Как отыскать в незнакомом населённом пункте какую-то там неведомую корчму? Правильно: нужно у кого-нибудь спросить. Что Стёпка и сделал. Спросил и ему объяснили. Не сразу, понятно, и не первый же встречный, даже не второй, но всё же объяснили. Первым встречным оказался древний старик-гоблин, сидящий у своего дома на завалинке. Стёпка, осмотревшись, подошёл к нему.

— Дедушка, не подскажете, как мне корчму найти? Там ещё хозяином вурдалак Зашурыга?

Старик оказался глухим и слепым. Стёпкиного вопроса он не услышал и самого его не видел. Щурился на солнце и улыбался сам себе.

Пришлось идти искать ещё кого-нибудь. Протора строилась, как и все таёжные селения, без плана, свободно и вольно, улицы тянулись и петляли как хотели и заканчивались тогда, когда им это взбредало в голову. Дома были крепкие, невысокие, все за заборами, все укрытые от посторонних глаз. Прохожие на окраинных улочках не встречались вообще. То ли жители прятались от весичей, то ли от Старухи, то ли все были на работах в поле. Сено, можетж, косили, за свиньями ухаживали или скотину пасли. Других занятий для местного населения Стёпка придумать не мог, поскольку о деревенской жизни имел весьма смутное представление. Помнил только, что от зари до зари крестьяне трудятся в поте лица, и выходных у них не бывает.

Но когда он вышел-таки на широкую центральную улицу, по которой совсем недавно они вдвоём так шумно проскакали, народу там обнаружилось довольно много. Особенно весичей. Верховых и пеших. Мимо них он проходил, стараясь не привлекать к себе внимания, жался к заборам и в глаза не смотрел. И ощущал себя юным партизаном-разведчиком, пробирающимся через захваченный фашистами город. Весичи на фашистов, к счастью, не слишком походили, но попадать в руки к дознавателям страшно не хотелось.

Вызванная Старухой суета ещё не улеглась, но суета эта была не встревоженная, а какая-то весёлая, чуть ли не праздничная. Наверное, все радовались тому, что страшная колдунья по селу проскакала, никого при этом не заколдовав и никого на копьё своё не насадив. Попугала, конешно, честной народ, зато есть теперича об чём с людями погутарить, есть об чём языками почесать, что вспомнить с соседом за кружкой пива. Стёпка жадно ловил пересуды кумушек, обрывки разговоров, восторженный гомон ребятни и ухмылялся про себя. Знали бы все эти люди, что один из виновников переполоха шагает сейчас спокойно мимо них и в ус себе не дует.

Молодой парень, ведущий в поводу двух красивых вороных скакунов, охотно показал ему дорогу. Корчма, как оказалось, была совсем рядом, мимо пяти изб вниз по улице пройти. Парень, явно местный, совершенно простецкой наружности, курносый и веснушчатый, видимо, сам не шибко жаловал весичей, потому что, приглушив голос, посоветовал не соваться в корчму через ворота, поскольку от пришлых там нынче не протолкнуться, а пройти к дядьке Зушурыге, ежели такая нужда имеется, задами, через бабки Коряжихи огороды.

Стёпка так бы и поступил, если бы знал, где эти бабкины огороды и как на них попасть. Но словоохотливый парень уже увёл коней, а расспрашивать других прохожих Стёпка не решился. Он и так уже узнал всё, что хотел. Весичи здесь, к счастью, на Стёпку внимания совсем не обращали, и он осмелел. Посматривал только, чтобы маги не встретились. Не спроста ведь Усмарь уверял, что демона за версту разглядит. А если может он, смогут и маги-дознаватели. Лучше держаться от них подальше. И ему повезло. Ни одного не встретил.

Корчма оказалась большим основательным строением с широким крыльцом и открытой галереей на втором этаже. Она стояла в глубине обширного двора, за высоким забором. Над распахнутыми воротами висела на цепях внушительная плаха с вырезанной на ней оскаленной медвежьей головой. Во дворе было шумно, горланили гоблины, бряцали оружием вурдалаки, кто-то седлал коней, кто-то увязывал на телегах мешки.

Стёпка побоялся войти во двор, потому что там в самом деле оказалось слишком много весичей, и даже вроде бы мелькнул опасно знакомый дознавательский плащ. Минут десять он околачивался у ворот, пиная лопухи и стараясь не привлекать к себе внимания. Потом ему повезло. Вслед за выехавшей телегой вышмыгнул босоногий лохматый гоблинёнок, перекинул через борт, видимо, забытый уезжающими узел с тряпьём, крикнул что-то задорное, крутнулся на пятке и уже спокойно пошёл назад, во двор. Чем-то он был похож на Смаклу. Такой же смуглый и проказливый. Гоблинёнок стрельнул раскосыми глазами, смерил Стёпку оценивающим взглядом и прошёл бы мимо, если бы Стёпка не поманил его кивком головы.

— Што надоть? — важно спросил гоблинёнок, чувствуя себя чуть ли не владельцем корчмы, у которого робкий приезжий таёжник почтительно спрашивает совета.

— Мне с хозяином корчмы поговорить надо. Его ведь Зашурыгой зовут, да? — спросил Стёпка вполголоса, чтобы не услышал выходящий из ворот сердитый на что-то весский дружинник.

Гоблинёнок кивнул.

— Он самый. Зашурыга Оглоухич из Среднеустьинского колена.

— Как бы мне его найти?

Гоблинёнок выпятил нижнюю губу, глаза его смеялись, но сам он старался выглядеть солидным, взрослым и многое повидавшим гоблином.

— Дак заходь и говори, — сказал он.

— Там весичей шибко много, — возразил Стёпка. — Не хочу с ними встречаться.

Гоблинёнок поразмыслил, глаза у него загорелись.

— Я тебя задами сведу.

— Через бабки Коряжихины огороды?

