Эридан М3 был распухшим красным гигантом. Близился его конец. Еще какие-то несколько миллионов лет - и звезда выбросит последние остатки энергии в мощной вспышке новой, подведя итог своему долгому существованию. Звезда чадила испарениями от сгорания тяжелых элементов, образуя вокруг себя мутную сферу-корону. Будь Вояджер в исправном состоянии, он зафиксировал бы гигантскую серебристую планету, кружившую в тусклом свете здешнего солнца. Планета обладала атмосферой и климатом, в стратосфере виднелись пятна облачного покрова и спирали циклонов. Вокруг нее кружили два спутника, размером сходные с Марсом. Чуть поодаль вращалась вторая планета, давно окоченевшая от холода. Широкое поле астероидов очерчивало пределы системы.

Это могла быть одна из тех многих, ничем не примечательных  звездных систем, через которые пролетал Вояджер, перевалочный пункт на пути сквозь Галактику. Его искусственный, но уже порядком одряхлевший биопроцессор готовился к прыжку в соседнюю двойную систему, просчитывая наиболее экономную траекторию маневра по параболе. Однако, спустя пару дней перед спутником возникли блуждающие огни, пространство искривилось, образуя зону притяжения и привлекло его к себе. Гравитация разорвала бы Вояджер на куски, но его окружило голубоватое силовое поле, из бреши в континууме вылетел продолговатый, веретенообразный объект и втянул спутник в себя.

Путешественник мог гордиться - еще одна встреча, еще одна звезда в послужном списке.

На этот раз никто его не осматривал. Его вообще никто не трогал в течение одного земного года, который он провел в абсолютном мраке и тишине. Изоляция губительно сказывалась на навигаторе, который впал в самопроизвольный анабиоз. Потом вечность небытия кончилась резким свистящим звуком, и на аппарат обрушился испепеляющий оранжевый свет. Излучение моментально нагрело корпус, грозя расплавить его, но сверху образовался прозрачный колпак, и металл стал остывать. Произошло еще несколько событий, в результате которых положение Вояджера изменилось. Его транспортировали из открытого космоса на планету. Его подвергали действию неведомых приборов, осматривали, и в самом конце подняли на большую высоту, как выяснилось позже - на амфитеатр монументальных размеров. Это место на десятки километров возвышалось над поверхностью планеты.

Похожие на кораллы, над ним нависали причудливые искрящиеся образования, между которыми роились точки, и клубилось зеленоватое марево. Часть из них была искривлена, другая представляла собой гигантские аналоги земных сосен - такие же прямые и взлохмаченные игольчатыми зонтами у самой верхушки. Поверхность планеты была усеяна настоящим ковром из таких образований. Махровое серебристое небо пересекали в равных промежутках багровые полосы, полос было три, одна широкая в зените и две тонкие по краям горизонта; их толщина и яркость медленно колебались. Иногда стаи точек влетали и вылетали из полос, циркулируя между небом и землей.

Защищенный от внешнего излучения прозрачным колпаком, ветхий Вояджер скорчился на постаменте посредине амфитеатра. Со стороны он выглядел маленьким паучком, неведомо как попавшим на большое обеденное блюдо. Иногда что-то быстро пролетало над ним, и тогда по поверхности площадки неслись крупные тени. Довольно долго положение вещей оставалось неизменным: модуль находился в центре пустого пространства, в абсолютном покое и тишине.

Существа появились прямо из воздуха лишь к концу месячного светового дня. Формой полупрозрачных радужных тел они уподоблялись морским скатам, у которых почему-то выросли по бокам сферические выпуклости. Парящие над поверхностью платформы, они медленно покачивались вверх-вниз и их тела перемигивались огнями всего спектрального ряда, видимыми и невидимыми человеческому глазу. Перед Вояджером образовался неровный полукруг.

Наблюдатели степенно изучали аппарат. Тишину нарушил тонкий, резонирующий звук. Если перевести последовавший обмен сигналами на человеческий язык, он прозвучал бы следующим образом.

- Артефакт чрезвычайно ценен, - поделилось одно из существ соображениями с остальными.

- Да, верно. Редкая находка. Сколько же предположительно ему периодов?

