Горели пять фонариков, так что на чердаке было вполне светло. В шестой, свой, фонарик рабочий Ушастый вставлял этак. Этак не поддавался, выскакивал из гнезда на колени Ушастого, слышался треск слабого разряда, Ушастый вздрагивал и злобно шипел.

– Тканью прихвати. -сдерживая смех, советовал Тихоня, -Рукавом рубашки.

– Бабушку свою учи! -огрызался Ушастый и снова шипел.

Охранник Мохнатый, уставший после дежурства, лёг раньше других, но пока не спал, с неподдельным удовольствием наблюдая за Ушастым. Старик, распаренный после горячего душа, стряхивал с одеяла мелкий мусор, насыпавшийся из-под стрехи, подсовывал рюкзак в изголовье и тоже готовился ко сну. Тихоня и Глюк о чём-то вполголоса беседовали.

– Все растянулись? -спросил Редька. -Гасим свет.

– Какое «гасим»! -возмутился Ушастый. -Мне ж не будет видно!

– На ощупь. -неумолимо ответил Редька и первым нажал кнопку фонарика. Его примеру последовали остальные. Ушастый с негодующим клохтаньем двинулся на четвереньках к двери.

– Мужики, спать очень хотите? -осторожно спросил Старик.

– А ты что, колыбельную на ночь собирался спеть? -полюбопытствовал Редька. -Давай! Бухти про космические корабли, какие бороздят просторы Большого театра…

– Нет, наоборот хотел попросить, чтобы вы о Лукьяновке рассказали, что знаете.

– А что ж, можно и нам побухтеть. -согласился Мохнатый. -Сегодня ужинище был знатный, желудок у меня набит, словно подвал у Борова, а в сон пока не клонит. Из-за грибков, наверное. Давай, Тихоня, начинай вещать, а мы, если чего, дополним.

– Почему я?

– А ты у нас самый это… информированный. -польстил Глюк. -Поехал!

– Лукьяновка? -раздумчиво спросил сам себя Тихоня. -Ну, для начала надо сказать, что никто из присутствующих там не был.

– И особо не охота. -вставил фермер Редька.

– Не охота. – согласился Тихоня. -Хотя это тоже безопасный оазис площадью больше нашего черновского «курорта». Находится на западе Зоны, по направлению к КПП-2.

Старик лежал с закрытыми глазами и в его памяти услужливо возник заученный наизусть участок карты Усть-Хамского района полувековой давности.

– До появления Зоны, -продолжал Тихоня, -это был обычный поселок. Теперь, как понимаешь, большей частью это развалины бывшего поселка. Аномалий на его территории нет, казалось бы, переселяйся, отгораживайся хорошим забором от зверей и нелюдей, да и живи себе в кайф. Ан нет. Слушай, отчего так.

Входами в Зону служат три контрольно пропускных пункта. Ворота в ад, так сказать. Они не одинаковы.

Всех здесь присутствующих («Дам!» -тут же ввернул Редька) пропустили через КПП номер один. Это не случайно. Мы народ целеустремленный и идейный, угодили сюда по собственному выбору и собственной же дури. Нас честно отговаривали, а мы рвались и своё получили. Аминь.

Но в Зону попадают и против своей воли. В стране же вроде как ввели временный запрет на смертную казнь. И вот попадается в лапы ментам отмороженный мокрушник, на котором висит два десятка трупов и три сотни разбоев. Ну, дают ему пожизненную, а дальше что? Будет он в лагере вечной зубной болью для начальства. Шансов на нравственное перерождение – меньше нуля. Напрашивается организация лагерным руководством несчастного случая со смертельным исходом. Но зачем же материал-то переводить? На самом деле уголовника привозят на КПП-2 и ускоряющим пинком провожают из его тюремной зоны в нашу аномальную. Счастливого пути, смертничек! Выживешь, татуированный – твоё счастье, нет – туда и дорога.

Вот для таких-то и предназначены вторые врата ада.

Старик подумал: «То, что в Зону до сих пор отправляют осужденных, майор Махдиев в своих лекциях не скрывал. Но о специализации контрольно-пропускных пунктов почему-то не упоминал, хотя, похоже, здесь об этом известно каждому. Почему? Гм…» Мохнатый мирно заснул под рассказ Тихони. Послушав несколько секунд его похрапывание, Тихоня продолжал:

– Есть ещё где-то на севере КПП номер три, но толком о нём ничего не известно. Зачем его устроили в самом гиблом из мест Зоны, то есть непосредственно у развалин Усть-Хамска, черт знает да бог ведает. Кого запускают сквозь те ворота, неясно. Болтают, будто до сих пор учёные и военные пробуют проложить дорогу своим экспедициям…

– Трепотня! -заметил Ушастый, закончивший возню с фонариком и тоже зарывшийся под одеяло. -В Зоне одни невозвращенцы. «Экспедиции» вам подавай…

– Так я же и говорю: языками болтают, а никто ничего о третьем КПП не знает. Ходят байки также, что в том районе осела самая загадочная и скрытная группа, в существование которой многие даже не верят. Якобы там живут военные и ученые, мутировавшие в результате неосторожного обращения со «штуками». Поговаривают, что таких пострадавших отправляют к нам в бессрочную командировку из лабораторий, расположенных под самой стеной. От греха, так сказать, подальше, чтоб других не заражали. Так вот, народ треплется, будто можно воспользоваться их услугами: профессионалы, которые быстро решают даже сложные проблемы. За свои услуги, по тем же слухам, дерут немалые количества «штук», но иногда оно того стоит.