— Не. Бабка на нас шибко серчает. Другие путя знаем.

— А маги-дознаватели в корчму сегодня не заходили?

Мальчишка аж задымился от любопытства.

— Поутру двое заезжали, когой-то вынюхивали.

— Меня! — вырвалось у Стёпки, и гоблин был сражён. Незнакомый отрок, пришедший сразу видно издалека, отрок, которого ищут маги-дознаватели, у которого есть важное дело до дядьки Зашурыги, который ни в какую не хочет попадаться на глаза весичам!!! Дай гоблинёнку волю — он замучил бы Степана вопросами, выпытал бы из него все волнующие и страшные тайны… Но, сообразив, что гость не расположен попусту трепать языком, тем более, на виду у толкущихся вокруг дружинников, он сдержал своё любопытство и двинулся вдоль забора, выразительно мотнув лохматой головой: двигай, мол, за мной.

Он провёл Стёпку в обход корчмы, через скотный двор, через сараи, потом через крытое крыльцо заднего хода, в небольшую прихожую, заставленную корзинами и чугунками. За приоткрытой дверью Стёпка увидел стоящего у широкого стола пожилого грузного вурдалака с обритой наголо головой. Вурдалак резал сало большим ножом, рассказывал что-то весёлое двум дородным вурдалачкам и сам заразительно хохотал, показывая ослепительно белые клыки.

Мальчишка подскочил к нему, горячо зашептал на ухо. Вурдалак выслушал, кивнул, оглянулся на Стёпку, шагнул в прихожую, вытирая руки большим полотенцем. Он был большой и добродушный, как медведь, и пахло от него очень вкусно: жареным мясом и какими-то травами. Гоблинёнок тоже было сунулся следом за ним, но вурдалак развернул его, вытолкал прочь да ещё и тяжёлую дверь поплотнее прикрыл, нечего, мол, во взрослые дела нос свой неумытый совать. После чего вопросительно уставился на Степана. Лицо у него было широкое, добродушное, но видно было, что характер у него непростой и что умеет он и сердиться, и ругаться, и приказывать, и вообще жизнью он бит и многое видал. Стёпка как-то сразу проникся к нему доверием, у него такое чувство появилось, что в этой корчме он будет в полной безопасности и никакой маг не посмеет здесь на него напасть.

— Я с дядькой Неусвистайло ехал… — Зашурыга кивнул, признавая, что знает такого, и Стёпка с облегчением продолжил. — Мы кое-кого на Бучиловом хуторе встретили, и нам с ним пришлось порознь добираться. Ну, так получилось… Я… Мы напрямик пошли, через сопки. Дядько сказал, что вы поможете, если что. Он ещё сюда не приезжал?

— Нет.

— А Сушиболото с сыновьями?

— Те были. Вчера вечером заглядывали, тоже спрашивали Неусвистайло. Маги опять же давеча шастали. Эти… в тёмных плащах.

Вурдалак окинул его внимательным взглядом, спросил, помедлив:

— А не тебя ли?..

— Меня, — признался Стёпка. — Мы из-за них и разошлись. Дядько дорогой поехал, а меня лесом отправил и велел здесь дожидаться. Но если что… Я… Я могу заплатить.

— Раз велел, значит, дождёшься. И деньги твои мне не надобны. У нас с Неусвистайло свои счёты.

Он оглянулся, гулко крикнул:

— Застуда, подь мигом сюды! Проводи мальца… в летник над баней. Устрой его там, да накорми опосля. Он у нас ночевать будет. Да чтобы весичи его не приметили.

Застуда ґ молодая вурдалачка, смешливая, круглолицая, русоволосая, с длинной косой — провела его через задний двор. Там стояли длинные столы под навесом, сидели мужики попроще, тайгари, гоблины и вурдалаки. Ели, балагурили, громко смеялись, о чём-то азартно спорили. На Стёпку никто внимания не обратил.

Они поднялись по маленькой лесенке на чердак над баней. На полу у окна было раскидано свежее сено, стояли растоптанные чуни, висели на верёвках под крышей высохшие берёзовые веники. От обмазанной глиной трубы струился сухой жар.

— Здесь наши мальцы летом спят, — пояснила Застуда. — Скидывай свой мешок. Внизу в бане в кадке горячая вода стоит, сполоснись с дороги, а то пахнет от тебя.

— Чем? ґ чуть не обиделся Стёпка.

— Нежитью несёт. Ты в тайге не с мертвяками ли хороводил?

— И не только с мертвяками, — сказал Стёпка. — Неужели пахнет?

— Ещё как, мы такой дух завсегда чуем.

Ага, чуют они. Родственники ведь, наверное, с мертвяками, вот и чуют. Сам Стёпка ничего не чуял, кроме витающего над всей корчмой аромата жареного мяса и сводящего с ума запаха свежеиспечённого хлеба. Он даже не подозревал, что настолько проголодался. В пещере все мысли о еде начисто вышибло, да и потом совсем не до того было. А теперь, когда страсти и переживания остались позади, пустой желудок всё настойчивее принялся напоминать о том, что неплохо было бы подкрепиться чем-нибудь горячим.

— Одёжку тоже скинь, застирать её надо, — скомандовала Застуда. — А я тебе чистое на лавке внизу оставлю.

Вурдалачка крутнулась, взметнув вышитым подолом сарафана, поправила набитый сеном тюфяк, ещё раз осмотрела Стёпку с ног до головы, хмыкнула насмешливо и ускакала вниз по лестнице.

Стёпка скинул котомку, снял рубашку, помялся, покряхтел, потом снял с шеи тяжёлый амулет и ничего при этом не ощутил — страж даже не трепыхнулся. Вся грудь у Стёпки была исцарапана так, словно он взбесившуюся кошку за пазухой пытался удержать. Одни царапины уже зажили, а другие были совсем свежие. Кровь мою, гад, пил, и за мной же шпионил. Ну и лежи теперь в котомке, подгляд вражий, не достанется тебе больше кровушки молодецкой. Прав был Смакла, что не доверял тебе. А я, дурак, ему не верил. Спорил ещё зачем-то.

