Глава 1. Ренни. В жерновах судьбы

— Мама, ням-ням, — ныла маленькая Саистра, держа в крепко сжатом кулачке свою драгоценную ложку. Сделанная из скорлупы шемерского ореха, эта прочнейшая кухонная утварь была ее любимой игрушкой. В небольшой полуподвальной комнатке, где скопилось немало народу, было жарко и душно. Бабушка, мать, сестра и брат Ренни, две ее молоденькие тетки в этот вечер толклись дома, поджидая с работы единственного кормильца.

— Ренни, возьми сестру, поиграй с ней! Отвлеки, пока отец не придет! — раздраженно крикнула мать, — сказку расскажи, что ли.

— Да, займись делом, — ехидно пропел Крис, дернув девочку за светлые пышные волосы, — а я лучше к мальчишкам во двор сбегаю. Раньше всех отца встречу! — такой же светловолосый, но курносый и конопатый, Крис, сверкая голыми пятками, вихрем вылетел за дверь.

— Куда? Куда? Воды принеси! — только и успела вскрикнуть мать ему вдогонку.

— Ищи ветра в поле! — звонким смехом отозвалась Виктория, молодая тетка Ренни, сестра ее отца. — Ладно, уж! Сама схожу, — тетка часто покрывала проделки своего неугомонного племянника.

— Ох! Найдет он когда-нибудь приключений на свою голову, пострел этакий! — мать озабоченно вздохнула и, окончательно согнав с лица улыбку, просительно взглянула на старшую дочь, — Ты уж приглядывай за ним!

— Приходиться! — улыбнулась в ответ Ренни. Она любила своего озорного, шустрого брата, всегда готового к новым проделкам, но отзывчивого и доброго.

Ренни усадила сестренку на пол, разложила перед ней немудреные игрушки и начала складывать из самодельных кубиков башню. Саистра, отложив в сторону ложку, тут же занялась постройкой. Башни всегда на удивление получались у этой крохи более высокими, чем у самой Ренни. Саистра, как и Крис, похожа на Ренни, но пухленькая и сероглазая, тогда, как у Ренни глаза голубые, а сама одиннадцатилетняя девочка худенькая и хрупкая.

— Корш-ш-ш! — вырвалось у Ренни.

От удара хлопнувшей со всего размаха двери недостроенная башня покосилась и рухнула на пол, губы ребенка обиженно искривились.

— Папа, папа идет! — прокричал Крис.

Саистра передумала плакать. Смешно переваливаясь, она встала на четвереньки, успев прихватить драгоценную ложку, поднялась на ножки и затопала к двери, встречать папу.

Отец и единственный взрослый мужчина этого большого семейства только недавно нашел работу в этом полупустом и полуразрушенном городе.

Дверь вновь, но уже не так сильно хлопнула. На пороге стоял отец, высокий светловолосый, в сильно поношенной, рабочей блузе и вытертых, но еще крепких кожаных штанах. Башмаки, давно потерявшие форму, потеряли и цвет под толстым слоем пыли. Большой светловолосый он почти одновременно успел со смехом подхватить с полу Систру, потрепать по голове Ренни, приобнять и чмокнуть в щеку жену.

— У тебя хорошее настроение, ты получил деньги? — обрадовалась она, прижавшись щекой к плечу мужа. Они с мужем составляли прекрасную пару: оба стройные светловолосые, крупноглазые, были больше похожи на брата и сестру. Отличались только цветом глаз. У отца голубые, а у мамы серые, как грозовая туча.

— Да, и я надеюсь, что нам хватит протянуть до следующей получки.

— Папа, а нам хватит мне на башмаки? — протиснулся вперед Крис. Отец посмурнел.

— Нет, парень, с этим придется подождать, у нас долгов не меряно!

— Зачем ему башмаки? — проворчала бабушка. — Лето на дворе. Босиком побегает.

С этим Крис был согласен, но его так тянуло исследовать этот таинственный город с его дворами, засыпанными битым стеклом и камнем, подвалами, развалинами храмов и дворцов. Они только недавно перед только что отмененным праздником Конца Пути переселились в Варк — столицу княжества из небольшого ремесленного городка Вузеля.

Там, где они жили раньше, самым большим зданием был храм Животворящих Струй. В него ходили все жители городка, признающие господство над собой Всемогущего Духа Животворящей Воды. Здесь же на каждом конце города был свой храм или даже несколько. От многих из них остались лишь нагромождения камней. В эти развалины босиком не сунешься. Ребята во дворе говорили, что соседский Вадик умер в страшных муках, наколов ногу в подвале. Родители вообще запрещали детям уходить с расчищенных территорий.

Только центр города и его главная площадь сохранились почти нетронутыми. Некоторые здания вокруг площади имели стрельчатые окна, башенки и шпили. На крышах домов можно часами, задрав голову, рассматривать изображения львов, змей, грифов, хищных лягушей, драконов, морских убийц и еще множество давно забытых мифических животных. Другие, казалось, состояли из одних колонн, часть которых грудами битого камня валялась на земле, но оставшиеся и сейчас выглядели величественно.

Все те же вездесущие мальчишки рассказывали, что в полуразрушенных домах сохранились интересные волшебные вещи. Отец Исипа рассказывал, что магическое зеркало может показывать все происходящее с каждым членом семьи того, кто в него смотрит. Терман уже присмотрел в подвале на соседней улице какую-то магическую штуку, но пока никому ее не показывал. Говорили, что если найти хранитель силы, то можно вновь заставить работать древние механизмы и магические талисманы. А Сандро сказал, что существует переместитель, который может доставить человека куда угодно, но для его работы нужна целая горсть хранителей силы. Крис так понял, что это какие-то магические камни, но никто из ребят своими глазами их не видел.

Отец тем временем разгружал свою сумку, выкладывая на стол продукты. Семейные, столпившись за его спиной, радостным гулом приветствовали появление свертков и кульков. Опустошив сумку, отец порылся в ее недрах и откуда-то со дна выудил красивый крупный прозрачный камешек, размером и формой похожий на пухлый кулачок Систры.

— А это, игрушка для нашей малышки, — отец протянул ей камешек.

— Какой красивый, — ахнула мать, — где ты его взял?

— Сегодня разбирали завалы вокруг площади, выносили мусор. Вот в отвале я его и нашел.

— А, вдруг он драгоценный? — в голосе матери слышалась затаенная надежда.

Внезапно всех ослепила вспышка яркого света. Кристалл в руках Систры медленно гас, как остывающий уголек.

— Что это? — севшим голосом прошептала мать, с ужасом глядя на камень. Ренни недоуменно переглянулась с Крисом. Ей был непонятен ужас, звучавший в голосах взрослых.

Отец, в раз осунувшийся, не мог справиться с потрясением. Бабушка схватила Систру в охапку и, пытаясь в своих объятьях спрятать ребенка, затравлено глядела на окружающих.

— Это и есть магический кристалл? — протолкавшись вперед, спросил Крис.

— Ну-ко, возьми его в руки! — хрипло велел отец. Затаив дыхание, все смотрели на Криса, пока тот, рассматривая камешек, вертел его в руках.

— Замри! Смотри на него внимательно! — приказал отец. Крис с удивленным видом уставился на камень. Только спустя минуту, как по команде, взрослые решились выдохнуть. У матери потекли слезы, она рыдала, обхватив голову сына. Отец передал камень Ренни.

— Смотри! Бери в руки и смотри!

Мать подняла залитое слезами лицо. Ренни сосредоточилась на камне, он похоже притянул ее взгляд, и сейчас она даже, если бы захотела, то уже не смогла бы отвести от него глаз. В какой-то миг ей показалось, что внутри кристалла волнами заходил цветной туман. Камень потеплел в руке и вдруг полыхнул нестерпимо ярким белым пламенем. А затем медленно начал гаснуть, переходя в оттенки красного и фиолетового. Ренни растеряно посмотрела на окружающих. Лица взрослых застыли в маске отчаяния.

— Когда чистильщики пойдут по нашему краю? — прерывающимся голосом спросила бабушка.

— Послезавтра.

— О, Дух Света, Всесущая Земля-Рожаница, сохраните и помилуйте!

Напряженная тишина нарушалась прерывистым дыханием застывших в ужасе людей.

— Мама, ням-ням, — требовательно дернула мать за рукав Саистра.

— Никто с нашей семьей еще как следует не знаком! Мы здесь так недавно… — с надеждой прошептала мать.

— Я нес кристалл дочери! Я так сказал на работе! — отец пришел в отчаяние.

— А, если мы все сегодня же уйдем из города?

— Со вчерашнего дня все ворота охраняют чистильщики. Они проверяют всех входящих и уходящих, — отец завернул край рукава и показал синюю, витиеватую татуировку на кистевом сгибе, — сунули в лицо каждому жезл и велели смотреть, не отводя глаз. Поставили этот знак всем нам, когда мы выносили мусор за крепостную стену.

— Больно? — тихонько спросила Ренни, прижавшись к отцу и разглядывая припухшую татуировку. «Нет», — качнул головой отец, с любовью глядя в светлое личико дочери.

— А если их спрятать? — мать, вопреки безнадежности положения, искала выход.

Отец передал камень бабушке, а та, подержав его в дрожащих руках, — матери. Ее молоденькие сестры также не вызвали световых вспышек камня. Наконец, тетки накрыли на стол, семья ела, молча, но кусок не шел в горло. Дети, до конца не поняв все происшедшее, притихли и не перешептывались за столом, как обычно. Всю ночь отец с матерью просидели рядышком, пытаясь найти хоть какой-нибудь выход. На завтра после ухода отца на работу детям не разрешили даже носа из дома высунуть. Ренни целый день нянчилась с Систрой, а мать и тетки, тихо переговариваясь, перебирали вещи, собирая Ренни в дорогу. Ночью отец, захватив приготовленную котомку с вещами и продуктами, вывел Ренни из дома. Прячась от дозора, пробирались они по завалам до площади, там отец велел Ренни лечь на дно телеги, подложив под голову мешок, а большой бабушкин праздничный платок и флягу с водой около лица. Закрыл сверху большим старым кожаным фартуком.

— Папочка, а как же Саистра? А ее ты куда спрячешь?

Ренни волновалась о сестренке. Не отвечая, отец закрыл ее деревянным ящиком. В нем Ренни даже могла слегка поворачиваться. Щели позволяли что-то видеть, но отец поспешно начал нагружать телегу строительным мусором. Он укладывал ломаные доски, крупные куски штукатурки, стараясь оставить как можно больше воздушных промежутков.

— Укройся от пыли. Будет душно. Терпи и молчи, если хочешь жить сама и не хочешь смерти всей нашей семьи. Терпи до утра!

Затих шум шагов торопливо уходящего отца. В ящике было жестко и пыльно. Першило в горле. Сердце сжималось от дурного предчувствия. На глаза набегали слезы, которые невозможно было вытереть с лица, и они, щекоча, ползли по лицу и затекали в уши. Тревога за сестру, за родных, страх терзающий душу — все это подорвало детские силы: девочку сморило, и она, то ли спала, то ли бредила, но очнулась от тряски. Пыль заполняла ящик, не позволяя дышать, забивая горло и нос. Ренни, закрыв глаза, уткнулась лицом в бабушкин платок, стараясь дышать через ткань. Воздуха не хватало. Голова кружилась, и меркло сознание. Сколько продолжалась эта пытка, Ренни сказать бы не могла. Очнулась она от притока воздуха. Отец поспешно вынул ее из телеги и отнес в конец свалки. Там ей пришлось спрятаться между камней в узкую, почти крысиную нору.

— До завтра! — шепнул отец и почти бегом вернулся разгружать телегу.

Она с тоской наблюдала, жадно вдыхая чистый от пыли воздух, как торопливо работает отец. Как ловко он орудует лопатой, как бугрятся его мускулы. Она всегда гордилась своим красивым, сильным и добрым отцом. Любила его большие шершавые руки, крепко подхватывающие ее под мышки и подбрасывающие в воздух, высоко-высоко. Его присутствие всегда придавала ей уверенности в своих силах. Отец одобрял ее решения, хвалил за помощь по дому, считал уже большой и всегда приговаривал, что она его первая дочка, его опора.

Отец закончил работу, поправил сбрую на лошади и пошел, не оглядываясь, к городской стене. По его напряженной спине девочке было понятно, как трудно ему не оглянуться. Чисты, стоящие у стены ленивым взглядом окинули мусорщика, и отец Ренни скрылся за стенами города. Завтра! Надо дожить до завтра! Прячась между камнями, за грудой мусора ей пришлось пережить довольно холодную и очень страшную для себя ночь.

«Завтра» все не наступало. Она три дня прождала отца, грызла испеченные бабушкой коржики, наполняла флягу водой из ручья. Мусор из города вывозили другие люди, да еще под охраной чистильщиков. Ренни издалека узнала их по серым форменным рубахам. Сердце тоскливо ныло. Страшные мысли не давали заснуть по ночам. Родители, Саистра, Крис, что с ними? Если отец не вышел, значит, случилась беда, но как не рвалось ее сердце обратно домой, Ренни понимала, что ее возвращение ничем не может помочь семье. Ничем! Девочка поняла, что выбираться ей придется одной. Куда? Где и как она сможет жить, если отец сказал, что князья заключили договор об уничтожении всех людей, имеющих магические способности.

Во время войны маги уничтожали друг друга. Они принесли разруху и смерть в города и села по всему миру. Затем был Крах. А теперь серые слуги победивших князей по всей стране выискивают одаренных детей. Тех, под взглядом которых магический кристалл начинал светиться, опаивают сэрдиком — ядом. Остальным детям делают татуировку на руке и обязывают проходить проверку кристаллом лет до девятнадцати, до возмужания. Когда-нибудь чистильщики пересчитают все население княжества. А что теперь делать ей? Где можно от них спрятаться? Как ей жить? Почему отец ничего ей не сказал? Куда он рассчитывал ее спрятать? Просветляющий Дух Лучезарного Света, что ей делать? Нет оставаться здесь на месте нельзя! Если ее схватят, это может повредить ее семье!

Прячась и скрываясь, воруя овощи с огородов и полей, влезая тайком на грузовые повозки, боясь всех и вся, Ренни покинула окрестности столицы, направив свой путь к границам Берминальского леса.

 

Глава 2. Коржик. Прошедший сквозь смерть

1

В подвале, где устроился ночевать Коржик, повздоривший с ватагой таких же сорванцов как он, было, пожалуй, чересчур холодно. Если бы не роскошная пушистая шкура его друга Бублика, то эта ночевка могла бы не пройти для обиженного мальчишки безнаказанно. Но, не смотря на холодную ночь, мальчик как всегда проснулся в хорошем настроении. Он протер глаза, с трудом отпихнул от себя разнежившегося во сне здоровенного рыжего пса.

— Бублик! Подъем! — скомандовал он.

Потянулся, вздрогнул от холода, забравшегося вместо Бублика под тряпье, которым он укрывался. Весело вскочил, закончил утренние процедуры, проведя пару раз пятерней по гриве светлых, как лен, кудрявых спутанных волос. Свистнув собаку, отправился на поиски приключений.

В столице Саврского княжества городе Варк утро начинается очень рано. На рыночной площади еще затемно появлялись зеленщики, торговцы рыбой, лавочники. Туда из соседних деревень тянулись подводы с овощами, сеном, фуражом. Хозяева лавок открывали ставни. Начинался обычный суетливый день.

Площадь огромных размеров, окружена со всех сторон высокими величественными зданиями. Одни из них имели башенки, шпили, другие красовались колоннами и колоннадами. Каждый такой дом перед собой имел зеленый газон и прихотливой формы клумбы с цветами, составляющие красивый ритмический орнамент. Если не обращать внимания на то, что дома обветшали, во многих окнах нет стекол, а на клумбах растут вперемешку одичавшие цветы и сорняки, то площадь выглядела великолепно.

Стайка шустрых мальчишек прочесывала окрестности в поисках либо честного способа добывания хлеба насущного, либо возможности даром присвоить таковой.

— Привет, Амирад-той! — весело крикнул Коржик знакомому зеленщику. — Вам сегодня помощь не нужна? — он с надеждой ждал ответа.

— Приходи к обеду, — отозвался лавочник, — поможешь с товаром разобраться.

Глаза мальчика радостно блеснули. Амирад-той всегда сам ворочал наиболее тяжелые корзины и ящики, не позволяя юным помощникам надрываться. И что важнее всего, никогда не отпускал их, хорошенько не накормив.

Пробегав все утро по рынку, и не добыв завтрак, Коржик, стоя за грудой мешков, с улыбкой наблюдал за действиями Бублика. Тот, припав на брюхо и смешно подняв зад, полз к корзине с рыбой. Вредный Вирен-той, занятый с покупателем обсуждением цены на связку лещей, не видел, как пес, аккуратно прихватив за голову чуть ли не самого большого карпа в корзине, уполз за селедочные бочки. Дружок Коржика Ксан тихо пробрался к другу в знакомый закуток. Коржик держался с ним довольно покровительственно, хотя сам он не знал точно, сколько ему лет, но щуплый и невысокий десятилетний Ксан был явно на год-другой моложе. Коржик, выросший на улице, опекал своего более слабого и неприспособленного к жизни товарища. А тот в свою очередь, недавно потерявший родителей и кров, был для друга кладезем различных интересных историй, вычитанных в пору своего счастливого детства из книжек и учебников. Ксан научил Коржика читать и тот уже сносно разбирал чудом попавшие им разрозненные странички книг, вывески и довольно правильно даже выписывал буквы прутиком напеске.

— Какой карп здоровый! Клянусь костями мага, повезло нам сегодня, — восхитился Ксан, — давай его вечером у реки зажарим?

— Ага, а что, по-твоему, Бублик есть будет? Когда я мою полы в Северной таверне, мне отдают кухонные отбросы. В них почти всегда можно найти что-нибудь не только для Бублика, но и для меня. Но это только раз в три дня! Иногда удается заработать объедки у хозяйки гостиница на Западной улице. А есть-то псу хочется каждый день! Пусть уж, в кои веки, Бублик сам пирует. Друзья понаблюдали за королевской трапезой Бублика и отправились каждый по своим делам.

С тех пор, как Коржик помнил себя, он переходил из рук в руки. В голове иногда возникали смутные образы и ощущение чего-то теплого и надежного. Но чаще он вспоминал дряхлых старух-попрошаек, которые дергали и часто щипали его, чтобы он плакал, вызывая жалость у публики. Старого вора, обучавшего его нехитрой житейской морали: делай, что хочешь, кради, у кого хочешь, но не попадайся! Пару раз Коржик добивался головокружительных успехов в воровской среде — он сумел украсть из княжеской оранжереи магические цветы. Редкостную добычу у него сразу же отобрали. Коржик видел, что денег в этот день воры заработали много, только ему кроме подзатыльника ничего не перепало.

Во второй раз он совершил свой поход, рискуя попасться охранникам, которые уже искали вора. У него хватило ума больше не показывать добычу. Ведь этот цветок мог многое, хотя в свое время был просто детской игрушкой. Первые два лепестка были сорваны впустую, а последний он использовал бездарно — поднялся вверх и покружился, замирая от восторга в воздухе. Остальные пошли впрок. Он сумел наколдовать большую корзину сластей и привести в порядок одежду и обувь.

Но все же, воровать Коржик не любил, хотя старик Гросмал-той его очень хвалил. Ему еще совсем маленькому Гросмал-той надевал чистенькое платьице, завязывал бантики и, выдавая за девочку, заставлял Коржика плакать и искать мамочку! Обнимать незнакомых людей за шею, проситься на ручки. Такую очаровашку, с белыми, как лен кудрями и красивыми карими глазами, был готов пожалеть каждый.

Ребенка находил растерянный «дедушка», а прохожий лишался либо нескольких пуговиц, либо кошелька, либо украшений. Со временем Коржик научился замечательно маскироваться, он мог так спрятаться что, проходя практически рядом, на расстоянии двух шагов его не замечали. «Подрастешь — далеко пойдешь», — говаривал Гросмал-той.

В середине дня, заработав сытный обед у Амирад-тоя, Коржик бесцельно бродил по рынку, подбрасывая на ладони честно заработанные два саврика. Монетка взлетала в воздух и ложилась на руку, то изображением орла, простершего над Саврией широкие крылья, то, собственно, изображением стилизованной двойки на фоне восходящего солнца. Почему именно восходящего, ведь с тем же успехом здесь мог быть изображен и заход? Заглядевшись на солнышко, он только после двух десятков рассеянных бросков заметил, что вращающаяся в воздухе монета каждый раз падает на его ладонь решкой вверх. Ого, неужели фальшивая? Нет, какой смысл подделывать два саврика? Спорная монета — вот, что это такое! Духи святители! Вот это повезло! За такое, если хорошенько поторговаться, старый скряга Ромпсель-кой спишет ему остаток долга!

Он протиснулся мимо тесно стоящих прилавков в соседний переулок. Убогая лавка менялы была открыта и днем и ночью. Сам Ромсель-кой, как всегда прятался за закрытой на все замки дверью, и только на условный стук выглядывал в маленькое окошечко. После долгих споров монетка перекочевала из рук в руки. Ну и Юровито с нею! Спасибо Амирад-тою, он пока сыт, а потом, глядишь, и подзаработать сумеет.

День был ясный и, не в пример ночи, теплый. К середине дня изменился характер торговли, на рынке появились продавцы подержанных вещей, мелкие кустари: горшечники, корзинщики, резчики по дереву. Открылись сапожные, швейные мастерские. Лоточники продавали булочки и пирожки. Зазвени в кармане монетки, то очень недорого можно было купить прямо здесь на площади миску горячего супа. Знакомых у Коржика полно. Можно поболтать со швеями, которые устраивались у окон со своей тонкой работой, можно попытаться проникнуть в трактир, что бы послушать, о чем говорят стражники. Можно, перебравшись через развалины двух полностью стертых с земли улиц, проникнуть в городской зверинец. И там, среди пары медведей, нескольких обезьян, семейства волков и маленького стада оленей, у Коржика тоже водились друзья.

Но сегодня Коржик решил побывать в ночлежке, и проведать деда Хрипа, который еще не так давно не раз спасал мальчика от незаслуженных наказаний. Сейчас Хрип болел. Коржик подозревал, что он уже и не поправиться. То же самое, по-видимому, думал и сам Хрип.

Стянув на лотке пирожок с ливером, какой никакой, а гостинец, мальчик направился к ночлежке. Бублик весело бежал по знакомому маршруту. Решив не ограничиваться одним подарком, по дороге Коржик заглянул в оранжерею княжеского сада. Не в первый, надо сказать, раз. Оранжерея и сад изучены им основательно. На этот раз его внимание привлекли находящиеся недалеко от хитро замаскированной узкой щели в ограде, заросли каких-то экзотических кустов с яркими черными ягодами. Урожай на них этой осенью поспел впервые: после гибели магов стало некому заниматься садом. Растения теперь плодоносили в свои природные сроки.

Сочные ягоды, пачкали руки и рот, вкус был несколько странен, но мальчику они понравились. Прячась в тени кустов, он набил желудок и, набрав впрок полную пригоршню ягод, отправился в гости.

В ночлежку к этому времени начали собираться постояльцы. Поговорить по душам с дедом не пришлось. Но за то, прохаживаясь гоголем, Коржик пересказал ночлежникам все последние рыночные новости, наслаждаясь вниманием, с которым его слушали. Знал мальчишка много: о наборе рекрутов в войско князя, об организации нового отряда, воины которого щеголяли в серых рубахах, перетянутых кожаными ремням. Штаны заправлены в сапоги, обувь хорошей кожи. Серые плащи из магических запасов не пропускают воду, и в них не бывает ни холодно, ни жарко. А еще на прошлой десятидневке рабочие, разбирая завали, нашли склад магических кристаллов. Такие красивые блестящие штучки. Коржик видел их лишь издалека.

Изрядно повеселив публику, мальчик решил отправиться в свое обычное место ночевки, к ребятам, с которыми вчера так сильно рассорился. Но нельзя же на дураков вечно дуться? И потом он уже по Ксану соскучился. Мимо развалин Храма Спасения Святой Кристы, мимо выстоявшего во время Краха здания Торговой палаты, через площадь Свента, не привлекая к себе ненужного внимания, свернуть в Соляной тупик, и вот он — дом родной.

Уже смеркалось, когда закадычные друзья Коржик и Бублик явились в обжитый подвал на ночлег. Ксан уже давно поджидал его там. Мальчики уселись в угол на сено обмениваться новостями. Бублик, покружившись немного по подвалу, убежал на улицу общаться со своими друзьями.

Облава нагрянула неожиданно. Серые тени призраками появились сразу со всех сторон: с улицы, из глубины подвалов, лезли в разбитые окна. Испуганные дети заметались. Их перехватывали, выводили в соседнюю заваленную мусором комнату. Пару раз темный проем двери освещался яркой вспышкой света. Сильные руки подхватили сначала Ксана. Проем двери полыхнула белым. Коржика потащили вслед за ним. На ящике сидел мужчина, странно, но в руках он держал игрушку — блестящий граненый шар.

Мальчика подвели к сидящему, который протянул ему игрушку. Шар приятно грел руку. Что-то в нем притягивало взгляд Коржика, как магнитом, он попытался вглядеться, но тут шар вспыхнул, совершенно его ослепив.

— Очень хорошо! — спокойным голосом сказал мужчина. — Ну, давайте дальше.

Коржика вытащили из подвала, отвели за угол дома, и там он увидел подводу, на которой лежали тела трех только, что вышедших ребятишек. Он успел увидеть неподвижно лежащего Ксана, рванулся, но кто-то уже, крепко зажав ему нос, лил в рот слегка кислую воду. После второго глотка ужас оставил мальчика, ему стало легко и спокойно. Глаза закрылись, и темнота поглотила сознание.

2

Очнулся Коржик внезапно, как от удара. Он вспомнил недавний ужас и решил, что ему снился кошмар. Все тело болело. Навалившаяся на него тяжесть не давала дышать. Пугала полная темнота. Пытаясь повернуться, он решительно начал выкручиваться, и, неудобно упираясь руками приподнялся на четвереньки, поднатужился и стряхнул с себя еще теплые детские тела. Глаза начали различать во мгле над головой серое пятно неба. Он находился, где-то глубоко пол землей в колодце, или, скорее всего, в шахте. И стоял ногами на горе трупов. Над головой раздались шаги и голоса. Он, спотыкаясь, метнулся к стене.

Сверху упало одно тело, второе. В полной тишине раздавались шлепающие удары мертвых тел. Замерев от ужаса, Коржик ждал окончания страшных работ.

— Здоровый мужик! Ну-ка, помоги! Э, да я его знаю! Он из Вузеля. А его за что, он же явно не маг!

— Этого убили при попытке спрятать девчонку-мага, другую, говорят, он уже успел куда-то спровадить.

— Ишь, наплодил ведьм!

— Ага! А мальчишка у него, говорят, вовсе не маг.

— Ну-ну!

— На сегодня все, тут уже полным — полно, — донеслось до Коржика, — утром этот выход взорвут.

— А как же кости? Сейчас все кладбища под охраной. Что и здесь придется мертвяков караулить?

— Не придется. Сюда сначала кислоту зальют. Она все разъест.

— А, что до войны здесь было? — поинтересовался второй напарник. Разговор было хорошо слышно, видимо, грузчики остановились у самой шахты.

— Что-то вроде подземных мастерских. Там маги обстряпывали какие-то тайные делишки.

— Там, небось, всякую нежить создавали. Вот у нас в деревне курвир был. Ну, страшный такой. Он воду из колодцев в дом подавал, как не понятно, но когда его, сдуру, наши уничтожили, в домах воды не стало. А помнишь, как это здорово, лей не хочу, сама прибегает, сама убегает! Хочешь холодная, хочешь горячая!

— Замолчи, обалдуй! Нашел о чем говорить! — раздался звук затрещины, и голоса стихли.

Двигаясь вдоль стены, Коржик попытался выбраться наверх, руки срывались. После третьего обхода понял, что оказался в ловушке. Небо светлело. Коржик начал различать фигуры лежащих грудой трупов. Он почему-то хотел найти Ксана. Вглядываясь в тела детей, он увидел темное пятно бокового провала в стене. Сердце дрогнуло.

Он оттаскивал в сторону детские тела до тех пор, пока не проскользнул в темный спасительный ход. Спасительный ли он еще не известно, но уводил все дальше и дальше от ужаса насильственной смерти. Коржик подумал, что если он выживет, то поиски выхода в полной темноте, падения, ушибы, ощущения гадливости от покрытых, где мхом, где слизью, мокрых стен, надолго останутся в его ночных кошмарах. Но вот, он как-то стал ориентироваться в переплетении ходов и шахт. Темень ходов перемежалась рассеянным светом, попадающим через колодцы. Лучи солнца, отражаясь от стен, освещали хилую зелень, ползущую из колодцев вверх, к свету.

Коржик еле нашел металлическую лестницу в стене, она вся оказалась затянутой паутиной растительности. В этот момент он ощутил колебание земли, услышал натужные звуки оседающей породы и понял — «Взорвали! Тот колодец взорвали». Чуть поднялся по лестнице, выглянул на заваленную хламом пустую улицу среди развалин, но вылезать не стал. Просидел почти до вечера, а затем, прокладывая путь по завалам, добрался до подвала, где ночевал с Бубликом. Довольно быстро обрадованный до невозможности пес отозвался на нерешительный свист хозяина.

Еще два дня, прячась и днем и ночью, разыскивая каждый раз новые укрытия, Коржик провел в городе. Пробираясь тенью, он подслушивал под окнами домов и лавочек, прятался около таверны и слушал пьяные разговоры стражников.

Так он узнал о чистильщиках, магическом кристалле, о желании князя очистить от магов всю страну, понял, что сам является магом, хотя ничего магического в себе не ощущал. Узнал о татуировке нанесенной уже половине населения города, о попытках жителей спрятать своих детей от проверки магическим кристаллом и казнях на центральной площади оказавших сопротивление родителей.

Под покровом ночи, ползком вслед за Бубликом через частично обрушенный водосток выбрался он из города и, не решаясь показываться на дороге, по неудобьям, далеко обходя поселения, он уходил, как можно дальше от города. Боясь войти в любую из деревень, долгие полторы недели Коржик питался, чем попало. Мальчишке пришлось бы совсем худо, если бы не верный Бублик.

Может и сгинул бы где-нибудь, если б не нарвался на обоз, везший беспризорников маленького городка Ойхеля в приют блаженного Хорса. Дядька Версолан-той, проводник обоза равнодушно отнесся к приставшему в пути мальчишке: одним больше, одним меньше. Про себя Коржик решил, что жить-то все равно где-то надо. И чем дальше от столицы, тем лучше. Он понимал, что, когда-нибудь дойдет черед и до окраин, но что будет, то будет.

Телеги, не спеша, скрипели колесами, дети кричали, пели, иногда плакали и дрались, Бублик носился вдоль дороги и лаял на птиц. Светило солнце, но ночами дети дрожали, крепко прижимаясь друг к другу и Бублику.

По дороге неторопливо шло время. Но всему, когда-то приходит конец, и вот обоз вышел из нескончаемого леса. На холме у озера стоял сказочной красоты замок с солнечно-желтыми стенами и черепичными узорчатыми крышами.

— Приют блаженного Хорса, — равнодушно кивнул Версолан-той.

 

Глава 3. Искра. Излом судьбы

1

— Тиса, смеясь и, закрывая пухлыми пальчиками, замурзанное личико уже во второй раз громко читала стишок о магическом цветке. Считать она еще не научилась. Искра, крадучись за ее спиной, пробирался к дубу. Тиса его, конечно, «найдет», но ему доставляло удовольствие смотреть сверху, как малышка с серьезным видом будет ходить по двору, переворачивать большие плетеные корзины, заглядывая в каждую и удивляясь: «И здесь тебя нет!». Как будет шуршать сеном в сараюшке, спрашивать у кота Кыша: «Куда подевался мой братик?»

Цепко и так же бесшумно, как охотящийся на мышей Кыш, Искра полез на дерево. Старенькой пестрой рубашке с круглым «женским» воротом, перешитой из бабушкиной, опять сильно достанется. Серые штаны, не раз латаные, пузырились на коленях. Ноги в стоптанных кожаных сапогах последний раз мелькнули в ветвях и пропали.

— Вот жук бескрылый! — шепотом выругался древолаз, больно оцарапавшись о сучок. Двенадцатилетний мальчишка, худенький, давно не стриженый, светловолосый, большеглазый, сноровисто перебирался с ветки на ветку. Он залез так высоко, что в разрывах ветвей увидел блеск далекой реки, поля за нею. Уверенно поднялся на ноги, опираясь на знакомую развилку ветвей, он встал навстречу ветру и простору. Втянул в себя будоражащие воображение запахи. Ветер, совсем не заметный на земле, здесь, наверху, шевелил листвой и приносил запахи воды и привядшей травы. Когда-нибудь он вырастет, и отправиться в путешествие по всей планете в дальние неизведанные страны, в которых медленно движутся караваны верблюдов, люди и сами пески. Ему недавно приснился об этом замечательный сон. Ожила картинка из его любимой книги — «Проводника по миру».

Или нет. Он будет исследовать глубины Берминальского леса. Там встречаются странные животные. Искра сам видел забредшего и умирающего пушистого зверька. Такого не описывала ни одна книга. У Искры создалось впечатление, что зверек понимает человеческую речь и даже, что-то пытался сказать ему. Искра только смог запирающей боль мазью облегчить его смерть. Бабушка подтвердила, что маги когда-то создавали мыслящих зверей. А что если они, эти создания еще живут в лесу, ведь, в самой его глубине не ступала нога человека? Вот бы их найти! Искра бы с ними сумел договориться. Ему, конечно, хорошо жить вместе с бабушкой и Тисой, но он помнил, что когда-то у него были друзья, с которыми он играл, бегал по полям и купался в речке. Мальчик даже встряхнул головой, отгоняя тоскливые мысли.

Еще бабушка же рассказывала, что в самой глубине леса живет племя неизвестных лесных людей. Что тот, кто попадется им на глаза, домой больше уже не возвращается. Интересно, если никто не возвращается, откуда она про людей знает?

Искра окинул взором луговые просторы поречья. Там, еще дальше, за второй петлей реки находится ближайшая деревня — Верейка. Ее жителей он видел несколько раз издали, когда они косили сено в пойме. Бабушка не разрешила ему даже и думать о том, чтобы показаться кому-нибудь из них. Сейчас, в самом начале осени, она очень неохотно отпускала Искру в лес, боясь его нечаянной встречи с сельчанами.

Искра несколько раз пытался выяснить у бабушки причину ее страхов и такой странной их жизни. Но бабуша, так ее называла маленькая Тиса, откладывала серьезный разговор. «Нос не дорос! Молод еще!». Какая же это молодость? Ему уже двенадцать. Искра, забираясь на дерево все выше и выше, решил про себя, что его пора пришла. Сегодня вечером, когда Тиса уснет, уткнувшись носом в край подушки, он непременно добьется серьезного разговора. Хватит ему бродить мыслями в темноте.

Бабушка, конечно, обо всем догадывалась. Искра видел, что она с утра нервничает и обеспокоено поглядывает на него. Ну, разбил он сегодня свою чашку вместе с глиняной миской! Хорошо хоть недолго придется прямо из котелка хлебать — до Орехосбора всего одна десятидневка. А там бабушка опять пойдет в деревню, новые на мед выменяет. Странно только почему же она сказала, что это к счастью? Искра никогда не слышал, чтобы битье посуды кому-нибудь приносило счастье!

Бабушка почти всегда все про него знает заранее, как она говорит, дар у нее такой. Почему она именно сегодня с него глаз не спускает? Почему суетится по дому и куда-то собирается?

Она ходит в деревню несколько раз в год. Их с Тисой никогда не берет. После Солнцежара они, как и в этом году, всегда начинают качать летний мед, а позже пока не начались дожди, или под весну после Зимобора, грузят на их единственную лошадку фляги с медом. Бабушка обменивает мед в Верейке на полотно для одежды и выделанную кожу. Покупает для себя обувь, сшитую деревенским сапожником. Из принесенной кожи неумело шьет обувь им, детям. Искра очень завидовал бабушкиным башмакам и сапожкам, но вот уже год, как он с успехом надевал ее обувь. Ноги, правда, приходилось обматывать онучами, но бегать в сапогах по грязи было, не в пример, удобнее, чем в несуразных поршнях бабушкиного изделия.

Искра удобно устроился на толстой ветке, привалился к стволу дуба и взглянул вниз и приготовился наблюдать за сестренкой.

— Тиса, торопливо дочитывала стишок уже последний раз, когда из-за хлева вывернулся человек в длинной серой рубахе с кожаной опояской, штанах в полоску, в грубых сапогах на толстой подошве, с котомкой за плечами. Увидев Тису, он радостно удивился:

— А что это за красавица у нас здесь? — почти пропел он. Губы растянулись в улыбку, демонстрируя здоровенную щербину между передними зубами.

— А где же наши родители? Где наши мама и папа? — он присел перед изумленной и впавшей в столбняк Тисой. Сверху Искра уже не видел его лица, не слышал и что этот щербатый говорил перепуганной девочке. Из-за ветвей он увидел, что мужчина, достав что-то из котомки, протянул это Тисе и опять громко «пропел»:

— Возьми, солнышко, посмотри, как блестит.

Дальше события развивались одновременно:: Искра, поглядывая вниз, начал спускаться, не рискуя оставить сестру одну, без поддержки, рядом с незнакомцем. Из-за хлева показались еще люди. Бабушка выскочила из дома, крича что-то срывающимся голосом. «Беги! Беги! Прячься! Спасайся!» — бабушкин приказ почти взорвал голову Искры страшной болью. В руках у Тисы ярким пламенем полыхнуло так, что Искра, закрыв глаза, потрясенно замер, боясь сдвинуться с места. Внизу испуганно кричала девочка. Крик бабушки прервался звуком хлесткого удара. Вцепившись намертво в ветку, Искра пытался понять, что происходит. Внезапно нескончаемый крик Тисы резко оборвался. Внизу слышался гомон множества людей.

Когда Искра вновь посмотрел вниз, он увидел, что двор полон вооруженных людей, одетых в серые одинаковые рубашки. Оружие Искра видел и тайком от бабушки даже баловался с ним. Меч, копье и самострел остались еще от деда. Лихорадочно пытался оглядеть двор. Бабушка, где бабушка? И с содроганием понял то, что он видит не сон. Это его бабушку тащат к дому за ноги двое молодцов, глумливо посмеиваясь над задравшейся на голову юбкой, а Тису нежно обнимал все тот же щербатый, присев рядом с ней на корточки он, зажимая ей рот рукой, ласковым голосом уговаривал ее выпить водички.

— Что? Опять за свое? — брезгливо спросил высокий усатый мужчина, наблюдавший эту сцену, — ласковый, ты наш, куда торопишься? Спроси лучше, кто еще живет с ними?

— Бесполезно, — щербатый раздраженно повернулся к говорящему, — она насмерть перепугана. Посмотри лучше в доме, сколько обувки, сколько чашек, сколько спальных мест. Ну, что сам не знаешь?

— Любитель поить деток сэрдиком, — проворчал усатый.

Тиса глотала воду, давилась, кашляла, а щербатый, посадив девочку себе на колено и запрокинув вверх голову ребенку, нежно поглаживал ее по горлу. Для Искры лицо сестры белым пятном светилось далеко внизу, темными, как провалы, на лице выделялись глаза. Щербатый взял лицо ребенка в свои руки, и замер, глядя ей в глаза.

Замер наверху, не понимая происходящего, и Искра.

— Ну, что укачал ведьму? — спросил, подошедший с топором в руках высокий парень.

— Заткнись! — вяло огрызнулся щербатый. Он держал на руках уснувшего ребенка.

— Третья за эту неделю, — весело отозвался высокий, — чистка, что надо. Кристалл у нее полыхнул, будьте нате! Вот, выросла бы ведьма! — почти с восторгом воскликнул парень.

— Третья. А, парня в Греме, ты что, не считаешь?

— Так, может он и не маг, мы ж и проверить не успели!

— Еще бы, когда он так сопротивлялся!

— А, что проверять-то, когда у него в родне почти все маги?

— Я бы всю эту породу вывел до десятого колена, — сквозь зубы прошипел щербатый. Он понес Тису к дому. Этот разговор ничего не объяснил Искре. Он мало что знал о магах. О ведьмах бабушка никогда при нем не упоминала. И при чем тут ведьмы, и его сестра, Тиса? Почему о ней с такой ненавистью говорят эти люди? Прижавшись к шершавой коре дерева, мальчик не мог найти в себе сил, чтобы сдвинуться с места. Ему казалось, что он прирос к дереву и если даже отпустит руки и перестанет цепляться, то просто повиснет на нем, как одна из его ветвей. К парню подошел усатый.

— Вроде двое их и было: чашек две, мисок две, обувь на ребенка и на бабку, по постели не поймешь. Так, сено, тряпьем укрыто.

— Ну, так старшему и доложи.

Искра вспомнил бабушкино: «к счастью».

— Видел, как Кижма наслаждался? — сказал молодой.

— Любит он, напоив сэрдиком, смотреть им в глаза.

— Наблюдать, как они умирают… Бр-р! Одно дело в бою…

— Вот и радуйся, что у нас есть ласковый Кижма, а то самому этих крысят травить пришлось бы, — проворчал усатый и ушел за сараи.

«Травить? Травить? Он, что? Отравил Тису? За что?» — В голове у Искры путалось и звенело. Время остановилось для него, он ничего не понимал. Только ужас сжимал в своих ладонях его сердце. Когда Искра смог осознавать окружающее, его руки свело судорогой, и он чуть не закричал от боли, разжимая пальцы и по-другому перехватывая ветки. Внизу под ним, как муравьи, суетились люди.

Из дома вытаскивали нехитрый скарб: котелок, какие-то одежки из бабушкиного сундука, оружие деда, сколоченные еще им табуретки, лавки. Все это располагалось под дубом, устраивалось для отдыха. Парень, уходивший с топором, тащил из сарая охапку дров на середину обширного двора, другой уже вбивал колья для кострища, кто-то тащил в котле воду. Весь двор заполнился суетящимися людьми. Двое деловито таскали из сарая солому прямо в коридорчик, наваливали ее грудами под стены избушки. Прямо под деревом на лавке уселся мужчина, видимо, главный потому что к нему то и дело подходили люди, что-то говорили, получали приказания, отдаваемые тихим голосом, который из-за шелеста листвы, Искра не слышал.

Костер весело горел, около него суетился все тот же высокий парень. Вдруг сильнее потянуло дымом. Глаза заволокло слезами. Искра чуть не поперхнулся и испугался, что его кашель могут услышать. Он, наконец, осознал, в каком опасном положении находится. Он так и не понял: жива ли его бабушка? Верно ли, что Кижма отравил его сестру? Понял, только одно, если его найдут, то и ему грозит что-то страшное. Дым становился все гуще и гуще. Ветром его отрывало от земли и несло прямо в листву дуба на Искру. Это дым от горящего дома.

Дальнейшее Искра воспринимал смутно. Он висел на дубе почти сутки. Искра не ощущал своего тела, но почему-то чувствовал порывы ветра на коре дерева, жар от пламени горящего дома, чувствовал, как от него корчатся и сворачиваются листья. Время остановилось для него, мысли, душевная боль сменились странным покоем. Только изредка, когда кто-нибудь, разговаривая, останавливался под дубом, он, как в забытьи, издалека воспринимал их слова.

Воины князя Савра называли себя чистильщиками, или коротко — чистами. Они дожидались, пока дом сгорит дотла. Основная их часть всю ночь спала на сене в дальнем от дома сарае, куда не долетали искры. Дозорные грелись около пожарища, так как осенние ночи уже не радовали теплом. Утром они зачем-то вычерпали весь колодец, заливая пепелище водой.

— Проклятые ведьмы! — ворчали мужики, передавая друг другу ведра с водой, — Мало убить, так еще и с прахом не знаешь, что делать.

— Да уж! В землю закапывать опасно. Сейчас, вон, все старые кладбища под охраной.

— А что, правда, что их жженые кости колдовать позволяют?

— Была бы неправда, кой маг, мы бы так возились. Одно спасение залить пожарище водой!

— Можно было бы просто пепел развеять.

— Ну да, жди, пока пепелище остынет! Шевелись лучше! — переговаривались чистильщики.

Они ушли, предварительно перекусив, уведя с собой лошадь, оставшихся в живых от их трапезы двух коз, и унося в мешках тушки еще с вечера убитых и ощипанных кур.

2

Когда Искра попытался слезть с дерева, то при первом же движении, не выдержав, обмочил штаны. Со стоном он разминал затекшее тело. И вдруг замер от ужаса. Двое воинов, молча, сидели на опушке леса, щурясь на заходящее солнце, именно оно и не позволило им заметить шевеление в листве дуба. Только к ночи, обойдя еще раз всю округу и заглянув во все уголки оставшихся строений, почти бегом, они ушли догонять свой отряд.

После ночи скорби и слез, когда лежащий без сил мальчик не мог заснуть, а, засыпая, вновь слышал жуткий крик сестры, наступившее утро не принесло ни малейшего облегчения. Страх, что чистильщики могут вернуться, гвоздем сидел в мозгу. Голодный, усталый до изнеможения, он начал собираться в дорогу. Из дупла дуба, из своей ребячьей захоронки, он достал старый нож в ножнах. Там лежало и кресало, найденное им на месте сгоревшей деревни, куда его дважды водила бабушка. Она рассказывала, что в той деревне во время второй магической войны не выжил никто. В сарае, стоящем на отшибе, от сгоревшего дома на стенке висел большой заплечный короб. Бабушка для него была уже стара, а он, внук, слишком мал. Нашел кусок старой сетки, сломанное полотно от ручной пилы. Все мало-мальски годное унесли с собой чистильщики князя Савра. Набрав овощей с огорода, сложил в короб и долго стоял у пепелища, прощаясь с бабушкой и сестрой. Губы шептали: «Я отомщу им! Я отомщу!»

Искра знал, что к северу от их жилища через два дневных перехода по полям и мелким перелескам начнется Берминальский лес. Именно он может стать для него лучшим укрытием. Почему-то Искра был твердо уверен, что чисты туда точно не сунутся. Они с бабушкой часто проводили долгие вечера, водя пальцем по глянцевым листам довоенного атласа мира. Сколько всего интересного она тогда рассказывала.

Огромный Северный континент с запада на восток делился Шумширскими горами на две почти равные части. Весь юг материка занимала Пелетория. Это жаркая страна, большую часть которой раньше занимала пустыня. Маги подняли из-под земли воду и создали чудесные города. В одной из книг, сгоревших теперь вместе с домом, были замечательные картинки. Бабушка говорила, что эту книгу создали маги. Искра часами рассматривал ее. Картинки все время изменялись, показывая таинственный и прекрасный южный город. Город среди пустыни, окруженный пальмами и буйной растительностью, куполами и башенками, рвался в небо. Люди на площадях и улицах странно и ярко одетые передвигались, несли продукты с базара, ехали верхом и повозках. Бассейны, фонтаны, расцветающие кустарники — все это будило воображение мальчика.

Северную часть, пронизанную прихотливым узором внутренних морей, занимали Саврское, Лемонское, Кипридианское княжества, государство Рамидия. К Шумширскими горам прижималось Аспиарнское княжество.

Берминальский лес на карте занимал две трети всего Саврского и плавно переходил в Лемонское княжество. Не одна армия могла раствориться в этом лесу. Бабушка говорила, что там могут прятаться не только звери, но и страшные магические создания военных лет. Вообще о войне бабушка говорила мало, чаще плакала, вспоминала своих погибших детей и внуков.

Искра и Тиса — дети ее двух последних дочерей, которые вместе с мужьями погибли во время последней войны, три года тому назад. Искре тогда было девять, а Тиса еще лежала в люльке. Искра смутно помнил родителей. Ему казалось, что он всегда жил с дедом и бабушкой. Правда, где-то не здесь, а в большой деревне. Там было многолюдно, дома стояли вдоль дороги и по ней каждый день проезжали, проходили молчаливые вереницы людей. Везли скарб, детей, тащили за собой скотину. «Беженцы», — поясняла бабушка. Искра мирного времени и не помнил. Но дед объяснял, что последняя война длилась всего два года.

Дед. Кряжистый, крупный старик, умелец и балагур, замечательный рассказчик, он умер внезапно, на полуслове. В этот день в деревне одновременно умерло много народа.

— Маги виноваты! Проклятые! — в голос выли бабы в деревне. Именно после похорон закаменевшая, молчаливая бабушка собрала в телегу все, что могла, посадила на вещи внуков и, понукая гнедого мерина, отправилась вместе с беженцами в дорогу.

Она никогда не говорила ничего плохого о магах. Магами были все ее дети. Сама она только владела даром предвидения, который после Краха почти не проявлялся. И еще, это тоже казалось Искре волшебством, она всегда видела его насквозь. Было бесполезно скрывать от нее свои мелкие ребячьи проделки. Бабушка иногда рассказывала об истории Саврского княжества, учила читать и считать по нескольким бережно хранимым детским учебникам. Иногда комментировала занимательные сюжеты в книге «Легенды и истории Северного континента», иногда рассказывала веселые случаи из своего детства или семейные предания, но очень редко отвечала на вопросы Искры и Тисы об их родителях. Искра слышал, как каждый вечер молила она за них Всесущий Дух Земли-Рожаницы, но еще с большим пылом она молила о благополучие своих внуков.

Мальчик многого не знал. Где жили его родители? Как и почему они погибли? Почему он жил с бабушкой? Почему они, скрывшись от людей, никогда не показывались им на глаза? Почему она так за них тревожилась? Для чего бабушка учила его прятаться, скрываться в лесу, лазать по деревьям, неподвижно замирать, прячась в густой траве? Неужели бабушка предвидела то, что с ними случилось? Кто такие эти чистильщики? Почему и за что они убили бабушку и Тису? Почему хотели убить и его? Разве он маг? Искра не чувствовал в себе никаких магических сил.

Может быть, попробовать выйти к людям? Но ведь не зря бабушка их прятала от людей! Беги! — кричала она, — Беги! Это ему она кричала, не Тисе! Тису тогда уже крепко держал щербатый чист. Значит, он все-таки маг? Как же ему теперь жить с этим?

Искра скользил по краю полян, под тенью кустов и деревьев, он не выходил днем на открытые пространства полей, а пересекал их в сумерки или при свете луны. Он шел, как учила бабушка. Он проходил сквозь пространство, как ветерок через поле: вот трава склонилась до земли под его легким нажимом, вот он уже ушел, а стебельки и листики выпрямилась, отряхнулись, и нет ни следа, ни примятой травинки.

Осень — третья четверть года — была на удивленье сухая и теплая, но ночи заметно стали холоднее. Приближался осенний праздник Орехосбор. Искра ночью старался идти, согреваясь на ходу. Спал в кучах листьев под корягами. К концу третьего дня добрался до опушки Берминальского леса и нырнул под своды деревьев так, как если бы захлопнул за собой дверь прочнейшего убежища.

Лес встретил его полной, абсолютной тишиной, от которой мурашки бежали по спине. Каждый его самый легчайший шаг, казался здесь громким. Даже само его дыхание создавало какое-то нетерпимое напряжение. Сосредоточившись, как учила бабушка, он замер, пытаясь выровнять дыхание и, полностью превратившись в слух, раствориться, слиться с неслышным дыханием леса. От напряжения в глазах позеленело, он моргнул и крепко зажмурился. Светящийся, клубящийся пред закрытыми глазами туман постепенно превращался в стремительно бегущую картину.

Искра будто летел над лесом, видел кроны деревьев, видел звериные тропы под ними, видел лис в норах, оленей в ворохе листьев, видел берлоги, следы лап, копыт, когтей на коре деревьев. В пределах широчайшего пространства жил могучий некто своей неторопливой растительной жизнью. Каждое дерево, каждый куст глубоко под землей сплетали свои корни в единую сеть, раскинувшуюся на полмира. И все они, эти деревья, были одним удивительным существом. Лес перестал опасаться его. Лес дышал теплом.

Он читал книгу леса и начинал различать шум деревьев, крики птиц, шуршание травы, скрежет зубных пластинок жуков — древоточцев. Он был нигде и везде. Он видел, что лес могуч, полон сил, что в нем кипит жизнь, что ничего страшного и необычного здесь нет, что лес его принял. Он здесь свой.

— Спасибо! — Искра вздохнул с облегчением, теперь он не пропадет. Здесь он дома.

 

Глава 4. Блуждания

Осенний лес богат и щедр, особенно в пору Орехосбора. Искра очень любил этот праздник. Даже в своем уединении они с бабушкой украшали дом осенними листьями, ореховыми веточками, развешивали нитки сушеных грибов. В это время собирались подарки лесным жителям: орехи, желуди и сушились для них грибы. Как же это было здорово! Искра прерывисто вздохнул, подавив пробивающиеся слезы.

Под ноги, идущего без тропинки осиротевшего паренька, попадались длинноногие подберезовики, оранжево-красными искрами рассыпались подосиновики, радовали взгляд стайки поздних лисичек, восхищали темно-коричневые «припеченные» крепенькие боровики. Душу любого грибника порадует такое изобилие, но Искра, торопясь пройти как можно больше до заката, шел мимо, утешая себя, что в лесу и без него есть кому полакомиться грибами.

В светлых моховинах приболотья не тронутые кусты черники и гоноболи позволяли утолить если, не голод, то хотя бы жажду. Искра очень обрадовался, когда, минуя речку, пересекающую огромную чистую, как ладонь, поляну, обнаружил заросли орешника. Лещина, конечно, не шемерский орех, описание которого он видел в книжке, его орехи огромной величины и растут на деревьях гроздями, одним таким орехом можно накормить не менее трех человек. Но и эти хороши. Помогут продержаться без пищи достаточно долго, поэтому он потратил много времени, набивая короб лещиной. Орехи вполне созрели, и их сладкие ядра утолили его голод.

Искра шел без дорог, выбирая направление наугад. Шел уже третий день. Чувство соединения с лесом пропало, но осталось ощущение выбранного направления. Его будто выпустили из лука, и он теперь не свернет, пока не долетит до цели. Какой? Ему самому не известно!

Довольно топкое болото легло под ноги. Его можно и обойти, но заросшая ельником и осинами грива манила пересечь болотце по прямой, и отдохнуть на сухом высоком гребне. Делая по болоту первые шаги, Искра чувствовал колебания торфяного слоя: там под ним лесное озерко с черной болотной водой. Если прорвать верхнюю моховую ткань, то откроется окно, которое долго не зарастет и будет смертельной ловушкой для любого неосторожного.

Искра все-таки двигался вперед, правда, обходя участки чистого светлого мха, именно там могли скрываться не заросшие, как следует, окна. Какое-то чувство помогало избегать совсем уж опасных участков, а моховина прогибалась, натягивалась, и, казалось из последних сил, все же удерживала его тело. Искра будто испытывал себя, свои чувства, учился понимать получаемые извне предупреждения об опасности.

На гриве, на припеке около поваленного дерева, там, где Искра хотел расположиться на отдых, грелось, набираясь сил, недалеко от облюбованного места будущей зимовки несколько гадюк. Черные, матовые они неохотно, не спеша, как бы укоризненно оглядываясь на парнишку, прошуршали в разные стороны, прячась под россыпь огромных серых камней.

«Странно!», — подумал Искра, разглядывая обломки, — «откуда здесь на болоте обработанный камень? Что можно строить в такой глухомани? И как его сюда могли дотащить?». Потом он вспомнил, что по рассказам бабушки маги могли почти все: перемещаться, куда захотят, возводить и рушить замки, переносить строения с места на место и еще много того, что бабушка и знать не могла.

Передохнув, Искра направился к развалинам. За кучей камней, похожих на остатки колонн, отдельно лежал огромный черный полированный каменный круг, разделенный на шесть частей, золотистыми линиями. Камень блестел на солнце, как новенький. В глубине его поверхности, если подольше вглядываться, возникали и гасли огненые искорки. Мальчик присел и потрогал блестящую линию. Воздух над камнем сгустился, побелел, а потом налился глубокой синевой и на этом фоне золотыми буквами начали проступать слова:

Искра с удивлением наблюдал, как слова тают, а туман рассеивается. Не поняв смысла происходящего, Искра обошел весь болотный островок, распугал еще десяток змей, но больше ничего интересного не нашел. После отдыха он миновал еще две такие же гривы, прежде чем вышел на высокое место. Между березами в низкой траве на взгорке веснушками рассыпались лисички. Косогор поднимался вверх. Березняк светлел, становился все более прозрачным и, наконец, с вершины холма открылся чудесный вид.

— Корш! Вот это да! — вслух восхитился Искра. — Красотища!

Под холмом широко раскинулось лесное озеро, Желтые песчаные берега, окаймляли голубую гладь воды. Ближе к противоположному берегу, из воды выступал поросший деревьями остров. Почти прямо перед Искрой стайка молодых лип расступались аллеей и в центре островка виделись белые колонны и стены здания.

Лесная тишина не прерывалась ни одним посторонним звуком, на берегах не видно ни лодки, ни причала. Искра не мог понять, как туда попадали люди. Конечно, надо обойти вокруг озера и проверить. Искру так и тянуло туда, на остров. Он принялся обходить озеро справа. Он искал лодку, плот, а нашел ажурный мостик, перекинутый в самом узком месте, почти сзади за островом. Подойдя к мосту, Искра оробел, но заставил себя сделать первый шаг, второй…Ему показалось, что он грудью продавил какую-то невидимую, но упруго-сопротивляющуюся пленку, и она с тихим звоном лопнула под его напором. Больше никаких препятствий не ощущалось.

Он двигался по посыпанной песком липовой аллее к дому стоящему на не стриженой лужайке. нет, пожалуй, не дому — дворцу! Мраморные ступени вели к огромным стеклянным дверям. Искра подошел, и почти невидимые створки самостоятельно разошлись. Мальчик непроизвольно сглотнул. Входить было страшно, но любопытство победило. Миновав вестибюль, Искра начал подниматься по лестнице, в которую тот упирался.

— Ау! Есть кто дома? Отзовитесь!

Полная тишина была ему ответом. Искра решил осмотреть комнаты, зайти на кухню, поискать съестное. Проходя по дворцу, он не заметил пыли, сырости, заброшенности. Создавалось впечатление, что дворец убирали сегодня утром, просто никого сейчас нет дома. Искра проверял уже шестую комнату второго этажа, когда наткнулся на библиотеку. Он в восхищении открыл рот: несколько книг, которые хранила его бабушка, приучили его с уважением относиться ним, а здесь… Книжные полки от пола до потолка закрывали стены, кое-где стояли лесенки, по которым можно добираться до самого верха. Массивный стол, кресло, столик с двумя стульями у окна, низенький диванчик напротив камина — вот и вся обстановка.

Руки потянулись подержать хотя бы одну книгу. Но Искра, посмотрев на испачканные руки, решил подождать. Он почти бегом спустился вниз по другой лестнице и попал в коридор, в конце которого оказалась кухня, кладовки с продуктами. Коробка с мукой, жбанчик меда, сушеные фрукты, пряности, лекарственные травы, запас сухих бобов, гороха, круп, соли… А в самой большой кладовке, подвешенные к потолку висели копченые окорока, тушки птицы, колбасы. Все это выглядело абсолютно свежим. Пир мальчику был обеспечен. «Комнатка задумчивости» и бассейн с теплой водой прятались в противоположном конце коридора.

Мытье задумывалось Искрой, как ритуальное омовение кончиков пальцев и протирание глаз мокрыми руками, но вода была настолько приятно теплая, а натруженное тело просило отдыха и расслабления. Мальчик залез в маленький мраморный бассейн и от удовольствия чуть не замурлыкал.

Влезать после мытья в пропотелую одежду не хотелось. Искра постирал рубашку и штаны, особенно тщательно намыливал найденным мылом длинные серые тряпицы, которые наматывал на ноги в бабушкины сапоги. Завернулся в висевшее здесь же огромное полотенце и пошел на кухню. Варочную плиту он не обнаружил. Может быть, что-то стоящее на кухне, и было предназначено именно для готовки, но Искра этого не знал. Колбаса, мед и сушеные фрукты составили его ужин. Скорее, скорее наверх к книгам.

Он жадно перелистывал книги, иногда, не успевая понять, о чем они написаны, торопился просто подержать их в руках, вдохнуть запах бумаги, клея, кожаного переплета, библиотечной пыли. «Истории магов, рассказанные ими самими на втором заседании Верховного совета». Собрал и записал Стефан Трилистник. Искра сунул нос в книгу, между ее страницами ему попался лист тонкой, почти прозрачной бумаги, еле разбирая вычурный почерк, он прочитал: «Описание магических преобразований, производимых при переносе вещественных форм большой массы между параллельными мирами.

При переносе крупных объектов из одного мира в другой, возникают затруднения разрешимые с помощью системы мер предложенных еще Кренгером Мудрым…» — дальше мальчик читать не стал, но еще долго разглядывал лист, исчерченный непонятными знаками.

Листок Искра вложил обратно в книгу и взял другую: «Истории Путевых магов, рассказанные Рескином Сладкоречивым». Картинки в книге выглядели замечательно, наверное, от усталости Искре казалось, что звери на рисунках бьют хвостами, зевают и почесываются. С одной из страниц на Искру взглянуло огромными глазами милое пушистое существо, самое удивительное, что это млекопитающее имело крылья: два чудесных, расписных крыла.

Но как он не боролся с собой, через короткое время его сморил сон и он уснул, не уходя из библиотеки прямо на диванчике у камина все под тем же большим полотенцем.

Ночью он поежился от холода, но скоро ему стало опять тепло, и он мирно проспал до самого утра. Его сон не в пример ночевке в лесу, был крепок. А утром он понял, что ночью его согревал камин — от него еще шло доброе тепло. «Чудеса!» — только и подумал мальчик.

— Ну, что молодой человек, Вам не пора пробуждаться? — над его головой раздался недовольный старческий голос. — Как это Вам удалось войти в замок, — старик испытующе смотрел на протирающего глаза Искру и, не дождавшись ответа, продолжил, — мне кажется, что Вы уже достаточно насладились моим гостеприимством. Пора и честь знать!

Искра извернулся на диване под своим полотенцем и во все глаза уставился на этого чудного человека. Маленький, плотный, с серебряными кудряшками вокруг румяного лица, он мог бы вызвать доброжелательную улыбку, если бы не его суетливый вид и сумрачное выражение лица.

— А, кто Вы? — спросил Искра.

— Я Баристовс-маг, если Вам так интересно, — ворчливо ответил старик, — а, как Вас зовут мне, вовсе не обязательно знать, так, что можете не представляться.

— А, что это за дворец? — продолжал расспрашивать Искра.

Гримаса недовольства скользнула по лицу Баристовс-мага.

— Можете позавтракать на кухне, но чтобы больше я Вас не видел!

Он повернулся и ушел довольно быстрой походкой, неожиданной для такого маленького человека. Искра вскинулся с дивана: он торопился одеться, догнать странного Баристовс-мага и расспросить его о возможности остаться пожить здесь, в этом дворце, или хотя бы об окружающем озеро лесе, о безопасной дороге, Завтрак состоялся, а все остальное нет. Мальчик никак не мог найти старика во дворце.

Заглядывал в различные двери, совал нос в кладовки, сунулся в подвал и там, в одном из хранилищ… Искра сначала попятился и хотел задать стрекача, а затем робко вошел внутрь. Вылетел он оттуда с горящими от любопытства глазами, потрясенный всем обнаруженным и с большим усердием принялся разыскивать хозяина дворца.

Там же в подвальном цоколе Искра нашел большую комнату, заполненную непонятного назначения приборами, полками с книгами, высушенными травами в мешочках, оснащенную переносной жаровней и барабанной сушилкой. Искра с удивлением долго разглядывал непонятные приборы.

— Прошу Вас удалиться, молодой человек, мне уже давно пора работать, а Вы все еще здесь! Счастливого пути! Прощайте.

Старичок попытался вытеснить Искру из комнаты, В его руке блеснул заранее приготовленный ключ. «Вот жук бескрылый! Закроется и ничего не расскажет!» — мелькнула мысль, и Искра уперся ногами в пол.

— Я никуда не пойду, если Вы не ответите на мои вопросы.

— Что еще Вас интересует? — недовольно пробурчал Баристовс-маг.