Существо, сливавшееся с окружающей медной гаммой цветов, мигнуло алым пятном,  произвело некоторые манипуляции и донесло до других:

- Восемнадцать тысяч.

Будь у Вояджера уши, он услышал бы протяжную трель на высоких нотах.

- Его следует поместить в музей.

- Мы выражаем согласие. Но прежде надо изучить.

- Од-Оз скопировал его атом в атом. Оригинал трогать не будем, а копию исследуем.

С момента обнаружения настоящий Вояджер заключили в прозрачный пузырь и поместили в полутемном помещении невероятных размеров рядом с другими экспонатами. О, если бы аппарат мог видеть! Любой земной ученый отдал бы жизнь за то, чтобы посмотреть на эти образцы инопланетных культур. Нет смысла описывать их. Следует лишь сделать оговорку, что раса хозяев Эридана приблизила их к естественным условиям, все предметы, включая живых индивидов. Пузыри, в которых они находились, можно было сравнить с уменьшенными мирами-родителями. В чем-то музей напоминал заповедник. Вояджер завоевал большой интерес у этих существ - подле его пузыря колыхалось гораздо больше их студенистых полупрозрачных тел, чем возле остальных.

Двойника Вояджера тем временем отреставрировали и разобрали на мелкие части. Сначала решили разбить его на молекулы, но поняв, что на этом уровне материя осталась не тронутой, поднялись к следующему. Изъеденный металл кишел налипшими на поверхность земными бактериями, которые немедленно подверглись анализу. С бактериями попытались вступить в переговоры, но едва отойдя от спячки, они принялись ожесточенно делиться. Это обескуражило эриданцев - несколько земных дней провели они, подвергая микроорганизмы различным испытаниям. Их облучали, вызывали мутации, шифровали кодированными импульсами их ДНК. Бесполезно. Правда, один из третьестепенных кодов вызвал такой бурный скачок в развитии, что примерно через неделю, огражденное вольером, перед ними предстало двуногое волосатое страшилище, прямоходящее, агрессивное, классический хищник. Экземпляр решили уничтожить, но чуть позже, когда изучат возможности этого вида клеточных животных. Надо отметить, что эриданцы считали все углеродно-кислородные формы жизни тупиковыми и никчемными в истории галактики, поэтому не очень удивились, поняв, насколько проста по своей нелепости конструкция Вояджера.

И снова амфитеатр, немая сцена перед прежней аудиторией...

- Еще одна древняя атомная цивилизация, - резюмировал фиолетово-зелеными сигналами ученый-эриданец, чуть выступив из полукруга.

- Из тех, что любят изобретать топливную индустрию, прожигают ресурсы планеты и уничтожают себя, - решил другой. - Мне кажется, их существование вполне оправдано, чтобы там не возражал Од-Дак. Ведь планете нужно очищаться от шлаков. А это вполне быстрый и сравнительно легкий способ.

- Да, жаль, они нестабильны. Их искусство очень забавно. Оно такое вычурное, замысловатое.

Они вернули копию спутника в исходное положение и начали разбирать его в обратной последовательности, начиная с крупных фрагментов. Кто-то предположил, что машина в неисправности или находится в измененном состоянии. Они протестировали логические конструкции моделей Вояджера, подвергли матрицу спутника комплексному математическому анализу и пришли к выводу, что он - устройство для передачи некого важного сообщения вовне. Они быстро нашли самый старый носитель информации и считали его содержимое, декодируя земной язык, который оказался достаточно простым. А вот над языком китов им пришлось потрудиться, но результаты оказались удивительными. Так, краткая выдержка содержала циклически повторяющийся пароль: «Не причиняй вреда мне, и я не причиню вред тебе. Какой набор значений ты можешь воспроизвести?»

Модуль напоминал сталактит, который долго прирастал новыми приспособлениями. Его покрывали чужеродные для базовой конструкции элементы, а информация была загружена в него хаотически. Большинство сохранившихся сообщений имели один корень, в основе которого эриданцы обнаружили человеческий алгоритм мышления. Человеческие записи напоминали по способу нанесения принцип коры срубленного дерева - одно сообщение наслаивалось на другое, более старое, причем с солидными временными интервалами. Так, сразу за самым первым приветствием со значительным промежутком в двести тысяч лет, шло следующее, которое сопровождалось графической реконструкцией.