Он взял собой мыло, полотенце и спустился вниз. Скинул одежду, умылся как сумел, неловко поливая себя тёплой водой из большой бадьи, потом, вспомнив слова вурдалачки о запахе мертвечины, хорошенько намылил голову. Непривычно пахнущее грубоватое местное мыло сильно щипало глаза и царапало кожу. И очень плохо смывалось. Когда он уже вытерся и влез в разложенную на лавке слегка великоватую и непривычную одежду с чужого плеча, постучала Застуда, спросила из-за двери:

— Управился ли?

Стёпка влез в кроссовки, вышел на крыльцо, неловко заправляя широкую рубаху. Вурдалачка повела носом, ничего не учуяла и, вроде бы, осталась довольна, но затем опустила взгляд и нахмурилась:

— Сапоги свои почто не скинул?

— Я босиком не привык.

— Ишь какой… — фыркнула она. — Из бояричей разве? А по обличью и не похож.

— А сама? — Стёпка показал на изящные кожаные полусапожки с травяным узором по обрезу, виднеющиеся из-под просторной юбки. — Тоже не босая бегаешь.

— Я девушка. Мне ноги колоть да марать зазорно. Замуж не возьмут, — захохотала она.

— А мне, значит, и с грязными ногами ходить можно, да? — буркнул Стёпка, подтягивая спадающие штаны.

— Тебе о невестах рано думать. Мал ещё. Снедать будешь?

— Чего?

— Голодный, говорю? Щей горячих хочешь?

— Очень.

Под навесом, на широком, до янтарной прозрачности выскобленном деревянном столе уже дымился чугунок с горячими наваристыми щами, лежал в глиняной тарелке большой кусок мяса, ласкала взгляд щедрая краюха ржаного хлеба. Стёпка сидел в стороне от шумных гоблинов и уминал вкуснятину за обе щеки. Жизнь потихоньку налаживалась. Он даже почти поверил, что и со Смаклой всё тоже обойдётся как нельзя лучше. Отыщет он младшего слугу и спасёт. А как же иначе?

Застуда никуда не ушла, сидела рядом. В рот, правда, не заглядывала, но болтала без умолку. Очень говорливая оказалась вурдалачка. И хотя Степан на все вопросы пока мог отвечать только утвердительным мычанием или отрицательным мотанием головы, она не унималась. Особенно её интересовало, почему ничем не примечательным отрок прячется от весичей и с какого перепугу маги-дознаватели хотят его изловить.

— Весичи в Проторе уже две седьмицы стоят, а никого ещё не ловили и не искали. Тихо себя ведут, уважительно. А ты и появиться у нас ещё не успел, а они уже про тебя батюшку пытали. Почто?

— Потому что я демон, — признался Стёпка, обгрызая вкусную косточку.

Застуда, само собой, тут же решила, что над ней насмехаются, и очень смешно обиделась. Словно маленькая девчонка. Надула губы и помрачнела. Ага, а как сама над Стёпкой хихикала, так ничего, губы не топырила.

— Честное слово, демон. Меня в Летописном замке призвали. А маги-дознаватели теперь изловить хотят зачем-то. Наверное, сами таких демонов вызывать не умеют. Мы с дядькой Неусвистайло ехали, но пришлось его оставить на Бучиловом хуторе, а самим через лес идти сюда. Со мной ещё гоблин был, но маги его усыпили и увезли. Нарочно, чтобы я за ним пришёл. Вот я и пришёл. Только я к магам не хочу. Я не придумал ещё, как мне гоблина выручить.

Но Застуде про незнакомого гоблина было неинтересно. Уверившись, что Стёпка правду о своих отношениях с весичами твёрдо намерен скрывать, она переключилась на другую новость, гораздо более волнительную. Сверкая глазами и почти вплотную приблизив к нему лицо, она вполголоса рассказала, что вся Протора гудит и волнуется, что люди бают, будто сама Старуха-с-Копьём через весскую заставу нонче проскакала, и весичи её остановить не сумели. Будто бы раскидала заставу по обочине да наказанием пригрозила за то, что перечить посмели. Её многие видели, она недалеко от корчмы в Пытёхин проулок свернула, а если бы не свернула, то как раз бы на Застуду её и вынесло. А Застуда как раз по ту пору от подружки шла. Такой ужас. Все теперь боятся, думают, что страшная Старуха добычу ищет, по Проторе шастает.

— Не шастает, — проговорился Стёпка. — И никакая добыча ей не нужна.

— Как ты знаешь?

— Она меня сюда довезла, а потом в девушку превратилась и на небо улетела.

— Ох, и силён ты брехать! — рассердилась Застуда и опять глазищами засверкала и даже клыки свои остренькие показала. — Ведомо мне теперь, почто тебя маги-то ищут, верно, натрепал им с три подводы кренделей…

И тут на сцене вдруг появился Дрэга. Буквально свалился с неба чуть ли не на голову. Впорхнул под навес, упал прямо перед Стёпкой, клацнул коготками по столу и жадно набросился на мясо, причавкивая и прихрюкивая, словно всю эту вкуснятину только для него здесь и выложили.

— Дракончик! — взвизгнула Застуда. — Лови его, лови, а то улетит! — и руки загребущие растопырила, уже готовясь схватить зверька.

— Не улетит, — успокоил её Стёпка, прикрыв маленького друга ладонью, чтобы защитить его от девчачьего нападения. — Это Дрэга. Он со мной пришёл. Он теперь пока брюхо себе до отвала не набьёт, никуда не денется. На, обжора, не подавись, — и отдал дракончику недогрызенную косточку.