— Что это за дворец? Кто в нем сейчас живет? Что за люди лежат внизу в подвале? Почему я не могу здесь остаться? Если Вы меня прогоните, то куда мне идти? Что Вы делаете здесь один? Почему…

Бросив издевательское «Вы», Баристовс-маг перешел на напористое — «ты».

— Стой, стой! Слишком много вопросов. Дворец Флорваль сейчас пуст, я живу один. И мне здесь никто не нужен. Я работаю, и ты мне мешаешь! Твое присутствие нарушает спокойствие острова! Иди куда хочешь, только оставь мой остров в покое!

— Я никуда не хочу идти! — закричал на него Искра, — у меня нет дома и родных, я пропаду один! У него по спине прополз холодок страха: и не потому, что он боялся остаться в лесу один. Нет! Он откуда-то твердо знал, что в лесу не найдется такого зверя, который мог бы его обидеть. Ему не хотелось вновь оставаться одному и бесцельно двигаться в неизвестность.

— Иди в приют! До него день пути, для такого мальчика, как ты — сущие пустяки!

— Как я узнаю, куда идти? Разве туда есть дорога?

— Есть. Я так и быть покажу, хотя…,

Он замолчал, напряженно думая о чем-то, потом встряхнулся и уже уверенно продолжил:

— Идем со мной, я покажу тебе дорогу и ориентиры.

Стоя над душой у Искры, Баристовс-маг едва позволил ему собрать вещи и тут же повел на тропу. Когда-то здесь проходила широкая лесная дорога, сейчас посреди нее росли кусты, порой закрывая собой прямую, как нить просеку.

— Здесь давно не ходят люди! — засомневался Искра.

— Иди! Иди и куда-нибудь придешь!

Старик едва дождался, когда мальчик отправиться в путь. Искра нехотя шел вперед, ему было страшновато выходить к людям. Приют для детей. Чем он окажется для него? Сомнения, как собака кость, грызли его душу. Искра решил действовать осторожно: провести разведку, сразу не показываться на глаза людям. Мысли пчелами роились в его голове, а сам он на удивление быстро передвигался по такой заросшей дороге: ноги сами находили твердые места, а в зарослях кустов обнаруживались вполне пригодные для передвижения лазейки. Дорога из леса вышла в поля и потянулась косогором над рекой, потом вильнула и вновь вошла в лес.

Лес стал другим: Огромные седые ели закрывали небо, под шатровыми ветвями среди дня властвовал синий сумрак. Под елями не росла трава, пожухлые иглы лежали толстым слоем, гася звуки шагов. Через лесной ручей перекинут, когда-то крепкий мост из цельных сосновых бревен, теперь они сгнили и обрушились, но в каждом пролете еще осталось по одному целому бревну. Балансируя, довольно легко можно перейти глубокий поток. Сумрачная тишина вызывали ожидание неприятностей. Искра остановился посреди моста, желание повернуть назад охватило его душу. Он так и сделал бы, но один конец бревна, по которому он только что прошел, упал в воду.

Шаг вперед, еще, вот он уже почти на берегу. Укол и резкая боль в шее. Искра покачнулся, боль заставила скинуть со спины плетеный короб. Он падал прямо в ручей, но его хозяину было не до того. Искра прошел вперед еще и еще, но чувствовал потерю сил. Ощущал страшное онемение, холодом разливающееся по плечам.

Он понимал, что случилось, что-то страшное, грозящее ему смертью. Падая и припадая к земле, он, теряя сознание, просил ее о помощи, обращался к ней как к единственному своему другу.

 

Глава 5. Приют блаженного Хорса

Светло-желтые, белесые стены замка смотрелись издалека очень нарядно. Крепостные стены, башенки, узорчатые крыши, с фигурками смешных животных и птиц, террасы вечно цветущего сада, спускающиеся к песчаному берегу небольшого озерца — это венец творения магзодчих последней мирной эпохи. Серебристые ивы, растущие по берегам озера, дубовые и липовые аллеи на крутых берегах плавно переходили в густые заросли орешника и черемухи. Их поднявшиеся вверх кроны, не скрывали стоящих далее густой стеной огромных деревьев, среди которых патриархами смотрелись темные до черноты ели. Там, дальше начинался, или вернее обтекал, охватывая замок, озеро и огромный луг настоящий, легендарный Берминальский лес.

Такое чудное, сказочное место не могло не привлекать к себе, как цветущая липа пчел, огромное число желающих присвоить себе эту жемчужину роскоши. Но, старожилы соседней деревни затруднялись объяснить: почему новые хозяева замка Ингорлона так быстро менялись. После магических войн он раз пятнадцать переходил из рук в руки. В конце концов, вся правящая верхушка примерилась к нему, желающих жить в нем больше не осталось.

Скорее всего, по поэтому, да еще потому, что замок был построен в страшной глуши, чуть ли не на границе с Лемонским княжеством, три года тому назад его отдали под приют для детей сирот последней магической войны.

Кружевные ажурные ворота замка распахнулись тогда раз и навсегда. В Ингорлоне начали появляться первые воспитанники. Собрав с улиц столицы, сюда под охраной воинов князя отправили около сотни детей разного возраста. Попрошайки, карманники, завернутые в тряпки младенцы — потерявшие память о своих семьях, обездоленные и никому не нужные дети. По примеру столицы соседние с приютом города постарались избавить себя от малолетней обузы. Даже из деревень сельчане отправили в приют тех детей, которых по обычаю должны были растить «миром».

Дом наполнился по самую крышу криками, гомоном, топотом бесчисленного количества ног. Эта «вольница» была готова смести все на своем пути. Леамита-сан — учитель устоев общества и правил поведения — сбивалась с ног, пытаясь добиться хотя бы какого-то подобия порядка.

Сколько потребовалось усилий, что бы ввести жизнь приюта в русло нормальной жизни, скорее всего не сможет сказать даже и сама Камилла-сан — директриса этого дома.

Она и ее сподвижники организовали жизнь и учебу детей. Теперь от судьбы замка зависели судьбы не только детей, учителей, воспитателей, но и нескольких окрестных деревень, жители которых стирали, готовили и снабжали приют продуктами.

Свое имя приют получил от имени одного из князей Лемонского княжества. Он считал, что жизнь каждого ребенка драгоценна, что, обучая и воспитывая молодежь, страна растит свое будущее. В его государстве на детей только, что не молились. И, в общем-то, его страна процветала, что не избавило ее от ужасов магических войн. Легенда гласит, что сам князь Хорс погиб в магическом поединке, пытаясь спасти ребенка.

— Санчо! Санчо!

Настойчивый голосок все приближался и приближался к ореховому кусту, за которым прятался шустрый мальчишка лет двенадцати от роду. Он недовольно морщился. Вот, так всегда! Вместо того, что бы применить свои собственные следопытские навыки, Василь просто спросил у Геньки — «Где, мол, Санчо? Почему его не видно?» Знает, что Генька найдет Санчо и под землей. Как он это делает, никто не знает, но спрятаться Санчо от него не может. Проверено!

Встав напротив куста, Генька жарким шепотом стал уговаривать своего приятеля:

— Санчо! Ты не знаешь, что я в лесу нашел! Бежим, я тебе покажу!

Что делал Генька в лесу во время дежурства, Санчо было не понятно. Но, да ведь он и сам не без греха: вместо того, чтобы колоть дрова, он спрятался с книжкой. Ну, вот дочитает и все успеет сделать.

— Что я там не видел? Обманываешь ведь? Чтобы тебе чиста встретить, обманываешь!

— Клянусь магом! Сам увидишь, пойдем! — таинственность излучала даже густая россыпь веснушек на вздернутом носу.

— Да, что ты там такое нашел? Опять глыбу-гусеницу?

— Нет! Нет! Бежим скорее! — Генька схватил, вылезающего из куста Санчо, и потащил за собой. Вслед за ним гордо, подняв хвост трубой, вышла небольшая трехцветная кошка. Она внимательно посмотрела вслед убегающим детям и, внезапно сорвавшись с места, вскачь понеслась вдогонку.

Через несколько минут запыхавшиеся мальчишки стояли подле огромной седой ели — патриарха здешнего леса. В густой тени ее опущенных к самой земле лап, на сухих иглах, будто упавший навзничь от удара в грудь, лежал мальчик по виду ровесник Санчо. Его лицо было пунцовым, глаза закрыты, на лбу испарина. Одежда потрепанная, нелепая по покрою и какая-то, на взгляд Санчо, не современная. «Явно парень откуда-то из глубинки, я такой покрой только в книжке и видел» — вскользь подумалось Санчо. Но хуже всего досталось обуви незнакомца. Подошва правого сапога подвязана плетеной из травы косичкой. Санчо и сам в недавнем прошлом выглядел не лучше. После смерти бабушки ему тоже пришлось не сладко. Ему довелось немало поскитаться по разоренной стране в поисках куска хлеба и пристанища хотя бы на ночь. Лицо лежащего мальчика поражало своей худобой. Большая, отливающая синевой, муха, с басовитым жужжанием прилетевшая неведомо откуда, села на пылающую жаром щеку. Санчо инстинктивно потянулся смахнуть наглую, но та неожиданно упала, подогнув лапы, и скатившись в траву, неподвижно замерла.

— Он, что? Спит? — спросил Санчо.

— Я его тормошил прошлый раз, — ответил Генька, — он не отвечает и не просыпается, он такой горячий…

— Ну и глупый ты, Генька! Надо было сразу Спиридону сказать. Нам с тобой все равно одним его в лечебницу не стащить!

— Я и ходил к Спиридону, а он в деревню за овощами уехал, и Твердило с ним!

— Ну, тогда бежал бы прямо к Камилле-сан!

— Она еще с рассвета ушла с девчонками за травами.

— Вот наказание мага! Беги, зови Коржика, Василя, Тома, Кирилла, найди кого-нибудь из девчонок, возьмите носилки из лечебницы и ходом сюда! А, я с ним останусь. Эй! Эй! Шапку оставь!

— А, зачем?

— Воды из ручья принесу.

Генька покорно стянул шапку с темно рыжей шевелюры и кинулся бежать, сверкая пятками. Санчо еще раз внимательно всмотрелся в лежащего под елью мальчика. Светловолосый. Давно не стриженый. Лицо обветренное, усталое, раскрасневшееся. Кошка, путавшаяся у Санчо под ногами, сунулась к лицу лежащего мальчика. Шерсть на ней вздыбилась, она выгнула спину и громко зашипела, показывая острые зубы.

— Крыська, ты что? — удивился Санчо.

Фыркая, будто ругаясь, кошка понеслась прочь. Санчо отправился к ручью, журчащему, где-то неподалеку. С трудом, свешиваясь с высокого берега, зачерпнул шапкой быстро бегущей темной торфяной воды. Держа шапку в обеих руках, он вернулся, бросил обеспокоенный взгляд на неизвестного. Лицо бывшее несколько минут назад почти багровым на глазах белело, кожа казалась прозрачной. Лицо обретало неподвижность мраморной статуи. Санчо с ужасом смотрел на незнакомца — умирает! Не в силах бездеятельно ждать помощи, Санчо выскочил из-под сени леса на поляну.

— Камилла-сан! Камилла-сан!

Он увидел группку девочек, возвращающихся после урока лекарского мастерства с охапками собранных на занятии трав. На фоне коричневых форменных платьиц выделялась ярко-синяя с белой опушкой накидка Камиллы-сан, Его радости не было предела. Камилла-сан обязательно поможет! Она успеет помочь!

— Камилла-сан! Скорее, здесь мальчик умирает!

Камилла-сан заспешила вслед за Санчо, отдавая на ходу распоряжения девочкам.

— Ой-ей!

За те несколько минут пока Санчо отсутствовал, мальчику стало еще хуже. Обтянутые желтой кожей кости, казалось, пытаются ее прорвать. Дыхание неровное, по лицу пробегают мелкие судороги.

— Отвернись! — резко скомандовала Камилла-сан, — отойди шагов на двадцать и не смотри. Жди, когда позову! Быстрее, святая Криста, быстрее!

Санчо опустился на землю в десяти шагах от Камиллы-сан, светлые волосы упали на лоб, прикрывая лицо, сквозь эту завесу он, вопреки ее требованию, тревожно поглядывал на учительницу. Губы мальчика дрожали, когда он шептал свою детскую молитву, которой научила его когда-то бабушка:

С тревогой он смотрел на посеревшее лицо уже не молодой женщины. Камилла-сан сбросила сковывающую движения накидку и опустилась на колени перед ребенком, закрыв глаза, медленно стала водить руками над его телом. Сжатые губы, выступивший на лице холодный пот выдавали огромное внутреннее напряжение.

— О, святая Криста! Крепро, — с усилием она повернула мальчика лицом вниз и продолжала безрезультатные пассы. — Вот-вот! — черты ее красивого строгого лица чуть исказились, прядь волос, выбившись из пышной прически, пересекла щеку. Лес затих. В этой тишине чувствовалось напряженное ожидание. Ее руки замерли над затылком мальчика, она открыла глаза. Темное пятнышко на тонкой шее, чуть ниже концов вьющихся светлых прядей, под ее взглядом медленно росло, темнело и выступало наружу, как большая черная заноза. — Крепро! Откуда?

На подставленную ладонь легла матовая черная металлическая игла. Ее бархатистая поверхность исчерчена белым узором заклинаний.

— Какая гадость!

Санчо напряженно вглядывался в предмет, который она держала на ладони. От одного его вида по спине мальчика бежала дрожь. Серые глаза возбужденно расширились. Он с восторженным ужасом смотрел на Камиллу-сан. А она зажала иглу между ладонями и долго держала неподвижно, пока руки не начали подрагивать от напряжения, а лицо не исказила гримаса боли. Когда она развела ладони, на них ничего не осталось кроме коричневой пыли и красного следа свежего ожога. В этот момент мальчик застонал и перевернулся на спину.

— Санчо! Скорее сюда, помоги!

Камилла-сан пыталась оттащить мальчика в сторону. Санчо кинулся ей на помощь. Через несколько мгновений, с резким хлопком, из земли в том месте, где они только что стояли, вверх взметнулись на высоту не менее двух метров стволы молодых елей. Их было так много, что выросшая здесь поросль могла бы заменить крепостную стену: проникнуть сквозь нее мог бы разве что муравей.

— Ого! — вырвалось у Санчо.

— Отдача! Энергетический выход, — тихо пояснила Камилла-сан.

Мальчик плохо понял, что это значит, но твердо решил разобраться с этим позже. Можно будет спросить Тома, он много знает о магах. В крайнем случае, придется идти в библиотеку. Лежащий мальчик шевельнулся и застонал. Камилла-сан с улыбкой наклонилась к нему.

— Тихо! Тихо! Все уже позади! Потерпи еще немного!

Она положила руку ему на лоб, и он заметно расслабился.

— Где это с ним случилось? — женщина обеспокоенно обернулась к Санчо.

— Не знаю! — пожал тот плечами. — Меня Генька позвал!

— И как давно?

— Ну, уже полчаса-то точно прошло!

— Странно! Очень странно! Крепро убивает в считанные минуты! Что же ему помогло?

Генька с криком летел по поляне:

— Мы уже идем! Я привел ребят!

Дождавшись помощи, они помогли положить найденыша на носилки. Коренастый жилистый Том и более высокий и худенький Коржик вежливо, но непреклонно отстранили женщину от носилок. Василь и Санчо взялись за ручки сзади. Генька путался под ногами, пытаясь помочь. Они двигались почти бегом так, что Камилла-сан еле поспевала сзади.

В лечебнице их встретила лекарка Идирма-той, молча, указав на приготовленную для больного койку. Рядом на столике она поставила кувшин с водой, шкатулку с набором лекарств.

— Спасибо, Идирма, — от души поблагодарила Камилла-сан. — Ему необходимо успокоительное и укрепляющее, а главное, — она выразительно посмотрела на ребят, — спокойный, я повторю, спокойный сон!

Возбужденная стайка ребят потянулась из лечебницы.

— И, не знаю, стоит ли мне вам напоминать? Ни слова никому о происшедшем!

— Не в первый раз! — солидно ответил Том.

— Санчо!

Темные выразительные глаза Камиллы-сан твердо приказали молчать обо все, что он видел.

— Ни слова, клянусь костями мага! — так же солидно, как Том, ответил Санчо.

 

Глава 6. Начало дружбы

Искра, не открывая глаз, сладко потянулся. От ощущения тепла и уюта тянуло обратно в сон. Но усиливающийся запах печеного хлеба пробудил к жизни желудок. Засосало под ложечкой, рот наполнился слюной. Сглотнув, и не открывая еще глаз, Искра улыбнулся: бабушка любила баловать внуков.

— Санчо! Смотри! Улыбается!

— Том, поднеси пирог ему поближе к носу! У! Вкуснотища! От такого запаха и мертвый встанет!

— Он спит уже второй день, так и от голода умереть можно! — волновался девчоночий голос.

Над головой звучали не знакомые, но явно детские, голоса. Искра открыл глаза. Просторная комната, с высоким лепным потолком; окно, открытое в сад; чистое небо сквозило между лезущими в комнату ветками клена. Солнечные блики на стенах. Повернув голову, Искра с удивлением уставился на причудливую компанию в пять пар глаз внимательно разглядывающую его.

Ближний — заносчивый мальчишка, лет девяти, худой, жилистый, конопатый. Стриженый так, что отливающая медью голова, казалась бархатной. Он стоял впереди, подняв подбородок, засунув руки подмышки крест накрест. Поза была, довольно, вызывающей. Кудрявый, темноволосый, кареглазый и коренастый мальчик лет двенадцати спокойно и доброжелательно смотрел на Искру. Его ровесник, худой, высокий, сероглазый с прямыми светлыми волосами и длинной неровной челкой падающей на лоб разглядывал Искру с неподдельным интересом. Мальчики одеты одинаково: темно-синие брючки, клетчатые рубашки и синие же жилетки с несколькими карманами и блестящими металлическими заклепками. Девочка же, ах, какая красивая девочка, с большими голубыми глазами на светлом личике, окруженном ореолом вьющихся льняных кудряшек, она машинально теребила перекинутую через плечо длинную пушистую косищу. На девочке надето коричневое платье со стоячим воротничком, длинными рукавами с широкими манжетами и легкой пелериной чуть более светлого тона, чем платье, отороченной тонкой полоской самодельного кружева. И, только подняв глаза выше, он встретился с оценивающе-обеспокоенным взглядом уже очень пожилого, могучего мужчины, одетого почти так же, как и мальчики. Только его рубашка была из некрашеного выбеленного льна, а безрукавка отблескивала новой черной кожей.

— Спиридон-тай, он очнулся!

Печальная девочка подняла глаза на мужчину.

— Вот и хорошо, что очнулся. Ну-ка кыш отсюда, дайте мальчонке оглядеться, — откуда-то сзади вывернулась маленькая старушка, бесцеремонно разворачивая ребят лицом к двери. Добротой лучились не только ее глаза, но казалось и каждая морщинка. Волосы, убранные в пышную прическу, покрыты белым кружевным шарфом, платье было темно-бордовым, покроем и цветом напоминало форму девочки, только было длинным и мягко шуршало при ходьбе.

— Вот, он оглядится. Поест. Я его осмотрю. Придет Камилла-сан и, если она разрешит…

— У-у-у-у!

Раздалось дружное недовольное ворчание. Но в мгновение ока, повинуясь только ее укоризненному взгляду, посетители покинули комнату.

— Ну, что, милок, у тебя болит что-нибудь?

Наклонилась к нему старушка.

— Нет, — хрипло ответил Искра и прокашлялся.

— На, попей, милок.

Старушка подала кружку с водой. Искра таких никогда раньше не видел, даже в раннем детстве. Кружка была почти прозрачная, матово голубоватая, будто светящаяся изнутри.

— Кто Вы? Где я? — спросил Искра.

— Меня зовет Идирма-той, я здешняя лекарка. Ты у друзей, не волнуйся. Сейчас вставай потихоньку. Умойся, я тебя покормлю, придет Камилла-сан, она тебе все расскажет, все покажет… Одежонка на тебе была совсем негодная, да мы с Женьевевой-той тебе новую подыскали. Что в карманах было, ребята собрали, и тебе потом отдадут. Ты не знаешь, кто такая Женьевева-той? Конечно, не знаешь! Это наша кастелянша, наша хозяйка замка. Подушки, игрушки, штаны и рубашки, кроватки, сапожки — все это в ее руках. Вот порвешь рубаху вдрызг и пойдешь к ней виниться, а она поворчит-поворчит, заставит тебя каяться, но одежку все равно даст. Так приговаривая, Идирма-той уже помогла Искре подняться, придержала его, когда у него слегка закружилась голова, подсунула ему под ноги смешную обувку без задников и повела, легонько обнимая за плечи, в соседнюю комнату. Мальчик был одет в широкие белые штаны и такую же просторную рубаху. Искра смешно шлепал по гладкому, как зеркало блестящему деревянному полу. Он никогда бы не смог себе представить, что дерево может быть таким: гладким, теплым, красивым. Когда они добрались до двери, Искра понемногу начал приходить в себя и оторвал, наконец, взгляд от пола с тем, чтобы хорошенечко оглядеться.

Видеть такое до завтрака не всякому под силу! Комната, в которой вдоль всех стен прямо из пола росли цветущие кусты каких-то цветов; комната, в которой прямо из стены, нет из скалы, водопадом лилась вода в небольшой бассейн, а солнце ее освещало прямо сквозь прозрачный потолок! В бассейн, облицованный светло-розовым полированным камнем, вели ступени и, держась за блестящие поручни, по-княжески, можно спуститься в воду. Старушка убедилась, что Искра твердо стоит на ногах, показала ему небольшую «комнатку задумчивости». И распорядилась, чтобы, сняв одежду «милок» лез в воду.

— Водичка теплая, мягкая, здесь вот мыльце, здесь полотенце, а чистую одежду я тебе сейчас принесу, — припевала лекарка. — Женьевева-той наготовила форму на все размеры. Да какие у вас размеры… — старушка махнула рукой и заспешила за одеждой.

Когда Искра блаженно вытянулся в теплой воде бассейна, отступил даже голод. Где бы он сейчас не очутился это похоже на Ирий. Ему начало казаться, что с ним еще может случиться и что-то хорошее. Женьевева-той прислала только нижнее белье и какой-то смешной балахон. «В таком впору народ пугать», — с неудовольствием подумал Искра, но пришлось смириться: форму ему еще только пообещали подобрать. К счастью позориться в балахоне не пришлось. После завтрака, Искра был согласен — вкуснотища, маленькие пирожки со всякой всячиной чего только стоят, его опять уложили в постель.

Пришла, как она представилась, директриса приюта блаженного Хорса — стройная пожилая женщина сразу располагающая к себе. Она сказала, что ее зовут Камилла-сан, и попыталась расспросить Искру. Он смотрел на блестящие хрусталики, украшающие ее пышную прическу, и мучительно соображал, что же ей можно рассказать? Но, в конце концов, он решился сказать только, что после внезапной смерти бабушки остался сиротой. О своих скитаниях, о том, как он оказался в лесу, Искра и в самом деле не помнил.

У Искры возникло чувство, что директриса ему не поверила, но уточнять ничего не стала. Наоборот. Она расказала ему историю приюта, обнадежила его, что он может здесь остаться, если захочет. Уходя, разрешила пустить к нему посетителей. И пообещала ему, что он последнюю ночь проводит в лечебнице, с завтрашнего дня сможет жить с мальчиками в их крыле замка.

Когда к нему пустили ребят, то оказалось, что рыженького задиру зовут Генькой. Молчаливого кудрявого крепыша — Том, светловолосый мальчик, с тонкими чертами лица, — Санчо, а красивая девочка — Ренни. Они, все кроме Ренни, живут здесь уже давно. Учатся, помогают присматривать за малышами, работают в саду и на кухне, ходят с Камиллой-сан в лес, купаются в озере.

— Вода теплая, страсть! — мечтательно протянул Генька.

Искра вспомнил свои ночевки в лесу, предутренний сентябрьский холод и вздрогнул.

— Бр-р-р! Неужели вы и в сентябре купаетесь?

— А, какая разница? — удивился Генька.

Том солидно пояснил:

— В нашей части Берминальского леса всегда тепло. Озеро и подземные источники, которые снабжают дом водой — горячие. Деревья меняют листву постепенно в течение всего года, поэтому лес здесь вечнозеленый. Камилла-сан считает, что перед строительством дома, куда-то может в фундамент, может в подземный грот под домом заложили источник силы: лястрит. Это такая штука, созданная магами для комфорта своей жизни. Но только этот лястрит, принимает в своем круге жизни не каждого. Вот скажи, тебе здесь уютно? Когда ты купался в бассейне вода не обжигала?

— Нет, было так здорово! Вылезать не хотелось!

— Вот! А предыдущий хозяин дома там чуть не сварился, чтоб мне чиста встретить, если вру!

— А, тот, что был до него, не мог здесь спать и чуть с ума не сошел, — вставил вездесущий Генька.

— Их, говорят, хозяев тьма тьмущая сменилась, а жить смогли здесь только мы.

— А, как же взрослые? Учителя, например?

— Что взрослые? Они тоже разными бывают! Раньше просто хороших людей не попадалось, — безапелляционно заявил Санчо.

— А, ты как к нам попал? Почему шел из леса? Ты один шел? — вклинился, перебивая разговор, любопытный Генька.

Искра не мог бы ответить на этот вопрос даже, если бы захотел. Он помнил, как уходил из дома, как вошел в Бирминальский лес и все… Где шел? Сколько времени шел? Что видел? — все вылетело из головы. Он промолчал, а ребята сделали вид, что не заметили этой заминки.

Они еще долго болтали, рассказывая о своей жизни в замке Ингорлон, но Искру, хотя ему было безумно интересно, стало клонить в сон.

— Марш, марш по местам, милята! — скомандовала Идирма-той, а Искра уже проваливался в сладкий сон.

Проснулся он перед рассветом с тяжелым ощущением растерянности, одиночества, затаенной боли по потери единственных родных ему людей. Страх перед будущим, как ядовитая змея, вновь поднял голову, так он и промаялся, пока не пришла лекарка, не накормила его завтраком, и не отвела его по запутанным переходам в кабинет к директрисе. По дороге он то и дело одергивал, то рукава клетчатой рубашки, то полы жилетки, то любовался новыми кожаными башмаками.

— Ну, как ты себя чувствуешь? Вижу, вижу, что хорошо. Подожди немного, я закончу с бумагами, а ты посмотри пока, какие игрушки делают наши старшие ребята для малышей.

И Камилла-сан указала на столик, засыпанный игрушками. Но Искра сначала внимательно оглядел кабинет директрисы и его хозяйку. Комната была очень светлой. Застекленная дверь, располагаясь рядом с окном, выходила на широкий балкон, сплошь засаженный цветами. Из окна хорошо просматривался двор замка. Стены обшиты деревянными панелями. По одной из стен развешаны картины, вся другая стена состояла из одних книжных полок, чтобы добраться до верхних книг пришлось бы залезать по лестнице, которая и обнаружилась здесь же в кабинете. Камин занимал не малую часть третьей стены и на каминной полке, как изваяние, красовалась трехцветная кошка. Она не сводила с мальчика неподвижного взгляда желтых глаз. Кошка со своего места прекрасно могла видеть, чем же это занимается, сидя за столом Камилла-сан.

Весь пол занимал огромный пушистый ковер сине-зеленых оттенков с замысловатым орнаментом. По качеству он был больше похож на мех неизвестного зверя. Ноги тонули, проваливаясь в теплую шерсть. На таком ковре приятно было бы просто валяться перед камином. Чем кошка, по-видимому, частенько и занималась.

Женщина, сидящая за столом, была немолода, стройна и подтянута. Пушистые волосы уложены в неприхотливую, но изящную прическу, сколотую шпильками, украшенными хрустальными шариками. Синее строгое приталенное платье с васильковой пелериной, опушенной белым пухом, походило на старинный костюм мага. Рассмотрев обстановку комнаты, Искра перевел взгляд на лежащие на столике игрушки.

Рассматривая фигурки магов, смешных мягких зверушек, кораблики с парусами и оснасткой, Искра наткнулся на сверкающий граненый шар. Рука сама потянулась подержать, потрогать, провести пальцами по сияющим граням. Шар потеплел в руке и вдруг полыхнул нестерпимым блеском.

— Звездные маги! — ахнула Камилла-сан.

Искра обреченно стоял, ослепленный и потрясенный.

— Не бойся! Ничего не бойся!

Камилла-сан обняла его за плечи.

— Это ведь плохо? После такой вспышки мою сестру убили, — губы мальчика кривились, он с трудом сдерживал слезы.

— Нет, Искра это не плохо. Это значит, что у тебя есть магические способности, а судя по вспышке очень даже не плохие!

— Тогда почему и за что убили мою сестру? — сам не замечая, Искра начал дрожать и плакать.

— Это, мой мальчик, длинная история. Иди, сядь сюда.

Камилла-сан усадила его за стол, сама села напротив. Она заботливо пододвинула ему под нос чашку с темным ароматным напитком. Пахло так, что Искра, сдержав слезы, отхлебнул раз, другой и с наслаждением допил сладкий густой кисель со сливочным вкусом. Стало тепло, уютно и спокойно. Камилла-сан улыбнулась мальчику и начала свой рассказ:

— Когда-то, совсем недавно, маги правили нашими государствами: Саврским, Лемонским, Аспиарнским, Рамидией и другими. Люди жили очень неплохо, они привыкли пользоваться благами магии: погода всегда такая, как нужно — дождь шел ночью, а днем светило солнце. Огромное плодоносящее дерево можно было вырастить за один, два дня. Вода источников всегда чистая, поля давали прекрасные урожаи. Люди и животные почти не болели, а если с ними что-то и случалось, надо было просто обратиться к магу. Магзодчие строили дома не только для магов, но и заглядывали на любое людское строительство. Дома росли как грибы. Эти годы правления магов Смирской династии были самыми прекрасными за всю историю человечества.

Но, после смерти правящего мага Рамидии и гибели всего Верховного Совета, трон Рамидии захватили представители Аспиарнской династии. Между магами завязалась борьба за власть. Сначала конфликт пытались решить мирным путем, затем началась первая магическая война. Она пожаром распространилась по всем странам Северного континента, маги всех стран были вовлечены в военные действия. Историю войн в нашей школе изучают на уроках с третьего основного курса. Про людей в пылу битв маги забыли. Разрушению подверглись не только их собственные города и замки, но и города неодаренных. Погибали совсем невинные люди.

С исчезновением и уничтожением магов измененные ими свойства предметов и наложенные ранее заклинания большей частью были разрушены, но не все. В ряде домов жители продолжали пользоваться курвирами: магическими механизмами, доставляющими предметы по воле хозяев. Например: они могли осуществлять полив посадок, доставлять дрова из леса, поднимать бревна или камни при строительстве зданий. Действовали подъемники в клетях шахт, менял климат лястрит, заложенный где-то под фундаментом замка Ингорлон.

Храмовники Духов Яростных Стихий, Животворящей Воды и Лучезарного Света все вместе выступили против распрей. Они смогли силой своей веры убедить магов пойти на перемирие. Но, к сожалению оно длилось недолго. И большую лепту в это дело внесли последователи Всепоглощающего Духа Ненависти и насильственной Смерти. В Храме Разрушающих Чувств готовились к концу света, с каждой проповедью отбирая у своих паломников частицу дыхания Жизни. В Храме Зарождения Мести готовили новых боевых магов, было придумано множество страшных магических штучек. От одной такой ты чуть не погиб. В ходе второй магической войны две группы самых сильных магов, уничтожили друг друга. В момент их гибели три года тому назад по всему миру погибло множество магов, живших вместе с людьми и им помогавших. Произошло то, что впоследствии стали называть Крахом.

— Мой дедушка, — прошептал Искра.

— Да, вполне возможно. Люди остались без опеки магов, в разрушенных городах и селах. Многие просто возненавидели всех магов подряд. Их тайные знания, книги, предметы, наполненные магией, дети с магическими способностями — все это было приговорено к уничтожению. Ты уже понял, что если человек обладающий Даром посмотрит на магический кристалл, то тот вспыхивает ярким светом. Чисты… Ты знаешь, кто это?

— Да! Воины князя Савра, — прошептал мальчик.

— Ну, не только Савра. Князья всех княжеств Северного континента создали подобные войска. Так вот, чисты травят сэрдиком магов. После их смерти они еще должны уничтожить кости погибших, потому, что из них можно приготовить магический порошок.

— Чисты заливали водой пепелище нашего дома.

— Сейчас проводится перепись всего населения и нашего и соседних княжеств. Здесь князья сумели договориться! — голос Камиллы-сан дрожал от ненависти, — Они просеивают всех жителей как через сито. Наносят татуировки проверенным взрослым, порядковый номер детям. — Искра даже не мог себе представить такого страшного для себя будущего.

— А, как же я? Мне надо бежать?

— Нет, мой мальчик. Успокойся, у нас есть свои методы. Возьми, выпей.

Искра облизнул пересохшие от волнения губы, принял чашку с небольшим количеством жидкости. Мальчик жадно хлебнул кисловатый напиток.

— Теперь возьми в руки кристалл, пристально посмотри на него.

Искра держал на ладони блестящий многогранник и смутно различал его форму. Он непроизвольно жмурился, ожидая яркой вспышки, но время шло, а ничего не происходило.

— Этот эффект будет держаться еще два дня. Взрослый маг сутки не мог бы колдовать, потеряв свою силу. Эта жидкость, плент — оружие боевой магии. Поэтому не бойся ничего. Когда дело дойдет до проверки нашего приюта, мы будем готовы. Вот, возьми. Ты будешь носить вот это, как и все воспитанники нашего приюта.

Камилла-сан протянула мальчику медальон, плоский, овальный, видимо позолоченный, на такой же цепочке. На крышке покрытой затейливыми переплетающимися в орнаменте линиями в центре расположен небольшой цветной камешек, и надпись: «Приют блаженного Хорса».

— Если ты почувствуешь опасность, если появятся чисты князя Савра, то надавишь на камешек, повернешь вот так крышку, — Искра внимательно следил за ее манипуляциями, — и слизнешь крошку плента. Посмотри внимательно, здесь несколько кристаллов. Поэтому живи и перестань беспокоиться.

— Если бы этот плент был у нас с Тисой…, - голос мальчика дрогнул от подступивших опять слез.

— То, что уже совершилось, нам не дано исправит, но вот вас, живущих здесь, защитить мы обязаны, — Камилла-сан сокрушенно покачала головой. Помолчала, собираясь с мыслями. И вновь обратилась к Искре:

— О своих способностях не рассказывай никому, особенно берегись нашего смотрителя Твердило-воя. Он хороший, честный человек, но он для того и поставлен, чтобы отыскивать магов. Ну, успокоился? Хорошо. Наш дом называется: приют блаженного Хорса, но дети чаще именуют его Замком или просто Домом. А сейчас я попрошу Смуран-сана, нашего учителя письменности и риторики определить тебя в Крыло Мальчиков. Завтра мы решим, в каком классе ты будешь учиться. Для «Таящих неведомое» ты уже велик. Да и класс «Подающих надежд» ты возможно уже осилил. Посмотрим, подойдешь ли ты «Раскрывающим возможности»? Может на первый год обучения? — она с сомнением покачала головой. — Мне бы хотелось, чтобы ты учился со своими ровесниками. Чтобы их догнать придется много заниматься индивидуально, но, в конце концов, это наша забота.

— Как интересно ваши классы называются! Я читал, что в школах были классы «же», «овн», «ха», «сор», «сви»…

— У нас будет еще класс «Ищущих призвание» и класс «Стоящих на пороге», но пока наши ребята до них не доросли. У нас нет детей намного старше тебя.

Она вывела Искру в коридор, где его приветливо встретил вышедший из боковой галереи сухонький, чуть сгорбленный, седой, как лунь, старичок в сером костюме с широким отложным воротником, вызывающим ощущение давнего прошлого.

Немного ошеломленный услышанным, чуть успокоенный Искра молча пошел за учителем, по длинным широким коридорам приюта. В голове все еще звучал успокаивающий голос удивительной женщины, мысли путались, но в душе уже рождались надежда на будущее и вездесущее любопытство: что-то будет дальше?

 

Глава 7. Саманта. Потерявшая память

1

— Уважаемая, Камилла-сан! Заверяю Вас в полнейшей поддержке вашего благородного дела нашим великим князем и господином. Передаю Вам от его лица милостивое одобрение всех проведенных Вами мероприятий. Со своей стороны я, отмеченный доверием князя Савра, бесконечно рад, что именно мне было поручено…

Бесконечный словесный поток сладкой патокой выливался на голову замученной неотложными делами приюта Камиллы-сан. Даже не пытаясь вслушиваться, директриса ловила себя на мысли, что еще немного и терпение ее лопнет: она прервет речь Икропин-роя и за это придется расплачиваться, по крайней мере, часом взаимных извинений. Пышность речи посланника князя сочеталась с пышностью его придворных одежд. Золотая цепь и знак отличия, перстни на пальцах, блеск драгоценных камней. Дорогая ткань его накидки, редкостный мех ее оторочки. И как он только мог так выглядеть после утомительно долгой дороги из столицы? Знать, и на это нужен особый Дар. Еще она с тревогой поглядывала на сидящего в кресле у окна ребенка. Ей показалась, что девочка уж слишком неподвижна.

Она бросила выразительный взгляд на сидящую поодаль от Икропин-роя лекарку приюта блаженного Хорса. Маленькая сухонькая старушка, которая в своих руках держала здоровье всех жителей приюта и трех ближайших деревень, легко поднялась с места и наклонилась к закутанному в одеяло ребенку, и тут же резко повернулась к говорящему.

— Ребенок болен! Почему вы сразу не сказали?

Икропин-рой запнулся и замолчал, он растерянно посмотрел на Камиллу-сан. Маленькая лекарка, выглянув в окно, свистком позвала сторожа, охранника, помощника лекаря, воина — и все это в одном лице. Высокий и мощный пожилой мужчина, коротко стриженый, с небольшой бородой и усами, одетый, как воин на отдыхе, Спиридон-тай осторожно взял на руки девочку и понес в лечебницу, стараясь не стучать огромными башмаками. Девочка шевельнулась в его руках и вниз свесилась одна из толстых темных кос, метя своим пушистым кончиком полы замка.

Идирма-той окинула девочку восхищенным взглядом: дали же светлые Духи такое богатство, и поспешила следом за пациенткой в лечебницу.

— Она ни на что не жаловалась, — оправдывался «отмеченый доверием».

— Прошу вас сообщить мне все, что Вы знаете об этом ребенке. Это сможет помочь нам при лечении.

— Конечно, конечно! Хотя я и сам не слишком много знаю. Эту девочку нашли во дворце Скрижмале. Как Вы достопочтенная, Камилла-сан знаете, в этом дворце в день Краха исчезло немало магов. Недавно там начались разборы завалов. Рабочие нашли эту девочку спящей в подвале, они клянутся, что все проходы в него уже три года, как завалены. Когда девочку вынесли наверх, она проснулась, но, во-первых, оказалось, что она слепа, а во-вторых, она ничего о себе не помнит. Вы, конечно, понимаете, что мы пытались проверить ее магкристаллом, но ребенок же слеп. У нас не было таких прецедентов. Кроме того, она найдена в одежде, присущей только прежней княжеской династии. О ее принадлежности к роду Креспенов спросить, как Вы понимаете, не у кого.

Распоряжением самого князя Савра девочка передается под Вашу благословенную опеку. Во избежание различного рода неприятностей рядом с ней останется бывший воин, съор князя, Твердило. И Вам, уважаемая Камилла-сан, будет легче, Твердило умеет работать с магическим кристаллом, а значит, в Вашем гнезде не сможет появиться магический кукушонок. Не так ли?

Не смотря на вежливую иногда приторную речь, глаза княжеского посланца смотрели холодно и подозрительно. Ее биография им была изучена досконально. Час спустя, закончив, наконец, все церемониальные действия, Камилла-сан сумела выбраться в лечебницу. Девочку она нашла спящей. Идирма-той подтвердила рассказ придворного: девочка ничего о себе не знает, у нее нет имени, ребенок страшно напуган.

— Они допрашивали ее, как преступницу. Проводили над ней опыты, стараясь отыскать магические способности. Потом по приказу князя ее определили в дворцовую школу, где спесивые, испорченные девчонки издевались над ее слепотой. — Огорченная до глубины души лекарка чуть не плакала, передавая директрисе в своей интерпретации рассказ девочки. — Из предложенных имен она выбрала имя Саманта, но и у нее самой нет полной уверенности, что это ее настоящее имя. Определить же кто из многочисленной семьи предыдущего князя потерялся невозможно. Члены рода Креспенов либо погибли, либо рассеяны по всем княжествам Северного континента.

2

— Сколько раз говорила, кладите все на место, — сердито выговаривала младшим девочкам, учащимся еще в классе «Таящих неведомое», голубоглазая пышноволосая Ренни. Она нешуточно рассердилась на растерянно стоящих перед ней безалаберных девчонок.

— Ничего, я сама виновата, — потирала ободранную коленку Саманта, смахивая непрошеные слезы, — должна просто быть внимательней. Я же знала, что девочки затеяли уборку.

— Нет! Все! Хватит! Вас невозможно приучить к порядку, я забираю у вас Саманту! Ты переселяешься в нашу комнату, где три там и четвертая поместится. Окализа, Таалита, кто у нас сегодня дежурит по дому?

Пристыженные и расстроенные девочки, сквозь блеснувшие слезы раскаяния, хором прошептали, что Том.

— Том! — Это просто здорово, — энергично воскликнула Ренни, — с ним можно иметь дело!

Она убежала, а через несколько минут послышались легкий топот и веселые голоса мальчишек. В кои веки их допустили в святая-святых — Девичье Крыло. Они с удовольствием оглядывались по сторонам. Коржик подталкивал локтем Гришаку: смотри, мол, внимательней. Мальчики пытались запомнить все увиденное, чтобы потом поддразнить своих подружек в их любви к куклам, тряпкам и оборкам.

Переезд длился недолго. С криками и хохотом мальчишки вынесли кровать. Ренни держа под руку Саманту, шла за ними, а сзади расстроенные девочки несли вещи. Передвинув мебель, и впихнув на освободившееся место кровать Саманты, мальчишки резво рванули прочь. Когда постель была заправлена, а вещи расставлены по местам, Ренни, с гордостью оглядев дело своих рук, предложила:

— Иди Саманта, знакомься с комнатой, и я тебя уверяю, что здесь вещи обычно всегда находятся на своих местах.

Саманта решительно двинулась вдоль ряда кроватей друг за другом стоящих у одной стены комнаты, подошла к открытому окну, оперлась на широкий подоконник, вдохнула аромат ночных фиалок, раскрывших к ночи свои соцветия, и двинулась дальше. Обойдя комнату по периметру, она начала пересекать ее поперек: от двери к окну. Вдоль: от кроватей с одной стороны до рабочих столов и шкафчиков с другой.

Когда в комнату пришли Надежда и Лана, они не сразу вспомнили, что Саманта слепа, так непринужденно она двигалась по комнате. Девочки с любопытством рассматривали ее. Чувствовалось, что Саманта еще не привыкла к выданной ей в приюте форме. Она одергивала подол нового платья, постоянно поправляла передник. Ее волнение ощущалось и в том, что она то перебрасывала одну из своих длиннющих кос за спину, то наклоном головы и движением плеча возвращала ее на грудь. Чуть смугловатое лицо имело тонкие черты. Темные глаза не казались слепыми: Саманта, прислушиваясь к разговору, поворачивала лицо к говорящему. Создавалось впечатление, что она в упор разглядывает собеседника.

Девочки: Лана — темноглазая, со стрижеными до плеч густыми каштановыми волосами, худенькая и хрупкая и Надежда — чуть выше и крепче, с русыми, толстыми косичками, пушистыми ресницами, серыми глазами и чуть вздернутым носиком, с густым румянцем во всю щеку, обе доброжелательно встретили Саманту.

Девочки по характеру разительно отличались друг от друга. Порывистая, немного резкая Лана, говорящая все, что ей приходит в данную минуту в голову. Спокойная, рассудительная, любящая докапываться до истины Надежда. Готовая всех опекать, заботливая, добрая и, не смотря на пережитое, смешливая Ренни. И, наконец, Саманта сильная духом, мужественно переносящая недуг. Они сошлись вместе в одной комнате и были открыты для дружбы.

В Девичьем Крыле почти два десятка спален, три рабочие комнаты для приготовления уроков, помещения для рукоделия, можно сказать мастерские, общая зала — любимое место девичьих посиделок.

Лана и Надежда посвятили Саманту в секреты своей комнаты. Они приручили двух синиц и одну белочку. Птицы часто залетали в комнату, перепархивали со шкафа на шкаф. Белка же сама давно приучила всех к идеальному порядку. Девочки не оставляли на столах никаких легкомысленных мелочей — юркая зверушка тащила в свое дупло все, что ей попадалось в лапки. Белку звали Шкода, а синиц Тень-Тинь, потому что отличить их друг от друга девочки не могли.

3

Сложно учиться, если ты ничего не видишь. Невозможно готовить уроки, если нельзя прочитать учебник. Как при этом можно научиться писать? Девочки вышили гладью буквы алфавита, а мальчики вырезали на доске целые строчки текста. У мальчиков получалось не аккуратно, но быстро. Больше всех помог Том. Во-первых, он сам придумал более быстрый способ — выдавливание текста на глиняных и восковых дощечках, а во-вторых, приставил к делу всю дежурную команду, поэтому у Саманты появился сразу целый букварь.

По замку Саманта передвигалась теперь так же легко, как и по своей комнате. Она одновременно училась многому: читать и считать, писать карандашом на специальном планшете, вязать на спицах и крючком, лепить вместе с малышами из глины, мыть посуду, чистить на кухне картошку, убирать и подметать комнату. И делать еще тысячу всяких мелких дел. Занимая себя, Саманта отвлекалась от постоянно грызущих ее мыслей: кто она? Как ее зовут? Есть ли у нее родители? Почему она оказалась одна в подвале, почему ничего не помнит? Ведь что-то же она знает.

Каждое утро она произносит молитву Духу Лучезарного Света. Знает сказки, которые по вечерам рассказывает своим маленьким подружкам. Знает более или менее историю Саврского княжества и, как выяснил Викторик-сан, разбирается в расположении стран Северного континента. Игуравий-сан — хранитель Большого Гербария расспрашивал ее о зеленом мире растений. Название деревьев, кустов, цветов она помнит. Помнит, как выглядят люди, животные, птицы, бытовые предметы. Значит, она слепа не от рождения. Значит, она должна была видеть своих родителей. Святая Криста, как бы ей хотелось хотя бы во сне увидеть свою маму! Она бы сразу поняла, что это ее мать. Сердце бы подсказало! Почему же ей не снятся сны? Почему она ничего не может вспомнить? Вопросов больше, чем ответов.

Жизнь в приюте подчинялась строгому регламенту. Столовая зала замка заполнялась жующими в несколько приемов. Накрывали на столы, таскали тарелки с едой, убирали за собой сами дети. Тем, кто любит поспать, доставался уже остывший завтрак. Малыши кушали у себя в Крыле Малюток — так назывались их комнаты на втором этаже замка. С ними приходилось возиться Валентине-той, да и среди девочек находились желающие поиграться с живыми игрушками.

За порядком в столовой зале чаще всего присматривала Леамита-сан. При ее появлении мальчики старались разом запихать в рот все, что лежало на тарелке, и побыстрее исчезнуть из пределов досягаемости. Ох уж эти ее несуразные требования! Ну, ладно! Руки когда-никогда мыть надо. Но требовать от уважающего себя мальчишки не класть локти на стол, сидеть с прямой спиной, пользоваться ножом и вилкой и мило улыбаться соседям, повязав салфетку, как детский слюнявчик… Ну это уж ни в какие ворота не лезет!

После завтрака все кроме дежурной группы шли на занятия. Обучение в каждом классе длилось два года. Самые маленькие учились в классе «Таящих неведомое», в классе «Подающих надежды» сейчас обучалось большинство ребят приюта. Самые старшие перешли уже на второй год обучения в классе «Раскрывающих возможности», но всем было известно, что следующие две ступени обучения будут многообещающе зваться «Ищущими призвание» и «Стоящими на пороге».

Дежурная группа обеспечивала кухню дровами, помогала готовить обед, делала необходимую уборку, кормила, чистила, ухаживала за животными на заднем дворе замка, заготавливала хворост — в общем, была в полном распоряжении кухарки тетушки Иберан-той и Человека-За-Все — Спиридон-тая. Самые рукодельные, умеющие держать в руках иголку поступали в распоряжение Женьевевы-той. Темные с широкой седой прядкой волосы собраны наверх в смешной пучок бубликом. Сутуловатая спина, грузноватое тело в вечном приютском коричневом платье. Пухлые маленькие ручки никогда не бывающие без дела. И добрейшая обаятельнейшая улыбка с множеством мелких морщинок разбегающихся от уголков глаз и краешков губ. Тетушка Женьевева занимала своих подопечных возней со стопками постельного белья с заплатками, с рубашками с протертыми рукавами, со штанами, требующими латок на коленках. Работа скучная и неблагодарная, но в комнатке у тетушки Женьевевы было уютно, звучал смех и пелись песни. Девочки умели растормошить пожилую хлопотунью и с огромным удовольствием слушали ее бесхитростные жизненные истории.

К обеду все виды работ необходимо закончить, а после него старшие отправлялись в мастерские, там были организованы различные производства: башмачный цех, столярка, слесарка, огородничество. Младшие крутились там же, обучаясь выбранному ремеслу. И здесь были свои учителя. Случалось, что просто приглашали деревенских жителей. Когда для сбора урожая понадобилось много корзин, пришлось научиться их плести. Пробовали все, но удобные прочные и красивые вещи выходили только из ловких рук Мисира и Василя.

Огороды и сад замка являлись огромным подспорьем в деле прокорма жителей приюта. Если бы детей можно было кормить одними овощами, то трех урожаев в год с хорошо возделанных и удобренных (спасибо всему молочному стаду) огородов хватило бы. Мясо и крупы они в ограниченном количестве в виде государственных поставок получали от соседних деревень. Этого вряд ли хватило, если бы не установившийся порядок товарообмена: приют круглый поставлял в деревни в обмен на муку и мясо фрукты, отдавал часть выращенной картошки и дети приюта помогали крестьянам в посевную, на покосе и во время уборки урожая.

Свободное время приютские проводили с пользой для себя, правда, где оно, это свободное время! Надо приготовить уроки на завтра, поужинать; почитать, если любитель, книжку; просто поболтать друг с другом. Научиться, по-новому, заплетать косички, или плеваться через только что образовавшуюся щербину.

У многих были свои любимцы. Коржик привел с собой в приют четвероногого приятеля Бублика, за Санчо везде ходила трехцветная кошка Крыська, в комнату Саманты ежедневно забиралась белка Шкода, Генька дружил с лошадью по кличке Нупошла. У младших девочек жили: ручные — сорочонок Чер-Чер, галка Кау и безымянные ежики. Мальчишки, из вредности, обещали приручить крысу, но хвала магам, в замке таковых не водилось. Во дворе на цепи сидел, когда-то очень злой, пес Хватай. На цепи он сидел по службе и ночью был грозой всех нарушителей порядка. Если днем он позволял себя обнимать, трепать за шкуру, забивать по локоть руки в пасть, даже целовать в нос, то ночью он полностью подтверждал свою кличку. Ни одному мальчишке не удалось еще безнаказанно выбраться через двор из замка. Пес лаял, потом хватал и приводил в чувство озорников своим грозным рыком. Вдобавок из сторожевой комнаты на рык выходил Спиридон-тай, брал нарушителя за ухо, и отдых до утра в пустой караулке был обеспечен. После нескольких экспериментов любителям приключений этот маршрут пришлось вычеркивать из своего списка легко доступных путей.

4

Искра лежал на траве, разглядывая быстро бегущие белые облака. Тепло. Легкий ветерок колышет траву над его лицом, стебельки клонятся вниз и щекочут щеки и лоб. Искра лениво перевернулся на живот. Ему всегда нравилось разглядывать кипящую в траве жизнь. Можно мысленно уменьшится до размера муравья и пробираться взглядом между травинками, как среди аспиарнских зарослей, которые он видел в любимой книжке. Каждый камешек превращается в горный кряж. Каждый листок может стать преградой, каждая лужица — морем. Он надолго замирал, лежа в траве, ничего не слыша и не откликаясь. Бабушка посмеивалась над внуком: ушел в себя, никого нет дома. Воспоминания о прошлом полоснули ножом по сердцу.

Безмятежность и покой сменились привычно сосущей тоскливой болью. Бабушка, Тиса — они потеряны навсегда. Он утешал себя только тем, что смерть не принесла им мучений: Тиса, не поняв ничего, заснула на руках своего убийцы. Коржик рассказывал, как это бывает. Ему-то довелось все это прочувствовать. Бабушку убили одним первым же ударом, попав кулаком прямо в висок. Он это почувствовал, только не смог сразу осознать. Много позднее, узнав о повадках чистов, он благословлял смертельный удар неопытного воина: гибель бабушки в пламени горящего дома была бы намного страшнее.

Глаза мальчика наполнились слезами. Конечно, он уже вполне взрослый и ему не пристало лить слезы, но сейчас рядом никого не было. В горле разрастался горячий комок, и он дал волю чувствам. Солнце спокойно и ласково оглаживало плечи рыдающего мальчика, над ним посвистывали, перекликаясь, мелкие пичуги, в траве самозабвенно стрекотали кузнечики. Рыдания постепенно стихли. Искра еще несколько раз всхлипнул, сел и вытер руками заплаканные глаза.

Вот уже несколько недель он привыкает к новому образу жизни. В приюте ему понравилось. Ребята были хорошие и легко приняли его в свою компанию. Особенно Искре нравились Том и Коржик. Знания, урывками полученные из нескольких книг и рассказов бабушки, позволили ему пусть и с трудом, но учиться со своими сверстниками в классе «Раскрывающих возможности». Камилла-сан договорилась с преподавателями и вместо обязательных работ по дому Искра занимается с ними дополнительно. Он нечаянно услышал, как директриса уговаривала Смуран-сана: «Надо дать мальчику шанс!».

Прерывисто вздохнув, Искра протянул вперед руку. На ладонь опустилась расписная бабочка. Скрученные в спираль усики трепетали, крылышки раскрывались и вновь складывались. Перебирая цепкими лапками, бабочка покружилась на ладони и, получив мысленный толчок, упорхнула. Искра нацелился на зелененькую пичужку, качающуюся на цветке. Пичуга протестующее тенькнула и опустилась на подставленный палец, крепко обхватив его коготками. «Интересно, как ее зовут? — подумал Искра, легонько дунув на нежные серо-зеленые перышки. — Вечером посмотрю в справочнике». Пичуга наклонила головку, скосив на мальчика любопытный взгляд. «Чив!» — и взвилась в воздух.

Приманивать птиц, безошибочно ориентироваться в незнакомом лесу, не бояться лесных хищников Искра умел с младенчества. Сейчас он сидел в густой траве и бесцельно разглядывал жалкую розетку дикой кислицы, рот наполнился слюной. Хотелось пить, но три несчастных листка вряд ли утолят жажду. Листочки щавеля заколыхались и заметно подросли, становясь даже на взгляд сочнее. Розетка обзавелась молодыми ростками и те старательно росли.

— Ого! — Искра с нерешительно отщипнул крупный, в ладонь, лист. Щавель был сочным и в меру кислым.

— Ого-го-го! Он радостно цапнул еще один лист и с большим интересом начал присматриваться к окружающим травкам.

— Земляничка, ягодка! Ага! Посмотрим, — бормотал он весело и возбужденно. Листья земляники молодо зазеленели. Кустик заневестился белым цветочным венком, вдруг лепестки осыпались на траву и вот уже растут удлиненные зеленые ягодки. Когда, не выдержав их увеличившегося веса, стебли упали в траву, Искра опомнился: ягоды были значительно крупнее обычных. Наливаясь соком и ароматом, они поспевали на глазах. И вот уже можно пробовать.

— Вот, жук бескрылый! — сам себе удивился Искра. — Вкусно!

Он продолжил свои эксперименты: на расстоянии вытянутой руки растер по земле несколько спелых ягод. Ему стало тревожно и одновременно весело: неужели все это сумел сделать он — Искра? Он напрягся, мышцы затвердели. Непонятно каким усилием, но ему удалось заставить еле заметные семечки земляники прорасти. На глазах слабые побеги превращались в земляничные кустики, усыпанные одновременно цветам и созревающими ягодами.

Искра оглядел свое творение. Полянка была усыпана крупнющими алеющими ягодами и сладко благоухала.

— Унеси меня Сакостель! Здорово!

Искра свернул кульком специально для этого выращенный лист земляники, закрепил его края веточкой, подумав мимоходом, что мог бы и сразу вырастить готовый кулечек, и принялся добросовестно собирать урожай.

— Какая прелесть! Где это ты нашел землянику в такое время? Просто чудеса какие-то! — восхитилась подарком Ренни. Они с Самантой сидели на скамейке в саду и по очереди вытаскивали из кулька земляничинки, наслаждаясь их сладостью и запахом. Ренни была обрадована и смущена подарком. Саманта, не видя лица подруги, но, почувствствовав волнение, крепко пожала ее руку.

— Спасибо за угощение. А ты сам, почему не ешь? — она вопросительно подняла на Искру глаза. Мальчик улыбнулся Ренни и обстоятельно пояснил Саманте, что уже успел наесться, пока собирал ягоды. Он был готов на все, чтобы доставить удовольствие Ренни и хотя бы ненадолго изгнать печаль из больших незрячих глаз Саманты.

5

Девочки приюта также тепло относились к Саманте. Василина, Калинка и Денила, вечно торопящиеся домой в деревни помогать родителям, были готовы даже задержаться после уроков, чтобы помочь незрячей девочке обжиться в замке. И по очереди девочки подменяли Ренни в прогулках с Самантой по саду. Запахи травы и вечноцветущих деревьев кружили им головы. Все клумбы благоухали по-разному. Саманта по запаху определяла розы, флоксы, сирень, жасмин.

В этом парке одновременно цвели и плодоносили все растения. На яблоне можно было найти одновременно и распускающиеся бело-розовые бутоны цветов, и зеленые завязи, и спелые краснобокие яблоки. Она изучила все дорожки, их прихотливые повороты, лабиринты разросшихся кустов, расположение скамеек, фонтанчиков, мраморных скульптур. Не раз подружки в ужасе ахали, когда Саманта делала неудачный шаг, но девочка требовала самостоятельности. И вскоре она обошла все закоулки и заброшенные, заросшие буйными травами заболоченные полянки. Здесь и только здесь она не терзалась своей слепотой.

В один из выдавшихся хлопотливыми дней они с Ренни через сад бежали с поручение к лекарке. Царапины, ушибы, ссадины с регулярностью зарядившего в ненастье дождя сыпались на головы, руки-ноги слишком резвого населения замка Ингорлон. Запас снадобий и перевязочного материала приходилось регулярно пополнять.

— Ой, всеблагие маги! Я чуть нос не разбила! — Саманта зацепилась за ветку и чуть не оборвала подол платья. — Посмотри, пожалуйста, дырки нет? Как я ухитрилась зацепиться за калину?

— Откуда ты знаешь, что это калина? — спросила на бегу Ренни.

— Ну, откуда-то знаю!

— А, это что за куст?

Ренни тронула рукой куст сирени.

— Сирень, — тут же ответила Саманта.

Она не могла понять, что происходит. Света она не видела, глазами предметов не различала, но почему-то знала, что делает Ренни, до каких кустов дотрагивается. Найдя Идирму-той, и, передав приглашение Камиллы-сан, они продолжили свои исследования: Саманта знала то, о чем в эту минуту думала Ренни. После упорных попыток разобраться: что же она ощущает? Саманта сумела «увидеть» окружающий мир глазами Ренни. Это было восхитительно! Они стояли рядом, и Ренни переводила взгляд с одного предмета на другой, оглядывала окрестности, рассматривала мелких насекомых и цветы. Саманта была счастлива!

Труднее стало, когда Саманта попыталась отойти по дорожке в сторону. Мысленным взором она видела один пейзаж, а сама находилась в совершенно другом месте. Это сильно путало и сбивало с толку. Раз за разом Саманта проводила эксперимент, пока не научилась вовремя прерывать контакт, удаляясь от Ренни на несколько шагов.

— Я смогу читать твои книги, делать вместе с тобой уроки, могу видеть окружающих! От восторга у Саманты кружилась голова.

— Я, считаю, что об этом нам лучше никому не рассказывать, — очень серьезно сказала подруга, — это магия! Что будет, если Твердило вытащит свой магический кристалл? Вдруг он среагирует на нас?

— Ты права, надо молчать!

Девочки шли, взявшись за руки, по аллеям дворцового парка, обежали все уголки, постояли у каждой скульптуры. Счастливо и заговорщически улыбаясь, почти в сумерках, вернулись в приют.

 

Глава 8. Том. Трагедия Краха

Том ворочался в постели. Появление в приюте новых воспитанников всколыхнули его собственные воспоминания о событиях, произошедших с ним в раннем детстве, воспоминания которые до сих пор частенько не давали ему спокойно спать по ночам. Вот и сегодня вместо того, чтобы сопеть в две дырочки, как это делают Генька, Санчо и новичок Искра, Том перебирал в памяти события своего прошлого.

1

Столица княжества — город Варк выглядел, несмотря на некоторые разрушения, очень внушительно. Купола, шпили, причудливые высокие здания располагались ближе к центру и были в основном домами магов, а здесь на окраине было больше обыкновенных зданий. Дом деда к ним не относился. Когда-то он стоял здесь один и был загородной усадьбой потомственных магов.

Дом был удивительный. Маленькому Тому не обязательно было выходить на сонную вымощенную брусчткой улицу. Переходя из комнаты в комнату, он мог попасть в цветущий сад, с качелями и песочницей, на зимнюю ледяную горку, с которой можно было скатиться, и невозможно свалиться. Через другую дверь можно было попасть к большому пруду с теплой водой и песчаным берегом. Это было прекрасно, но в этот дом нельзя было водить приятелей. Нет! Позвать и привести их было можно, но дальше холла ни один из них не смог продвинуться — дед не позволил.

— Деда, а почему к нам мальчикам нельзя приходить? — спрашивал маленький Том.

— Нас магов простые люди сейчас не жалуют. Не надо показывать посторонним дом. За такое в наше время и убить могут.

— Деда, а ты ведь маг?

— Старый я маг!

— Ну, ты же всех можешь побороть?

— Нет, малыш! Всех никто и никогда побороть не сможет. А я тем более. Так, что ты про дом и про родителей магов помалкивай.

— Деда, а какой ты маг?

— Маг Непрерывных Изменений.

— Деда, а я маг?

— В двадцатом поколении. Таких, как ты, среди магов не много.

— А почему у меня ничего не получается? Я по-всякому пробовал!

— Мал ты еще! В нашем роду маги поздновато созревают. Так что не дури. Тебе что, и без этого нечем, что ли заняться?

— Мне одному скучно…

Поэтому, несмотря на строгий запрет родителей, Том частенько выбирался из дома на улицу: играть и возиться с ровесниками. Контролировать его было некому — родители где-то далеко, а дед не справлялся с шустрым мальцом.

Радислов-маг кормил, поил, следил за чистотой и лишь иногда развлекал внука, принимая яркие замысловатые облики и рассказывая занимательные истории о приключениях первых магов, когда-то пришедших из неизвестности в мир Ретан, на нашу планету (мы теперь, как местные славские племена, зовем ее Земля).

Деда Радислов приходился Тому далеким родственником — четвероюродным дедом, что ли. Особо присматривать за ребенком он не стремился, но как потом, повзрослев, Том понял, что дед связал с ним хорошие охранительные заклинания. Видимо поэтому он не погиб, когда его закадычный друг, Арминох сын магзодчего Тереон-мага, наткнулся на сприч. Он — Том тогда был рядом. Страшная это штука — сприч! Он забирал силы у любого вошедшего в сферу его действия, человек ли животное, даже растения гибли вблизи него и никто, никто не смог спасти его друга.

Том ясно помнит, что он прошел вместе с Арминохом семь шагов к смерти, помнит, как что-то неодолимо тянуло его сделать еще один шаг. Последний! Помнит, как ему было плохо, как его выворачивало наизнанку, как боль парализовала мышцы, волю… Что спасло его? Случай? А может не случай — судьба.