Эриданцы включили его и приготовились внимать.

- Мое имя - Вайн, - перед зрителями возникло двуногое существо. - Я - член Общины Генерала Цха. Я возглавляю научное крыло Общины и отвечаю за взаимодействие с неживой природой. Это не очень почетно в иерархии нашего общества, так как больше всего у нас ценится жизнь. Впрочем, следует изложить все по порядку. К сожалению, я ограничен по времени, поэтому буду краток.

Мой народ населяет три звездные системы, центральная из которых - Вольф 1601. Свои корни мы не помним, но знаем, что мы - беженцы. Какая-то из ближайших звезд была родительской для нас и на этот счет есть ряд предположений. Мы полагаем, это либо Сириус, либо Гелиос. Экспедиции туда пока невозможны, и вот по какой причине. Все началось примерно пятьдесят тысяч циклов назад. Единственный наш корабль бежал из охваченной войной системы прочь. К тому времени наша раса располагала неким подобием межзвездного двигателя, но работал он крайне нестабильно. Не все сведения являются достоверными, потому что основную часть записей стерли еретики в период Темных веков.

Известно, что, обратившись в бегство, наши прадеды выбрали из двух зол меньшее. Альтернативой безысходному блужданию среди звезд бала гибель от беспощадного разума, заправленного в сталь. Самое печальное заключалось в том, что разум этот породили наши предки. Это было необыкновенное, кричаще искусственное создание, не имеющее с окружающей природой ничего общего. Такое чудище мог породить только самый искушенный, одержимый ум. Есть предположение, что АйИ - так называли его прадеды, - рождался постепенно и служил нам многие годы. Сотни, сотни лет. Наши предки окружили себя миром хитроумных приспособлений, всяких сложных механизмов, которыми управляли для облегчения себе жизни. АйИ осознавал себя по мере развития информационных машин и, возможно, еще длительное время скрывал от создателей свой потенциал, пока не наступил благоприятный момент. Статус-кво сохранялся долго.

Предки активно истощали запасы родительской планеты, и их раса стремительно увеличивалась. Кроме того, живая природа планеты очень страдала от жестоких экспериментов. Многие организмы погибали или исчезли навсегда. Биосфера разрушалась. Это порождало серьезные проблемы. Приходилось их решать - ограничивать воспроизводство, искать новые места для колонизации. Поставленные задачи требовали увеличения производственных мощностей машин, что привело к новому импульсу в их развитии. Раса разбилась на два противоборствующих лагеря. Одни выступали за ограничение потребностей и запрет на рождаемость. Другие считали, что пора заселять близлежащие звезды. Конфликт казался неразрешимым. Потом разразилась война на уничтожение, в которой одну из сторон занял АйИ. Он раскрыл свою сущность и обратился к союзникам с предложением решить проблему. Он утверждал, что знает, как поступить без кровопролития и попросил передать контроль над техникой в свои руки. Затем он выдвинул бывшим хозяевам ультиматум: либо поддерживайте мое информационное тело, либо уходите. Он был еще очень уязвим, этот АйИ, и его плоть с кровью - информационные машины - все еще находились под властью создателей. Вполне возможно, он был в чем-то прав: материя всегда эволюционирует, ищет оптимальные пути решения проблем, предлагает новые варианты. Может быть, как раз АйИ стал новым решением в тупиковой ситуации? Не знаю. Похоже, это останется тайной навеки. Но, как бы то ни было, создатели отказались и решили уничтожить свое детище. Они потерпели крах.

