Аппетита утром не было совершенно, но обижать хозяйку отказом Стёпка постеснялся и покорно уселся за стол, на котором уже исходили жаром необъятные пироги с демоникой. Мягкая и приветливая тётка Тихоша смотрела на него теперь так, словно он был её единственным внуком или любимым племянником. Он понимал, что это из-за Миряны. В углу на скромной полочке стояла вырезанная из дерева небольшая фигурка девушки — почти такую же видел не то в корчме, не то в замке. Тогда внимания не обратил, а сейчас посмотрел уже совсем другим взглядом. Рядом лежал букет бессмертников, и Стёпке подумалось, что заколдованная Миряна тоже была почти бессмертна.

Старый ведун отсыпался после вчерашнего вечера. Швырга хозяйничал во дворе. Тётка Тихоша твёрдо решила накормить исхудавшего демона впрок недели на две. Стёпка вяло отбивался, начиная жалеть, что поспешил с рассказом о преображении Старухи. Невидимая печать причастности к одной из самых волнующих (для женского населения) тайн Таёжного улуса уже стояла на нём, но он не догадывался ещё, чем ему это грозит, его пока волновало совсем другое.

Он мучительно пытался вспомнить приснившийся ему под утро сон. Очень важный сон, в котором он не только придумал, как выручить из плена Смаклу, но и что-то для этого сделал. Что-то правильное и неожиданное. Но что?!! Надо обязательно вспомнить.

Вчера, засыпая, он представлял сидящего в клетке гоблина, которого держат на цепи, как Людоеда. Его это страшно бесило, он мечтал добраться до самого главного мага, взять его за грудки и вытрясти из него душу… Кажется, что-то такое ему и приснилось. С кем-то он разговаривал, на кого-то кричал… «Наместник, — всплыло в памяти. — Я к наместнику пришёл и заставил его освободить гоблина». То, на чём оборвался сон, припомнилось вдруг отчётливо и ясно.

— Дядько Швырга, а кто такой наместник? — спросил он, выйдя во двор.

— Царя великовесского младшой брат.

— А что он в Проторе делает? Зачем он к вам приехал?

Швырга вздохнул.

— Он, Стеслав, не приехал к нам. Он с дружиной явился. Воеводы наши позвали его, у нас не спросясь. Тебе ведомо, что нынче опять война с Оркландом ожидается? Так воеводы испугались, что нам одним не сдюжить, и весичей пригласили в помощь. А весичи тоже не лыком шиты, многое за то для себя выпросили. Битвы ни единой ещё не случилось, а мы уже помощникам этим со всех сторон задолжали. К тому дело идёт, что быть Таёжному улусу под весским царём. И станет Весь не просто Великой, а очень великой.

— Это хорошо?

— Для царя и родовитых весичей, понятное дело, хорошо. Они на нас многие годы грабки отращивали. Золото засылали, людей своих тута рОстили.

— А для вас?

— А нам и весичи и царь ихий с наместником да и маги, попросту говоря, поперёк горла. Без них жизнь спокойнее, не привыкли мы кланяться да перед властью угодничать, однако же, видать, придётся переучиваться.

— А вы правда с Оркландом не справились бы?

— Мы оркимагов испокон веку били и бить будем. Денег много воеводам царь отвалил, вот они и переметнулись. Князя у нас нет законного, Крутомира бы сейчас, он бы и орклов окоротил и весичам прямую дорогу на Кряжгород указал. Да и бояр перемётных от власти отодвинул бы. Руку он имел крепкую и характером был крут.

— А Великая Весь… Она большая?

— Оченно большая, — усмехнулся невесело Швырга. — Две по три таких Веси в нашей тайге упрятать можно и ещё места довольно останется.

— А почему же она тогда Великая?

— Мнят себя высоко, вот и обвеличались. А у самих земли с гномову плешь. Сказано же — весь.

Стёпка не понял.

— Весь — это ж деревенька махонькая. А они как царя себе на шею посадили, тут же и Великими сделались.

Точно, вспомнил и Стёпка. Говорят ещё: по городам и весям. А он всегда представлял себе эти веси, как что-то длинное и бесконечное, вроде степных дорог или полей холмистых.

— Я вот что подумал, — сказал Швырга. — Попробую пораспрошать насчёт твоего гобля у дружка своего. Он в дружине при наместнике состоит. Мы с ним ещё с малых лет знаемся, в студиозусах вместе бегали. Поди не откажет.

— Нет, — сказал Стёпка и вздохнул. Решаться было тяжело. — Не надо никого распрашивать. Я сам спрошу.

— Знакомцы среди весичей имеются? Уж не боярин ли тот с хутора? Дак он, поди, ещё и не приехал.

— Нет, я у наместника спрошу. Так будет лучше всего.

Швырга крякнул и сильно помял руками лицо.

— Круто забираешь, — сказал он. — Сам надумал али подсказал кто?

— Сон мне приснился, — признался Стёпка. — Сегодня приснилось, что я с наместником разговариваю, а он… а он меня будто бы боится. И маги все… — Стёпка сжал руку в кулак. — Как будто я их вот так держу.

— Сон, — повторил Швырга. — Сны, они ведь и обмануть могут. Или у демонов сны завсегда о грядущем пророчат?

— Не всегда. Но я подумал и понял, что по-другому никак не получится. У нас говорят, что лучшая защита — это нападение.

— Побеждает смелый, — кивнул Швырга. — Это, конешно, так, но даже смелый в одиночку против всей весской дружины не выстоит. Опасно тебе, Стеслав, опосля вчерашнего туда идти. Можешь и не возвернуться.

— Я должен сам потребовать, чтобы они мне Смаклу отдали. Я их не боюсь. Убить меня они не смогут, это точно, и они это знают. Пойду я. Где наместник живёт?

— Ишь, прыткий какой! — улыбнулся Швырга. — Где живёт. Он не живёт, он стол походный у посадника нашего держит. А вот примет ли он тебя… — Швырга задумался, покусал ус, потом разгладил морщины на нахмуренном лбу. — А ведь и примет. Верно говорю, примет. Ежели сам не захочет — маги ему подскажут. Они тебе шибко обрадуются, ждут ведь они тебя. И дождутся, коли не передумаешь. Вот что — тебе одному туда нельзя. Что хочешь думай, а с тобой кого-нито из наших отправить надо. Вроде как охрана или как дядьки-опекуны у малолетнего наследника. До сего дня маги тебя ловили, твёрдо зная, что ты один и ни кто за тебя не заступится. А ежели с тобой придут, скажем, два уважаемых в Проторе человека, да слово за тебя молвят, да покажут, что ты им не чужой и что они… Троллей надобно просить! Пусть с тобой два тролля пойдут. Это дело! — Швырга даже повеселел. — С троллями ссориться сам наместник не захочет, так что, ежели даже они и не согласятся гоблина отдать, уйдёшь ты от них спокойно. На людях, да при троллях тебя ни один маг не тронет. А наместник понимает, что его власти пока здесь не шибко много. Мы ещё не весичи, мы и в топоры можем. Неусвистайлу звать надо. Пусть обмозгует, кого с тобой отправить.

