После вечери, как и было договорено, в Сторожевой замок прибыл еврейский

проводник Яков. Андре де Монбар распорядился выдать ему все необходимое и

предоставить ночлег в одной из комнат главной башни.

Поздно вечером, когда приготовления к отъезду почти завершились, и вверенные

де Пейну люди уже укладывались спать в своих казармах, чтобы последний раз перед

трудным походом провести ночь в привычной постели, Гуго еще раз вызвали к графу.

В небольшой комнате на втором этаже дворца рядом с государем Шампани Гуго

застал лишь аббата Мори и Андре де Монбара. Аббат Мори осведомился, все ли

понятно де Пейну в инструкциях и планах маршрута, затем еще раз предупредил

молодого рыцаря о секретности предприятия.

— О настоящей цели похода, кроме вас, шевалье, знают только шесть человек.

Но, будьте уверены, никто из них не проболтается. Эти люди граф Шампанский, я,

капитан стражи Андре де Монбар и виночерпий графа Анри. Всем остальным,

включая, даже, сенешаля и коннетабля Шампани, известна только официальная цель

экспедиции.

— А кто же пятый и шестой? — Поинтересовался де Пейн.

— Еврейский раввин Соломон Ицхаки, тесть Эфраима, и проводник, который

идет с вами, — сказал аббат.

— Проводнику ничто не мешало рассказать все, например, своей подружке, —

возразил де Пейн.

— Не думаю. В любом случае, вряд ли эта тайна скоро выйдет наружу из их

квартала. Гораздо чаще тайны умирают вместе с евреями. Да, чуть не забыл. Ваш

оруженосец тоже знает о цели похода.

— Но у меня нет никакого оруженосца, — удивленно глядя на аббата,

произнес Гуго.

— Не было, но теперь есть. Я его вам назначил, — вмешался в разговор граф

Шампанский.

— Но мне не нужно…

— Не возражайте, сударь. Его жалованье я оплачу. Разве вы не знаете, что в

дальнем походе у каждого рыцаря обязательно должен быть оруженосец? Кстати, у

всех рыцарей в вашем отряде оруженосцы имеются. Так что вам, как командиру,

оруженосец тем более никак не помешает. К тому же, кто же понесет знамя, если не

оруженосец командира?

— Но, монсеньер, скажите, хотя бы, кто этот человек?

— Сами увидите. Это очень надежный и смелый человек, и мы ему полностью

доверяем. Уверен, он сослужит вам хорошую службу. Он сопровождал купца

Эфраима в его последней поездке, пытался его отбить у неверных и был тогда

серьезно ранен. Он много путешествовал и будет вам еще одним надежным

проводником в испанских горах. Так что езжайте с богом, мессир! — Сказал на

прощание юный граф Шампанский, вдруг молча обнял удивленного Гуго де Пейна за

плечи, затем еще раз произнеся: «с Богом!», и «прощайте!» вышел, а оставшийся в

комнате аббат Мори, сказал рыцарю:

— Граф дал тебе надежного оруженосца, я же с отрядом твоим посылаю

монаха из древнего ордена, в котором состою сам. Ты однажды видел его рядом со

мной и узнаешь сразу. Это благочестивый брат Адамус. Он посвящен мною в цели

похода и идет с вами в качестве капеллана и лекаря, но он много больше, чем просто

капеллан и лекарь, запомни это.

— Ваше высокопреосвященство, вы имеете в виду того достойного монаха,

что помогал вам в гостинице и присутствовал рядом с вами на собрании? — Спросил

Гуго.

— Совершенно верно, добрый рыцарь.

— Тогда, я должен предупредить вас, ваше высокопреосвященство, что

дальний путь нашего отряда будет слишком затруднительным для человека, не

привыкшего подолгу скакать на лошади.

— Не беспокойся, друг мой. Брат Адамус, не всегда носил рясу. Много лет

назад вместо этого скромного одеяния на нем были шпоры, кольчуга и шлем, просто

однажды он сделал свой выбор и оставил рыцарство мирское ради рыцарства

духовного, ради служения Господу. Потому я и рекомендую в этот поход именно его,

ибо военные походы ему не в новинку. Брат Адамус — мой ближайший соратник, и

если у тебя возникнут вопросы в пути, он всегда ответит тебе так же, как ответил бы

тебе я сам. Многими тайными знаниями и умениями обладает он. Доверяй ему, как

доверяешь мне, и он сделает все, чтобы оградить тебя и весь ваш отряд от скрытой

опасности. Внимательно слушай его советы, и многое понять сможешь. Когда вы

придете на место, брат Адамус подскажет тебе, что делать дальше, ибо дело,

вверенное тебе, гораздо важнее, чем ты думаешь. Поэтому внемли Адамусу и обещай

мне, что не ослушаешься его.