Глаза у Застуды распахнулись на пол-лица. Она смотрела то на Дрэгу то на Стёпку, то опять на Дрэгу и, кажется, начала сомневаться уже и насчёт Старухи. От такого удивительного отрока всего можно ожидать, даже и того, что он окажется взаправдашним ведьминым внуком. А иначе зачем бы его весичи так настойчиво разыскивали? Над Стёпкой отчётливо нависла угроза новых, ещё более въедливых расспросов. Спасение пришло вовремя. Прибежавшая чумазая и очень смешливая служанка протараторила, что Застуду сей же миг требует отец. Застуда ойкнула, подхватилась и резво ускакала, унося с собой все незаданные вопросы. Служанка восторженно повизжала над дракончиком, погладить его не решилась и с нескрываемым сожалением убежала вслед за вурдалачкой.

Дрэга наелся и пристроился спать рядом с тарелкой. Стёпка подхватил его под мягкое брюшко, унёс наверх, в летник и уложил на охапку сена. Сам тоже хотел улечься, но сна не было ни в одном глазу, хотя, казалось, после почти бессонной ночи, проведённой в тайге, он должен был бы валиться с ног от усталости. Помаявшись с полчаса, он спустился вниз и вышел во двор. Ему хотелось послушать, о чём говорят. Весичей он сейчас не слишком опасался. Одежда с чужого плеча сделала его почти неузнаваемым. Он сейчас почти ничем не отличался от местных мальчишек. А от слишком глазастых и догадливых магов, которые видят демонов насквозь, он собирался держаться как можно дальше.

У конюшни компания гоблинов обсуждала предстоящую охоту на Людоеда. Наместник обещал большую награду за поимку лиходея. Вроде бы кто-то видел его в соседней деревеньке. Хотел он ребёнка унести годовалого, да его спугнули и загнали в какую-то падь, из которой другого хода нет. Говорят, Людоед мелок ростом, и одёжа на нём не нашенская. О магах-дознавателях ничего не говорили, видимо, никого они здесь не интересовали. Ну, понятно, маги ведь не гоблинов ловят, а про демона здесь ещё даже и не слыхали.

Стёпка долго сидел на завалинке, следил за воротами, вдруг приедет дядько Неусвистайло. Но тролль всё не приезжал. Что-то его задержало. Только бы это были не весичи. Как бы они не обозлились на пасечника за то, что демону помог в лес тайком утечь. Каким бы большим и сильным не был Неусвистайло, а против всех весских магов ему не выстоять. Когда усталость всё-таки взяла своё, Стёпка забрался наверх. Дрэги там уже не оказалось, дракончик, похоже, отыскал себе более надёжное убежище. Сон не шёл. От нечего делать Стёпка вытащил из котомки стража, ничего при этом не ощутив, долго разглядывал его, мял пальцами, даже о рукав потёр. Неужели вправду не страж это, а подгляд? Между прочим, милорды, очень на то похоже. Понятно становится, зачем хозяин Оглока так легко отдал его незнакомому отроку (а я, дурак, и обрадовался). Значит, оркимаги всё время следили за мной и знали, где я и что делаю. Но как же тогда я всех победил и одолел? И Варвария с дружками, и огненного демона, и Стурра, и гномлинов, и разбойников со Щепотой, и оркимага, и немороков, и подколодезного змея, и Стодара (вон сколько их всех набралось)? А страж, гад, всю грудь расцарапал, кровь мою пил, вот почему я всё время уколы чувствовал, думал, он помогает, а он по-вампирски кровью моей питался. И что теперь с ним делать? А не попробовать ли?.. Стёпка достал из котомки увеличительный кристалл, помедлил, потом лёг поудобнее, чтобы в случае чего не упасть, — и посмотрел на стража сквозь кристалл.

Он никуда не уплыл, его даже не тряхнуло, он сначала вообще ничего не увидел, кроме какой-то мути, словно он в запотевшее стекло смотрит. Потом кто-то совсем близко, почти в Стёпкиной голове, заговорил на незнакомом языке очень недовольным голосом, словно бы ругаясь или отчитывая. Он долго так говорил и очень надоедливо, и Стёпка хотел уже прекратить это бесполезное разглядывание и подслушивание, как вдруг услышал весскую речь.

— Я понимаю, разумеется, что никто не мог предвидеть встречи с этой, как вы там её называете…

— Старуха-с-Копьём, мидграф.

— И что нам теперь делать? Где он теперь?

— Он в Проторе. Старуха провезла его через весскую заставу и высадила… мы не смогли определить точное место. Но мы ищем.

— Ищите быстрее. Время уходит. Маги могут вас опередить.

— Мы делаем всё возможное, мидграф, вы же знаете.

— Что наместник?

— С ним можно договориться, особенно, если мы предоставим ему доказательства измены замковых чародеев.

— Чтобы их предоставить, нужно изловить демона.

— Изловим. У нас есть и другие способы.

— Гоблин?

- Он придёт за ним, мидграф. Придёт непременно. Это демон и он не может игнорировать зов вызвавшего его.

— Мы-то с вами хорошо знаем, кто на самом деле вызвал демона.

Обладатель сердитого голоса словно бы усмехнулся, и Стёпка узнал его. Это был голос того чародея, который подарил ему на лестнице стража. Хозяин Оглока! А притворялся своим! Второй голос, слегка хрипловатый и с характерным пришёптыванием, принадлежал какому-то незнакомцу. Очень неприятный голос, не может такой принадлежать хорошему человеку. Стёпка слушал затаив дыхание. Получалось так, что подгляд теперь работал в другую сторону, уже против своего хозяина. Только бы эти двое не заметили, что их кто-то посторонний слышит.

— И сделал всё не очень чисто, надо сказать. Демон у него получился не тот, не оттуда и вообще мальчишка. Демон-отрок без хозяина. Поразительно!

— Вы так и не выяснили, мидграф, как это могло случиться?