Во дворе приветливо тявкнул пёс, в дверь пару раз осторожно ударили увесистым кулаком, и через порог перешагнул пасечник.

— Утро доброе, — прогудел он, выгоняя наружу залетевших вслед за ним пчёл. — Демоны, гляжу, тоже подолгу спать не обучены?

— Лёгок на помине, — засмеялся Швырга. — Веришь ли, только о тебе вспоминали.

— Вот что, Стеслав, — сказал тролль, присев на лавку. — Думали-рядили мы вчера промеж себя и вот что надумали. Надобно тебе нынче же, не откладывая с наместником весским встретиться. А что вы так смотрите? Я дело говорю! — и ладонью тяжёлой по столу прихлопнул, так что посуда испуганно подпрыгнула.

Швырга покачал головой:

— Стеслав, чтобы ты знал, мне вот сейчас об том же гутарил. Сон ему, видишь ли, приснился, что он с наместником встречается и все свои дела с ним решает на равных. Я ему говорю, что с троллями надо туда являться, а тут и ты. Значит, верное дело, коли сразу всем в голову пришло. Предки, не иначе, знак подают, благословляют на испытание.

— Не нам будет испытание, — многозначительно пообещал Неусвистайло. — Наместнику. Пусть заодно и ответ даст, почто его люди детишек наших под нож пустили. Вам моё слово, просто так не отвертится. Негоже такое чужакам спускать, совсем на шею сядут.

* * *

Тролли вошли во двор и заполнили собой всё пространство. Дядько Неусвистайло привёл с собой не одного, а сразу трёх панов. Двое были уже знакомые Степке Догайда и Перечуй. А третий — огромный троллище выше пасечника на полголовы, с буйной седой шевелюрой и с такой свирепой физиономией, что встреть его Стёпка где-нибудь вечером на узкой тропинке, перепугался бы до смерти, даром что сам демон.

— Знакомьтесь, панове, — прогудел Неусвистайло. — Старшина тролличьей слободы уважаемый кяшт Пристегнивесло.

Уважаемый кяшт поклонился, глянул на Стёпку острым глазом.

— Ты что ли демон? Готов с царёвым братом спорить?

— Готов, — вздохнул Стёпка, чувствуя, что ни к чему он не готов. Но отказаться было невозможно, и не потому, что все уже были в курсе, а потому, что та, более уверенная его половина уже капитально настроилось на встречу с магами и наместником. Невозможно было отказаться. Неумолимая судьба его вела туда, куда он не слишком стремился попасть.

Сушиболотовы сыновья радостно охлопали Стёпку, повертели во все стороны, швырнули вверх раз, другой — сопротивляться было бесполезно. Поставив Стёпку на крыльцо, Догайда весело подмигнул:

— Нагадали мы тебе встречу со Старухой, да? Кабы знали, сами бы с тобой пошли. Жёнки наши, как про Миряну услыхали — ровно с цепи сорвались: покажь им демона, что заступницу освободил, и всё тут. Насилу отбились от баб, мало до ругани дело не дошло. Боюсь, отныне тебе уже не только магов весских опасаться надо. Пойдёшь по улице один — не уцелеешь. Зацелуют до изумления или на тряпочки растеребят. Тут уж как им в голову ударит. Так что ты, Стеслав, от девушек да от матушек подальше держись, наше тебе слово.

Стёпка поёжился, но опять-таки не сказать, чтобы очень озаботился своей внезапной популярностью среди женского населения Проторы. Предстоящая встреча с наместником — и с магами! — волновала его не в пример сильнее.

И они отправились. Впереди шли братья, за ними шагал Стёпка. Два старших тролля важно выступали по обе стороны внушительными телохранителями. Маленький по сравнению с внушительными панами Стёпка в этой процессии терялся начисто, и это было ему на руку: он надеялся, что маги-дознаватели не прознают раньше времени о том, кто к ним направляется, и не успеют придумать очередную пакость. Врага следовало застать врасплох, а после того, что маги сделали со Смаклой, Стёпка без сомнения числил дознавателей среди своих первейших врагов. Даже оркимаги не вызывали у него такой злости.

Шли недолго и недалеко, километра полтора от силы. Улицы были безлюдны, изредка попадались гоблины и вурдалаки. На Стёпку озабоченные своими делами прохожие внимания почти не обращали, лишь на троллей поглядывали с любопытством: куда это вырядились старшина, пасечник и сыновья Сушиболотовы с утра пораньше? А оделись тролли соответственно случаю, торжественно: в расшитые рубахи, в шаровары с напуском, в начищенные сапоги; у каждого на поясе внушительная парадная булава, не столько, разумеется, для устрашения, сколько для представительности, мол, не абы кто идёт, а люди значительные и в Проторе далеко не последние.

Женщины, вопреки ожиданиям, наперерез не бросались, автографа не требовали и вообще вели себя обычно и прилично. Только однажды стрельнули жгучими глазками две встречные девушки, переглянулись, хихикнули и долго потом смотрели вслед уходящему демону. Стёпка с трудом удержался, чтобы не оглянуться.

Старшие тролли шли неспешно, бубнили о чём-то своём, переговаривались, дела решали. Перечуй с Догайдой больше помалкивали, лишь изредка похохатывали да со знакомцами встречными перекликались. А Стёпка изо всех сил старался неуверенность свою подавить. Боялся он не того, что к врагам, считай, идёт, а того, что не сумеет правильно разговаривать с наместником, что не сумеет держаться так, как во сне привиделось. Одно он знал твёрдо: просить не будет, будет требовать. И пусть только попробуют отказать. И самому было удивительно, что на такое решился. Попробовал бы он, например, там, в своём мире заявиться в учительскую и потребовать у директора наглым голосом, чтобы ему за контрольную по математике пятёрку поставили, а не то!.. Жутко даже подумать о таком. А здесь… Здесь всё иначе, всё другое. И Стёпка здесь другой. Он эти изменения в себе хорошо ощущал. Ему казалось, что он за прожитую здесь неполную неделю повзрослел сразу на несколько лет. Пусть не внешне, в только внутренне, — всё равно.

Боярский холм являлся по сути своей настоящей крепостью. И впечатление производил мощное. Не Летописный замок, конечно, но всё же. И высокая каменная стена имеется, и внушительные угловые башни с бойницами, и ров, и крепкие ворота. С ходу в такую крепость не ворвёшься. И отсидеться за этими стенами можно, жизнь сохранить, добро своё боярское сберечь… Пока обычные воины — не столь богатые и родовитые — врага одолеют и прогонят.