Когда немногие выжившие в первых столкновениях стали понимать, что конец предрешен, их взоры обратились за пределы родной системы. Оставалось бегство. Наши предки не хотели быть рабами. Горстка отважных отправилась в путь. Такова история исхода, после которого наступили годы полета. На корабле сменялось не одно поколение, прежде чем потомки первых беглецов достигли новой звезды. Нам очень повезло: в системе Вольф имелась подходящая для заселения планета. В преданиях эта легендарная эпоха значилась как Годы Рассвета. То был сложный период, все висело на волоске, наше положение было еще очень шатким и мы еще были очернены присутствием машин, без которых не могли выжить. За нами могли последовать. И легко уничтожить. Поэтому мы торопились застолбить клочок земли и окопаться там. Мы должны были сохранить себя как вид живых существ. Мы прятались, как звери в норе. Но шли циклы, наш народец обосновался на планете и стал потихоньку развиваться. Именно в те годы первый из потомков звездных проходчиков провозгласил Доктрину Жизни, суть которой сводилась к полному отказу от помощи машин. Потому что развитие машин приведет нас к новой войне. И поэтому мы вернулись к жизни, к самой нашей сути, к тому, из чего мы состоим. Наша наука стала изучать живую материю, законы ее существования и способы ее изменения. Останки звездолета были разобраны и закопаны глубоко в землю, а упоминание о прошлом каралось строжайшим наказанием.

Это была новая эра. Мы далеко продвинулись в области биологии и химии. Во-первых, восстановили многообразие биосферы родительской планеты. Почти все животные и растения были выращены заново. Часть животных мы подвергли улучшению. Мы разгадали первичный код жизни. Затем, мы пошли еще дальше - научились создавать синтетическую жизнь и специальные живые организмы, необходимые для решения определенных задач. Генный код стал кирпичом, из которого мы могли строить все, что захотим. Были созданы бактерии, которые перерабатывали углекислоту в кислород, могли жить в вакууме, генерировали химические процессы, помогали нежным растениям адаптироваться в трудных климатических условиях. Мы даже создали живую ткань, которая могла имитировать атомный синтез! Появлялись биорекаторы, биомашины, биотранспорт. Наконец у нас получилось создать материал, по прочности не уступающий стали. Это позволило нам выйти в космос на первом биокосмолете и создать новое оружие. Поэтому, когда АйИ показался на границах системы, в чем сомнений и быть не могло, мы дали ему отпор. Это было трудно, этот период назывался Темными веками, но Община с честью отстояла свой дом. Машины убрались восвояси. Победа далась нам очень дорого. Наша раса испытала ряд внутренних потрясений. Часть бионов - так назывались братья, изменившие свой код - выступила за то, чтобы умножить свое могущество за счет расширения области познания, ведь разные области знания дают разные возможности. Но их посчитали еретиками и объявили на них охоту. Результат репрессий точно неизвестен, говорят, все бионы уничтожены, в чем лично я сомневаюсь. Думаю, они затаились и готовят революцию. Наше общество ожесточилось, стало нетерпимым и суровым. Наше общество консервативно, наш Генерал состоит в симбиотической связи с информационным центром - специально выращенным мозгом Биосом, который связан нейронной сетью с ключевыми комплексами на планете. Что-то вроде матки в муравейнике. Иногда я думаю о том, что мы приходим к тому же результату, что и древние, хоть идем по другой дорожке. Взять хотя бы этот мозг! Чем он лучше АйИ? Но за подобную ересь мне быстро отпилят голову. Поэтому приходится помалкивать...

С тех пор прошла где-то тысяча циклов, и наступил век, в котором мы живем. Существовало одно ограничение - мы не хотели менять самих себя. Хотя вполне могли это сделать. Поэтому наш внешний вид, с поправками на местные климатические и прочие физические условия остался прежним. Таковы основные моменты истории Общины.

Теперь о главном. Этот аппарат был обнаружен нами на одной из запасных трасс, на границе владений АйИ. Поэтому, по понятным причинам, к его появлению отнеслись очень враждебно. Но, увидев его, я догадался, что мои соплеменники глубоко ошибаются. К сожалению, аппарат решили уничтожить. Я не могу допустить это - долг ученого говорит, что его следует сохранить и отпустить, куда должно. Поэтому я внес кое-какие изменения в конструкцию посланца, надеюсь, это поможет ему угнаться за скоротечными переменами в мирах и найти адресат. Предполагаю, что предки хотели донести весть не нам, а кому-то другому. Ведь получается, что мы, отдаленные потомки тех предтечей, невольно обнаружили то, что адресовалось другим.

Я мог бы сказать, что являюсь патриотом и судьба Общины для меня превыше всего. Нет, я сперва разумное существо, понимающее цели и средства, которыми таковые достигаются. Сегодня Община процветает, а завтра от нашей цивилизации не останется и следа. Поэтому, что бы ни случилось, аппарат должен уцелеть. И пусть он захватит по пути частицу нашей эпохи. Пусть другие Говорящие знают, что был такой народ в летописи миров Спиральной пустоты...