— Я обещаю. — Сказал Гуго де Пейн.

На прощание аббат напутствовал рыцаря:

— На суровое испытание мы посылаем тебя, добрый рыцарь. Но если

выдержишь, если преодолеешь то, что должен преодолеть, многое откроется тебе. А

пока трудная предстоит дорога, не близок путь, и ловушки дьявола обязательно будут

на нем. Но истинный рыцарь света не должен бояться тьмы, ибо будет ему щитом

длань Господа нашего. Молись Господу и помни, сын мой, что даже когда вокруг

останутся лишь туман и мрак, когда не будет видно просвета, и надежда начнет

угасать, не нужно отчаиваться и допускать в сердце страх, ибо страхом питается тьма.

Помни, что истинный рыцарь способен преодолевать страх внутри себя и продолжать

движение к Цели в любом, даже в самом отчаянном положении. Молись Господу и

знай, что помощь все равно придет. Она придет оттуда, откуда не ждешь. Она придет

в тот самый последний миг, когда гибель уже покажется неизбежной. И помощь

придет точно к сроку. Ибо помощь Иерархии Света никогда не опаздывает. Но

помощь придет не раньше того момента, когда ты уже сделаешь все возможное и

преодолеешь все, что способен преодолеть своими силами. И если помощи еще нет,

спроси себя: все ли ты сделал, все ли возможности, предоставленные тебе Господом,

использовал? А теперь иди.

Произнеся все это, аббат на прощание перекрестил Гуго, а затем развернулся и

удалился из зала вслед за графом через маленькую боковую дверь. Только Андре де

Монбар проводил де Пейна до самого Сторожевого замка.

А незадолго до этого в Гобеленовом зале дворца графа Шампанского

действительно состоялся разговор над разложенной картой. Той самой, которую

мельком увидел Андре де Монбар, проходя мимо. Беседовали трое загорелых мужчин

в белых плащах. Говорили на иврите.

—Близится время, братья, и мы должны оказаться в нужном месте к

назначенному сроку. Звезды выстраиваются в фигуру ключа, Перекресток откроется к

середине лета, но если мы не успеем, или не сумеем найти место, подходы к

Сокрытому Замку снова затворятся. Вот карта, которая хранилась в общине на горе

Сион тысячу лет. И эта старинная карта должна помочь нам. Здесь обозначено место

входа. Но одной карты мало. Нужно еще найти знаки на месте. — Говорил этот

высокий не то монах, не то воин неопределенного возраста, на бритой голове и

желтоватом лице которого отчетливо выделялись несколько старых шрамов.

—Так вперед! Чего же мы ждем, брат Аршамба? Выступим прямо сейчас и

поищем знаки, пока еще времени достаточно много. — Восклицал другой воин-монах,

загорелый мужчина лет тридцати пяти, с небольшой бородкой и ниже ростом, чем

первый.

—Не все так просто, брат Россаль. Знаки проявятся только к сроку, не раньше. А

долго находиться в той местности очень опасно, поскольку местность та давно уже

под властью наших врагов. И есть опасность погибнуть, не достигнув цели, а тогда

возложенное на нас Иерархией не будет выполнено. Враги не дремлют. Некоторые из

них знают о часе и догадываются о месте. Тайно стягивают они силы. Нам

понадобится помощь. Для этого наш магистр посылает отряд рыцарей здешнего

графа. — Сказал брат Аршамба.

—Но чем помогут нам эти рыцари? Скорее, помешают. Что смыслят они в

происходящем? — Задал вопрос третий воин, он был старше и чуть ниже двух других,

но в ширине плеч никто из них не мог даже сравниться с ним, настолько широким и

крепким он выглядел.

—Они, брат Гондемар, отвлекут на себя внимание врагов и, возможно, помешают

некоторым из них. Отряд поведет человек, предназначенный ордену. Он пока всего

лишь Озирающийся, но Мастер надеется на него. — Произнес брат Аршамба.

—Уж, не тот ли самый Гуго, который упал с лошади на турнире? — Спросил брат

Россаль.

—Вернее, которому помогли упасть. — Вставил брат Гондемар.