За стену крепости и в обычное-то время не каждому вход был открыт, а теперь, когда сам царёв брат с дружиной пожаловал, простому люду сюда дорога и вовсе была заказана. Пропускали только челобитчиков да и то не во всякое время, чтобы князя пустыми жалобами мелкие людишки чрезмерно не утомляли. Шагай Стёпка один, долго пришлось бы ему доказывать несговорчивым дружинникам, своё право на проход к светлейшему князю. А с троллями всё оказалось легко и просто. Никто им дорогу не загородил, никто ни о чём не спросил, покосились на них воины уважительно, десятник кивнул с достоинством, и ни подозрений тебе, ни обысков, ни расспросов дотошных.

Дома вокруг стояли уже не простые — настоящие особняки, почти все двухэтажные, с резными воротами, с высокими заборами, с тесовыми крышами, с башенками причудливыми, с окнами, в которых высокомерно поблёскивало редкое здесь стекло. Даже улицы, и те все сплошь были вымощены дубовыми плахами. Богато жили местные бояре, зажиточно, широко. Неустанными трудами достаток приумножен, боги знают, кому благоволить.

Гуляющего, озабоченного и праздного люда заметно прибавилось. Боярский холм шумел, словно ярмарка в праздничный день. Оно и понятно — приближённые к трону особы не каждый день (и даже год) приезжают. Вот и носились слуги, как оглашенные, боярские дети толпами ходили, надменные женщины в окружении щебечущих девиц неспешно проплывали, главы семейств начальственно раскланивались друг с другом, разъезжались, гордо выпячивая украшенные золотом и серебром животы.

Весских дружинников — верховых и пеших — тоже прибавилось. А где дружинники, там и маги. Странно, между прочим, что в воротах ни одного не оказалось. Не ожидали, видимо, от демона подобной наглости, потому и не озаботились поставить на входе магический караул. Но недолго Стёпка радовался. Заметили его маги, опознали, удивились, само собой, да как ещё удивились! Сначала один вытаращился, подняв брови, замялся на полпути, словно не зная, что предпринять. Затем сразу трое вышли навстречу, упёрлись злобными взглядами, и встали, осознавая своё в данный момент полное бессилие, даже попытки не сделали задержать объявленного в срочный магический розыск демона. Расчёт Швырги был верен. Тролли служили самой надёжной защитой. Стёпку это здорово приободрило, он начал думать, что у него всё может получиться.

Особняк, в котором держал стол наместник, отличался внушительными размерами и просторным подворьем. Хорошо жил местный посадник, широко, с размахом. Весичей здесь с утра собралось столько, что от багряных плащей рябило в глазах. Гомонили дружинники, выкрикивали что-то десятники, верховые сновали туда-сюда, — не иначе весская рать собиралась в поход или на учения, если у них здесь вообще бывают учения. И снова Стёпка порадовался, что рядом с ним шагают тролли, потому что перед могучими панами отступали даже самые задиристые бояре из околокнязевой дружины.

У крыльца к ним подскочил какой-то вертлявый тип, с тщательно зачёсанными назад длинными волосами, с жидкой бородой и наглой физиономией. В общем-то, нормальная у него была физиономия, и Степану она показалась наглой только потому, что он уже заранее был настроен против всех весичей, включая и самого наместника.

— Что угодно, ясновельможным панам? — спросил вертлявый, глядя снизу вверх на Перечуя и как бы невзначай выпячивая узкую грудь, чтобы яснее видна была шитая серебром лента с вензелями, пропущенная через плечо и завязанная бантом у пояса. Что уж там означали эти вензеля и эта лента — бог его знает, но выглядело на Стёпкин взгляд глуповато.

Братья, ни слова не говоря, встали по сторонам крыльца, как и было заранее обговорено. «Должон кто-нито снаружи остаться, — сказал старшина троллей перед выходом, — коли дело криво сладится — слободских покликать успеют».

— Что угодно? — с напором повторил вертлявый, глядя теперь уже на старшину.

Стёпка сглотнул комок и шагнул вперёд.

— Передайте пресветлому князю, что с ним угодно встретиться демону Стеславу из Летописного замка.

Вертлявый отпрянул в испуге и пальцы в охранном жесте поскорее переплёл. Наслышан был, видимо, об ужасном демоне.

— Наместник никого сегодня не принимает, — мекнул он неуверенно. — Он в тайгу собирается, зверя травить… Следует заранее прошение подавать, за три дня жалобщики приходят, челобитные подносят с дарами, и то не каждого их светлость выслушать изволит.

«Ну и хорошо, — подумалось сразу, и камень приличных размеров с души свалился — Неприятность откладывается, можно ещё пожить спокойно». Это проявил себя прежний Степан, вылез не вовремя и чуть всё не испортил. Перебороть его было трудновато, но демон (с помощью гузгая) справился. Никто даже и не заметил его секундного замешательства.

— Мне некогда ждать, — отрезал Стёпка, отодвигая страх в сторону и стараясь не дрогнуть голосом. — Я не жалобщик. Я демон. И я должен поговорить с наместником немедленно. Скажите ему, что для него это важнее, чем для меня.

— Я не могу… Не велено нам… Как так… — но тут сбоку объявился сосредоточенный маг в плаще с капюшоном, шепнул что-то негромко, едва шевеля губами, и вертлявый согнулся в поклоне.

— Я немедленно доложу господину наместнику.

Выборный голова от таёжных троллей Неусвистайло, — весомо сказал пасечник. — Они поручители за демона и его спутники.

Шум вокруг стих, стоящие рядом слышали разговор, все видели троллей, видели отрока, что стоял перед княжьим человеком так, словно он по меньшей мере старший наследник самого элль-фийского кагана. Ага, если бы! Стёпка облизал пересохшие губы. Его слегка колотило. «Только бы не испугаться. Только бы не опозориться». Вспомнив, что собирался идти сюда один, без троллей, обозвал себя дураком. Сидел бы уже заколдованный и закованный по самые уши.

Вертлявый вернулся поразительно быстро. Спускаться с крыльца не стал, объявил сверху, словно глашатай на площади:

— Господин наместник готов принять демона немедленно. Он с радостью поговорит с ним один на один. Ясновельможные паны могут подождать в трапезном зале или во дворе.

— Ясновельможные паны пойдут со мной, — сказал Стёпка.

— Но господин наместник…

— Если господин наместник не готов нас выслушать, мы придём в другой раз, — заявил Стёпка не очень последовательно. Только что ведь заявлял, что ждать ему некогда. Но он понимал, что сейчас ему ни в чём нельзя уступать.