– Фигня! -опять прокомментировал Ушастый.

– Кто знает…Ну, ладно, возвращаемся к тем, кто приходит через второй контрольно-пропускной пункт. Подозреваю, что завозят их десятками, но до Лукьяновки добираются единицы. Для новичков три километра – смертный путь. Зато уж кто добрался, те – у-у-у… Шпана там обитает, да и серьёзных уголовников полно. Крестьянствовать или там охотиться, ясно, никто не желает, промышляют в основном сбором «штук». Кто посильнее – ходят парами-тройками, кто похилей – сбиваются в банды. Хотя единой бандитской организации в Зоне до сих пор нет, они уже стали заметно докучать. Наших пока не обижают, но ведут себя день ото дня наглее.

– Правду сказать, и мы их особо не привечаем. -заметил Редька. -Когда кто-то на «курорт» наведывается, ухо держим востро: еды-лекарства продадим, ночлег предоставим, это да. А чтоб надолго у нас зависать – извини, сделал свое дело и топай себе в Лукьяновку.

– Говорят, бандюки живут в развалинах, -продолжал Тихоня, -как и мы, забираются на вторые этажи и чердаки, а изгородь вокруг посёлка так и не поставили. А ещё забредший лукьяновец рассказывал, что в тамошнем бывшем продовольственном магазине устроена их… ну, хаза, что ли… В общем, что-то вроде нашей кают-компании в столярке, только на их, блатной, лад. Туз Червей, тамошний торговец, содержит, так сказать, помещение и имеет какие-то дела с Боровом.

Криминалы не на жизнь, а на смерть воюют с амазонками. Ненависть там даже не биологическая, а какая-то необъяснимая, потусторонняя. Вот, к примеру, ежели твоя, Старик, дорога пересечется с амазонкиным путем, что будет? Она к тебе отнесётся, как… ну, не знаю… к камешку под ногами, что ли. Если не мешаешь, считай повезло, скользнёт взглядом (а ты её при этом даже не заметишь) и дальше отправится по своим бабьим делам. Если, сам того не зная, помешал ей, жди предупредительного выстрела. Бинокль тебе, поганка, расколет или фляжку продырявит, воду выпустит. И тут уж, смывайся, не размышляя, минута на всё, шутки кончились. Но с лукьяновцами у чёртовых баб тактика совсем другая: первый выстрел на поражение, второй – контрольный в голову, а только потом – предупредительный в воздух!

– А как же они отличают уголовников от нас? -спросил Старик.

– Чего легче! -фыркнул Глюк. -За версту опознаешь, особливо в оптический прицел. Мы как получаем за товар армейскую одежду из-за стены, так в этом камуфляже и ходим. А бандюки умудряются чем-то всё перекрашивать в чёрный цвет. Форс, понимаешь, у них такой, западло им в вертухайском прикиде по Зоне шариться.

– А вот меня всё время интересует, как эти стервы размножаются, -задумчиво сказал Редька, -если мужиков они к себе не то, что не подпускают, но вообще изничтожают.

– То есть как «размножаются»? – не понял Старик. -Они эндогены?

– Индокто? -спросил Глюк. -Говори по-русски, академик.

– Эндогены, Глюк, это местные уроженцы, каких больше нет нигде. Дословно переводится, как «рожденные внутри». -пояснил Тихоня. -Да, на самом деле, их не из-за стены запускают, это коренные жительницы Зоны. Судя по тому, что они появляются с севера, можно предположить, что какая-то часть населения пятьдесят лет назад выжила и даже оставила потомство вот уже в третьем поколении. Но, в самом деле, отчего одни женщины?

– И как без мужиков плодятся? -не унимался Редька. -Клубнями или почкованием?

– Это у тебя профессиональный фермерский интерес или «рай» давно не посещал? -поинтересовался Ушастый.

– На севере за озёрами была на момент катастрофы нехилая женская исправительно-трудовая колония. Тысячи на три «сталинских крёстниц». -медленно сказал Старик, тут же представив карту. -Но Редька абсолютно прав в своём любопытстве. Разобраться бы…

– Это ты брось! -решительно заявил Глюк. -Они с тобой быстрее разберутся, ставлю сто к одному. Из снайперки за километр в глаз, чтоб шкурку не испортить. Видел когда-нибудь, как пуля в череп попадает?

Неожиданно сам собой включился фонарик Ушастого. Яркий луч прорезал темноту и уперся в лицо мирно похрапывавшего Мохнатого. Тот взревел матёрым ведмедём, сел в постели, и дал Ушастому краткую, но очень яркую и разностороннюю характеристику. Тот, оправдываясь, выключил коварный прибор и завернул его в капюшон комбинезона. Отсмеявшись, жители четвертого дома «курорта» погрузились в сон.