Последним агонизирующим движением его вихрастый друг, лежа на боку, подтянул к себе непослушной рукой изящный металлический цветок, сприч, и перекатился на живот, закрыв его грудью. Действие оружия чуть ослабло, и Том сумел отползти в сторону. Он помнит, как билась в руках соседей мать Арминоха, как истощив все свои магические силы, беспомощно рыдал, не смея приблизиться к телу погибшего сына, Тереон-маг.

Том еще долго болел, а когда вышел гулять с ребятами, обнаружил прямо на улице огороженную сплошной стеной, могилу друга. Размагировать боевой сприч смогла бы только несколько сильных магов. Так называемая хора.

Улицы города становились все опаснее и опаснее, деда Радислов ослабевал с каждым днем и теперь не он, а маленький Том присматривал за ним. Оставленные родителями магические механизмы курвер и теспелет бесперебойно давали в дом воду и простейшую пищу. С тех юных лет любая каша имеет для Тома горький привкус подступающего одиночества. Он кормил деда кашей, как мог, умывал его, уносил в комнатку задумчивости, приспособленную для этих целей посуду, и горячо молился Всесущему Духу Земли-Рожаницы, просил вернуть здоровье деду и сохранить жизни отца и матери. С тех пор по нынешнее время он никого ни о чем больше не просит.

Дед умер, и Том остался один на один со своим с тишиной в своем доме. После похорон, которые взвалили на свои плечи совестливые соседи, комнаты в доме закрылись одна за другой, как осыпаются осенние листья. Не было больше ни летнего пляжа, ни зимней горки. Продолжали работу только теспелет и курвир, так что с голоду Том не пропадал. От родителей не было ни слуху ни духу.

На улицах появлялось все больше беженцев из центра города и все больше беспризорных брошенных на произвол судьбы детей.

2

От соседей, знакомых ребят и местных торговцев Том узнавал, что идет война, что обе борющиеся за власть стороны несут большие потери. Что боевые маги придумали кучу всякого страшного вооружения и теперь от него гибнут не только маги.

— Им на нас наплевать.

— Мы для них не люди, что о нас думать, — возмущались на улицах.

Однажды весь в слезах соседский Рисмель рассказал, как погиб его брат Кериль, наткнувшись на магическую «лягушку» — стоило наступить рядом с ней ногой, и она подпрыгивала вверх, начинала вращаться, выбрасывая тонкую стальную струну, которая могла насквозь на две части разрезать любое тело. Затем она подпрыгивала несколько раз, удаляясь в сторону, и вновь замирала, готовая к нападению. Заметить ее было трудно: камень и камень.

— Ну, кто в здравом уме может положить такую штуку на улице? — возмущались покупатели мелких лавочек.

— Тут же дети ходят!

— А нельзя попросить кого-нибудь из магов обезопасить эту штуку? — с надеждой спрашивала мать троих мальчиков-погодков. Она после случая с Керилем не выпускала детей со двора.

— Случись опять беда — эта «лягушка» может хоть в твой двор прискакать, хоть в мой, — растроенно предупреждала соседка постарше.

— Да где их магов сейчас взять! Или на войне, или прячутся! Они тут охоту друг на друга устроили. По соседней улице уже три семьи магов убили.

— Ты сейчас ходи только посередине улицы и смотри, нет ли рядом вывороченного камня. Увидишь, что подозрительное кинь рядом большой камень.

— Ага! — сосед прерывает инструктаж, — и попрыгает эта тварь, простите Всесущие Духи, прямо на вас!

— А что делать-то?

В ответ собравшиеся промолчали. Никто них не нашел лучшего решения. Том покрутился среди соседей и побрел домой, загребая пыль ногами. «Лягушка» лежала в трех шагах от липы у дома Расмеля. Когда Том понял, что знает это твердо, он поторопился к соседям, но, похоже, что опоздал!

— Ложись Арича! Ложись! «Лягушка»! — девочка так и не сообразила, как близко от нее пролетела смерть. Лягушка, попрыгав, осталась лежать на ровной песчаной площадке для детских игр. Сбежавшиеся соседи решили от греха подальше огородить всю площадку сплошным забором. И только Том знал, что «лягушка» больше не опасна: ни прыгать, ни крутиться она больше не будет.

Новые магические способности Тома просыпались медленно и незаметно для самого мальчика. Просто он лучше стал разбираться в окружающем, начал предвидеть опасности и подводные камни в просходящих вокруг него событиях.

Этот день с утра был неотличим от длинной череды таких же летних дней. Только непонятная тревога и сосущая тоска завладели Томом. Он, бесцельно болтаясь по улице, впервые за много дней встретил идущего пешком и спешащего куда-то знакомого мага. Жерминаль-маг был другом деда. В тот момент, когда мальчик с радостным возгласом подскочил к нему, все и произошло. То, что с тех пор называют Крахом. Сознание Тома не сохранило точных воспоминаний о происшедшем. Осталась память о неистовой боли, заставлявшей тело выгибаться дугой, о странных образах, которые иногда всплывают в ночных кошмарах, о том, как ему в ухо умирающий маг хрипел непонятные заклинания больше похожие на проклятья. Когда Том очнулся, ему с большим трудом удалось выползти из-под мертвого тела дедушкиного знакомого. Что спасло его? Наложенное дедом заклятие? Случай?

В городе говорили, что в этот миг погибли почти все маги княжества.

3

— А что там происходит? — Том присел и ввинтился в толпу, пробираясь между ногами стоящих. Толпа волновалась. Люди что-то кричали друг другу. Когда Том вылез вперед, то увидел, что группа людей поджигает небольшой аккуратный домик Селевитий-мага.

— Попался, проклятый! Вот теперь прогрейся перед смертью, пропарь косточки! — задрав голову, Том уперся взглядом в злое лицо Уревиль-тоя. — Что уставился, паршивец? Не нравиться? Ты ведь тоже из такого семейства. Может ты у нас магенок? — он прихватил отощавшего за последнее время пацаненка за шиворот драной куртки, — эй, ребята! Ни у кого кристалла нет? Сейчас мы это магическое отродье проверим!

— Кристалл у ребят на площади Свента, они там мага поймали, а он отпирается.

Том на цыпочках стоящий на мостовой, сумел, крутнувшись, вывернуться из держащих его рук и рвануть изо всех сил вдоль по улице.

— Держи магенка!

Толпа нашла новое развлечение — началась охота. За время, проведенное на улице среди босяков, Том научился давать сдачи, терпеть побои более сильного противника, ловко удирать и прятаться. Но сегодня ему не везло. Вырвавшись из-за угла, он угодил прямо в живот приятной строгой женщине, падая, подвернул ногу и когда попытался вскочить, упал, взвизгнув от пронзившей ногу боли.

— Держи мага! — донеслось со стороны преследователей.

— Разжуй! — женщина сунула в рот мальчику что-то кислое и обжигающее. Том невольно сглотнул слюну.

— Не бойся! — женщина шагнула навстречу преследователям. Ее строгость и спокойствие внушали уважение. — Что здесь происходит? Кто главный?

— Ну, я! — шагнул вперед Уревиль-той, — Мага ловим! Указ читала?

— Читала! И как могу — выполняю! — она оглянулась и подозвала одного из разговаривающих неподалеку воинов князя Свара.

— Проверь кристаллом! — она кивнула на корчащегося на мостовой Тома. Толпа, затаив дыхание, наблюдала за процедурой проверки. Воин достал из специального кармашка на нагрудном ремне крупный кристалл, отблескивающий сине-фиолетовым светом.

— Смотри! — он заставил Тома несколько минут не сводить взгляда с камня. Толпа разочарованно завздыхала: ничего особенного не происходило.

— Этот мальчик не маг! Нечего было гонять его по улицам! Ребенок, может быть, из-за вас ногу сломал! — женщина в упор смотрела в лицо Уревиль-тою. Толпа медленно рассосалась.

— Не волнуйся, я тебе помогу, — присела на корточки рядом с ним самая прекрасная из виденных им когда-либо женщин. — У тебя есть родня?

Том, молча, замотал головой. Во рту еще щипало, и язык будто занемел.

— Хорошо! Тогда я заберу тебя с собой в наш приют. Диомер-вой, отнесите его к нашей лекарке. Иберан-той о нем позаботится. Не бойся ничего! — она улыбнулась Тому, — все плохое для тебя уже закончилось.

 

Глава 9. Испытание на зрелость

— Черш! И что, ты знаешь, что делать дальше? — Том растерянно стоял, бессильно опустив руки. Ощущение полной оглушающей безнадежности сковывало чувства и мысли.

— Ну, вроде бы… — неуверенно отозвался Генька.

— А, почему ты решил, что мы может помочь? — слабая надежда прозвучала в вопросе Тома.

— Не знаю, — в голосе Геньки звенели слезы, — но я так чувствую!

Он крепко схватил за руки Тома и Ренни.

— Ну, скорее!

Ребята переглянулись. Между ними на каменном полу бокового коридора нижнего этажа замка, покрываясь алебастровой бледностью, лежал Гришака. Темные волосы и ресницы подчеркивали обреченную белизну лица, под глазами проступала синева.

— Всеблагие маги! — прошептала Ренни, — только бы он не умер!

Для Геньки не было большего удовольствия, как оказываться в центре всех событий происходящих в приюте, знать обо всем и обо всех. Ворчливый и нелюдимый Гришака близко к себе не подпускал пронырливого малька. В приюте поговаривали о том, что Гришаке в свое время сильно досталось от так называемой «родни».

Прошел слух, что родственники во время второй магической войны Гришаку пытались выменять у магов на возможность беспрепятственного проезда через кордоны, но затем, когда этот ребенок никому не понадобился, в столице его просто выгнали из дома с наказом больше не появляться. Немудрено, что Гришака долгое время не хотел ни с кем подружиться по-настоящему… Но Геньке он определенно нравился. Поэтому каким-то шестым чувством поняв, что Гришака затевает какое-то приключение, Генька, быстренько испортил заготовки двух корзинок и получил за это полновесный подзатыльник от возмущенного Мисира, бросил неблагодарное ремесло и засел в ухоронке. Ему удалось проследить, как Гришака спускается в подвал, открыв самодельной отмычкой запертую дверь. Генька был готов сунуться вслед за товарищем, но предчувствие беды его остановило, он хотел броситься вдогонку и вернуть Гришаку, но было уже поздно. Геньку скрутила жестокая боль, волнами накатывала тошнота, и он точно знал, что Гришаке приходиться еще хуже. Как он сумел позвать Тома и Ренни? Он ведь ни на шаг не отошел от вернувшегося из подвала, но не сознающего своих действий Гришаки.

Генька потянул руки товарищей, присел на корточках около лежащего не полу мальчика. Малыш из класса «Подающих надежды» заставил слушаться себя своих более взрослых друзей. Им пришлось опуститься вниз, встав на колени на холодный каменный и не очень чистый пол и сжатыми кулачками, сцепленных рук, коснуться тела Гришаки. И почти сразу каждого пронзила резкая головная боль.

— Ему плохо, — прошептала Ренни.

— Еще бы, он нарвался на сприч, — с придыханием произнес это ненавистное слово Том. То, что сейчас ощущал Том, он уже однажды пережил. Только тогда ему было в тысячу раз хуже.

Сприч — это оружие, настроенное на убийство любого, кто по недомыслию, не знанию, или случайно окажется в сфере его действия. Сприч — вечен. Только маги способны его уничтожить и то не в одиночку. Давно действующий сприч можно обнаружить по угнетающему действию на окружающие его растения. Вокруг него образуется абсолютно круглое пятно, лишенное растительности. Поэтому сприч закладывали на узких горных тропах, на болотных гатях, в нежилых помещениях. Где Гришака мог наткнуться на спирч неизвестно, но еще более непонятно, как он мог оказаться здесь. Ведь он должен был почти сразу потерять сознание и лежать где-то недалеко от страшной ловушки. Руки Тома покалывало, пальцы сводило. В голове пульсировала боль, но почему-то он начал ощущать, что ничего непоправимого не случилось, что Гришака чувствует боль, что ему плохо! Земномаги, его тошнит!

— Святая Криста! Его тошнит! — закричала Ренни, и, освободив руки, повернула Гришаку на бок. Том поморщился. Рвало Гришаку черной желчью. Ренни поддерживала его голову, он вяло цеплялся за нее, пытаясь подняться. Ребята кинулись помогать. Ренни вытирала ему рот платком. Генька завертелся в поисках воды. Он метнулся к ближайшей двери во двор. Там у колодца всегда стояло ведро с водой и деревянным ковшиком. Когда он вернулся, лужа черной желчи, медленно теряя очертания, исчезала с пола.

— Сприч! Это — сприч! Где ты на него нарвался? — Том был бледен и потрясен происходящим. Он никак не мог осознать, что Гришака по какой-то совершенно непонятной причине остался жив.

Гришака, покачиваясь от слабости, махнул рукой куда-то в сторону.

— Там! В подвале!

Мальчик жадно пил принесенную Генькой воду и утирал со лба холодный пот. Слабость понемногу отступала.

— Что ты там делал?

— Из… изучал, — заикаясь, ответил исследователь, — гномов искал.

Рении и Том тоже слышали эти истории о том, что по преданию в подвалах замка могут скрываться магические существа, наподобие сказочных гномов. Их держали там маги для своих детей.

— Я полез в подвал с батареей световых кристаллов, — голос Гришаки заметно окреп. Ребята весело переглянулись. Чтобы собрать батарею этих редких кристаллов Гришака целую десятидневку выпрашивал, выменивал и зарабатывал кристаллы. Практически каждый из них участвовал в одном или двух обменах. Кристаллы попадали в замок из ближайших деревень. Там они служили предметом меновой торговли, ими украшали комнаты, освещали небольшие помещения, их них делали ночники. Кристаллы добывались в шахтах где-то на юге, но встречались они и в северной части Саврии. Их иногда находили в процессе земляных работ. Говорили даже о настоящем месторождении под Шорставой.

— Там коридоры узкие, все время поворачивают, разветвляются, как в лабиринте. И почти сразу за третьим поворотом… на полу лежала такая красивая штука. Я начал терять сознание, но испугался, что если что, то меня никогда не найдут…А потом меня позвал Генька. И я пошел наверх. Как шел не помню, — честно признался мальчик.

— А ты не помнишь, какая она из себя эта штука? — спросил любопытный Генька.

— Так, вот!

Гришака полез в карман и достал металлическую розу, ну может быть пион. Мальчишки в этом не очень разбираются. Тома пробрала дрожь, он уже однажды издалека видел сприч, когда на его глазах погиб Арминох, сын магзодчего. Тогда его не смог спасти даже отец — маг. Тело мальчика так навсегда и осталось за стеной, воздвигнутой вокруг этого страшного места. Для размагирования сприча нужны очень сильные маги.

— Ты можешь идти? — Том внимательно посмотрел на Гришаку.

— Могу.

Том подхватил более высокого, чем он сам Гришаку с одной стороны, с другой было сунулся Генька, но оказался слишком мал.

— Тобой можно пользоваться только, как тросточкой, — пошутил, постепенно приходящий в себя, Гришака.

Ренни попыталась подхватить его с другой стороны, но еще бледный после пережитого мальчишка, улыбнувшись, отстранил ее.

— Ничего мы с Томом сами справимся!

— Ну, так пошли к Камилле-сан. Я думаю, что об этом ей надо обязательно знать.

И Том твердой рукой направил всю компанию в кабинет директора. Хотя Том вел себя уверенно, изнутри его била мелкая противная дрожь.

— Да, это — сприч! Мало того он, похоже, теперь размагирован! Что же это вы опять натворили, голубчики? — грозно спросила Камилла-сан.

«Голубчики» стояли, переминаясь на мягком ковре, виновато потупив голову. Они, конечно, понимали, что скрыть такое происшествие невозможно, но ведь если бы не Том, то они могли бы оттянуть разговор хотя бы до утра.

— Милые мои, да вы хотя бы понимаете, что с вами произошло? Иди сюда, Гришака. Сядь-ка лучше, во избежание. А, вы что стоите? Рассаживайтесь. Ребята рассыпались по кабинету в поисках стульев. Усадив «потерпевшего» на стул, сами приземлились на невысокие скамейки, коих великое множество было рассовано по углам кабинета.

Камилла-сан взяла Гришаку за руку, крепко сжала, закрыла глаза. Глаза всех участников этого малого совещания непроизвольно закрылись. Перед глазами Тома из жемчужно переливающегося тумана стала вырисовываться картина, какого-то сложного переплетения сверкающих шнуров, краски чарующе изменялись, узлы образовывали красивый текучий узор. Вот он замер и между узлами пролегли сверкающие плоскости граней. О, светлые маги! Это же…

— Ну, все поняли, что сейчас видели? — требовательно спросила Камилла-сан.

— Это его Структурный Кристалл, — тихо за всех ответил Том.

Он в детстве краем уха слышал от отца это выражение.

— Ну, что ж! Верно! Туман, который ты видел — это сосредоточие магического фейра пронизывающего все пространство вокруг Земли. Именно этот туман передает все магические воздействия. Он истончается или уплотняется в зависимости от степени магической силы содержащейся в предметах. Он сам — эта сила.

Смотрите внимательно! Вряд ли вы можете знать, что в прошлый раз Структурный Кристалл Гришаки мало, что не был закончен, но еще несколько его граней были деформированы. А после встречи со спричем… Сприч — оружие магической войны, он сначала разъедает грани кристалла, потом исчезают узлы связей, ребра граней распадаются, а затем… Ну, в любом случае после этого не живут! — Камилла-сан помолчала, а потом спросила враз охрипшим голосом:

— Хорс спаситель! Мальчик, как ты выжил?

Гришака потупился, задумался, вспоминая все свои ощущения.: — Ну-у! — протянул он, — когда мне стало плохо, я думал о ребятах, о Геньке. Он все норовил проследить за мной и сам поперся бы в этот подвал.

Камилла-сан непроизвольно поморщилась, но прерывать рассказчика замечанием не стала. О культуре речи можно будет поговорить и в другой раз.

— Я хотел предупредить, а Генька велел мне идти наверх. К ним!

— Как это велел?

— Не знаю, я почти ничего уже не соображал.

— Я чувствовал, что ему плохо! А найти его не успевал! Я почему-то знал, что времени совсем нет и, я велел ему идти наверх, — затараторил Генька, — Ренни и Тому я тоже велел. — Он будто заново почувствовал охватившее его в тот момент беспокойство, заново чувствовал чужую боль. — Уф-ф-ф! — встряхнул он головой, прогоняя наваждение.

— Мы все это чувствовали, — тихо подтвердила Ренни, — нас почти силком тащило на нижний этаж.

— Идите сюда, встаньте в круг и возьмитесь за руки. Нет, Гришака, ты пока посиди.

Камилла-сан подошла к взявшейся за руки троице, осторожно провела руками над головой каждого. Задумалась, отошла к Гришаке. Подержала руки над его головой.

— Раздели с ними круг, — попросила она. — Думайте о цветах! — она торопливо повторила свое исследование.

— Все! Опустите руки!

Ребята с любопытством и надеждой смотрели на Камиллу-сан.

— И триада, и кварта, и каждый сам за себя! Какой сюрприз вы поднесете дальше?

— Почему сюрприз? — тут же встрял Генька, не выдержал и добавил, — а почему Вы велели нам думать о цветах?

— О цветах, потому что они вам сейчас совсем не интересны, и вы не натворите каких-нибудь глупостей. А сюрприз… На сколько я знаю, а знаю я немало, до вас маги имели точное место в иерархии возможностей. Все имеющие Дар усиление своих способностей получали либо в триаде, либо в кварте, либо в группе из семи магов — хоре. Других возможностей не было. А вы и то, и другое, и может быть…

— Ага, надо позвать Санчо, Саманту, Искру! — подхватился Генька.

— Стой! Стой! — очень строго Камилла-сан остановила мальчика:

— Почему ты решил позвать именно их?

— Так они, же маги! Разве нет? — удивился Генька.

— Я-то знаю, а вот как ты догадался? Вы понимаете, в какой сложной ситуации мы все оказались?

— Да, — Том озабочено посмотрел на Ренни, — мы маги!

— Незрелые, но маги! И совершенно не контролируете свою силу! Спасает нас только удаленность от столицы, да еще то, что Твердило, как спрятал после первых дней в шкаф магический кристалл, так его и не достает. А я думаю, что при всех ваших выходках, он так и полыхает синим пламенем.

— Твердило нас не выдаст! — с надеждой проговорил Гришака. Он очень уважал своего наставника боевых искусств, в школе не было ни одного мальчишки, не благоговевшего перед старым воином.

Камилла-сан печально покачала головой.

— Он ничего скрыть не может! В присутствии своего сесъора он всегда будет говорить правду. На него, как и на каждого съора, наложено магическое воздействия.

— Камилла-сан, а откуда вы все про нас знаете, — вновь всунулся Генька. — Вы маг?

— Нет, мой мальчик. Я во время Краха потеряла свои магические способности, магический кристалл больше не приветствует меня вспышкой света, но…

— Что, но?

— Я могу видеть магические воздействия. Могу их частично контролировать. Уничтожать магические артефакты. Если я захочу, то в моих руках может потерять свои свойства даже магический кристалл. Могу найти и снять некоторые наложенные магические сети. Ну, и так далее. В свое время мне довелось учиться у многих магов. Я многое знаю, а еще больше вижу. В тебе, Том, я вижу многое из того, что присуще мне сейчас.

Ты, Гришака должен поблагодарить Тома. Я не знаю как, но он заново собрал твой Структурный Кристалл и, если я что-то в этом понимаю, то ты больше не земномаг, ты… — она задумалась, — ты даже не стихийный, ты, — ее голос пресекся, с трудом сглотнув, она почти прошептала, — ты — Верховный!

Наступила наряженная тишина. Как бы мало дети не знали о магии, легенды о Верховных магах рассказывали везде. Верховные маги в отличие от земномагов — повелителей флоры и фауны, от магов Непрерывных Изменений — владеющих даром изменения любого облика, магов Отвлекающих Наваждений — одного из видов боевых магов, магов Заклинаний и Чар, архимагов — строителей — Верховные могли все. Они повелевали всем. Их сила пополнялась из всех известных источников Силы. Их, Верховных, всегда было очень мало, в конце своей жизни они обычно становились мудрыми Учителями или Правителями. Верховные маги создали Верховный совет. Первая магическая война разразилась после таинственной и одновременной гибели всего Верховного совета.

С легкой завистью ребята смотрели на Гришаку. Сам виновник происшествия растерянно сидел на стуле и был еще не в состоянии оценить произошедшие с ним перемены. О своих магических способностях Гришака начал подозревать, еще в пору своего беспризорного детства. Эти способности помогли ему выжить на улице в стае, таких же, как он, обозленных, жестоких и одичавших зверенышей. Именно поэтому он старался не попадаться на глаза чистам и был страшно благодарен Камилле-сан, увезший его подальше от столицы. Только в последствие он понял, как много она для него сделала, заставив сопротивляющегося дикого зверька проглотить крошку плента.

И вот теперь он стал Верховным. Ведь людская молва представляла Верховных магов почти равными в своих возможностях самим Всесущим Духам. А он пока чувствовал себя обыкновенным двенадцатилетним мальчишкой: в меру любознательным, в меру ехидным, в меру предприимчивым, довольно ленивым и безалаберным.

— А какой вы были маг? — нарушила непрочную тишину Ренни.

— Маг Неуловимых Настроений, дитя! — с оттенком печали в голосе ответила Камилла-сан.

 

Глава 10. Кипение крови

Теперь каждое утро для Саманты наполнялось несказанной радостью: ей все доставляло огромное удовольствие — стоять рядом с Ренни и смотреть на цветущий сад, жмуриться от ласкового солнца, видеть лица подруг. Они с Ренни ходили по саду, читали книги, рассматривали картины на стенах, обходя многие комнаты и залы замка.

Замок Ингорлон, в котором помещался приют Блаженного Хорса, имел два длинных трехэтажных крыла, башня левого Девичьего Крыла называлась Овсег, правого Мальчишечьего — Явсег. Весь второй этаж был отдан под жилые комнаты. Учебные занятия велись на первом этаже здания. В сущности, сам замок имел форму креста. Центр строения представлял собой огромную полую четырехугольную башню с граненым расписным сводом. Вдоль ее стен на каждом этаже по периметру располагались отгороженные ажурными решетками лестничные плошадки. Лестницы прижимались к стенам замка, оставляя свободным центр так, что стоя на первом этаже можно было любоваться росписями на своде. У любого кто пытался перегнуться через высоченные перила второго или третьего этажа просто замирало сердце. И если освещение второго и третьего этажа было достаточным, то на первом всегда было мрачновато, что позволяло некоторым темным личностям славно повеселиться за чужой счет. Генька, во всяком случае, хотя и не признавался, но провел в этих сумрачных переходах немало времени, пугая робких одноклассниц.

На первом этаже справа и слева от вестибюля располагались залы с красивыми романтическими названиями: Зал Скрижалей, комната Отражений, галерея Воспоминаний. Выступающая к озеру часть заканчивалась широченной лестницей ведущей прямо к его берегу, так, что нижние ступени омывались прозрачной, как слеза водой, а на скамейках расставленных вдоль расходящихся от лестницы дорожек любили проводить время, все жители замка, как ученики, так и учителя.

Противоположная часть дома с выходом в сад была отдана младшим детям и носила название Крыла Малюток, на первом этаже которого располагалась лечебница. Купальню в приемном покое ребята прозвали бассейном Блаженства. На втором этаже в уютных светлых комнатах помещались самые маленькие. Грудничков уже не было. К этому моменту времени они уже подросли и резво ползали по застеленным коврами комнатам младшей группы. Все малыши до шести лет находились под опекой Валентины-той, как говорили девочки, самой ласковой пестуньи в мире.

Переходы первого этажа были мрачноватыми и запутанными. Газовые светильники в коридорах горели и днем и ночью. Где-то здесь находились закрытые двери в подвал, в подземные галереи. Как рассказывали, там, в таинственных подземельях скрыты страшные тайны замка. Правда до подвалов никто кроме Гришаки не сумел добраться, а вот на чердаки дорога была уже разведана. Саманту эти тайны пока не прельщали.

Всеми хозяйственными делами на жилых этажах занималась всеми уважаемая Женьевева-той или как чаще ее называли дети — тетушка Женьевева. Она была штатной кастеляншей замка, ничто в его пределах не происходило без ее ведома. Веселая, неутомимая женщина всегда была готова прийти на помощь. Ее руки ловко справлялись с любой работой. Именно к ней бежали, разорвав подол платья или брюки, она присматривала за порядком в спальнях, пеняла на неряшливость, учила заправлять постели, подметать и приводить в порядок одежду и обувь. Саманта на себе ощутила заботу этой женщины, когда ее обустраивали в приюте.

Неразлучницы — стали называть подружек. Лана и Надежда старались держаться рядом с подругами на случай, если вдруг понадобиться их помощь и ревностно следили, чтобы оголтелые школяры ураганом носящиеся вдоль всего коридора учебного крыла не толкнули слепую девочку. Класс «Раскрывающие возможности» был невелик всего четырнадцать мальчиков и девочек. Многие из них понравились Саманте с первого взгляда, смешно сказать, со взгляда Ренни.

Серьезная Василина — дочь старосты Мирабы, высокая худенькая с живыми черными глазами, как и все дети из соседних деревень, выделялась среди одетых в форму воспитанников. Ее одежда позволяла определить славские корни местных жителей. Длинная темная юбка прошита понизу цветным орнаментом. Рубашка у ворота затейливо расшита мелким бисером, поверх надет передник с вышитой грудкой, парой глубоких карманов и завязывающийся длинными завязками, дважды оплетающими тонкую талию девочки. Еще ей были свойственны спокойствие и уверенность. Она и две ее подружки Калинка и Денила доброжелательно восприняли появление новой ученицы.

Быстроглазый и озорной Кирилл, сквозь напускное безразличие, внимательно приглядывался к слепой девочке. Но, поняв, что этим он не сможет обратить на себя ее внимание, принялся помогать девочке, рассказывая ей разные истории о школе, веселил забавными характеристиками одноклассников. И, конечно, рядом всегда была Ренни.

Саманте было странно за завтраком держать чашку чая, а видеть в руке ложку с кашей. Девочка училась контролировать себя, не путаться в увиденном, соразмерять свои возможности. На уроках Саманта, не поднимая головы, глазами Ренни глядела на доску. Удивительно, когда Ренни переводила свой взгляд на чистый лист бумаги, лежащий перед Самантой, то писать решение задачи было намного легче и намного труднее. Ведь перед мысленным взором Саманты возникало решение задачи предназначенной Ренни. А там еще встречались и ошибки! Саманте приходилось тщательно контролировать все свои мысли и возникающие образы. Она научилась отличать мысли Ренни от своих, а это на первых порах было самым сложным делом. Научилась бережно обходить, те уголки ее сознания, куда Ренни не хотела заглядывать ни сама, ни позволить это подруге. Там хранились сокровенные мысли о доме, о родителях, брате и сестричке. Воспоминания о них приносили Ренни тревогу и щемящую боль.

Том все чаще и чаще сталкивался с девочками на переменах, садился недалеко от них за парту, оказывался рядом на уроках лекарского мастерства. С Ренни они подружились в первый же день ее появления в замке Ингорлон. Он первый, кто помог ей избавиться от страха преследования, убедил не прятаться, а пойти на встречу с Камиллой-сан, рассказал ей о значении тех медальонов, которые выдают всем воспитанникам. Он симпатизировал Ренни, но его сердце тревожно билось только при одном взгляде на смуглое личико Саманты. Эта красивая темноглазая девочка героически переносила все свалившиеся на нее неприятности. Уверенно в незнакомых местах Саманта вела себя только рядом с подругой. Он очень сочувствовал слепой девочке.

Однажды на перемене между историей княжеств и грамматикой, глядя на нее, он попытался представить себе, что она чувствует? Как ощущает окружающее? Задумался и увидел…, увидел мир ее глазами. Он это понял каким-то образом. В его голова перемешались мысли свои и Саманты. Ее мирок был какой-то неправильный маленький и тесный. У нее, в отличие от Тома, не было воспоминаний. Почувствовав что-то необычное, Саманта подняла голову и повернулась к окну, но увидела высокого резко жестикулирующего, увлеченно рассказывающего что-то Витим-сана. Том даже пожалел, что практически не слышит, что же учитель рассказывает. Затем взгляд обратился на доску с записями, в тетрадь, и вдруг перед глазами возникло собственное лицо Саманты. Странно! Очень странно! Как девочка может видеть саму себя? И, вообще, как она может видеть? Саманта затрясла головой, потерла виски, и Том, почувствовав ее недоумение, разорвал контакт, чтобы не мешать девочке.

— Саманта, как у тебя это получается? Ты смотришь чужими глазами? — попытался Том расспросить Саманту на перемене. Девочка смутилась и тихо ответила:

— Ренни помогает. А, как ты об этом узнал? Ты умеешь читать мысли?

— Читать не умею. Но как-то получилось, что я могу увидеть то, что видишь ты! — он помолчал и с улыбкой добавил, — а, ты видишь то, на что смотрит Ренни! Правильно?

— Ты догадливый!

— А хочешь, попробуем смотреть моими глазами?

— Хочу! Конечно, хочу!

Том сосредоточился настолько, что, как и в случае с Гришакой, он увидел ее Структурный кристалл. Тогда он сам не мог понять, как и чем он помог Гришаке, все получилось стихийно, сейчас он надеялся, что снова так и будет. Разглядывая кристалл, он увидел, что одна часть граней сама помутнела, а другая находиться внутри плотного мерцающего тумана. И ему остро не хотелось даже думать, чтобы воздействовать на видоизмененный фейр. Чувство опасности ему подсказывало, что он пока еще не готов помочь. Он очень боялся навредить Саманте. Поэтому он только попытался почистить и оживить светом помутневшие грани. Он молча продолжал свои манипуляции не замечая, что из глаз Саманты текут слезы.

— Я вижу, — прошептала она, — Я все вижу сама! Это ведь ты мне помог?

Она подняла на него темные глаза полные слез и благодарности. Она видит, видит все сама, без помощи Ренни, Она сможет, как все учиться, жить, радоваться солнцу! От внезапно нахлынувшего на нее счастья девочка разрыдалась. Ренни коршуном набросилась на Тома:

— Что, ты ей сказал? Почему она плачет?

Расстроенная Ренни, не замечая происходящего с подругой, повела ее подальше от «обидчика» в класс. Она еще не успела добиться у подруги вразумительных объяснений, как к ним заглянула Камилла-сан и потребовала, чтобы они немедленно отправились в ее кабинет. Суровый вид директрисы не предвещал ничего хорошего. Сзади за девочками плелся Том и, оказавшийся в этот момент в кабинете, Коржик.

Камилла-сан, села за стол и указала детям на мерцающий, как догорающие угли, магический кристалл.

— Что скажете? — строго посмотрела она на них.

— Простите, Камилла-сан! Я не знал, что так получиться, — опустил, светлую кудрявую голову Коржик. Том недоуменно посмотрел на него, удивленно подняла голову Саманта, откидывая за спину длинные темные косы. Ей удалось справиться со слезами: на лице расцветала необыкновенно счастливая улыбка, карие глаза сияли.

— Клянусь памятью блаженного Хорса, я только хотел чуть-чуть поправить правописание!

— Объясни яснее, мой мальчик! — потребовала Камилла-сан.

— Смуран-сан всегда очень требователен к правописанию, он не терпит помарок и придирается к почерку.

— Да уж, писать ты должен разборчиво.

— Ну, а я сегодня не очень чисто выполнил работу, а переписывать уже некогда.

— Лучше скажи, что не хочется!

Коржик виновато опустил кудрявую голову, но глаза его при этом лукаво блеснули.

— Ну, так, что дальше? — поторопила его Камилла-сан.

— Я решил немного подправить почерк, — серьезно пояснил мальчик.

— Как же ты это сделал? — заинтересовалась директриса.

— Когда в детстве я играл с магическим цветком, то, обрывая лепестки, изменял предметы, перемещался в пространстве, правда, не далеко. Сейчас магических цветов уже давно нигде нет, но я попробовал вообразить, что он есть. Я мысленно его увидел, оторвал, мысленно, лепесток, представил, как будет выглядеть моя работа. И все получилось, только…

— Только Смуран-сан никогда не поверит, что ты писал сам.

— Да, я попробовал еще раз изменить свою работу, но листок вспыхнул. Я еле успел его погасить.

Ренни сдавлено хихикнула, Коржик хмуро покосился в ее сторону, но не удержался и озорно подмигнул.

— Вот тебе и наказание за нерадивость, задание все равно придется после уроков переписывать. Свои магические опыты пока прекрати, завтра придешь ко мне в кабинет после обеда. Иди, урок уже начался.

И Камилла-сан, отпустив нерадивого ученика, поочередно взглянула на Саманту и Тома.

— Том, кажется, ты сделал то, что я так желала и чего, честно говоря, побаивалась. Я не ждала, что это случиться так быстро, и не предупредила тебя об опасности. Ты по счастливой случайности ее избежал. После случая с Гришакой я ждала от тебя, чего-нибудь в этом роде. Я счастлива за тебя, Саманта! — и Камилла-сан обняла девочку.

Ласково провела рукой по ее темным косам, задумчиво посмотрела на Тома:

— Ты правильно сделал, что не тронул обособленные заклинанием грани. Твоих знаний на их размагирование пока не хватит. И вообще воздержитесь пока от магии, я продумаю меры безопасности. Сдержите порывы магии кипящей в вашей крови. Придете завтра вместе с Коржиком ко мне в кабинет. А, теперь марш на урок.

— Что ты такое сделал, Том? — недоуменно спросила Ренни, выйдя из кабинета директрисы.

— Я вижу, я вижу! — в восторге кинулась ей на шею Саманта. — Спасибо, Том! Спасибо! Это такое счастье, — у нее перехватило дыхание.

На урок ребята, конечно, не пошли. Юные маги решили уединиться в гостиной верхнего этажа. Все сейчас на занятиях, тетушка Женьевева, как обычно в хлопотах перед большой стиркой, гоняет дежурный отряд по жилым комнатам, проверяя, не осталось ли брошенного, где попало, грязного белья. Маги святители! Завтра их день дежурства! Большая стирка — большая работа! Но то будет завтра, а сегодня ребята не могли справиться с бьющими через край эмоциями.

Саманта еще в коридоре закружилась в танце. Перед глазами мелькали обшитые панелями из светлого дерева стены, широкие окна с удобными для сидения на них подоконниками, клочки ярко-синего неба между ветвями, заглядывающих в окна деревьев, безудержно-веселые лица друзей.

Смешно выделывая коленца, вокруг нее приплясывал Том. Ренни, подпрыгивая от восторга, хлопала в ладоши. Кошка Крыська недоуменно взирала с подоконника, на котором она так удобно расположилась на творящееся безобразие. Она нетерпеливо выгнула спину, недоумевающее поглядела на шумящих ребят: «Было бы из-за чего шуметь? Мур. Лучше бы спинку погладили!» — было прямо написано на усатой мордочке.

На шум из библиотеки выглянул Твердило. Он любил в свободное время почитать, какой-нибудь научные трактат, чтобы потом обсудить его со Спиридон-таем. Милавитий-вей, библиотекарь, седоусый, костистый строгий старик, державший школьную ученическую вольницу в ежовых рукавицах, всегда благосклонно относился к его любознательности.

— Что за шум, а боя нет? — спросил Твердило. Саманта с радостью бросилась к нему. Твердило-вой был ее нянькой, поводырем, защитой и опорой все то время, пока обоз Икропин-роя двигался из столицы — города Варка в приют блаженного Хорса. И не его вина в том, что перед самым прибытием Саманта заболела. Просто организм не выдержал напряжения, в котором ее держал Икропин-рой, всю дорогу пытавшийся доказать ее магическое происхождение.

— Твердило-вой! Я вижу! Я выздоравливаю! — сообщила Саманта хорошие новости. Дядька Твердило, как звали его ребята, сразу «пришелся ко двору». Отправленный следить за Самантой, искать в ней признаки магической силы, Твердило не то, что бы вовсе ничего не делал, но явно был не в восторге от полученного поручения. Являясь сьором князя Савра, он не мог обмануть, не мог отказаться выполнять приказы своего сесьора. Магический обряд сесьорства был совершен очень давно, еще когда Твердило рос при дворе, а сам князь был ребенком. Все последующие годы воин провел рядом с князем, был его оруженосцем, его телохранителем, его посыльным.

Когда Твердило постарел для воинской службы, князь отправил его соглядатаем в приют блаженного Хорса и, скорее всего, благополучно о нем забыл. Дядька Твердило покорил сердца всех мальчишек, приняв на себя уроки воинского искусства. После его появления в школе ввели новый предмет: «Теория и практика подвижных игр и боевых искусств». Он совместно со Спиридон-таем показывал им приемы рукопашной борьбы, учил постоять за себя, лечил разбитые носы, локти, коленки и так далее. Он был кряжист, могуч, сед и молчалив.

Твердило никогда не имел своей семьи, он еще мальчиком попал на двор к князю. В походах и боях прошла вся его жизнь. Теперь ему очень нравились эти непосредственные, шумные озорные и такие разные дети. Саманту он очень жалел и нежно ее опекал.

Магический кристалл, переданный ему князем, Твердило, старался как можно реже доставать из шкафа, интуитивно опасаясь разрушить судьбу этого чудесного мирного уголка.

Вот сейчас сердце старого вояки ухнуло, куда-то вниз. Он знал, в чем заключен его долг. Нехорошее предчувствие охватило его, что-то подсказывало ему, что мир сдвинулся и медленно начал двигаться к краю пропасти.

— Я рад за тебя, малышка, — непослушными губами проговорил Твердило, — очень рад!

Саманта в восторге крутанулась на месте, раскинув руки и раздувая юбку, а затем побежала в сад. Тяжелые косы хлопали по спине и вызывали у Тома непреодолимое желание дернуть за них. Убегая вслед за Самантой, Том бросил взгляд в лицо бывшему воину. Увиденное потрясло мальчика, и он уже хотел остановиться, вернуться, но Твердило усталой, шаркающей походкой побрел в свою комнату. Старый воин знал, что предчувствия его никогда не обманывали, подтверждений этому за долгую боевую жизнь было предостаточно.

 

Глава 11. Подвиги Коржика

1

Коржик после разговора с Камиллой-сан не пошел на урок грамматики. Он не все понял в происшедшем. Он зашел в «комнату битв», сел на соломенный мат и задумался. Что-то странное случилось с Самантой: она раньше никогда не ревела белугой по пустякам. Том странно сосредоточен, от него за версту несло магией, а отругали только его, Коржика. Немного поерзав на колком мате, Коржик, закрыв глаза, попытался восстановить в памяти только что происшедшее. Хорошенько сосредоточился, ясно представил себе кабинет директрисы, саму Камиллу-сан, Тома и каким-то образом стал свидетелем продолжения их разговора. Затем увидел, глазами Тома, встречу Саманты и Твердило. Ему стало любопытно: как это у него получается? То, что Том увидел в глазах Твердило, Коржику не понравилось: глаза смотрели без всякого выражения, Твердило-вой ушел глубоко в себя.

Коржик попытался смотреть на окружающее глазами Твердило. Это было так необычно! Коржик сидел на колом мате, сложив ноги калачиком и в тоже время нерешительно подходил к шкафу и видел, как руки Твердило доставали оттуда, светящийся синим светом, магический кристалл. Тут только Коржик осознал, что в этом свечении виноват он сам. Это его теперешние магические действия сегодня вновь разбудили кристалл.

— Корш-ш-ш! — мальчик с трудом осознал, что же он натворил. — Твердило-той, — кинулся Коржик в комнату воина, — вы не должны…

Он сначала не понял, что же он видит. Твердило-вой, сидя на соломенном мате, держал меч, прижав острием к шее. Одно движение и сонная артерия будет перерезана. Ошалевший мальчик изо всех сил позвал на помощь. Правда, при этом он не издал ни звука, но результат его ошеломил. В комнате сразу оказалось много людей: Камилла-сан, Том, Саманта, Ренни, Генька, Искра, Санчо, Гришака, Спиридон-тай, Идирма-той. Время замедлилось. Видя, как медленно Твердило всем телом двинулся вперед на меч, как струйка крови уже побежала по шее, и не чая остановить его, он изо всех сил попытался мысленно ударить так, чтобы тело воина сдвинулось не вперед, а в сторону.

— Ненормальный, ты убьешь его! — где-то на грани сознания услышал он.

— Помоги мне Том! — звучал голос Искры.

— Молодец! Держи его! Держи! — ускользающее сознание уловило ответ Тома, и для Коржика все стихло.

Очнулся он через несколько мгновений, потому что комната была еще полна народа. Резкая боль пронзала виски. Над ним хлопотала сама Камилла-сан.

— Что же ты, мой мальчик? Ты чуть не надорвался. Твои магические способности еще только формируются, а ты такое творишь! — она почти плакала и по-матерински прижимала к себе его голову. На колени перед ним опустился Том.

— Ты чуть не убил его! — рассерженный Том выглядел опасным. — Ох, и дал бы я тебе…за все хорошее.

— Тише, тише! — Камилла-сан потрепала Тома по кудрявой голове.

— Он ж-жив? — заикнулся Коржик.

— Жив-то, жив, но что с ним, мы поймем только, может быть, к утру. Нужны носилки, — вступила в разговор Идирма-той.

— Я сбегаю! — тут же вызвался Генька, разрывающийся от любопытства, но не имеющий больше сил стоять на месте.

Твердило смогли уложить на кровать в лечебнице только с помощью Спиридон-тая. Человек-За-Все переживал за приятеля, он не привык к таким вещам, как магическое перемещение, хотя в молодости воинам приходилось пользоваться услугами магов. Ему охватили тревога и страх за детей, ведь магия на всем Северном континенте под запретом. Как их уберечь? Как жить теперь?

Камилла-сан понимала, что теперь сохранить в тайне наличие магов в ее приюте невозможно. Все они, те, кого счел необходимым перенести Коржик, исчезли из своих классов, мастерских прямо на глазах у всех воспитанников. С этого дня они будут жить, как на пороховой бочке. Ждать, не зафиксируется ли сегодняшнее событие каким-либо магическим предметом, и не последуют ли карательные меры?

Саманта ощущала свою вину, она тяжелым камнем легла ей на сердце — из-за нее пытался покончить счеты с жизнью очень хороший человек.

Том… У Тома дрожали руки и подгибались ноги. Он-то видел, что творил Коржик. Спасибо, Искра, сообразил мысленно слиться с Томом, а то у него тоже могло не хватить сил, чтобы удержать, и Твердило, и этого неразумного Коржика. Чем все это закончилось для старого воина еще неизвестно, а Коржику надо бы отсчитать не один полновесный подзатыльник.

2

Школа кипела… Старенький, как бы усохший, учитель письменности и риторики Смуран-сан был в гневе. Мало того, что три ученика без уважительных причин не явились к началу урока, так и сам урок сорван внезапным исчезновением Искры и Ренни. К магическим перемещениям Смуран-сану не привыкать, много чего он повидал на своем веку, но такое беспардонное отношение к его предмету!

Учитель метал громы и молнии на головы ни в чем не повинных учеников, волею Коржика оставшихся в классе. Скоро даже самые не понятливые начали осознавать, что в приюте творятся всякие магические дела. Класс возбужденно загудел. Окончание урока встретили небывалым восторгом. Класс опустел, как по мановению волшебной палочки. Через несколько минут ульем гудела вся школа.

Магические чудеса для этого поколения детей были страшным запретным плодом. Мало кто из них видел, помнил, испробовал на себе магические действия, но все запретное, спрятанное под покровом тайны, будило воображение и притягивало, как магнит. Быстро сообразили, кого нет на месте, и тут же вычислили незадачливых магов.

Стоило только Ренни, Тому и Саманте появиться в коридоре, как начались расспросы, просьбы показать, что-нибудь магическое. Только появление Камиллы-сан и ее требование восстановить порядок, заставило учащихся отправиться на следующий урок. Их тела послушно опустились за парты, но мысли каждого разбрелись, как непослушное стадо, так далеко, что никакой пастух не смог бы согнать этих упрямых баранов в послушную отару.

В классе «Раскрывающих», где училась основная часть героев этих событий, шел урок Нармирон-эрна — учителя механики и математики. Почетная приставка — эрн означала, что ее обладатель является заслуженным ученым, чьи знания подлежат передаче в руки, а лучше сказать головы, самых разумных и способных учеников. Обладая такими знаниями, Нармирон-эрн мог бы преподавать в столичном университете, но он почему-то выбрал самую глушь Берминальского леса.

И вот теперь понимая, что все, о чем бы он ни рассказывал сейчас ученикам, все пройдет мимо их сознания, расстроенный учитель ткнул пальцем в страницу учебника: «читать от сих до сих, приду, проверю», и скрылся в комнате для преподавателей, что бы обсудить с ними создавшуюся ситуацию.

Положение приюта было мало сказать сложным, оно было критическим. Юные маги не умели управлять своим Даром: их этому не учили. До войны подающих надежды обучали в различных магических школах: Звездной — для магов изучающих законы вселенной, открывающих новые магические возможности — школа считалась очень престижной. Земной — для желающих использовать дары природы и влиять на их рост и развитие. Архитектурно-магической — здесь обучались маги строители, изобретались различные магические предметы, которые могли использоваться и обыкновенными людьми, облегчая им труд и улучшая повседневную жизнь. Школа Несбыточных Желаний — позволяла влиять на способности и творчество магов и людей. Школа Неуловимых Настроений — помогала в развитии всех видов искусств. Школ и направлений было огромное множество.

Для маленьких детей маги выращивали в своих садах магические цветы. Дети, обладающие ярким воображением, а где вы видели иных, могли, сорвав лепесток, ярко представить себе новую игрушку или сладости, могли трансформировать в них камешки и другие не живые предметы. Дети могли совершать перемещения в пределах своего дома и сада. Игра с магическим цветком выявляла способности детей, помогала найти владеющих Даром.

Родители, которые не могли или не имели возможности контролировать неуправляемые порывы своих чад, с малых лет отправляли их под присмотр в магические школы.

— Ну, и, что мы будем делать с этими, с позволенья сказать, магами? — вопрошал седовласый, внушительного вида учитель истории Витим-сан, — надо обуздать этих юнцов, они поставят сейчас весь приют с ног на голову.

Преподаватели, собравшиеся в своем зале Спокойных Раздумий, были не на шутку взволнованы. Шерита-сан — преподаватель «Теории созвучий» своим нежным голоском пыталась примирить громко спорящих Гармельет-сана — преподавателя курса «Строение и функционирование органов тела человека» и Игуравий-сана — хранителя Большого Гербария и учителя природоведения. Они в пылу дискуссии не замечали робких попыток маленькой женщины с полидорой в руках вмешаться в их разговор, но громкий бас вечно испачканного красками художника перекрыл шум в зале.

— Коллеги, не о том вы сейчас думаете, — перебил их Смитуолл-тан — мастер искусных изображений, — у нас в школе треть учащихся ежедневно приходит из соседних деревень. Вы представляете, что они расскажут дома своим родителям? Как мы можем спасти детей? Как не позволить выйти молве из этих стен?

— Где сейчас Камилла-сан, что она собирается предпринять? — задумчиво произнес Нармирон-эрн.

3

Камилла-сан была в лечебнице, рядом с ней с понурым видом сидели Коржик и Искра. Спиридон-той размеренно, как маятник, ходил по коридору. Они очень переживали и волновались за жизнь и здоровье Твердило-воя. Идирма-той решительно никого не подпускала к кровати с больным. Она суетилась, не зная, что еще предпринять: последствия магических ударов не предсказуемы. Не ее счастье забытье продолжалось не долго, и Твердило начал приходить в себя. Он шевельнулся, потянулся всем своим могучим телом и открыл глаза.

— О Дух Лучезарного Света, наконец-то! — Идирма-той наклонилась к больному. — Как наши дела? Как Вы себя чувствуете?

— Нормально! А, что со мной случилось? Почему я в лечебнице? — Твердило, повернув голову, почувствовал мешающую повязку на горле, Ощупав ее рукой, поинтересовался:

— А, это еще, что такое?

Камилла-сан отстранила растерянную лекарку, присела на стул рядом с кроватью.

— Что вы помните, Твердило-вой?

Твердило нахмурился.

— Я, что-то не пойму, что произошло? — повторил он. — Помню, что сидел в библиотеке, читал последний трактат Митица Спесивого «О возникновении Мира и множестве ему параллельных», а дальше… нет, не помню.

— Вы со Спиридон-таем в «комнате битв» показывали Коржику и Искре некоторые боевые приемы. Кстати, никто из Вас не подумал, почему это они не на уроке? Спиридон-тай, видимо, неудачно провел прием. Вы получили сильный удар по голове и глубокую царапину на горле. Напоминаю! Я запрещала и запрещаю Вам показывать детям приемы обращения с холодным оружием! Раз и навсегда! Слышите? — потребовала ответа Камилла-сан. Она и без того знала, что старики порой грешат этим.

— Да, конечно! — немного раздосадовано и огорченно ответил Твердило-вой. Он не мог поверить, что так обмишурился и дал победить себя, пусть не в настоящей, но все же битве.

— А, теперь спать!

Идирма-той указала всем на дверь. Дети послушались молча, Камилла-сан, уходя, улыбнулась старому вояке, а Спиридон-тай, на цыпочках подойдя к кровати, молча, как бы извиняясь, похлопал друга по плечу. Ему было легче поверить в сочиненную Камилла-сан историю, чем смириться с новыми обстоятельствами жизни приюта.

 

Глава 12. Превратности судеб

1

— Эпидемия! Эпидемия! — вот хотя бы временное решение нашего вопроса! — вскричал Смитуолл-тан, в восторге от своего предложения.

— Да, пожалуй, как временный выход это пройдет, — протянул Смуран-сан.

— Надо срочно пойти Камилле-сан, пока еще не поздно…

Обменявшись понимающими взглядами, преподаватели поспешили по безлюдному во время урока коридору в кабинет к директрисе.

Их голоса стихли в коридоре. Из-за колонн выглянула гладкая темная головка Окализы.

— Корш! Таалита, ты слышала, что они говорят? У нас в школе эпидемия. Мы можем серьезно заболеть!

— Если это опасно, то почему Смитуолл-тан так доволен? — резонно заметила Таалита. Девочки вышли из-за колонн и обеспокоено огляделись по сторонам. Василина выглнув из класса, их не заметила. Хорошо!

Ученицы младшего класса тоже остались в кабинете без попечения учителя, и две подружки выбрали это время для проведения своих опытов. Сорочонок Чер-Чер и галка Кау должны были учиться разыскивать свою комнату из любой точки замка. Сегодня девочки уже отпускали птиц из Мальчишечьего Крыла приюта. Пробраться туда непростая задача. Тем более что мальчишки в любой момент могли удрать с уроков.

— Давай попробуем выпустить Чер-Чер из чердачного окна, а Кау отнесем в библиотеку, и откроем ей форточку, — предложила Таалита, — она должна учиться искать дорогу домой.

— Кау, Кау, — простуженным голосом согласилась галка.

— А ты не думаешь, что мы можем напороться на Милавитий-вея?

— Не думаю! Он сейчас пьет чай на кухне. Ты, что забыла, его же Иберан-той приваживает!

И девчонки ехидно захихикали, вспоминая детали этой традиционной чайной церемонии.

— Окализа, не забыла дома подпереть окно, чтобы оно не закрылось?

— Нет! — рявкнула Окализа. — Ты уже спрашивала два раза.

Девочки стали пробираться на чердак замка. Когда-то, когда магия работала во всех механизмах замка, попасть в любое помещение было очень просто. Человек входил в золотой круг в любой комнате замка и представлял себе то место, куда бы он хотел попасть. Люди не обладающие магическим Даром часто путались и терялись в замке, не находя выхода из дома. Для не обладающих Даром повесили, очень облегчившие им жизнь, схемы расположения комнат замка. Этот магический круг назывался местомигом. Проведя по схеме рукой, стоило нажать на нужное место пальцем, как происходило мгновенное перемещение. Теперь эти схемы не работали, зато любой и каждый мог изучить план дома.

Сначала девочки поднялись по главной лестнице правого крыла на второй этаж замка. Белокаменная лестница с золочеными украшениями на кованых решетках застелена пушистой зеленой дорожкой, над которой, скорее всего, хорошенько поработали маги, так как она никогда не пачкалась и всегда очищала обувь, какой бы грязной та не была. Однажды Генька прямо на уроке искусных изображений, выливший на себя бутылочку несмываемых чернил, выскочил из класса и, поднявшись на половину пролета вверх, проехался лицом вниз на животе по этой дорожке. Когда он поднялся, черных разводов и пятен ни на его одежде, ни на хитрой конопатой мордочке не было.

По широкому коридору с колоннами, поддерживающими балюстраду второго уровня, мимо жилых комнат в дальнюю от центра часть Девичьего Крыла. Затем по крутой лестнице мимо выставленных на всеобщее обозрение живописных работ предыдущих хозяев замка надо подняться вверх. Отсюда со второго уровня совсем другой вид открывается из окон. По верху надо снова пройти вдоль всего коридора, но уже в обратном направлении. Каждый раз, когда они здесь проходили девочки застревали у нескольких, будивших их воображение картин, которые совсем не видны снизу. Первая из них — пейзаж. Откуда-то с горы художник рассматривал замечательную долину, через которую текла полноводная река. Один берег высокий, ступенями спускающийся к реке, заросший высокими деревьями, второй пологий, чистый, с песчаными пляжами. Луга, пестрели от разнотравья. Река разливалась шире и огибала небольшой холм, на котором стояла копия замка Ингорлон. Весь вид пронизан радостью и солнцем. Именно такое ощущение оставляла эта картина.

Вторая — показывала победную битву между людьми, восседающими на крылатых созданиях и гиенообразными клыкастыми животными. Формой крылья летунов похожи на крылья летучих мышей, но с яркой раскраской, как у аспиарнских бабочек. Туловище так же как толстый хвост мохнатое, а на симпатичной ушастой мордочке сияли золотом огромные глазищи. Люди одерживали победу, поджав жалкие хвосты и озираясь, «гиены» поворачивали назад, а некоторые их ряды уже скрывались в темноте. Картин на этом уровне множество, у девчонок никогда не хватало времени рассмотреть их все подробнее.

Боковая лестница вела вверх к небольшой площадке, с которой начинался вход на чердак. Дети долго шли по переходу, опустив голову. Взрослому по этому ходу пришлось бы идти в полусогнутом виде. Когда он, наконец-то, заканчивался, начинался таинственный, восхитительный беспорядок чердака. Старая мебель поставлена так, что образовывала лабиринт. Проходя между книжными шкафами, закрытыми на ключ, можно было уткнуться в огромный черного дерева комод, в ящиках которого аккуратно завернутые практически не помятые сохранялись бальные туалеты, маскарадные костюмы, детские вещи. На полочках серванта стояли мелкие скульптурки: керамические, деревянные, мраморные. Фигурки людей, животных, птиц. В корзинах лежали старые альбомы с цветными рисунками, чьи-то ученические тетради, детские книжки, гербарии и.т.д.

Переходя то по одному проходу, то по-другому девочки натыкались на бесчисленные и несметные сокровища. Детской душе не под силу смириться с тем, что все это пропадает в безвестности под слоем пыли. Добираясь до окна, каждая девочка не преминула прихватили наиболее понравившиеся им предметы.

— Чер-Чер, твоя очередь! Домой! Домой! — внушали девочки птице.

Сорока была не в восторге от сегодняшних приключений. Полдня ее таскали в руках, сминая перья, запихивали под передники, заворачивали в шарф, вытряхивали, не дав оглядеться из окна. Чер-Чер подумывала уже, не отправиться ли ей от этой суеты к собратьям в рощу, но тяга к сладкой жизни победила. Взмахнув крыльями, она полетела прямо домой, мысля, по-видимому, что пока несносных девчонок там нет, значит, там есть покой.

Оставшись одна, Кау заволновалась в руках у Таалиты. Она завертела головкой, наклонила ее и крепко твердым клювом ущипнула девочку за руку.

— Ох, маги святители!

Девочка от неожиданности выпустила нахальную птицу и теперь потирала руку:

— Смотри, будет здоровый синячище!

Кау несколько раз облетела чердак и с удовольствием вылетела в пустую фрамугу окна.

— Приложи, что-нибудь холодное, лучше медное, — со знающим видом предложила предприимчивая Окализа.

— Где оно — это медное, — чуть не плача закрутила головой Таалита.

— Вот, смотри, какая штука, — и Окализа протянула подруге тяжелую, похожую на медную, бляшку на такой же цепочке. Таалита приложила бляху к руке, и они начали выбираться с чердака, не забыв, однако, сложить в пустую корзинку, вожделенную добычу.

2

Камилла-сан одобрила идею организации карантинных мер против распространения слухов о появившихся в приюте магах. Преподаватели провели собрания всех учащихся школы. Ребятам, проживающим в Мирабе, Калоторе и Шорставе — соседних деревнях, но учащимся в приютской школе, — было рекомендовано написать письма родным о том, что они живы и здоровы, но остаются на время жить в замке, чтобы не принести в деревню эпидемию детской болезни. Василина, Калинка, Денила и всегда сидящий, как на угольях Кирилл, как могли, успокаивали в письмах своих родных.

— Ну, чтобы еще соврать? — Кирилл задумчиво поднял озорные глаза к небу.

— Святой отрок, храма Просветляющего Духа Лучезарного Света, — фыркнула Калинка.

— Не перестарайся! — обеспокоилась Василина, — родители, слава Духам, у нас не дураки. Они на пять метров под тобой видят, а уж уловки знают все наперечет.

— Сам не дурак, не переборщу! — огрызнулся ссаженый с небес на землю парнишка.

Сельские дети обрадовались возможности пожить в замке, о котором ходило много слухов. Им отвели ранее закрытые гостевые комнаты нижнего этажа. Женьевева-той вторглась в священное и нетронутое несколькими поколениями хозяев нутро огромного чердака. Мальчики таскали оттуда старые кровати. Набивали во дворе сеном огромные матрацовки, а старшие девочки сбились с ног, заправляя в закрытых ранее комнатах кровати и гоняя там слежавшуюся пыль.

— Силы небесные! Всемогущий Дух Животворящей Воды! С ума сведут эти дети! — ворчала тетушка Женьевева, запирая замок после обнаружения на чердаке очередного искателя приключений. — Что ж им тут медом намазано что ли? Вот я вам! — шуганула она ребят, выглядывающих из ближайших дверей. Шкодливые мордочки скрылись, но разбуженная сокровищами чердака детская фантазия явно продолжала работать. За дверью слышались шепот, сопенье, сдавленный смех.

— Святая Криста! Прости и помоги! Охрану мне, что ли, ставить? — и как всегда при любом затруднении Женьевева-той отправилась к директрисе: та сумеет справиться с неуемными искателями сокровищ.

Деревенские дети полной мерой получили удовольствие от домашних бассейнов, светлых с огромными окнами комнат, от тайн, которые наполняли замок. Василина была серьезно намерена все свое свободное время не вылезать из библиотеки. Мерга и Мисир решили в полной мере получить удовольствие от общения со сверстниками. Расстраивало только то, что всем детям за время карантина запретили купаться в озере и уходить в лес дальше границы замковых угодий.

Преподаватели сначала долго спорили корь это, или коклюш, а затем решили не уточнять. Сказали только, что болезнь не столь опасная, как заразная. Больными объявили Тома, Искру и Коржика. С ними Камилла-сан решила поскорее начать заниматься, что бы они чего-нибудь еще не натворили. К директрисе пригласили и остальную компанию: Ренни, Геньку, Саманту, Санчо и Гришаку.

— Как учили магов раньше? — Камилла-сан поглядела в любопытные зеленые глаза Геньки, — раньше каждый маг-Учитель обучал своих учеников через передачу ощущений магического усилия. Мало знать заклинание, формулу, мало представлять трехмерную структуру собранного из мелких кристалликов, магического создания, надо чувствовать с каким напряжением, посылом осуществить магический толчок. Какой длительностью должно быть воздействие. Как надо закрутить череду мелких видоизменений. Эти знания через ощущения передавались от Учителя к ученику.

Я теперь не маг, я не могу передать вам все то, что мне в свое время досталось от учителя. Очень опасно творить волшебство по книгам и записям! Результат совершенно не предсказуем. Произнесенное с разным напором, придыханием, мысленным посылом одно и то же заклинание дает совершенно разные результаты, и не все они безопасны. В ряде случаев заклинания и вовсе не нужны, чувственное и мысленное воздействие на свой собственный Структурный Кристалл приводит к магическим изменениям. Молодые маги помогают себе движением рук. Как говаривали раньше: маг творит волшебство! Кое в чем я смогу помочь, но не во всем.

— А, как же мы тогда будем учиться? — в голосе Искры звучало огорчение.

— Методом проб и ошибок, очень осторожно, страхуя друг друга. Слушая и ощущая, сливаясь мыслями друг с другом, будете осторожно разбираться в происходящем. И ни в коем случае не будем спешить!

— Вот бы нам достать хотя бы один магический цветок!

Коржик вспомнил свои первые попытки магирования.

— А, вот в этом ты и Искра поможете всем остальным, — с обрадованным видом сказала Камилла-сан, — ты держал цветок в руках, играл с ним, а Искра — земномаг. Ты, Коржик, будешь представлять себе во всех подробностях магический цветок, его вид, свойства, картину его Структурного Кристалла, а Искра приложит все силы, что бы вместо ромашек на клумбах выросли магические цветы.

— Не видел я никакого Структурного кристалла у магических цветков! — Коржик даже начал заикаться от волненья.

— Ну, это не страшно! Пойдемте в сад. Попробуйте потренироваться в частичном раскрытии и объединении.

— Как это? — напрягся Искра.

— Попробуете приоткрыть свои мысли и чувства друг другу, так чтобы нельзя было отличить свои мысли от чужих.

— Я так еще не пробовал.

— Это просто! Мы поможем. У нас это уже хорошо получается. — Ренни и Саманта переглянулись друг с другом. Том лукаво посмотрел на подружек — он тоже кое-что умел!

Пытаясь увидеть мир глазами товарища, открывая для друга собственный разум, пытаясь разобраться, как он мыслит, как воплощает свои магические представления в действие, юные маги обретали собственный опыт. Они одновременно чувствовали одно и то же, ощущали любое действие товарища, как свое, при малейшей неточности любой, интуитивно уловивший неправильность в ходе процесса тут же успевал подправить его. Все делалось медленно, но в результате усваивался опыт, один на всех. И овладевал им каждый.