Вертлявый растерялся. Он явно не знал, что делать, а брать на себя ответственность либо боялся, либо не был приучен.

И вновь к нему подошёл тот же маг и вновь что-то сказал.

— Хорошо, — скривившись, согласился вертлявый. — Я доложу…

И резво ускакал. Стёпка, не дожидаясь его возвращения, тоже стал подниматься на крыльцо. Не хотят приглашать добром, пройдём сами. Суровые дружинники у входа молча переглянулись, оценили свои шансы и нехотя скрестили древки копий. Вездесущий маг вмешался и тут. Вынырнул сбоку, рукой повёл, стражники с нескрываемым облегчением убрали копья и расступились. «Проходите, гости дорогие». За порогом что-то скользнуло по лицу, напахнуло едва уловимо магией, Стёпка напрягся, но продолжения не последовало, и он сообразил, что это какое-то охранное заклинание сработало, что-то вроде сигнальной арки на вокзале или в аэропорту. Проверило нежданных гостей, просветило их, не опасны ли, не замышляют ли чего недоброго, не имеют ли при себе каких-либо запрещённых, смертельно опасных вещичек. Ничто не зазвенело и не заверещало, и это очень огорчило стоящих по ту сторону дверей магов-дознавателей. Они-то, бедняги, уже готовы были наброситься на демона, повязать его с полным на то правом, как задумавшего покушение на светлейшую особу… Странно, что насквозь вражеский конхобулл проверку прошёл без сучка без задоринки и никакой паники не вызвал. Может быть, никакой он и не вражеский, а самый что ни на есть весский?

Вертлявый перехватил их, когда они уже прошли почти через весь дом. В просторном зале, где у Стёпки от обилия незнакомых людей кругом пошла голова, он чуть не прыгнул навстречу, широко раскинув руки:

— Ясновельможных панов господин наместник готов принять немедленно, а с тобой, демон, милостиво согласился поговорить сам верховный маг-хранитель Чародейного совета почтенный Краесвет. Позволь, я провожу тебя к нему…

Ни с каким Краесветом, даже самым распочтенным, Стёпка встречаться наедине не хотел. Он как шёл, так и продолжал идти, не обращая внимания на робкие попытки вертлявого оттеснить его от троллей. Гузгай ощетинился внутри всеми своими шипами и колючками, и его решительность не давала Стёпке малодушно отступить в двух шагах от цели. Чтобы там ни задумали маги, у них уже не было времени, они не успели подготовиться, они растерялись. Они даже мысли не допускали, что демон сам явится в их, так сказать, логово, причём явится столь нагло и безбоязненно.

Встреча с наместником произошла не совсем так, как Стёпка себе представлял, не совсем так, как ему привиделось во сне, и совсем не в том месте. Всё произошло в дальнем углу сада, за оградой из ровно подрезанных кустов, среди яблонь и слив. Народу здесь собралось немного, десятка два от силы. Несколько внушительного вида воинов в кольчугах — сотники или тысяцкие, несколько приближённых бояр, и, конечно, маги-дознаватели. Сразу шесть магов, один другого сердитее. Среди них выделялся повязкой на правом глазу знакомый Стёпке по видению в кристалле неудачливый Лигор, чей единственный глаз сверкал такой неприкрытой ненавистью, словно Стёпка являлся его самым заклятым врагом.

И вся эта не слишком приветливо настроенная компания стояла и смотрела на приближающегося демона. А наместник… Наместник вопреки ожиданиям не сидел, напыжась, на походном троне, не склонялся в окружении советников над разложенной на столе картой, не кормил любовно своего породистого скакуна сахаром и не размышлял о грядущих великих свершениях. Вокруг него не вились слуги, не держали подносы с вином и фруктами, не расчёсывали ему пышные волосы и не натягивали на его царственные ноги дорогие заморской работы вычурные туфли с загнутыми носками. Всё было проще и обыденней. Наместник только что облачился в походный костюм и теперь застегивал пуговицы на зелёном кафтане, сам застёгивал, между прочим. Царёв младший брат оказался немолодым, достаточно грузным мужчиной лет пятидесяти, с заметным животом, с залысинами, с крупным мясистым носом и светлыми чуть навыкате глазами. И не носил он ни усов ни бороды, как повелось с недавних пор среди весской знати. Обычный в общем человек, встретив которого на улице, ни за что не скажешь, что он является членом царской семьи. Единственным ярким пятном в его одежде был блистающий бриллиантами большой орден. Интересно, для чего он нужен был на охоте? Чтобы загнанные олени успевали понять, кто именно их убивает? Стёпка даже испытал лёгкое разочарование. Наместник был какой-то… никакой. Тусклый и бесцветный. Только тем и выделялся из толпы разнаряженных родовитых весичей, что немалым ростом и внушительной побрякушкой на шее.

Стёпка остановился остановился метрах в пяти и слегка наклонил голову. Он не видел, поклонились ли за его спиной тролли, но почему-то думал, что они тоже не слишком готовы гнуть шеи перед братом чужого царя.

Весичи были рассержены малостью выраженного наместнику уважения и ясно выразили своё недовольство суровым нахмуриванием, злобным сопением и картинным хватанием за рукояти мечей и кинжалов. Однако сам наместник и виду не подал. Прикусив мясистую губу, он скользнул взглядом по троллям, оценил их вид и стать, затем взялся разглядывать Стёпку так, словно ожидал узреть в нём какое-то чудовище. Показать бы вам моё лицо через увеличительный кристалл, подумал Стёпка, вот тогда бы сразу меня по-настоящему испугались.

Все стояли и молчали. Стёпка глубоко сделал глубокий вдох и, глядя князю прямо в глаза, произнёс звонким голосом заранее обговоренную со Швыргой фразу:

— Стеслав, сын Андриана, демон-исполнитель пятьдесят второго периода, двадцать четвёртого круга, седьмого уровня, тринадцатой степени, восьмого порядка почтительно приветствует пресветлого князя Всеяра.

Наместником князя называли только весичи, в действительности никто его наместничать над Таёжным улусом ещё не назначал. Но воинские начальники и бояре, услышав Стёпкины слова, ещё яростнее заиграли желваками, они-то в наместничестве своего сюзерена, или как он там правильно называется, не сомневались. Магов же слегка перекосило, когда демон уверенно назвал свой полный титул. Не по нраву им были демоны любого периода, порядка и уровня.

Сам князь, напротив, ухмыльнулся.

— Рад увидеть своими глазами демона, о котором столько наслышан. А так же уважаемых ясновельможных панов.

На этот раз тролли точно поклонились.