— Наш человек в замке уверяет, что чародеи что-то узнали и вмешались, нарушив формулу вызова на заключительной стадии. Либо Серафиан, либо сам отец-заклинатель. Надо признать, у них это хорошо получилось.

— Значит, они тоже в игре.

— Вряд ли. Им сейчас не до того. Они сделали своё дело и каким-то образом нашли способ удалить демона из замка. Что уж там они ему наобещали, я не знаю. Но думаю, больше он их не интересует.

— Зато он заинтересовал Оркмейстера.

— И, к сожалению, не только Оркмейстера. Свободные оркимаги тоже возжелали заполучить ценного демона. Эта крайне неудачная стычка с Оглуссом на хуторе… Глупцу повезло, что демон оказался малолетним отроком. А как он со змеем справился, походя заклинание прервал и даже не удивился. Ваше счастье, что демон получился таким… непростым. Вы в курсе, что его невозможно убить?

— Так не бывает, мидграф, уверяю вас. Просто мы пока не знаем нужного способа.

— Боюсь, что мы его и не узнаем.

— Почему?

— Потому что нельзя уничтожить целое, имея в руках только половину.

— Нужно просто отыскать вторую половину.

— Её можно найти, если она в нашем мире. А если она осталась там?

— Этого не может быть.

— Может, ещё как может, Лигор. Ищите демона быстрее. Он нам очень нужен. После того, как его представят наместнику, он должен оказаться полностью в нашем распоряжении. У нас на него весьма обширные планы.

— Я всё сделаю, мидграф. Золото способно творить настоящие чудеса, если знать, кому и сколько посулить.

— Вы не выяснили, что понесло демона в пещеру? Зачем он туда ходил?

— Это неважно, мидграф. Какой-то заброшенный рудник. Конхобулл, к сожалению, не в силах пробиться через скалы. Я полагаю, демон рассчитывал пройти пещерой напрямик, но у него ничего не получилось. Побоялся заблудиться или упёрся в завал.

— Согласен, это уже неважно. Демон рядом с вами и я рассчитываю на вас, Лигор. И берегите свой второй глаз. Он вам ещё пригодится.

Обладатель незнакомого голоса зашипел какое-то ругательство, он долго бранился, поминал всех оркландцев, мидграфов и старух, и Стёпка понял, что первый собеседник отключил связь, а второй просто даёт выход своему недовольству. Потом страж словно бы качнулся, муть рассеялась и в кристалле проявилось лицо. Сердитое, даже злое, бородатое и усатое лицо мужчины с перевязанным глазом, — он был похож на пирата. Уцелевший глаз уставился на Степана с такой злобой, что Стёпка невольно отшатнулся в сторону, испугавшись, что этот злой дядька сейчас увидит его с той стороны стража и что-нибудь ему сделает нехорошее. Больше он на кристалл смотреть не решился. Ему казалось, что одноглазый Лигор только того и ждёт, всматриваясь в стража с той стороны. А глаз ему не старуха ли своим копьём выбила? Так ему и надо, не будет подсматривать за демонами.

Всё услышанное требовало осмысления. У Стёпки даже голова заболела, столько всего нужно было обдумать. Конхобулл ему подсунули оркимаги, чтобы следить за ним, это уже ясно. Они намекали, что их вызвал сюда не Смакла. Похоже, что это так и есть. Слишком сложное для младшего слуги заклинание. Это называется подстава. О Ваньке никто не знает. Это хорошо. Гоблин где-то рядом. Это тоже хорошо, но плохо, что он в плену и играет роль наживки. Как его выручать? И ещё одно неприятное открытие: среди весичей есть предатель и он заодно с оркимагами. И все против демона. И в замке тоже есть предатель, «наш человек», который и устроил вызов демона. Но демон получился неправильный. Интересно, кого они хотели вызвать и зачем. Гадость какую-нибудь устроить, наместника обмануть, чтобы тот с чародеями рассорился или перестал им доверять. И ещё одна радостная новость. Чуть ли не самая главная. Оказывается, меня невозможно убить. В плен взять можно, а убить нельзя. Здорово. И страж выходит тут ни при чём. Это я сам по себе такой крутой и неуязвимый. Демон-исполнитель без хозяина. Класс! Только о какой второй половине они говорили, выходит, что я не весь, не целый, что меня здесь только половина, а вторая осталась там, в моём мире… Непонятно как-то. Получается, что и Ванька, что ли, не весь… Стоп! Стёпку словно холодной водой окатило. Ванька! Вторая половина демона! Вот она моя вторая половина! Мы же попали сюда вместе, как один предмет… тело… демон. Смакла ещё орал, пощади, о, двухголовый. Значит, они хотели заполучить одного взрослого демона, а получили двух маленьких, но по весу как одного большого. И я теперь нецелый. Нетопырь ещё вопил: «Не весь! Не весь!» И Ванька тоже нецелый. Значит, его тоже нельзя убить. Здорово. А когда мы встретимся, нас уже можно будет убить. Но когда-то это ещё будет! Тем более, что Старуха сказала, что Ванька вовсе не у элль-фингов. А очень даже может быть, между прочим, потому что кто сказал, что он у элль-фингов.? Серафиан сказал. А сам знал, что Смакла ни при чём, и что демона вызвал кто-то другой. И может быть, он Ваньку сразу тайком домой вернул, а Стёпке наврал, чтобы из замка его удалить. И вобще он, оказывается, всё тогда врал, и на Смаклу притворно сердился, так, для маскировки, чтобы глупого демона обмануть… А ещё какие-то свободные оркимаги, которым тоже хочется демона заполучить… Голова кругом идёт, честное слово.