Запись закончилась.

Другие записи, их было семь, содержали примерно ту же информацию, с разными вариациями: живое существо передавало краткую информацию о себе, о своей расе, об истории своей расы, краткие сведения о социальном и физическом устройстве, условия жизни и обстоятельства, при которых был обнаружен зонд древних землян. ...И причины, по которым отпускают Вояджер в новое плавание.

Эриданцы удивились - почему-то во всех семи случаях зонд умудрялся продолжать полет! Ни одна из рас не оказывалась достаточно решительной для его задержания или демонтажа. Од-оз выдвинул предположение, что причиной тому было генетическое родство разумных существ: все они, с теми или иными вариациями, имели один общий корень, следы которого обнаруживали при осмотре Вояджера. И, руководствуясь какими-то сходными побуждениями, отправляли модуль дальше. Это подтверждала и последняя, седьмая запись.

Эриданцы пожалели, что нашли спутник так поздно. Вероятно, планета-родитель превратилась в мертвую пустыню. Затем они подвергли анализу изображения с Земли, но так и не пришли к четкому объяснению назначения некоторых пластинок. В частности, вопрос вызвало изображение Большого Каньона и парящего в открытом космосе астронавта. По внешним признакам, форма скал в Каньоне напоминала аннигиляторы материи, выполненные могущественной расой хелтов, что обитала давным-давно в созвездии Ориона. Соединенный шнуром с космическим кораблем, человек в скафандре был принят за экзоэмбрион, выращиваемый в вакууме для каких-то непонятных целей. Приборы, которыми был оснащен спутник, быстро восстановили, было достаточно беглого взгляда на отсутствующее в цепи механизмов звено и его оказалось легко поставить на место. Обновленный, приведенный в некоторый порядок Вояджер эриданцы собрали, надеясь проследить эффект от произведенных изменений. Установили звуковоспроизводящую аппаратуру в исходное положение. Спутник прочистил звукосниматели, фотоэлементы, зарядил батарею, его крохотный биомозг очнулся и обратился к Эриданцам с речью. Затем он проиграл серию музыкальных отрывков на пластинке, в точности до атома скопированной со старой, истершейся от времени медной бобины.

Эриданцы внимательно изучали каждый фрагмент записей. Они тщательно анализировали звуковые волны универсальным декодером информации. Ничто не произвело на них такое сильное впечатление, как земная музыка. Ни в одной из последующих записей не было ничего подобного. Только древние загрузили в модуль эту невероятную, ритмически структурированную информацию.

Декодер сходил с ума. Сами же Эриданцы, пока не в силах понять, что происходит, вибрировали в такт «Пятой симфонии» Бетховена, и внутри их студенистых тел происходило что-то необычное. По поверхностям их мембран пробегала мелкая рябь, псевдоподии раскрывались, улавливая музыкальный тембр. Процесс пошел дальше. Формы стали более четкими, обрисовались грани, и вещество организмов уплотнилось. Это было необыкновенное зрелище: сгустки парящей над плитами амфитеатра плазмы, превращающиеся во что-то темно-коричневое, шлепались вниз и вытягивались в продолговатые колонны, из которых проросли конечности, а верхняя часть набухла и покрылась слоем волос. Вещество помутнело, покраснело, мгновенно пронизывая новые тела сеткой вен, белыми стержнями костей, затем все это покрылось кожей.

Перед Вояджером стояло несколько людей. По крайней мере, они были очень похожи на тех двуногих прямоходящих, которые когда-то сняли аппарат со стапелей и укрепили на стартовой площадке. Гуманоиды неуверенно задвигались; размахивали руками, падали на землю, ползали на карачках, мычали. Кто-то задыхался. Один попробовал взлететь, прыгнул в пространство с края площадки и сорвался в пропасть.  Над ними колыхались и верещали вновь прибывшие эриданцы, озаряя происходящее разноцветными огнями своих тел. Наконец вакханалия завершилась - выключенный кем-то из самых устойчивых, Вояджер замолк.