Камилла-сан удивлялась быстроте происходящего: в магических школах шли индивидуальные занятия — один на один с Учителем. Династически, по наследству, передавались особенные семейные приемы, заклинания, магические знания. Не каждый взрослый маг был готов открыть все свои секреты будущему конкуренту. Не каждый был способен сдержать чувство зависти к потоку почти неограниченной магической силы предназначенной природой только для ребенка. Редко кто из магов спешил обучить воспитанника всему, что знал сам. Процесс ученичества растягивался на долгие годы. Эти же дети открывали для друзей все сокровища своей души. Их навыки росли неимоверно быстро.

К концу первого, вымотавшего всех, занятия на центральной клумбе в саду бурьяном росли магические цветы. Трудно сказать, чем они отличались от обычных ромашек? Но, проведя ладонью над цветком, ребята с замиранием сердца следили за белыми лепестками, совершающими «магический танец» — лепестки отклонялись, расходясь от середины и прогибаясь назад, затем собирались в тугой бутон и вновь распускались. Это явление очень увлекло детей и они то и дело приводили цветы в движение.

Первым до магирования дорвался, конечно, Генька. Он попытался, отрывая лепестки, превратить липу в грушу, обвешанную плодами. Плоды оказались вполне съедобны, но, видимо по представлению мальчика, они всегда должны были быть жесткими и вяжущими, такими и получились. Искра вмешался и с самодовольным видом принялся угощать всех мягкими, как масло, сладкими, сочными грушами.

— Одно слово — земномаг! — доедая грушу, в один голос хвалили Саманта и Ренни. Коржик тут же не дожевав первого плода потребовал добавки. Над ним добродушно посмеялись, зная, какой он сластена, но Искра тут же вырастил на дереве еще с десяток плодов.

Генька ел молча. Он пробовал летать. И это его прельщало больше всего остального. Отрывая лепестки, он поднимался вверх, переворачивался в воздухе, камнем падал, выходя из пике у самой земли, так, что девочки ахали, а Камилла-сан пыталась отобрать у него цветок.

Коржик из старого кожаного ошейника Бублика создал почти произведение искусства: новая кожа покрылась лаком. Пряжка в виде змейки золотилась и блестела на солнце, заклепки сияли зеркальным блеском. Саманта ахнула при виде такой красоты. Только владелец ошейника был к нему предельно равнодушен. Бублик лениво почесывался и явно не понимал причин возникшего вокруг него ажиотажа.

Санчо пробовал перемещаться, но возможности цветка невелики. Он пару раз оказался на чердаке, а когда отрывал последний лепесток, раздался дружный крик, и его здорово тряхнуло — это его друзья попытались нейтрализовать его желание.

— Какой же ты! — рассерженная Ренни не находила слов.

— Унеси меня Сакостель! Ты куда это собрался? Что ослиная голова, забыл, на что я в подвале нарвался? — с дрожью в голосе спросил Гришака.

— О подвале забудьте! — строго и обеспокоено приказала Камилла-сан. — Вы еще не можете справиться с такой опасностью, как сприч! А, что там еще может быть, одни маги знают. Все, на сегодня все. Не смейте больше ничего пробовать без разрешения. Не делайте ничего поодиночке. Я не хочу, что бы кто-нибудь из вас попал в беду. Продолжим завтра. «Больные» уйдут ночевать в лечебницу. Идирма-той предупреждена.

3

— Получилось, получилось! — радовались юные маги.

Девочки кружились, взявшись за руки, две темных косы и одна светлая рассекали воздух. Искра благоразумно отошел в сторону. Мальчики от восторга громко хлопали друг друга по плечу.

Санчо пытался передать словами те необычные ощущения, с которыми он столкнулся при переносе из одного места в другое. Он назвал его «падением вглубь себя». Он сравнил это состояние с затягиванием во вращающуюся воронку, где его медленно раскручивало, и сердце замирало в груди от жутковатого ощущения приближающейся бездны. В тот момент, когда страх перед неизвестностью превращался в неконтролируемый ужас, и казалось, что если не прервать это падение хотя бы стоном или вздохом, то можно сорваться и погибнуть, все благополучно заканчивалось. Страх и азарт боролись в душе, но жажда чудес всегда побеждала, и Санчо ни за что не отказался бы продолжить свои эксперименты. Он считал, что перенос происходит не менее чем за три-четыре спокойных вдоха, но ребята его уверили, что перенос для них, остающихся, происходит практически мгновенно. Санчо задумчиво покачивал головой: «Время что ли течет не одинаково»?

В библиотеку заглянули, почему-то не спящие в такой час, Лана и Надежда — соседки Ренни и Саманты по комнате. Их тут же втащили внутрь и устроили вокруг них хоровод. Коржик, Генька, Саманта, Искра, Ренни были неподдельно счастливы. Они в этот миг хотели бы обнять весь мир. Санчо в восторге в ритме танца пропел первое пришедшее на ум:

— Грани светлы — соверрима, связи прочны — новвельшага, фейр кристалл заполнил — крисма!

— Корш-ш-ш! Что мы натворили! — веселье оборвалось.

Только недавно смеявшиеся, сбитые с толку чужим весельем робко улыбающиеся девочки, теперь без сознания лежали на полу. С криком: «Камилла-сан!» Саманта и Ренни бросились в кабинет директора. Камилла-сан еще не спала. Третий день она занималась с детьми магией. Ей становилось нестерпимо больно смотреть на сияющие лица юных магов: во-первых, ей просто больно вспоминать собственную потерю, а во-вторых, ее тревожило их будущее. Как им всем жить дальше? Чем они могут противостоять княжеским чистам? Каким может быть будущее этих прекрасных детей? Она очнулась от своих раздумий. Что-то случилось.

В библиотеке над потерявшими сознание девочками уже хлопотала Идирма-той. Генька сообразил отправиться в лечебницу с магическим цветком. Перемещение прошло безукоризненно. От лошадиной дозы, бьющего в нос запаха моренника оживляющего, девочки начали приходить в себя. Камилла-сан, приказав Тому настроиться на восприятие их ощущений, начала исследовать последствия магических хулиганств.

— Что ты понял? — спустя некоторое время спросила она у Тома.

— Ну, Структурные Кристаллы у них не разбиты, рисунок линий стройный, грани прозрачны. На первый взгляд все в порядке. Надежда скорее архимаг, а Лана — не знаю, я с таким не встречался…

— Это верно, но главного ты не заметил.

— Что именно?

— Эти девочки никогда магами не были!

Дети загалдели.

— Мы стали магами? — с ужасом спросила Лана. — И, что с нами будет? Нас же теперь чисты убьют! — она разрыдалась.

Серые глаза Надежды, заискрившиеся сначала от радости, потухли и стали тревожными. Истерика Ланы заставила призадуматься. Теперь они оказались вне закона, вне общества. Приговоренные к смерти, не имеющие будущего. Было от чего зарыдать вслед за подругой. Камилла-сан озадаченно покачала головой: «О созидающие Духи мира, странны дела ваши!»

Юные маги стояли вокруг, опустив голову, поняв, какой груз вины лег им на плечи. Сами они чудом до сих пор оставались в живых, и, почувствовав вкус к магии, не хотели бы расставаться со своими чудесными способностями, но они же сломали судьбу своим ни в чем не повинным подружкам. Стоя рядом рука об руку, объединяясь в одном поле общего чувства-сознания, они еще раз почувствовали всю хрупкость своего мира. И теперь каждого из них грозила раздавить тяжесть ответственности за только что так легко ими совершенное.

 

Глава 13. Поиски выхода

1

— Мерикуль! Найди мне Смирта, — потребовал князь Савр.

Его мощное тренированное тело расслаблено вытянулось на ложе. Покои князя когда-то оформляли лучшие архимаги страны. И, хотя часть особой магической прелести этих покоев исчезла вместе с их авторами в день Краха, комната блистала пышностью и вместе с тем была по-особому уютной. Ложе частично скрытое светлыми в тон стенам занавесами, приподнято над полом, так, что к нему вело несколько ступеней.

По обнаженной спине князя, блестящей от втираемого в кожу масла, неутомимо двигались руки массажиста. Немой Крум знал свое дело: то нежными легкими движениями он заставлял князя расслабиться, то глубоко сильно до боли массировал сжатые в узел натруженные мышцы.

— Князь! — Мерикуль, высокий худой мужчина, личный доверенный слугу, войдя в комнату, тихим голосом обратился к князю, — Смирт ждет ваших приказаний.

Немой закончил массаж, растер полотенцем плечи и спину князя, помог накинуть теплый халат, сесть в кресло. Укрыл князя меховым одеялом, тот морщился, но терпел. Князь выздоравливал после тяжелой простуды.

— Зови!

Дверь мгновенно открылась и странно, но богато одетый, не по годам седовласый, красивый как-то по нездешнему, худощавый и невысокий человек вошел в опочивальню. Остановившись у порога, он поклонился, сложив руки ладонями друг к другу. Человек, не выходя из поклона, напряженно молчал.

— Я хотел бы, Смирт, получить объяснение произошедшему со мной. Ты готов отвечать?

— Да князь, — выпрямляясь, проговорил Смирт, — если это в моих силах, я готов…

— Знаю! Знаю! — раздраженно перебил его князь, — Сегодня внезапно я почувствовал смертную тоску, будто в моей жизни исчезло что-то, Что именно я понять не могу, но чего-то мне не хватает. Какой-то уверенности что-ли, чувство, что я стал более одинок, чем всегда. Откуда взялись все эти мысли, чувства? Ощущение потери?

— Мой князь, я, конечно, потерял при Крахе свои магические способности, но, думаю, что легко отвечу на твой вопрос. Ты никогда не был магом…

— И слава Духам!

Бывший маг замолчал, сжавшись как от удара. В горле пересохло. Одна неудачная фраза могла уничтожить обломки его жизни.

— Продолжай! — снисходительно бросил князь, наслаждаясь замешательством и страхом некогда могучего мага. Смирт облизал пересохшие губы и хрипловато продолжил:

— У тебя была одна магическая связь, не разрушенная Крахом — это сьорство. Ты сесьор, господин. Твоя воля для сьора — непререкаемый закон, твой сьор не мог бы скрыть от тебя своих мыслей, он защищал тебя ценой своей жизни. Вы магически связаны друг с другом, ты, князь, в любой момент усилием воли мог потребовать сьора к себе. Я думаю, что твой сьор умер. Попробуй позвать его.

Князь задумался, чуть напрягся лицом. И повернулся к бывшему магу:

— Ты прав, я не ощущаю этой связи. Значит ли это, что Твердило мертв?

— Да, государь. Только в этом случае связь разрывается.

— Мерикуль, куда мы его отправили? Отчего он мог умереть? Не убили же, ведь Твердило еще не так уж и стар?

— Мой господин, он отправлен в отдаленный детский приют куда-то на границу княжества в Бирминальский лес. Сопровождал слепую девочку, найденную в подвале при раскопках. Он должен был следить, не проявятся ли у кого-нибудь из детей приюта способности к магии. По его отчетам там все в порядке. А убить его? Там одни дети да несколько престарелых учителей, а он старый вояка.

— Что ж! Теперь я вспомнил. Тогда возникло подозрение, что был ребенок, принадлежащий к Креспенам. Если будет оказия, напомни мне послать в приют кого-нибудь с проверкой. И, Смирт, с этой оказией отправишься и ты. Доложишь мне, что увидишь в этом ребенке. Что-то необычное было в том, как и где его нашли. Не люблю загадок, особенно, если к ним причастны маги.

— Да, мой князь!

2

Трудно осознавать, что, не начавшись, твоя жизнь уже закончилась. Надежда представила, как ее встречают в родной деревне не с радостью, как обычно, а криками: «Ведьма!». «Отродье!». Это она-то дочь искусных ткачей уважаемых и знаменитых по всему озерному краю! К ним приезжали даже маги из города, потому что таких фантастически прекрасных тканей, и они не могли придумать.

Надежда в семь лет перенесла тяжелую болезнь, смерть родителей, родственников. Натерпелась, оставшись в одиночестве рядом с мертвой бабушкой, когда некому было прийти ей на помощь. Да, она и не попросила бы. Она уже тогда понимала, что любого переступившего порог их дома ждала смерть. Не так ли умер ее дядя пришедший ухаживать за умирающим братом и его детьми? И ее бабушка, которая не пожалела себя и облегчала тяжелое выздоровление ей, Надежде. Почему смерть тогда обошла ее? Зачем хранила судьба? Может быть, и теперь есть надежда?

Тогда она выжила. Когда она смогла выйти из дома, оставив за собой место смерти всей семьи, соседи подожгли дом, уничтожая заразу. Они же отправили сироту в приют. Замок Ингорлон стал ее домом. А, что с нею будет теперь? Никаких магических сил она в себе не ощущала, старалась надеяться, что все это не правда. Поэтому тайком побывала в кабинете у Камиллы-сан, чтобы подержать в руках магический кристалл. Его интенсивная ярко-желтая вспышка окончательно развеяла все сомнения, и уничтожила еще теплящуюся в душе надежду на ошибку.

Лана не находила себе места, ею все больше завладевал страх перед будущим. Душу потрясла перспектива неминуемой смерти. Девочка погрузилась в мрачные раздумья, не желала разговаривать с окружающими, старалась уединиться. Даже с Надеждой, своей лучшей подругой и товарищем по несчастью она перестала разговаривать.

Безнадежные поиски выхода, бессонные ночи — Лана погружалась в пучину тоски. Девочка из пригорода Варка еще малышкой осталась на попечении дальних родственников. Судьба будто издевалась над ребенком: девочка уже называла своих приемных родителей мамой и папой, когда в первой эпидемии разразившейся после гибели магов, в пригороде опустела половина домов. Чудом оставшаяся в живых десятилетняя девочка оказалась в толпе таких же бедолаг, которых собирали чисты и рассовывали по детским приютам. Так Лана попала сюда. Здесь она была вполне счастлива, но теперь…

— Отойдите от меня! Я хочу остаться одна! На занятия больше не пойду! — со слезами Лана опять убежала в сад.

— Что будем делать? — Саманта виновато смотрела на Ренни.

— Она не сможет быть все время одна. Дадим ей успокоиться. Пойдем. — Ренни повернула к замку.

— Это ты пойдешь на уроки, а я пойду к Тому, Искре и Коржику, — уверенно заявила Саманта.

— Да, вы там будете учиться магии, а мне надо сидеть в классе и думать: только бы не спросили! Только бы не спросили! — заныла Ренни.

— Уроки учить надо! — наставительно, подражая Витим-сану, сказала Саманта.

— Хорс спаситель! Когда их было учить! — чуть не взвыла Ренни. Для примерной ученицы такая ситуация была внове.

— Будешь знать, как себя Генька на уроках чувствует! Познавательно! — рассмеялась Саманта. — Вечером встретимся у Камилла-сан. Мы покажем все, чему научились.

3

Лана шла по дорожкам парка, глотая слезы. По веткам деревьев, провожая ее, скакали две синицы. «Тень!», — говорила одна. «Тинь!», — отвечала другая. Жизнь была раньше простой, добрый, знакомой вдруг изменилась от какой-то глупой выходки кучки хулиганов! Страх владел девочкой. Вот если бы жизнь была другой, если бы маги не погибли в этой дурацкой войне! Если бы не было чистильщиков! «Ну, за что? За что? Чем я виновата? Не хочу умирать! Не хочу так жить! Не хочу трястись от страха, не хочу жить и ждать смерти! Хочу, чтобы светило солнце, чтобы пели птицы, чтобы никто мне не угрожал! Чтобы ни каких людей! Ни какой угрозы!»

Так кричала про себя Лана и бесцельно металась по дорожкам парка. Желание избавиться от мыслей о будущем, отчаянное желание покоя овладело ею. Буря сильнейших чувств выплеснулась в интуитивное действие. Девочка вытянулась в струнку, поднятые руки, казалось, раздвигали, как две створки, небо над головой. Мир качнулся перед глазами. Верхушки деревьев надвинулись угрожающе, расплылись в тумане. Сияющее солнце тянуло к себе. То ли она приближалась к этому сиянию, то ли оно к ней. Но вот они встретились. Мгновение полной темноты и, еле сохранив равновесие, Лана потерла ослепленные глаза.

Она стояла на высоком горном перевале. Вольный ветер трепал одежду, гудел в ушах, теплой ладонью давил на лоб. Он нес с собой запахи воды, влажной земли, вошедших в пору цветения трав. Справа отвесная стена гор скрывала часть открывшейся перед ней замечательной долины. Через нее текла полноводная река. Один берег, заросший редкими соснами, высокими, ступенями спускался к реке, второй пологий и чистый. Желтый песок на берегу. Луга, пестрели разнотравьем. Лес приближал линию горизонта. К дальнему краю долины река разливалась шире и огибала крутой холм.

Там внизу в голубоватой дымке до самого горизонта были видны обширная речная долина, лесистые холмы, перемежающиеся пестрыми лугами и далекие-далекие пологие силуэты гор. Здесь рядом склон пестрел неприхотливыми цветами, травы под ногами незнакомо и пряно пахли. Все чувства обострились. Лане показалось, что она слышит, как шелестит трава в речной заводи, различает стрекот каждого кузнечика на лугах за рекой. Еще никогда девочка не чувствовала себя такой живой и открытой для восприятия окружающего. «Какая красота!» — не могла не восхититься девочка.

Каменные террасы ступенями спускались вниз в долину. Рядом шумел горный водопад. Подойдя, Лана зачерпнула рукой ледяную воду. От ее холода заломило зубы. Как она оказалась здесь? Где это место? Что ей теперь делать? Лана попыталась осторожно спуститься вниз к реке. Оказалось, что это совсем не трудно. Медленно карабкаясь по камням, спуская вниз ноги, удерживаясь на руках, она спускалась все ниже, и вот, пробежав бегом по пологому склону, она уже стояла у реки. Из высокой травы, при каждом шаге из-под ног летели кузнечики, иногда вспархивали бабочки, над рекой реяла пара голубых стрекоз. Река спокойно несла свои воды. Выше по течению она скрывалась за скалами, которые не позволяли разглядеть верховья долины.

Лана сознавала свою беспомощность. Как мог бы прожить в этом краю один, без пристанища на ночь, без пищи, не умея развести огонь, поймать добычу, найти съедобные травы? Осознание этого мучило девочку до самого вечера. Найти убежище она попыталась, забравшись на развесистое дерево. Пусть пока она не встретила никаких животных, птицы знакомо пели, свистели и чирикали у нее над головой, но что будет ночью? А кому принадлежат тропы, которые из леса ведут к реке? На одной из них Лана увидела отпечатки копыт. А где водятся олени или кабаны, там могут быть и волки.

Спустилась ночь, теплая и темная. Звезды образовывали непривычный узор. Стало страшно. Внизу шуршало, кто-то сопел, слышались непонятные звуки. Кипела ночная жизнь. На сердце лежала тяжесть. Она жива, здорова, правда, находиться неизвестно где, а дома за нее волнуются, ищут! Лане не хотелось причинять неприятности ни Камилле-сан. ни подругам. Она простила даже Санчо. Прислонив голову к шершавому стволу, прочно устроившись на развилке ветвей, девочка задремала.

Потянувшись в постели, Лана подумала сквозь сон о том, какой удивительный сон ей приснился. «Надо рассказать девочкам! — мелькнула мысль. — Я же с ними в ссоре», — и тут Лана поняла: то, что с ней случилось не сон.

Она открыла глаза и увидела светлый с лепниной потолок своей комнаты. Дома! Одетая, девочка лежала на не разобранной постели.

— Саманта, Ренни, вставайте я дома!

Девочки с удивлением смотрели на Лану.

— Где ты была? Мы обыскали весь парк, весь дом. Побоялись сунуться только в подвал, но надеялись, что уж туда-то ты точно не пойдешь! Спиридон-тай и Твердило-вой ушли искать тебя в лес! — Саманта и радовалась и сердилась.

— Где ты все же была? — Ренни с любопытством уставилась на Лану.

— Не знаю! Нигде! Но мне такой сон снился! — Лана начала заикаться от переизбытка впечатлений.

— Нигде? — с сомнением в голосе протянула Саманта, — а, это что? — и она начала выбирать из волос Ланы кусочки коры и привядшие листья.

Лана с ужасом и недоуменем смотрела на подружек. Только минуту назад все происшедшее казалось сном и вот теперь…

— Мне надо поговорить с Камиллой-сан!

— Надо. Только пойдем сначала выкупаемся, позавтракаем, наберемся сил, — уговаривая ее, как маленькую Саманта повела ее к двери.

— А, я сообщу обо всем Камилле-сан!

И Ренни, переполненная беспокойством от раздирающих ее новостей, побежала к выходу.

4

— …И это, оказывается, было на самом деле! На мне остались все полученные царапины, и листья в волосах, и грязь. Камилла-сан! Что это было? — взахлеб рассказывала Лана.

Том, Саманта, Ренни и Коржик внимательно слушали повествование растерянной девочки.

— Не знаю, дитя мое, пока могу только догадываться. Мне необходимо порыться в книгах. Коржик, Том и Искра мне помогут — они все равно в «карантине», а вы, — она посмотрела на девочек, — идите на уроки. Подружки неохотно отправились собирать книги для занятий.

В библиотеке магическая троица, сидящая в карантине перелистывала книги, разыскивая легенды о магах. Искра сидел на самой верхней ступени библиотечной лестницы и, перебирая книги, качал свешивающейся вниз ногой. Том, выбрав момент, когда этот маятник отдалялся от него как можно дальше, проходил под стремянкой то в одну, то в другую сторону с охапками книг от полок к своему рабочему месту и обратно. Коржик сидел за столом и, перелистывая страницы одной из книг, по своей неистребимой привычке что-то жевал. Искра потянулся, вздохнул и ни с того ни с сего брякнул: — А скажи, Коржик, почему тебя так странно зовут?

— Что значит странно? Имя, как имя! — не согласился Том, а Коржик покраснел:

— Меня еще совсем маленького воры пытались приспособить для квартирных краж. Гросмал-той засунул меня в форточку и велел собирать ценности, а я обнаружил на кухне блюдо со сладкими коржиками и уписывал их за обе щеки до тех пор, пока хозяева не зазвенели ключами. Я пулей вылетел в окно. Гросмал-той подхватил меня на руки и тщательно обшарил за углом, но кроме коржиков в моих карманах он больше ничего не обнаружил. Меня тогда крепко выдрали, а воры прозвали Коржиком. — Мальчик покачал кудрявой головой и тихо заметил, — а никакого другого имени у меня никогда и не было.

Комната с одной стороны залитая светом из многочисленных двухъярусных окон, с трех других сторон состояла только из книжных стеллажей, балкона второго этажа с рядами книг до потолка и прочнейших дубовых лестниц в два пролета. Резные балясины балкона были выполнены в виде морских животных и рыб. В центре библиотеки в два ряда стояли столы для занятий. Милавитий-вей, обычно молча работающий в своем уголке, сейчас тревожно поглядывал на ребят. Наконец, он не выдержал:

— Осторожнее с книгами, листы порвете!

— Не порвем! — весело ответил Коржик.

— А порвем, так поколдуем и все починим! — шепотом, чтобы не услышал глуховатый библиотекарь, добавил Искра.

— Не волнуйтесь, Милавитий-вей! — только что подошедшая Камилла-сан попыталась успокоить старика, — они ничего не испортят, я за этим присмотрю.

— Ну-ну! — старик сокрушенно покачал головой. Как было хорошо, когда библиотека пустовала! Когда он один был ее обладателем. Когда никто не мог помять страниц, испачкать текст, порвать и загнуть странички. А теперь, когда кто-нибудь из этих непосед берет в руки любую из его книг, у Милавитий-вея в тоскливом предчувствии сжимается сердце.

— Кромуль Светлый «Мифы и легенды Лемонского княжества».

Коржик протянул Камилле-сан толстую книгу в коричневом кожаном переплете с золотым тиснением.

— Отлично, смотри дальше!

Милавитий-вей тяжело вздохнул и, чтобы не переживать попусту, направился на кухню к Иберан-той пить чай.

— «Приемы и способы магических изменений, написанные Пуалебо Скрытником Младшим» — громко зачитал Искра из книги в зеленом блестящем переплете.

— Нет, мой мальчик, клади пока отдельно. Это может пригодиться только на занятиях магией.

— А, вот еще, Камилла-сан! «Истории магов, рассказанные ими самими на втором заседании Верховного совета». Собрал и записал Стефан Трилистник.

— А, это может, пожалуй, пригодиться.

В библиотеке кипела работа. Коржик, как белка Шкода, лазал по верхним полкам. Том перебирал книги в шкафах, а Искра метался между ними и Камиллой-сан: подавал и принимал книги. Заглядывал в них сам, пытаясь найти, что-либо относящееся к перемещениям. Стопка отобранных книг росла.

Лишь ночью, когда весь дом от чердака до подвала утих, перестали скрипеть половицы, и таинственные тени мелкими перебежками перестали пресекать галерею, Камилла-сан, кажется, наконец, нашла, что-то заслуживающее внимания. Книга, которую в задумчивости держала перед собой усталая и озабоченная женщина называлась: «Дороги магов». Автор — Велихан Серьезный.

— У них были Путеводные маги. Они силой своего желания, и благодаря способностям, дарованным им другими магами, могли перемещаться из одного параллельного мира в другой. Маги издавна знали о мирах, составляющих вселенную, они бесконечны в своем многообразии. Есть миры такие же, как тот, в котором жили наши предки в древности, встречались параллельности безжизненные и, попав туда, маг рисковал погибнуть практически сразу. Для сохранения жизни Путеводных магов, — вот в этой книге, — Камилла-сан положила руки на благословенный труд Велихана Серьезного, — написано, что маги придумали для защиты магический кокон. Человек, находящийся в нем практически не уязвим. Кокон прозрачен, может повторять форму тела, он защищает от любых внешних воздействий: от удара мечом, яда, от воды, холода, огня. Он может на долгие годы остановить мгновение для находящегося в нем, — Камилла-сан задумчиво посмотрела на Саманту.

В кабинете у директора этим поздним вечером было тесно. С огромным трудом юные маги пережили этот бесконечный день. Вот бы им магический кокон! Уроки сегодня тянулись, как никогда, медленно. Занятия после обеда любимыми ремеслами не радовали как раньше. В комнату «битв» никто не заглянул. Правда, ни Спиридон-сан, ни Твердило-вой не остались без внимания. У них по очереди перебывали практически все. Но пробиться к старикам нелегко, вокруг, как всегда, роились их малолетние почитатели.

Надежда и Лана сидели в одном кресле, как-то уж очень по-сиротски прижавшись, друг к дружке. Том уселся на пол у ног, сидящих на скамейке Ренни и Саманты, Коржик, Искра, Санчо и Гришака устроились кто на окне, кто на маленькой скамеечке, которую Камилла-сан ставила себе под ноги. Генька мотался по комнате, как муха в бутылке. Любопытство, нетерпение, предвкушение приключений. Он сейчас был в своей стихии. В отличие от него Крыська спокойно и царственно возлежала на давно облюбованной каминной полке.

— Знаешь, Саманта. Магический кокон мне напоминает то, что случилось с тобой. Ведь, когда тебя нашли… — Камилла-сан не успела закончить фразу, как ее подхватила Саманта:

— Прошло три года после окончания войны, я не могла бы выжить в этом подвале три года, значит, находилась в коконе. Только это объясняет, почему я осталась жива?

— Да, это многое может объяснить, — согласилась Камилла-сан, — только кокон мог перенести те разрушения и магические сдвиги во время Краха.

— Ну, а что еще про Путеводных магов? — робко вклинилась Лана, — что это значит, «благодаря способностям, дарованным им другими магами»?

— В книге говориться, что только усилием нескольких магов один из них мог стать Путеводным. Похоже, Лана не просто переместилась куда-либо, для этого надо по карте знать пункт назначения и уметь проводить расчеты, а отправилась ни много, ни мало в параллельный мир.

— Там прекрасно, — робко вставила Лана, — только мне стало очень одиноко и потому страшно. — Она помолчала, а потом, потупясь, спросила:

— А, что такое параллельный мир? Он где находиться?

Сидящие в кабинете ребята переглянулись: им тоже хотелось бы знать ответ на этот вопрос.

— Где он никто не знает. Но существует теория о множественности миров. Считается, что пространство неоднородно, что его складки образуют бесчисленное множество различных областей, попасть в которые возможно с помощью магии. Не все миры пригодны для жизни, и то, что отыскала Лана такой — это просто чудо!

— А, ты можешь вот так прямо сейчас отправить нас всех туда?

Глаза Искры засверкали от возбуждения.

— Не знаю! — потупилась Лана.

Прежде чем Камилла-сан успела возразить против рискованного и неподготовленного эксперимента, вся компания неожиданно для себя оказалась на высоком берегу большой реки.

— К… как у тебя это просто! — ребята потрясенно смотрели на Лану.

— Здорово! — Надежда в восторге смотрела на подругу, — значит, нам можно не бояться чистов? Камилла-сан, если она может нас в любой момент перенести сюда…

— Лана, а ты можешь?

Ребята с трепетом ждали ответа. Лана задумалась, оценивая свои возможности. Потом неуверенно произнесла:

— Я могу перенести всех вместе, если все будут рядом, в одном месте. И если все будут думать об одном и том же. Мысли внушать я не умею.

— Ерунда! И я умею, и Том, и Саманта, — не смолчала Ренни.

— А я всегда могу собрать всех вместе, у меня же получилось, — напомнил Коржик.

— Ура! Здорово!

— Мы спасены!

Со всех сторон Лану пытались обнять, поцеловать, стукнуть по плечу, пожать руку и все это одновременно! Когда восторги чуть-чуть утихли, в на миг установившейся тишине Коржик задумчиво произнес:

— А, ведь Санчо, это ты ее так заколдовал!

— Почему это я? — удивился мальчик.

— Вспомни, что ты орал, когда выплясывал в с нами в хороводе?

— Не помню!

— Да, точно, — начал вспоминать Искра, — ты нес какую-то белиберду!

— Ну, и не правда! — обиделся Санчо. — Я вспомнил. Я тогда только что прочитал пару страничек из книжки, там было что-то по истории магии. Вот я оттуда и повторил!

— Ты, помнишь эту книгу? — вмешалась Камилла-сан.

— Конечно! Она у меня на полочке над кроватью и сейчас лежит!

Тут настала пора призадуматься, где эта книга, где полочка и где же сейчас находятся они сами? Они огляделись вокруг. Теплый воздух. Заходящее солнце отбрасывает длинные тени от деревьев, стрекочут в траве кузнечики и в далях уже темнеющих на горизонте не видно человеческого присутствия.

— А, как же мы домой? — растерянно спросил Генька?

Все одновременно оглянулись на Лану.

— Очень даже просто! — с широкой улыбкой на светлом личике ответила Лана.

 

Глава 14. Конец сьорства

1

— Итак, глубокоуважаемые! Я вас сегодня не порадую. Берем ручки в ручки и пишем контрольную на два варианта. Василь! Марш в одиночку. Последняя парта ждет тебя!

Так скомандовал влетевший сразу после звонка Нармирон-эрн — учитель математики:

— И не будите во мне зверя! — он грозно посмотрел на присмиревших учеников. — В гневе я страшен! Я детям уши отрываю, как мухам лапы!

Взбодрив, таким образом, класс «Подающих надежд», Нармирон-эрн устроился за кафедрой и мирно занялся своими бумагами.

Генька косо поглядывал назад на Василя, тот нехотя перебирал листочки на своем столе. Темная вихрастая голова товарищи понуро клонилась к парте. Мало сказать, что математика была у Василя слабым местом, она была его карой, его тяжким грузом. Генька легко справлялся с заданием. Он писал на черновике практически без помарок, торопился закончить решение, чтобы отправить шпаргалку другу. Дописав последний пример, скомкал лист, сделав вид, что испортил чистовик. Скатанный шарик не оборачиваясь назад, чтобы не привлекать внимание учителя, незаметным движением бросил через плечо. Шпаргалка упала в проход на недостижимом расстоянии от Василя.

«Крепро в глотку!» себе под нос выругался Генька. Бумажка невинно лежала на самом виду. Стоило Нармирон-эрну встать из-за кафедры и…наказание будет достойно преступления. Генька с ненавистью уставился на бумажку. Что ей стоило упасть чуть ближе к парте Василя! «Кыш, проклятая!». Генька чуть с досады не плюнул ей в след. Шпаргалка шевельнулась и на ладонь придвинулась к парте Василя. Генька удивился, но одновременно ощутил нетерпеливый зуд — ему страшно хотелось продолжить магическое воздействие. «Пошла!» — шипел он сквозь зубы.

— Ты чего, как змея, расшипелся? — спросил, оторвавшись от работы, сосед по парте.

— Так, ногу стукнул.

— Угораздит же.

— Генька, Стасиль! Пустой коридор остро нуждается в обществе.

— Мы больше не будем! — за себя и за соседа пробубнил Стасиль.

— Ну-ну!

Шпаргалка, наконец, послушно и легко подкатилась к парте Василя, который в тоске шарил глазами по окнам, и развлекался тем, что изрисовывал парту изображениями кошек и собак. «Эх, слепня! Так бы и стукнул чем-нибудь! Проснись, соня!» — командовал про себя Генька. Василь будто услышал, огляделся, уронил с парты карандаш и, наклонившись за ним, ловко подобрал шпаргалку. Узнав почерк друга, широко улыбнулся Геньке. «Долго запрягал!» мысленно проворчал Генька и принялся писать свое задание в чистовик.

— Ну, ты молодец!

Выйдя из класса, Василь хлопнул Геньку по плечу.

— Спасибо, друг! Чем это ты кинулся? Попал прямо по макушке, я только тогда сообразил шпаргалку поискать. Ловко ты!

Генька остался недоуменно стоять: он ничем не кидался. Однако! Посмотрев в след Василю, он попытался вспомнить ощущения на уроке.

— Ой! — Василь обернулся, — перестань, больно же.

— Прости, больше не буду!

И, догнав друга, Генька обнял его за плечи. Жизнь прекрасно, когда случаются такие замечательные вещи.

2

Девочки сегодня дежурили на кухне в царстве тетушки Иберан-той. Добрейшая кухарка у себя на кухне выглядела, как пожилая сказочная фея. Небольшого росточка, кругленькая, румяная пушистые седые волосы чуть-чуть видны из-под белого кружевного чепчика. В ее руках спорилось все, за что бы она ни бралась. Она очень любила детей и, если она хоть на минутку выходила из кухни, то одаривала всех встречающихся ей ребятишек немудреными лакомствами. Приют хоть и был княжеским, но денег на питание отпущено в обрез. Да и не знали попечители, что Камилла-сан обучает у себя деревенских детей, а тех тоже хоть раз в день, а накормить надо. Карманы Иберан-той казались бездонными. Сочные морковки, сладкие капустные кочерыжки, сушеные яблоки, иногда маленькие домашние печеньица — все это рассовывалось первым попавшимся ей на глаза малышам.

А как она готовила! Овощи, на которых, как на диете, из года в год сидел приют, у нее могли быть такими вкусными! А праздничные пирожки? Их лепили две смены дежурных разом. Нежнейшее тесто, вкуснейшая начинка! Жаль только, что это было редким событием в жизни приюта. Девочки с удовольствием учились готовить, к этому таинству были допущены и некоторые мальчики — любимцы Иберан-той. Но…

Перечистить горы картошки, раскрошить десяток кочанов капусты, перемыть горы сопутствующей посуды — это все ерунда. Ощипать десяток куриц, выпотрошить, разделать, стоять у плиты и беспрестанно помешивать соусы, выносить ведра с помоями, мыть пол — все это не идет ни в какое сравнение с выслушиванием воспитательных проповедей добрейшей кухарки. И ведь ничего плохого она не имеет в виду. Просто у девочек это не первое дежурство, а сто первое. А рассказывает тетушка Иберан-той все время одно и тоже.

Лана знает, что, закончив историю о том, как Стасиль ожег руку о плиту, Иберан-той начнет следующую о том, как Василь пролил кувшин молока из-за своей невнимательности. Все это интересно послушать в первый раз, ну, может быть и во второй, а сейчас…

«Еще одна история и я завизжу!» — подумала Лана. В голове мелькнул отголосок чужой мысли и образ Иберан-той с удивленным лицом и огромной грушей, заткнувшей рот. Девочка тихонько хихикнула, но огорчать, в общем-то, добрую женщину никому не хотелось. «Есть выход!» — возникла в сознании чья-то мысль. «Точно, мы же можем поболтать и, не раскрывая рта!» — пробилась мысль Ренни. «А Иберан-той можно и не слушать!» — «Совсем нельзя, она же все время просит, что-нибудь сделать», — теперь это была Надежда. «Поставьте фильтр, как я», — Ренни мысленно изобразила изящную сеточку из тонких нитей. Лана обрадовалась: так и она сможет.

Мысленная речь каждой девочки по каким-то оттенкам ощущений имела своеобразное отличие. И через некоторое время девочки болтали, как обычно. Иберан-той еще не нагружала делами Саманту, не привыкла, что девочка теперь видит. Саманте страшно надоело чистить картошку. Пока она ничего не видела, ее поддерживало чувство своей полезности, желание приносить хоть малую, но пользу. Но теперь…

Было бы более справедливо, что бы этим не очень увлекательным делом занимались все по очереди. На ее возмущенные мысли последовало довольно ехидное мысленное же хихиканье. «Ах, так, — мелькнуло в ее голове. — Ну, так смотрите!» Картофелины, приподнимаясь в воздухе и поворачиваясь на глазах у девочек, медленно, но упрямо вылезали из своей шкуры, как дети из комбинезончиков. Кошка Крыська, явившаяся на кухню в поисках возможных подачек, дурным голосом мяукнула и метнулась прочь.

«Молодец!» — «Ой, как здорово!» — восхищенные мысли подруг оглушили Саманту. «Дай, я попробую!» — «И я!» — и через несколько секунд в воздухе над огромной кастрюлей висело облако коричневых картофелин, занимающихся чем-то совсем им не подобающим. Помощь на кухне скоро превратилась в восхитительную магическую игру, в которой надо было суметь провернуть свои делишки так, чтобы Иберан-той ничего необычного не заметила. «Нечестно!» — «Мы так не договаривались!» — «Проиграла! Проиграла!» — завопили мысленные голоса подружек, когда, не успев среагировать на быстрое движение кухарки, Лана попыталась отвести той глаза.

Восхитительное ощущение своих возрастающих способностей, желание творить чудеса, возможность скрыться в параллельном мире при появлении малейшей опасности — все это будило прекрасные надежды и бесшабашную жажду новых приключений.

3

Твердило вернулся к своим занятиям. Тренируя мальчишек, разделываясь с особо упрямым поленом для кухни, прохаживаясь по стенам замка во время ночного дежурства, он никак не мог избавиться от чувства неполноценности и растерянности. Так часто человек, потеряв нужную ему вещь, не может ни на чем сосредоточиться, не может вести нормальную жизнь пока либо не найдет потерю, либо не смириться с ее пропажей.

Так и Твердило: его беспокоило, что память не восстановилась, и он не помнит несколько часов своей жизни. Поэтому он не чувствовал себя до конца выздоровевшим. Его мучило ощущение незавершенности, какой-то непонятной ущербности.

Генька, забегавший к нему чаще других, не знал, чем помочь своему наставнику. Но этот вьюн вечно попадал в различные неприятности, и поэтому Твердило старался его чем-нибудь занять. Ничто не отвлекает наставника так, как, например, необходимость снимать с дерева верещащего ученика, зависшего вниз головой, с ногой, зажатой между ветвями. Или, прерывая эксперимент по передаче звуков на расстояние, разыскивать по всему замку исчезнувшего пса Бублика, вой которого раздавался в каминных трубах во всех комнатах. Кстати, за Бублика Геньке попало от Коржика: тот слишком горячо любил своего пса, что бы позволить шутить над ним всякие дурацкие шутки.

Все это сильно отвлекало Твердило, но пришел день и он направился вечером, когда приют в основном утих, посоветоваться к Камилле-сан.

— Я хотел бы с Вами поговорить, — смущенно откашлявшись, начал Твердило, — я не могу понять, что со мной происходит? Почему мне все время не по себе? Может быть это какая-то болезнь? Или я просто все выдумал?

— Нет, я не считаю Ваше беспокойство выдумкой, просто хочу напомнить о Вашем сесьоре. Вы можете ощутить его волю, его чувства?

Твердило изменился в лице:

— Корш! Я об этом не подумал, даже ни разу не вспомнил! Камилла-сан, Вы можете мне разъяснить, что все это значит?

— Вы, мой друг, может быть за всю историю единственный человек, который остался жить, потеряв свое сьорство. Магические связи такого уровня обрываются только со смертью одного из партнеров, а Вы и князь живы. Как это произошло, я не берусь Вам сказать, но хочу добавить одно: Вы живы. Вы свободны. Вот и продолжайте жить на радость всем нашим воспитанникам.

— Да, да! Это надо обдумать! Я свободен, странно…

В глубоком раздумье, качая головой, Твердило отправился прочь. Спиридон-тай и Твердило-вой вечером долго обсуждали это происшествие. Рядили и гадали о причинах таинственного исчезновения чар. О преимуществах свободной жизни. О том, обязан ли Твердило сообщить о произошедшем князю или нет? Решили никому ничего не сообщать, пусть числят его в нетях. Если будет оказия, распустить слух о его смерти. Жить, как жил, по мере сил помогать Камилле-сан в воспитании ее подопечных.

Приняв решение, Твердило успокоился. В своей комнате, доставая из ящика комода и перебирая те немногие вещи, что остались от прежней жизни, подержал на ладонях меч. Вынул его из ножен, мельком удивился, что довел его до такого состояния. Кончик меча, плохо протертый подернулся ржавчиной. «Завтра надо наточить» — сокрушенно качая головой, отложил в сторону.

Кожаная рубашка, потертая, надеваемая под кольчугу, сама кольчуга — тонкая, легкая, невероятно прочная, работы архимагов — легла на ладони и потекла вниз, как вода. Несколько памятных вещиц еще из дома: материнский подарок, медальон с портретами. Тоже магическая штучка: открыв крышечку, можно увидеть по очереди лица всех членов его большой семьи. Он уже давно этого не делал — было слишком больно. Ведь в живых из всех остался только он один. Перебирая вещи, наткнулся на давно убранный подальше жезл чиста, его кристалл переливался из сиреневого в ярко синий и даже в оттенки светло-голубого.

Охвативший старого воина ужас, как удар молнии, пронизал все его тело. Он покрылся холодным потом, пытаясь обуздать бешеные удары сердца. В течение нескольких дней его жизнь рушилась еще раз. Маги! Дети-маги. В те первые дни, когда они привезли Саманту, всех детей приюта он проверил с помощью этого жезла и вздохнул с облегчением: магов среди них не было. С тех пор он не доставал кристалл ни разу. Ему очень этого не хотелось. Он осознал, что лукавил сам с собой, что подспудно, что-то подобное подозревал. Смертная тоска поднялась от сердца к голове, и он понял, что уже чувствовал это. Что это уже с ним было… Громом грянуло в голове. Он вспомнил все: и сияющий кристалл, и меч, приставленный с сонной артерии, и свое движение вперед, и ощущение теплой струйки крови на шее, и крик Коржика…

Сознание прояснилось. То, что уже раз произошло, теперь с ним не случиться! Он свободен! От чар, от обязанностей сьорства, от воли князя! Теперь ему самому решать, как быть с этим, — он взглянул еще раз на светящийся кристалл. Облегченно вздохнул и начал аккуратно складывать в комод свои вещи, положив жезл на самое дно ящика.

 

Глава 15. Искалеченные судьбы

1

— Унеси меня Сакостель! Смотри, смотри, Окализа! Он двигается!

— Маги святители, у него ручки движутся. Смотри, Таалита, он салютует нам мечом! Он такой хорошенький!

Девочки с восторгом наблюдали за движениями игрушечного солдатика. Тот маршировал по столу, приветствовал окружающих, делал упражнения с оружием.

— А, как его остановить?

Девочки недоумевали: им казалось, что нельзя оставить работающую игрушку, что солдатик устанет, испортится.

— Стой! Ну, стой же! — Таалита прикрикнула на игрушку.

Этого хватило, чтобы солдатик опустил оружие, последний раз отсалютовал и замер без движения.

— Здорово! Кристально! — послышался восхищенный возглас Таалиты.

Девочки переглянулись и засмеялись от радости.

— Таалита, а кто такой Сакостель?

— Ну, я не очень знаю, мне Гришака говорил, что был такой маг, который крал детей-магов и собирал их силу.

— Как это собирал?

— Ну, не знаю… Говорят, что после его гибели остался кристалл, хранящий огромную магическую силу.

— А как же дети?

— А, что дети? Чтобы они не вернули силу себе, он их убивал.

— Ну, тебя с ужасами, лучше давай посмотрим, что у нас еще такого есть интересного!

Окализа вытряхнула на кровать все, что они притащили с чердака. Теперь, когда тетушка Женьевева заперла дверь, попасть на чердак стало хоть не невозможно, но достаточно трудно. Девочки уже обдумали новый путь, но это дело будущего.

Из корзинки высыпались: несколько кукол, зеркальце в красивой резной рамке, фигурки животных, медная бляшка или монета на цепочке, красивая может быть серебряная заколка для волос, брошка с искусно выполненным цветком и красным камешком в самой его середине, альбом с акварельными пейзажами, граненые, хрустальные шарики.

Наклонив головки, девочки рассматривали свое богатство. Гладкие, как шелк, темные волосы Окализы перемешивались с буйными бронзовыми кудрями Таалиты. Зеркальце сразу привлекло внимание Таалиты. Она всегда с удовольствием вертелась перед зеркалом. Хорошенькое личико с темными серыми глазами, чуть плосковатым задорным носиком и веселым, проказливо улыбающимся ртом. Все это полагалось время от времени инспектировать, проверять отсутствие ненавистных веснушек, помогите маги, убеждаться, что ни один прыщик не посягнул на красоту несказанную.

К удивлению девочки в зеркале отражался незнакомый суровый мужчина. Он вместе с отрядом воинов шел маршем по лесной дороге. Воины не разговаривали, шли быстро. Ничего интересного в этом не было. Таалита повертела зеркало и попыталась увидеть в нем себя, но безрезультатно.

— Окализа, посмотри зеркало почему-то не меня, а какого-то воина показывает.

Окализа взяла зеркало в руки. Из-за стекла на нее глядели холодные глаза молодой темноволосой женщины с младенцем на руках.

— Корш! Океама! — она отпрянула от зеркала.

— Кто это? — заглядывая через плечо, спросила Таалита.

— Моя старшая сестра.

Зеркало мигнуло: картинка изменилась. На кровати укрытая рваным одеялом лежала старая даже на вид больная женщина.

— Бабушка!

Окализа разрыдалась. Зеркало несколько раз меркло, и возникали лица, уже забытых было, родственников: дяди, тети, двоюродные братья и сестры. Таалита с благоговением смотрела на меняющуюся череду людей.

— Счастливая ты! У тебя столько родни! — Она потупила голову, — а, я совсем не знаю кто мои родители.

— Счастливая? — на глазах Окализы опять зрели слезы. Резким движение она подняла со лба длинную челку, обычно спускающуюся ей до глаз. На лбу у самых корней волос белел старый шрам.

— Братья мне пробили голову, а моя сестра сдала меня чистам, как подкидыша. Она мне не велела говорить, что у меня есть родня! Иначе она грозила отравить бабушку. Они все ненавидели меня, — ее голос сел, — я слышала, как они говорили, что это из-за меня умерла моя мама!

— Как это из-за тебя? — охрипшим голосом спросила Таалита. Ее подвижные брови сошлись к переносице, на лице застыло недоумение. — Ты не могла быть виновата! — девочка инстинктивно придвинулась к подруге.

— Она умерла, когда меня рожала! — и Окализа в голос разрыдалась. Звуки этого горестного плача остановили, спешащую по своим делам, Ренни.

— Ну, что моя маленькая? Ну, что ты, не плачь!

Ренни вопросительно смотрела на Таалиту:

— Девочки мои! — она притянула и прижала к себе и Таалиту, — расскажите же, что случилось?

— Зеркало! — сквозь слезы начала Окализа, — зеркало показывает моих родственников!

— А, мне — незнакомого воина, — вмешалась Таалита.

— Какое зеркало?

— Вот! — Таалита протянула изящную вещицу Реннни. Та повертела зеркало в руке и всмотрелась в светлое стекло.

— Крис! Великие маги, Крис! Девочки, это мой брат! Как он вырос! Крис! Он жив? — Ренни сама лепетала, как ребенок.

— Подожди, если зеркало потемнеет, то ты, может быть, увидишь еще кого-нибудь, — заражаясь ее волненьем, прошептала Окализа.

Но зеркало больше ничего нового не показало: только худой, светловолосый, растрепанный мальчишка лет двенадцати слонялся по рынку между лотками, прилавками, ящиками с товаром. Он ловко маневрировал, а когда завернул за угол, то начал жадно перебирать содержимое толстого кожаного кошелька.

— Святая Криста! Он — вор! — ахнула Ренни.

— Ренни, Ренни, — дергала ее за руку Таалита, — Ренни! Как ты думаешь, а кто мне этот воин?

Она вытянула зеркало из рук Ренни и сама перехватила его покрепче. Для нее волшебное стекло показывала все тот же строй воинов, которые спешили куда-то.

— Чисты! — ахнула, заглянув через ее плечо, Ренни, — видишь у них поверх доспехов серые рубашки и плащи особые, магические.

— Чисты? — Рот Таалиты жалобно искривился. Дети замка Ингорлон не любили чистов, — И, что же, он мне родственник?

— Может быть дядя, или даже отец!

— Я такого не хочу!

— Глупая, — увещевала ее Ренни, — ведь он, похоже, твой единственный родственник.

Таалита промолчала.

2

В приюте опять все бурлило и клокотало. Найденное зеркало отнесли на всеобщее обозрение в комнату Отражений. Дети решили, что ее название тогда будет соответствовать содержанию. Теперь дети толклись в комнате и обменивались впечатлениями. Слезы радости, горя, когда становилось ясно, что надежды на то, что родные живы, нет. Крики восторга! Завистливые вздохи. Открывались тайны рождений. Появлялись надежды на более счастливое будущее. Все учителя также постарались проверить свои далекие семьи.

— Знаю, что никого увидеть не могу, а все равно так волнительно! А вдруг…, - вздыхала абсолютно одинокая тетушка Женьевева.

Смуран-сан теребил в руках медальон, размером с деткую ладошку. Когда-то он работал с магами, оформляя отчеты их экспериментов. С тех пор с ним эта магическая вещь, с которой он теперь не расстается никогда. Это медальон с портретом его погибшей жены — магини. Портрет объемный. Если смотреть долго Жеария начинает рассказывать о своей любви к мужу. Медальон позволяет Смурану не болеть. Его защита не даст утонуть, охраняет от переохлаждения и зноя. Наконец он решился и посмотрел в зеркало.

— Звездные маги! — он поднял на коллег восторженные глаза. — Мой младший брат жив! У меня в столице есть семья. Корш! — он всматривался в меняющиеся в магическом стекле изображения, — у него шестеро детей и уже восемь внуков! — Смуран-сан вытер повлажневшие глаза. Еще на одного счастливого человека в приюте стало больше.

Нармирон-эрн увидел племянника, а Одариан-сан — дочку и сына, Леамита-сан — где-то, по-видимому, в Пелетории отца и мать, но большинство именно сейчас осознало до конца свое полное одиночество.

Для Саманты зеркало осталось светлым стеклом, в котором даже, как ни странно, ничего не отражалось.

— Скажи, Василь! Почему князь против магов? Зачем он их уничтожает? Ведь ты сам видишь, какие полезные вещи они делали! — обратилась к Василю маленькая девочка Мерга, родители которой живут по соседству с замком в деревне Мираба.

— Не знаю, Мерга. Думаю, он их боится, — по взрослому ответил Василь.

— А, скоро у нас карантин кончиться? Ведь вон и Том, Искра и Коржик уже поправились!

Все, кто был в комнате, оглянулись на «больных».

— Мы-то поправились, но теперь еще сорок дней надо ждать, не заболеет ли кто еще, — без зазрения совести соврал Том.

Ему тоже зеркало не подарило радости знать, что где-то на свете и у него есть родная душа. Этой ночью, даже те, кто безумно боялся потерять последнюю надежду, побывали у магического зеркала.

Твердило увидел незнакомую девушку лет двадцати, одетую не так, как одеваются в Саврском княжестве. Одежда скорее пригодна для страны более жаркой, чем Саврия. Он не мог понять, кем она ему приходится: дочь давно потерявшегося брата? Неизвестная ему его родная дочь? У воинов такое случается. Он решил попозже посоветоваться с Камиллой-сан.

Василь, заглянув в магическое стекло, увидел порядком надоевшую пеструю от веснушек рожицу брата. Глебка корчил страшные рожи, высовывал язык, показывал нос.

— Смотри Василь, этот хитрец стоял здесь за дверью, он только того и ждал, когда ты в зеркало посмотришь. Резвится оболтус! — Санчо привел за шиворот постреленка.

— И это мой единственный родственник! — с показной печалью вздохнул Василь. Глебка закрутился на месте, вывернулся из-под руки Санчо, показал всем собравшимся язык и был таков.

Санчо заглянув в зеркало надолго задумался: кто ему этот смешной младенец? У него, Санчо, родители погибли во время Краха. Эти уже достаточно пожилые люди были архимагами и слишком часто разъезжали по княжествам, проектируя различные постройки. Санчо жил с бабушкой. Старушка умерла почти сразу после гибели своей дочери, о других родственниках она не рассказывала… Значит, он не все знал?

Малышка была очаровательна. Большеглазая, светловолосая. Она очень часто улыбалась, показывая всему свету свои белые молочные зубки. Легко находила себе занятия: разглядывала залетевших в комнату насекомых, возилась с чурбачками, заменяющими этим детям кубики. Но было не похоже, что кому-то есть дело до нее. Сколько бы Санчо не посматривал в зеркало, ребенок все время был в группе из полутора десятков таких же малышей, и за ними присматривала одна не слишком чистая и симпатичная старуха. Иногда более взрослая девочка пробиралась тайком поиграть с малышами. Она учила их говорить, смеяться, приносила им цветы, веточки, плела венки, делала из травы и соломы кукол. Звуки зеркало не передавало, но было видно, как малыши пытаются повторять за ней какие-то слова. Потом девочка исчезала, и дети вновь одни ползали по полу, плакали, пачкались, засыпали, их здесь же кое-как кормила, приглядывающая за ними старуха, и вновь оставляла одних. Детям постарше явно не хватало еды, они отбирали ее у малышей.

— Хорс спаситель! Они там от грязи помрут! — недовольно бурчал Санчо. — У нас, вон, за малышами, как девчонки ухаживают! Час и минуту к своим питомцам бегают. А здесь! — он безнадежно махнул рукой. В его сердце поселилось хмурое беспокойство. Искра неохотно взял зеркало в руки и почти сразу передал его дальше. Блестящая поверхность зеркала в его руках мгновенно потемнела и стала матовой. Живых родственников у Искры не было.

Ренни заглядывала в зеркало ежечасно. Она поняла, что Крис живет с ватагой таких же беспризорных, как и он детей. Что, как и его друзья, он промышляет мелким воровством.

— Ренни, ты стоишь здесь уже почти полчаса. Там же сейчас ночь. Что ты можешь видеть интересного — он же спит! — Коржик недоуменно покачал головой.

— Похоже, что у меня остался только он один, мой брат! А у меня была такая большая семья! — голос Ренни дрогнул.

— Расскажи, — попросил Коржик.

— Моя семья перебралась в столицу из маленького городка Вузеля. Отец, мать, нас: трое детей. Крис, я и Саистра — наша младшая. Бабушка, две тетушки! Потом в городе начали искать магов…

— Знаю! Я тоже попал в облаву.

— Я и Саистра оказались магами. Мы это узнали, когда отец нечаянно нашел магический кристалл. Он меня спрятал строительным мусором и вывез из города, велел ждать его, но больше не пришел. Раз их не показывает зеркало…

Ренни горько заплакала. Коржик поежился, до мельчайших подробностей вспоминая выпавшие на его долю испытания.

— А, ты знаешь, — он решил отвлечь от слез девочку, — что чисты меня травили сэрдиком?

— Как травили? Ты же жив!

— Жив! Я потом долго об этом думал. Мне, кажется, что спасли меня ягоды из княжеского сада. Я в этот день наелся их до отвала. Черные, сочные, пачкают руки и вкус у них не обычный, но мне они тогда понравились.

— Коржик, а ведь об этом надо бы рассказать Камилле-сан!

— Да, наверное. Ты права. Но сегодня уже поздно, завтра. Хватит, Ренни! Пойдем спать.

Коржик, проводя девочку до двери в ее Девичье Крыло, долго смотрел ей в след. Он помнил разговор чистов о мужчине из Вузеля. Похоже, убили именно отца Ренни. Коржик не знал: говорить ли ей об этом?

3

У Камилла-сан голова шла кругом. Карантин продлится еще сорок дней — это неплохая отсрочка. Но что дальше? Будут ли последствия с уничтожением сьорства Твердило-воя? Что делать с магами-неучами, которые только и норовят попасть в различные неприятные истории? Как помочь детям, у которых после находки магического зеркала появилась надежда найти родственников? В кабинете Камилла-сан на диване вчера рыдали от счастья четыре обездоленных судьбой ребенка. Жизнь приюта напоминала жизнь на склоне вулкана: лава прорывалась, то в одном месте, то в другом.

Утром еще до завтрака она выслушала страшные истории жизни двух ее воспитанников: Ренни и Коржика. История с ягодами требовала серьезного обдумывания. Камилла-сан решила для начала засадить Коржика за книги о растениях, за гербарии. Может быть он сможет найти этот кустарник по описанию. И тогда… Это надо обдумать!

Ренни рвется в столицу на поиски брата. Это опасно не только для нее, но и для всего приюта. Если ее схватят… Но ведь помочь девочке надо. А как? Камилла-сан глубоко задумалась. Ее собственная судьба связана с судьбами тех, кто погиб во время Краха, или еще раньше во время двух магических войн: сестра, брат, любимый — все они погибли. Кто раньше, кто позже.

Почему вообще стала возможной война? Камилла-сан мысленно перебрала теперь уже давно минувшие события. Верховный Совет магов в одночасье погиб от магического взрыва, на месте замка, в котором произошли эти события, осталась груда дымящихся развалин. Одна группа магов обвинила других, недовольных действиями Верховного совета, в диверсии. Начались поиски виновных. Стычки. Отдельные магические поединки. Маги разделились на два лагеря: тех, кто ищет виновных и обвиняет во всех бедах ранее недовольных, и тех, кто считает, что виноваты сами маги Верховного Совета, что никто не может преследовать и наказывать за недоказанную вину других.

Битвы разворачивались по всей стране. В них втягивали и совершенно не склонных к насилию магов. «Либо ты с нами, либо против нас!» — вот девиз того времени. Редко кому удавалось отсидеться в удаленных замках, среди людей в городах и деревнях. Ей, магу Неуловимых Настроений, всю свою жизнь связавшей с лучшими чувствами людей и магов, всегда невыносимо ощущать, как ненависть, злоба, мстительность калечат людские души. Она уже тогда задалась целью спасти от гибели, как можно больше детей. Похоже, это спасло ее самое.

В день Краха она работала в детской больнице, пытаясь облегчить страдания маленьких пациентов. На Призыв она не ответила, не появилась на месте сбора магов: она не могла оставить искалеченного умирающего ребенка. В момент Краха она пережила боль и ужас, чувство безнадежности и бесконечные тоску всех своих родных и знакомых. Эта беспредельная боль лишила ее навсегда магического Дара.

Жизнь Камиллы-сан отныне принадлежала детям ее дома. В своих мыслях она никогда не называла замок Ингорлон приютом, нет — это был ее Дом.

 

Глава 16. Клеунвер

1

— Ренни! Что ты задумала? Ты не можешь отправиться в Варк. Там же для нас опасно. Вспомни! И ты, и я еле унесли оттуда ноги! Нам надо держаться подальше от столицы, — увещевал девочку за завтраком Коржик. Они сегодня были в одной дежурной группе. Держа в руках плетеные из тонкой лозы подносы, они быстро продвигались в живой очереди. Обеденная зала с открытыми настежь окнами была полупуста. Желающих добровольно вставать в такую рань не было. Забирая надоевшую кашу, вареное яйцо и хлеб с маслом, Коржик не в первый раз пытался отговорить девочку от опасного предприятия.

— Но, Коржик, посмотри! Мой брат стал вором. Его бьют за кражи, его бьют за то, что он не сумел украсть. Посмотри, как над ним издеваются! — плача девочка показывала зеркало, тайком унесенное из комнаты Отражений.

Коржик промолчал, отхлебывая ягодный взвар. Свою жизнь в этом городе он помнил даже чересчур ярко. Все это время, что он жил в замке, ему снился один и тот же кошмарный сон: он вновь попадает в руки чистов, и вновь оказывается в колодце полном детских трупов. Теперь он ночами уже не кричит и не будит своих товарищей, но просыпается дрожащий, в слезах и холодном поту. Сердце после пробуждения долго не может успокоиться и часто-часто стучит в груди. Город его не просто пугал, его охватывал непреодолимых ужас при мысли, что он может оказаться на его улицах. Эти воспоминания напрочь отбили у мальчика аппетит.

— Я все равно доберусь до Варка, Я должна там быть. Крис без меня погибнет! — настаивала Ренни.

— Ничего не делай сгоряча! Давай все обдумаем, поговорим с ребятами! Вечером после ужина соберемся в башне Овсег. Я оповещу всех наших. — Коржик первым поднялся из-за стола. Завтрак был испорчен. Кусок не лез в горло.

— Хорошо, до вечера! — Ренни, ковыряя ложкой в тарелке с кашей, проводила его тоскливым взглядом.

В башню Овсег можно пройти из Девичьего Крыла, а можно прямо со двора, через небольшой наружный переход, что очень пригодилось при сборе такой разношерстой компании. Мальчиков в Девичье Крыло не допускали. И не потому, что кто-либо стоял на страже! Нет! Просто, какая-то магическая штучка продолжала работать. И любой мальчишка, проникший в девичье царство, через десять минут испытывая страшный зуд во всем теле, сам покидал сию обитель, давая себе обещание никогда больше здесь не появляться. Что интересно: члены дежурного отряда могли продлить свое безопасное пребывание в запретном месте только до конца выполнения действительно необходимых дел. Тянуть резину и притворятся занятым было бессмысленно: приходилось, почесываясь, уносить ноги.

Компания магов проводила закрытое совещание. Все расселись на деревянных скамейках, стоящих по периметру верхней комнаты башни. Все шесть окон были открыты, и ветер вольно разгуливал, теребя юных магов за одежду и волосы. Солнце, клонящееся к закату, ласкало и золотило их лица. Бублик, потершись между ребятами и уставший от выпавших на его долю дружеских ласк, улегся посередине, уютно свернувшись: найти его нос и хвост не представлялось возможным.

То, что задумала Ренни, совершить одной было бы немыслимо. Тайный отряд магов начал разрабатывать план. Во-первых: Коржик хорошо знал столицу, каждый его переулок, потайные места, воровские шайки. Во-вторых: как попасть в город и как выбраться оттуда? В-третьих: обезопасить себя они могли только с помощью плента, чтобы пройти любые проверки, но…

Дети уже привыкли доверять своим магическим способностям, они могли мысленно общаться друг с другом, и терять этот дар даже на короткое время — страшно.

— Гришака, ты перенес нас из класса в «комнату битв», ты сможешь сам перенестись куда-нибудь? — задумчиво спросил Санчо.

— А, ты? — парировал Гришака.

Каждый из сидящих, уперся взглядом в пол и пытался перенестись отсюда куда-нибудь. Дело не двигалось.

— Когда я перемещался с помощью магического цветка, у меня были другие ощущения. Я падал вглубь себя во вращающуюся воронку… А когда переносил меня ты, я даже сначала ничего не понял: только что был в одном месте, моргнул и оказался в другом. Я тогда даже растерялся.

— Когда я вас переносил, я тоже падал. И меня даже укачало, — раздумчиво заметил Гришака.

— Пусть бы меня наизнанку вывернуло, только бы научиться самому перемещаться, куда захочешь! — встрял Генька.

