Впереди, раздвигая лопухи и поминутно оглядываясь, шёл Вякса. Гоблин был чрезвычайно горд оказанным ему доверием и вовсю старался изображать из себя бывалого проводника, которому в Проторе известны все закоулки и тайные заогородные проходы. Стёпка шёл следом за ним и отчаянно зевал. Выспаться ему опять не дали. Замыкал шествие Збугнята. Он тащил Стёпкину котомку и узелок со Стёпкиной одеждой. Сам Степан был одет в широкие холщовые штаны, подпоясанные верёвкой, просторную рубаху до колен, застиранную до белизны, с заплатами на локтях и с воротом без пуговиц до пупа, так что пришлось подпоясываться поверх обрывком верёвки. Лицо надёжно скрывала широкополая войлочная шляпа с уныло обвисшими полями. В общем, он в этом наряде был похож на огородное пугало. Хорошо хоть, кроссовки на ногах были свои, потому что они всё ещё успешно притворялись сапогами. Их только пришлось пылью присыпать, чтобы они не выглядели слишком новыми и чересчур справными для такого оборванца.

Разбудил его Збугнята. Они с Вяксой поднялись в несусветную рань и, видимо, суетились по хозяйству, а теперь он пришёл будить разоспавшегося демона.

— Батя велел тебя накормить и дать тебе другую одёжку.

— Зачем? — не понял Стёпка.

Збугнята пожал плечами, он и сам ничего не знал.

Зашурыга окинул Стёпку внимательным взглядом, словно впервые увидел, пожевал губами:

— Ишь ты, демон. Такой малец, а колготня из-за тебя по всему улусу. Видать, крепко ты магам насолил, коли они тебя так рьяно найти стараются.

— Ничего я им не делал, — сказал Стёпка. — Просто им зачем-то такой демон, как я очень понадобился. Хотят, наверное, узнать, откуда я и кто меня вызвал.

— Ну и ладно, — согласился вурдалак. — Вот какая оказия. Пасечник твой приехал. Утречком прокатил мимо корчмы, да заезжать не стал. Весичей полон двор, маги шныряют, чуют, что ты сюда можешь заявиться. А ты, однако, уже туточки… Так вот. Поглядел он на весичей да и поехал себе дальше, до дому. А потом прислал ко мне весточку с посыльным, чтобы я тебя, ежели ты пришёл, собирал да и отправил с надёжным человеком к нему. Он ждёт тебя с гоблином… Это который гоблин?

— Нету со мной гоблина, — сказал Стёпка. — Его весичи в лесу схватили и сами в Протору привезли.

— Вона как. Ладно. Сейчас мы тебе другую одёжку подберём. Твою Застуда выстирала, ты её не надевывай, сразу в мешок сунь. Приметная она шибко. Издаля видать. Нечего весичей дразнить. Соберётесь, и Вякса со Збугнятой тебя огородами до пасечника и доведут. Идите сторожко, от чужих хоронитесь. Оврагами, оврагами.

— А где дядько Неусвистайло? — спросил Стёпка.

— Збугняте ведомо.

— А если я от них отстану или нам удирать придётся, как я тогда его найду? — Стёпка был уже учёный, знал, что всё нужное следует держать в своей голове и не слишком рассчитывать на головы чужие. Целее будешь.

Вурдалак хмыкнул, почесал бороду.

— На берегу, за излучиной тролличья слободка. В доме у бывшего тысяцкого Распряжайло пасечник тебя ждать будет. От моей корчмы на полузакат.

— Это далеко? — спросил Стёпка.

— Кабы не маги, что на каждом углу стоят, совсем недалече. А ежели огородами пробираться, в обход боярского холма — изрядный крюк. Так что собирайтеся поторопясь, и чтобы никто вас не углядел.

Наряд для маскировки Стёпке подобрала Застуда. Она больше не посмеивалась, не смотрела свысока, осознала видимо, что за важная птица этот неказистый отрок.