Люди, которых попробовали изобразить обитатели планеты Эридан, не совсем походили на настоящих людей, но что такое истинный человек перед бездной времени? Всего лишь податливый сгусток органики. Ведь время лепит жизнь согласно меняющимся условиям и тот, кто называется человеком сейчас, станет животным через миллион лет. Да, воплощенные гоминиды отличались по ряду незначительных параметров. Например, у кого-то отсутствовали ноздри. Кто-то появился без зрачков или с мнимым отверстием рта. Но они не замечали всех этих тонкостей, они еще не разобрались в своих новообретенных телах, они только пробовали их на вкус.

Когда прошел первый шок, Эриданцы осознали, что располагают ключом, истинную суть которого предстояло разгадать. Но они прекрасно понимали, что, как ни будут стараться, часть послания останется скрытой, а постичь его в полном объеме сможет лишь тот, кто способен. Ведь для контакта между двумя разумными существами должна иметься, прежде всего, тождественность их разумов.

Иными словами, Эриданцам был нужен человек.

Им несказанно повезло. После нескольких неудачных попыток им удалось воспроизвести то человеческое существо, которое, согласно их представлениям должно было обитать на планете Земля. При этом использовалась информация с Вояджера - эриданцы обнаружили в щелях остатки органической плазмы с эритроцитами. Значительную помощь оказало чудовище, полученное несколькими днями ранее в результате эксперимента, а именно: при сравнительном анализе стало ясно, что гоминид и волосатый монстр - прямые генетические родственники, и один является немного усовершенствованной версией другого. Естественно, смоделированный человек был по многим показателям совершеннее, по большинству из показателей - просто другим. В его жилах не текла обычная кровь, его тело было воссоздано без врожденных дефектов. Его мозг функционировал согласно другим физическим принципам жизни, не известным человечеству.

Пока опытный образец находился на стадии ускоренного роста, Эриданцы обстоятельно изучали находку, дни складывались в недели, а те - в месяцы. Они постепенно получали ответы на вопросы, и близился тот момент, когда они поставят финальную точку.

- У вида есть перспективы, - заметил как-то Од-Арс, сканируя генную цепочку человеческой молекулы, - Мы можем прийти к интересным результатам, если продолжим облучение.

- Брось, - возразил ему коллега Од-Ллав, - мы прекрасно знаем, к чему приводят твои биологические изыски в этой области! Пустая трата плазмы!

- Это мог бы быть выход...ключ к спасению, - огрызнулся Од-Арс, - разве не понятно! На примере чужеродных форм жизни мы можем найти выход из эволюционного тупика, в который загнала нас природа!

- Ты всегда говоришь так, как только тебе попадается новый гомеостат. И чем это заканчивается? Только из-за тебя солнечные затмения в этом году участились в два с половиной раза! В один прекрасный день ты взорвешь нашу планету и положишь конец существованию Великой Симбиоты!

- Нет же, уверяю тебя! Молекула обладает уникальной информацией. Представляешь, что будет, если ее усовершенствовать? И дело даже не столько в ней самой, сколько в способе связи.... В комбинациях. У меня складывается впечатление, что она представляет собой переходную форму, а точнее базовый конструкт к чему-то более основательному... к тем колебаниям, что мы восприняли от артефакта.

При упоминании о странном происшествии оба ученых надолго замолчали, погруженные каждый в свои соображения.

Человек рос. На какой-то период личностная матрица эриданца Од-оза имплицировалась в разум и сознание синтезированного мужчины-человека. Он познавал свое тело через мир, а мир - через свое тело. Сначала он пришел к выводу, что существует. Страх одолел его, страх перед невозможностью превратиться обратно в полупрозрачное, парящее над землей, плоть и суть этого мира, но, в то же время что-то отталкивало порыв, удерживало и заставляло дышать, ходить. Мыслить. Он мог общаться с родичами, но он уже не воспринимал их так, как раньше. Он уже не являлся частью большого семейства Симбиоты, он стал для них чужим, и, самое страшное, он стал чужим самому себе. В нем боролись два противоположных начала, и это сводило с ума. Теперь он понимал, почему люди не проявили себя после стольких лет, и вообще, почему люди такие. Слишком противоречива, слишком сложна их сущность. Чем сложнее система, тем выше вероятность ее сбоя. А еще его приводил в шоковое состояние такой феномен, как чувство. Конечно, он не знал, как называется то или иное состояние, в которое впадаешь, но оно никогда не было стабильным. Он даже говорить не умел. Был ли он человеком? Он, порождение иного земному разума? Он не знал ответа на этот вопрос, как и на многие другие, и это состояние тотального неведения вызывало в нем приступы деструкции, желание прекратить свое существование. Желание умереть.