Наслышан он, подумал Стёпка. Понятно, откуда наслышан, маги, ясное дело, нашептали. Легко представить, что они ему об ужасном и зловредном демоне рассказывали. Наплели, наверное, с три короба всякого вранья. От Стёпки (гузгай постарался, понятное дело) не укрылось, что чуть не за каждым деревцем стоят наготове вооружённые самострелами дружинники. И ещё с десяток за конюшней дожидаются, не считая тех, что вокруг наместника собрались плотной толпой. Бережётся князь, не доверяет демону, всякой пакости от него ждёт, по себе, наверное, судит, по магам своим подлым.

— Что привело тебя, демон, ко мне? Какая нужда или, может быть, просьба?

«Отдавайте Смаклу, пока я не разбушевался, — чуть было не закричал Стёпка, — считаю до трёх, время пошло!» Не закричал, конечно. Удержался. Вспомнил о своей взрослости, не захотел перед врагами позориться. Поклонился ещё раз и сказал спокойно, сам немало удивляясь тому, как у него ловко и уверенно всё выходит:

— Два дня назад встретил я в тайге мага-дознавателя, назвавшегося Стодаром. Очень он хотел, чтобы я в Протору пришёл со старшими магами поговорить. Так хотел, что даже спутника моего обманом пленил и с собой увёл. Грозился, что жизни его лишит, невинного ни в чём, если я сам на встречу не явлюсь. И вот я пришёл. Я хочу, чтобы маги освободили малолетнего гоблина Смаклу и привели его сюда. Я хочу убедиться, что он цел и невредим. И ещё я хочу сказать, что настоящие воины и маги с детьми не воюют. Это позор, за такое гнать надо в три шеи из дружины и… — он упёрся взглядом в лицо самому представительному магу, вычислив в нём главного, — из Чародейной палаты.

Маг потемнел лицом, сделал такое движение, будто хотел швырнуть в Стёпку какое-нибудь смертоносное заклинание, но не швырнул, огонь в глазах притушил и руки от греха подальше за спину убрал. До поры до времени.

Князь, похоже, не знал, как держать себя с демоном, который ни царю не подчиняется, ни воеводам и вообще со всех сторон сам по себе. И приказать такому ничего нельзя и спорить себе дороже получится. Поразмыслив, он повернулся к магам: что, мол, те в ответ на обвинение скажут.

— В борьбе с нечистью на малолетство не смотрят! — чуть не выкрикнул пухлый маг, совсем не тот, которого Стёпка принял за главного. — Лучше заранее придушить поганца, нежели ждать, пока из него душегуб неуязвимый вырастет.

— Это гоблин у вас нечисть? — нешуточно удивился Стёпка. — Это разве он душегуб, а не те маги, что вчера двух отроков в овраге чуть не зарезали. Кто из них душегубы настоящие?

— Какие маги? — построжел князь. — Кого зарезали?

Менее всего он хотел сейчас осложнений с многочисленным и вольнолюбивым местным населением, которое и без того не слишком радостно встречало весскую дружину.

Маг открыл было рот, но Стёпка его опередил. Он чувствовал себя уверенно, ничего уже не боялся, и нужные слова находил легко.

— Те маги, пресветлый князь, которых я за их подлую натуру крапивой выпорол чуть пониже спины. Демона они хотели изловить. На малых пацанят руку не посовестились поднять. Наказал я их за это. Пусть ваш главный маг прикажет им сюда явиться, пусть они поведают, какова на вкус проторская крапива. Небось не понравилась.

В толпе придворных заулыбались, зашушукались, вероятно, о позоре магов ещё никто не знал. Дружинные начальники, которым никогда не нравилось, что чародеи берут на себя слишком много и лезут без спросу во все дела, тоже не слишком старались скрыть язвительные усмешки. Похоже, всех радовало, что хвалёные дознаватели сели в лужу. Вернее, в крапиву.

Князь удивлённо приподнял бровь, повёл головой в сторону главного мага:

— Поведай нам, почтенный Краесвет, правду ли говорит демон?

Главный скривился.

— Мне то не ведомо. Ежели какие-то из младших магов проявили чрезмерное усердие и слегка перестарались, я найду виновных и они будут наказаны.

Стёпка даже опешил. Ловко вывернулся маг. И вроде бы не отрицал, но и не согласился. Наказаны они будут, ага. Все так сразу в это и поверили.

— Слегка перестарались? — воскликнул он. — Это у вас так называется? Пырнуть одного отрока ножом в живот, а другому едва горло не перерезать, это слегка перестарались?

— В бою всяко бывает, — пожал плечами Краесвет.

— В бою с ребятишками?

— Я же сказал, они будут наказаны, если твои слова подтвердятся.

— Они не будут, они уже наказаны, — сказал Стёпка. — Я злой был, я не только крапивой их угостил, я им одежду на клочки изорвал и оружие затупил. Если светлый князь заставит привести сюда всех этих младших магов, то он сможет увидеть на лицах у двух приличные синяки. Ну, а следы крапивы на их магических задницах лекари, наверное, уже вылечили.

И тут пухлый маг наконец не выдержал. До этого он просто скрипел зубами и то и дело порывался вмешаться в разговор — наконец его прорвало.

— Довольно! — заверещал он, выпростав руки из широких рукавов. — Светлейший князь, прикажи этого наглого отрока, это исчадие… прикажи его немедленно в железа! Не о чём нам с ним говорить и обсуждать нечего! Каков наглец! Требовать он вздумал! У кого? У магов царской Чародейной палаты! Ежели мы кого схватили, значит, за дело схватили. Прикажи в темницу его, князь. Это же… Он же подсыл вражий. Его оркимаги по твою душу вызвали, оберегом своим одарили… У демона на шее оберег оркландский висит, а он нам о подлости толкует сам насквозь преподлый! А ты, Краесвет, почему молчишь, почто отродью потакаешь?

Князь кажется определил для себя как держаться с демоном, взбодрился и посмотрел на Стёпку уже сурово, уже как на изобличённого и почти осуждённого преступника.

— Прав ли уважаемый Благовид? Верно ли, что оберег оркландский у тебя на шее?

— Не верно! — звонко ответил Стёпка. — Он был у меня, да, висел, но я узнал, что он вражеский и снял его сам. Он теперь бессилен и ничем не может навредить.

— Лжёт отрок преподлый! — опять возвысил голос маг. — Всякому известно, что такие обереги своей волей снять с себя невозможно. Они к душе намертво присасываются. Пусть задерёт рубаху и мы увидим, так ли это.

Стёпка с готовностью расстегнул рубашку. У Благовида буквально челюсть отвисла. Он-то даже сомнения не допускал, что оберег обнаружится у демона на груди. Краесвет, в главности которого Стёпка слегка засомневался, уж очень молчалив был маг, поджал губы и с усмешкой покосился на опешившего толстяка. Одноглазый Лигор отступил чуть назад. Он был более чем мрачен. Он уже начал жалеть, что решил присутствовать при этой никем не предусмотренной встрече.