—Тот самый. — Подтвердил брат Аршамба.

—Тогда особенно полагаться на него не стоит, боец он неважный. — Сказал брат

Россаль. Брат Аршамба внимательно посмотрел на него и произнес:

—Не виден на поверхности блеск золота сокрытого в недрах, брат. Мастер

говорит, что этот юноша еще проявит себя, а Мастера Светового Круга ошибаются

редко. Посмотрим. Все равно другой помощи нам ждать неоткуда, ибо тьма вокруг,

братья.

Ночь кончалась. Пропел первый петух, и вслед за ним на башне ворот

Сторожевого замка затрубил большой рог. Гуго моментально проснулся. Он спал в эту

ночь почти полностью одетым, не снимая даже свой новый красный гамбизон. Он

быстро вооружился, наспех позавтракал заготовленной с вечера провизией, взял

дорожную сумку и, спустившись по крутой винтовой лестнице со второго яруса

башни, вышел во двор.

А там, во дворе замка, несмотря на темноту все еще продолжающейся ночи, едва

рассеиваемую светом нескольких костров и робко светлеющей полоской неба на

востоке, уже вовсю суетились конюшие и оруженосцы. Они прилаживали на своих

четвероногих подопечных, заготовленные и сложенные рядом еще вчера, теплые

попоны, высокие седла, седельные сумки со скромным дорожным имуществом

воинов, привязывали на спины животным свернутые палатки и мешки с провизией,

крепили запасное оружие. Не слишком довольные этими утомительными

приготовлениями, кони громко ржали, видимо, выражая свое возмущение. А чуть

дальше, за конюшнями, выходили из казарм и строились рыцари.

Де Пейн был бледен и сосредоточен. Внизу к нему сразу же подошел Андре де

Монбар.

— Как ты себя чувствуешь? — Спросил друга де Монбар, который тоже

только недавно проснулся и вышел во двор, по дороге зевая и протирая глаза.

— Со мной все в порядке. Я беспокоюсь, можно ли доверять этим людям,

рыцарям, что идут вместе со мной. Что-то не слишком ласково они меня вчера

приняли.

— Поверь, с тобой идут лучшие люди графа. Они смелые воины, нравы их

грубые, но не стоит осуждать их. Они не подведут. Я знаю, что говорю, потому что

бывал с ними в деле уже не один раз. Вчера до глубокой ночи я еще раз беседовал с

каждым из них в отдельности и, поверь, они ничего не имеют против тебя, просто ты

не знаком им. Но я уверен, что после первого же боя тебя начнут уважать. Можешь

полагаться на них.

— Спасибо тебе, дружище. Ты немного успокоил меня.

— Возьми на дорогу вот это. — Андре протянул другу продолговатый

предмет, завернутый в кусок рогожи.

— Что это? — Спросил де Пейн, принимая подарок.

— Это сигнальный рог, очень полезная в походе вещь. И пусть он принесет

тебе удачу.

Гуго поблагодарил друга. На прощание они обнялись, затем конюшие подвели

лошадь, и де Пейн запрыгнул в седло.

Уже сидя верхом, Гуго де Пейн еще раз осмотрел свое маленькое войско. На вид

оно представляло собой вполне боеспособную дружину. Каждый из пятнадцати

вверенных под его командование рыцарей имел по оруженосцу и по два запасных

коня. Таким образом, не считая самого Гуго, его оруженосца, проводника, брата

Адамуса и их лошадей, всего получалось тридцать всадников и шестьдесят свободных

лошадок.

Рыцари в прочных кольчугах и шлемах, опоясанные мечами, при щитах, уже

оседлали своих боевых коней и теперь с достоинством восседали в высоких седлах,

держа кверху длинные копья с развевающимися на концах синими с голубым

вымпелами Шампани, да и все оруженосцы были превосходно вооружены, почти что

не уступая в экипировке рыцарям. Убедившись, что отряд готов к выступлению, Гуго

поднял небольшой, удобный в дороге сигнальный рог, отделанный серебром, только

что подаренный ему в момент прощания Андре де Монбаром, и затрубил. Несмотря на

небольшие размеры рога, звук его был достаточно сильным и чистым. В ответ

заиграли большие рога на башнях, и подъемный мост начали опускать, и,

одновременно с этим, тяжелая решетка перед воротами, медленно, со скрежетом,

поползла вверх. Наконец, четверо невыспавшихся сержантов сняли засовы с самих

ворот и развели в стороны их тяжелые створки.

