытягивая их перед собой, отчего под блузкой стесненно напряглась грудь, и сладко продолжительно зевнула. Подрумяненное лицо ее с тонкими полосками бровей выражало скуку и ожидание.
Алексей понял, что это и есть Дунаева.
Скрытый кустами акации, росшими вдоль плетня, он хорошо разглядел ее.
Женщина, медленным взглядом обвела кусты, огород, вечереющее небо, затем спустилась с крыльца и, покачивая бедрами, прошла по двору.
- Ишь, поплыла! - раздалось позади Алексея.
Он оглянулся. Рядом стояла хозяйка.
- Что, засмотрелся? - Она осуждающе поджала губы. - Глаза не сломай.
Хозяйка приоделась. Вместо заношенной хламиды на ней была опрятная юбка и белая рубаха с широкими рукавами. Волосы покрывал чистый ситцевый платок. Теперь стало заметно., что у нее миловидное лицо.
- Уж и засмотрелся, - небрежно проговорил Алексей. - На улице день, а она вырядилась, будто на гулянку, вот и смотрю…
- Так и есть, - зашептала женщина. - У ей, что день, что ночь - все одно. Других дел нету, как нарядиться да погулять. Одни мужики на уме.
- Мужики?
- Ужасть сколько! - Женщина сделала большие глаза. - Ни стыда, ни совести у бабенки! И ведь только в прошлом году мужа похоронила! Муж-то у Деникина служил. Его красные ранили, он и остался в Херсоне секретно, когда белые отступили, думал за ейной юбкой отсидеться, а Чека его тут и прибрала.
- Вот как…
- Она и полгода не прождала с его смерти, затрепала подолом. Нынче с одним красным летчиком спуталась, глядеть невозможно! Да разве он один!
Женщина сплюнула в сердцах и, оправив рубаху на груди, проговорила уже совсем другим тоном:
- Пошли, поснедаем, я борща наварила.
- Не надо, хозяйка, не заработал пока…
- Еще заработаешь. На голодный живот какой от тебя толк!
Уходя, Алексей еще раз взглянул в соседний двор. Хозяйка перехватила его взгляд. Ревниво сказала:
- Что вы за народ, мужики! Нюх у вас, что ли, такой на легкую бабу! Гля! Только увидел, а уж глаз не может оторвать. И что в ей такого!… Ты к ей сходи, она добрая, не отпихнет.
- Брось, хозяйка! - с деланым смущением отмахнулся Алексей. - С души ты на нее говоришь.
Он попал точно. Женщина так и взвилась:
- Не такая? Да я ее как ободранную!… Да я, может, половины не скажу, что знаю! У ей нынче летчик за постоянного ночует, а, кроме него, еще штуки три просто так ходят. Ночью погляди: чуть этот уснет, она щасть в огород, а там уже поджида-ают…
- Кто поджидает?
- Кто, кто! Такие же, верно, как и ты, любители!
- Ну, мне-то ни к чему! - сурово произнес Алексей. - Я таких баб не уважаю. От них одна канитель и безобразие. Я этого не люблю!…
Он поспешил перевести разговор на другое, чтоб отвлечь внимание хозяйки. Про себя Алексей решил во что бы то ни стало остаться здесь на ночь и проверить, правду ли говорит хозяйка.
В избе он сел у окна, чтобы ни на минуту не терять из виду улицу. К столу вместе с ними примостилась горбатая старушонка с мутными, точно плесенью подернутыми глазами. Маленький хозяйский сынишка смотрел на него с интересом, забыв во рту обслюнявленный палец. Хозяйка суетливо накрывала на стол. Чувствовалось, что ее волнует присутствие мужчины в доме. Она быстро двигалась по комнате, легко поворачивалась, обдавая Алексея запахом свежего хлеба и домоваренного мыла, и без умолку рассказывала о своем прежнем житье-бытье, о муже, о родителях, к которым она думает перебраться, когда «фронт уйдет», потому что одной «до невозможности скучно…»
Выбрав момент, Алексей попросил:
- Хозяюшка, может, разрешишь на твоем дворе заночевать? Зато уж завтра с самого солнышка за работу.
- Что ты все - хозяйка да хозяйка! - обиженно сказала она. - Небось у меня имя есть. Зови Анна. А фамилия моя Усаченко. Это по мужу. А от роду я Свиридова. Батя мой с-под Твери, то в России, у самой почти Москвы…
- Так как же насчет переночевать? - напомнил Алексей.
- Ночуй, - краснея и не глядя на него, ответила ода. - Места хватит.
- А мне много не надо. Я на чердаке пристроюсь- худо ли? Там сено, я видел.
- Как хочешь…