Князь, похоже, забавлялся. Магические разборки и проблемы дознавателей его, кажется, не слишком заботили, а зрелище было забавное, как отрок надменных магов мордой в грязь макает.

Благовид сдаваться не собирался.

— Демон сам признал, что оберег был. Висел у него на шее оберег вражий. Он его снял, а потом вновь на себя возденет.

Стёпка протянул руку назад. Дядько Неусвистайло торжественно вложил ему в ладонь обёрнутый в чистую тряпицу конхобулл.

— Вот он, этот вражий оберег. Можете посмотреть. Можете его прямо тут уничтожить. Только сначала я хочу узнать, кто мне с его помощью за мной следит. Мне его в Летописном замке обманом подарили, уверили, что это подорожный страж, помогающий в пути. Но добрые люди объяснили, что это подгляд, изготовленный в Оркланде.

— Как же ты узнаешь, кто за тобой следит? — спросил князь, разглядывая конхобулл издали, и даже не делая попытки дотронуться до него. — Да, знаки оркландские. И вещица непростая, мне ведомо, сколько она стоит.

— Очень легко узнаю, — сказал Стёпка. — Я же демон. Только я хочу сказать, что хозяин этого оберега… он помогает оркимагам. Он предатель, подсыл вражеский, — Стёпке стоило большого труда, чтобы не смотреть в этот момент на Лигора.

— Ты лжёшь, демон, ты сейчас нам наговоришь чего угодно, но не думай, что мы тебе поверим. Ты сам помогаешь оркимагам. Нам то наверняка ведомо.

— Откуда? — спросил Стёпка. — Уж не оберег ли вам о том рассказал?

Благовид счёл за лучшее промолчать.

А Стёпка добавил:

— Оркландцы сами хотят меня схватить. Я сражался с оркимагом три дня назад в тайге, на Бучиловом хуторе. И я победил его! Вам может подтвердить это уважаемый боярин Всемир, десятник передовой сотни Склад и все дружинники, что были там с ними.

— Боярин Всемир в Летописный замок направляется, не скоро мы сможем поговорить с ним. Не потому ли ты на него и ссылаешься?

— Но вам же дружинный чародей Усмарь с хутора весть обо мне отправил, разве нет? Вы знаете, что я оркимага одолел, зачем же тогда врёте?

— Не видел Усмарь твой бой с оркимагом, а боярину ты глаза отвёл, не иначе.

— Ага, — весело согласился Стёпка. — Глаза ему отвёл и вам сейчас всем тоже отведу, а сам на пресветлого князя злоумышление страшное сотворю.

Поверить в то, что задиристый отрок — пусть даже и демонской породы — способен сотворить сейчас какое-либо злоумышление, было довольно трудно. Не верили в это ни бояре, ни тысяцкие, ни князь, ни даже сами маги, до которых дошло, что заполучить демона прямо сейчас им, похоже, не удастся. Благовид отступил назад, Лигор тут же склонился к нему, что-то горячо зашептал в ухо.

Князь, забывший и про охоту и про бегающего по лесам зверя, с интересом всматривался в Стёпкино лицо:

— Если ты узнаешь, на кого увязан оберег, скажешь ли ты о том нам?

— Я узнаю это прямо сейчас. И светлейший князь сам сможет допросить предателя… с пристрастием.

Князю это явно понравилось.

Маги переглянулись, Краесвет склонил голову, соглашаясь за всех. Пусть демон попытается, обман мы сразу разгадаем, а ежели он и вправду подсыла определить сумеет, тогда, кто знает, может, и поблагодарим его за помощь…

Благовид презрительно кривил губы. Видимо, почитая себя истинным магом, он ни на секунду не допускал, что какой-то безродный демон, пусть он там хоть сто двадцать пятого периода, способен выявить предателя, которого почему-то не выявили все весские маги. Да и нет никакого подсыла, нет, тут и думать нечего! Обманывает демон, головы морочит… Ну, недолго ему осталось, всё равно повяжем.

Лигор. Он или был уверен, что демон никогда не узнает правду или рассчитывал на то, что легко опровергнет любые обвинения, потому что доказательств у наглого отрока нет и быть не может.

— Ну что ж, — князь отступил и приглашающе повёл рукой, — Назови нам изменника.

Это был ещё один яркий обрывок сна. Там Стёпка крепко сжимал подгляд своей жуткой виртуальной рукой, давил, уверенно ломая его чёрную душу, а когда почти сломал… проснулся. Но с отчётливым ощущением одержанной победы. И теперь он представил ту руку, сильную, с пугающими когтями, вспомнил, как она выглядела сквозь кристалл, свёл пальцы. Острые края стража впились в кожу, и пару мгновений спустя ему показалось, что бронза слегка захрустела, надламываясь.

Кто-то в толпе за спиной князя коротко охнул. Стёпка поднял голову, упёрся взглядом в Лигора. Одноглазый маг мучительно кривил лицо в страдальческой гримасе, держался обеими руками за грудь и с нескрываемым ужасом смотрел на Стёпку. Тот подмигнул ему и сжал конхобулл чуть сильнее, отчётливо ощущая, как сминается под рукой что-то невидимое, неприятное, похожее на скользкую холодную жабу, — и вот-вот лопнет, разбрызгивая чёрную кровь. Лигор зашатался, вскрикнул, лицо его посинело, глаз выпучился.

Стоящие рядом с ним весичи подались в стороны. Маги похватались за свои обереги, а некоторые даже принялись плести какие-то защитные заклинания. В воздухе отчётливо запахло сгустившейся магической энергией, только что синие молнии ещё не заблистали над головами.

Князь смотрел то на побелевшую руку демона, то на шатающегося Лигора. Благовид, подавив секундную растерянность, зло закричал:

— Демон творит чёрное колдовство! Хочет оболгать доблестного Лигора. Прекрати, демон, или мы остановим тебя силой!

Он направил на Стёпку растопыренную ладонь, но главный маг решительно перехватил его руку, рявкнул повелительно, и Благовиду пришлось смириться. Выступать против Краесвета он не посмел.

Лигору было плохо. Он едва держался на ногах. Его мотало из стороны в сторону. Стёпка, испугавшись, что убьёт ненароком предателя, уже почти разжал руку, когда Лигор закричал сиплым от едва сдерживаемой боли голосом:

— Отпусти, демон! Отпусти! Я признаю, признаю! Оркимаги посулили мне власть, они обещались забрать меня к себе, я виноват, я достоин кары, но не мучай меня, демон! Я не выдержу больше!

