Советский ученый Лабунцов, совершивший в 1928 году поездку в Афганистан, но не получивший разрешения падишаха посетить копи ляджуара, расположенные в трех километрах южнее небольшого кишлака Горан на крутом обрыве западного склона реки Кокча (иначе называемой Джирм), мог только побеседовать с местными жителями, побывавшими на этих копях. Они рассказали ему, что копи находятся на высоте в пятьсот метров над дном ущелья: «Тропа от реки к копям идет, круто вверх среди крупных глыб и скал, очень трудна и доступна только для человека. Главная копь, в виде наклонной галереи, по которой может идти, не сгибаясь, человек, проходит в глубь горы на восемь километров. Кроме главной копи, имеются еще несколько меньших выработок, но последние давно брошены, так как лучший камень добывался только из главной копи, в темном известняке. Копи не работаются уже одиннадцать лет, в настоящее время вход в главную копь заделан камнями с цементом, и на него наложены печати падишаха; подходить к копям запрещено под страхом смертной казни».

И, сравнивая список минералов афганского Бадахшана — графит, шпинель, лимонит, малахит, олигоплаз, гранат, лазурит, ортит, черный турмалин и другие-со списком минералов Западного Памира, этот ученый говорит, что «за исключением лазурита и ортита, в Бадахшане встречены те же минералы».

Значит, все-таки ляджуара-лазурита на Памире нет?

— …Ваш начальник- всерьез решил отправиться на поиски ляджуара?

В серых глазах моего собеседника почти неуловима ирония. Его щеки втянуты, словно прилипли к челюстям. Он желт. Тропическая малярия, видимо, измотала его. Я отвечаю ему:

— Совершенно всерьез.

— Я не думал, что он такой легкомысленный человек! — уже открыто улыбается собеседник.

Что думаю я о моем молодом начальнике-об этом объемистом, грубоватом, порою нетерпимо резком, обычно молчаливом человеке, которого зовут Георгием Юдиным? Его здоровенное, массивное лицо скуласто, его по-киргизски прищуренные глаза скрывают и хитрость и ум; с ним вместе пришлось мне побывать в плену у басмачей и благодаря его хитрости и самообладанию, будучи приговоренными к смерти, удалось бежать из плена… Я знаю, что он едва ли не фанатически увлечен своей геологической работой, что он обладает сильной волей и почти невероятной выдержкой. Может быть, он и легкомыслен кое в чем, как многие молодые люди. Но он умеет ставить перед собой цель и, ломая любые барьеры, даже иногда не заботясь о мнении и об отношении к себе других людей, идти к ней…

А все-таки не брехня ли наш ляджуар? Стоит ли всерьез приниматься за его поиски? Но мы решили, и мы найдем ляджуар. Мы не можем его не найти!

В лунную ночь, под шум многоводного Гунта, хорошо погружаться в раздумье. В ту пору, в тридцатом году, я любил углубляться в геологические раздумья. Я знал, что ляджуар бывает связан с мраморами. Я стал думать о гигантской гнейсово-мраморной свите, которою, по описаниям индийских геологов, сложен хребет Гиндукуш. Южная граница этой свиты находится в пределах Индии и Афганистана. Северная граница-на нашем, советском Памире. Это-одна и та же свита, мощная, жесткая, плохо поддававшаяся сминанию в период горообразовательных процессов. Если она плохо поддавалась сминанию, значит-больше разламывалась и растрескивалась. А по разломам и трещинам впоследствии поднимались изверженные породы. Они обжигали и метаморфизовали породы, с которыми соприкасались. Так в «зоне контактов» образовались различные минералы. Так появились на Юго-Западном Памире бесчисленные образования гранатов; так возникло в Куги-Ляле, неподалеку от Хорога, известное с глубокой древности месторождение лалов- рубина, точней-благородной шпинели. Так, не сомневаюсь, образовался и ляджуар в Афганистане. От афганского месторождения до реки Бадом-Дара, впадающей в Шах-Дару, по прямой линии не больше ста километров. Для геологических масштабов это-ничтожная величина…

Если мы найдем ляджуар, то точка, до которой сузился круг, замыкающий все указания на источники вывоза ляджуара, окажется чуть побольше. Мы докажем тогда, что в древности ляджуар вывозился и отсюда, где находимся мы,-с Памира!