— А дракон где? — спросила.

— Погулять улетел, — отмахнулся Стёпка. — Я его на привязи не держу. Захочет — сам меня найдёт.

— Вот твои порты и рубаха. Высохли уже, — она хмыкнула, поглаживая разложенную на лавке одежду. — Чудное у тебя какое всё. Глянешь — одёжка как одёжка, баричу впору. А рукой тронешь — будто обманешься, и стежки не там и выткано не по-нашему. Как так?

— Чародеи в замке мою одежду зачаровали, чтобы в глаза не бросалась, — пояснил Стёпка. — У нас, у демонов, одежда другая, сразу видно, что не здешняя. Только меня весичи уже и в зачарованной видели. Сразу узнают. И это… Спасибо, что выстирали. Теперь-то точно мертвечиной не пахнет.

Все свои богатства ему пришлось оставить в котомке, потому что в новых штанах карманы вовсе не предусматривались. Честно говоря, при таком наряде и сапоги не предусматривались, но Стёпка сразу заявил, что босиком, как Збугнята с Вяксой, он не пойдёт, и не из вредности демонской, как уже подумал было Зашурыга, а потому, что босиком по улице он никогда не ходил и спотыкаться будет на каждом шагу, и получится у него одно только мучение и над ногами издевательство.

…Они пробирались такими свирепыми бурьянами, что Стёпка сразу потерял направление. Трава росла выше головы, но мальчишки уверенно вели его вперёд, и он послушно топал себе, не забивая голову полувосходами и полузакатами. Думать и так было о чём. Во-первых, Смакла. Как его выручать? Здесь, в наводнённой весичами Проторе, спасение гоблина представлялось вовсе невозможным делом. Тем более что стража у Стёпки, оказывается, нет и не было вовсе. А неведомая сила — где она и как её теперь вызывать? К кому обращаться в случае опасности? Что кричать: демон, помоги? Внутренняя сила, на помощь? Моя могучесть и непобедимость, сделай что-нибудь? Стёпка был растерян. Раньше он верил в стража, и это его делало почти неуязвимым. Почти… А сейчас он не знал во что верить и ему представлялось, что первый же встречный весич разглядит в нём эту неуверенность, возьмёт его за шкирку и бесполезно будет рыпаться и сопротивляться.

О Людоеде Стёпка старался не думать. Вчерашние догадки были такими нехорошими, что казались кошмарным сном. Я потом о них подумаю, когда спасу гоблина, говорил он себе, если спасу, конечно. Если самому потом спасаться не надо будет.

Они протиснулись сквозь ветхие покосившиеся плетни, перешли по бревну через мелкий грязный ручей истоптанный коровами, вскарабкались по осыпающемуся склону, прошмыгнули тихой улочкой, на которой кроме нескольких гоблинш не было никого, главное, не было весичей, потом снова спустились в овраг. Дома стояли поверху; впереди Стёпка заметил блеснувшую воду, там была Лишаиха. Мальчишки шли споро, и, кажется, они уже почти дошли куда нужно, когда попались.

Весские маги ведь тоже были не дураки. За дядькой Неусвистайло они, конечно, проследили, поняли, что он обязательно будет дожидаться демона, и окружили тролличью слободку со всех сторон заставами. В заросшем бурьяном и крапивой овраге Стёпку дожидались трое.

Это были не дружинники и не маги. Наверное, это были воины Чародейской палаты. Магический спецназ. Здоровенные, плечистые мужики с любовно откормленными ряхами, с хваткими руками, обученные, натасканные, уверенные, в добротных одеждах, на головах — плетёные тесёмки, чтобы волосы на лоб не падали. Ну и оружие, конечно, — самострелы и мечи. Щитами не озаботились — воинам чародеев щиты без надобности, их магия защищает.