Стёпка, сам не ожидавший такого результата, показывал всем лежащий на растопыренной ладони целый и невредимый конхобулл:

— Да я его уже и не сжимаю.

— Кто приказал передать отроку оберег? — жёстко спросил стоящий за спиной князя воин с суровым, лицом и очень светлыми глазами.

— Псурр, первый цитадель-оркимаг. Мы встречались с ним пять лет назад в Горгулене, когда я сопровождал торговое посольство. Он дал мне деньги, много денег за услугу… Я боялся, что они расскажут об этом Чародейному совету, я выполнял всё, что они просили.

— Зачем они хотели меня поймать? — спросил Стёпка.

Лигор замялся. Стёпка поднял руку с конхобуллом, и предатель, отшатнувшись, зачастил:

— Затем же, зачем и маги-дознаватели. Истинный демон-исполнитель без хозяина — это большое сокровище, это великая власть… Никто не мог понять, откуда ты взялся… Они все многого хотят от тебя, ты не скроешься от них, демон, рано или поздно или те или другие тебя изловят. Тебе не скрыться, поверь мне, я знаю. Ты обезвредил конхобулл, но тебе не совладать с Орденом. Ты побил младших магов, но тебе не побить Чародейную палату.

Воин взглядом попросил позволения продолжать допрос. Князь кивнул:

— Приступай, Кромень, тебе сия служба лучше меня ведома.

— Ты один здесь такой? — спросил воин.

— Один, — поспешно сказал Лигор.

— Демон, — велел воин. — Сожми оберег.

— Не надо! — взвыл Лигор. — Я всё скажу!..

Шшшурх!!!

Яркая вспышка ослепила Стёпку, что-то тёмное метнулось к Лигору, ударило его в грудь. Лязгнула сталь, в сторону отлетел кинжал; сбитый с ног Лигор кулем повалился на землю, путаясь в плаще. Кто-то метнулся к забору, там мгновенно объявились маги, засверкали пущенные в ход заклинания. Этого во сне не было, это уже вторая серия началась, та, которую Стёпке показать не успели… или не сочли нужным.

Ближние бояре слаженно заслонили князя щитами; тролли, не сговариваясь, шагнули вперёд, прикрыли Степана. На миг показалось, что сейчас выскочат из засады враги, полезут из земли немороки, зазвенят клинки, засвистят стрелы, — и начнётся, и завертится… Эх, оружия никакого под рукой нет! Только конхобулл бессильно болтается на тесёмке, впустую оттягивая руку. Опять, видно, придётся, отбирать меч у какого-нибудь оркимага…

Однако суматошная толчея, быстро вскипев, столь же быстро улеглась.

Стёпка выглянул из-за троллевых спин. Два дружинника крепко держали бледного Лигора, вздёрнув его вверх за плечи. Сквозь распоротую на груди одежду тускло блестел металл. Предусмотрителен был предатель, не ленился кольчугу под кафтан поддевать. Она его и спасла.

У забора трое магов, из тех, что рангом пониже, а ростом и статью покрепче, гнули к земле растрёпанного русоволосого дружинника. Тот зло шипел сквозь зубы, маги всё круче заламывали ему руки за спину. Дружинник, как понял Стёпка, почему-то пытался убить предателя, но потерпел неудачу и скрыться не успел.

Светлоглазый Кромень шагнул было к пойманному дружиннику, но дорогу ему решительно заступил Краесвет. Маг криво усмехнулся, сказал что-то негромко, показал на Лигора. Кромень тоже усмехнулся, покачал головой — и они разошлись.

Швырга, выслушав подробный рассказ, позже разъяснил Степану, как всё непросто обернулось с разоблачением изменников. Получилось, что предателя-мага схватили воины, а его сообщника, предателя-воина схватили маги. И ни те, ни другие не хотели лишаться своей добычи. Они, конечно, все были верные соратники, делающие одно дело, но воины стойко не любили магов, маги привычно презирали воинов, и такой промах, как наличие предателей в ближайшем окружении наместника, мог кое-кого отправить не только в опалу, но даже и в темницу. Если вдруг всплывут какие-нибудь интересные подробности. И оставалось только пожалеть неудачливых подсылов, которых ждали пыточные подвалы, долгие мучительные допросы и хорошо знающие своё кровавое ремесло палачи. Стёпка очень живо представил себе, как будут сейчас выпытывать у Лигора и дружинника имена, явки, пароли, — и ему стало дурно. Он ведь и сам едва не угодил в такой же подвал.

Обоих предателей быстро увели в разные стороны, ушёл суровый Кромень, ушёл, раскланявшись, и Краесвет, из старших магов остался только вредный Благовид. Видимо, полагал, что разговор с демоном ещё не окончен. В общем, правильно полагал.

— Ну что ж, демон, — князь вновь обратил свой взор на Степана. — Благодарю тебя за то, что помог изобличить негодяев. А мы и ведать не ведали, что среди магов подсылы оркландские таятся. Доверяли им, с одного стола кормились.

— Осмелюсь напомнить светлейшему князю, что один из подсылов таился среди ближних дружинников, — недовольно проскрипел Благовид.

— А кто уверял меня в надёжности охранных заклинаний? Кто говорил, что лично проверил каждого назначенного в ближнюю дружину ратника?

— От вины своей не отрекаюсь, — склонил голову Благовид. — Сильно оркландское колдовство, недоусердствовали мы, недоглядели. Магам-дознавателям ещё учиться и учиться.

— Видать, за малолетними демонами охотиться проще, чем вражьих подсылов ловить, — съязвил князь. — Может, мне из таёжных чародеев охрану завести, коли на своих надежды нет. Видал, демон, что в моём доме творится. Кабы не ты, глядишь, и прирезали бы меня однажды ночью или отравы какой в вино подсыпали. И вот тебе моё княжее слово. Поскольку убедились мы, что весскому государю ты не враг, обещаю, что маги-дознаватели не станут более охотиться за тобой. Что касаемо оркимагов, сам понимаешь, что за них я поручиться не могу, — тут князь позволил себе лёгкую усмешку. — И ещё… о чём ты просил, запамятовал я что-то?

— Гоблина маги в тайге захватили, пресветлый князь, — сказал Стёпка. — Пусть освободят.

— Они его освободят, не так ли, уважаемый Благовид?

— Ежели на то будет княжья воля.

— Будет на то моя воля.

Маг упрямо набычился:

— Гобля мы выпустим, попусту его полонили, признаю, но… Осмелюсь ещё раз напомнить светлейшему князю, что демона всё ж таки непременно надобно задержать.

— Разве я недостаточно твёрдо высказал свою волю? — возвысил голос князь. Он, кажется, всерьёз рассердился. Да и кто бы на его месте не рассердился бы, натолкнувшись на столь явное неповиновение.