Стёпка посмотрел на стража. У-у-у, вражий подсыл! Сколько крови моей выпил, сволочь. Ладно, крови не жалко, лишь бы не заразил меня какой-нибудь оркимажьей гадостью. Страшно хотелось ещё раз посмотреть на стража через кристалл. Но было боязно встретиться с одноглазым взглядом Лигора. Это ведь его Старуха копьём ткнула, глаз выбила, жаль, что не убила совсем. Вот и останавливает, что вдруг можно не только отсюда туда глаз выбить, но и оттуда сюда. Посмотришь в кристалл, а тебе в глаз кинжалом. Убить демона нельзя, а кто сказал, что нельзя его ослепить.

Стёпка недолго боролся с искушением. Сначала приблизил кристалл к конхобуллу, глядя при этом в сторону. Ничего страшного не произошло. Потом осторожно краем глаза заглянул. Ничего. Приблизил лицо… И едва не отшатнулся. Одноглазый Лигор смотрел из кристалла прямо на него. И бормотал что-то неразборчивое, видимо, пытался оживить стража. И надо сказать, что-то у него получалось. Потому что Стёпка чувствовал, как страж слегка нагревается и тут же заметно остывает. Колдуй, колдуй, сказал ему Стёпка, когда понял, что Лигор видеть его не может. Я всё равно ваш конхобулл больше на себя не нацеплю. Хватит, нашпионились за мной, теперь я за вами шпионить буду. Мы, демоны, тоже не лыком шиты, с компьютерами знакомы и фильмы про Джеймса Бонда смотрели. А вам такое и в дурном сне не привидится.

И засунул конхобулл поглубже в котомку, на самое дно.

Теперь можно и отдохнуть. Судя по всему, завтра предстоит непростой день. Надо начинать поиски Смаклы, возможно, даже каким-то образом договариваться с весскими магами. Но думать об этом пока совершенно не хотелось. Поэтому он просто лёг и закрыл глаза. Ему казалось, что он сейчас сразу заснёт, но поворочавшсь с боку на бок, понял, что уснуть не сможет. Перед глазами вставали то гномлины, то пещерные мертвецы, то Старуха. И наплывали один за другим маги-дознаватели, все почему-то с фальшивым лицом Стодара. Хоть начинай считать этих магов, как овец, чтобы сон поскорее пришёл.

Внизу под окном послышались ребячьи голоса, кто-то захихикал, звучно сплюнул, потом позвали негромко:

— Э-эй, отрок. Али уснул?

Стёпка приподнял ставню. Внизу, под окном стояли двое мальчишек и маленькая девчушка. Один мальчишка ґ вурдалак ґ был постарше Стёпки, высокий, худой, босый и растрёпанный. Второй был тот гоблин, который провёл его к хозяину, маленький, юркий, глазами так и зыркал по сторонам и на месте приплясывал от нетерпения. Девчонка-вурдалачка была совсем кроха, лет пяти или меньше. Чумазая как чертёнок, с забавными косичками, она сосала палец и с восторгом смотрела на Стёпку.

— Не спит, — обрадовался гоблинёнок и тут же махнул рукой. — Сигай сюды.

— Зачем? — спросил Стёпка.

— Чево поведаем, — заговорщически подмигнул гоблинёнок. — Маги занова в корчму пришлындали. Хозяин говорит, тебя ищщут. Да ты не бойсь, сюды они не пойдут. А ежели что — Гугнила свистнет. Он там ножи правит.

— Ладно. Сейчас спущусь, — сигать из окна Стёпке не хотелось. Он затолкал котомку под тюфяк (не слишком надёжный тайник, но лучше такой, чем на виду оставлять), хотел положить в карман кристалл и нож, но пришлось от этой затеи отказаться, потому что карманов в чужой одежде не нашлось. Тогда он просто натянул кроссовки и спустился вниз.

Мальчишки с таким восторгом таращились на него, словно перед ними стояла сбежавшая из музея ожившая мумия, прославившаяся своими загробными похождениями на весь обитаемый мир.

— Тебя как звать? — спросил гоблинёнок.

— Стеслав, — протянул Стёпка руку.

Гоблинёнок важно пожал её, представился в ответ:

— Вякса.

— Збугнята, — назвался вурдалак. Ладонь у него была твёрдая и мозолистая. — А энто сестрёнка моя, Заглада. От мамки сбежала и за нами увязалася. Она завсегда за нами бегат. Айда на зады, погутарить надо. Там нам никто не помешат.

Стёпка послушно пошёл за ними. Заглада смешно переваливалась на своих толстеньких ножках и то и дело оглядывалась на Стёпку. Он её почему-то ужасно смешил. Стёпка скорчил ей рожицу. Она взвизгнула и залилась счастливым смехом.

«Зады» находились за сараями в зарослях бурьяна и крапивы. Тут стояли несколько чурбаков, валялись какие-то перья, доски, прохудившийся чугунок, табурет без одной ноги и выструганные из деревяшек мечи. В общем, это был нормальный штаб, какой мальчишки устраивают себе во всех странах, мирах и временах. Место, где можно спокойно посекретничать, поиграть, покурить тайком или подраться, чтобы не увидели взрослые. У Стёпки тоже было такое тайное место на дедушкином участке. Он там построил из глины крепость, потом искал клад, потом сделал вигвам, в общем, играл. А однажды даже курил трубку мира, набив её прошлогодними листьями.

На сломанном табурете сидел ещё один мальчишка, такой же лохматый как Вякса, но не гоблин, а тайгарь, довольно упитанный, почти толстый. Он что-то жевал и блаженно щурился на заходящее солнце.

— Энто Щепля соседский. Он из тайгарей заречных. Мы с ним завсегда здеся гутарим, — пояснил Збугнята. — А энто Стеслав. Он к нам нынче приехал.

Щепля важно кивнул, но руки не подал, а только качнулся из стороны в сторону на табурете.

Заглада ловко вскарабкалась на приступку и уселась, болтая грязными босыми ногами. До невест ей было как до Кряжгорода пешком, поэтому насчёт обувки она ещё не беспокоилась.