Без долгих разговоров они вывалились с двух сторон из бурьяна, один сграбастал Вяксу, второй повалил наземь Збугняту, сразу придавил его коленом к земле. Третий, самый мощный, рухнул сверху на Степана, словно коршун на цыплёнка. Если бы не промахнулся — тут бы из демона и дух вон. Вяжи его сомлевшего да тащи в узилище. Но Стёпка каким-то образом почувствовал, что сейчас будет туго, и в последний миг успел отпрыгнуть в сторону.

Весич, ничуть не обескураженный первой неудачей, двинулся прямо на него. Двое других держали мальчишек, зажимая им рты, чтобы не закричали. Не дай бог, набегут на крик жители, гоблины да вурдалаки с троллями, не объяснишься потом, почто мальцов схватили. Потому надо всё сделать тишком и быстро. Налетели, похватали и исчезли.

— Не егози, демон, — негромко говорил весич, подступая всё ближе. — Довольно, набегался ужо, пора тебе отдохнуть.

— Не дамся, — выдохнул Стёпка, с ненавистью глядя в хищно прищуренные глаза амбала. — Лучше не подходи.

Странно, но его угроза — пустая, если честно признать, — подействовала. Весич остановился, потом сказал жёстко и уверенно:

— Не дашься сам, мы твоих дружков прирежем.

И прирежут, понял Стёпка. Этим что мальчишку убить, что взрослого мужика. Им приказали, и они всё сделают, чтобы приказ выполнить и демона магам доставить. Он вдруг осознал, что совершенно не боится. Ни этих весичей, ни магов вообще. Убить меня нельзя, а всё остальное не страшно. Злость в его груди сделалась твёрдой и острой, как меч. И он с радостью почувствовал, что знакомое ощущение небывалой силы опять с ним. Оно здесь, никуда не делось, работает и без стража. Попробуйте теперь возьмите меня, будет вам сюрприз и удивление.

— Прирежете их — живыми не уйдёте, — просто сказал он и сам верил, что так и будет. Способный поднять руку на детей, не заслуживает жалости. Себя дитём Стёпка в данный момент не считал. Сейчас он был опасным и непобедимым демоном, защищающим друзей. Он поймал испуганный взгляд Вяксы и опять уставился в лицо весича. Потом пошёл прямо на него, не пригибаясь, не разводя руки, просто пошёл, сильный и уверенный, как идут на врага, которого не считают равным, которого следует просто брезгливо раздавить, чтобы другим людям жизнь не портил. Дурацкая шляпа мешала, и он отбросил её в сторону. Тем более что прятать лицо смысла уже не было. Всё равно выследили.

— Остановись, демон! — выкрикнул чуть ли не испуганно амбал, выхватив из-за спины короткий самострел и направив его на Стёпку. Хищное жало болта целилось прямо в грудь. — Глянь на дружков своих!

Прижимавший Збугняту коленом к земле весич с лязгом выдернул короткий меч, упёр острием под рёбра. Другой поиграл внушительным ножом у шеи Вяксы, оскалился, надавил, и под лезвием с готовностью набухла кровь. Вякса замер, не дыша.

— Дёрнешься, и они умрут, — амбал был доволен. Эвон как ладно угораздило, что демон не в одиночку к троллям пробирается. С одним-то с ним без ущербу и не управишься, ишь глазеньями как страшенно сверкат, того и гляди огонь демонский наружу вырвется, всё вокруг попалит.

— Умрут они — я всю вашу чародейную палату искрошу, — тусклым от ненависти голосом пообещал Стёпка. Его трясло: от злости, от едва сдерживаемого желания уделать весичей, порвать их на куски, сотворить что-нибудь непоправимо страшное. Он впервые пожалел, что его виртуальные клыки и когти — всего лишь виртуальные. Хватануть бы, чтобы руки-ноги в разные стороны полетели, разбрызгивая дурную кровь…

Весич, не отводя от Стёпки уверенно-насмешливого взгляда, приказал:

— Прирежь гобля, Вышата. Медленно прирежь, чтобы помучился. А то демон упрямиться вздумал…

Больше он ничего не успел сказать. Пружина, до боли сжавшаяся в Стёпкиной груди, распрямилась внезапно и мощно, так, что зубы лязгнули даже у самого Степана, и правая рука, нанёсшая удар врагу, вмиг отсохла чуть не до плеча. Амбала унесло в бурьяны, словно тряпичную куклу. Упавший самострел оправдал название — самостоятельно разрядился короткой стрелой в небо, салютуя победителю.