— Он демон-исполнитель без хозяина! — почти выкрикнул Благовид.

— Он нарушил закон? Он опасен?

— Он может быть очень полезен короне и палате, — маг для убедительности ещё раз повторил с нажимом. — ОЧЕНЬ ПОЛЕЗЕН!

— Дураки ваши маги, — сказал тогда Стёпка. — Если я вам так нужен, попросили бы по-хорошему, я бы помог, честное слово. Мне же не трудно. А теперь я вам ни за что помогать не буду. Потому что я никогда не буду помогать тому, кто меня хотел посадить в клетку и кто бил ногами одного моего друга, а второго чуть не зарезал.

— Я настаиваю, светлейший князь, что этого демона следует схватить. Уверяю, что отцы-предводители Чародейной палаты будут вам за то весьма благодарны.

— Попробуйте схватить, — сказал Стёпка, глядя на настырного дознавателя в упор. — Вот прямо сейчас и попробуйте. Оберега на мне больше нет.

И тут напомнили о себе тролли. Они долго молчали, стоя за Стёпкиной спиной, долго наблюдали за всем происходящим, пришло время вмешаться.

— Демон Стеслав зла никому не желает, и мы обижать его не позволим, — внушительно прогудел Пристегнивесло. — Тролличья слобода, да будет всем ведомо, взяла его под свою защиту и ручается за него перед светлым князем.

После такого Благовиду поневоле пришлось проглотить все возражения. Если царёву брату он ещё осмеливался перечить, то против тролличьей слободы кишка у него была тонка. В случае чего раскатали бы его ясновельможные паны в тонкий блин со всей его магией. И он это прекрасно понимал.

— Да будет так, — заключил князь. И тут же словно выкинул демона из головы. Отвернулся и к конюшне направился, свиту свою увлекая. В тайгу, верно, торопился, зверя травить. А попрощаться, разумеется, не соизволил, что Стёпку, надо сказать, не очень-то и расстроило. Имел он уже некоторый опыт общения с сиятельными особами. Главное, что своего он таки добился и свободу гоблину вытребовал.

* * *

Вещий сон не обманул. Всё свершилось как нельзя лучше. Но… что теперь? Стёпка растерянно вертел головой. Князь ушёл, Благовид тоже куда-то подевался. О демоне все словно забыли. А Смаклу-то где искать? Кто его и когда освобождать будет? И где его вообще держат?

— Потерял что-нито, Стеслав? — спросил заметивший его растерянность дядько Неусвистайло.

— Куда маги-то все подевались? Я своими глазами хочу увидеть, как они Смаклу отпустят.

И едва он это произнёс, как объявился рядом с ним один из тех магов, что стояли за спиной князя рядом с Краесветом.

— Позволь узнать у тебя, демон Стеслав, на чьём подворье ты остановился, где тебя в случае нужды отыскать можно? Не в тролличьей ли слободе?

— А вам это зачем? — не понял Стёпка. Он ещё не привык к тому, что таиться и скрываться больше ни от кого не нужно, и первым его побуждением было ничего магам не говорить.

— Гобля твоего куда привезти? Где ты его дожидаться намерен?

— Привезти? — переспросил Стёпка. — А откуда вы его привезти собираетесь, если не секрет?

— Он в Усть-Лишае нынче. На послезавтра мы туда обоз отправляем. Три дня в один конец, три обратно — через седьмицу получишь своего слугу в целости и сохранности.

— Он мне не слуга, — поправил Стёпка. — А почему это он в Усть-Лишае оказался? Его же Стодар в Протору сначала привёз.

— Мне сиё не ведомо. Так Благовид рассудил.

— Целую неделю ждать, — подумал вслух Стёпка. — Нет, мне это не подходит. Слишком долго. Побыстрее бы как-нибудь.

— Быстрее только птицы летают, — без усмешки возразил маг.

Стёпка и мысли не допускал, что Смаклу могли увезти так далеко. Он-то уже предвкушал, как войдёт сейчас в темницу, или где там маги пленников содержат, войдёт и скажет, собирайся, мол, младший слуга, ты свободен! И пойдут они вдвоём к дядьке Зашурыге в корчму, чтобы в красках расписать Збугняте, Вяксе и Щепле все приключения… А получается, что ничего такого не будет и что целую неделю предстоит демону скучать без дела в Проторе.

— Нет, мне это не подходит, — повторил Стёпка. — Я лучше вот что сделаю… Я лучше сам в Усть-Лишай с вашим обозом поеду! И ждать впустую не придётся.

Маг прикинул что-то, одобрительно кивнул:

— Этак и впрямь быстрее получится. Однако… удобно ли будет демону с обозом ехать? Не растрясёт ли, не притомит?

Стёпка рассмеялся:

— Не притомит. Мы, демоны, ко всему привычны.

Маг слегка поклонился троллям:

— Отпустят ли ясновельможные паны отрока сего в столь дальний путь? Сопровождающего ему не выделят ли?

— Отроку сему наше дозволение не требуется, — гулко ответил дядько Неусвистайло. — Он демон правильный, в дороге не пропадёт и постоять за себя сможет. А и мы со своей стороны на слово князево крепко надеемся.

Маг ещё раз поклонился.

— Послезавтра поутру, сразу после двузвона посыльные за тобой… куда приехать должны?

Стёпка раздумывал не долго:

— В Зашурыгину корчму пусть приезжают. Я там буду ждать.

Сказал, и сам порадовался, что так ловко рассудил: ещё один день с пацанятами проведёт, обо всём случившемся расскажет, вот восторгов-то будет.

— Всё по-твоему обернулось, Стеслав, — дядько Неусвистайло взлохматил Степке волосы своей огромной ручищей. — И дружка своего выручил, и от себя беду отвёл, и князю услугу немалую оказал. А и прыткий же вы, однако, народ, демоны-исполнители.

— Это не я прыткий, — пошутил Стёпка. — Это гузгай у меня шибко сильный. Он мне помог.

— Элль-финги знаешь, как говорят: на гузгая надейся, а подпругу затяни, — сказал тролль. — Ты, Стеслав, братовьям передай, что всё, мол, добром обошлось, да и шагай с ними к Швырге. А у нас тут до посадника нашего разговор имеется. Коли уж пришли, враз и потолкуем с ним.

Стёпка попрощался с троллями, не забыв поблагодарить за помощь и защиту, вздохнул свободно всей грудью — и пошёл себе прочь, радуясь, что можно не таиться, не оглядываться и что вообще всё постепенно налаживается. Послезавтра снова начнётся дорога, новые знакомства, новые приключения… А здесь, в Проторе он, демон-исполнитель пятьдесят второго периода, уже всё необходимое, похоже, исполнил.

Он ошибался, и вскоре ему предстояло в этом убедиться.

Конец второй части