— Я могу в другой мир, — робко начала Лана, — но не могу в другую комнату.

— Гришака, но ведь у тебя-то получалось? — удивился Санчо, — а, что же теперь?

— Погоди, Санчо, — вклинился в разговор Генька, — он ведь не сам, он нас перенес!

— Погоди-ка, погоди, — раздумчиво произнесла Саманта, — а пусть-ка он меня куда-нибудь перенесет!

Гришака вспыхнул, он не привык к всеобщему вниманию, но сосредоточился, напрягся: перед глазами замелькали цветные мушки. Ничего не получилось, хотя…Том задумчиво посмотрел, переводя взгляд на каждого из сидящих кружком на полу Круглой комнаты башни.

— А, о чем ты думал? Куда хотел ее перенести?

— В сад, к фонтану.

Том перевел взгляд на Саманту:

— А, ты, куда хотела попасть?

— Я понял, — Гришака оживился, — нам надо либо всем думать об одном и том же, либо постараться не думать ни о чем, чтобы перемещающий не встретил сопротивления.

— А, что, если, — Коржик, казалось, задумал нечто грандиозное, — если я буду представлять, куда надо переноситься, Гришака будет магировать, а Ренни перемещаться?

— Почему именно ты? — непонимающе спросил Санчо, — почему не она сама?

— Конечно, может и сама! Только в этом городе она не знает столько безопасных мест, как я!

— Ребята! Ребята! Только не спешите! Сначала надо попробовать здесь в замке, — волновалась Саманта.

Первое перемещение было встречено писком, визгом и прочими звучными последствиями осуществления гнусной мальчишечьей фантазии. Коржик направил перемещение в девичью комнату Саманты и Ренни. Как на грех там, радуясь отсутствию старших девочек, приятно проводили время Окализа и Таалита. Они затеяли небольшую шалость. Солдатик, который умел маршировать, навел их на некую интересную мысль. И вот, как снег на голову, тихо веселящимся подружкам свалились сначала Ренни и Коржик, а затем и Гришака с Самантой.

— Что это вы голубушки здесь делаете? — рассержено поинтересовалась Ренни. Ей уже приходилось сталкиваться с невинными шутками подружек. Прихватив девочек за их маленькие, но все слышащие ушки, она повела их к двери.

— Чьи это затеи? Опять твои, рыжик? — она уже не сердилась и, отпуская девочек, ласково провела по темно-рыжим кудряшкам Таалиты. Любя, шлепнула Окализу пониже спины и велела им «во избежание» больше сегодня не попадаться ей на глаза.

К моменту ее возвращения в комнате возрос накал страстей.

— Скорее! Ты не могла дольше копаться! — мальчики рвались назад в башню. Через доли секунды все уже стояли на полу Круглой комнаты, мальчики по инерции почесывались. Свое прибытие они отметили громкими криками восторга. Бублик прыгал на грудь каждого благополучно вернувшегося героя.

— Надо научиться перемещаться не только туда, где уже однажды побывал, но и по карте, по рисунку, по описанию, — предлагал Том.

— Ты все вечно усложняешь! Зачем нам это?

Санчо искренне не понимал, ведь они уже и так добились многого.

— Ты разве не знаешь, что Том у нас теоретик. Он со своей дотошностью заставит нас попрыгать! — с веселым восторгом сказал Искра.

— А, я еще думаю, — задумчиво и тихо сказала Лана, — что хорошо бы иметь такую штуку, как золотые круги у нас в замке. Они, конечно, не работают, но было бы здорово, найти, что-то подобное.

— Это значит надо посидеть в библиотеке, поискать может, что подобное и было, — предложил Генька, — только, чур, не я!

— Я уже который день листаю травники и гербарии, — мрачно возразил Коржик, — Юровито с ними! С меня хватит!

— Ладно, ладно! — Саманта замахала руками, так как все взоры обратились на нее, — Похоже, что я одна читать умею. Как в библиотеку, так опять меня отправляют.

— Я бы тоже покопался в библиотеке… — задумчиво произнес Санчо, — у меня есть одна мысль…

— Во! Во! В твою голову больше одной и не влезает, — всунулся Генька и успел увернуться от неизбежной затрещины друга.

— Хватит вам! — Саманта не любила мальчишечьих потасовок.

— А, айда, сейчас к озеру! — как ни в чем не бывало, позвал ребят Генька. — Накупаемся вволю! Мы же не через двор, нас никто не заметит, мы отсюда и прямо на берег!

— Здорово! — оценили ребята.

— Коржик, а ты Бублика прихватить можешь? — спросила сердобольная Ренни. Ей начало казаться, что они обижают собаку своим невниманием.

— Идея! — согласился Коржик. — Ну, что Бублик? Что ты об этом думаешь?

— У-у-у! — с радостным повизгиванием ответил счастливый Бублик.

— Нет! Ты скажи тебе эта идея нравиться?

— Р-р-р-гав!

— И мне вот только эта! — вздохнул озабоченный Коржик.

2

Солнце уже светило сквозь верхушки деревьев, оно опускалось все ниже, тени становились все длиннее и грозили дотянуться до самого берега скрытого от нескромных взглядов заливчика. Это место было любимым у Геньки. Здесь его еще никто ни разу не смог найти. Над водой начинал подниматься туман. Он, то сгущался, поднимаясь вверх, то, клубясь, рвался на клочки. Вода в озере по сравнению с остывшим уже воздухом казалась необыкновенно теплой. Вылезать на берег никому не хотелось. Докупались до посинения. Генька натащил кучу сушняка, наколол ногу и теперь, натянув на мокрое тело штаны и рубашку, нахохлившись, сидел на траве и трясся от холода.

— Ребята! А кто кресало взял?

Мальчики молча переглянулись. Конечно, уже давно пора домой, там можно и переодеться, и согреться, и худо-бедно поужинать тем, что осталось от орды всегда готовых перекусить воспитанников приюта, но… Вечер был так тих, круг друзей так тесен.

Том молча протянул левую руку к сушняку. Ребята переглянулись и повторили его движение.

— Направляем на центр, в одну точку! — и от одного движения пальцев Тома в центре костра засветился зеленый огонек. Ренни почувствовала, как от ее ладони поток тепла направляется вниз, соединяется с другими потоками, ладошка задрожала от напряжения и вспотела. Ренни напрягла пальцы, воздух накалялся все сильнее, над ветками сушняка появился белый парок, затем они начали потрескивать и коробиться, миг и веселое пламя пляшущими язычками отразилось в глазах стоящих по кругу ребят.

— Ура! Опять получилось! — Генька с удовольствием жмурился и поворачивался к пламени озябшими боками.

Костер прогорел первым обжигающим жаром, и теперь ребята сидели на траве, жмурясь на пылающие угли, то подергивающиеся вуалью сероватого пепла, вспыхивающие то желтыми, то синеватыми язычками умиротворенного пламени.

— Хорошо, то как! — Санчо глубоко вдохнул, пахнущий дымком и влагой воздух. — Когда я был маленьким, отец повез меня к бабушке. Мы ночевали в лесу, один раз вот так же на берегу озера. Отец меня закутывал в плащ, прижимал к себе, а я засыпал у него на руках, глядя на пламя костра. Это было так здорово. — Санчо помолчал и добавил:

— Вот тогда я и видел его в последний раз.

За этой печальной фразой последовало долгое молчание. Каждый, сидящий в этот вечер у костра, потерявший свой дом, родителей, родных, вспоминал те драгоценные мгновения прежней жизни, которые сумела сохранить детская память.

— А я вообще родителей не помню, — с непривычной для ребят печалью в голосе сказал Генька. — Я ведь родился в соседней деревне Свербле. Отец был земномагом, а мама лекаркой. А какой она маг, я не знаю. Когда началась война, меня маленького отправили к тетке в Мирабу, а потом был мор, и тетка умерла. Дядько Власень отвез меня в замок. Мне тогда так страшно было!

— Ага! Страшно! — улыбнулся Том. — Ты, как только приехал, так с Василем и подрался, а потом весь приют на уши поставил. Помнишь, как тебя с крыши снимали?

— Помню! — улыбнулся оживившийся Генька.

— А мне у костра никогда не приходилось сидеть, — сожалеюще произнесла Саманта.

— Еще бы! — съехидничал Гришака, — ты у нас, как-никак, княгиня. Такие развлечения не для высочайших особ!

— Во-первых, не княгиня, а княжна! — вступилась за подругу Ренни, а во-вторых…, - она замялась, не придумав, что бы сказать этой вредине.

— У меня вся жизнь была по минутам расписана. — Печально продолжила Саманта. — Уроки, занятия с воспитательницей, этикет, даже прогулки и игры и те по расписанию и под присмотром. Маму я видела тоже по расписанию два раза в десятидневку, а отца только на церемониях. Чаще всего меня вызывала к себе бабушка, она позволяла мне играть у себя в покоях и просто бездельничать. Там у нее я могла быть собой, мне ничего не запрещали. Она рассказывала мне разные истории, а я сидела рядом и играла бахромой ее шали. — Она помолчала, а затем тихонько хихикнула. — Бабушка потом только с помощью магии могла расплести косички на бахроме.

Угли в костре полностью прогорели и ребята поеживались от ночной прохлады, поэтому без долгих слов гордые своим новым умением маги направились прямо по своим комнатам.

3

Рано утром синичка, то ли Тинь, то ли Тень, по-хозяйски влетевшая в открытую форточку, сидела на полочке с книгами и с довольным видом оглядывалась по сторонам. Ей удалось найти уже очищенный орешек, спрятанный белкой Шкодой среди книг. Решив перепрятать такую вкусную вещь, синица вспорхнула на полочку пониже и столкнула оттуда большую медную монету или скорее бляшку на цепочке. Цепочка скользнула по птичьей лапке, синица недовольно тенькнула и, не закончив дело, выпорхнула в окно. Бляшка ударилась о стол. Ренни вздрогнула и проснулась. Перед самым ее носом, свешиваясь со стола, маятником покачивалась медная цепочка.

Потянувшись и протерев глаза, девочка чересчур резко потянула цепочку к себе. Бляшка, полетев вперед снарядом, ударила ее в лоб.

— Ой-ей-ей!

На глазах выступили слезы. Проснувшаяся от ее вскрика, Саманта посоветовала приложить ко лбу холодную бляху, дабы избежать появления незапланированного украшения.

— Мне как-то не по себе, — дрожащим голосом сказала Ренни, — что-то не так… Ой! Мамочка, мне плохо!

Саманта выскочила из постели, одним прыжком оказалась рядом с подругой. Мысленный Крик поднял с постели всех заговорщиков, и не успели они еще понять, что происходит, как оказались в комнате заполненной полуодетыми друзьями. Коржик по инерции натягивал носок, а Генька выпутывался из рубашки. Ренни без сознания лежала на постели. С откинутой в сторону руки свешивалась медная цепочка. Саманта протянула руку.

— Что это? — внезапно появившаяся, Камилла-сан протянула руку и взяла цепочку. — Клеунвер! Он не может никому навредить! — она повертела бляшку в руках. Затем внимательно осмотрела лежащую девочку, прикоснулась губами к побледневшему лбу, подержала за руку, немного успокоившись, подняла глаза на присутствующих, — Что здесь произошло?

Саманта, завернувшись в одеяло, рассказала о находке, о нечаянно полученной шишке и о способе ее излечения.

— А! — облегченно вздохнула Камилла-сан, — не надо было прикладывать клеунвер ко лбу. Произошла его подпитка. Он давно не использовался, у Ренни просто кратковременная потеря энергии, ей не хватило магических сил. Кстати, почему их так мало? Чем же это надо так активно заниматься, что бы настолько обессилить? Интересно, где вы нашли клеунвер?

Ребята потупились. Рассказывать о вчерашних подвигах никто не хотел, а ответа на последний вопрос никто из присутствующих не знал.

— Надо малышек спросить, они здесь вчера шкодили, — догадался Гришака, — они еще что-то здесь прятали.

— А, Вы, молодой человек, откуда берете такие сведения? Сами в гости запохаживали?

Коржик смутился.

— Что-то, дорогие мои, вы начали отрывать меня от моих дел, даже не спрашивая на то согласия! Вам не кажется, что до начала перемещения объект ваших экспериментов необходимо хотя бы морально подготовить? Сегодня была на лицо настоящая паника, хотя надо бы просто коснуться лба Ренни рукой и прислушаться к тому, что с ней происходит. Саманта, подойди, попробуй.

Путаясь в одеяле, Саманта подошла к Ренни и взяла ее за руку.

— Ой, она спит и ей хорошо! Она гуляет по замку! Искра, возьмсь за меня.

Искра потянулся к Саманте и протянул другую руку Коржику, тот взял за руку Геньку. Через некоторое время в комнате образовался хоровод полураздетых, растрепанных со сна магов. Замкнула круг Камилла-сан с клеунвером в руках.

— Том! Что ты видишь? — заволновалась Камилла-сан.

— Я показываю всем. Камилла-сан и Вам. Вы видите?

— Да! Ты понял, что это значит?

— Это вид Структурного кристалла нашего замка!

— Камилла-сан, а что такое плотное в основании? Темное, но теплое, даже горячее, — не открывая глаз, спросила Надежда.

— Я думаю, это — лястрит. Правильно? — высказал догадку Генька.

— Правильно, но смотрите дальше.

— А, почему не все грани светлые, часть их будто в паутине! Ой! И снимается, как паутина.

— Гришака, осторожнее! Мысленно собери паутину и пусть она вспыхнет, сгорит.

— Гришака, можно мне, — попросила Надежда, — я сейчас.

В комнате что-то грохнуло, и с полки упала маленькая деревянная шкатулка с иголками и катушками ниток.

— Что ты такое сделала? — Том недоуменно посмотрел на Надежду, раскрыв, наконец, глаза.

Дети опускали руки, растирали сдавленные пальцы, жмурились от света. Ренни потягивалась, как кошка после сна. Она улыбалась.

— Что это вообще было? Камилла-сан Вы знаете? — возникший в голове у каждого вопрос, как обычно, раньше всех спрыгнул с языка у Геньки.

— Клеунвер — это путеводитель по замку Ингорлон. Он создан для мгновенных перемещений по замку, с его помощью можно менять интерьеры, обставлять замок мебелью, увеличивать залы, возделывать его сады. Влиять на самочувствие обитателей и многое другое. Беда в том, что у Ренни еще мало магических навыков, чтобы им просто пользоваться. А замок запросил помощи! Том видел магическую паутину на гранях его Структурного кристалла — это последствия гибели его архимага — создателя.

Я думаю, что теперь замок откроет нам множество своих сюрпризов. Но…Никто из вас подобающе не одет, завтрак стынет, а занятия ждать не будут! Марш по местам! И прекратить всякие перемещения. Хотя…может быть…

Она поманила заинтригованных ребят за собой. Подвела к золотому кругу местомига, в коридоре, встала в центр, прикоснулась к изображению своего кабинета на карте и исчезла.

— Здорово!

Мальчишки, которые сразу же после исчезновения Камиллы-сан начали почесываться, кинулись к Переходу. Через мгновение они уже исчезли.

— Вот это да!

Девочки переглянулись и засмеялись. Утро начиналось здорово!

 

Глава 17. Будни столицы Саврского княжества

1

— Надежда, что ты второй вечер копаешься в своей шкатулке, тебе, что, заняться нечем? — недовольно спросила Лана.

— Будто тебе есть чем! — в тон ей отозвалась подружка. — Вот иди сюда посмотри, что у меня получилось. Цветной фонарь, вмещающий в себя целых три свечи, освещал девичью спальню: четыре кровати, гардины, завешивающие широкое окно, раскрытое в сад, полки с учебниками, безделушки на прикроватных тумбочках и живописный беспорядок на кроватях.

Подойдя сзади к сидящей за столом девочке, Лана заглянула за ее плечо. В знакомой шкатулке для рукоделия лежали иголки и катушки с нитками.

— Ну, и что здесь такого?

— Смотри!

Лана взяла в руки стальную иглу, потерла в пальцах и положила на стол. Игла начала медленно поворачиваться, как стрелка компаса, и замерла на миг.

— Подумай, о ком хочешь, — попросила Надежда.

Около иглы на столе начала собираться маленькая лужа сиреневого тумана, он уплотнился и в нем начала вырисовываться фигура сидящей за столом Саманты. Она подняла голову, внимательно посмотрела своими темными глазищами на девочек и укоризненно сказала: «Опять колдуете, как ведьмы? Прекратите меня отвлекать, я сижу в библиотеке, мне еще две книги надо просмотреть». Фигурка начала было отворачиваться, а потом спохватилась: «Девочки, а как вы это делаете? Я тоже хочу это уметь!» Туман рассеялся. Девочки переглянулись:

— Здорово! — почти в один голос произнесли они.

Катушки с нитками обладали еще более интересными возможностями. Их девочки сумели обнаружить случайно. Крыська, как всегда, делавшая ежедневный обход замка, раскатала лапой катушку ниток. Нить по периметру протянулась по комнате. Любопытствующие: Окализа и Таалита в двух шагах при открытой двери не видели и не слышали Лану и Надежду. Но, самое ценное, что они не смогли и войти в комнату. Переминались на пороге, подталкивали одна другую, пытались вбежать с разбега, но упругая сила тормозила движение, и девочки вязли, как мухи в варенье.

Саманта, придя из библиотеки, беспрепятственно вошла в комнату.

— Что же это вы, сидя дома, прибраться не можете? Нитки по комнате распустили. Только и знаете, что беспорядок устраивать.

По поводу иголок и ниток пошли советоваться с Камиллой-сан. Та только головой покачала:

— По свойствам эти вещи относятся к защитной магии и, наверное, охраняют, только от людей, а не от магов. Архимагу под силу создавать магические изделия. Раньше существовали архитектурно-строительные магические школы. Обучаться туда направлялись дети с ярко выраженными способностями. Эта школа считалась одной из самых престижных. Там создавались удивительные и очень полезные для всех магические вещи. Вы же видели, что качественные магические артефакты перенесли даже Крах. В больших городах были магические мастерские. Там работали рука об руку и маги и люди. Простые мастера создавали свои изделия, а маги наделяли их сверхсвойствами.

Но вы, вы еще дети. И вместе с тем… — она помолчала, — это твой Дар, девочка. Ты, убирая негативное заклятие нашего Дома, вложила его значительную магическую силу в мелкие предметы. Но что странно, заклятие поменяло полярность, теперь предметы стали охранными амулетами. Что ж, учись пользоваться своим Даром.

И она приобняла девочку, погладив пушистые коски Надежды.

2

Ренни тоже, как и Саманта, проводила все свободное время в библиотеке. Идея найти формулу перемещения, крепко засела у нее в голове. Оказалось, что о перемещениях написано много, но чтобы понять, что же именно, пришлось многое изучать дополнительно.

— Что-что, а мой предмет всегда интересен учащимся! — с гордостью провозглашал Нармирон-эрн, — без знаний небесной механики человечество до сих пор прозябало бы в невежестве! Знание — это сила, которая иных прельщает красотой мысли, других — возможностью использовать ее на благо человечества, а третьим нужна для демонстрации собственных достижений.

Ренни терпеливо выслушивала очередную сентенцию преподавателя, которыми он, время от времени, перемежал объяснения астрономических явлений. Нармирон-эрн любил науку и всегда был готов ответить на вопрос ученика, если тот проявлял интерес. Сложнее разговорить преподавателя географии: старенький и глуховатый Викторик-сан зачастую забывал, с чего начал свое повествование, и страшно обижался, если его прерывали. Но Ренни терпеливо выводила сбившийся с курса корабль его мысли в нужные ей воды знаний.

Через некоторое время Ренни уже прекрасно разбиралась в географии и даже немного в астрономии. Нахождение положения тела в пространстве относительно звезд — это очень не простая штука. Звездные и географические карты отпечатались в мозгу усердной ученицы. Широта местности, азимут — эти понятии сами звучали, как заклинания. Время уходило, и вот Ренни попробовала самое легкое — перемещение на близкие расстояния. В соседней деревне появляться нельзя из-за объявленного карантина. Перемещение за озеро, потом обратно, затем на дальние поля, к мосту через лесной ручей, где отыскали Искру. Ренни считала, что вполне готова к опасному предприятию, оставалось только уговорить Коржика.

Надежда предложила взять с собой иголки и проверить будут ли они работать на таком расстоянии. Нитки надо взять однозначно. Коржик заставил Ренни вспомнить виденную только однажды на руке у отца татуировку. О ней расспросили Твердило, и тот дал исчерпывающие пояснения.

Опираясь на эти свидетельства, Искра вывел на запястьях Ренни и Коржика магические знаки, похожие на татуировки, удостоверяющие непричастность их владельцев к породе магов. Бублика брать не стали, Искра обещал, пока их нет, заботится о собаке. Юные маги планировали на первый раз краткое посещение столицы. Опробовать свои способности к перемещению и назад под крылышко замка Ингорлон.

— Кстати о замке! Здорово, что начали работать косперы! Теперь никакие светильники в спальнях больше не нужны. А в галереях теперь светло, как днем.

— Ага! Нашему Геньке огорчение — он там девчонок пугал, а теперь кто ж его испугается, мелкоту этакую, — засмеялась Ренни. — Такое чувство, что замок будто просыпается от спячки: в саду начал действовать фонтан и зацвела яблоня, которую Спиридон-тай уже хотел срубить.

— У нас в коридоре верхнего этажа Мальчишечьего Крыла обнаружилась дверь, за ней коридор и новые комнаты. Из окон виден сад, но если вылезти, то окажешься во дворе замка! Во, чудеса! — Коржик был страшно рад поговорить, о чем-нибудь не касающемся перемещения в Варк.

— Спасибо клеунверу, он положительно влияет на замок! — немного помолчав, Ренни добавила, — мне все больше кажется, что замок живой, что у него есть чувства, мысли…

— Ага, и чувство юмора! Как он меня прокатил по этажам! — дети фыркнули, вспоминая первый неудачный опыт Коржика в пользовании золотыми кругами местомига.

— Вы завтра с утра отправитесь? — спросил ребят Искра.

— С утра! Только до него дожить надо! Унеси меня Сакостель, если все пройдет гладко! — проворчал себе под нос Коржик.

Уже ночью, после того как пригасили свет, Лана встрепенулась в постели.

— Вы не можете завтра перемещаться в своей одежде — это же форма! Вас могут по ней запомнить!

— Ты права, мы об этом не подумали! — отозвалась Ренни.

— Спите, я возьму завтра вещи у ребят из деревни, — сонно отозвалась Надежда.

3

Утро в столице начиналось рано. На рыночной площади лоточники, лавочники и крестьяне ближних деревень затемно привозили, раскладывали, сортировали товар. Среди них толкались стайки беспризорников, которых нещадно гоняли хозяева лавок. Чересчур легко одетые даже для погожего осеннего дня среди этой толпы затерялись и Коржик с Ренни. Коржик с независимым видом прохаживался невдалеке от грузчиков, слушал их разговоры, ругань. Ренни стараясь не обращать на себя внимания, разглядывала шныряющих в толпе детей. Ей хотелось увидеть Криса.

— Быстро, иди за мной! — сквозь зубы проговорил Коржик, проходя мимо. Девочка, стараясь не отставать, заспешила за ним.

— Я узнал, что воровская компания расположилась в развалинах на Римарс-гурте, твой брат может быть там. Они выходят на охоту после обеда, когда заканчивается рабочий день и люди заходят за покупками. Утром кухарки и домашние хозяйки берут продукты чаще в кредит, — рассказывал Коржик, примостившись на пороге разрушенного дома в каком-то тупике, — мы пойдем туда через развалины. Я знаю короткую дорогу.

На Римарс-гурте их встретили настороженно. Пока Ренни осматривалась и искала Криса, Коржик выяснял отношения с вожаками ватаги.

— Ты, шкет, не похож на наших, — обходя вокруг Коржика, и внимательно разглядывая его, заявил высокий, но худенький мальчишка, чуть старше Коржика и вряд ли сильнее, — ты не иначе, как подсыл!

— А, ты, конечно, с первого взгляда догадался! Ты, может, и мысли читаешь?

— Гляньте, он, гад, еще и оскорбляет! — возмутился парнишка.

— Чем это я тебя оскорбил? — удивился Коржик.

— Я тебе не проклятый маг, чтобы мысли читать! Пришел сюда и лается! Бей его, ребята!

В начавшейся свалке Ренни сбили с ног, но к ней у мальчишек не было претензий. Всю силу своей любви к драке, они пытались излить на Коржика. Но годы, проведенные на улице, и тренировки Спиридон-тая и Твердило-воя для мальчика не прошли даром. Он разметал несогласованную толпу и прижал к полу зачинщика драки.

Раздались размеренные хлопки в ладоши. Взрослый, добротно одетый, уверенный в себе мужчина обладал несомненным влиянием на ватагу. Ребята вскочили и выжидающе уставились на хозяина.

— Ну, ну, мой мальчик! — покровительственно начал он, — в драке ты хорош, а что еще ты бы смог нам продемонстрировать?

— Я не фокусник на рынке, что мне демонстрировать?

— Наши ребята лучше фокусников! Проверь-ка карманы.

— Во, огольцы, — восхитился Коржик, — уже утирку сперли!

С языка Коржика вновь легко начали срываться жаргонные словечки, которые упорно выкорчевывали у него из речи его товарищи по приюту. Он обернулся, интуитивно поняв, кто это мог сделать. Растолкал ребят, взял за руку Ренни, вывел ее на середину. Достал из кармана платок и демонстративно высморкался в него.

— Корш! Ого! — восторженно взвыли пацаны.

Они не ожидали такого ловкого маневра со стороны незнакомца.

— Уважаю! — льстиво заметил мужчина. — Вот, учитесь, когда вам класс показывают. Не хочешь ли побеседовать со мной? Пойдем!

И, не оглядываясь, он пошел вглубь подвала.

Коржик уперся взглядом в затеявшего свару пацана:

— Кто он? Хозяин?

— Ага! Муаро-вей.

— Вор?

— Не, сам не ворует. Мы на него работаем. Но он ничего, лучше Путрима-колченогого. Иди, он ждать не любит!

Пока Коржик беседовал с хозяином, вокруг Ренни толпились мальчишки. Кто-то норовил потрогать пушистую гриву светлых волос, кто-то оценивал качество одежды. Ренни пыталась разговорить мальчишек, но ни на один вопрос внятного ответа не получила. На прямой вопрос, не знают ли они Криса, лет десяти светленького, как она сама, но курносого и с конопушками на носу, мальчишки мялись, вспоминали рыжего Криса, который в прошлом году, попался в облаву. Или Криса, которого отец чуть не убил за воровство… В общем, они тянули время.

Наконец, растолкав мальчишек локтями, в толпу вклинился Крис. Ренни сразу его узнала: он чуть подрос, вытянулся, еще похудел, над бровью белел полученный в давней драке шрам.

— Крис! — она кинулась к брату.

— Пошла вон! Ведьма! — с ненавистью, глядя ей в лицо, прошипел Крис. — Убирайся, пока я не сказал кто ты! Тогда тебе точно не поздоровиться!

Все это он говорил ей почти шепотом, одновременно выталкивая ее из подвала.

— Нам с сестрицей надо поговорить один на один! — обернулся он к своей ватаге. — Ты зачем сюда приперлась? Хочешь моей смерти, тварь! Тебе мало, что из-за тебя вся семья погибла? — он с ненавистью тряс сестру за плечи.

— Крис! Крис! Послушай! — пыталась достучаться до него Ренни. — Я могу забрать тебя отсюда, к хорошим людям! Там есть, где жить. Ты будешь учиться!

— Иди ты, ведьма, со своими хорошими людьми, знаешь куда?

И он начал поносить ее гнусными ругательствами, каких за свою жизнь она никогда не слышала.

— Коржик! Коржик! Что мне делать? — рыдала Ренни, уткнувшись в плечо товарища.

— Ничего, завтра вернемся! Мы его уговорим, дай ему время, ведь он же тебя не выдал!

С этой слабой надеждой вся в слезах Ренни сосредоточилась, и из грязных развалин столицы они перенеслись домой в замок Ингорлон, прямо в дальний, давно, облюбованный, уголок сада.

— Как хорошо дома!

Ренни просто почувствовала, что замок встрепенулся и с радостью встречает своих блудных детей.

 

Глава 18. Параллельные миры

1

— Вы не подумали о том, что вас могут разоблачить! Вы не позаботились, как следует, о своей безопасности! Вы рисковали не только собой, а всеми нами, живущими в нашем замке! Ренни! Как ты могла?

В кабинете летали искры, отбрасываемые хрустальными шариками из прически Камиллы-сан и ее сердитыми взглядами. Дети стояли, опустив головы, и каждый с надеждой ждал, что очередная молния гнева любимого Учителя пролетит мимо него.

— Лана, Надежда! Как вы могли им позволить эту глупость? Том, Искра! Почему я узнаю все только случайно?

Брошенные искоса на Геньку взгляды выше названных не предвещали тому ничего хорошего. В кабинете шел разбор путешествия Ренни и Коржика в столицу. Дети, переминаясь с ноги на ногу, терпеливо ожидали, пока гроза не поутихнет. Не выдержав, Ренни со слезами бросилась к Камилле-сан. Та распахнула объятья.

— Не плачь! Ну, же! Не реви, кристалл моей души! Утри слезки, — пыталась утешить ее Камилла-сан.

— Он ненавидит меня! Он не хочет со мной разговаривать! Он сказал, что я виновата в гибели всей семьи! — рыдала девочка.

— Тише! Тише! Не отчаивайся так. Он еще маленький, глупый, озлобленный. Он не все понимает!

— Он не захотел идти со мной! Он меня прогнал!

— Ну и Юровито с ним! На что он тебе такой нужен? — всунулся огорченный за девочку Коржик.

— Нужен! Еще как нужен! — не успокаивалась Ренни.

— Дитятко ты мое! Подожди отчаиваться, мы со временем, что-нибудь придумаем! — Камилла-сан гладила прижавшуюся к ней девочку по пушистой голове.

Остальные, не зная как выразить сочувствие, насупились.

— Вот, жук бескрылый! — осуждающе проворчал Искра. Девочки — Лана и Саманта захлюпали носом.

— Все! Все! Все! Вы меня сейчас сообща зальете слезами, у меня в кабинете полно документов им потоп вреден.

Ренни смущенно улыбнулась сквозь слезы. Коржик очень ей сочувствовал и не нашел ничего лучшего, как предложить:

— А, давай я его просто утащу оттуда! Выкраду, и куда он потом денется?

— Это уж на крайний случай, а пока надо дать ему время. Пусть свыкнется с мыслью, что у него все же есть сестра, — уговаривала ребят Камилла-сан.

Сама она вовсе не уверена, что замок Ингорлон такое уж надежное убежище.

В глубинах замка шевельнулась возмущенная мысль: он, замок, — это Дом для живущих в нем, их крепость, убежище, лоно. Раздраженно хлопнули двери на этажах, хрипло проскрипели доски паркета, рассерженно прогудели каминные трубы.

Лана, не успевая впитывать знания, которыми спешили овладеть ее друзья, с обидой понимала, что она бесконечно от них отстает. «Моих способностей не хватает на то, чтобы так же быстро, как Ренни рассчитывать положение перемещаемых тел. Надежда умеет оживлять магией предметы. Мне это не дано! Может быть пока? Коржик легко учиться всему и схватывает все очень быстро, а я… Вот бы найти кристалл Силы Сакостель-мага! Тогда бы у меня все получилось! Правда, я умею, то, что не может никто из них. Я открываю новые миры!»

Девочке явно не хватало терпения. Она не сумела объективно оценить свои успехи и теперь чересчур эмоционально переживала, как ей казалось, слишком слабый прогресс в освоении магических действий. На самом деле все дети и Лана, в том числе продвигались вперед семимильными шагами — сказывались помощь и поддержка друг друга.

Огорченная своими мыслями, девочка представила себе то прекрасное место, в которое она перемещалась сама и брала с собой друзей, сосредоточилась. Теперь она действовала не спонтанно, а подчиняясь уже составленному ею же самой алгоритму. Подняла руки над головой, попыталась распахнуть непокорное небо настежь, разведя его, как створки тяжелых ворот в разные стороны, выкладывая одновременно кристалл за кристаллом, основу межпространственного моста. Когда она впервые нечаянно перенеслась в иную параллель, этот мост ей показался цепочкой брошенных чьей-то рукой блестящих камешков. А сегодня мысленный образ возникал почему-то медленно, с огромным напряжением. Лана заволновалась, закусила губу и изо всех сил мысленно встряхнула главный соединительный узел моста.

Страшная тяжесть навалилась на беззащитное тело девочки. Резкая боль охватила лицо и руки, глаза она побоялась, да и не могла бы открыть, но на вдохе в горло ворвалось обжигающие пламя. Перед тем, как от страшной боли потерять сознание, невероятным усилием воли Лана проложила свой мост назад, домой.

— Лана! Голубенок мой, глотни еще, терпи, будет больно, но потом сразу полегчает. Так милочка, еще глоточек, Умница! Ну, еще! — голос Идирмы-той подбадривал и успокаивал.

— Идирма-той, смотрите, она глаза открывает!

Смутно замаячило перед не сфокусированным взглядом Ланы чье-то лицо.

— Саманта! — пыталась сказать Лана, но из ее горла вырвался только хрип.

— Тише! Моя голубка! Тише! — всполошилась Идирма-той. — Тебе еще нельзя разговаривать!

«И это тебе вовсе и необязательно!» — всплыла в голове чужая мысль. «Тебе очень плохо? Да, чувствую очень! Девочки, помогите, ей больно!» Волны нестерпимой боли нахлынув, откатились куда-то в глубину сознания. «Потерпи сейчас придет Камилла-сан она нам, что-нибудь посоветует. Спи! Мы твою боль к тебе не пустим. Спи!» Убаюканная чужими мыслями, Лана заснула.

Следующее ее пробуждение было не столь болезненным. Она легко вздохнула, потянулась и открыла глаза: знакомый потолок, окно девичьей палаты в лечебнице, фигура Идирмы-той, дремлющей в кресле рядом. Лана пошевелилась: кажется все в порядке. На соседних кроватях составленных вплотную друг к другу спали три девочки. Одна из них подняла голову:

— Тихо! Не буди никого. Полежи еще немного, девочки так устали, — шепотом попросила Саманта.

«Почему они здесь?», — мысленно спросила Лана. «А, ты что, ничего не помнишь?» — «Помню, кажется…» И Лана отчетливо вспомнила: попытки найти тот, прекрасный, очаровавший ее Мир, их тщетность, текущий по лицу огонь, боль! «Спокойнее, пожалуйста, ты так всех перебудишь. И нечего плакать, ничего у тебя не обгорело, и лицо в порядке, и руки. Подними руку и посмотри, а потом рыдай!»

Проснувшиеся девочки обрадовано заговорили, но не верящая в чудеса Идирма-той велела им набраться терпения, пока она не проведет осмотр. Удивленно качая головой, лекарка ушла в аптекарский сад, разрешив девочкам немного поболтать.

— Твое счастье, девочка, что у тебя такие прекрасные друзья! — Камилла-сан, поспешившая прийти к выздоравливающей, покачала головой, укоризненно глядя на заерзавшею под одеялом, смущенную до слез Лану.

— Девочки разделили твою боль на всех, поэтому ты избежала шока, Коржик сумел переместить меня в самый нужный момент. Том воплощал в действие мои знания по лечебной магии. Искра сумел нарастить на места ожогов новую кожу так, что ты и сама ничего не заметишь. Идирма-той самоотверженно выхаживала тебя, смягчая своими отварами твое обожженное горло. Друзья спасли тебе жизнь. Но, что же с тобой произошло? Откуда такие страшные ожоги?

После подробного рассказа, слушатели посерьезнели и заволновались. Уйти в другой Мир оказалось не так-то просто. Да и опасно! Что будет, если чисты пожалуют в замок? Что если все их шалости, какая-нибудь зловредная магическая штучка не только фиксирует, но и демонстрирует в лицах? Кто их знает, этих магов, какие шпионские вещи они могли придумать на своем веку? На вечер назначили общее собрание магов в кабинете у Камиллы-сан.

— Если ты не сможешь подняться, то у нас есть Надеждины магические иглы: эффект присутствия полный, но порой мешает раздвоение личности, — утешила больную Саманта.

— Разговор в кабинете у Камиллы-сан получился долгий. Игла со скрупулезной тщательностью передавала изображение, цвет, звук. Присмотревшись можно было различить рисунок на деревянных панелях стен кабинета Камиллы-сан, сюжеты висящих на стенах картин, названия книг на полках. Лана поняла, что, сосредоточив на чем-нибудь свое внимание, она начинала это видеть более крупно. Если бы на столе лежала раскрытая книга, Лана, не напрягаясь, могла бы ее читать. Вот только кто бы стал перелистывать страницы? В этот момент Лана поняла, что отвлеклась от разговора, раздраженно тряхнула головой и вновь прислушалась.

— Она не может попасть в тот НАШ мир!

— Да, Коржик, такое бывало во все времена. Нескольким Путеводным магам повезло меньше, чем нашей Лане. Двое из них вернулись покалеченными, а остальные пропали. Об этом написано в книге Сауляка Смирного «Рассказы Путеводных магов». Там же говориться, что именно поэтому они придумали магический кокон. — Камилла-сан, как всегда, давала исчерпывающие пояснения. Искра сидел, удрученно опустив голову, он безуспешно пытался вспомнить нечто, ускользающее из его памяти.

— Тут написано, — продолжила Камилла-сан, — что кокон защищает не только от внешних воздействий, но и от течения времени. Маг может находиться в коконе годами, лежать в нем и не стареть! Правда, в этом случае он находиться в бессознательном состоянии.

— Представляете, лежим это мы на полочках и ждем лучших времен! — засмеялся, представив эту картину Генька.

— На полочках, на полочках! Клянусь костями мага, я все вспомнил! — Искра вскочил и возбужденно забегал по кабинету. Память вернула его в тот день, когда он искал странного хозяина белоколонного дворца на острове и заглядывал в различные двери, совал нос в кладовки, сунулся и в подвал, а там, в одной из кладовок… обнаружил мертвые человеческие тела. Искра, тогда, сначала попятился и хотел задать стрекача, а затем робко вошел внутрь, разглядывая лежащих.

— Присмотревшись, он заметил, что около лица воздух, как бы уплотняется и тела видны немного искаженно, как через неровное стекло. Протянув руку, он попытался потрогать лицо лежащей на полке женщины. Он осознал, что его пальцы кожи так и не коснулись. Рассыпавшиеся светлые волосы из-за пленки казались покрытыми слоем воды. Пушистые ресницы тенью подчеркивали удлиненную форму глаз, а губы, удерживали нежную улыбку. Он перевел взгляд на красивого темноволосого мужчину, одетого в необычную одежду серебристого цвета, облегающую тело, как вторая кожа. Ремешки перехватывали широкую грудь крест на крест. На них крепились непонятные предметы. Темные волосы так же перехвачены ремешком. Лица остальных мужчин и женщин выглядели хмурыми, будто они не спали, а просто на мгновение закрыл глаза, не успев согнать с лица выражение озабоченности.

Все это в мгновение возникло перед мысленным взором мальчика. Искра не мог сдержать восторга: его уже давно мучила частичная потеря памяти. Он, взахлеб, стал рассказывать все подробности своего путешествия через Берминальский лес. О болотной гриве с черным искристым полированным камнем, о тумане и золотых буквах. Он вспомнил и стихи, всплывавшие в тумане: «О, Путеводный маг, перед тобой миры чисты и искренны, как дети, они твои, ты выбери любой, любой из многих на одной планете».

Упоминания о магах лежащих в коконах, о библиотеке с магическими книгами, о неласковом приеме мага вызвали огромный интерес у ребят. Если там есть коконы, то могут быть и книги о них.

— Это ведь неспроста, эта плита может, что-то значить. Нам надо попасть туда. Надо провести разведку, — голос Санчо дрожал от нетерпения.

Саманта, Ренни, Том и, конечно, Генька его дружно поддержали.

— Стоит только помнить, мои дорогие, что именно в конце этого путешествия Искра получил крепро в затылок. Магические иглы сами не летают. Их должна направить, чья-нибудь рука. Не нравиться мне этот Баристовс-маг! Ох, не нравиться! — охладила их пыл Камилла-сан.

2

«Голому собраться — только подпоясаться» — приговаривала когда-то бабушка Искры. Ребята долго не собирались. На завтра был их редкий выходной день. В приюте считали, что дети без дела — это бешеный огурец в последней степени зрелости, готовый взорваться в любой момент, и поэтому группы детей отдыхали по очереди — обычай, оставшийся со времен обуздания беспризорной вольницы.

— Ребятки! Будьте очень осторожны, особенно при встрече с Бористовс-магом. Я думаю, он опасен! — так Камилла-сан проводила и напутствовала детей.

Искра руководил перемещением. За исходную точку он выбрал болотную гриву с черным камнем. Когда Саманта, Том, Ренни, Санчо, и сам Искра, сделав шаг, оказались на островке посреди болота, от пьянящего, наполненного запахами торфа, сосновой смолы и осенней свежести воздуха у них вскружило головы. Каменные развалины отыскались быстро, полированная плита с золотыми лучами была на месте.

Туман с сияющими буквами стихов появился сразу, после того, как Ренни дотронулась до камня.

— Как же нам нужна Лана! Ей придется с этим разбираться самой! — Коржик не хотел задерживаться, его тянуло в подвалы дворца. Манила неразгаданная тайна.

— Дальше мы пойдем пешком или Искра ты нас опять перетащишь? — Саманта явно не хотела шлепать по болоту.

— Ну, держись за меня! Эй, эй! Не буквально, а мысленно! — Искра сосредоточился, и вся компания оказалась на высоком берегу перед озерком с островом и дворцом. Мостик встретил Искру, как старого друга: возникшее было сопротивление стыдливо увяло. Тихо, без шума, по одному ребята проникали во дворец. На цыпочках разбрелись, заглядывая по пути во все комнаты. Библиотека — центр всех стремлений. Саманта и Искра остались разбирать книги, складывая пачки в заранее приготовленные сумки. Том, Санчо, Ренни спустились в подвальные помещения на поиски той таинственной кладовой.

— Хорс спаситель! Смотри, это и, правда, кокон! Лежат, будто спят. Санчо, взгляни, какая странная одежда! Я такую даже в книгах никогда не видела! — Ренни не могла оторвать взгляд от мужчины одетого в облегающий серебристый костюм. На ремешках охватывающих его широкую грудь крепились непонятные предметы, но как сказали мальчики, ЭТО похоже на оружие.

— Не те книжки читала! Это одежда магов Плетории. Она действует, как плащи чистов, не пропуская к телу мага жар. Ведь Плетория — это южное государство. Вот эта штука на ремне, — Санчо показал на странную металлическую трубку, — называется плентер. Я нашел в библиотеке его изображение. Это оружие против магов. Оно выстреливало крупинками плента, они проникали под кожу мага, и тот надолго терял свои магические силы.

— Ты так много знаешь! — восхитилась Ренни, с уважением глядя на раздувшегося от гордости мальчика.

— Здесь одиннадцать человек, — пересчитал Санчо. — Пять женщин и шесть мужчин.

Ренни прислушалась к чему-то внутри себя:

— Саманта зовет, срочно!

По лестницам, бегом, стараясь не шуметь, дети подобрались к библиотеке. Завернув за угол, они почти нос к носу столкнулись с Баристовс-магом, который пытался запереть незваных гостей в библиотеке, так как размотанная катушечная нитка, не давала магу ворваться туда. Разведчики порскнули прочь и ссыпались по лестнице на первый этаж. Баристовс-маг, наклонившись в пролет, грозил издалека пальцем и выкрикивал беспомощные ругательства:

— Отходы магии! Порождения пьяного бреда! Кыш, неразумные создания! Пошли прочь из моего дома! Подождите, вот только доберусь до вас, будете выдраны за уши. Я вам покажу, как по чужим домам шарить!

Саманта лихорадочно перебирала книги, время от времени зачитывая их названия и показывая обложки Камилле-сан. Вот, когда пригодились Надеждины иголки. Оказалось, что поддерживать через них связь очень просто на любом расстоянии.

На выручку запертой Саманте отправился Искра. Двойной перенос собрал всех, наконец, вместе и ребята под истошные крики возмущенного мага посчитали за благо поскорее исчезнуть из дворца Флорваль, захватив в качестве трофеев две сумки туго набитые книгами. Саманте, как бы ни хотелось, так и не довелось посмотреть на таинственных магов.

 

Глава 19. Уроки и уроки

1

Вероника-сан — мастер-исследователь солей и растворов на своем уроке вконец загоняла «Раскрывающих возможности». Когда из колбы Гришаки полезла едкая пена, в руках у Коржика раствор медной соли вместо зеленого превратился в буро-коричневый, а Искра не сумел отличить щелочь от кислоты, мальчики с покаянными вздохами признали, что к зачету они явно не готовы. Санчо, по доброте душевной, выпросил у Вероники-сан разрешение позаниматься с неудачниками дополнительно. Никому из ребят в конце очередной уровневой десятидневки не хотелось краснеть перед Камиллой-сан. Санчо был уже на третьем уровне курса «Исследование солей и растворов» и сдал его на отлично, Саманта и Ренни на втором, а они не могли заползти и на первый! Так не долго и повторный курс заработать!

Мальчики были не в восторге от такой перспективы — это ведь означало бы, что пришлось бы заниматься у Вероники-сан дополнительно после уроков, а самое страшное, что, скорее всего, вместо занятий магией с Камиллой-сан. Ну, уж этого они себе позволить не могли! Осознав все последствия, они подхватили недоумевающего Санчо под руки и уволокли в библиотеку заниматься.

Саманта и Ренни присоединились к этой компании неудачников, осевшей в дальнем закутке библиотеке. Девочки делали вид, что заняты своими уроками, но внимательно прислушивались к тому, что втолковывает ребятам Санчо.

— А он здорово объясняет! Я от него такого не ожидала! — удивилась Саманта.

— Говорит, будто по книге читает, — восхитилась Ренни.

— Не скажи, он очень интересные жизненные примеры находит.

— Значит, у него дар учительский!

Пока девочки, листая страницы богато иллюстрированных книг, готовились к испытанию по курсу «Изучение древесных и растительных форм» и шушукались между собой, накал страстей у подопечных Санчо возрос. Выскочившая из кончика указательного пальца Санчо, искра стукнула Коржика в лоб.

— Крепро в глотку! Ты что, сбрендил? Больно же! — Коржик был уже готов в ответ стукнуть Санчо, но Искра, дернув его за жилетку, усадил на место.

— Я тебе не Вероника-сан, — обиженно запыхтел Санчо, — я твои выкрутасы терпеть не обязан!

— А что я сделал-то? Ну, что? — заныл Коржик.

— Знамо что! — проворчал Гришака, — хотел нам морок оставить, а сам на кухню слинять!

— Я бы быстро! — начал оправдываться пойманный на горячем. — Я, просто, кушать хотел! Мы ж тут работаем, энергию тратим, а до ужина еще долго…Я бы пару коржиков перехватил и обратно!

— Ага! Обратно! Жди его, оболтуса! — Гришака не скрывал своего недовольства. Оценив осуждающие взгляды окружающих, Коржик огорченно вздохнул и смирился.

— Да, ладно вам! Ну, не сердитесь! Я больше не буду!

Таинственным образом в это горячее время подготовки к испытаниям никто не нарушил тишину и покой занимающейся в библиотеке группы. Даже Милавитий-вей не донимал ребят замечаниями и требованиями бережного обращения с книгами. Даже Генька, который всегда находил Санчо, сегодня не мешал занятиям. «Не иначе девчонки постарались» — решил про себя Коржик: «Неспроста все это! Намагичели чего-нибудь!» И, конечно, был прав. Ренни и Саманта ниткой из Надеждиной катушки обезопасили этот уголок библиотеки. И, как Коржику не хотелось отвертеться от учебы, пришлось ему вникать в таинственные и запутанные взаимоотношения щелочей и кислот с разными солями и друг с другом.

Учебное время в приюте было разделено на шесть равных секций. Итогом каждой была уровневая десятидневка, время одной из которых сейчас и подошло. Все полученные знания оценивались по трем уровням глубины, сложности и обширности. Можно было переползать из класса в класс, поднимаясь только на первый уровень знания, но даже среди ребят такая учеба не приветствовалась.

До самого ужина компания, не разгибая спины, корпела над учебниками. Было решено собрать друзей и через час встретиться у озера, чтобы отдохнуть и обсудить стратегию прохождения уровневых испытаний.

2

Грустноватая компания из семи юных магов рассаживалась на свои привычные места в уединенном уголке на берегу озера. Закатные всполохи уже украсили небосвод розовыми и малиновыми тонами, свежело. В воздухе зазвенели тонкие комариные голоса. Но если бы кто-нибудь удосужился понаблюдать за перемещением их безжалостного войска, то обнаружил бы удивительную картину. Маленькие вампиры, по неизвестно причине, только крутились вокруг ребят, не приближаясь ни к одному из них.

Рении и Саманта сидели на стволе ивы сначала растущей горизонтально берегу и только над самой водой поднимающейся вверх. Подтащив поближе перевернутую лодку, напротив них устроились Том, Искра, Гришака и Коржик. Генька, подстелив под себя свою многострадальную курточку, взгромоздился на обломок скалы, торчащий из песка. Сверху ему было все прекрасно видно, но любое неловкое движение могло привести к неминуемому падению.

— Что это за ужин! — возмущался Коржик, — щекотанье горла! Разве таким куском пирога наешься?

— Да уж! — соглашался Генька, — что у нас все продукты кончились? Хоть бы по куску хлеба и сыра дали!

— Карантин у нас! Не помнишь, что ли! Сельчане продукты должны были привезти, но видимо, заразы боятся!

— Нас и надо бояться, — захихикал Генька, — ну ребята, ну сделайте, что-нибудь! Я опять есть хочу!

— Прожора!

— Я не прожора, я расту!

— А в огороде у нас ничего не осталось? Может, где картошку не докопали? — с надеждой в голосе спросила Саманта.

— Так дежурный отряд только что все перекопал! Там только-только все заново посеяли.

— А может Искра помагичит? Вот все и вырастет, и созреет!

Неожиданно Ренни сделала легкое движение. Повернула руку и раскрыла сжатый кулачок. На ладони лежал вожделенный кусок яблочного пирога.

— Вот это здорово! — привстав, Коржик ловко сцапал пирог и, не раздумывая, запихал его в рот.

— У-у-у! — кислая мина, быстро сменившая ликующее выражение его выразительной физиономии, была столь неожиданна и уморительна, что ребята хохотали до слез.

— Эта штука только на вид, как настоящая! Короче, это видимость одна, а не пирог, — разочарованно сообщил ребятам Коржик.

— Ренни, а как ты это сделала? — принялся выспрашивать девочку Том после нескольких неудачных попыток повторить движение ее руки.

— Кто-нибудь помнит, как мы жили до раньше, до Краха? — спросила Ренни. Теплая улыбку тронула уголки ее губ, было видно, что она полностью ушла в воспоминания прошлого. Мальчики вопросительно посмотрели на подругу.

— Ну, помним! Ну, и что? — Коржик все еще до глубины души был возмущен ее коварным обманом.

— Я, например, жила в маленьком городке, — издалека начала девочка. — Мои родители неодаренные, но в городе магом был каждый второй. Какой у нас город был… Везде парки и сады, а цветы цвели не переставая, — увлеклась воспоминаниями Ренни. Искра молча положил ладонь на ее руку.

— Ладно! Ладно! — девочка вернулась к животрепещущей теме. — Наши соседи очень любили нас ребятишек и постоянно угощали всякими вкусностями, дарили игрушки. Щелкнут пальцами, повернут руку вот так, — Ренни разжала пальцы. Большая конфета лежала на ладони. Коржик небрежно ткнул в нее пальцем.

— Морок — это все!

— Не морок, а образ, — солидно поправил Том.

Ренни огорченно оправдывалась:

— Но, ведь их конфеты были настоящие!

— На то они и маги. А мы, ведь, тоже кое-что можем! — Тома хитровато прищурил глаза, — мы владеем изменением. Да, Искра? Помните, Генька вырастил несъедобные груши, а Искра их изменил?

— Это было совсем просто, — пожал плечами Искра.

— Вкусно было! — Санчо даже сглотнул.

— Ну, а почему не попробовать изменить что-нибудь несъедобное в удобоваримое?

— Ура! — Коржик прихватил с земли солидный камешек и сосредоточился, несколько движений пальцами и на его ладони уже лежит все тот же вожделенный кусок пирога.

— Корш! Чуть зубы не сломал! — мальчик с недоумением смотрел на металлическую пластинку, торчащую из пирога. — А пирог-то вкусный! — он облизал пластинку, — только это-то здесь зачем?

Ребята недоуменно переглянулись. Рассмотрели кусок металла, чуть не повредивший передние зубы создателя.

— Железка! Лучше бы ты на золоте ел! Было бы, чем с торговцами расплачиваться.

— Ребята! А ведь это просто закон сохранения массы в действии, — осенило Тома. — Камень-то ты взял немаленький, а кусок пирога вообразил, как на ужине! Лишнюю массу-то во что-то надо было превращать! У нас же тарелки в приюте металлические, и вот результат.

— А пирог был, правда, съедобный? — поинтересовался Гришака. — Мы тут все от этих экспериментов не перетравимся?

— Не боись! — хлопнул его по плечу давно свалившийся вниз Генька, — ты точно выживешь!

— Это еще почему? — попался Гришака на дружескую подковырку.

— На змею отрава не действует!

Гришака вскачь унесся за Генькой, и они с треском ломились по прибрежным кустам. Коржик оглядев оставшуюся компанию вдруг вспомнил:

— Кстати! Про отраву! Тьфу! Про противоядие. Я в библиотеке нашел описание того кустика, ягоды которого меня от сэрдика спасли. Камилла-сан говорит, что это чернорядец. У нас в саду есть два таких.

— Точно! Камилла-сан только сегодня просила меня размножить кустики и увеличить их урожайность, — вставил Искра.

— Нам нужно будет провести исследование ягод, мало ли, пригодятся в будущем. Может еще кого спасут, — раздумчиво протянул Коржик.

Неожиданная печальная пауза закончилась, как только вернулись красные и растрепанные Генька с Гришакой и потребовали подкрепить их ослабшие от физических нагрузок организмы. Ребята вернулась к заманчивому процессу добывания пищи, и дела вновь пошли как нельзя лучше. Во всяком случае, и Коржик и Генька битком набили карманы курток сластями.

— А все-таки я не понимаю, как мы это все делаем? — задумчиво облизывая леденец, спросил Генька.

— Чего тут понимать, представляешь себе вкус яблока, берешь соответственный камешек или ветку или просто воздух, что, кстати, труднее. Делаешь вот так, — Коржик сделал выпад рукой и раскрыл ладонь. Яблоко получилось крупным блестящим и ароматным. Ренни протянула руку — яблоко разделилось на дольки. Юные маги приступили к дегустации.

— Вообще-то ничего, только я люблю послаще! — Том задумчиво жевал яблоко. Его явно заботил вопрос: как же они вообще это делают?

3

— Умножить дробь на дробь. Ага, помню. Разделить дробь на дробь — ерунда, просто!

Дальше, уравнение — легкота! Вот задача потруднее, — тихонько бормотал Коржик, читая свой вариант контрольной работы. Подтянул лист черновика и приступил к работе.

«Бедный я несчастный, Сакостель его знает, как решать эту контрольную» — Кирилл, сидящий наискосок и чуть сзади от него, тоскливо смотрел на выданный Нармирон-эрном листок с заданием.

— Что ты сидишь как на проповеди? Даже не моргаешь! — еле слышно поинтересовался Барни, сосед по парте.

— Да горю я, горю! Пропал, как маг во время Краха.

— Шептунам прямая дорога за дверь! Не радуете вы меня сегодня, ох не радуете! — Нармирон-эрн отвлекся от очередной ученической работы.

— Дурень! У нас сегодня всего три варианта. Найди, у кого списать, и не страдай. — Барни занялся своей работой, а тоскливый взгляд Кирилла упал на листок сидящего впереди Коржика. «Ура!» — мелькнуло в голове. Примеры такие же, а задачу он ни одну сроду сам не решал. «Не буду и начинать! Хватит мне уравнения и примеров», — решил мальчик и, вытянув шею, принялся копировать увиденное в чужой работе. Время пролетело быстро: пока он списывал уравнение (спасибо Коржику он очень удобно отодвинул чистовик на край стола), Коржик закончил с примерами и углубился в решение задачи.

— Коржик! Перепиши примеры, а то не успеешь до конца урока работу оформить! — заволновался ничем пока не занятый Кирилл.

— А? Что? Ты прав, наверное, — и Коржик быстро переписал примеры в чистовик. Кириллу это не помогло. Лист оказался перевернут, и кроме последнего ответа там ничего не было видно.

— Коржик! А какой у тебя ответ во втором примере? — Кирилл пытался решить свою проблему. Ему повезло. Коржик раскрыл лист и, прошипев ответ сквозь зубы, оставил его на краю стола. Кирилл, прикусив от усердия язык, и, благословляя про себя четкий почерк Коржика, принялся переписывать готовое решение.

— Ну, что я говорил! Все просто! Повезло тебе, — подмигнул Барни.

— Коржик! Переверни листок! — потребовал вконец обнаглевший Кирилл.

— Что, что?

— Дай списать по человечески!

— Списать не дам! Учиться нужно, а не учителей обманывать! — прошипел разозленный Коржик.

— Да и ладно! Не пыхти! Я уже и так много списал! Мне хватит.

— Ах, так! — окончательно рассердился Коржик. — Ну, погоди, я сейчас!

— Мага на вас не хватает! — Нармирон-эрн с досадой поднял голову от тетрадей, — он вам глаза-то от чужих работ отвел бы. А пока последнее предупреждение. Затем применю карательные меры.

Пока Нармирон-эрн запугивал учащихся, в тетради Кирилла начались чудеса. Кирилл с ужасом увидел, что написанные им цифры расползаются по листу, группируясь в то странные уравнения, то просто в орнаменты.

— Корш!

Цифры махали прозрачными крылышками и, вспархивая, пропадали. Или медленно таяли на листе, растекаясь чернильной лужицей. которая тут же испарялась. Листы бумаги очищались от букв и цифр приобретали прежние белизну и гладкость. Надпись осталась только на титульном листе.

— Ну, погоди! Вечером поговорим, — впустую погрозил оставшийся ни с чем неудачник.

— О чем это ты? — поинтересовался Нармирон-эрн, протягивая руку за выполненной работой.

— А!!! — обреченно махнул рукой расстроенный Кирилл.

 

Глава 20. Крис

— Ты все взял?

— Иглы, нити, зеркало, запас продуктов — все спрятано в Круглой комнате. Одежда на нас. Что еще надо?

— Из гардероба на нижнем этаже надо взять куртки. Там ведь осень, уже по ночам бывают заморозки, — Ренни, как всегда проявила предусмотрительность.

Ренни и Коржик, два заговорщика, пробрались в Круглую комнату. Именно оттуда намечено совершить перемещение в столицу княжества.

— Может быть, взять с собой Гришаку? — неуверенно спросил Коржик.

— Справимся сами, — твердила, как заклинание, Ренни. Она не знала, что за сюрприз ждет ее наверху. Как только они поднялись по лестнице мимо огромных в два этажа окон вестибюля, не далеко от цели своего путешествия, им навстречу совершенно «случайно» попался, недавно упомянутый, Гришака.

— Куда это вы наладились без меня? — глаза мальчишки хитро поблескивали. — Проказить без меня в этом доме не полагается.

— Похоже, без тебя в любом деле, как без нужника, — грубовато ответил Коржик. Но товарищу был очень рад. Он страшился брать на себя ответственность за жизнь Ренни и ее брата.

— Гришака, ну, что ты, в самом деле, как маленький! Мы ведь по делу, ты же знаешь у меня брат…

— Знаю, знаю! — прервал ее Гришака. Этот высокий крепкий, ладно скроенный паренек, с густой каштановой шевелюрой, которую он никому не позволял трогать, а завязывал на затылке в хвост, такой толщины, что ему позавидовала не одна девочка, всегда умел настоять на своем. Густые ресницы огромными опахалами прикрывали карие глазищи. Невзирая на внешнюю красоту, характер у парня был подстать его крупным кулакам. Гришаку уважали не только в Доме, но после нескольких ритуальных мальчишечьих драк и в соседних с приютом деревнях. — Я готов, все равно от меня не отделаетесь. Пошли!

И они отправились в Круглую комнату, а затем, разобрав припасы и взявшись за руки, шагнули прямо в досконально изученный Коржиком закоулок одной из разрушенных улиц Варка.

— Здесь находиться подвал, в котором меня схватили и шахта, в которую сбросили, — Его сердце резануло воспоминание о Ксане. Хотя тогда ему довелось бросить лишь мимолетный взгляд, но в память врезалась, видимо, навсегда страшная картина: сумрачный засыпанный битым кирпичом двор, телега, сливающийся с сумраком силуэт лошади и, выхваченная метнувшейся из разбитого окна вспышкой магического света, фигурка мертвого Ксана, лежащего поверх неподвижных детских тел. Образ был настолько ярок, что Гришака и Ренни увидели его вместе с Коржиком. На глазах у девочки навернулись слезы. Но вот ребята встряхнулись.

— Пошли, — скомандовал Коржик глухим голосом. По обе стороны улицы лежали развалины. Они успели пройти по ней только несколько десятков шагов, как Коржик показал на полузасыпанную яму.

— Могила Ксана!

Ренни, сложив ладони лодочкой, провела ими по мокрому от слез лицу. Ритуальным жестом встряхнула кистями рук:

— Да унесет твои беды текущая вода! Да вернешься ты к нам каплями росы или дождя, — тихонько бормотала она полузабытую молитву своего детства. Гришака преклонил колено:

— Пусть свободно летит над миром твоя душа и согреет ее небесный огонь…

Коржик с благодарностью взглянул на своих друзей. Ему тоже хотелось выразить свои чувства, только он не знал как. Друзья двинулись дальше.

Видно было, что завалы недавно начали разбирать, каменной крошкой выравнивали мостовую, часть каменных блоков и кирпичей была выбрана и приготовлена для погрузки.

— Давайте, пройдем немного вперед. Я там вылез. — Коржик двинулся вперед.

Они прошли еще несколько колодцев ливневой канализации, только они и напоминали, что здесь когда-то был удобный для жизни людей город.

— Вот! Здесь!

Ребята по очереди заглядывали в темный колодец.

— Там железные перекладины — это лестница? Ты по ней поднялся? — спросила Ренни.

— Да! Я ее еле нашел, там внизу такие заросли…

— Ну-ка, взгляни! — Ренни отошла в сторону. — Нету здесь никаких зарослей, чисто!

— Ого! Здесь проведена неплохая реконструкция! — Гришака свесился вниз, разглядывая дно колодца. — И пол песочком посыпан, и пара скоб заменена недавно: по размеру больше и новенькие, блестят.

Коржик молча разглядывал колодец.

— Надо бы посмотреть, кто это здесь хозяйничает? — раздумчиво произнес он.

— А, зачем? — полюбопытствовал Гришака. — Мало ли, ребята лазают! Устроили себе там пряталки. Или воры склад оборудовали.

— Ты, не понимаешь! Под землю в этом городе не полезет ни один нормальный человек, там же можно напороться на различные магические ловушки! Еще в мирное время у магов там располагался подземный город, неприступный: люди гибли в магических ловушках. Когда я был маленький, наши — мои хозяева и группа воров — решили проверить колодцы и найти потайные ходы. Из тех, кто пошел на это, не вернулся ни один. Вряд ли кто-нибудь из жителей столицы решится на такое.

— Ладно, вечером заглянем еще, а сейчас надо бы поискать Криса. Ренни, — мальчики переглянулись, — мы бы не хотели, чтобы ты разгуливала с нами по городу. — Коржик прокашлялся для солидности. — Мы тебе устроим здесь недалеко наблюдательный пункт.

— Ты будешь присматривать за колодцем, а мы притащим тебе твоего олуха-братца, — закончил Гришака. Девочка нерешительно покачала головой, подняла глаза и увидела возмущенные лица друзей. Сокрушенно вздохнула и согласилась.