Гуго первым выехал за ворота. Следом за ним тут же последовал проводник Яков.

А почти сразу же за воротами замка к голове отряда подъехали еще два всадника.

Одним из них оказался сухощавый пожилой монах Адамус в сером шерстяном плаще

с капюшоном поверх монашеской рясы. Он так уверенно сидел на гнедом коне, что, не

взирая на одеяние, бывалый кавалерист просматривался в нем с первого взгляда.

Вторым всадником был огромный и свирепый, как сначала издалека показалось де

Пейну, присланный графом оруженосец с запасными лошадьми, держащий в руках

большое синее знамя Шампани, надежно укрепленное на древке длинного копья под

обоюдоострым стальным наконечником. При ближайшем рассмотрении этот

знаменосец оказался человеком лет двадцати пяти с хищным ястребиным профилем и

копной светлых волос, торчащих в разные стороны из-под небольшого но прочного

шлема. Вооружение его, конь и одежда были весьма добротными, но, конечно,

золотых шпор и рыцарского пояса Гуго на незнакомце не увидел, потому что

оруженосцам не полагается их носить.

Поздоровавшись с вновь прибывшими, Гуго подъехал вплотную к рослому

оруженосцу со знаменем и, пустив свою лошадь шагом рядом с его конем,

осведомился, как зовут воина.

— Многие называют меня Хромой Джек. Под этим именем меня знают в Труа.

Года три назад из-за раны я долго хромал. Потом хромота почти прошла, но прозвище

приросло ко мне. Вы тоже, если хотите, можете меня так называть, я привык и не

обижусь. Но настоящее мое имя Джеральд Уильям Ридженальд третий. — С

достоинством сказал оруженосец, произнося слова со странным акцентом.

— Откуда вы, Джеральд?

— Моя матушка бежала из Англии, а отец, старшие братья и все остальные

близкие мои родственники со стороны отца погибли, когда трижды проклятый

Вильгельм разгромил Гарольда при Гастингсе. Я был младенцем тогда и не помню

ничего этого. Детство мое прошло в Ирландии, где мы скрывались от шпионов

Вильгельма у дальних родственников матушки. Но отношение к нам с их стороны

было весьма пренебрежительным и там нас ничего хорошего не ждало. Когда мне

исполнилось шестнадцать лет, бедная матушка моя умерла. После ее кончины я

продал ее драгоценности, купил себе оружие и решил попытать счастья во Франции,

поскольку в Англию для Ридженальдов пути закрыты. Почти пять лет скитался я по

разным местам, промышляя наемничеством, пока не поступил простым солдатом в

войско графа Шампанского. Юному Гуго де Блуа я, наверное, чем-то понравился. И

уже без малого три года я служу шампанскому графу и выполняю его личные

поручения. Теперь вот граф назначил меня вашим оруженосцем и проводником в

предстоящем походе. Граф доверяет мне, и это большая честь для меня. Хотя,

конечно, самая большая моя мечта стать рыцарем, но я чужеземец и, наверное,

поэтому все еще не посвящен.

— Я слышал о вас, сударь, граф сказал мне, что вы были серьезно ранены

после похода в Испанию с одним еврейским купцом.

— Сознаюсь, я упросил графа позволить мне ехать с вами, так как хочу кое с

кем поквитаться в Испании.

— Но мы едем не ради того, чтобы затевать ссоры.

— Я знаю, сир. Но я имею в виду тех самых людей, которые захватили этого

толстого еврейского купца Эфраима, выручать которого мы сейчас едем.

— Тише. Об этом в отряде пока никому ни слова. Лишь проводник и капеллан

знают о цели экспедиции, но они предупреждены и не проболтаются раньше времени.

Остальным я должен сказать, только когда доберемся, это приказ графа. Пока что они

знают, что мы едем в Испанию биться с маврами. И ты не должен говорить им другое.

— Хорошо, мессир де Пейн.

— Зови меня просто Гуго.

— Хорошо, мессир Гуго.

— Так что там все-таки случилось с купцом? Как его захватили?

— Они устроили засаду в узком месте торговой тропы на перевале. Враги как

из-под земли появились сразу со всех сторон. То был разный сброд. Не только мавры

и сарацинские наемники с Востока, но, я уверен, что видел и кое-кого из христиан.