— Ну, — сказал Стёпка, оглядевшись. — Чего маги говорили?

— Демона искали, — выпалил Вякса.

— А я при чём?

— Не простого демона, а демона-отрока.

— Вот так прямо и искали. На всю корчму спрашивали, не видел ли кто-нибудь демона-отрока? — не поверил Стёпка.

— У хозяина они спрошали. А я подслушал, — похвалился Вякса. — Шибко много денег обещались отсыпать, ежели кто подскажет им, где демона искать. Да дураков у нас нету весским магам помогать.

— Ты взаправду демон, Стеслав? — не выдержал Збугнята. Он оказался не таким уж и высоким, как сначала подумал Стёпка. Почти одного с ним роста.

— Говорят, что демон, — уклончиво согласился он.

— Кто говорит? — выдохнул Вякса.

— Маги-дознаватели говорят, оркимаг говорил, чародеи в Летописном замке говорили.

— Ух ты! — Вякса едва не сделал кульбит через голову. — Оркимаг! Ты и оркимага видал, Стеслав? Где же?

— В тайге. Мы с дядькой Неусвистайло на Бучилов хутор заезжали, а там — оркимаг. Еле отбились от него, чуть не порубил меня. Я ещё не знал тогда, что меня… что я… это… ну, кто такие оркимаги не знал. Первый раз его увидел. Такой гад оказался! Боярина весского пытать хотел.

— А откудова ты явился, Стеслав? — жарко спросил Збугнята. Он потрогал рукав Стёпкиной рубашки, словно подозревал, что она ненастоящая, сообразил, что рубаха-то обычная, деревенская и слегка увял. Подумал, верно, что Стёпка их разыгрывает со своим демонством.

— Это не моя одёжка, — успокоил его Стёпка. — Мою Заглада постирать унесла. Говорит, мертвяками шибко пропахла. А явился я из… В общем, не сам я сюда явился. Демоны по собственному желанию, кажется, являться не могут. Меня чародеи в Летописном замке вызвали. По ошибке. Хотели другого демона вызвать, настоящего… Ну, мужика взрослого, и чего-то напутали, — Стёпке даже врать не пришлось, эта история была больше похожа на правду. Особенно, когда он сам её рассказывал. — Смотрят, не тот демон перед ними. Иди, говорят, к элль-фингам, только они тебя назад возвернуть могут. Ну, я и пошёл. Мы с гоблином одним пошли, Смаклой его зовут, он из Горелой Кечи, в замке долг отрабатывал, да его маги-дознаватели в тайге в плен взяли, чтобы я за ним кинулся, а они тогда меня схватят. Он сейчас у них сидит в темнице. Они его на костре обещались сжечь, если я сам к ним не приду.

— Пойдёшь? — спросил Вякса.

— Не знаю, — признался Стёпка. Он оглянулся и присел на приступку рядом с Загладой, — Неохота мне к ним. Они почти как оркимаги. Такие же гады.

— Батя говорит, что они хужее оркимагов, — сказал Збугнята. — Оркимаги враги, а энти своими прозываются, а сами того и гляди на шею сядут.

— Брешет он всё, — заявил вдруг молчавший до того Щепля, громко цыкнув зубом. — Рази ж энто демон? Рази ж таковские демоны бывают? Весич он, у меня на них глаз верный. Стянул чего-нито у магов, вот они его и ловят. А брешет, что демон.

Заглада захихикала. Вякса сначала смешался, потом сказал:

— А маги баяли, что он демон. Магам брехать не с руки.

— Он им тоже сбрехал, — уверенно заявил Щепля. — У него лицо шибко брехливое. У меня на лица глаз верный.

Стёпке стало смешно, и он тоже засмеялся.

— А хотите, я вам покажу, что я настоящий демон? — предложил он.

— Покажи! — сразу согласился Збугнята.

Вякса даже застонал от предвкушения небывалого зрелища.

— Я щас, — Стёпка метнулся вдоль забора, взлетел на чердак, подхватил кристалл, думал взять и нож, но решил, что для первого раза хватит и одной магической вещицы.

— Чевой-то? — спросил Вякса, задыхаясь от восторга, когда вернувшийся Стёпка выставил на всеобщее обозрение преображённую линзу.

— Это магический кристалл. Сквозь него можно увидеть, как выглядит заколдованный человек на самом деле. Или как выглядит демон, на которого все думают, что он весич. Смотрите.

Он поднёс кристалл к своей растопыренной ладони. Первым посмотрел Збугнята. Он сначала ничего не увидел, но Стёпка чуть отодвинул кристалл от руки, и вурдалак вздрогнул, потом шумно выдохнул сквозь сжатые зубы.

Вякса нетерпеливо отпихнул его, уставился жадно, долго разглядывал, у него даже мурашки на щеках выступили.

— И мине! И мине поглядеть! — звонко выкрикнула Заглада, чудом не чебурахнувшись с приступки. Её Стёпкины виртуальные когти здорово напугали, она взвизгнула и испуганно заглянула под кристалл, убедиться, что на самом деле рука у Стёпки вполне нормальная.

Щепля недоверчиво приблизился, недоверчиво склонился и долго недоверчиво разглядывал руку, то приближая глаза к кристаллу, то отдаляя. Потом важно кивнул и сказал:

— Истинный демон. Я вам говорю. У меня на демонов глаз верный.

Тут уж расхохотались все. Даже ничего не понявшая Заглада.

— Слышь, Стеслав, а мне Гугнила надысь баял, что Старуху в Проторе будто бы видали. Будто бы она весскую заставу на дух раскидала и десятника копьём пропорола.

— Брешут, ґ сказал Стёпка. — Никого она не раскидывала. И десятника не трогала. Весичи на заставе хотели её остановить — и не сумели. Она же колдунья. Я вам говорю. У меня на колдуний глаз верный.

— Ты видал! — Збугнята аж присел. — Ты её видал!?