День, проведенный в засаде, не радовал. Ренни замерзла и устала напряженно всматриваться в наползающий на развалины сиреневый сумрак осеннего вечера. Тревога и ожидание истощили запасы спокойствия и уверенности. Когда в сумраке, наконец, мелькнула чья-то фигура, Ренни уже хотела выскочить на встречу с упреками и расспросами. На свое счастье сдержалась. Невысокого роста невзрачный, в длиннополой одежде непонятного цвета, немного скособоченный человек приближался к колодцу. Мельком девочка увидела седые усы и седую же стриженую ежиком шевелюру. В руках держал узелок, по виду с продуктами, подмышкой книга. Когда он проходил мимо, Ренни услышала, как он бубнит про себя: «Крепро в глотку! Где найти протенак? Без него, как без рук». Он с неожиданным проворством, видимо сказывался опыт, спустился в колодец.

Ренни перевела дыхание. Почти сразу же вдалеке показалась компания из трех человек. Но если первые два шли, твердо ступая, то третий… Сомнамбула. Его приходилось направлять, поворачивая за плечи. Он шагал, не разбирая дороги. Время от времени его приходилось подхватывать, не давая упасть.

— Мальчики! Что вы с ним сделали? — коршуном кинулась Ренни.

— Клянусь магом! Ничего плохого. Он спит, и мы ему снимся, — отшутился Коржик.

— Не тревожь его пока, Ренни! Он действительно спит. Если захочешь, мы его разбудим, но я предлагаю так и забрать его с собой. Мы вытащили его из такой передряги! — Гришака только покачал головой.

— Он такое натворил, что его будут искать по всей стране, пока не найдут! Он, ни много немало, на рынке при всем честном народе у княжеского сына Вельямира спер амулет Силы. Вот погляди. — Коржик протянул Ренни витой браслет из различных металлических нитей. В их плетении прослеживался повторяющийся геометрический узор. — Одень!

Браслет оказался ей велик, и Ренни подняла руку вверх, чтобы найти место, где он плотно ее обхватит. Нелжиданно браслет уменьшился, ловко обхватив запястье.

— И, что дальше? — спросила Ренни.

— Возьми любой камень и сожми.

— Мамочки! Он крошится!

— Ты сейчас ударом кулака можешь и быка свалить. Амулет дает своему владельцу силу, здоровье, мощь, но, люди говорят, если его носить постоянно… Носящий его становится тираном.

— А, может это и не амулет виноват? — задумался Коржик.

— Скорее всего, и не амулет. Я тоже так думаю — согласился с ним Гришака. — Если им будет безнаказанно пользоваться не очень хороший человек…

— Юровито с ним! Он лучше не станет! — договорил Коржик.

— А, хороший человек такую штуку просто так носить не будет, — убежденно добавила Ренни.

— Ты, пока мы здесь не снимай его. Может тебе брата тащить придется. Мы его от стражи отбили. Это они его по голове успели стукнуть. Что, у тебя есть новости? — Коржик с любопытством посмотрел на колодец. Ренни рассказала о том, что видела и слышала. Гришака заинтересовался протенаком.

— Протенак — это какая-то магическая штука. С ней могут работать только маги. Я, что-то о нем читал, только не могу вспомнить, что именно.

— Значит, этот тип может оказаться магом? — Ренни была потрясена.

— Скорее всего. Ох, как бы я хотел с ним встретиться! — Коржик даже не мог устоять на месте.

— Ребята! А ведь там патруль! — глазастый Гришака разглядел в сером сумраке приближающиеся фигуры.

— Сигаем в колодец! — скомандовал Коржик. — Ренни, бери брата, сил сейчас у тебя хватит. Бежим!

Сорвавшись с места, стараясь не топать и не пыхтеть, они быстро друг за другом спускались в колодец, только Ренни, перекинув спящего брата через плечо, просто прыгнула вниз. Мальчики еле успели посторониться, найдя боковой ход. Они торопливо начали в полной темноте двигаться по нему. Ход плавно спускался вниз. Шедший впереди Коржик, внезапно остановился.

— Крепро! — он протянул руку.

— Ты, что? Сумасшедший? — Ренни трясло от ужаса.

— Да нет! Не бойся! Я с ним справлюсь, — извиняющимся тоном ответил Коржик. — Я просто подглядел в мыслях у Камиллы-сан, как она размагировала крепро Искры.

— Ты следил за Камиллой-сан? — Ренни пришла в ужас.

— Нет! Это случайно! Я только один раз и попробовал! — оправдывался Коржик.

— Ну, все! — оборвал их пререкания Гришака. — Сейчас не до этого. Надо ноги уносить! Мы ведь можем прямо отсюда переместиться домой?

— Можем, но не будем пока! — твердо возразила Ренни, — мы должны найти этого мага. На него движется облава. Я ощущаю, что по соседнему колодцу внутрь пробираются люди. И еще… мысли у них нехорошие. — Она задумалась, ребята тоже напряглись, пытаясь разобраться в мыслях чистов-охотников. — Вода. Да! Точно! Вода! Они зальют колодцы водой.

— Ничего себе, подарок! А, где воду возьмут? — Гришака был настроен скептически.

— Они починили водопровод. Поставили какой-то механизм вместо магического курвира, насос называется. Теперь у них воды много!

— Пошли! Разберемся, все-таки, с этим магом. Ренни, тебе не тяжело? — забеспокоился Коржик.

— Я тяжести и не чувствую, — засмеялась в ответ Ренни, — но согласна, надо поторопиться!

Ребята пробирались по лабиринту ходов. Коржик вел их так, как словно он точно знал дорогу. Он предупреждал о ямах, выпавших камнях о скором повороте.

— Коржик, да ты, что все видишь?

— А, вам кто не велит? — поинтересовался тот, — загляните ко мне в голову и сами попробуйте, как я.

Через несколько минут дело пошло у всех.

— Какой ты умный! — протянула Ренни, почему ты нас раньше этому не научил?

— А, я будто раньше знал, что так умею? — огрызнулся Коржик. Ход петлял, делился на ответвления, в нем еще пару раз ребята находили магические препоны. Но все когда-либо заканчивается и вот они подошли к массивной железной двери. Еще несколько таких же Коржик проскочил мимо без раздумий.

— Гришака, посмотри, ты с ней, что-нибудь сможешь сделать?

— Могу! Как не мочь! Все же потомственный кузнец! Хоть и родных не помню. Железо мне всегда нравилось и все, что из него сделано тоже, — так приговаривая, Гришака возился с дверью. Мягкий щелчок и дверь открылась. Непрошеные гости вошли в зал.

Света было немного: слабо светились только растения в горшках. Дюжина резных деревянных дверей выходила в зал. Пол каменный, набран из полированных плиток разных горных пород. Коржик уверенно подошел к одной из дверей и открыл ее. Ребята подтянулись за ним. Здесь стало светлее. Комната, вернее мастерская, была полна различными предметами, механизмами, инструментами. Высокие стены покрыты магическими чертежами.

— Он архимаг! — восхищенно произнесла Ренни. — Вот бы Надежду сюда. Она любит возиться с такими вещами.

— Классная штука! — Гришака держал в руке металлический цилиндр с канавками для пальцев, с овальной чашкой, защищающей руку, как у шпаги. — Только клинка не хватает! Он взмахнул рукой и клинок, появившийся неизвестно откуда, расколол каменную плитку пола.

— Ого! Это серьезно!

— Еще, как и серьезно! — произнес чей-то голос. Ребята обернулись. На пороге дальней от них двери стоял невысокий, седой, коротко стриженый, одетый в длинные свисающие одежды, еще довольно крепкий старик. Короткая седая шевелюра образовывала белый ворс, уподобляясь серебряному бархату. — Вы, себе не представляете, насколько все это серьезно! Как и зачем вы сюда пробрались? Отвечаете! — скомандовал он.

— Мы пришли сказать Вам, что здесь опасно оставаться. Чисты решили залить все подземелья водой! — Ренни волновалась, глядя на незнакомца.

— Глупости! У них это вряд ли получится!

— Не глупости! Воду уже начали закачивать! Теперь дело времени, через день, два это все будет под водой. — Коржик, похоже, знал, о чем говорил. — Мы — маги. Живем так далеко отсюда, что до нас еще не добрались.

— И не доберутся, если мы сможем найти путь в параллельный мир, — добавил Гришака.

— Мы от Вас ничего не скрываем! Я — Ренни, мальчик с хвостиком — Гришака, а этот кудрявый — Коржик. А, Вы? Вы ведь маг? Что Вы здесь делаете? Как Вы выжили?

Человек внимательно выслушивал все, что говорили дети. Он переводил оценивающий взгляд с одного лица на другое и, кажется, убедился в их искренности.

 

Глава 21. Рассказ мага

1

— Я родился в семье магов в пятом поколении. Мои родители практически сразу по выходе из младенческого возраста отдали меня на воспитание в столичную архитектурно-строительную школу. Моим Учителем пожелал стать знаменитый Улимер-маг. О годах учебы у меня, в отличие от некоторых моих ровесников, остались очень хорошие воспоминания, — Скрываторий-маг мечтательно вздохнул, — я хотел строить замки, создавать магические механизмы. И мне удавалось многое. Я создал несколько удачных накопителей солнечного тепла, создал знаменитые плащи, которые защищают своего владельца даже от попадания в пламя.

Мне приходилось заниматься и строительством: пара дворцов, один замок по особому заказу, несколько приморских вилл. Но, говоря откровенно, мне больше прельщает возня с мелкими хозяйственными механизмами, наполняя жизнь обычных вещей магическим смыслом.

Например, зеркало, чтобы показывало родственников, а то некоторые своих близких и навестить забывают. Посмотрят — глядишь, совесть проснется.

В этот момент Ренни восхищенно вздыхает: вот он — тот, кто помог ей отыскать брата!

— Спасибо! Если бы вы знали, как у нас в замке радовались, когда у четырех наших ребят, они думали, что сироты, нашлись родственники, — Ренни подошла к магу, сидящему в кресле у камина, и поцеловала его в щеку. Ее полные слез и благодарности голубые глаза заглянули прямо в душу к старику, — спасибо за ваше зеркало, я, благодаря нему, нашла брата.

— А я вот все думаю почему оно ночью не работает? И днем иногда рябит. Я у ребят видел, — полюбопытничал Коржик.

— Ну, я настройки поставил, ведь надо же человеку уединятся. Если он хочет уединения и думает об этом, то зеркало его показывать не будет…

— Ха! Слава Духам! Значит в ванной оно подглядывать не будет! — хмыкнул Гришака.

Старик смущенно прокашлялся и продолжил:

— У меня было много различных задумок. Еще до меня придумали курвир, а я его модернизировал — приспособил транспортировать любые предметы: урожай с полей, рыбу со шхун прямо на прилавки в магазины, каменные блоки при строительстве домов. Потом решил сделать родственную почту: при желании предметы могли перемещать даже неодаренные, не маги, своим родственникам по крови.

За это, да и за зеркало мне попадало довольно часто: в княжеских и дворянских домах слишком запутанные родственные связи, никому не хотелось обнаруживать грешки своих родителей! Впрочем, я жил, творил, был доволен судьбой. Женился молодым. Натана была прекрасная женщина. У нас родилось двое детей. Семья — полная чаша. Если бы не войны.

Я растил уже внуков, когда погиб весь Верховный совет и разразилась первая магическая война. Что началось после — страшно вспомнить. Одна из маггрупп пыталась заставить меня делать магическое оружие. Я просидел в этом подвале два года, но они меня не сломили. Из этой магической ловушки, я не мог ответить на Зов перед Крахом. После нескольких дней обморока я очнулся свободным, но навсегда одиноким. Мои родные все погибли в этот день, — он помолчал, вновь переживая давно прошедшее, — мне теперь не для кого жить. Но я живу, пытаюсь что-то изобретать, но понимаю, что люди не хотят пользоваться помощью магии. Я видел много выброшенных в колодцы магических предметов.

Ими позволяет себе пользоваться только князь. Он держит у себя потерявшего свой Дар мага Смирта. Заставляет его работать с магическими предметами, шпионить и вести разведку завалов. Уничтожая магов, князь собирает наши артефакты в свое хранилище. Когда я увидел, что твориться с детьми, я попытался спасти некоторых из них. Самые маленькие живут в убежище в Берминальском лесу. Только я не уверен, что им уж так повезло. Та женщина, что я для них нашел, по-видимому, плохо за ними смотрит, — он расстроено поднял глаза на Ренни.

— Ничего, это ничего! Мы их заберем к себе домой. У нас маленькие уже есть, им у нас будет хорошо, — пыталась утешить старика Ренни.

— Деточка, кристалл моей души, расскажи лучше о себе. Кто такие вы? Что у вас за дом?

Дети наперебой принялись рассказывать о себе, о замке, о Камилле-сан, о друзьях, о надежде попасть в Новый мир. Скрываторий-маг внимательно слушал и постепенно начинал улыбаться в ответ на искренние улыбки детей.

— Ренни, а этот молодой человек, пожалуй, скоро проснется, — Скрываторий-маг посмотрел на спящего на подушках Криса.

— Тогда нам пора домой, пока он не начал опять чудить! — Ренни умоляюще посмотрела на Скрываторий-мага, — Вы пойдете с нами?

— Куда, деточка?

— К нам домой. В приют блаженного Хорса!

— И, как мы отправимся? Выйти мы пока не можем. Недели через две, когда про нас все забудут, мы оденемся в коконы и спокойно отсюда выйдем…

— Коконы! Ура! У Вас есть коконы! Как они нам нужны! — Коржик даже задыхался от восторга.

— Вы нам дадите один? Лучше два? Нам очень надо! — с мольбой в голосе к Скрываторий-магу обратился Гришака. Старый маг только усмехнулся:

— Дать, не дам! А, создавать научу! Кокон каждый создает себе сам. Это умение я вам передам с большим удовольствием.

— Тогда, нам надо скорее домой. Нас там ждут. Вы с нами? — и три пары глаз вопрошающе уставились на мага.

— Я готов отправиться с вами, но как мы это осуществим?

— Быстро! У нас по перемещениям главная Ренни, Гришака тоже в этом здорово разбирается, а я контролирую безопасность.

— Дети! Вы меня поражаете! Даже среди нашего поколения отыскалось бы немного таких умельцев, как вы. Клан Верховных крепко хранил свои секреты.

— А, у нас друг от друга нет секретов, мы же друзья.

— Мы поодиночке просто погибнем, мы нужны друг другу. — Ренни серьезно посмотрела на старика, — Берите все что хотите, но если это место не зальет вода…

— Клянусь костями мага, не зальет, — улыбнулся Скрываторий-маг.

— То мы сможем сюда вернуться в любое время. Ребята сконцентрируйтесь. Гришака, возьми Скрываторий-мага под руку. Коржик, страхуй их. Я возьму Криса. — и вся компания внезапно исчезла в одном месте, чтобы также внезапно появиться в другом.

2

— Что-ж, уважаемая Камилла-сан, ваши дети подносят Вам не только приятные сюрпризы. Они притаскивают в Дом кошек, собак, и вашего покорного слугу, — за самоиронией Скрываторий-маг пытался скрыть свою неуверенность и смущение. В чем-то он был прав: дети пожалели его, а он уже не мог больше быть один, ведь потеряв жизненные цели, он потерял всякое желание жить.

— Не скромничайте, Скрываторий-маг, ваши знания и таланты бесконечно облегчат нашу жизнь и дают нам, в конце концов, шанс выжить.

— Я готов помочь. Вы правы, эти дети дают шанс выжить всему магическому роду. Они не просто талантливы, они гениальны!

— Вот! Вот! Только попробуйте им намекнуть на это! Они тут же сядут Вам на шею и будут творить всякие безобразия. Шалят они, как и всякие нормальные дети, но шалости-то магические, а это чревато иногда опасными последствиями.

— Как Вам удается скрывать, то, что здесь происходит от двора князя?

Камилла-сан хитро улыбнулась:

— Не Вам, архимагу и мастеру различных амулетов о том меня спрашивать. Лястрит…

— Понятно. Но, как, претерпев разрушение Структурного Кристалла, Вы смогли его активизировать?

— Благодаря, мой дорогой, Вам.

— Мне? — Скрываторий-маг удивленно поднял брови, потом на его лице мелькнула догадка, и он расплылся в широчайшей улыбке. Все морщинки на его усталом лице заискрились радостью и каким-то детским озорством. — Клеунвер! Вы нашли клеунвер.

— Нам повезло. На чердаке, я думаю, можно отыскать еще что-нибудь столь же полезное. Вы займетесь этим?

Скрываторий-маг уже с предвкушением потирал руки:

— Если бы Вы знали, с каким удовольствием!

— Значит, мы договорились, — и Камилла-сан подвела итоги своей более чем двухчасовой беседы с магом, — вы будете вести уроки у группы магов. В расписании я назову их «дополнительные занятия по истории техники». Попытайтесь чуть-чуть обуздать наших подопечных, — она просительно посмотрела на мага, — я боюсь за них, они развиваются чересчур быстрыми темпами. Весь чердак в вашем распоряжении, можете проводить изыскания. — Камилла-сан открыла ящик стола и достала клеунвер, легонько сжала его в руке. Улыбнулась Скрываторий-магу, и через несколько минут в комнату вошел высокий, мощный старик — Спиридон-тай.

— Спиридон-тай, знакомьтесь — это Скрываторий-сан, наш новый учитель, мы поселим его в Мальчишечьем Крыле, там, рядом с комнатой Витим-сана, есть свободная. Я прошу Вас, — она уважительно склонила голову в сторону Спиридон-тая, — помочь нашему новому коллеге обустроиться.

— Всегда рад помочь! — Спиридон-тай, изучающее посмотрел на нового учителя: каким образом тот мог оказаться в школе? Ни один обоз не приближался к замку и не проходил через окрестные деревни вот уже несколько десятидневок. Как он мог войти в Дом, не проходя по двору? Но, не задав вертевшегося на языке вопроса, Спиридон-тай только поинтересовался, не испугается ли уважаемый коллега, если они воспользуются золотыми кругами замка для перемещения?

— Что Вы! Что Вы! Я привык, — своим ответом Скрываторий-сан дал пищу Спиридон-таю для дальнейших размышлений. Кабинет Камиллы-сан, наконец, опустел и у нее появилась возможность обдумать изменившиеся обстоятельства жизни замка.

3

— Домой! Домой! — деревенские ребятишки с радостью выбежали из дверей замка. Мерга обернулась и помахала рукой. В замке дети хорошо и весело отдохнули от тяжелой деревенской работы, но соскучились по родителя, по дому и даже по маленьким надоедам: своим младшим сестрам и братьям, которых в сельских семьях полным полно. Карантин окончился. Камилла-сан с помощью Скрываторий-мага настроила клеунвер на нейтрализацию всяких разговоров о магах и магических чудесах. Теперь дети и взрослые, вернувшись домой, смогут рассказать только о карантине, об уроках, друзьях, работе в мастерских, о тренировках в «комнате битв». Замок вновь возвращался к обычной размеренной жизни.

— Пусти, я сама! Не трогай! Отдай! Ну, отдай же! — Окализа отчаянно вырывала из рук Таалиты хрустальные граненые шарики давно уже найденные на чердаке — Я первая это придумала! Таалита победила и, подняв руку повыше, чтобы подруга не смогла достать, выскочила из комнаты. Золотые круги переместителя, хотя бы на время, помогли скрыться от разъяренной Окализы. Расположив граненые шарики на полу вокруг себя Таалита, начала прикладывать их гранями друг к другу.

Дело спорилось. Стороннему наблюдателю странно было бы видеть, как приложенные, по-видимому, правильно грани тут же слипались. Таалита решила головоломку.

— Ура! Кристально! Получилось! — она победно вскинула руку. Сияющая молния сверкнула у нее над головой, и шарики вновь рассыпались по полу.

— Ну! — разочарованно протянула она.

— Ах, вот, ты как! — Окализа, ворвавшись в комнату, в мгновение ока подобрала все шарики, и, не обратив внимания на разочарованную мордашку подруги, с хохотом кинулась вон из комнаты.

— Ну и попробуй сама! — вяло бросила ей в след разочарованная девочка.

— Ну! Вы опять поссорились? — Ренни строго посмотрела на своих разобиженных подопечных. — Как всегда, виновата Таалита? — под взглядом ее голубых глаз Таалита поежилась и опустила голову. — Окализа? Ты простишь ее?

— Если она сама попросит!

— Я у нее никогда ничего не попрошу! — рассержено закричала Таалита.

— Ох! Я от ваших ссор уже устала. И что вы все время делите?

Поссорившиеся девчонки исподтишка посмотрели друг на дружку, вспомнили, что у обеих все равно ничего не получилось, и, в конце концов, улыбнулись друг другу.

— А, мы больше ничего не делим! — и, схватившись за руки, они выкатились из своей комнаты.

— Разбойницы! — улыбнулась им вслед Ренни.

— Кау! — подтвердила свое полное согласие с этим определением галка, недосчитавшаяся после недавних событий нескольких перьев в хвосте.

— Чер-р-р-р! — согласилась сорока Чер-Чер.

Ренни с Самантой уже не знали, как обуздать буйные фантазии этих девчонок. К малышам их приставить, что ли? Девочки, Таалита и Окализа, безумно любили опекать и нянчить все живое, что попадалось к ним в руки. Они следили за тем, чтобы в мисках собак всегда была свежая вода, чтобы клетки птиц были чистыми, чтобы Крыська не сумела обидеть белку Шкоду, имевшую дурную привычку распихивать свои запасы по тем же местам, что и Крыська. Саманта согласилась с подругой, и они пошли с этим предложением к Камилле-сан.

— А, не слишком ли они для этого малы? — усомнилась директриса.

— Зато, чересчур удалы, — проворчала Саманта.

— Хорошо! Давайте попробуем. Я их вызову и предложу им эту работу вместо занятий в ткацкой мастерской.

— Вот, увидите! Они будут рады! — Ренни не скрывала своего облегчения. Непоседы будут пристроены к месту. Они займутся малышами и оставят свои проказы хотя бы на время.

 

Глава 22. Ох, уж эти дети!

1

— Мама дорогая! Что опять здесь твориться? — своей показной суровостью Ренни пыталась скрыть, рвущийся наружу смех. Малыши замка Ингорлон были усажены в кружок на ковре и разодеты в пышные одежки, раздобытые на чердаке подружками — Окализой и Таалитой. Как они проникли за запертую и охраняемую Женьевевой-той дверь, скорее всего навсегда останется их сокровенной тайной.

— У нас званый вечер, мы пришли в гости: пить молоко и рассказывать сказки, — Таалита говорила почти серьезно, только замечательные ямочки на ее щеках и лукавые серые глаза указывали на большое удовольствие, которое девочка получала от игры.

— Ох, рыжик, это опять твои штучки, — Ренни легонько дернула девочку за бронзовую прядь.

— Они молодцы, — вмешалась няня Валентина-той, — они мне очень помогают с детьми. А уж, как малыши их любят…

Словно в оправдании этих слов притихшие ранее малыши начали перебираться поближе к девочкам. Лезли на колени, захватывали их руки, всовывались, как котята, подмышки.

— Сказку! Сказку! — требовали малыши. Ренни улыбнулась всем.

— Вижу, что у вас тут все хорошо. Молодцы! Только, — обратилась она к этой невысокой светловолосой женщине, всегда готовой улыбнуться и прийти на помощь, — пусть они здесь долго не задерживаются, у них еще уроки на завтра не сделаны!

— Малыши ложатся рано! Еще успеют с уроками, — добродушно успокоила Валентина-той, подхватила на руки готового расплакаться бутуза и, успокаивая его на ходу, заспешила к двум готовым подраться малолетним задирам. Ренни с сочувствием смотрела вслед. Эта худенькая женщина с уложенными короной косами с первого взгляда показалась ей домашней уютной и ласковой. Камилла-сан рассказала, что Валентине-той не имеющей магического дара пришлось сражаться с настоящими магами за жизнь ее семьи. И что она до сих пор корит себя за то, что не сумела никого спасти. Но ведь и она в живых осталась только чудом. Издалека невозможно разглядеть, но в ее светлых волосах после тех событий появилась широкая седая прядь.

Ренни заглянула к малышам по пути в лечебницу. Сегодня Идирма-той после очередного тщательного осмотра может отпустить Криса. Ренни не могла дождаться того момента, когда сможет познакомить брата со своими друзьями, с мальчишками замка, с самим замком. Ей очень хотелось, чтобы брату здесь понравилось.

Он уже успел смириться с тем, что, украв на рынке амулет княжича, подписал себе смертный приговор. И согласился с тем, что его спасли буквально в последнюю минуту. Теперь ему надо жить дальше и принимать заботу от единственной оставшейся в живых родной души.

— Ты готов? — поторопила брата Ренни. Крис в последний раз одернул на себе непривычную одежду, топнул обутой в добротный ботинок ногой.

— Пошли уж, — проворчал он, потирая свой почти с рождения забрызганный веснушками нос.

Жизнь для Ренни понемножку налаживалась. Она старалась быть рядом с братом, но лишний раз не попадаться ему на глаза. У Криса появились знакомые, друзья. Он начал заниматься в школе, его вместе с Генькой приставили к конюшне. Это гордое название принадлежало хлеву с тремя дойными коровами, пятью бычками, шестеркой молочных коз, грозным козлом Бородачом, свиноматкой с поросятами и двумя лошадьми. Кобыла Нупошла отдавала явное предпочтение Геньке. Ему она позволяла запрягать себя в рекордные сроки, от остальных сначала долго отбрыкивалась, а смирялась только потому, что сама была не прочь размяться. Зато спокойная и, до сей поры равнодушная ко всем, Звездочка потянулась к Крису. Все это хозяйство надо кормить, поить, заготавливать для них всевозможные виды корма.

Искра так же любил в свободное время пропадать в конюшне. С недавних пор его благотворное влияние сказывалось в том, что ни одно животное ничем не болело, а урожаи трав и корнеплодов в огороде постепенно нарастали.

Ренни, видя, как ее брат смеется с друзьями, как находит себе занятие по душе, тихо радовалась и мечтала, что когда-нибудь вернется к разговору о родителях. Сейчас она боялась нарушить хрупкое согласие, наступившее между ними.

2

— Санчо! Отлипни от зеркала, дай другим посмотреть, — Таалита тянула мальчика за руку, — смотри, мне все время вот этот чист видится. — Ой, гляди, гляди!

Зеркало показало, как отряд чистов занимал позицию вокруг неизвестной деревни. Воины достали арбалеты, натянули их, и избиение началось. Таалита закричала, бросила зеркало. Санчо еле успел подхватить его.

— Возьми в руку, но не гляди, — упрашивал ее Санчо. Что-то знакомое виделось ему в раскинувшейся на косогоре деревеньке. В высоких деревьях, растущих за околицей на кладбище, в кривой березе у деревенского колодца. Он это все уже видел… Уже смотрел раньше на все это глазами ребенка, когда ту смешную малышку, которую он постоянно видит в магическом зеркале, старуха носила зачем-то в деревню.

Дом, в котором жили старуха и дети, стоял на отшибе за кладбищем. Так ставили дома сельским ведуньям. И чисты не преминут проверить это жилище. Но почему они напали на деревню? Почему убивают всех без разбора? Вот на земле лежит женщина, еще умирающая от пробившей ее насквозь арбалетной стрелы, а цепляющегося за нее малыша уже убил одним ударом ноги пробегавший мимо воин.

Санчо разглядел, как где-то с боку от чиста, которого показывало зеркало, мелькнула фигурка девочки, которая частенько играла с его малышкой. Ее за шиворот тащил здоровенный воин. Девочка спотыкалась, но удерживаемая за скрученную на горле одежду, только задыхалась, кашляла, упиралась ногами в землю, стараясь ослабить давление и схватить посиневшими губами еще хотя бы один глоток спасительного воздуха. Задранная вверх рубашка открывала впалый живот, торчащие ребра, красные пятна наливающихся синяков. Чисты тащили ее к домику за кладбищем. Искра сжимал руки в кулаки, на его глазах гибнут люди! Дети, там за кладбищем дети, их надо спасти! Как?

Чист Таалиты стоял перед знакомым домом и отдавал распоряжения. Зеркало показывало движения губ, взмах руки, суровый и непроницаемый взгляд. Несколько чистов заглянули в дом, затолкнули приведенную девочку внутрь и подперли колом входную дверь снаружи. Точно также поступили и с двумя низенькими окнами домика, предварительно заложив их снятыми с петель дверями сарая и хлева. Они сожгут их! — понял мальчик.

Молчаливый крик вырвавшийся, как самому Санчо показалось, прямо из его души, собрал в Зеркальном зале всех, кто обладал магической силой.

— Гришака, Ренни, помогите перенестись туда! — он тыкал пальцем в маленькое зеркало, в котором не все могли что либо увидеть. — Там дети погибнут! Надо скорее!

Камилла-сан пыталась образумить, навести какой — либо порядок, но дети, взглянув в зеркало, бледнели, сжимали зубы и рвались на помощь. Таалита дрожала, закрыв глаза, но крепко сжимая в руке зеркало. Санчо был благодарен за ее молчаливое мужество.

Ренни испуганно глядела в зеркало:

— Я не могу! У меня нет ориентиров! Я не знаю, где они находятся!

Чисты обкладывали дом сеном.

— Ренни, сделай же что-нибудь, там дети, там девчонка, которая мне родня!

— Санчо! Возьми зеркало в руки, — пытаясь сохранять хладнокровие, посоветовала Камилла-сан.

Зеркало потемнело, показало слабо освещенное лицо ребенка. Личико залито слезами, рот приоткрыт в неслышимом крике. Дети, попадающие в поле зрения зеркала, перепуганы. Лицо Ренни просветлело.

— Нить крови, она приведет нас к ним. Думай! Еще думай! Представь всю деревню! Смотри в зеркало! Помогите мне! Возьмитесь все за руки! — решительно скомандовала Ренни. Саманта, Скрываторий-маг, Камилла-сан, Коржик, Санчо, держащий в руке зеркало, Таалита, протянувшая руку Гришаке, Окализа, Том, Лана, Надежда, Генька, только что из конюшни пропахший лошадиным потом и Искра образовали большой круг.

— Санчо! Представь себя внутри дома! Пока не разрешу, рук не расцеплять! Домой вернуться просто. Надо только сильно захотеть, а я помогу каждому! Пошли! — Ренни вела себя, как полководец.

Глаза открыли в тесной, очень тесной, вонючей избенке. Вокруг стоял истошный детский крик. Дети были напуганы. Старшая девочка смотрела на появившихся из ниоткуда взрослых и детей, как на духов, спустившихся на землю. Дым уже начал пробираться в дом, затрудняя дыхание и заставляя детей кашлять.

— Берите их на руки, — скомандовала Камилла-сан. Дети упирались, рыдали, кусались — малыши защищались, как могли. Ребята обшарили весь дом, заглянули под хозяйкину кровать, в сундуки и кладовки, и, только убедившись, что все дети найдены, решили возвращаться. Скрываторий-маг прижал к груди двух малышей и цапнул за руку, совершенно растерявшуюся старшую девочку. Проследив за перемещением, Ренни, обнимая плачущего малыша, ушла последней.

Замок Ингорлон, протестующее заскрипел деревянной мозаикой пола. Опять младенцы! Опять крик! Возникло ощущение, что замок даже поморщился вместе со своими обитателями, ощутив совсем не сказочные ароматы, распространяющиеся от этих цветов жизни.

3

Команду спасателей теперь возглавила Идирма-той. Всех детей надо перемыть, осмотреть, накормить, успокоить, устроить на ночь. Для всего этого точно нужна магическая сила. Сдав детей с рук на руки, юные маги приходили в себя. Вспоминали, кто и что сделал, как все это выглядело. И так далее. Шум в комнате стоял неимоверный.

— Я мальчика взяла, Корьку, Кореньку! Он такой хорошенький! У него улыбка в четыре зуба! — почти кричала от возбуждения Окализа.

— Это мои дети! Я их собирал в Варке. Они все маги! — втолковывал каждому Скрываторий-маг.

— Она мне родня! Я не знаю какая, но родня! Мне ее зеркало показало! — Санчо был счастлив, что им все удалось.

Камилла-сан молча встала посреди комнаты. Постепенно шум утих.

— Вы все должны понять, что мы теперь отвечаем за этих детей. Мы и сами в сложном положении, но теперь, когда с нами Скрываторий-маг… Будем надеяться на лучшее.

— Камилла-сан, а ведь нас прибыло! Когда Санчо звал, на зов могли откликнуться только маги. Вас он сам перенес. А среди нас Окализа и Таалита. Они, что же? Маги? — Лана с удивлением смотрела на засмущавшихся девчонок.

— Том! Ты у нас уже специалист посмотри! — Камилла-сан покачивала от удивления головой.

— Таалита — маг Несбыточных Желаний, но у нее Структурный Кристалл очень необычной формы! Не знаю, что это значит! Окализа — маг Неуловимых Настроений, а Вы Камилла-сан — Верховный.

— Как? Я — маг? Верховный? — она замолчала, прислушиваясь к чему-то внутри себя и слезы, обычные женские слезы хлынули из глаз невозмутимой, всегда спокойной женщины.

Дети смущенно отвели глаза, Скрываторий-маг — прокашливался.

— Все! Все! — помахала руками Камилла-сан, загоняя слезы обратно, — спасибо тебе, мальчик! Святая Криста, как я счастлива!

Саманта восторженно смотрела на Тома темными влажными глазами, мальчик засмущался и почему-то почувствовал себя бесконечно счастливым. Он был готов перевернуть всю планету, чтобы только Саманта никогда не разочаровалась бы в нем.

Поздно вечером в кабинете у Камиллы-сан вновь обсуждал все произошедшее более тесный круг магов: Скрываторий-маг и сама директриса, все еще до конца не пришедшая в себя, Том и Саманта, Искра и Ренни, Гришака, Коржик и Генька.

— Том, — обратилась к мальчику Камилла-сан, — как вышло так, что девочки Окализа и Таалита оказались тоже в числе магов?

— Я не могу сказать, Камилла-сан, сам не знаю! Я, — он опустил глаза, — я решил, что нужна Ваша помощь! Я не спросил Вас, я вмешался и собрал Ваш Структурный Кристалл так, как сумел. — Он собрался с силами, поднял глаза и посмотрел в лицо Камилле-сан. — Вы… вы простите меня?

— Мой мальчик, ты вернул мне счастье и радость в жизни! Я не знаю, как мне тебя благодарить! Ты — чудо, которое досталось нашему дому! — она кивнула Скрываторий-магу. — Расскажите детям о том, что говорили мне сегодня.

Скрываторий-маг откашлялся:

— В записях, которые вели наши предки маги, встречается только однажды упоминание о маге способном восстанавливать, изменять и даже создавать Структурный Кристалл — сосредоточие силы каждого мага. В летописи он назван — Павловитий Созидатель. Его появление историки относят к временам прихода магов на Землю.

Как вы знаете, — Скрываторий-маг вошел в образ лектора, — наш мир, в котором мы сейчас живем не единственный. Когда-то маги пришли в этот мир из другого, населенного различными магическими народами. Нам сейчас неизвестны причины их поступка. Гадать бессмысленно. Наш мир они называли Ретан, а мы — Земля. Жизнь в этом мире с приходом магов изменилась к лучшему.

Жившие когда-то на Северном континенте народы с появлением магов получили общий язык, общие верования, общие обряды и обычаи. Только у небольших групп людей, проживающих довольно уединенно, в языке, говоре и обрядах сохранились некоторые признаки их племенных отличий. Только в очень трудно достижимых селах остались отголоски славских обычаев, угорских или фарнских. Имена Искра, Надежда, Василь, Генька. — относятся к народности людо из славской ветви, а Том, Саманта, Крис, Камилла — к наваго; Идирма, Скрываторий, Нармирон, Стасиль — к народности кромень. Но теперь люди часто называют детей не родовыми именами, а в честь знакомых, святых или просто понравившимся сочетанием звуков, как например, Мерга или Серсо.

Жившие родами люди забыли своих страшных богов требовавших человеческих жизней. Их заменили святые, которыми по прошествии времени в их памяти становились те же маги. Святая Криста, которую Вы, — он поклонился Камилле-сан, — так любите поминать, была в свое время земномагом. Она ценой своей жизни остановила разрушительное землетрясение и спасла один из городов от хлынувшей на него лавы. Простите, я отвлекся и прочел целую лекцию!

Так, вот, как я уже говорил миров бесконечное множество. Но найти хоть один, пригодный для жизни ох, как нелегко!

— Мы знаем! У нас Лана чуть не погибла в одном из них. Поэтому нам позарез нужны магические коконы, — загорячился Коржик.

Скрываторий-маг заволновался, он побледнел, а на лбу выступила испарина:

— У вас, что? И Путеводный маг есть?

— Да! Наша Лана! Она переносила нас в прекрасный мир, но с ней, что-то произошло и она сейчас не может туда попасть, — голос Ренни, рассказывающей об их рухнувших надеждах, дрогнул. Пожилой, если не сказать больше, маг призадумался:

— В мое время Путеводных магов уже не было, но в другие миры маги проникали. Когда-то и где-то существовал особый магический механизм — Колесо Миров, с помощью которого даже не подготовленные маги могли осуществлять переходы сквозь грани соседних пространств. Это колесо в свое время создал Кресперо-маг. Только поиски закончились неудачей. Нигде в летописях и записях историков не значится, что они нашли, что-либо подходящее для человеческой жизни.

— А, если наша Лана однажды побывала в этом новом пространстве, она сможет его снова найти? — Генька даже подпрыгивал на месте.

— Сможет, безусловно, сможет! Если только воспользуется Колесом Миров. А вот где оно? В летописях нет упоминания о его местонахождении. В развалинах городов искать, как иголку в стоге сена… — голос Скрываторий-мага постепенно тускнел.

— О, Путеводный маг перед тобой миры чисты и искренны, как дети, они твои, ты выбери любой, любой из многих на большой планете, — процитировал Искра.

— Да! Да! Именно так! Колесо Миров! Чудо! Вы его нашли! — у мага перехватило от волнения горло.

— Я видел его! Такой черный камень с золотыми лучами. Если встать на него, то появляется белый туман, и возникают золотые буквы этой надписи…

— Хорс спаситель! Это грандиозно!

— Таким образом, — подытожила Камилла-сан, — у нас есть Колесо Миров. Вы, Скрываторий-маг, научите нас создавать магические коконы. Лана сможет провести эксперименты по поиску нашего будущего Мира, или хотя бы временного убежища. Мы сможем не бояться серого воинства князя Савра. Но…на такое количество детей два взрослых мага и неисследованная планета в параллельном пространстве. Есть о чем призадуматься…

А пока, — она со значением посмотрела на детей, — вы должны учиться, как можно лучше, узнавать, как можно больше. Генька сморщил нос, сокрушенно посмотрел в пол. Ну, вот, опять! Они, можно сказать, на острие ножа. В любой момент могут соскользнуть с грани! А, тут опять уроки, уроки! Беда с этими учителями! Он опять начал прислушиваться и более благосклонно отнесся к заключительным словам Камиллы-сан.

— У нас у всех, наконец, появилась возможность выжить. У нас появилось будущее! И мы будем держаться вместе, чтобы не упустить эту возможность.

 

Глава 23. Брожение умов

1

— Генька! Ну, Генька же! — Василь весь извелся, пытаясь заставить своего лучшего друга магическим путем исправить ошибки в его тетради по грамматике.

— Да, подожди ты! — у Геньки пока не все ладилось. Он, прищурив глаза, рассматривал выполненное кое-как задание в помятой и неопрятной тетради.

— Вот! Вот! — загоревшимися глазами Василь смотрел, как его кривые строчки в тетради под взглядом Геньки выравнивались, буквы переставали валиться по сторонам. — Красота! Убери еще кляксу! И пятно внизу. Странички выглади. Корочку почисти! — командовал вошедший в раж мальчишка.

— Нет уж! — проворчал Генька, — так твою тетрадку никто не узнает! Скажут, не ты писал!

— Точно! — спохватился Василь. Он выхватил у Геньки из-под носа свою тетрадку, и с восторгом осмотрел ее. — Ну! Надо же, как здорово! — крепко стукнул он друга по плечу. — Вот спасибо, так спасибо!

Друзья тем временем покинули тихий закуток под лестницей и направились в школьный коридор.

— Слушай, а ты, говорят, и еду научился магировать?

— Не я один, — проворчал Генька, подозревая, чем закончиться это невинное любопытство. — Вон, смотри, Коржик опять жует! — Коржик! — заорал он во весь голос. Коржик вздрогнул и обернулся, перестав на мгновение жевать.

— Что тебе? — недовольно пробурчал он. Всю перемену он обеспечивал желающих конфетами, пирожками и пряниками и только теперь нашел время, чтобы самому немножко подкрепиться. Надо успеть прожевать до начала следующего урока.

— Сделай Василю пару пирожков!

— А ты, что сам немощный? Ну, ты и лентяй! — возмутился Коржик, — Ну, у тебя и дружок! — он осуждающе покачал головой и постарался, дожевывая, побыстрее скрыться.

— Ты же все и сам умеешь! — заныл Василь, — что тебе трудно?

Обезоруженный Генька приступил к делу. Он вообще-то предпочитал проехаться на чужих знаниях и умениях в этой области магического мастерства. Пару раз он попробовал — получилось не очень. Нет, конечно, есть было можно… если ты до этого дня три голодал.

Но перед товарищем было стыдно, и чтобы не ударить в грязь лицом, Генька здорово принапрягся.

— Что и во что будем превращать?

Василь порылся в карманах в школьной сумке и, вздохнув, выудил тяжеловесную рогатку.

— Ого! И не жалко?

— Очень есть хочется! Я сегодня на завтрак проспал, прихожу, а там кроме, бр-р-р, холодной каши ничего нет.

Размахивание руками, пришепетывание, напряжение всего юного Генькиного организма привело к созданию нового гастрономического блюда: на ладони у Василя лежал не то кусок пирога, не то недопеченный хлеб. Зрелище было довольно неаппетитное, Василь недоверчиво понюхал Генькино изобретение и осторожно попробовал.

— Гу! У-гу-гу! — невнятно промычал он. Отломил кусок и с сожалением сунул Геньке. — Пробуй и запоминай! Такую вкуснятину только Клава готовила! Жаль, что мы ее домой отпустили, — вздохнул Василь, слизнув последнюю крошку с ладони. — Теперь можно и на занятия.

Но к началу урока друзья припоздали, пришлось выслушать лекцию Смуран-сана о правилах поведения.

— Открыли тетради! Пишем: «Прогулка по лесу». Смуран-сан принялся диктовать, прохаживаясь по классу, потирая сухонькие руки и заглядывая в тетради учеников.

Выручай — глаза Василя молили о помощи. Генька кивнул. Выводя буквы в тетради, Генька мысленно их проговаривал. Василь, закусив от усердия нижнюю губу, еле успевал за его мысленной диктовкой. Он, торопясь и радуясь, записывал буквы, не вникая в смысл предложений.

Из глубокой сосредоточенности его вывел гневный голос Смурн-сана:

— Что же это ты голубчик пишешь? Откуда ты это взял? Это же бред сивой кобылы в безлунную ночь! Маги святители! Ты, что надо мной издеваешься? — разгорячившийся преподаватель вытащил из-под локтя Василя тетрадку. — Ошибка на ошибке, ошибкой погоняет! Все! Все! Будь любезен, ко мне после уроков! Учить грамматику!

Василь с упреком посмотрел на друга, тот смущенно уставился в свою собственную тетрадь: правописание не подчинялось магическим воздействиям. В тетрадке Геньки ошибок было ровно столько же, как и у Василя. «Грамматику придется учить» — расстроился Генька.

2

Санчо никогда не замечал за собой подобной тяги к маленьким детям: он приходил к малышам каждый день после занятий, в промежутке между обедом и работой в мастерских, иногда даже вместо любимого время провождения в библиотеке. Санчо всегда нравились таинственные старые фолианты, написанные давно умершими людьми, но рождавшими в нем Санчо новые мысли и чувства. Как приятно найти незнакомое заклинание и щегольнуть им при случае перед ребятами. Санчо улыбнулся своим мыслям. Смешную малышку звали Ксанта, ей было уже три года. Улыбчивая, она мгновенно привыкла к Санчо и встречала его радостным писком:

— Санчо! Санчо! Пьйшол к Ксанте! Возьми на йучки!

Она была готова бесконечно долго сидеть у него на руках, не позволяла отвлекаться от разговора с ней. Теплыми ручками поворачивала его лицо к себе, ластилась, как кошка.

— Наришка! Чего она хочет? Что она говорит? — Санчо был в растерянности. Ксанта что-то упорно от него требовала и была уже готова разразиться плачем.

— Она хочет, как вчера сесть тебе на плечи. Сам посадил ее себе на шею, сам и носи! — смеялась Наришка. Опрятная, можно сказать кокетливо одетая девочка, видна рука Саманты, почти ничем не напоминала лохматую замарашку, которую Скрываторий-маг вытащил вместе с малышами из горящего дома. Выяснилось, что Наришка сирота. Сельчане воспитывали ее всем миром, а это значит, что она переходила из дома в дом. Ее кое-как кормили, кое-как одевали, следили, чтобы она не болталась без дела, а это значит, что каждый был готов пристроить ее то к поливу огорода, то к уборке хлева, мытью полов, присмотру за детьми, да мало ли дел найдется для безответной бедолаги. Немудрено, что она норовила оказаться, как можно дальше от деревенских доброхотов. Ведунья ничего не просила, не приказывала, но если на опять удравшую к ней Наришку сердились, то старуха резонно замечала, что и ей с детьми требуется помощь.

— Корька! Коренька! Не ломай! — Наришка спешила на помощь своим воинственным карапузам. — Ну, вот! — она с огорчением смотрела на безголовую куклу. Две маленькие милые девочки, увидев ужасную картину гибели любимой куклы, превратились в воющих чудовищ. Потрясающие по силе вопли вывели из равновесия всех играющих малышей. Еще минута и замок содрогнется. Наришка умоляюще посмотрела на Санчо. Тот растерянно пожал плечами. Он не умел успокаивать орущих младенцев.

— Ренни бы помогла! — глаза Санчо радостно блеснули. Через мгновение Ренни открыла дверь в детскую.

— Что случилось? — по губам прочитал Санчо. Наришка протянула Ренни сломанную куклу. Чуть поколдовав над нею, Ренни приставила на место голову, стертые краски вернулись на бледное кукольное личико, полу смытые глазки заблестели, выдранные наполовину волосы перестали напоминать паклю и образовали гладкую и тугую косу. В руках у девочки была обновленная игрушка. Открыв рты и вытягивая шеи малышки, перестав плакать, тянули шейки, восхищаясь переменами в кукольной внешности.

— Я попрошу Надежду прийти сюда вечером. — Ренни разглядывала остатки игрушек, которые верой и правдой служили не одному поколению детей. — Где вы такой лом набрали?

— У нас игрушек и было не много, а сейчас число детей можно сказать утроилось. Вот и вытащили все, что нашли! — Валентина-той была как всегда покойна и деловита. Вытирая носы своим подопечным, помогая переодеть штанишки, она с улыбкой поглядывала на старших девочек.

— Нам нужна помощь не только Наришки-чиж. Ренни, скажи Камилле-сан, что в детской теперь тоже нужен дежурный отряд. Нам трудно выйти на прогулку, нас слишком много.

Оглядев поле деятельности Валентины-той и Наришки, Ренни только головой покачала. На одни руки больше тридцати малышей!

— Как же Вы справляетесь?

— Всегда найдется кто-нибудь, кто заглянет во время завтрака или обеда. Вот, Санчо часто помогает, приходит Идирма-той, Наришка-чиж…

— А почему Вы Наришку так зовете?

— А, ты послушай, как она поет! Она умница. Придумывает игры для малышей, устраивает с ними возню, тормошит маленьких увальней, учит выговаривать слова и звуки, и при этом почти всегда что-то им напевает. Чижик и есть!

Желающих дежурить у малышей набралось больше, чем нужно, но заправлять всеми делами взялись все те же: Наришка, Таалита и Окализа. Девочки Таалита и Окализа с удовольствием приняли Наришку в свою компанию. Теперь часто можно было видеть три склоненные друг к другу головки: темную Окализы, бронзово-рыжую Таалиты и льняную Наришки. Ее короткие, но толстенькие косички смешно торчат в стороны. Веселое личико часто заливается смущенным румянцем, серые глаза лукаво прячутся за пушистыми ресницами. Нежность и гармония черт ее лица заставляет Валентину-той, завистливо вздыхать: такая красота — это дар Духов.

Девочка приняла свое и детей чудесное спасение за божественный промысел Духа Лучезарного Света и мечтала при первой же возможности возложить ответный дар на алтарь храма Неугасимых Зорь. Ей пришлось привыкать к новому для нее порядку вещей: ее кормили по расписанию, выдали никем до нее не ношеную одежду. Ее не заставляли работать до кровавых мозолей, разрешали играть с детьми, не приказывали замолчать, когда она пела. Камилла-сан определила ее на занятия в группу с Крисом и еще несколькими деревенскими детьми, только недавно начавшими учебу в класс «Таящих неведомое». Девочке очень нравилось звучное название, и она повторяла его с удовольствием.

Учиться Наришке нравилось, она быстро схватывала объяснения Витим-сана. Ей нравилось слушать интересные рассказы учителя о прошлом княжества. Высокий, седой, очень энергичный Витим-сан поражал воображение слушателей, казалось, он лично участвовал во всех описываемых событиях. Переживал за допущенные в прошлом ошибки, а герои его рассказов представлялись знакомыми, близкими людьми. Историк много рассказывал о судьбах магов о возникновении различных религиозных течений.

Наришка только теперь узнала, что, собственно, религиозных течений в княжестве четыре, пятое, тайное, запрещено со времен последней войны. Храмы Духа Всепоглощающей Ненависти и насильственной Смерти оказались под запретом, но кто может знать, сколько у него тайных поклонников и верных последователей?

Верившие во Всесущий Дух Земли-Рожаницы поклонялись Матери-Земле, у нее просили помощи, ее благодарили за плодородие садов и пашен, ей отдавали и свои дары: каждый стремился в конце жизни успокоиться в ее лоне и навеки соединиться и перемешаться с ней. Наришка и сама знала, что не далеко от их деревни в селе Мошкри стоял Храм Земной Благодати.

Те же, кто жил на берегах рек и огромных озер и кормился ловом рыбы, сбором водорослей или зависел в торговом деле от прихотей водной стихии, те молились Всемогущему Духу Животворящей Воды. По всему побережью озер Сиуран и Контраэль стояли святилища такие, как Храм Животворящих Струй или Храм Оплодотворяющей Воды.

Свету, солнцу источнику тепла и благополучия поклонялись исповедовавшие веру в Просветляющий Дух Лучезарного Света. Наришку воспитывали в духе именно этой веры. Два раза в жизни ей довелось побывать в Храме Света. Она мечтала посетить еще и Храм Неугасимых Зорь. Там верующие возлагали на алтарь с вечно горящим пламенем самые прекрасные из созданных человеческими руками предметов. Умершие уходили к своему Духу вместе с клубами дыма и языками пламени погребального костра.

Безжалостный Дух Яростных Стихий вызывал у своих прихожан не любовь и радость, а чувство тревоги и страха. Дух, проявляющий свой гнев и карающий безжалостной рукой и правых, и виноватых, поднимал на озерах гигантские волны и выплескивал их на беззащитные берега. Тряс и сердил Землю-мать так, что из ее трещин поднимались потоки все сжигающей лавы, обрушивал на людей потоки воды, размывая берега рек, спуская грязевые потоки с гор. Он, этот Дух, заправлял всеми движениями воздуха над землей и превращал приносящие свежесть ветры в черные смерчи. Храм Всесокрушающих Сил собирал после каждого урагана, наводнения, землетрясения тысячи паломников, молящих в страхе о спасении для себя и своих семей. Их богом был именно страх.

Все это Витим-сан рассказывал как бы мимоходом, при этом учил читать, писать на вощеной дощечке буквы и цифры. Крис знал много больше, чем деревенская девочка, но писала она с первых выведенных ее рукой значков так, как если бы была каллиграфом самого князя. Витим-сан ахал от восторга, когда рассматривал ее дощечку, и безудержно смеялся, видя изящно выписанные смешные детские ошибки.

— Что это? Я спрашиваю, чьих это шаловливых ручек дело?

Витим-сан рассматривал ее первые работы в тетради. Коржик и Гришака подарили ей чернила и перо. Чернильница отливала густой синевой, а на бумаге все знаки получались разного цвета. Наришке было любопытно загадывать цвет следующей написанной ею буквы.

— Нет! Нет и нет! Убери эту гадость. Где это видано: пестро, аж в глазах рябит. Это не серьезно, Наришка! — учитель укоризненно покачал головой. Наришка краснела до слез, но не оправдывалась. Увидев смятение в глазах ученицы, Витим-сан спохватился:

— Нет, Наришка, я не на тебя сержусь, успокойся! Ох уж эти озорники. Это, наверняка, шалости Гришаки. Прошлый раз написанные его чернилами буквы начали ползать по листу, как сонные мухи. Мне показалось, что они еще и жужжат.

— Витим-сан! Значит они и в самом деле маги? — девочка растеряно смотрела на учителя.

— Конечно! Тебе ли не знать! Если бы не их магическая сила и ты, и дети погибли бы.

— Но в деревне говорили, что маги… — она запнулась, пытаясь подобрать слово помягче.

— Нет, милая! Маги бывают разные, как и люди. А наших магов ты уже видела. Стоит ли бояться того, кто помогает тебе и заботится о тебе? Твои подружки: Ренни, Таалита, Окализа…

— Они маги?!!

— Ну, у нас проще сказать, кто не маг. Я, например, Валентина-той, почти все преподаватели, Идирма-той, кое-кто из ребятишек, тех, что из деревни. Ну, что страшно?

Наришка задумалась. Все, кто сейчас ее окружал, были добры к ней, они учили ее, помогали ей, не наказывали, не обвиняли во всех смертных грехах и не заставляли каяться перед Духом Всех Стихий. На ее лице вновь появился румянец, глаза потеплели и в них, как проталины сквозь снег, пробилось озорство.

— Нет! Я теперь ничего не боюсь, — она широко улыбнулась, — не своих же друзей бояться? Правда?

— Правда, девочка, правда!

 

Глава 24. Поиски Саманты

1

Сгустившийся сумрак заставил Мерикуля ближнего слугу князя Савра тихонько пробраться в покои и зажечь светильники. Князь был занят разговором с советником Мергом. Окно княжеского покоя было раскрыто настежь. Дождь, ливший уже не первый день, наполнил комнату запахом мокрой земли и сыростью, вытесняя застоявшийся в покоях воздух, пропитанный не столь приятными ароматами мокрой кожи, пота и лекарственных мазей. В покоях только что закончилось совещание с командирами вернувшихся из похода чистов. Мерикуль, стараясь двигаться бесшумно, растопил камин. Князь в кресле за столом рассматривал принесенные Мергом карты. Голос князя постепенно становился громче, и вскоре разговор начал доноситься до ушей любопытного Мерикуля.

— Каким образом дети магов оказались в таком далеком от столицы месте? Почему они не прошли чистку? Кто и как собрал вместе этих детей? Откуда нам стало о них известно?

— Князь! На эти вопросы у нас нет ответов. Мы подозреваем, что кто-то из магов остался жив после Краха. Возможно — это его работа.

— Я помню, что вы уже искали в столице гипотетическое логово мага. И чем все закончилось? Не известно был ли вообще этот маг, если был, то уничтожен ли он? Залили подземелья водой и теперь туда уже не проникнуть и ничего не проверить! И это решение лучших умов моего совета! — князь повысил голос. Недовольство прорывалось в резких нотах его обычно невозмутимой речи. — В деревне поступили не лучше! Всех свидетелей убили до того, как до них добрался Смирт! Умудрились убить и осведомителя! Всех под чистую! На это ума много не надо!

— Прошу прощения, князь! Я отправил депешу с распоряжениями. Теперь отряд будет двигаться к замку Ингорлон. Я потребовал, чтобы Смирту были даны возможности допросить детей, учителей, селян. Если будут обнаружены, как говориться в доносе маги, то…

— Все жители этого края должны быть уничтожены. Я хочу быть полностью уверен, что ни одного червивого плода этого мерзкого магического племени на моей земле не останется!

— Но князь! Еще не в одном поколении будут рождаться эти выродки.

— Будут! И мы так же будем пропалывать свой народ, как прилежный огородник свои грядки. Надо будет — пятьдесят лет будем проверять всех новорожденных! До пятого колена будем проверять! — лицо князя побагровело.

— Да, мой князь! — Мерг опустил глаза. Когда князь начинал гневаться, он не смел встречаться с ним взглядом. Мерикуль был взволнован. Князь вновь рассержен. Ему вредит волнение. Он совершенно не заботиться о себе. Надо вызвать на вечер массажиста и заварить успокаивающий отвар.

2

Саманта и Ренни шептались в темноте, расположившись в кроватях, голова к голове. Ветерок шевелил занавески на окнах, за окном оглушительно пахла вновь зацветшая сирень. Ни один комар не мог проникнуть в настежь открытое окно, защита была установлена и от раннего утреннего визита белки Шкоды. В последний раз она умудрилась стащить довольно тяжелую книгу. Выдранные листы удалось вживить обратно только с помощью магии и то пришлось просить об этом Скрываторий-мага.

Ренни вытянула одну из длинных кос Саманты и играла ее похожим на беличью кисть кончиком, то, приставляя его себе, как усы к носу, то, как пристраивая челочкой на лбу. Лана и Надежда давно и крепко спали. Разговор шел лениво, но затем Ренни начала волноваться.

— Что ты надеешься найти в этих подвалах? А, что если их залили водой так же, как и убежище Скрываторий-мага? Появляться там опасно!

— А кокон на что? Скрываторий-маг уже учил им пользоваться. А, насчет того, что я надеюсь найти… Знаешь, как тяжело ничего о себе не знать! Мне надо попасть туда, чтобы вспомнить свое прошлое. И еще… я просто уверена, что мне надо попасть туда, как можно скорее!

— Прости, Саманта! Но я боюсь за тебя! И все равно я не понимаю, к чему такая спешка?

— Не знаю! Завтра мне надо обязательно быть там. Мое прошлое скрыто, зеркало в моих руках не темнеет, как у Искры. Оно остается светлым, но ничего не показывает. Это ведь тоже загадка! Сам Скрываторий-маг не знает, что это означает.

— Хорошо, хорошо! Искать надо, но нельзя так с налету! Давай попросим мальчиков, они нам помогут.

— Да, Том мне не откажет.

— Том ничего не знает о городе, надо просить Коржика и Гришаку. Они были со мной прошлый раз, когда мы вытаскивали Криса…

— Знаю, знаю! — Саманта нетерпеливо прервала Ренни, — Все равно, — она упрямо стояла на своем, — позовем и Тома.

— Он тебе нравиться? — Ренни тихонько хихикнула. Саманта ответила тихо и очень серьезно:

— Нравиться!

— Хорошо, — чувствуя себя немного неловко, согласилась Ренни, — он действительно хороший мальчишка.

Поисково-разведывательная команда была сформирована.

3

Солнце только успело окрасить небосвод нежными переливами золотисто-розового света, воздух был влажен, свеж и вызывал озноб. Раннее утро не располагало к беседам. Поэтому после того, как Ренни подняла их не свет ни заря, мальчики дулись. Где это видано — отправляться в экспедицию до уроков. И главное, что на них-то придется идти обязательно! Это же форменное издевательство!

Перемещение в развалины дворца прошло гладко. Созданный Надеждой светильник освещал подвал до его самых укромных уголков. Яркость коспера менялась в соответствии с желанием хозяина. Свет мог собираться в тонкий ослепляющий луч, а мог, как сейчас, создавать впечатление рассеянного солнечного света.

— Гришака! Что это, по-твоему? — Ренни указала на следы кирпичной крошки на полу подвала.

— Пыль, крошка. Лежит горкой, как будто сыпалась сверху.

— А что там наверху?

— Не знаю, надо посмотреть. — Гришака задрал голову вверх. — Фу, глаза замусорились! — он тер лицо пыльным рукавом.

— Стой, подожди! — Ренни протянула ему чистый носовой платок.

Гришака смешно кривился, зажмурив один глаз.

— Как только вы, девочки, сберегаете платки такими чистыми? У меня через две недели он превращается в грязную тряпку, хотя я его ни разу из кармана не доставал!

Ренни сдержано хихикнула:

— А ты его чаще стирать не пробовал?

— Ну, тебя! Только мне и дела — платки стирать! — послюнив платок, Гришака протер глаза и вернул имущество хозяйке.

— Ну, где все остальные? Надо бы подняться этажом выше.

Ренни прислушалась к чему-то внутри себя:

— Они нас там уже ждут. Саманта что-то нашла.

Саманта не могла ждать. Она переместила всех в большую залу на первом этаже этого полуразрушенного здания. Камень из развалин был выбран и сложен в штабеля во дворе перед домом, фундамент уже проверен и укреплен: кое-где были видны следы восстановительных работ, заштукатуренные стены, заложены лишние двери и проемы в стенах.

— Вот, здесь! — Саманта указала на заложенную кирпичом дверь. — Надо это взломать! Там кто-то есть. Живой!

— Ну, ты скажешь! Живой! Кто это живого будет в стенки замуровывать? — возмутился Том.

— Может и будут. — Коржик вполне мог допустить и такое. Он уже приглядел несколько обломков кованых перил лестницы и теперь, недолго думая, принялся ковырять довольно свежий раствор между камнями. Том сунулся помогать. Вот они отковыряли один камень, второй. Их сменили Гришака и Саманта. Ренни оттаскивала камни в сторонку. Так сменяя друг друга, они проделали достаточно большое отверстие.

Гришака поднял повыше коспер, который осветил тесную нишу в ширину капитальной стены, в ней обвисло чье-то худенькое тело.

— Корш! — Гришака отодвинулся, давая остальным увидеть страшную картину.

— Разве он живой? — Ренни с ужасом смотрела на замурованного.

— Это не он, а она! Я чувствую, она жива!

— Мальчики разбирайте стену до конца, тащите ее оттуда.

— Саманта, какой ужас! — Ренни со слезами на глазах смотрела на туго спеленатое веревками тело девушки. На голову натянут мешок, а рот крепко завязан по верху. Веревка глубоко впивалась в тело. — Коржик давай нож, ее срочно надо развязать. Одним движением Коржик перерезал веревку, впившуюся в лицо жертвы, но затем Саманта остановила его руку.

— Нет! — Саманта достала из кармана браслет. Одела на руку, легко подняла неподвижное тело. — Домой! Нам надо домой! Сами мы не справимся. Ее нельзя сейчас разматывать, я знаю: она погибнет от застоя крови. Если Камилла-сан сможет помочь…

— Сможет! — уверенно ответил Том. И дети напряглись, совершая очередное перемещение.

Камилла-сан и Скрываторий-маг с помощью Тома и Гришаки долго колдовали над неподвижным измученным телом. Снимая веревку оборот за оборотом, они очищали ток крови магическими воздействиями, снимали отеки и воспаления. Восстановив кровоток, они боролись с истощением организма, с глубокими ранами от веревок на руках и ногах девушки.

— Все! — Скрываторий-маг облегченно вздохнул: жизнь незнакомки теперь вне опасности. — Можно звать Идирму-той, хотя… — Он надел браслет, поднял девушку на руки, подмигнул окружающим и пропал, переместившись прямо в лечебницу.

— В нашем полку прибыло! — Камилла-сан с укоризненной улыбкой смотрела на ребят.

— Мы же не могли ее так оставить! — начала оправдываться Саманта.

— Конечно, не могли! — согласилась Камилла-сан. — Но, куда же вас занесло на этот раз?

— Я что-то чувствовала, меня тянуло найти тот подвал, в котором меня нашли. Эта девушка… Короче, я знала, что там кто-то есть…Я не знаю, кто она, но мне кажется, что это очень важно, что мы ее нашли. — Саманта сбивчиво пыталась объяснить свои мысли и поступки.

— Спокойно, моя девочка, я все понимаю. Подожди, когда девушка очнется, то, надеюсь, все разъяснится. — Камилла-сан пыталась успокоить, не находящую себе места, Саманту. — А вы, — она повернулась к предоставленным самим себе мальчикам, помышляющим только о том, как бы незаметно отсюда улизнуть, — марш на уроки!

4

— Конечно, магические действия могут спасти жизнь, — ворчала Идирма-той, — а, вот заменить воду и мыло они не могут. Милочка, наклони-ка головку.