Расстояние до второго весича Стёпка преодолел, сам не понял как. Только что стоял метрах в пяти, и вот уже оказался рядом, лицом к лицу с начавшим осознавать неладное свирепым бородачом. Первым делом он просто выдернул ойкнувшего Вяксу из вражьих рук, а затем коротким жёстким ударом опрокинул на землю весича. Тот рухнул подрубленным столбом — аж земля дрогнула — и остался лежать, судорожно суча ногами и закатывая глаза.

Третьего сбросило со Збугняты самострелом, который Стёпка швырнул на пути к Вяксе, почти не глядя, швырнул, потому что ничего другого под руку не подвернулось. Самострел был тяжёлый, и весичу досталось хорошо, прямо прикладом в лоб, чудо, что череп не проломило. Сознание он не потерял, но из строя выбыл, держался за голову и скрипел зубами от боли.

Враги были повержены, друзья — спасены, только перепуганы.

— Уходим, — сказал Стёпка, переводя дух. На всё про всё ему потребовалось едва ли пять секунд. Парни даже ещё не пришли в себя от такой резкой перемены обстановки. — Уходим, пока другие не набежали.

Збугнята растерянно тёр помятую грудь, смотрел испуганно на гоблина.

Вякса мягко осел в траву, зажимая бок. Из-под ладони заструилась кровь. Когда весич успел его ткнуть?

Сверху, ломая бурьян, скатился взъерошенный Щепля.

— Чевой-то вы тута?..

Увидел валяющихся магов, окровавленного Вяксу, измазанного Збугняту, стоящего на четвереньках, напружинившегося Стёпку — и сел прямо на землю.

— Тырканые по углам коробясы, — пробормотал он. — И перетудыть их распротак. Неужто насмерть всех положил?

— Весичей свяжите, пока не очухались, — приказал Стёпка, сам не зная откуда взявшимся командирским голосом. — Да живы они, живы!

А сам присел рядом с Вяксой.

— Больно?

— Не, — замотал головой испуганный и побелевший гоблин. — Внутрях знобко, не удержать рукой кровю-то. Чичас вся вытекет. Помираю я, Стеслав.

— Ага, щас, разбежался помирать, — насилу улыбнулся Стёпка замороженными губами. — Я же демон. Я такие раны в два счёта заживляю. Погоди, мы тебя вмиг вылечим. Будешь, как новенький.

Больше всего он боялся, что мешочек заупрямится и не захочет лечить гоблина. Кто его знает когда он срабатывает. Но мешочек, едва его нашарили его на дне котомки, заталдычил тревожной скороговоркой: «Отверзни, отверзни, отверзни!»

Стёпка с трудом заставил гоблина убрать от раны ладонь. Вякса был уверен, что едва он это сделает, вся его кровь тут же и хлынет неудержимым потоком на землю, унося жизнь. Кровь не хлынула, конечно, её и без того уже много вытекло. Задрав рубаху, Стёпка уставился на рану. Узкий разрез, края припухшие, кровь вытекает толчками, кажется нож попал в печень или в почки, Стёпка точно не знал. Он помнил только что раны в живот считаются тяжёлыми и если сразу не доставить раненого в больницу на стол хирурга, то смерть наступает очень быстро.

Вякса застонал и задышал часто-часто. Его смуглое лицо побледнело, губы стали синими.