Это были контрабандисты Пиренейских гор. Раньше я слышал о них, но столкнулся с

ними впервые. Я сопротивлялся, я пытался отбиться, срубил человек шесть, но их

было там слишком много. К тому же, мне в правый бок воткнулась стрела. Кольчуга

подвела: разошлись звенья. И только тогда, уже со стрелой в боку, я развернул коня и

один вырвался из той свалки. Хорошо еще, что конь серьезно не пострадал, отделался

несколькими царапинами. Всех остальных охранников купца, а нас было семеро,

положили на месте. Последнее, что я там видел, это как купца стащили с лошади и

поволокли куда-то, а он все кричал мне, звал на помощь. А я ничего не мог сделать. Я

спасал свою шкуру. Я удирал. И враги не догнали меня. Наверное, я поступил подло.

Ведь по правилам рыцарской чести следовало бы, скорее, погибнуть там. Но, если бы

я погиб, то никто здесь не узнал бы о том, что беднягу забрали в плен. Я обломал у

стрелы древко и кое-как обвязал рану. Боль осталась, но кровотечение остановилось.

Через какое-то время я вернулся на место боя и по малозаметным следам выследил

место, маленький горный замок, куда увели пленника, и уже потом поскакал я в

Толедо, поскольку знал ближайшее место, где живут родственники Эфраима, куда

купец вместе со мной наведывался несколько раз. Раввин Толедо сначала не поверил

мне, христианину, но первую помощь мне оказали и наконечник стрелы извлекли.

Несколько дней я лежал в горячке, а когда пришел в себя, раввин сообщил мне, что

община получила письмо от похитителей Эфраима с требованием выкупа. Но раввин

сказал так же, что еврейская община Толедо очень бедна и не сможет ничего

заплатить выкуп, и что я должен ехать с этим письмом в Труа к тестю Эфраима

Соломону Ицхаки, чтобы заплатил он. Что мне оставалось? Я взял письмо и пустился

в путь. Чтобы конь не пал подо мной, приходилось останавливаться надолго. Я

питался дичью в чужих лесах. Превозмогая боль в боку, я стрелял зверей и птиц. К

счастью, у меня с собой были стрелы и нигде не встретились лесники. Но рана начала

гноиться. В лихорадке и уже почти в забытьи я добрался до границы Шампани. Я

свалился возле заставы, и ехать верхом уже не мог. Но, я все же смог рассказать

рыцарю на заставе кто я такой и куда мне надо, и что я везу секретные сведения графу

Шампанскому. И меня, уже в бреду, отправили в Труа с первым же обозом. А здесь

мне помог выздороветь замечательный целитель, его высокопреосвященство господин

аббат.

— Аббат Мори?

— Да, он самый. Его стараниями я быстро поправил здоровье и теперь хочу

найти тех, кто послал стрелу мне в бок.

— Что ж, тогда наши цели совпадают. Но только как же ты после недавнего

ранения сможешь ехать так далеко?

— Не беспокойтесь, мессир Гуго, рана хорошо затянулась. Я еще не могу в

полную силу работать мечом правой рукой, но стрелу послать сумею точно.

Пока они разговаривали, весь отряд уже выехал из ворот замка и построился в

походную колонну: в авангарде ехали рыцари, в середине — нагруженные поклажей

запасные лошади, по бокам и в арьергарде — оруженосцы. Впереди Гуго де Пейна и

Джеральда ехал проводник, полуеврей Яков, одетый в короткий синий плащ

шампанских пехотинцев и в синюю шапку лучника. Он гордо восседал на сивом коне

во главе отряда, а рядом с ним степенно шла гнедая лошадь брата Адамуса.

Уже за городом, около последней заставы столицы Шампани, к отряду вдруг

кинулась разноцветная толпа женщин. Среди них были и богатые горожанки, и

знатные дамы из благородных семейств, и простые работницы, ткачихи и белошвейки

с окраин, и даже служанки. Не дожидаясь каких либо распоряжений, отряд

остановился, и почти все рыцари и их оруженосцы слезли с коней и кинулись в

объятия жен, любовниц, невест, сестер и матерей, чтобы, быть может, в последний раз

проститься со своими близкими: ведь не все ратники возвращаются назад из долгих

походов...

Наконец, когда прощания слишком затянулись, Гуго с Джеральдом, выехали

вперед, знамя Шампани развернулось по ветру, командир затрубил в рог и прокричал

команду. Всадники в последний раз поцеловали любимых, забрались в седла, и поход

начался.