Девушка неуверенно протестовала и пыталась перехватить инициативу, но это и у любого здорового человека, столкнувшегося с деятельностью Идирмы-той, вряд ли бы получилось.

— А, худа-то, худа! — продолжала ворчать лекарка. — Волосы, какие густые! Не мешай, милая, тебе с ними пока не справиться! Где они тебя только отыскали! В волосах песок, тело все в грязевых разводах!

Темноволосая, худенькая девушка, только подошедшая к возрасту расцвета своей юной красоты, терпеливо выносила все манипуляции лекарки, которая смывала вместе с водой страшные свидетельства жестокости людей.

— Вот, выпей! — Идирма-той протянула девушке успокоительный отвар. Теплое питье восхитительно и освежающе пахло. — Сейчас, милочка, мы пойдем в кроватку, потом ты будешь спать до следующего утра и набираться сил. Спи, отдыхай, — она раскинула по подушке еще не просохшие темные волосы девушки. Лекарка ласково расчесывала начавшие блестеть шелковые пряди. Движения гребешка успокаивали и завораживали девушку. Лихорадочный блеск в ее больших карих глазах сменилось покоем, навеянным действием лекарских трав.

Только на следующий день к вечеру Идирма-той выпустила незнакомку из постели и та предстала перед импровизированным советом магов в кабинете Камиллы-сан.

— Меня зовут Лазорика. Я одна из детей князя Креспена, — девушка потупилась, — и, не поднимая глаз, произнесла, — я дочь князя, но моя мама всего лишь дочь лемонского купца. Она приехала вместе с отцом ко двору к князю и приглянулась ему. После того, как она родила меня, князь отпустил ее домой, а меня оставил при дворе. Я росла в компании таких же побочных детей, нас было двенадцать. — Она решилась и в упор посмотрела в глаза Камилле-сан, перевела взгляд на лица окружающих ее детей. Вдруг глаза ее расширились и испуганно остановились на лице Саманты. Та в свою очередь затаила дыхание.

— Княжна! Самантана-кнез! Вы живы! Я молила Духов за Вас! В скорбный день Краха Ваша мать… — ее голос прервался.

— Моя мать! Ну, же, говори! Кто моя мать? Как ее зовут? Откуда ты меня знаешь?

Девушка недоуменно смотрела на Саманту.

— Она потеряла память, ее нашли слепой и ничего о себе не знающей, — пояснила Ренни, — она не помнила даже своего имени и выбрала из перечня имя Саманта.

— Рикарта-кнез и называла ее Самантой.

— Рикарта-кнез, это кто?

— Ее мама, она княжна из рода Креспенов и жена князя Креспена.

Саманта горько плакала, она не могла смириться с тем, что не помнит ничего из того, что ей рассказывает Лазорика.

— Что произошло с тобой? Почему тебя хотели убить?

— Я не знаю! Может быть потому, что я последняя видела, что происходило перед взрывом с креспенами и магами.

— И что же ты видела? — поторопила Лазорику Камилла-сан. Лазорика побледнела, заволновалась. Руки с силой сжали подлокотники кресла, в котором она сидела на веранде лечебницы. Рассевшиеся вокруг нее ребята, Камилла-сан, Скрываторий-маг внимательно следили за ее колебаниями.

— Не бойся, все страшное уже позади. Ты выжила, ты у друзей! Тебя здесь никто не обидит, — Скрываторий-маг не скрывал своего волнения, — рассказывай!

— Их всех убили! Я видела, как лазутчики князя Савра ворвались в покои, где маги образовали хору! Только это была не простая хора из семи магов. Они хотели попробовать хору семь раз по семи. Они пытались найти путь в соседнее пространство. На них были магические коконы. Вы, — она обратилась к Саманте, — пришли к своей матери, но она была очень занята. На всякий случай она создала Вам кокон и закрыла Ваше сознание. Мене тоже укрыли коконом и велели отвести Вас в ваши покои, пока Вы совсем не заснули.

Вот, когда я вела Вас, я и увидела лазутчиков, их было много. Они уже разбежались по этажам, и я отвела Вас в подвал, а сама побежала сообщить об измене. Но я не успела. Раздался взрыв. Пламя бушевало вокруг меня, свет был убивающее ярким. Стены покоя, в котором собрались маги, вспучились, раскрылись, как окна. Мне показалось, что само пространство вокруг людей завернулось, как магический кокон. Удар… И я больше ничего не помню.

— А как оказалось, что тебя замуровали?

— Я очнулась на улице, около развалин, надо мной столпились люди, они разглядывали меня. Дали мне воды. Начали расспрашивать, но потом их разогнали воины. Меня отвели в подвал и начали спрашивать, о чем я помню. Я рассказала все, что видела. Меня попытались бить, и узнать какие-то подробности. Внезапно возник магический кокон, и у них ничего не вышло. Все их удары просто вязли в оболочке. Тогда они меня связали и замуровали в стене. Сначала кокон действовал, мне не было больно, я просто ничего не ощущала и не сознавала. А потом… — Лазорику даже передернуло при воспоминании о том, как пропал кокон, и как невыносимая боль начала терзать ее тело, как оно непроизвольно билось, принося еще большие мучения. Смерть тогда казалась ей желанным избавлением.

— А о чем тебя спрашивали воины?

— Все время одно и тоже: что я видела в последний момент? Куда делись маги?

Лазорика замолчала, молчали и ее слушатели. Теплый ветерок ворошил волосы, доносил усилившиеся к вечеру ароматы вечно цветущих кустов и деревьев. Упрямо не спящие синицы Тень и Тинь уселись на витую ограду веранды. В полной тишине «Тень?» — спросила одна. «Тинь!» — ответила вторая.

 

Глава 25. Колесо миров

1

Лана все свое свободное время прилежно проводила в библиотеке. Крыська, обычно сопровождающая Санчо повсюду, теперь частенько сворачивалась на ее коленях, напевая о спокойствии и довольстве. Санчо тревожно поглядывал в ее сторону, но никогда не заговаривал первым. Он не позволял настырным школярам, роющимся в книгах по заданию своих преподавателей, мешать ей. Веселые мордочки частенько выглядывали из-за огромных стеллажей с книгами, с любопытством разглядывая уединенный уютный уголок: в дальнем конце библиотеке в небольшом пространстве между стеллажами два стола размещались напротив друг друга около широкого окна.

Свет вечернего заката позволял долго не использовать светильники. Раньше это были причудливые масляные лампы, горевшие не очень ровным оранжевым светом. Сейчас, после того как был найден клеунвер, распластавшийся по потолку коспер освещал все пространство закутка белым светом, яркость которого легко регулировалась по желанию читателя. Санчо отрывался от книги и показывал любопытствующим крепкий кулак. Не понаслышке знакомые с ним озорники сдавленно хихикали и, толкаясь и перешептываясь, благоразумно скрывались от возмездия своего ученого собрата.

События, потрясающие замок от шпилей башен до основания, проходили мимо Ланы, как во сне. Появление Скрываторий-мага, спасение детей из горящего дома, обнаружение красивой дочери князя и выяснение обстоятельств чудесного спасения Саманты — все это Лана знала. Надежда, захлебываясь от восторга, высыпала на голову подруги все сногсшибательные новости. Но Лана была далека от всего, что раньше ее увлекало, вызывало интерес и откровенное любопытство.

Она прилежно занималась с Скрываторий-магом, и у нее первой получился настоящий магический кокон. Скрываторий-маг сказал, что по прочности и долговечности это один из лучших, выполненный новичком. Лана старалась изо всех сил, она понимала, что многое, ох, как многое зависит только от нее.

Лана искала дорогу, Великий Путь магов. Когда-то маги пришли на эту неустроенную темную планету и принесли с собой язык, письменность, архитектуру, религию, а самое главное возможность передавать магические способности от поколения к поколению. Они двигали темные племена к прогрессу, их влияние привело к тому, что произошло смешение обычаев, образование новых народностей, их заслугой являлось то, что во всех образовавшихся княжествах и государствах народ говорил на одном языке. Только в глубинке сохранялись кое-какие древние племенные обряды и обычаи. Кое-где в языке живущих проскальзывали славские или сакские словечки. Маги пришедшие на Ретан сами растворились среди населения Земли, стали его частью. Перемешалось многое: архитектура, в которой суровые замки перемежались с роскошными дворцами и скромными многоквартирными городскими домами; мода на одежду, народные увеселения и праздники магов, любимый всеми озорной праздник Конца Пути — это праздник магов нашедших этот мир. Его с невообразимой выдумкой и великолепными увеселениями праздновали до последнего времени: чисты упразднили его, стирая из памяти людей все связанное с магами, уничтожая все, что не смог уничтожить Крах.

Ей и всем, кто еще остался в живых грозит страшная опасность со стороны чистов. Лана с ужасом вспоминала рассказы Искры Коржика, Ренни. Взрослые сильные мужчины-воины оказались способными уничтожать женщин, подростков, детей. Гибель грозит им всем. Даже малышам, подопечным Валентины-той! Конечно, теперь, когда проявились магические способности и у нее, и ее друзей, они сумеют защищаться. Они смогут исчезнуть перед носом у противника, смогут спасти нескольких невинных от уничтожения, но как они смогут жить в не принимающем их обществе, которое их боится и ненавидит! Ее прежний страх перед будущим несколько поутих. Она пыталась воспитывать в себе мужество. «Смелость! Смелость помогает не хуже магии!»

Лана с удовольствием вспоминала то недолгое время, которое она провела, нечаянно шагнув, в другой смежный мир. Там у излучины реки мог бы стоять их замок. Такой перенос вполне возможен, она уже убедилась в этом. Все в той же книге «Дороги магов», Велихана Серьезного рассказывалось о переносе на Землю — Ретан не только строений магов, но даже и части окружающего их рельефа древнего мира магов.

— Лана! — прервал ее размышления сострадательный Санчо, он давно уже пытался хоть чем-нибудь помочь целеустремленной девочке. — Смотри, какой-то старинный текст.

— Ага! Это одна из книг дворца Флорваль: «Истории магов, рассказанные ими самими на втором заседании Верховного совета» — прочитала вслух девочка. — Инструкция по переносу объектов из одного измерения в другое: «Описание магических преобразований производимых при переносе вещественных форм большой массы между параллельными мирами».

— Ну, что это тебе пригодиться? — Санчо вопросительно смотрел в ее чуть побледневшее усталое личико.

— Еще, как пригодиться! — просияла ему глазами Лана. Она действительно была страшно благодарна этому серьезному светловолосому мальчику и за своевременную находку и за его молчаливую поддержку. — Очень интересно! Ну, очень! — бормотала она, пытаясь вникнуть в текст. Санчо немного тоскливо вздохнул, устало потянулся и отправился отдыхать, с огорчением отметив, что девочка даже не подняла голову.

Лана изучала эту инструкцию до тех пор, пока каждое слово, каждое движение ее руки, чувства пронизывающие каждое магическое воздействие не стали ей предельно ясны и прочно не отпечатались в ее душе и памяти. Дело оставалось за малым: отправиться к Колесу Миров.

В прошлый раз ребята не могли взять ее с собой: она еще не поправилась от страшных ожогов, полученных в одной из смертельных для человека параллелей. Теперь она готова действовать.

2

— Камилла-сан, нам пора искать свой новый мир, — взволнованная девочка, напряженно вытянувшись, чтобы казаться выше и старше стояла перед директрисой. Она немного нервно крутила в руках края нарядного передника. Строгое коричневое платье с воротником стоечкой подчеркивало стройность худенькой фигурки. Его цвет перекликался с оттенками густых стриженых по плечи каштановых волос. Непослушную прядь, сползающую на глаза, девочка откидывала назад решительным движением головы. Темные глаза живо блестели. Камилла-сан одобрительно смотрела на повзрослевшую воспитанницу. Решимость, твердость и желание спасти всех близких ей людей отражались во взгляде этого юного существа.

— Мы уже научились создавать коконы для себя и людей. Я прочитала в библиотеке все, что нашла по перемещениям Путеводных магов. Я могла бы попробовать поискать наш мир. Но, если нам дорого время, то надо просто отправиться к Колесу Миров. — Лана бестрепетно посмотрела в глаза Камилле-сан.

— Что же, девочка! Ты права! Пора организовывать новую экспедицию. Давай отправимся завтра с утра. Организуем новый дежурный отряд, — Камилла-сан лукаво улыбнулась слишком серьезной девочке. Лана расцвела в ответной улыбке.

— Искра, Искра! Ну, возьмите меня с собой! Скажи Камилле-сан, что я пригожусь а? — Генька весь извелся, пытаясь уговорить каждого взять его с собой.

— Генька! Нас и так много! Камилла-сан не разрешает пропускать занятия. А ты, жук бескрылый…. — Искра безнадежно махнул рукой. Генька опустил голову.

На него недавно жаловались учителя, он удирал с уроков на озеро, оставляя на своем месте в классе искусно созданный морок, отводящий глаза преподавателям. Одноклассники восхищались и завидовали, но учителя же оказались настолько не поддающимися внушению, что почти сразу обнаружили его колдовство.

— Им бы только в чисты идти! — ворчал про себя обиженный Генька. Ему пришлось выслушать несколько неприятных лекций от практически каждого преподавателя и оказаться в центре ковра в кабинете Камиллы-сан. Поэтому ему и не приходилось рассчитывать на ее снисходительность.

— Камилла-сан! Скрываторий-маг сказал, что сейчас будет, он там какой-то опыт заканчивает. Очень просил без него не отправляться, — одним духом выпалил, возбужденно блестя глазами, Гришака.

— Что ж! Время терпит, а вам, — она обвела взором свою, чуть не выпрыгивающую из одежды, команду, — придется подождать старшего по возрасту.

— Я уже здесь! — Скрываторий-маг возник прямо перед восхищенными его искусством зрителями.

Камилла-сан нахмурилась, действия мага были на грани опасности, нельзя перемещать себя так близко к другим объектам. Может произойти произвольное притяжение в момент выхода мага в данную реальность, а это может плохо кончиться, как для мага, так и для притянувшего его объекта. Придется проводить беседы по правилам безопасности. Камилла-сан отогнала от себя посторонние мысли и сосредоточилась на их сегодняшней миссии.

— Если все в сборе, то командуй, Искра! — сознание Камиллы-сан раздвоилось. Пред мысленным взором возникли клубы густого тумана, который, уплотняясь, создавал уходящий куда-то глубоко темный узкий тоннель. Светящее пятнышко выхода разрасталось и приближалось и, наконец, холодный воздух ворвался в легкие: все они оказались на покрытом снегом островке посреди бесконечных заснеженных болот.

— Бр-р-р-р! О чем мы только думали! На прошлой десятидневке Первослед праздновали. Вот, что значит хорошо работающий лястрит, совсем во временах запутались! — Скрываторий-маг растирал замерзшие руки, и, если б кто-нибудь мог это видеть! Вся их группа мгновенно обзавелась прозрачными, но отблескивающими на свету магическими коконами. Тонкая пленка пропускала необходимый для дыхания воздух, могла перемещать его издалека внутрь, если наружный воздух не годился для дыхания, оберегала от жара и холода, не позволяла сжать, ударить, насильно изменить форму находящегося внутри объекта. В ряде случаев могла останавливать течение времени, сохраняя свои свойства сколь угодно долго. Скрываторий-маг обучил детей многому, но пока у них магический кокон мог продержаться от силы несколько дней. Нужны упорные тренировки.

— Начало зимы! Снег и первые морозы. Мы совсем забыли об этом! — Гришака разглядывал не таящую на его руке снежинку.

— На нас странно смотреть, — Лана оглядела голоногих товарищей, — Искра, а ты найдешь Колесо Миров под этим снегом?

— Чего его искать! Вот оно! — Искра отошел от груды камней и, наклонившись, смел с блестящей черной поверхности камня, запорошивший его снег.

Легкая дымка над камнем уплотнилась, и выступили золотые, знакомые Искре и Ренни буквы.

Лана шагнула вперед, коснулась рукой золотого луча. Потом, как если бы кто-то подсказал ей, встала на плиту и двинулась по солнцу, переходя из одного сектора в другой. Вот на ее лице мелькнула довольная улыбка. Она приостановилась, но затем вновь продолжила свое движение. Гришака встревожено вскинул голову. Надежда сжала кулачки. Ренни подбадривая подругу, обняла ее за плечи. Камилла-сан ободряюще улыбнулась. Наконец, счастливое выражение лица Ланы подсказало окружающим, что они близки к цели.

Лана мысленно попросила всех взяться за руки, образовывая хоровод вокруг черного камня. Сошла вниз, став последним звеном новообразованной хоры. Камилла-сан, Скрываторий-маг, Искра, Лана, Гришака, Ренни, Надежда — круг замкнулся, и перед глазами магов возникла воронка, в которую они падали все ускоряя свое вращение. Миг и их вынесло в совершенно иное место.

— Вот оно! — радостно закричала Лана. Это было то самое, замечательно красивое место на излучине неизвестной реки.

— Смотрите, деревья такие же, как у нас!

— И трава такая же!

— Лана, а ты уверена, что это иной мир, а не просто перемещение по Земле? — Надежда неуверенно огляделась вокруг.

— А, ты все еще на Земле и есть! И солнце все тоже, и звезды ночью, и Луна будет светить так же, но…это все же другой мир, нам параллельный. Тут могут быть совсем иные растения и животные. Некоторые миры могут оказаться и вовсе не пригодными для людей. Нам просто повезло, когда я в первый же раз попала именно сюда.

— Мы про этот мир еще ничего не знаем! — может быть тут полно всяких опасностей, — почти мечтательно заявил Гришака.

— Ты прав! Надо попытаться исследовать все что можно, перед тем, как решиться на переселение. — Камилла-сан смотрела с надеждой на раскинувшиеся до горизонта поля, перемежающиеся перелесками, холмы, заросшие сосняком, изгибающуюся, как лента блестящую на солнце величавую реку.

— Я кое-что для вас приготовил. — Скрываторий-маг довольно усмехнулся. — Вы не зря меня поджидали. Повесьте на шею.

Он роздал всем по небольшому странной формы предмету на серебряной цепочке, которая под тяжестью медальона «продавила» прозрачную пленку кокона и легла на шею каждого странника. Плоская коробочка, неправильной ромбической формы с мягкими гранями и скругленными обводами выглядела металлической, но была теплой на ощупь.

— Странно! Она прошла сквозь стенки кокона! Что у нас коконы неправильные? — растерянно спросил Искра.

— Правильные! Правильные! Так и должно быть! Эта штука помогает совершать перемещения в любую уже знакомую вам точку, или в такое место, которое можно рассмотреть, или по лучу зрения сразу на несколько дневных переходов. Мы можем разбрестись в разные стороны, преодолеть огромные расстояния, бегло осмотреть планету. Нам сейчас нечего бояться, в коконе мы можем оказаться в пасти к тигра, и с нами ничего плохого не случиться. Мы можем только влипнуть. В прямом, а не переносном смысле, но сейчас с этой штукой я еще не придумал ей названия, и это нам не страшно.

— Туттам! Назовите ее туттам, — Гришака был в восторге от своей выдумки.

— Не серьезно! Пусть лучше будет движитель или переместитель, — возразил Искра.

— А, мне понравился туттам. Пожалуй, пусть так и зовется, — засмеялся Скрываторий-маг.

— Ну, и чего мы ждем! Давайте исследовать!

— Стойте, стойте! Не так сразу, — вмешалась Камилла-сан, — во-первых, двигаться будете только по двое и вместе, не теряя друг друга из вида; во-вторых, — она повернулась к Скрываторий-магу, — надо настроить туттамы, если это возможно, на возвращение по обратному следу; в-третьих, я останусь на месте, и буду волноваться за всех вас. — Она просительно посмотрела на горящих нетерпением детей. — Сделайте по два перехода и возвращайтесь.

— Конечно, возможно! — глаза мага потеряли осмысленность, и на короткое время стало похоже, что он впал в столбняк. Никаких других признаков магических действий дети не заметили. Но вот на груди у каждого туттам плеснул теплом, и старый маг с довольным видом оглядел всю компанию.

— Камилла-сан, — довольно коварно улыбнулся Скрываторий-маг, — а если мы поступим так: первая группа вернется после первого прыжка, вторая после второго, третья после третьего. Затем можно в один прием вернуться обратно и продолжить прыжки. Только теперь первая группа делает два прыжка, вторая три…

— А третья один, — подхватил Гришака, — ну, все мы давно готовы!

И три группы на глазах у Камиллы-сан мгновенно исчезли из вида.

3

В парадной зале замка Ингорлон, переделанной в кафедральную аудиторию, ребята называли ее «Ступенчатой», за поднимающимися ступенями вверх столами сидели оставшиеся в живых последние маги Саврского княжества. Маленькая группа расположилась вокруг Камиллы-сан и Скрываторий-мага. Как мало их! Как малы еще они, эти рано повзрослевшие дети. Чуть повыше группой расположились преподаватели замка, Спиридон-тай, Идирма-той, Твердило-вой, Лазорика, Наришка. Валентина-той, оставившая своих малышей на руках у дежурной команды. На галерке сидели приглашенные ребятами их друзья не маги: Василь, Глебка, Стасиль, Мерга, Чарита, Иванка, Клава и Савик.

Всех потряс рассказ о найденном Ланой новом мире.

— Там можно жить, мы не нашли следов разумной жизни, но мир почти такой же, как наш. Такие же деревья, травы, птицы и животные, — рассказывал Гришака.

— Я видела теплое море. Вода чистая и видно, как рыбы плавают, — вступила Ренни.

— Мы были на севере и юге. Еще на востоке. По нашим прыжкам не понятно, сколько там материков и какой рельеф, но горы там есть и моря есть. Леса, как здесь смешанные и еловые, и, в общем, всякие…, - Коржик выложил свои наблюдения.

— Попадались животные такие же, как у нас. Я видел антилопу, лося, змею в пустыне, пауков… — Надежда не дала Искре договорить.

— Комаров, жуков бескрылых! — поддразнила она мальчика, — Пчел, тьфу, оводов. Все прелести природы на месте.

— Я видела, — раздумчиво произнесла Лана, — каких-то незнакомых птиц. Таких огромных! Но не разглядела, там, как раз садилось солнце.

— Надо, конечно продолжать исследования, но уже сейчас ясно, что в этом новом мире можно жить. Мы сможем перенести туда весь наш замок, конечно, если нам не останется ничего другого. А это наиболее вероятно, — голос Камиллы-сан погрустнел, — нам надо решить, что делать с детьми не магами. Каждый из вас, — она обратилась к сидящим кучкой преподавателям, — должен решить сам: готов ли он к такому повороту событий. Хотя я не вижу ничего в этом опасного и непоправимого. Наши дети, — она улыбнулась, — будут готовы вернуть вас назад в любой момент. Но, вы же понимаете, кроме вас некому воспитывать и учить эту магическую вольницу.

— Мы это очень хорошо понимаем, — откашлявшись, сухонький Смуран-сан выступил от имени преподавателей, — и наша судьба уже давно связана с этим Домом. Мы готовы идти вместе с вами, помогать вам, учить вас, — он строго посмотрел в сторону перешептывающихся Геньки и Коржика, — и не важно, где это будет здесь или еще в каком-то новом мире.

— Спасибо! — с чувством произнес Скрываторий-маг. Он любил детей, но выносить их проказы, шум и суету достаточно долго был не способен. Скрываясь регулярно в своей лаборатории, он отдыхал душой и был счастлив, что там его не могут достать ни Генька с его сумасбродными идеями, ни Надежда с вполне пригодными, но по-детски неуклюжими магическими поделками, ни Камилла-сан с просьбами и советами. Он с глубоким уважением относился к учителям замка и больше всего боялся, что и его не минует чаша сия. Теперь он вновь воспрял духом и, сославшись на важный эксперимент, с чистым сердцем попытался улизнуть в свою лабораторию.

Камилла-сан остановила его:

— Возможно ли создать устройство, которое смогло бы переносить своего обладателя из этого мира в наш новый о обратно? Надо, что бы каждый чувствовал себя свободным и независимым.

— Надо подумать! Пожалуй, есть над чем подумать! — и Скрываторий-маг поспешил скрыться.

— Зеркало показало, что у Чариты, Клавы, Савика и Иванки есть родственники. Эти дети не маги. Можно попробовать «подкинуть» их родне. В этом могут помочь Гришака и Ренни.

Дети, сидящие на галерке, радостно завозились, подталкивая друг друга локтями. Камилла-сан взглянула наверх — страсти поутихли.

— Спуститесь-ка вниз, к нам поближе, — попросила Камилла-сан. Она внимательно оглядела каждого из своих питомцев. — Вы понимаете, что никто не должен узнать, где вы находились все это время. Для вашей же безопасности необходимо, чтобы ваше имя не связали с нашим приютом. Мы еще подумаем, что можно сказать вашим родственникам. И поможем к ним перебраться. Вы согласны?

Озорные мордашки расплылись счастливыми улыбками.

— Мы, понимаем! — за всех ответил старший светловолосый и коренастый Иванка, — нам придется нелегко, но у нас есть родители. Мы вырастем и сможем им помочь… — Иванка будто извинялся перед остающимися.

— Да, вы станете опорой своим родным, семье. Только молчите о нас, не рассказывайте ничего о магах — это может быть очень опасно для вас самих.

Дети закивали головами.

— Бегите и начинайте собираться! Через день-два мы отправим вас по домам. — Камилла-сан вновь обернулась к аудитории.

— Детям из соседних сел надо рассказать о чистах и предупредить, о том, что бы они скрыли, что учились в нашей школе. Только я боюсь за них…

Камилла-сан вспомнила о зверствах творимых чистами в деревне, из которой спасли детей вместе с Наришкой.

— Может быть, стоит рассказать об этом в деревнях?

О том же думали и преподаватели.

— Хорошо! Завтра с утра отправимся по деревням. Генька, как там Нупошла и Звездочка, не застоялись?

Генька солидно покачал головой:

— С нашей мелкотой трудно застояться, они же с них не слезают!

— Ну, вот завтра с утра и запряжешь в экипаж. Поедем по деревням.

— Хорс спаситель! — Генька был в восторге. — Долой уроки, вот она долгожданная свобода!

 

Глава 26. Дочери Креспена

1

— А, какая она, высокая?

— Нет, что Вы! Она такая тоненькая хрупкая! Изящная, как статуэтка. А, как танцует! Я однажды видела, как она танцевала для гостей Танец Улыбающихся Духов, это было так красиво… — Лазорика мечтательно прикрыла глаза.

— А, я это видела?

— Вся семья видела. Вы сидели в конце главного стола, рядом с Игваром. Вы же из детей князя самая младшая.

— Может, хватит мне выкать? Я же тебя уже просила! Мы с тобой сейчас в одном положении и должны быть друзьями. Ну! Забудь ты про это Вы!

— Мне это трудно! Но я попробую, — Лазорика растеряно подняла глаза на Саманту.

— А, Игвар, он мне кто?

— Игвар — один из… твоих, — Лазорика споткнулась, прокашлялась, собралась с духом и продолжила, — сводных братьев. Последний. Он старше тебя на три года.

Его мать умерла, а князь женился на Рикарте-кнез, твоей матери.

— А, я на нее похожа?

— У Вас такие же волосы, темные и длинные, как у нее.

На слове «Вы» Саманта шутливо погрозила Лазорике пальцем. Та покраснела, но, справившись с собой, продолжила:

— Она тоже заплетает их в косы. И глаза удлиненные и почти черные. Ты такая же чуть смуглая, как и твоя мама. А вот черты лица у тебя, пожалуй, отцовские. Он очень интересный мужчина. Нос прямой. Губы красиво выписаны, такие же, как у Вас.

— Значит, то, что мы с тобой немного похожи — это заслуга нашего отца?

Лазорика смутилась.

— Во дворце князя не принято обсуждать наше родство. Хотя нас побочных детей князя много, и он о нас всегда заботился, но мы никогда не наследуем князю. С нами не роднятся другие княжеские рода. Я могла бы выйти замуж за купца, или даже хозяина небольшого замка, а мои сводные братья воспитывались, как воины княжеской дружины.

— Но, ведь, все равно мы с тобой сестры?

— Сводные, — Лазорика покраснела и потупилась.

— А мы с тобой раньше дружили?

— Как можно?

Саманта с трепетом ждала момента, когда Лазорика достаточно окрепнет. Она хотела знать о себе, о своей семье, о матери, как можно больше. Разговор с Лазорикой доставлял ей радость и приносил боль. Было очень обидно не помнить лица матери, ее рук. Саманта пыталась разбудить свою спящую память, но пока ничего не получалось.

Они уединились на верхнем этаже башни Овсег, в это время все обитатели замка были заняты на дежурстве или уроках, поэтому им никто не мог помешать. Кошка Крыська, увязавшаяся за ними, клубком свернулась на коленях у сидящей в кресле у окна Лазорики. Круглая комната была залита светом, из окна были видны синие дали холмов, черепичные крыши Шорставы, ближней к замку деревни. Блестящая и сверкающая поверхность озера, зеленые купы деревьев его окружающих — прекрасный, немного сонный и благополучный мир.

— А, какой маг — моя мама?

Лазорика задумалась:

— Я не знаю, об этом во дворце не говорили. Креспен-кнез не был магом. Его династия не передавала Дар по наследству. Твоя мать тоже из креспенов, но ее мать, твоя бабушка, была одной из Рода.

— Я слышала, что все принадлежащие к Роду были очень сильными магами. Это правда?

— Да. Ваша бабушка Завлемира-маг Креспен-кнез, стала членом Верховного Совета. Она погибла до первой магической войны. Наверное, вам переданы магические способности по женской линии.

— А, ты свои способности получила тоже от матери?

— Какие способности? Я же не маг!

— А, каким же тогда образом ты создала кокон, защищаясь от чистов?

— Я ничего не создавала? Он возник сам!

— Так не бывает. Значит, ты просто не пыталась даже проверить есть ли у тебя способности или нет!

— Ты не права. Всех детей с малолетства проверяют магическим кристаллом. У меня способностей не обнаружили, — Лазорика озадаченно и растерянно захлопала длинными ресницами. Это было так забавно, что Саманта рассмеялась. Вдруг зрачки Лазорики расширились, и она почти прошептала сдавленным голосом:

— У тебя тоже не был обнаружен Дар. Я слышала, как твоя мать сокрушалась обо мне. Поэтому она и старалась защитить тебя и меня коконом.

— Том и Камилла-сан говорили мне только о том, что мой Структурный Кристалл был поврежден, и что Том его восстановил и даже не полностью. Ко мне вернулось зрение, но не память. Надо обо всем этом поговорить с Камиллой-сан и посоветоваться с Томом. Он точно все скажет тебе про твой Структурный Кристалл.

— Пожалуйста, пойдем и расспросим Тома!

Лазорика резко встала, не в силах сдерживать свои неуверенность и нетерпение.

Крыська, свалившаяся на пол, недовольно подергивала кончиком хвоста. Оглянулась на возбужденных девушек и возмущенно фыркнула: «Ну, вот так всегда только устроишься уютно, как тут же им неймется! Никакого покоя в этом доме!» — «Может быть — это не так уж и плохо?» — ответил ей замок Ингорлон.

2

Том, как и положено старательному ученику сидел на занятиях. Саманта и Лазорика еле дождались перемены. Едва успев утащить его в сторону от резвящихся школяров, они засыпали Тома градом вопросов.

— Тпру! Тихо! Тихо! Стоять, бояться! — он не мог никак остановить лавину вопросов. — Черш! — и наступила тишина, сестрицы, молча, открывали рты. «Справился? Замагировал! Как ты мог со мной так поступить?» — всплыла мысль Саманты в голове у Тома. «Прости, я не хотела так сердить тебя!» — мысленно извинилась Лазорика.

— Черш! Девушки, прошу прощенья. Но говорите по очереди, и не перебивайте друг друга.

Отходя от «шлепка безмолвия» Лазорика зарделась от смущения: она-то уже взрослая и должна уметь держать себя в руках! Обиженная таким к ней отношением Саманта начала излагать свои вопросы.

— Это дело на перемене не решишь. Мне надо идти на математику… Ну, если только… — Том задумался, как-то весь подобрался и, протянув руки, обнял сестер за плечи. Коридор расплылся и пропал в окружившей их дымке.

— Мы сейчас в одном коконе, можем прожить здесь хоть день, хоть два. Когда разрушим кокон, то вернемся в то же самое мгновение, когда он возник. Я прочитал об этом в книге «Приемы и способы магических изменений», Пуалебо Скрытника, она есть в нашей библиотеке. Так что можете не спешить выкладывайте свои вопросы. Я теперь на урок не опоздаю.

Лазорика и Саманта переглянулись. И Саманта предоставила возможность старшей сестре расспрашивать Тома.

— Что ты можешь сказать о моем Структурном Кристалле? — побледнев от волнения, спросила Лазорика.

— Сейчас погляжу. Саманта, хочешь?..

— Конечно! Покажи! — девочка даже заикалась от волнения. На лбу над темными, изящно разлетающимися бровями выступили бисеринки пота. Том спроецировал ей мыслеобраз: в темноте поблескивая гранями, выступал из светящегося фейра Структурный Кристалл. Не все его грани сияли одинаково, на некоторых плоскостях змеились трещины, как от удара камня в старинные бьющиеся стекла. Две грани вовсе были пусты и зияли мрачной матовой чернотой. Под взглядом Тома кристалл медленно вращался.

— Ой-ей! Тут надо поработать. — Том сосредоточился, напрягся всем телом, хотя мускульные усилия не влияют на магические действия. Саманта поняла, что он хочет сделать, и робко попыталась ему помочь.

— Саманта не спеши! — сквозь сжатые зубы попросил Том, а, молча, добавил: «Лазорика просто не вынесет такого могущества, она может испугаться и наделать глупостей. Пока хватит и того, что мы уже сделали. Пусть освоиться. Дожать кристалл никогда не поздно!»

— Ты почему-то всегда прав! — Саманта улыбнулась Лазорике. — Вот и все! Том объясни ей, а то она ничего не понимает.

— Ну и что тут объяснять? — удивился Том, но под укоризненным взглядом Саманты принялся подробно рассказывать Лазорике все, что понял при работе с ее Кристаллом.

— Они были в отчаянии, когда попытались на пороге своей гибели спасти тебя и Саманту. Они вложили все, что смогли в тот всплеск фейра, который стал вашими с Самантой Кристаллами. Видимо, не хватило времени их до конца сформировать, но заложены такие возможности…, - Том восхищенно покачал головой. — И у тебя, и у Саманты, практически неограниченные возможности для восстановления сил. И еще что-то такое, что я еще не знаю…

Только дети, мы — пока еще не выросли, имеем возможность подпитываться от любого источника Силы: от Земли, Воды, Света, Звезд, всех видов Стихий, соседних Миров. У детей почти никогда не стоит вопрос истощения магических сил. В войне маги иногда использовали детей, как сосредоточие Силы и губили их. Иногда просто физически, иногда, калеча их души, не позволяя им развивать свой Дар. Взрослея, мы маги, теряем способность брать энергию повсюду.

Каждый из нас имеет свой источник силы в зависимости от вида Структурного Кристалла. Земномаги, архимаги обращаются за Силой к Земле, маги Неуловимых настроений и Несбыточных Желаний к Свету, маги Заклинаний и Чар обращаются кто к Воде, кто к Земле или Стихиям. Только Верховные сохраняют возможность обращаться ко всем Источникам силы сразу, но и их могущество ограничено.

Чем больших высот в своих пробах достигает ребенок, тем более сильный маг впоследствии из него получиться. Многих, родители не способные совладать с Даром своих детей, отдавали, чуть ли не с младенчества, в магические школы. Потом они ими даже гордились, но дети вырастали обиженные на родителей и довольно черствые.

— Откуда ты это все знаешь? — перебила его Саманта.

— У меня до войны была хорошая магическая семья. Что-то я помню из жизни с матерью и отцом, из их разговоров. Да и деда рассказывал. А что-то прочитал в книгах.

— Почему мне ничего об этом не попадалось?

— Потому, что ты литературу читаешь по списку Камиллы-сан, а там все разложено по полочкам: к концу списка ты подойдешь и к этой теме.

— Я не успеваю! — жалобно протянула Саманта. — Ты раньше начал, — вспомнила она, — я долго не видела.

— А, чем же мы с Самантой отличаемся от всех остальных? — решила уточнить Лазорика.

— Вы, как и Верховные сохраните способность использовать любую Силу, но рост ваших личных достижений ничем не ограничен, вы будете наращивать свои магические силы всю жизнь.

— Это хорошо или плохо? — не поняла его странных интонаций Лазорика.

— Это здорово! Мне до ужаса завидно! — не сдержался помрачневший Том.

— Но ведь, если этого никогда не было. А создали такие возможности сами маги, то почему нельзя будет любому придать такие же возможности, — резонно заметила Лазорика. Том на мгновенье задумался, а потом облегченно улыбнулся.

— Пожалуй, я даже знаю, что для этого необходимо сделать. Если что — поможете?

— Конечно, но об этом еще найдется время подумать, — вмешалась Саманта, — мы с этим еще разберемся, а теперь скажи, что можно сделать с моей потерей памяти. Ведь что-то в моем Кристалле не так? Что? Помоги! Том!

Том смутился:

— Конечно! Все, что могу!

Он взял за руку Лазорику и сосредоточился на Структурном Кристалле Саманты.

— Видишь? — он проецировал изображение затянутого дымкой Кристалла. — Только ты, по праву крови, можешь попытаться разогнать этот морок. Попробуй! Я подстрахую!

— А, что мне делать? — Лазорика была в полной растерянности.

— Ну, представь, что выгоняешь дым из комнаты, помаши, подуй, что ли. Мысленно, конечно.

Саманта видела все, что творилось в голове у Лазорики, все, что та видела мысленным взором. Она ощутила усилие, которым пришлось разгонять клубящийся дым, почувствовала, что биение крови и стук сердца в какой-то момент времени у них совпали, и грохот крови в ее голове начал нарастать, сердце бешено забилось, ноги ослабли.

Очнулась Саманта полу на коленях у Лазорики. Та теребила ее, пытаясь привести в чувство. Рядом на коленях стоял Том, когда она открыла глаза, он облегченно выдохнул.

— Черш! Как же я испугался! Как ты себя чувствуешь?

— Удивительно! — Саманта просияла друзьям глазами. — Я все помню! Маму, отца! Братьев, Лазорику! — она растерянно обернулась к сестре, — они же обижали тебя! Мои братья! — она обняла девушку и прижалась к ней, впервые до конца поняв свое одиночество. Том огорченно вздыхал, ежился, пытался погладить по плечу рыдающую девочку. Лазорика мысленно попросила его успокоиться: «Ей уже давно надо было выплакаться».

Вдруг подняв заплаканное лицо, Саманта неуверенно проговорила:

— А, ведь они, возможно, и не погибли…

— Кто — они?

— Маги! Моя мама! — она повернулась к Лазорике, — вспомни, что ты видела в последнее мгновенье перед Крахом!

— Заворачивающееся пространство?

— Да! А, вдруг это, как кокон? Вдруг они просто в другой параллели? Или у них остановилось время? Или… — у нее уже не хватало слов. Надежда окрылила ее.

— Надо все обдумать! В этом, что-то есть! Нам нужен Скрываторий-маг. Он многое знает.

— Ну, что же ты медлишь, пошли к нему! — Саманта была готова бежать.

— Нет! — Том был не преклонен, — я пойду на математику, а ты к Камилле-сан, все ей расскажешь и отдохнешь у нее. Она сама переговорит с Скрываторий-магом. Присмотри за ней, — Том улыбнулся Лазорике. — Внимание, девочки. Я разрушаю кокон.

Оглушающий шум школьной перемены ворвался в уши. Бежавший по коридору мальчишка из «Таящих неведомое» чуть не упал, благо Том успел подхватить его за шкирку, как нашкодившего котенка.

— Откуда это вы взялись? — задира готов был подступиться к ним с кулаками, но вот догадка мелькнула в его глазах:

— Маги! — уважительно протянул он. И с криком: «А, я магов видел!» — он кинулся к своим друзьям.

3

Отвратительное занятие — мытье посуды, и неблагодарное: только перемоешь всю посуду, как откуда ни возьмись, обнаруживается грязная ложка. Где она, скажите на милость, до этого времени скрывалась? Но вот кому-то понадобилась поварешка, помешать в котле, вилка, попробовать готовность картошки, тарелка, положить чищеный лук, и не успеешь оглянуться, как кухня опять заставлена грязной посудой! И это еще до обеда! После обеда горы посуды высятся на всех кухонных столах, заваливают мойку. И начинай все сначала!

Перемоешь посуду после обеда, а на носу ужин. И только к глубокой ночи этот нескончаемый поток прерывается до утра. Вы любите мыть посуду?!! А кто любит???! — так думала Надежда в преддверии своего дежурства на кухне. Вот наступает тот день, когда подойдет ее очередь мыть посуду.

Лень — двигатель прогресса! Отвращение к этому виду деятельности вызвал у Надежды прилив творческой активности. Два дня по вечерам в комнате у девочек шумело, пыхтело, взрывалось клубами пара и вот перед глазами очарованных зрителей возникло неказистое создание магических ручек юной архимагини.

Понадобились усилия Тома, Санчо и Василя, чтобы транспортивать агрегат в кухню для проведения контрольных испытаний.

— Сюда грузи тарелки! Эта полка для кастрюль! Не клади вилки и ложки сюда. Для них есть другое отделение! Так! Хорошо! Пробуем! — скомандовала Надежда, проконтролировав весь процесс загрузки новой посудомойки. Агрегат после нажатия главной кнопки подозрительно затих, потом внутри него забурлило и забулькало.

— Вода нагревается и кипит, — пояснила Надежда. Машина последний раз булькнула, и внутри нее зашипело и засвистело.

— А что приводит эту штуку в действие? — поинтересовался Василь.

— Магическая энергия греет воду. Пар под давлением бьет по посуде, вырывается из трубок и свистит, — вновь пояснила Надежда. Мальчики взволновано переглянулись. Если уж девочки не любят мыть посуду, то ссылка на кухню для мальчишек была худшим из наказаний!

Забурлила вода, выливаясь из посудомойки, вновь тонкий свист ударил по барабанным перепонкам. Надежда махнула рукой, разрешая открыть загрузочную дверцу. Санчо потянул ручку на себя. В клубах вырвавшего пара зрители и болельщики на некоторое время потеряли друг друга. Когда пар рассеялся перед собравшимися в довольно вместительной емкости новоизобретенной машины открылись ряды сверкающей чистотой уже высохшей посуды.

— Ура!!! — грянуло со всех сторон. Рук десять одновременно вынимало посуду. Ее рассматривали, проводили пальцами по скрипучей и абсолютно чистой поверхности.

— Как это у тебя здорово получилось! И, ведь, сколько тут с железом возни, наверное, было?

— «Держи ремесло в руках, а магия приложиться», — это мне всегда Нармирон-эрн говорит, — солидно ответила Надежда. Иберан-той с удовольствием разглядывала чистую миску.

— Ну, что! За такое, — она обняла Надежду, громко чмокнула ее в щеку и, вынув из кармана пару ореховых печений, провозгласила, — за такое освобождаю тебя от дежурства на кухне на целый месяц!

— Ура!! — дружно грянули подчиненные Иберан-той и принялись загружать машину второй порцией посуды, а Надежда все не могла осознать радоваться ли ей, или печалиться. Ведь время на кухне пролетало так стремительно и доставляло девочкам столько радости, что освобождение от дежурства впору было считать не поощрением, а наказанием.

— А, — решила Надежда, — посуду мыть не надо, а уж всласть поколдовать на кухне в любое время ей никто не запретит. Как бы устроить подачу обедов на стол так, чтобы тарелки не остывали, пока их хозяин не возьмется за ложку? Наверное, можно пристроить для транспортировки тарелок курвир. А вот если внести некоторые изменения, то можно будет заставить его, курвир, транспортировать обед в любое место по требованию. Нет! Это, пожалуй, не разрешат, скажут нечего уединяться с тарелкой, как собака с костью. А вот если попробовать…

И бодро напевая, Надежда направилась в мастерскую Скрываторий-мага.

 

Глава 27. Тайны Бирминальского леса

1

Мальчики, никогда бы не признавшиеся, но искренне расстроенные итогами урока Леамиты-сан, молча и с ожесточением боролись с сорняками в огороде. Вот уж явно девчачья работа! Выдергивать травку! А главное не перепутать ее с какой-нибудь морковкой, как в прошлый раз, когда они выпололи грядку и в запале не оставили на ней ни одной травинки. Как тогда Спиридон-тай ругался! Но это ничто по сравнению с нелюбимыми уроками.

Коржику особенно противно было вспоминать о своем ляпе во время урока, который пышно именовался — «Устои общества и правила поведения». «Какие это правила, если все, что не сделаешь, все не так? Сел не так! Ел не так! Повернулся не так! Тьфу! Унеси меня Сакостель!» — ругался про себя несчастный любитель сладкого.

Он до сих пор вжимал голову в плечи и поеживался при воспоминании о грянувшем на уроке над его головой шквальном хохоте. Ну, что, спрашивается, такого он совершил? Ну, не успел прожевать незаметно стащенный со стола кусок яблочного пирога! Ну, кто бы мог подумать, что он не настоящий! Крепро в глотку! Как они хохотали, когда он начал отвечать Леамите-сан и эта полу откушенная штука вывалилась у него изо рта.

Сами-то хороши! Ни один из его друзей вот уже третий урок подряд не может перейти на второй уровень. Только одно выучишь, а Леамита-сан другое спросит! Святая Криста! Неужели все-таки все придется выучить? Как это? «Сидя за столом, не тяни рук через весь стол, а вежливо попроси своего соседа напротив передать тебе нужное блюдо». Ага, как же! Так тебе этот сосед и разбежался!

Похожие мысли роились в головах мальчиков, не прибавляя им оптимизма. Наконец Искра справился со своими, прямо скажем, средней паршивости впечатлениями от прошедшего учебного дня.

— Я хочу узнать, кто и почему влепил мне в затылок крепро! Вдруг рядом с нашим замком есть еще, что-то для нас опасное? Надо пошарить рядом с тем ручьем, где меня подбили!

Искра выдергивал сорняки и выкладывал друзьям план очередной развлекательной компании.

— Мы могли бы пройти до ручья, разведать обстановку по течению и выше. Проверить дорогу на наличие магических ловушек.

— Сомнительно! Умный какой! Получить крепро в затылок! — Гришака был готов усомниться в предложении Искры только потому, что это была не его инициатива.

— Да, ладно вам! — Коржик страшно не любил, когда между друзьями появлялись хоть малейшие признаки разлада, — Мы же маги, справимся!

— Чур, девчонок не брать! — Гришака выразительно посмотрел на Искру.

— А, что ты так на меня смотришь? — Искра был немного смущен.

— Ничего! Только ты что-то все с Ренни, да с Ренни!

— А, тебе-то что за дело! И, что скажешь, Ренни, плохая девчонка? — Искра стоя на четвереньках попытался грозно посмотреть на товарища.

— Конечно, не плохая! Даже отличная! — вступился Коржик, — Но я тоже за то, чтобы девчонок не брать! Да, Том?

— Это как это он без Саманты пойти согласился, — снова съехидничал Гришака.

Ребята, подначивая и подталкивая друг друга, закончив прополку, отправились во двор замка.

— Что-то пес у нас заскучал! — теребя за холку и внимательно изучая озорную морду Бублика, решил Коржик, — возьмем с собой! Пусть побегает!

Собираясь в дорогу, мальчики решили прихватить и всеобщего любимца — Бублика и для компании Хватая.

— Куда это вы? — Генька и шорставский Кирилл появились как из-под земли, — И я с вами! — Генька был готов к любым приключениям.

— Сиди дома, малец! — Гришака снисходительно потрепал младшего товарища по голове.

— Сам малец! — взъерепенился Генька. Но мальчики уже переглянулись. Коржик подхватил на руки счастливого Бублика. Искра — кудлатого Хватая.

— Всем привет! — и компания растаяла в воздухе. Генька виновато поглядел на Кирилла:

— Я за ними!

Искра сумел перенести себя и друзей на то место, в котором он уже когда-то побывал, а вот перед Генькой, который решил кровь из носа, но утереть нос старшеньким, задачка стояла потруднее. Он не мог без ориентиров переместиться в незнакомое место. Ренни умеет делать расчеты по географическим координатам, а какие у Геньки координаты?

— Ну, погодите! Я от вас не отстану! — Генька сгущал вокруг себя воздух, мысленно искал в его течении обрывки мыслей ребят. Несколько минут вокруг него вился маленький искусственный смерч.

— Ура! Ай, да я! — Генька нашел, то, что искал. Вот она — подсказочка, куда намылились ребята! И смерч и Генька также бесследно растаяли. Кирилл пораженно застыл на месте. Генька уже в который раз безответственно бросает его посередь славной! Неужели он и в этот раз простит ему это свинство? «Прощу, наверное!» — тяжело вздохнул мальчик и поплелся на уроки. Как же сразу без Геньки становиться скучно!

2

— Ну, ты и гусь!

— Хитер бобер!

— Как ты догадался, где нас искать? — Том требовательно смотрел на парнишку. Генька мысленно чуть приоткрылся. Он позволил друзьям вместе с ним вновь прочувствовать все свои действия вплоть до последнего посыла.

— Остроумно! — Гришака с уважением посмотрел на мальчишку, — у тебя хорошие мозги. Соображаешь!

— А, то! — Генька раздулся от гордости. Но тут же крутанулся вокруг себя. — Ах ты, лось кудлатый! — Хватай, выскочив из кустов, чуть не смел его с тропинки, когда пронесся мимо.

— Ну, все пошли! — Искра решительно направился по еле заметной тропе к шумливому ручью. Счастливые собаки челноками сновали вокруг ребят. Вода в ручье была темной. Около берега просвечивала ярким цветом заваренного до красноты Аспиарнского чая. Берега ручья в этом месте были высокими. Вода бежала бурно, взбивая желтоватую пену. Крупные елки, устлали землю пружинным ковром сухой хвои. Из нее-то и строили здешние муравьи огромные муравейники, натыканные согласно какому-то прихотливому плану.

— Гляньте! Он ведь почти вдвое выше меня! — Генька примерился к особо крупному строению.

— Здорово! Рядом с нашим Домом таких нет!

Бублик, сунувший нос в муравейник и подвергнувшийся атаке стоящих на страже муравьиного покоя охранников, с визгом отскочил в сторону, облизывая обожженный кислотой нос.

— Эх, ты! Глупыш! — Коржик озабоченно провел рукой по пострадавшему носу, снимая боль, — не суй свой нос в чужой вопрос! Беги! Вперед!

— Искра, а куда мы идем? — Генька всегда хотел быть в курсе всех событий.

— Не мешай, я мостик ищу!

— Чего его искать! Возьми и поколдуй!

Искра остановился, укоризненно взглянул на приставучего Геньку. Но спорить не стал и взгляд его, потеряв сосредоточенность зрения, стал неопределенно бессмысленным.

— Ага! Пошли за мной. Подтянись! — и, подмигнув Геньке, Искра решительно свернул с тропы и пошел через лес. Пройдя светлый березнячок и выйдя к следующей петле ручья, они увидели нагромождение гнилых бревен.

— Вот, он тот мостик!

Ребята стояли у бывшего моста. После Искры вряд ли кто мог перейти в этом месте ручей. Мост практически полностью развалился.

— Стойте! Ближе не подходите! Меня уже на этом берегу в затылок стукнуло, — Искра невольно заволновался, — попытайтесь мысленно пошарить вокруг на предмет магии.

Мальчики напрягли все свои магические силы. Искра сумел вновь, как когда-то, раствориться в лесу. Он успел перебывать чуть ли не каждой лесной пичугой, каждым зверьком, когда его легким толчком в плечо Гришака оторвал от этого занятия.

— Ты, что? Уснул? Хватит шарить, все равно тут ничего магического нет.

Искра расхохотался:

— И что с этим все согласны?

Том обиженно поглядел на Искру.

— Мы все здесь рядом проверили. Ничего опасного и магического нет.

— А, какое сейчас время года, по-вашему?

— Зима. А, разве здесь не действует наш лястрит? — Генька недоуменно смотрел на Искру.

— Мы слишком далеко от замка. Здесь действует другая магия. Очень старая. Теперь, если идти до противоположного конца Берминальского леса, всегда будет лето.

— Здорово! Зверью хорошо!

— Ну, пошли через ручей, — заторопил Искра.

— В брод, что ли? — Генька недоверчиво посмотрел на ребят.

— Можно и в брод. Но так будет лучше! — с этими словами Том свесился с берега к воде. Тронул ее рукой, пошлепал ладошкой по упругой, чуть дрожащей субстанции.

— Ого! Вот это кисель! — Генька уже съезжал с берега на пятой точке, — упругая, можно идти! — он затопал на другой берег по изгибающейся пружинящей дорожке.

— Что это за материал? — с восторгом спросил Тома Гришака.

— Вода — это! Просто вода! Я ей немного свойства изменил и все.

— Ну, ты даешь! Я тоже так хочу! — Генька ни в чем не хотел уступать старшим.

— Это просто! — и Том дал мысленную консультацию всем желающим. Мальчики, перейдя ручей, рассыпались по берегу. Пытались расшифровать следы давних магических действий, искали мельчайшие признаки постороннего воздействия.

— Смотрите, что я нашел! — Коржик склонился над каким-то странным предметом. Никакой магии в нем не было.

— Интересно! Как эта штука раньше выглядела? — Генька с огорчением смотрел на гнилые остатки деревянного приспособления.

— Сейчас поглядим! — Том, аккуратно и медленно распутывал обрывки мировой памяти стоящих рядом деревьев, кустов, помнящих себя в расцвете сил. — Вот! Смотрите!

Он воссоздал перед своим мысленным взглядом этот непонятный предмет, позволяя ребятам рассмотреть его получше, поворачивал со всех сторон.

— Похоже на катапульту! Я такую видел в учебнике истории! — первым высунулся Генька.

— Похоже, похоже, — бормотал Искра, — и где у нее спуск? Ага! Как просто!

— Сколько же в ней было иголок? Это же каждому, кто вступал на мостик, полагалось крепро в спину! Вот гады! — Коржик тряхнул кудрявой головой. В этот момент он был похож на рассерженного молодого бычка, упрямо наклонившего голову и роющего землю передним копытом…

— Кто гады? Кто поставил такую штуку? — зеленые глаза Геньки были полоны любопытства.

— Искра, ты земномаг, тебя растения слушаются! Пошарь у них в памяти поглубже! — Том всегда давал дельные советы. Искра сел под здоровенную елку, прижался спиной к ее шершавому и липкому от смолы стволу, расслабился, и его сознание растворилось среди коренных обитателей леса.

— Искра! Кончай ночевать, вставай пришел! — Гришака, наклонившись, с беспокойством теребил товарища. — Так ты и в правду растаешь!

Искра с трудом приходил в себя. Друзья сидели на земле, создав защитный круг из протянутых друг другу рук. Слегка побледневший Том испуганно всматривался в лицо друга.

— Ты, от нас чуть не ушел! Мы тебя еле поймали! Всей квартой тянули назад! Ты чуть деревом не пророс!

— Спасибо! — голос Искры дрогнул. — Я не хотел бы быть деревом! Это все древняя магия! Лес сам — магическое существо. Он защищается от любых нападений. В этом лесу никогда не было пожаров. Но к людям он равнодушен. Они не входят в сферу его защиты и опеки. Они для него чужие.

— Ну, а все же! Лес помнит, кто здесь оставил это оружие? — Том не забывал вести расследование.

— Смотрите сами! — Искра сорвал большой лист, растущей в ручье алисмы. Обмакнул лист в воду и принес ее как в блюдце. Ребята сдвинули головы, рассматривая его поверхность. Любопытный нос Бублика тут же высунулся из-под мышки хозяина.

— Ну! Ну! Не балуй! — ласково отпихнул Коржик своего любимца. Вода блестящим ровным слоем покрыла лист. Засверкала, как зеркало и на ее поверхности показалось изображение группки людей, которые почти бежали по натоптанной тропе.

Узнать в них магов легко, они были одеты по моде распространенной среди магов до начала магических войн. Высокий воротник темного плаща, выглядывающие из-под него и перетягивающие грудь кожаные ремни, не которые крепилось множество магических предметов. Мягкие кожаные штаны и высокие узорчатые сапоги. Маги о чем-то совещались, стоя перед тогда еще свеже струганным мостом. Снимая с ремней, они собирали, знакомую ребятам по обломкам, катапульту. Зарядили ее горстью магических иголок. Протянули тонкую, но видимо, очень прочную нить к бревнам мостка, так, чтобы при малейшем нажатии катапульта срабатывала.

Маги перебежали мост и скрылись среди деревьев, когда на берегу показалась погоня. Воины двигались быстро, и было ясно, что очень скоро они догонят магов. Но стоило только им добежать до середины моста, как рой игл пронизал воздух. Каждый смертоносный снаряд нашел свою цель. Воинов не спасали латы. Иглы находили уязвимое место и впивались в незащищенное тело.

— Дальше смотреть не будем! — Искра, встряхнул лист. — Видели, там был и второй заряд баллисты. Он-то и дождался меня. Хорошо, что иглы не ищут жертву на больших расстояниях, а то бы…

— К замку могли прилететь или в деревню! Бр-р-рр! — Гришака тряхнул связанными в длинный хвост волосами. — Такая страшная смерть!

— Ты прав! Уж, я-то знаю! — голос Искры погрустнел.

— Ребята, а куда делись маги? Может, у них в лесу было укрытие? Может они там и сейчас живут? — Генька рвался на продолжение поисков.

— Вот, не пойму, почему они бежали, прятались, отстреливались? Он, что сразу не могли погоню уничтожить? Или перенестись магически, и их тогда ни одна собака бы не нашла! — раздумчиво поинтересовался Том.

— А, может это те, кто после Краха потерял свой Дар? Помните, Камилла-сан рассказывала, что чудом осталась жива. Бывших магов уничтожали «на всякий случай», — выдвинул предположение Коржик.

— Может быть! — согласился Том.

— Ну, мы пойдем или тут так и завязнем в дискуссиях, — поторопил ребят Гришака.

— Ладно, пойдем, пока не стемнело. Завтра у меня контрольная по математике, — Коржик даже поморщился при этом воспоминании, — мне бы из нее хоть треть решить.

— Сомнительно! — подкусил Гришака, — ох, сомнительно!

— У нас еще в запасе часа три-четыре до заката, — утешил Искра.

 

Глава 28. Братство крови

1

— Ну, и куда нас маги занесли? — Гришака был недоволен происходящим. Славное приключение превращалось в длительный, бессмысленный поход через чащобу Берминальского леса.

— Куда-то занесли, — рассеянно ответил Искра.

— Смотрите, что это Бублик выделывает? — Коржик всматривался в зелень кустарника. Собаки рыли лапами землю и рычали.

— Бублик! Хватай! Фу! Ко мне!

Но было уже поздно, Хватай громко взвизгнул. Искра бросился на помощь. Том не успел ухватить его за рубашку. Раздался визг Бублика, и что-то сильно хлестнуло по кустам. Искра падал молча, что было еще страшнее для остолбеневших ребят. Гришака двинулся вперед и тут же резко отпрянул. Из куста вырвался стальной хлыст и со свистом разрезал воздух перед самым его лицом.

Гришака схватил за руки друзей, образуя с ними кварту. В клубящемся тумане магического зрения возникли очертания неизвестного механизма. Усилия каждого были направлены на перехват связи между ним и источником его силы. Когда в ушах уже звенело от напряжения, резкий звук лопнувшей стальной нити заставил ребят открыть глаза.

— Все! — выдохнул Гришака, и, разжав руки, они бросились к другу. То, что они увидели, повергло их в шок. На груди у Искры между перерубленными ребрами виднелось легкое. Кровь толчками текла из перебитых сосудов. В груди у Искры клокотало, и каждый его вздох казался последним.

— Ему нужен кокон безвременья. Справишься? — Том посмотрел на Гришаку. — Я за Камиллой-сан и Идирмой-той!

— Иди, мы тут сами!

Том исчез и появился очень скоро вместе с Камиллой-сан, лекаркой и взволнованными девочками. К этому времени тела Искры и двух собак, лежавших под кустом в таком же страшном состоянии, были заключены в поблескивающие коконы. Время для раненых остановилось.

Идирма-той была в ужасе от увиденного. Лекарка умела лечить многие болезни, зашивать и с помощью трав заживлять раны, принимать роды, но то с чем она столкнулась, было выше ее сил.

— Не пугайтесь, он не умрет пока в коконе, — Том пытался успокоить женщину. — Мы ему могли бы помочь, но не знаем, что надо делать!

— Такого никто не сделает! — Идирма-той в ужасе смотрела на лежащего Искру. — Невозможно соединить сосуды, убрать кровь из легкого, зафиксировать кости. Ребра же не зафиксируешь!

— Мы сможем! — Ренни выступила вперед.

— Давайте перенесем их всех в замок. Там и будем решать, как их спасать! — Камилла-сан пыталась своим спокойствием поселить мужество в сердцах подопечных.

2

— Сначала попробуем спасти Хватая. На нем будем учиться сращивать сосуды, мышцы, совмещать кости, — Ренни деловито оглядела столпившихся зрителей. Собака в поблескивающем коконе лежала на столе, над которым светился, висящий в воздухе коспер. — Кто держит светильник? Следите за яркостью, свет должен быть рассеянным, не создавать теней!

— Хорошо! — на редкость робко ответил Генька.

— Идирма-той, что надо сделать сначала? — Ренни почему-то строго смотрела мимо лекарки прямо на Тома. Том ответил ей недоумевающим взглядом, потом будто спохватившись, улыбнулся девочке.

Идирма-той начала показывать Ренни разорванные сосуды, кровь, заполняющую рану, размочаленные мышцы, грязь, попавшую в рану собаки. Молча Ренни обвела взглядом побелевшие лица детей. В сознании каждого возникали образы и четкий план действий.

— На три-четыре убираем кокон, а дальше каждый делает свое дело! — Ренни подняла руку, требуя внимания, — три-четыре!

Для зрителей шоком был первый прерывистый вздох животного, затрепетавшее в открытой ране, собачье сердце. Затем тоненькие струйки крови, пунктиром поднимаясь от одного конца разорванного сосуда, потянулись к другому. Красные линии дугами повисли в воздухе и соединяли края раны, свернувшаяся кровь и грязь медленно таяли. Разорванные мышцы на сердечной сумке срастались на глазах. Дыхание собаки выравнивалось.

— Он не выживет! Он потерял почти четверть всей своей крови! — Идирма-той была в растерянности. Какие-то новые ощущения путали чистоту восприятия мира, новые образы калейдоскопом сменялись перед мысленным взором, накладываясь на зрительные. Это мельтешение сначала очень мешало здраво воспринимать происходящее, но затем Идирма-той притерпелась и начала отделять мысленные образы, возникающие у нее в мозгу, от реальных предметов.

Ей показалось, что это по ее команде пунктирные линии тока крови стали четче и толще. Заглядывая в рану, она видела, как мышцы зажимают, притягивают друг к другу края развороченных ребер. «Кости долго растут» — мелькнуло в ее голове. И на ее глазах из зазубрин костей начали расти, похожие и на пчелиные соты, и на веточки коралла отростки, соединяющие разрозненные осколки.

Линии тока крови становились короче по мере сближения краев раны. Вот сосуды сошлись, и рана закрылась. Неровный шрам затягивался на глазах, шерсть очищалась от грязи, крови, листьев. Дыхание стало сонным и спокойным. Еще несколько минут маги стояли молча. Затем Коржик тихонько посвистел. Ухо Хватая вопросительно поднялось.

— Кушать, Хватай! Кушать!

С радостным лаем абсолютно здоровый пес сорвался со стола и запрыгал вокруг ребят. Тишина взорвалась победными криками.

— Молодцы! Какие же мы молодцы! — повторяла радостная Ренни.

— Конечно, молодцы! — Санчо счастливо улыбался друзьям. Он не принимал участие в их работе, но, насколько мог, пытался направить поток своей силы Идирме-той.

— Я держал, его сознание, чтобы он не ощущал боли, — хвастался Гришака.

— Труднее всего было с сосудами!

— Кровь, я добавила кровь, — радовалась Саманта.

— Действительно молодцы, — согласилась Идирма-той, — и откуда вы столько знаете?

Ребята ответили ей дружным смехом.

— Это не мы знаем, а Вы! Это Вы нами командовали! Начала Ренни, а потом Вы сами все взяли под контроль!