— Помирает Вякса-то, — проскулил над ним Щепля. — Глянь иссинел ужо. У меня на мертвецов глаз верный.

— Брысь! — рявкнул на него Стёпка. — Я что велел. Весичей вяжите!

Щеплю словно корова языком слизнула. Стёпка трясущимися руками развязывал мешочек. Пальцы были в крови, узел скользил, всё было очень плохо. Время уходило стремительно… Однако он успел. Высыпал наверное слишком много, но жалеть не приходилось — не опоздать бы. Порошок вскипел жёлтой пеной, рана затянулась на глазах. Припухлось сошла, живот зарозовел, даже шрама не осталось. Вякса уставился на Стёпку испуганным взглядом, долго молчал, прислушиваясь, потом вдруг заявил звонким — прежним — голосом:

— Медовухи бы мне.

— Ну вот, — обрадовался Стёпка. — А то помираю, помираю. У троллей медовухи напьёшься от пуза.

Руки у него ещё тряслись, они были измазаны кровью. Он, не глядя вытер их о траву и зашипел: трава оказалась крапивой. На коже сразу вспухли волдыри.

— Чёрт! Чёрт! Чёрт! — он затряс руками, а Вякса, глядя на него, захихикал. И этот смех обрадовал Стёпку так, как ничто в жизни, наверное, ещё не радовало. Жив Вякса, жив и невредим, а как бы всё повернулось, не окажись у Стёпки волшебного снадобья в мешочке, не хотелось даже и представлять. Тогда бы точно всех весских магов на холодец покрошил. Ур-р-роды!!!

Збугнята со Щеплей тем временем связали этих самых уродов. Без затей обмотали им руки-ноги снятыми с них же ремнями, разорвали у амбала рубаху и засунули обрывки каждому в рот, чтобы не позвали на помощь. Весичи приходили в себя, мычали, стонали, пытались брыкаться. Какой-то из них вспомнил, что он всё-таки маг, и отброшенный в бурьян меч скользнул к нему и перерезал бы, вероятно, верёвки на хозяине, но Стёпка вовремя придавил его ногой. Меч подёргался и затих. Стёпка подобрал его, потом приставил к горлу тому гаду, который ранил Вяксу.

— Ты умрёшь, — сказал он. — Ты хотел зарезать гоблина, я за это зарежу тебя. Настоящие дружинники с детьми не воюют.

Весич задёргался, хотел что-то сказать, то ли в оправдание, то ли напомнить демону о всемогущем своём чародейном начальстве, которое в долгу не останется, но кляп не давал ему такой возможности, и он только запрокидывал голову, пытаясь отодвинуться подальше от смертоносного лезвия.

Разумеется, никого резать Стёпка не собирался. Он же не убийца был, да и понимал, что тогда ему вообще никакого спасения не будет от жаждущих отомстить врагов. Тогда они его вообще возненавидят и сразу будут открывать огонь на поражение, и Смаклу точно сожгут, просто даже из вредности.

— Что, не хочется к предкам? — злорадно спросил он. — А Вяксе, думаешь, хотелось. А он ещё и не жил даже, он же маленький совсем. В общем, так, подлюки. Вот вам моё последнее слово. Чтобы вы навсегда запомнили, что с демонами шутить нельзя, и угрожать им нельзя, и поднимать руку на отроков тоже нельзя, я придумал для вас наказание, какого ещё никому не придумывали. Страшное и ужасное. Вся Великая Весь содрогнётся.

— Слышь, Стеслав, ну их к лешему, — потянул его за рукав уже совсем оживший Вякса. — Пущай живут. Прирежешь хоть одного, они всю Протору пожгут. Энто ж весичи, да и наместник ихий здеся. Он такого не спростит.

Обомлевший Щепля проникся последним демонским словом и смотрел на Стёпку, как кролик на подползающего удава, поверил, вероятно, что мстительный демон задумал учинить жуткую кровавую расправу над повязанными врагами. И тоже часто мотал головой, мол, не надо, Стеслав, не надо, опомнись, пусть живут.