Дождя не было, но холодный весенний ветер дул в спины всадникам. Краешек

рассветного солнца вынырнул из-за туч и лизнул своим веселым розоватым светом

дорогу и величественную реку Сену, медленно несущую воды сквозь плодородную

равнину к престольному городу Парижу и дальше до самой Атлантики. Розоватые

солнечные блики отразились на шлемах, кольчугах и наконечниках поднятых

рыцарских копьев. А позади, на берегу, еще долго виднелись очертания города Труа,

столицы Шампани, с синими с голубым флажками над башнями.

На своей пегой кобыле Гуго молча скакал во главе отряда в компании со своим

новым оруженосцем, с проводником Яковом и с братом Адамусом, прислушиваясь к

разговорам рыцарей графа Шампанского у себя за спиной. Голоса у дружинников

были громкими, и, несмотря на цокот копыт, многое из произносимого рыцарями

было слышно вполне отчетливо.

—…Теперь вот юный граф лишил нас своего общества, — говорил один из них,

грузный Эндрю де Бов.

—Но он посулил каждому хороший куш за этот поход, не так ли? — Сказал

молодой рыцарь Франсуа де Шонэ.

—Да я бы с радостью отказался от этих денег, лишь бы не трястись в седле по

весенней распутице. — Де Бов сплюнул.

—Так что же ты не остался?

—За кого ты меня принимаешь, мальчик? Не буду же я противиться воле своего

сюзерена!

—Да уж, что за мысль пришла графу в голову отправить нас на войну с маврами?

Неужто он решил избавиться от своих верных вассалов? — Поддержал беседу

Фридерик де Бриен, бургундец по происхождению, грозный на вид темноволосый

бородатый рыцарь в самом расцвете сил.

—А что, эти мавры действительно так уж страшны? — Спросил Франсуа де

Шонэ. Ему, младшему отпрыску весьма знатного дворянского рода, только этой

весной пристегнули рыцарские шпоры, и ни в одном серьезном деле этот юноша еще

не побывал.

—Они хуже дьяволов! — Воскликнул Фридерик. — Ты видел шрамы на моей

груди? Так это после Зулукской битвы с маврами, это следы от их стрел и дротиков,

летящих с такой силой, что пробивают лучшие кольчуги. Тогда я от ран чуть не

помер. И зачем нам теперь лезть в эту чертову войну между маврами и королем

Санчо?

Очень скоро Гуго де Пейну надоело слушать эти малодушные разговоры. Он

остановил лошадь и обратился к рыцарям.

—Благородные сеньоры, разве не по доброй воле вы пустились в этот поход? Да,

мы едем не на прогулку. Если кто-то из вас хочет остаться, пусть сделает это прямо

сейчас. Там, на юге, христиане сражаются с полчищами врагов не по своей прихоти.

Если бы не мужество защитников Кастилии, Арагона и Барселонской марки, мавры

давно могли бы быть здесь. Так разве помочь нашим братьям во Христе в сражении с

неверными не дело чести для рыцаря? Или кто-нибудь из вас думает иначе?

Они не стали ему возражать. Только опустили глаза и промолчали. Тогда Гуго

отвернулся от них и тронул лошадь.

Следующие два часа рыцари ехали молча. Гуго де Пейн смотрел вперед, в,

залитую прозрачным весенним воздухом, солнечную даль и думал, как возрождается

его родовое гнездо, и жалел, что вновь вынужден был покинуть отчий дом. Так и не

удалось молодому рыцарю вкусить прелести жизни хозяина маленького поместья.

Опять ему предстоит долгий и опасный путь, и вернется ли он назад? Быть может, он

погибнет в бою где-нибудь на чужбине, и кости его долго будут лежать под дождем и

ветром, пока не истлеют в прах, как это бывает со многими рыцарями. А может быть,

он еще вернется в родные края в сиянии славы, кто знает? Но такова судьба рыцаря:

выполнять свой долг и никогда не знать, что будет повелевать этот долг назавтра и

куда приведут пути его.

Дальше к востоку от Труа начинался густой лес, называемый Восточным Бором.

Лес этот считался опасным и труднопроходимым. Говорили, что разбойники,

голодные волки и нечистая сила испокон веков прячутся в этой заболоченной чаще. К

тому же, как сказал де Пейну Андре де Монбар, в ходе следствия выяснилось, что в

Восточном Бору прятались и люди того самого баронского отпрыска Бертрана де

Бовуар, которого Гуго де Пейну с помощью аббата Мори удалось захватить в плен.

Шампанские рыцари проехали по краю этого зловещего бора, но ничего страшного им

на пути в тот раз не попалось.