— Глупости, милята! Я же не маг!

— Теперь маг! — почти хором пропели «милята».

Идирма-той растерянно посмотрела на Камилла-сан.

— Вы — Маг-Хранитель Источника Жизненных Сил. Ничего, коллега, привыкнете! — и, обратившись к Тому, Камилла-сан кивнула ему, — молодец!

3

Справившись еще и с ранами Бублика, ребята решили взяться за Искру утром, после отдыха. Они озабоченно поглядывали на Камиллу-сан и Идирму-той. Их силы были не беспредельны. А лекарке еще надо было осознать свои магические возможности, свой новый статус.

— И, что же я теперь буду делать? — прижимая, как девочка к горящим щекам холодные руки, спрашивала директрису взволнованная женщина.

— Ничего! Все утрясется! Представляете, какие перед Вами открываются перспективы? Вы сможете лучше помогать людям! Вы — маг-Хранитель Источника Жизненных Сил. Вы справитесь с любой болезнью, с любой бедой!

Потрясенная лекарка подняла глаза к небу:

— Духи Земли и Неба, Света и Стихий, Дух Животворящей Воды! Благодарю!

Камилла-сан слегка усмехнулась:

— Благодарить за Ваш Дар надо нашего Тома. Он вовремя сообразил создать для Вас Структурный Кристалл. Привыкайте к Вашей силе. Идите отдыхать. Завтра будет трудный день!

Замок Ингорлон был полностью согласен с тем, что день будет трудным. Он, замок, винил себя в том, что не удержал этих проныр Дома. Что стоило ему приоткрыть некоторые из дверей ведущих в подвалы. Там полно всякой всячины для поднятия настроения целому полчищу неугомонных мальчишек. Но там бы они были под его присмотром! Что ж, сделанного не воротишь! Придется впредь быть бдительней!

Утром занятия в школе не проводились. Ни у кого не было сил, ни вести уроки, ни делать вид, что на них присутствуют. В лечебнице на столе лежал в коконе замечательный мальчишка, которого любил весь дом. Похоже не находили себе места не только ребята и учителя, волновались собаки, лошади на конюшне вели себя беспокойно. Белка Шкода тихо сидела за стеклом на подоконнике лазарета, а две ручные птицы Кау и Чер-чер на самой ближней к окну ветке.

Ренни пришлось, как и вчера начинать хирургическое лечение. Идирма-той очень волновалась, но действия каждого были заранее продуманы и оговорены. Времени на волнение просто не было.

— Что это вы все столпились? Что случилось? Вот жук бескрылый, почему это я голый? — смущенный Искра потянул на себя чуть прикрывающую живот простынку. Бледные лица ребят начали расцветать улыбками. На глазах у Ренни выступили слезы и, всхлипнув, она бросилась к себе в комнату, чтобы всласть поплакать от облегчения. Искра проводил ее недоуменным взглядом. Тишина взорвалась радостными воплями. Камилла-сан, смеясь, закрыла уши руками. Идирма-той вытирала со щек слезы. Скрываторий-маг смущенно покашливал. Генька исполнял победный танец. Том радостно сжимал руку Саманты.

— Ну, милок! Сейчас я выставлю всех этих безумцев, и ты оденешься, и пообедаешь, и я тебя еще раз осмотрю…

Искра с сомнением подумал, что все опять повторяется. Такое с ним уже было.

4

Вечером, когда эмоции переполнявшие детей и взрослых схлынули. Искра и две собаки были абсолютно здоровы. Камилла-сан вызвала к себе в кабинет виновников торжества. И тут уж им отлилось за все, что они совершили. Им припомнили немудрое решение о поиске неприятностей на свою голову, нарушение школьной дисциплины — читай прогул, бессовестный риск Геньки, когда он отправился в путь, изучив только путаницу взбаламученого фейра. И хотя мужественное поведение и находчивость были на высоте, Камилла-сан решила наказать участников несанкционированной вылазки. Они три дня должны были разбирать после уроков бухгалтерский отчет приюта блаженного Хорса.

— Вот это влипли! — почти восхищенно произнес Генька, как только они вышли из кабинета Камиллы-сан.

— Разбирать архивы! Вот скукотища! Клянусь костями мага, к тому времени, когда мы закончим, я уже начну кусаться! — Гришака сердито дергал себя за волосы, связанные шнурком в довольно длинный светлый хвост.

— Радуйтесь, — сказал Том, — мы могли бы засесть на неделю! Я чуть подслушал Камиллу-сан, она нас пожалела в самый последний момент!

— Корш! Неделю!

И мальчишки, ужасаясь миновавшей их каре, поплелись по комнатам с тем, что бы на завтра, забыв все ужасы произошедшего, ведь отделались вполне благополучно, планировать новое приключение.

Вот уж-ки нет уж-ки! — вздохнул замок Ингорлон. Сны, которые снились мальчикам в эту ночь, рассказывали о таинственных подвалах замка, о гномах, самодвижущихся повозках, странных приспособлениях. Сны были прекрасны и увлекательны.

 

Глава 29. Повороты судьбы

1

— Клава, а кто у тебя родители?

Светловолосая девчушка внимательно посмотрела на стоящих вокруг нее Чариту, Иванку, и Савика — своих друзей.

— Моя мама готовит в харчевне, а отец стоит за прилавком и присматривает за порядком в зале.

— Ты тоже будешь готовить? — поинтересовалась Чарита.

— Не только! — с гордостью ответила Клава. — Меня научили не только готовить, но и считать и писать. Я теперь смогу вести учетные книги.

— По тебе ребята будут скучать! Твои пироги вкуснее, чем у тетушки Иберан-той. — Савик даже сглотнул, вспоминая последний шедевр Клавы.

— Я сама буду скучать по всем вам и по тетушке Иберан-той тоже.

— Мне немного страшно: как меня примут бабушка и тетя? — Савик не был уверен в правильности своего решения. — Может мне не стоит к ним возвращаться, они же уже привыкли, что я погиб?

— Решай сам, тебе жить с ними, — Клава, как всегда была настроена решительно. — Иванка, ты все свои вещи собрал?

— Ну, не знаю! Я, когда каждый раз в свою комнату прихожу, обнаруживаю, что у меня на кровати новая гора подарков. Ребята со всех сторон тащат!

Друзья заулыбались, у каждого из них та же проблема. Хорошо, что все это самим тащить не надо, ребята-маги обещали сами все доставить на место.

— А у тебя Чарита, кто остался в живых?

Чарита обернулась к Савику и задорно блеснула своими серыми глазищами, мелкие колечки светлых, коротко стриженых волос, образовывали вокруг ее головы светлое облако, делая всю фигурку карикатурно смешной — огромная голова и маленькое хрупкое тело ребенка десяти лет от роду.

— У меня живы папа и два младших брата — они близнецы. Разбойники — спасу нет! Отцу некогда с ними возиться, он у меня сапожник. Он их к делу пытается пристроить, а они его обманывают: один выдает себя за другого, а отец не замечает. — Она засмеялась, вспомнив, увиденную в магическом зеркале, какую-то их проделку, — вот вернусь и займусь их воспитанием. Они у меня в школу пойдут, — размечталась девочка.

— А, ты будешь дальше учиться? — заинтересовалась не любящая уроки Клава.

— Нет, наверное, — печально ответила Чарита, она-то любила учиться и преподаватели всегда хвалили старательную ученицу. — Мне придется готовить, стирать, штопать на всю семью. Учиться будет некогда. Я должна помочь своим, — и ее лицо вновь осветилось улыбкой.

— Вечером Камилла-сан просила нас прийти к ней в кабинет, — Савик даже задохнулся от волнения, ему так трудно прожить эти несколько оставшихся часов. Клава тепло улыбнулась:

— Камилла-сан — самый лучший человек из всех на свете! Нам так повезло, что мы попали сюда!

— Ты, правда, так думаешь? — спросил Иванка.

— Да! — удивленно протянула Клава, — а, ты что, не согласен?

— Ну, ты и дура! — Иванка покачал головой, — ты вообще представляешь, как мы будем врать, выкручиваться и, как будем всю жизнь бояться, что люди узнают о том, что мы росли вместе с магами! У тебя нет счетного знака на руке. Как мы без этой татуировки сможем вообще остаться в живых?

— Иди ты к Савру, как нибудь справимся! — но на глазах у Клавы и Чариты появились слезы: прекрасное будущее становилось опасным и страшным. Иванка серьезно посмотрел на своих товарищей.

— Вам надо башкой думать, а не сиропиться! Ишь, размечтались! — он сплюнул и, угрюмо опустив голову, пошел прочь.

Вечером многое, о чем с тоской думал Иванка, разрешилось прямо в кабинете у Камиллы-сан: Скрываторий-маг дал каждому подержать магический кристалл, чтобы еще раз удостовериться, что никто из них не обладает магическими способностями. Они сняли и отдали Камилле-сан свои нагрудные медальоны, чтобы никто не мог связать их с замком Ингорлон.

Старый маг нанес каждому из них на руку счетный знак столицы — это наименее опасно. В городе слишком много беспризорных детей, которых никто и не считал. Их отлавливали, татуировали и отпускали выживать на улицы города. В маленьких же селениях начали с некоторых пор ставить порядковые номера и вносить имена в книгу регистрации.

Скрываторий-маг раздал каждому по простому медному колечку с небольшим камушком: девочки одели их на палец, мальчики повесили на цепочку. Колечко могло перенести предмет, к которому прикасались камнем, в замок Ингорлон. Скрываторий-маг заставил выучить порядок манипуляций с кольцом и настойчиво просил детей потренироваться.

Вот уж об этом он мог не волноваться!

— Вы сами можете попасть в сложную ситуацию, — Камилла-сан пыталась воззвать к разуму. Но затем решила за благо отпустить ребят — пусть наиграются с новой игрушкой, разговор можно продолжить и потом.

Дети гурьбой убежали на берег озера, прихватив с собой Бублика и Хватая.

— Зачем нам выдали туттамы? Мы ведь не сможем исчезать из дома, потом появляться, нас же сразу застукают! — Клава вопрошающе смотрела на друзей.

— Правильно! — Иванка одобрительно посмотрел на Клаву и, переведя взгляд на остальных, сказал с нажимом, — это средство спасения! Крайняя мера! Очень опасная штука!

— А, можно ею переместить сразу нескольких человек?

— Попробуй взять Хватая на руки, а я вас перемещу! — Савик подошел поближе.

Иванка поднял извивающегося от восторга пса на руки:

— Давай скорее! Мне его так долго не удержать!

Миг, и они с Хватаем стояли по среди двора замка. Рядом, из ниоткуда, возникли Савик, Чарита с Бубликом и Клава.

— Никого на руки брать не надо! Можно просто взяться за руки, — Клава была в восторге от своей выдумки, — пошли еще раз попробуем! Сколько людей можно переместить одним разом?

— Давай позовем еще кого-нибудь! — Савик уже махал рукою своим одноклассникам, бежавшим к конюшне.

Камилла-сан и Скрываторий-маг из окна смотрели на кутерьму во дворе.

— Нашим детям ничего и объяснять не приходиться, — улыбнулась Камилла-сан, — жаль с ними расставаться!

— У каждого из них своя судьба и не нам ее менять, — Скрываторий-маг задумчиво смотрел в окно, — неисповедимы пути Духов и их влияние на наши судьбы.

— Вы сможете помочь выжить тем, кого чисты будут стремиться уничтожить. Вы сможете опередить их и с помощью туттама проверить новорожденных в своих семьях, или семьях знакомых на наличие Дара, — она взяла в руки один из перстеньков и приложила палец к камню. Почти мгновенно темный невзрачный камень полыхнул темно-фиолетовым светом.

— Вы в любой момент сможете отправить их к нам, но это надо делать так, чтобы никто не мог проследить вас, связать их исчезновение с вами. Будьте осторожны. Никому из родителей не рассказывайте о нас. Вы были на воспитании в благотворительном столичном приюте, вас учили, но вы сбежали оттуда, случайно узнав о том, что родные живы. Рассказывайте о друзьях, об учебе, но не упоминайте Ингорлон и названий соседних деревень.

Вы всегда сможете вернуться к нам, мы вас любим, — Камилла-сан прерывисто вздохнула, — долгие проводы — лишние слезы! Ренни, Гришака начинайте!

Не успело сердце каждого провожающего стукнуть несколько раз, как дети исчезли из кабинета Камиллы-сан.

2

Пробираясь между лужами, дрожа не только от непривычного холода, но и от нетерпения Клава в сгущающемся вечернем сумраке постаралась незаметно войти в харчевню своих родителей. Боковая дверь черного хода открывалась в темный коридор и вела прямо на кухню. Дверь чуть скрипнула. На кухне уже не было жарко, плита остывала после бесконечной дневной работы. Масляные лампы мягким светом освещали выскобленный деревянный стол и сидящую за ним усталую женщину. Светлые волосы убраны в гладкую прическу, натруженные руки спокойно и деловито разбирают гору высыпанных на стол бобов.

— Кого принесла нелегкая? — Мать подняла голову и начала беспокойно всматриваться в лицо подходящей к ней девочки. Три года назад у матери не было таких морщинок под глазами и такого усталого лица.

— Мама! — вскрикнула Клава, — Мамочка! — и она, наконец, после долгой разлуки прижалась к матери. Мать пахла теплом, домом и сладостями. Клава беззвучно заплакала.

— Лесох! Лесох! — Варвара — мать Клавы в восторге звала мужа, убирающего свободную от посетителей залу харчевни.

Высокий сильный мужчина подхватил девочку на руки, поднял ее, как когда-то в детстве, вверх к потолку.

— Что ты, папочка! Я же взрослая! — Клава переводила взгляд с одного из родителей на другого. Ее мать была красивой, видной женщиной с гладкими светлыми волосами, таким же светлым лицом и с широко расставленными темно-серыми глазами. Отец рядом с ней еще казался более темноволосым, смуглым и обманчиво хрупким.

После слез, расспросов и долгого сидения в обнимку на кухне было решено сообщать любопытствующим, что дочь вернулась от тетки из столицы, чтобы помогать родителям. Отец был доволен, что дочь получила образование, что научилась готовить и сможет разнообразить меню его харчевни, что жена, наконец, успокоится. Что все для них складывается, как нельзя лучше.

3

Маленькая сапожная мастерская была зажата между другими лавками на главной улице Скормеля. Отец сидел на скамейке перед столом, на котором лежали деревянные колодки всевозможных размеров. Дверь, открываясь, звякнула.

— Пап! Папа, смотри, кого мы привели!

Не отрывая глаз от работы, мужчина с перевязанными кожаным ремешком буйными светлыми кудрями, благодушно кивнул головой.

— Накормите и отпустите. У нас больше нет места. У вас и так уже три собаки, хватит!

Близнецы захохотали.

— Пап! Да это не собака, это девочка, она тебя ищет.

— Папа! — робко начала Чарита, — папа! — Она с обожанием смотрела на отца. В одно мгновение сидящий великан поднялся, схватил девочку в охапку и прижал к себе.

— Чарита! Моя Чарита! Грин, Гран, это ваша сестра! Маленькая моя! — он с нежностью держал ладонями голову девочки и любовью в глазах изучал ее лицо. — Выросла то как! Большая-то какая! Радость моя!

Мальчишки удивленно разглядывали сестру.

— Она похожа на нас!

— Как две капли воды!

— Как три капли воды!

— Нет, как четыре!

Они переглянулись и захохотали. Все члены семьи были похожи друг на друга: все были светловолосы, кудрявы, сероглазы, нос у всех был чуть вздернут. Светлые брови и ресницы одинаково выделялись на смугловатых лицах. Отец и трое его детей были, казалось, вылеплены по одному образцу.

Вечер в этом доме был полон радости и ничем не замутненного счастья. Расспросы, рассказы. Смех и слезы. Воспоминания о прошлом, о временах, когда была жива мать. Гринель и Грансель с удовольствием слушали истории о самих себе, о маме, которую они уже плохо помнили, о временах до Краха. Отец не мог поверить, что дочь нашлась, что она жива, что уже так выросла. Мальчики очень удивились тому, что Чарита ни разу их не перепутала, хотя они несколько раз незаметно менялись местами. Отец так не умел. Уважение братьев сразу было завоевано.

Поздно вечером, когда братья успели уснуть, Чарита стала расспрашивать отца о новых порядках в городе. О проверке населения чистами, о счетных знаках. В Скормеле детей проверяли до того, как семья вернулась в эти края из деревни. Староста Северного края города записал новоприбывших в регистрационную книгу, и при первом же приезде чистов, им должны будут сделать соответствующие татуировки.

— Значит, братье еще ни разу не проверяли с помощью кристалла?

— Нет! Некому было. Деревня наша удаленная, туда чисты не наведывались.

— Папа! Пойдем сами посмотрим! На всякий случай. Пойдем прямо сейчас.

— Дочка, у тебя что? Кристалл есть? — чуть ли не с ужасом спросил отец.

— Не кристалл, но почти.

Камень ее перстня дважды полыхнул фиолетовым светом, когда она приложила к нему пальчики спящих братьев. Чарита демонстративно приложила палец к камню, от ее прикосновения камень не светился. Затем она протянула перстень отцу.

— Ох! Беда, дочь! Беда! — побледневший мужчина с ужасом смотрел на перстень.

— И ты, приложи палец!

— Духи святы! Да какой я маг!

Под его рукой полыхнул фиолетовый отблеск. Лицо этого всегда веселого человека выражало всю бездну отчаяния, в которую рушилась судьба его семьи. Ему до этого момента и в голову не приходило, что кто-то из его детей может оказаться магом. А, что до собственного Дара, то он его никогда не ощущал и теперь никак не мог в это поверить.

— Папа! — Чарита обняла отца. — Не переживай, не бойся. Нам помогут!

К полудню в городе распространился слух о таинственном исчезновении сапожника Ванс-тоя с семьей. Бесследно исчезли сильный молодой еще мужчина и двое его детей. Мастерская частично разграблена, но мертвые тела обнаружены не были. Собаки, подобранные детьми на улицах города, так же необъяснимо пропали.

4

Тетка и бабушка Савика молились Духам. Надежда и единственная опора их маленькой семьи тихонько посапывала носом в наспех собранной кровати. Женщины смотрели на лицо спящего ребенка и изредка взглядывали друг на друга, улыбки тогда освещали усталые лица. У их семьи вновь появилось будущее.

К деревне Иванка пробирался уже ночью. Собаки, учуяв его, подняли, было шум, но мать, выйдя на крыльцо в накинутом на плечи шерстяном платке, прикрикнула на них. Она долго стояла, прислушиваясь, вдыхая холодный ночной воздух, а Иванка долго не решался выйти к ней. Наконец, поборов в себе робость, он сделал несколько шагов.

— Мама!

Он хотел выйти на свет, падающий из окна кухни на двор, но не успел сделать и двух шагов. Собаки вновь залились бешеным лаем, а мать тоненько вскрикнула и начала валиться с крыльца на землю. Стрела, войдя глубоко в тело, торчала из левого плеча.

Небо рассек вихрь огненных искр, в крыши домов, стены втыкались горящие стрелы. Вспыхнул под навесом прошлогодний стог. Становилось все светлее. Мать застонала и попыталась подняться. Иванка кинулся к ней.

— Мама! Мама! — мальчик бессильно смотрел на тяжелое древко и цветное оперенье боевой стрелы. Вытащить ее Иванка скорее всего не смог бы.

Глаза женщину широко раскрылись. Изумление, восторг, надежда и ужас по очереди, как в калейдоскопе, сменялись в ее глазах.

— Ты жив? — удалось прошептать ей, — спаси брата! Он спит, возьми его и беги!

— Как же? Откуда брат? — мальчик растерянно смотрел в полные боли глаза матери. Его отец умер, когда он был еще совсем маленьким.

— Его отца убили! Чисты… Спаси брата! — силы женщины таяли на глазах, — Беги!

Иванка ужом скользнул в полуоткрытую дверь дома. На кухне горела масляная лампа. За занавеской у печки стояла детская кроватка, в ней, свернувшись клубочком, спал малыш. Иванка сгреб его в охапку вместе с одеялом, прижал к груди и выскочил на крыльцо. Огонь разгорался, в деревне было светло, как днем. Звон оружия, яростные крики нападающих — говорили об отпоре, который чисты встретили при нападении.

Иванка наклонился к матери: пламя пожара отражалось в неподвижных зрачках мертвой женщины. Малыш завозился на руках Иванки. Повернув перстень несколько раз и, ощутив знакомое головокружение, Иванка открыл глаза в сонной темноте замкового двора. Хватай сонно тявкнул, затем вышел из будки и залился призывным лаем. Разбуженный малыш ударился в рев. Спиридон-тай выйдя из караулки, удивленно присвистнул:

— Хорс спаситель! С пополнением нас! — Наклонился к Иванке, внимательно взглянул на измученное лицо ребенка. Ловко перехватил из его рук испуганного малыша. — Пойдем-ка к Валентине-той. Она устроит это дитя. И полюбопытствовал:

— Это кто? Мальчик, или девочка?

— Брат! — дрожащими губами еле выговорил Иванка.

 

Глава 30. Перед исходом

1

— Но! Ну, пошла! Но! Звездочка! — Генька лихо погонял лошадей. Открытая коляска катила по ровной песчаной дороге. Камилла-сан вместе с Скрываторий-магом направлялась в Мирабу дальнюю от замка деревню. Их поездка была рассчитана так, что на обратном пути они должны были миновать Калотор и Шорставу.

— Генька! Не гони ты так! Лошади устанут, — дернул, сидящий рядом Гришака, вошедшего в раж возницу. За поворотом дороги открылся широкий простор урочища. Блестящая лента реки пересекала луга, раскинувшиеся по ее обоим берегам. Коляска покатила с холма вниз к большой деревне. Дома из местного камня были крыты черепицей. Дворовые постройки выглядели солидно и надежно. У самого берега реки по саврскому обычаю толпились деревянные, рубленые баньки. Население смотрелось зажиточным, и было отчего: действие лястрита распространялось на Мирабу и две другие соседние деревни.

Вечное лето позволяло местным выращивать по три урожая в год. В укрытых стеклом теплицах не переводились свежие огурцы, помидоры, лук, редиска, царамель и орбент. Последние два корнеплода выращивались раньше только для магов. Сами сельчане не ценили их необычного вкуса и поэтому сейчас с большой охотой сплавляли ненужные овощи на кухню приюта, не забывая при этом записывать в счет эти деликатесы. Поставки в приют скудно оплачивались прижимистыми подьячими из государственной казны, но были выгодны крестьянам из-за снижения подушевых налогов.

Приютские имели свои поля и огороды, на которых работали дежурные отряды. Дети направлялись в деревни на такие работы, как сев, прополка, покос, уборка урожая. Деревенское стадо круглый год паслось на свежей траве, а все запасенное сено отправлялось на нужды Севрского войска.

Крестьяне ставили сараи для хранения саней, лыж и теплой одежды на границах действия лястрита. Зимой для заготовки дров и строительного леса они переодевались в сторожках, вывозили сани, перепрягали лошадей и уже на санях по снегу отправлялись в соседний лесок. Складывали бревна на берегу реки и после паводка сплавляли лес до деревень.

Камилла-сан попросила Геньку подъехать к дому старосты. Суровый крепкий мужчина уже поспешил выйти на высокое крыльцо, поджидая гостей. Его лицо внезапно утратило приветливое выражение и стало растерянным удивленным. Коляска еще не успела остановиться, привставшие седоки оглянулись назад: со всех сторон от края леса, обрамляющего урочище, к деревне начали двигаться фигурки воинов. Чисты были еще далеко, но явно стремились захватить Мирабу в кольцо. Жители деревни будут прижаты к берегу широкой и очень холодной в это время года реки. Несколько плоскодонок лежащих на берегу не смогут спасти население. Староста нерешительно двинулся навстречу чистам.

— Что бы это значило? — он озадаченно посмотрел на своих гостей, — у меня впечатление, что они готовятся к бою! Но с кем здесь воевать?

Скрываторий-маг отвел глаза в сторону.

— Я вызываю сюда всех детей! — Камилла-сан, — выжидающе посмотрела на Скрываторий-мага, — Вы сможете создать кокон безвременья?

Растерявшийся было и заметно побледневший, Скрываторий-маг ободрился.

— Да, мы уже вплотную подошли в тренировках к этому. Правда, создать долговечный кокон мы пока не сможем, но несколько дней передышки будет обеспечено!

— Нам хватит!

В центре деревни на глазах у испуганных жителей начали появляться дети приюта блаженного Хорса. Все они были знакомы жителям, но только сейчас до всех них стало доходить, что эти дети — маги. Скрываторий-маг выстроил детей лицом к наступающему врагу, взявшись за руки и закрыв глаза, дети сосредоточились на своих мыслях и чувствах. Ренни держала за руку Саманту, а та в свою очередь судорожно сжимала руку Тома. Искра сдул с лица прилипшую к щеке прядь светлых волос. Но вот все глубже становилась сосредоточенность, все тверже и отстраненнее делались лица.

Сжавшиеся в кучу женщины, прижимающие к себе детей, уже различали суровые лица чистов, оружие в их руках. С легким шорохом каждого из чистов закрыла блестящая пленка. Воины замерли, как каменные изваяния.

— Все! — с облегчением произнес Скрываторий-маг. — Теперь можно и поговорить.

Дети побежали рассматривать недвижимого противника, а взрослые решили устроить собрание около дома старосты. Скрываторий-маг обходил ряды чистов, доверив все объяснения Камилле-сан.

— Скрываторий-маг, смотрите — этот совсем не такой! — Надежда с удивлением рассматривала смуглого, седого мужчину, богато и ярко одетого. Он был без оружия и стоял отдельно в небольшой группе рядом с командиром и его подручными.

— Интересно! Интересно! Аспиарнское княжество! Эти одежды принадлежали магам Аспиарнского княжества. Что он здесь делает? Не поспрашивать ли нам его?

Скрываторий-маг велел подогнать лошадей, погрузил неудобное тело и подвез его к месту схода крестьян. Проведя магические воздействия и дождавшись, когда неизвестный очнется, Скрываторий-маг кинулся спасать Камиллу-сан от нападок разгневанных крестьян.

— Кто вам позволил мешать чистам!

— Они свое дело делали!

— Проверили нас, как Сверблу и Анюрму. Пересчитали бы и ушли!

— Что мы теперь будем делать?

— Вы маги и с вами у них начнется война, в которой неизбежно пострадаем мы!

— Как мы сможем оправдаться? Что теперь будет?

— Тихо! — прикрикнул на жителей Скрываторий-маг. — Вот, перед вам один из чистов, — он встряхнул за плечо, еще не опомнившегося аспиарнина, — я могу заставить его говорить только правду!..

— Не надо! Я сам скажу всю правду! Проверяй, маг, если можешь! — мужчина дернул плечом, выворачиваясь из-под крепко держащей его руки, и поднялся на ноги. Стоя в коляске, он возвышался над людской толпой, его было хорошо видно с любого места. Он начал говорить. Постепенно его голос крепчал:

— Я бывший маг Аспиарнского княжества потерявший свой Дар во время Краха. Князь Савр послал меня для проверки доноса, а своих воинов, чтобы уничтожить оставшееся здесь население. Вашу судьбу должны разделить и еще две окрестные деревни. Во-первых, потому, что именно у здешних жителей до войн было больше всего детей-магов. Во-вторых, потому, что на замок Ингорлон из ваших краев поступил донос!

— Донос! — ахнули в толпе. Люди недоуменно переглядывались, только сегодня они поняли, что живут бок о бок с магами. Кто и когда мог узнать правду о детях? У кого поднялась рука, что бы их уничтожить?

— Независимо от судьбы замка деревни должны были быть уничтожены! Вы — источник заразы для всего государства. Так считает князь Савр! Не верите? Оглянитесь и вспомните, в чьей семье не было магов?

Люди опускали головы. Их судьба уже была решена князем! Как избежать смерти? Как спасти себя, детей? Что им всем теперь делать? Головы начали подниматься, и глаза всех присутствующих с надеждой обратились на Камиллу-сан и Скрываторий-мага.

Дети, стоящие за спинами взрослых переминались с ноги на ногу. Коржик не мог больше выдержать возникшего напряжения:

— Камилла-сан! Скажите им! Про Новый мир! Про наше путешествие!

Сход в деревне продолжался несколько часов. Детей отправили домой на занятия. Камилла-сан пыталась отвечать на все вопросы, возникающие в связи с переселением в новую параллель. В деревне нашлись люди готовые перебраться куда угодно, только подальше от князя Савра. Нашлись желающие перебраться к родне в соседнее княжество. Были семьи хотевшие, чтобы вместе с ними переселились и родственники из других краев княжества. Все это находило свое решение и, наконец, было решено окончательно, что не более как через неделю деревни и замок будут переправлены в Новый мир. Столько времени коконы чистов должны были продержаться.

Староста — Преустар-тай и выборные должны были пройти по деревням Шорстава и Калотор. Там надо было убедить жителей в необходимости переселения, утрясти все возникающие проблемы и определиться с необходимой магической помощью.

2

В замке только и шли разговоры, что о переселении. В новом параллельном пространстве побывали уже почти все дети. Лана научила пользоваться Колесом Миров всех юных магов приюта. Спиридон-тай и Твердило-вой побывали в Новом мире несколько раз. Они одобрили идею переноса замка на холм в излучине Великой реки. Они провели исследования берегов реки, делали даже раскопки и определили безопасные уровни подъема воды в реке. Совершили путешествия в ее верховья. Спасибо, туттаму! Не нашли ни плотин, ни других возможностей сброса большого количества воды. Успокоившись насчет наводнений, принялись изучать с помощью старост и Искры почвы по берегам реки, разыскивать плодородные земли для пашен, луга для выпаса скота — в общем, занимались, самыми что ни на есть, хозяйственными делами.

Этим теплым вечером старосты определялись с местами расположения своих деревень. Ветер со стороны реки нес запахи водорослей и рыбы. Запахи знакомые. Солнце пригревало, тени на глазах удлинялись, свежело. Все это успокаивало и роднило людей с их новым домом.

Скрываторий-маг обещал поставить магическую защиту от возможных здесь диких зверей, но деревенские жители решили поставить еще и бревенчатый тын. Это означало тяжелую работу для жителей каждой деревни.

— А, что тын обязательно должен быть деревянным? — поинтересовался Искра.

— Нет, но столько камня нам не наломать и за несколько лет! — Преустар-тай оглядел окрестности, — и возить его придется из-за реки.

— А, Вы могли бы сделать разметки для тына. Как он должен ограждать деревню?

— Ну, сынок, это просто! — Преустар-тай пошел к берегу реки, втыкая время от времени в землю зеленые ветки. По его мнению, тын, начинаясь от реки, должен был охватывать деревню вместе с частью будущих огородов и возвращаться вновь к реке далеко вниз по ее течению.

В это время Искра исчез и появился спустя несколько минут в сопровождении Гришаки и Санчо. Гришака по солнцу оббежал по дуге территорию будущей деревни. Санчо ему навстречу. Взялись за руки, создав триаду. На глазах у старост зеленый дерн треснул, показалась почва. Запахло свежескошенной травой, влажной землей. Внутри веточного ограждения стоящие люди с ужасом и восторгом смотрели, как растет земляной холм, как с внешней его стороны образуется глубокий ров, а земля вала на глазах превращается в монолитный камень. Но что потрясло старост больше всего — это то, что веточки, которые продолжали торчать на верхушке вала, начали разрастаться, превращаясь в густейшую зеленую изгородь. Каменная стена уходила вглубь реки метров на пять, не позволяя, таким образом, ее просто обойти.

— Ого! Ничего себе! — старосты не могли опомниться. На их глазах дети делали то, что в былые годы с огромным трудом с помощью магических машин и приспособлений осуществляли архимаги.

— Это, что! — Искра был горд своей выдумкой. — С нашей внутренней стороны эти кусты будут постоянно плодоносить, а с внешней ощетинятся острейшими и опаснейшими иглами. И я позаботился, чтобы их там было до дури.

Преустар-тай с улыбкой оглядел каменную стену, отделившую их от неисследованного и возможно таящего опасности пространства.

— Прекрасно! Но как вы предполагаете отсюда выходить?

— Ну, ты даешь! — расхохотался Гришака, звонко хлопая Искру по спине. — Тебе, наверное, солнышко темечко напекло!

— Сам дурак! — обиделся Искра.

В пылу творчества дети, напрочь, забыли о воротах, о необходимости подниматься на вершину стены для осмотра окрестностей.

— Ну и как вы себе это представляете? — озадачился Санчо.

— Вырастим пару башен, между ними арку, а ворота пусть делают сами жители, — тряхнул Гришака, связанными в хвост светлыми волосами.

— Согласен! Только у нас не деревня получилась, а крепость. — Искра был полон проектов и замыслов.

— Ну, давай стены для жителей сделаем прозрачными!

— Точно, а кустарник наверху для них проницаемым!

— Это еще зачем? — Гришака в недоумении посмотрел на Искру.

— Ну, мало ли, плюнуть на кого-нибудь сверху!

— Ты скажешь! — но спорить не стал.

Две высокие башни похожие на Овсег и Явсег, как две капли воды, расположились по краям входной арки. По верху стены пролегла ровная дорожка, к которой через равные промежутки поднялись каменные лестничные пролеты. На всякий случай были созданы подземные ходы под стену, найдены водяные жилы и возникли колодцы.

Старосты озадаченно оглядывали панораму: было чему поставить в тупик простых селян. Они видели две башни и воротную арку, видели лес и дальние поля, всю ширину Великой реки, и пушистую стену кустов, парящих в воздухе. Стена для них была прозрачна до того момента, пока они не подходили к ней на расстояние не более двух метров.

— Мы можем все переделать так, как вам самим захочется! — Искра очень волновался, понравиться ли их творение самим жителям.

— Мы можем сделать подобные стены и для остальных деревень! — Санчо, разгоряченный восторгом созидания, рвался продолжить работу.

— А вы могли бы перенести сюда для обсуждения часть наших жителей? — староста Шорставы был растерян.

— Конечно! Лана будет рада помочь!

Еще несколько дней продолжалось уточнение и улучшение проектов. Изменения коснулись зеленой ограды. Она тоже стала невидимой для жителей. Теперь ничто не мешало обзору. Деревья для постройки ворот маги вырастили прямо на месте за пару дней. Их рубили, корили. Из них создали мощные и прочные ворота. Все было готово для переселения.

 

Глава 31. Исход

1

Вечером после ужина Лана, погруженная в работу над книгами из дворца Флорваль, сидела в библиотеке. Через открытое окно из сада доносились голоса птиц, веяло вечерней свежестью и запахом ночной фиалки.

— Ну, что у тебя все готово? — влетела в комнату Ренни.

— А? Ну, да почти все! Вот только, ты помнишь дворец Флорваль?

— Конечно, помню!

— Как ты думаешь, а если и его перетащить?

— А, Баристовс-маг?

— А, что Баристовс-маг? Если ему здесь не понравиться, то мы его вернем обратно!

— Без дома?

— Я его ему такой же скопирую!

— Как это?

Лана заулыбалась.

— Я не зря целую вечность в библиотеке сижу! Я теперь такое могу! Такое! — она задохнулась от восторга и, схватив за руку Ренни, без предупреждения перенеслась в кабинет Камиллы-сан. Старомодный светильник освещал стол и стопки различных бумаг на нем. Камилла-сан резко подняла голову от очередной детской тетради.

— Корш! — непроизвольно вырвалось у нее, и женщина смутилась от такого детского выражения смятения чувств.

— Сумасшедшая! — Ренни, выдернула руку. — Извините нас, Камилла-сан!

Директриса укоризненно посмотрела на девочек:

— Так же можно и насмерть перепугать! Что у вас случилось?

— Простите! — Лана не могла сдержать своих бьющих фонтаном чувств. Она бросилась на шею Камилла-сан.

— Ну! Ну! Девочка! — женщина чуть смущенно похлопала по спине, прижимающуюся к ней, Лану.

— Камилла-сан я знаю, как копировать из одного мира в другой предметы и строения. Это проще, чем переносить все целиком. Не копируются только живые существа и растения. Невозможно скопировать наш замок. Его надо переносить полностью, так как под ним лястрит. А деревни проще скопировать, людей и животных отправить через туттамы.

— Тогда ты и дворец Флорваль можешь скопировать? — вмешалась Ренни.

— Нет, пожалуй! — раздумчиво протянула Лана. — Там под островом находиться что-то вроде нашего лястрита. Дворец надо переносить вместе с озером и окрестными берегами. И еще… Там в подвале в коконах безвременья лежат люди. Их надо переносить вместе с дворцом.

— Интересно! Кто они такие? — у Ренни загорелись глаза.

— Будет время, разберемся и с этой загадкой! Нам пока надо спасать свой дом! Лана, на все это сил у тебя хватит?

Лана с гордостью посмотрела на Ренни.

— У моих друзей хватит сил на все!

Замок Ингорлон ждал этого события с тревогой и надеждой. Он, замок, отправляется в путешествие! Его ждет иная жизнь! Камни замка перешептывались, ступеньки при любом удобном случае поскрипывали, переговариваясь между собой. Вздыхал паркет. Окна с любопытством смотрели на мир, ожидая чудесных изменений.

Все обитатели замка этим вечером собрались в Ступенчатой зале. Сегодня все ряды амфитеатром поднимающиеся вверх были почти заполнены. Вместе сидели дети приюта, преподаватели, оказавшийся в гуще событий кудрявый сапожник с детьми, Смирт-сан, бывший маг с волнением осматривался вокруг. Около трехсот школьников, затаив дыхание, слушали волнующую историю о магах, о путешествиях между мирами, о своем непредсказуемом будущем.

Рении с волнением вглядывалась в лицо брата. Крис, хотя и не стал к ней ближе, все же перестал обвинять ее в смерти родителей. Его серьезное лицо казалось сейчас ей таким родным, что горло перехватывало от волнения.

Саманта переглядывалась с Томом и подбадривала, сидящую рядом и бледную от волнения Лазорику. Генька искренне радовался выпавшим на его долю приключениям и ударами острого локтя по ребрам подбадривал Василя. Тот, как всегда, не оставался в долгу. Гришака сидел с видом умудренного годами мага, познавшего этот грешный мир и утомленного собственными знаниями и силой. Блестящие глаза Коржика и румянец на его щеках выдавали еле сдерживаемое нетерпение — Коржик стремился в неизведанное. Искра был полон сдержанного достоинства, он как никто осознавал предстоящие им трудности. Растерянный отец семейства сапожник Ванс-той прислушивался к тому, что шептала ему на ухо Чарита. Он был готов согласиться со всем, что бы ни потребовала его разумная дочь.

Но, вот Камилла-сан закончила свой рассказ. Никто из обитателей замка не решился его покинуть. Все были, в той или иной мере, готовы к чудесам и будущим испытаниям. Тетушку Женьевеву пришлось успокаивать и внушать ей, что для переезда ничего собирать и складывать не нужно. Едва поверив в это, она ушла, упрямо решив все-таки пересчитать и упаковать хотя бы только чистое белье.

— А теперь отправляйтесь по своим комнатам, отдыхайте. Ваше местонахождение в замке не имеет значения. Только до утра не выходите за его стены, — напутствовала аудиторию Камилла-сан.

2

Лана давно уже перестала пользоваться Колесом Миров для своих путешествий. Но сегодня ей без него не обойтись, ей потребуется вся мощь ново обретенной силы. И не только ее! Девять магов, поблескивая коконами, стояли в снегу вокруг черной с золотом плиты. Лана, Рении, Искра, Саманта, Том, Гришака, Коржик, Генька и Санчо — на их плечи ложилась вся ответственность за перемещение в Новый мир их замка и его обитателей. Лана уже несколько дней подряд терроризировала каждого из них, заставляя раз за разом затверживать свой маневр. И вот войдя в поднявшийся жемчужный туман, пронизанный лучами неяркого зимнего заходящего солнца, она, как хороший дирижер, улыбнулась, подбадривая, своему магическому оркестру.

Фейр сгустился, пронизывая все и вся, проникая вглубь Структурных Кристаллов, охватывая каждого плотным коконом безмолвия, и в то же время, объединяя мысли и чувства в общее мощное светящееся, как солнце перед закрытыми глазами, магическое поле. Том чувствовал себя всесильным. Перед ним открылись невообразимые возможности. Он знал о магии все, что знал земномаг Искра, что раскопала в древнейших книгах и в чем сумела разобраться Лана, чувствовал, что мог бы достичь, как и Гришака вершин Верховного. Он знал, то, что был должен совершить в данный момент. Он сдерживал бесшабашную силу Геньки, предотвращал от опасного всплеска эмоций Саманту, контролировал постоянство потоков Силы, протекающих через его друзей. Именно он удерживал баланс и распределение энергии, в то время как его друзья творили волшебство.

Лана с присущей ей щедростью отдавала знания магических действий своим друзьям. Перед их мысленным взором вставала вся картина их действий, ее порядок и очередность шагов каждого из них. Саманта была потрясена ее красотой и целесообразностью. Лана продумала все до самых мелочей. Им осталось только воплотить ее план в действие. Фейр сиял перламутром перед мысленным взором ребят. Терялись свои собственные чувства и ощущения. В какой-то момент им показалось, что они слились в одно могучее существо. Он? Она? Усилием воли, движением мысли, чудом магического воздействия, ломоть земли вместе с озером и замком Ингорлон начал свое проникновение в иную параллель.

Земля бунтовала против этого насилия. Только Искра, собрав в единый кулак мощь друзей, смог успокоить разбушевавшийся Дух Земли, вернуть ему его нарушенное равновесие. Том держал и держал поток Силы, едва успевая менять его направление от одного из ребят к другому. Но вот напряжение стало спадать. Каждый направлял свои силы на стабилизацию процессов, на заживление ран земли, на разглаживание складок, образовавшихся при наложении материи одного мира на материю другого.

Жемчужный свет стал меркнуть, туман рассеиваться и ребята начали различать ближние к себе предметы. Снег вокруг них истаял полностью. Болото казалось черным в сгущающемся сумраке наступающей ночи. Черный камень фиолетово светился у них под ногами. Коконы слабо отблескивали.

— Неужели мы все это сделали за те несколько минут, пока садилось солнце? — Ренни не могла поверить в происходящее.

— В коконах время может течь по-другому! — сунулся Генька.

— А, может быть сутки прошли? — усомнился Коржик.

— Ага! Или двое! — встрял Гришака.

— Что гадать? Давайте отправимся домой! — Санчо хотел проверить, все ли в порядке с малышкой Ксантой.

— Дома все хорошо! Замок стоит на холме над рекой, с другой его стороны расположено озеро. Времени действительно прошло очень мало…

— Скрываторий-маг! Вы здесь! Вы умеете перемещаться, как Лана?

— Ну, не как Лана, но я все же архимаг и кому, как не мне, создавать амулеты перемещений!

— Вы боялись, что мы не справимся? — Генька даже надулся. Старый маг потрепал его рыжей по вихрастой голове.

— Вы были в момент переноса практически беззащитны! Должен же кто-нибудь позаботиться о вашей безопасности! Таких сил, как у вас у меня, увы, нет, а вот знаний пока хватает.

— Тогда присмотрите за нами еще немного! — Лана решила продолжить работу. — Пора приниматься за дворец Флорваль!

Скрываторий-маг озабоченно оглядел ребят.

— А, сил хватит?

— Теперь будет намного легче! Только сначала Искре придется подсунуть тутам тому злому магу. Ну, тому, у которого мы книжки утащили…

— Опять к нему! — возмутился Искра, — он ругается по-страшному.

— Ты маг или не маг? — фыркнул Гришака, — глаза отведи. Невидимым стань. Дуй, давай, а то некогда.

Искра исчез и почти мгновенно появился обратно.

— Ты это что? — удивился Гришака.

— А я же в коконе. Я просто свое время ускорил.

— Ну и что? — не понял Генька.

— Ну, у вас минутка, а у меня почти полчаса! — Искра ухмыльнулся и добавил: — Я его еле нашел: он в подвале в лаборатории окопался и скрываться было незачем, он кроме своих книжек ничего не видит и не слышит.

— Здорово! Ну, нам пора! — Лана, глубоко вздохнув, вступила на круг. В поднявшемся тумане растаяли тоненькие детские фигурки. Скрываторий-маг тяжело вздохнул: ему опять придется ждать и беспокоиться. Он движением руки создал из ближайшего камня подобие вращающегося кресла и уселся в него, внимательно сканируя сознанием окружающее пространство.

3

Потом еще три раза появлялся туман над Колесом Миров. Юные маги копировали Мирабу, Калотор и Шорставу в приготовленные для них укрепления. Скрываторий-маг восхищался выносливостью и мощью молодых магов. Увы, эта мощь способна прирастать только в детстве и юности. Взрослый маг, осознав порог своих возможностей, готов погибнуть, пытаясь, иногда за чужой счет, хоть немного добавить себе магической силы. Не это ли причина Краха? Бесцельная и опасная погоня за Силой, неконтролируема борьба самомнений, эгоистическое желание взять себе то, до чего только сможет дотянуться, — все это лежало в основе трагических событий и магических войн.

О, Духи Земли и Света, даром Небес, любовью Души, отзовитесь и помогите этим детям — новой надежде старого мира!

Лана копировала Колесо Миров, поместив его в центре замкового парка. Работа ребят была окончена к утру. Они перенесли себя в замок и, рухнув в постели, уснули утомленные трудной работой этой ночи. Они пропустили утреннее пробуждение замка Ингорлон, когда все окна распахнулись навстречу теплому ветру с равнины. Незнакомые виды открывались из окон знакомых комнат, но даже возбужденный гул и восторженные крики школяров не могли разбудить утомленную до изнеможения десятку магов.

Камилла-сан организовала отправку жителей деревень в их новый дом с помощью связующих Миры туттамов, созданных Скрываторий-магом. Пришлось повозиться со скотом и мелкой живностью, ведь для переноса с их помощью необходим прямой контакт. Люди могли взяться за руки, а вот что делать со свиньями? Или курами? Скрываторий-магу пришлось усовершенствовать свое изобретение, а юным Окализе и Таалите использовать всю свою смекалку.

Надежда пустила вход свои возможности. Любо-дорого было наблюдать за ее экономными движениями. Раз — и охапка соломы превращается в золотистый ошейник; два — взмах руки, и ошейник охватывает шею животного, превращаясь в золотой туттам; три — и корова или лошадь совершает Переход. Деревни наполнялись шумом и суетой. Каждая семья проверяла все свои домашние предметы и мелочи, находились забытые и давно потерянные вещи, обнаружилось исчезновение нескольких домашних кошек и голубей.

Таалита и Окализа неоднократно возвращались в покинутые деревни, разыскивая пропажи. Камилла-сан не разрешила отправляться на Землю в одиночку. Коконы, в которые заключили чистов, вот-вот могли исчезнуть. Отловив последнюю потерявшуюся кошку, девочки решили взглянуть на то место, где еще совсем недавно стоял их Дом. Огромный котлован открывал каменистое дно, пронизанное карстовыми дырами и довольно приличный слой мутной воды, прибывающей прямо на глазах.

— Здесь будет озеро! Криста-а-а-ально! — восхитилась Таалита.

— Вот погадают-то, куда делся замок! — не сдержала свой восторг Окализа.

— А про деревни, они, что подумают?

— Ага! Время для них ведь остановилось! Вот они бегут и вдруг, бац! Деревня пустая, ни жителей, ни животных!

— А, вместо замка — озеро! Колдовство!

И девчонки ехидно захохотали.

 

Глава 32. Новый мир

1

Картина, открывающаяся с крутого горного склона на лежащую внизу речную долину, полна очарования. Ребята повадились перемещаться именно сюда, чтобы единым взглядом охватить всю ближнюю панораму их нового мира. Теплый ветер постоянно дует здесь из долины, принося прохладные ароматы мяты или, напоминанием полуденной жары, медовые запахи цветущей таволги. Кажется, здесь в полном разгаре лето. Конечно, никто в этом не может быть уверен до конца. Маги ее знают эту новую параллель, какие здесь времена года, сколько времени они длятся, и не будет ли чересчур холодной и снежной зима?

На противоположном берегу полноводной реки, на холме в ее излучине возвышается величественный светло-желтый затейливо украшенный замок. Крепостные стены поднимаются на недосягаемую снизу высоту. Башни-близнецы обрамляют выходящую в сторону реки арку ворот. С другой стороны такие же ворота ведут на спускающиеся к берегу озера террасы, поросшие ягодными и декоративными кустами. По берегам озера растут огромные ивы, спускающие к воде серебристые кроны. Липовые и дубовые аллеи, начинаясь от подножья холма, заканчиваются зарослями орешника и черемухи. А дальше начинаются луга, перелески и вновь луга.

Вверх и вниз по течению располагаются две малых крепости, земляной вал которых порос поверху зеленым, нарядным кустарником. Это деревни Шорстава и Мираба. Калотор расположилась левее, на притоке реки Великой, и тоже была хорошо видна на фоне пестроцветных лугов. Справа на фоне, синеющего на горизонте леса, виднеется озерцо с белокаменным мостом, перекинутым с берега на остров. Хорошо просматривается крыша дворца и часть его фасада с колоннами портиков.

— Как ты думаешь, что сейчас делает Баристовс-маг? — Лана не могла отделаться от назойливой мысли, что своими поступками принесла кому-то неприятности.

— Хватит переживать! Пойдем и посмотрим! — Ренни решительно взяла девочку за руку, — Саманта, ты с нами?

— Конечно! — Саманта, взяв Ренни за другую руку, привела в действие туттам.

Спокойная гладь озера, отражающая и синеву неба и зелень деревьев, растущих по берегам, располагала к созерцанию и размышлению. Пройдя по горбатому мосту с изящными коваными перилами, девочки вошли во дворец и оббегали его почти весь в поисках Баристовс-мага. В конце-концов пришлось применить магию и отыскать его в отдаленной части подвала переделанного под лабораторию. Помещение, лишенное окон, освещалось с помощью магического источника не похожего на знакомый девочкам коспер. Было впечатление, что светятся сами стены и потолок лаборатории. Свет был похож на солнечный и приятно бодрил присутствующих.

— Прекратите мне мешать! — раздраженный маг поднял голову от манускрипта, над которым работал, видимо, уже долгое время. — В этом дворце нет ни минуты покоя! Что вам опять от меня надо? Убирайтесь! Воровки!

Девочки пристыжено опустили головы. Действительно, в прошлый раз они утащили из библиотеки дворца целый мешок магических книг.

— Мы готовы вернуть Вам все, что взяли! — Ренни не сомневалась, что книги легко скопировать в любом количестве экземпляров.

— Не сомневаюсь, что вы явились только затем, чтобы, отдав одно, стащить у меня из-под носа что-нибудь другое!

— А, что Вы готовы предложить? — бесхитростно поинтересовалась Лана. Румяное лицо мага побледнело и потерялось на фоне серебряных кудряшек его шевелюры, зато уши и шея налились багряным цветом. Он жадно хватал ртом воздух, не имея возможности произнести от возмущения ни слова.

— Вон! Вон! Из моего дома! — выдавил он, наконец.

— А, Вы хотя бы в курсе того, где Вы сейчас находитесь? — поинтересовалась невозмутимая Ренни.

— Что значит, где находитесь? — маг был готов к наступлению.

— Ваш дворец сменил место своего расположения! Вы перенесены в параллельное пространство.

— Что за глупости? Кто позволил вам забивать головы этим вздором! Кто вас сюда подослал?

— Скрываторий-маг объяснил бы Вам все лучше, чем мы…

— Маг? Неужели остался в живых, еще хотя бы один маг?

Девочки весело переглянулись.

— Нет, не один. Камилла-сан — Верховный маг. А еще есть земномаги, Путеводный маг, архимаг, маг Несбыточных Желаний…

— Я хочу их видеть! Прямо сейчас! — теперь лицо Баристовс-мага побелело от волнения.

— Если Вы хотите, мы могли бы переправить вас в замок Ингорлон. В гости к Скрываторий-магу и Камилле-сан, — Саманта протянула руку к туттаму.

— Что это? — маг выхватил тутам из руки девочки.

— Переместитель, он вернет нас домой.

— Что-то не очень верится! — пробормотал старик, но вернул туттам Саманте. Через несколько мгновений они стояли на каменных плитах мощеного двора.

А там уже вовсю шли строительные работы. Груды свежих витых стружек и щепок ложились под ноги. Староста Мирабы Преустар-тай командовал как своими людьми, так и юными магами. Искра уже успел вырастить деревья, Надежда, опираясь на знания Скрываторий-мага, создала мощные механизмы помогавшие пилить деревья, корить и разделывать их на брусья и доски. Вокруг каждого ствола, как муравьи толпились люди. Мастера строили новые замковые ворота, которые своей прочностью переплюнут уже существующие ажурные.

2

— Это чудо! — Баристовс-маг удивленно качал головой. — Я думал, что из магов остался только я и зачарованные маги Верховного совета. Я не верю своим глазам! — он растерянно огляделся по сторонам.

Искра, помня о взрывном и резком характере мага, зашел за спины своих друзей, не желая привлекать к себе его внимание. Он хорошо помнил, что вопил им вслед Баристовс-маг в их встречу в библиотеке.

— Вам сейчас просто необходимо подкрепиться, пойдемте, выпьем чего-нибудь горяченького, — Камилла-сан, поспешно вызванная ребятами, потянула растерянного мага за рукав. Кивнула своим юным помощникам, и пока они с Баристовс-магом двигались по длинным коридорам замка, в ее кабинете уже был накрыт стол.

Четверо, сидящих вместе, представляли причудливую смесь прошлого. Архимаг Скрываторий, типичный созидатель, эмпирик. Камилла-сан бывший маг Неуловимых Настроений — представитель всех видов искусств и творческого начала магии. Землемаг Баристовс — теоретик, углубленный в теорию и в своих занятиях не замечающий течения времени. Смирт-сан — бывший маг Аспиарнского княжества потерявший свой Дар во время Краха. Некогда могучий маг, потерявший за эти годы интерес и волю к жизни. События, произошедшие с ним в последнее время, крепко встряхнули бывшего мага, сейчас он уже не выглядел раздавленным судьбой, в его глазах засветился огонь любознательности. Камилла-сан очень надеялась на способности Тома и лелеяла мысль о возможном возрождении магического Дара аспиарнина.

— Расскажите нам, Баристовс-маг, о Совете Верховных и о том, что произошло много лет тому назад, — Камилла-сан чувствовала, что именно сейчас будет поднята завеса над самой неразрешимой загадкой истории магических войн.

— Корш! И, что же мы, ничего не услышим? — голос Геньки задрожал от возмущения.

— Нас считают «маленькими» для серьезного разговора! — Саманта была в крайней степени раздражения.

— Ну, хватит надуваться! И, правда, как младенцы! Захотим и все услышим, — рассудительный Том держал в руках пару Надеждиных иголок.

— Ты, что заранее знал, что они нам понадобятся?

— Нет! Это Камилла-сан просила не обижаться и посмотреть их разговор с помощью иголок.

— Не понимаю почему? Зачем такие сложности? — Саманта, еще не отошла от былого возмущения.

— Ну, как ты не поймешь? Баристовс-маг не может осознать, что мы, в общем-то, уже не дети. Что надо считаться и советоваться и с нами! Камилла-сан просила дать ему немного времени. На адаптацию. Она так сказала.

Туман, расплывающийся синей лужицей возле магической иголки, прервал споры детей. Вскоре все их внимание поглотил рассказ Баристовс-мага.

— Я нашел их в разрушенном здании Верховного Совета.

— Почему Вы, ведь их же искали маги всего Ретана! — Камилла-сан употребила древнее магическое имя своей планеты.

Баристовс-маг раздраженно покачал головой.

— Да, никто их по настоящему-то и не искал! Пошарили вокруг развалин с помощью магии и успокоились. Вы ведь знаете, что магический кокон не скрывает от магических поисков. А здесь случай оказался сложнее. Когда я принялся за раскопки, я и не думал разыскивать самих магов. Я искал причины их гибели. Вел, так сказать, расследование.

— И в чем причина их гибели? Вы разобрались? — Камилла-сан заинтересованно наклонилась вперед.

— Причина в диверсии. Магов просто пытались уничтожить в самый опасный для них момент, когда они составили хору и были заняты магическими действиями.

— А, кому понадобилась гибель Верховных? Кто все это устроил?

Горящие глаза Скрываторий-мага выдавали всю его боль и негодование. Гибель Верховных, в конце-концов, привела к гибели всех его детей и внуков.

— Рамидийская династия Верховных магов, после гибели своего правящего мага могла оказаться не у дел. Новый глава — Гремальдин-маг, как ему казалось, продумал все, что должно произойти после гибели семерки Верховных. Но, видимо, его маги предсказатели не смогли спрогнозировать развитие событий. В борьбу за власть вступили Аспиарнские и Лемонские маги. В общем, началась первая магическая война.

— Да, — с горечью вмешался бывший Аспиарнский маг, — и в этой битве погибли все маги. В живых осталась только маленькая горстка взрослых и детей.

— Ну, положим, всю планету мы не обшаривали! Может быть не все маги погибли? И, безусловно, на Земле еще долго будут рождаться дети с магическими способностями. Мне хотелось бы продумать возможность их спасения от рук чистов, — Камилла-сан излагала свои сокровенные мысли.

— Хорошо! Хорошо! Об этом мы еще успеем поговорить! Вернемся к нашим баранам, — Скрываторий-маг не скрывал своего нетерпения, его раздражали «лирические отступления» в разговоре, — Так, как же Вы нашли магов Верховного Совета?

— Практически случайно! Я наткнулся на магический купол в развалинах. Под ним лежали семь тел в коконах. Признаков магии в них не было. Ощущение такое, что глаза видят, руки чувствуют тяжесть тел, а на магическом уровне нет ни магов, ни просто людей, ни физических тел. Просто их на этом уровне не существует!

— Как такое могло произойти? — Скрываторий-мага потрясла эта новая для него загадка.

— Я думаю, они застряли в процессе переноса из одной параллельности в другую. Часть их физических свойств находиться в одном мире, часть в другом. Время для них не существует. Их миг растянулся уже на несколько лет.

— А, Вы не пробовали провести скримпадинг пространства? А, что дало сканирование мембраны самого кокона?

Камилла-сан еле успела остановить разворачивающуюся научную дискуссию магов.

— Это вы успеете обсудить и потом в лаборатории. Сейчас перед нами стоят животрепещущие вопросы. Как нам жить дальше? Как организовать существование всего нашего поселения? Что делать с детьми, как сберечь их?

— А возможно ли это вообще? Плохо то, что в поселении не все маги! Все вернется, к тому, что уже было! Опять возникнет пренебрежение владеющих магией к не владеющим и зависть вторых по отношению к первым! — Баристовс-маг сокрушенно покачал головой.

— Ну, положим, это не проблема. Любой может получить Дар из рук нашего Тома! — Камилла-сан с улыбкой посмотрела на аспиарнина, — у нас просто еще не было времени, — она, извиняясь, обратилась к Смирту, — Том Вам поможет!

Баристовс-маг вновь побелел:

— У Вас есть маг — Созидатель?

— Только в такие трудные времена и могут происходить столь кардинальные изменения в природе наших магических свойств, — Камилла-сан успокаивающе положила руку на плечо возбужденного мага, — наши дети будут магами другого уровня. Они сейчас проявляют такие способности, которые нам и не снились. Но в то же время они еще дети и нельзя перекладывать на их плечи все мировые проблемы.

— Да, мы защищены от людской ненависти, от чистов, но перед нами полностью неисследованная планета. Нам неизвестны ее особенности и опасности!

— А, вам не кажется, коллеги, что задачи перед нами стоят увлекательнейшие? — Камилла-сан улыбнулась, сидящим за столом магам. Затем взяла в руки скромно лежащую на столе иголку.

— Все! Разговор для вас окончен! Детям пора спать!

Лужица синего тумана перед глазами заинтересованных зрителей медленно растаяла.

— Ну-у! — разочарованно прогудели детские голоса, — опять спать!

Но в комнату уже заглядывал Смуран-сан, и понурые маги побрели по комнатам. Сон пришел к ним на удивление быстро. Вскоре из детских спален доносилось только тихое дыхание.

— Чудеса! — Смуран-сан удивленно покачал головой, и как никогда был прав.

3

Ингорлон был приятно удивлен: его сознание постепенно прояснялось, ощущение всех частей больше не распадалось на отдельные фрагменты, как детская головоломка. Он осознал себя цельным, мощным и любимым. Именно его называли Домом более четырехсот созданий живущих под его крышей.

Он не распознавал значимости всех живущих. Любое создание могло нуждаться в нем, и было достойно его помощи. Он немного запаниковал, когда в ночь Переноса Крыська устроила безумную панику и металась в поисках укромного места. Крыська не соглашалась уйти из комнаты Санчо, а нужного ей места там не было. Замок принял однозначное решение: в комнате Санчо, Искры и Тома за шкафом появилась уютная и глубокая ниша. Именно там в эту ночь появилось потомство Крыськи — два черных котенка, два дымчатых серых и трехцветная кошечка.

Замок осознавал себя колыбелью, Домом, крепостью. Он проникался чувствами всех в нем живущих. Когда в детской начинался отчаянный рев, не поделивших игрушек малышей, в его глубинах возникало беспокойство. Замок не мог спокойно существовать. Он подпадал под власть этих стихийных детских эмоций.

Валентина-той заметила падение аппетита у своих подопечных, измазанные мордочки и сладкие, липкие пальчики, огромное количество игрушек. Ей пришлось объяснять дежурному отряду, каждому юному магу, посещающему малышей, что такое режим питания и какой вред могут принести неумело созданные детские игрушки.

Замок предупреждение принял на свой счет. Он внес коррективы в свои действия — в детской появился необычный зверек. Толстенький, с блестящими глазками и вздернутым черным кожаным носом, в светлой черно-пегой шкурке он сидел на задних лапах среди детских игрушек… Неповоротливый на вид, переваливающийся с лапы на лапу, добродушно улыбающийся всей своей довольно зубастой пастью он вначале напугал Валентину-той, неизвестное животное в детской, но затем все ее опасения странным образом почему-то пропали. Поймать, потискать, прижать к себе и зарыться лицом в короткую мягкую шерстку — мечта каждого малыша. Играть с ним, бегать на перегонки, ловить за хвост, гладить — зверек, казалось, не имел никаких возражений. Он появлялся на поле сражений за очередную игрушку, забавно прыгал, вмешивался в драку, утешал побежденного. Дети прозвали зверька Кис. Зверек внезапно появлялся и внезапно исчезал, отказывался пить молоко и ничего не ел.

Валентина-той была первой кто заметил необычные изменения в планировке комнат в замке. Придя утром в детскую, она обнаружила распахнутую дверь там, где ее никогда не было. Она открывалась на широчайшую веранду, выходящую прямо в сад. Это могло сразить кого угодно! Мало того, что детская вообще-то находилась на втором этаже, но и окна, между которыми обнаружилась дверь, выходили во внутренний двор замка.

— Камилла-сан, вы думаете это тоже действие лястрита? — спросила Валентина-той, рассматривая великолепие детских площадок в саду.

— Может быть, может быть, — задумчиво рассматривая затейливые качели, ответила директриса. Они с Скрываторий-магом провели несколько часов, проверяя магический фон сада и террасы. Фон был замечательный. В такой атмосфере и должны расти здоровые дети.

Новые комнаты начали обнаруживаться почти на всех этажах замка. Новые интерьеры гостиных приводили детей в восторг. Каждый выбирал себе новые места для занятий, исчезла былая теснота мастерских, во дворе появились спортивные площадки. Иберан-той ахнула от восторга, обнаружив рядом со старой кладовкой новое помещение. Ледник! Его стены были покрыты слоем инея, полки, полочки и вешала были готовы принять на длительное хранение продукты для замка.

А рядом с кухней две широченные двери вели в залу, в которой два ряда по всей длине стояли обеденные столы. Теперь при желании весь замок мог собраться здесь за обедом. Зала освещалась странной конструкции косперами, распластавшимися на потолке комнаты. Стены сплошь были покрыты веселыми рисунками, на которых все время происходило, что-то интересное: цветы раскрывали свои бутоны и взлетали, превращаясь в бабочек; ребятишки прыгали в воду синих озер, поднимая тучи серебристых брызг; котята потягивались, или играли с клубками ниток.

Дождь на территории замка шел только ночью, а утром солнце будило засонь, отправляя в спальни толпы солнечных зайчиков. Мир замка Ингорлон был прекрасен.