— Я её в лесу встретил. Перепугался до смерти. Старуха же. Мне о ней такого нарассказывали ґ думал всё, демон, смерть твоя пришла. А она… В общем, нормальная Старуха она оказалась. Она же наша, таёжная. Весичей шибко не любит. Посадила меня в седло перед собой и повезла в Протору. А там маги засаду устроили. Так она на них даже не посмотрела. Проехала себе, они и не пикнули. Вмиг довезла, как по воздуху, я даже не понял ничего. Раз — и уже здесь. А когда в Протору приехали, она меня высадила и в небе растворилась.

— Как так створилась?

— На небо улетела. Она заколдованная была каким-то колдуном. Охраняла его пещеру. А я помог ей расколдоваться. Так что больше нет в тайге Старухи. Только конь её остался, ускакал куда-то один. А копьё она бросила. И улетела. Как дым.

Щепля хотел было уже сказать, что и это брехня, но вдруг вспомнил что-то и спросил, замирая:

— У неё конь был? Не гнедой ли?

— Гнедой, — кивнул Стёпка. — А на морде, между глаз белая звёздочка. И седло такое — старое очень. Потёртое чуть не до дыр.

Щепля уставился на него широко открытыми глазами:

— Воеводин дружник, что у нас на постое, мамке сказывал, как нынче мимо переправы конь под седлом гнедой проскакал, прямо по воде аки посуху. Его на берегу словить хотели, да он не дался. Звёздочка у него точно была. Так и ускакал за Вязин островок. По реке. А дружиннику брехать не с руки.

Все очень долго и торжественно молчали, пожирая Стёпку округлившимися от сладкого ужаса глазами.

— А одёжка твоя почто мертвячьим духом пропиталась? — спросил чуть ли не шёпотом Збугнята, готовый, видимо, услышать самое жуткое признание в принадлежности демона к миру мёртвых.

— На Братних сопках я в пещеру чародееву случайно забрёл, — пояснил Стёпка. — А там все уже давным-давно умерли. Одни скелеты высохшие в каждой комнате лежат. Вот рубашка со штанами и пропахла.

— Велика ли та пещера?

— А то! Всю вашу корчму разместить можно. Только неуютно там. Факелы ещё светят, а всё равно страшно.

— Откель в Братних сопках пещера сыскалася? — недоверчиво переспросил Щепля. — Охотники об ней давно бы проведали.

Стёпка вздохнул.

— Об ней даже гномлины проведать не сумели. Там тропинка зачарованная, что не каждому видна. Я по ней прошёл, а они не сумели. Не показалась она им. И пещеру тоже не просто найти. Укрыта пещера от чужих глаз.

— А ты как нашёл?

— Случайно. Я же демон или кто?

— Чевой-то много ты нам тут загадок навертел, — протянул Щепля. Он, видимо, никак не мог до конца поверить в то, что Стёпка не обычный отрок. — И туды тебя, и сюды тебя. Ещё наплети, что в дружине с оримагами бился, вот тогда мы тебе сразу поверим.

После таких слов удержаться было никак невозможно, и Стёпка принялся рассказывать пацанам о бое с оркимагом, о том, как стрелял в него Смакла, как растворился оркимаг, когда лишился меча, о том, как бился дядка Неусвистайло с немороками. И о жутком подколодезном змее, и о том, как Усмарь не мог с ним совладать, и про обрушившийся колодец, и про то, как пришлось от весичей тайком уходить и как на стоянку Людоеда наткнулись…

— Верно ли? — привстал Збугнята. — По ту сторону сопок стоянка его была? А я слыхал, что мужики таёжные Людоеда недалече от Проторы выследили.

— Точно, выследили, — подтвердил всезнающий Щепля. — Шуршила ещё вчерась повёл проторских охотников в тайгу, на излов. Ох и лютый злыдень. Недавно объявился, а сколько народу сгубил — страсть!

— Мы его лежбище видели, — сказал Стёпка и вновь содрогнулся, вспомнив неаппетитные подробности. — Собрались заночевать, место нашли, там кострище оставалось, пошуровали в нём, а в золе голова лежит недожаренная. И руки-ноги обглоданные под деревом валяются.

Заглада ойкнула, Щепля побледнел, Вякса облизал пересохшие губы.

— Сильно спужались? — спросил Збугнята.

— Ого! — не стал врать Стёпка. — Так дёрнули, полночи в гору бежали один быстрее другого.

— Говорят, что из себя он махонький, волосьями светленький, зато прожорливый ужасть, — хриплым шёпотом пояснял Щепля, оглядываясь так, словно Людоед уже подкрался и вот-вот набросится из бурьянов. — Жрёт и жрёт в три глотки. И всё ему мало. И глаза в теми светятся. И вроде бы ненашенский он, вроде бы приблудный откудатово Людоед.

И тут Стёпку что-то кольнуло в сердце, какая-то смутная нехорошая догадка, но он не успел её сразу додумать и от неё осталась в душе лёгкая саднящая царапина. И потом, уже поздно вечером, когда они, вволю наболтавшись и наевшись до отвала свежих лепешёк с медом, улеглись спать, когда Вякса и Збугнята уже сопели рядом в четыре дырочки, а во дворе корчмы шумно полуночничали приехавшие вурдалаки, Стёпка вспомнил о своей догадке, и додумал её до конца, и стало ему так нехорошо, что хоть вешайся. Он даже застонал сквозь сжатые зубы. Нет, не может быть, не может быть, так не бывает! Но что-то твердило ему упрямо: так бывает, так оно и есть, ты правильно догадался, странно, что раньше тебе это в голову не пришло, просто ты ещё не знал, что тебе Старуха скажет, а то бы… С этим он и уснул, и снились ему раскиданные по всей тайге обгоревшие головы и облизывающийся Людоед с таким знакомым лицом и такими знакомыми на этом лице конопушками.