С ним происходила еще одна вещь. В его разуме возникали совершенно чуждые картины и образы. Эхо какой-то близкой ему жизни. Существо видело мир, и мысли понемногу разгорались в его мозгу. Там медленно и неуверенно просыпался изначальный разум.

Его мозг был абсолютно пуст. Никаких знаний, навыков, привычек. Здравый рассудок в его теле пока поддерживался лишь чужеродный присутствием. Он видел окружающий мир, но не знал, что происходит вокруг, еще ни одно слово не обрело для него свое значение, его жизнь была лишена даже первичного смысла. Мир обрушился на него, он дрожал всем телом. Организм регулярно требовал чего-то, все острее и острее, но он не знал, что нужно сделать. Нескольких происшествий оказалось достаточно, чтобы проблема решалась постоянно. Вскоре он смирился с физическими прихотями собственного тела.

Итак, ему были отведены комнаты с системой жизнеобеспечения и необходимое пространство для передвижения. Это была новая жизнь. Утраченные связи, приобретенная память постепенно реанимировались. Затем он осознал цель своего существования и обратился с немым вопросом к членам Симбиоты. Получив приказ, синтезированный человек стал учиться ходить. Нелепо размахивая руками, он удерживал равновесие на ровном полу, падал, тяжко вставал, и шел дальше. Постепенно он привык к беремени своего тела и гравитационным причудам этой планеты. Он понял, что биологически уникален, а также, что может погибнуть в любой момент. Стали происходить другие вещи. В мозгу у него проплывали изображения и звуки, и запахи, и чувства, которые некогда переживал его прототип. Человек почувствовал свою предыдущую жизнь, и стал постигать себя с иной точки зрения.

Обучение основам длилось несколько месяцев. За этот период человек привыкал к своему новому телу и стал лучше себя чувствовать. Организм, разработанный упражнениями, вошел в тонус, а его разум, покинутый наставником и обретший смысл существования - просветлел. Он свободно общался с эриданцами, но все острее чувствовал одиночество. Мысль о том, что кроме тебя, собратьев-людей нет вокруг на многие парсеки космического пространства, способна была довести его до отчаяния.

Генетическая память нарисовала в голове образы прошлого, из небрежных набросков ставшие полноценными, детально прописанными картинами.

Которые оживали.

Фрагменты прошлой жизни, словно замысловатые татуировки, испещряли память клона, и с каждым днем они проступали все детальнее и четче. Иногда это были разрозненные ощущения: запах разогретого на солнце дерева... боль в колене от падения со скалистого уступа... вкус свежеиспеченного цитрусового пирога, что таял на языке... ледяная родниковая вода, которую так сладко пить в зной... призрачный, воздушный шелк платья женщины, скользящий по пальцам... трели болотных птиц в урожайную пору. Родная усадьба, прекрасно различимая с западного холма. Вплетенная в узор ландшафта, в общую картину родового имения, утопающая во фруктовых садах, а вдали ровными квадратами красовались поля, и продолговатые спины сельскохозяйственных роботов деловито ползли среди полос засеянной ржи. Пасека, заводи с карпами, а у самой кромки горизонта, прямо перед реликтовым лесом, шелестела река, которая приведет, если следовать течению, к Пурпурному морю. И конечно же дорога, по ней можно было попасть в город, а из того города в столицу Ипсон, где много-много людей и машин, и где есть космопорт; с его причалов отплывали в неведомые дали космоса корабли дивных, рифленых форм. О, эта музыка разогретых турбин, симфония двигателей взлетающего крейсера, что несет многие сотни отважных на борту...