— Не будем мы их резать, — успокоил друзей Стёпка, яростно почесывая обожжённую крапивой руку. — Мы их это… опозорим. Рвите крапиву и побольше.

Щепля перевёл дух, радостно заржал и первым бросился резать кусачие стебли трофейным кинжалом.

…Они уходили, оставив за собой связанных весичей, лежащих без штанов и исхлёстанных крапивой так, что их мама родная не узнала бы, вздумай она посмотреть сейчас на них со спины. Перед уходом Стёпка изрезал на врагах всю одежду в клочья, все ремни, порубил самострел, затупил как мог друг о друга лезвия мечей, сломать смог только кинжал. Забирать оружие мальчишки не захотели, чтобы не вызывать у весичей желания устраивать в Проторе поиски украденного.

Весичи — уже освобождённые от кляпов — не орали, не плакали, не просили прощения, шипели только, но на помощь звать не спешили, боялись позора. Как же, мальцы их победили и крапивой за нехорошее поведение выпороли. За всю жизнь не отмоешься. Действительно, вся Весь обхохочется.

Перед уходом Стёпка вернулся, склонился к весичам и негромко сказал:

— В следующий раз я вас просто убью. Сейчас я мальчишек пожалел, негоже им на зверство смотреть, а в другой раз точно — прирежу.

Весичей проняло. С ними говорил сейчас не мелкий отрок, а страшный демон, которому зарезать человека, что курицу. Тем более что только сейчас они разглядели в мелком отроке то, по-настоящему страшное, глубинное, потустороннее, никакой магии неподвластное. Разглядели и прониклись. И даже порадовались, что сумели отделаться всего лишь крапивой. А мог ведь и души выпить досуха, ей-слово, мог. Поверили, усмехнулся про себя Стёпка. Так им и надо. На самом-то деле он резать, конечно, никого не собирался, к тому же точно знал, что рука у него на такое не поднимется ни за что и никогда. Духу не хватит. Вон, на дырку в Вяксином боку смотрел — и то чуть не поплохело, до сих пор у самого в животе что-то переворачивается. Так что не только хирургом, но даже и обычным врачом ему не бывать: проверено. Не его это дело.

— И ещё, — добавил он. — Передайте своим, что за гоблином… я не приду. Пусть даже и не надеются. Я себе других слуг нашёл. Порасторопнее.

Он не слишком рассчитывал, что такой нехитрый приём сработает, и маги освободят младшего слугу за ненадобностью, но кто знает. Хотя, конечно, вряд ли.

Щепля, как оказалось, прибежал к ним от дядьки Неусвистайло. Его заранее отправили к троллям, чтобы разведать обстановку. Пасечник велел вести Стеслава не в слободку, а к дому Швырги. Там весичи пока ещё не объявлялись и вряд ли объявятся.

— Кто это, Швырга?

— Ведун, — коротко объяснил Збугнята.

Теперь они бежали быстро, потому что весичи могли развязаться, могли отправить погоню, и ещё потому, что Щепля уверял, что путь безопасен.

Стёпка спешил за пацанами и думал о том, что Старуха была права. Он в самом деле может защитить себя и своих друзей без стража. Даже ещё лучше получилось без стража-то. Трёх здоровенных мужиков в нокаут отправил почти играючи, и никто при этом не царапал кожу на груди и не пил втихомолку кровь. Правда руку сильно потянул, до сих пор в плече ноет. И в спине что-то хрустнуло, когда на второго прыгал. Потому что без разминки и подготовки даже у самого хорошего спортсмена что-нибудь вывихнется и непременно заболит. Но это не страшно. Как заболело, так и перестанет. А победа никуда не денется. Свершилась она уже. Демон всех одолел. Значит, он на самом деле всех круче и сильнее. И всё будет хорошо, если только… если только его догадки насчёт Ванеса не окажутся верными.