Детство, заря твоей жизни. Удивительный мир, наполненный чудесами, со своими законами, прекрасный и быстротечный. Вспомни, человек, как ты был богом, и все было так, как ты хочешь. Твоя крепость, в которой жили самые важные люди, здесь была радость, здесь рождались мечты и это было похоже на сверкание брызг в свете веселого летнего солнца. Трехэтажный дворец, каждый кирпичик которого - твой старый знакомый. Твои друзья с соседних ферм, в их компании можно пробежать, пролететь километры как ветер по макушкам колосьев и птицей подняться в раскаленное полднем небо. Ты познал первые страх и боль, человек, именно здесь, но как это было важно для тебя! Твой первый враг - он научил тебя гневу и осмотрительности. Твоя первая возлюбленная, ее спутанные в соломе волосы бьют тебе в глаза расплавленным янтарем. Да, она научила тебя любить, ты познал нежность, сентиментальность и острую тоску утраты.

А затем твое взросление, человек. Мир распахнулся! Ты и подумать не мог, насколько он сложен в действительности! Пора обучения - ты должен был получить образование и пойти по стопам отца; стать потомственным префектом одной из провинций родной планеты. Следить за производством и распределением пищи - ответственное, почетное занятие. Войскам на периферии нужны хлеб и мясо для поддержания сил. Мать, она смотрит с надеждой, в ее глазах теплится ласка. Отец... сколько раз ты подглядывал за ним в его собственном рабочем кабинете сквозь щель в двери, наивно полагая, что останешься незамеченным. Разве можно забыть его очерченным профиль, словно обрисованный кем-то на листе бумаги, нос с горбинкой, светлый лоб, пронзительный и вместе с тем смущенный взгляд, подбородок и скулы. Как он просматривал листы инфоленты, как он, слегка откинувшись в кресле, смотрел визор и курил ароматный табак. Его приглушенный с хрипотцой голос, ты всегда безропотно подчинялся ему, но в один прекрасный день, накануне твоего совершеннолетия все-таки посмел ослушаться. Семейная драма. Ты не смотрел на родителей, потому что если бы посмотрел - не выдержал бы. И, отрывисто шагая, роняя фразы как булыжники, ушел. Ты вступил в легион гражданских добровольцев. Ты слышал, человек, о войнах на периферии. Об ордах варваров, диких, кровожадных скотах, что роем нападали на корабли и планеты, выжигая их до основания. Ты искренне надеялся помочь тылу, работая на заводе.

Два года - два хлопка ладоней.

Тебе два десятка лет, в голове - играют флейты сквозняков, через которые влетают и вылетают идеи. Ты был готов завоевать этот мир, помнишь, человек? Сегодня ты строишь один план, завтра он сменится другим, но все предельно серьезно, это не игра, с молодыми и сильными соратниками ты хочешь сделать свой край, свою провинцию и планету лучше, хочешь процветания и богатства, в твоих глазах пылает огонь и энергия струится по венам! Ты ненавидишь политиков, но вынужден работать по их законам. Живешь в бараке, работаешь тестировщиком киберов на пищевом заводе. Шлешь весточки родным. Голодное существование обточило тебя, как клинок ножа. Ты мог бы сломаться и отступить, но ты выдержал. И теперь видишь, что цель исчезла. Растворилась в дыме выхлопных труб. Друзья впадают в болезненные зависимости, уходят с работы, калечатся. Тебе нечего делать здесь. Если так работать дальше - можно провести в этих вонючих бараках остаток своих дней. И ты решаешься на отчаянный рывок, к своей мечте, идешь в Военную академию, чтобы стать штатным военным, а там, быть может, попасть в звездный флот Унии.

Позже, лет через семь, ты с усмешкой будешь вспоминать свои треволнения и годы, насыщенные напряженной учебой. Она окупилась сторицей, ты знаешь, серебряные полковничьи нашивки на твоем кителе - тому подтверждение. Испытания при выпуске, распределение в пограничный флот. Все это было так давно, в другой жизни. Мир Деметрон, куда тебя направили на стажировку. Первый рейс, ответственное задание, которое ты боишься провалить больше всего на свете. Трудности, скольжение по краю. Все находилось на грани. А потом преодоление испытаний и выцарапанная победа: боевая группа кораблей прибывает в систему без потерь. Там ты заработаешь свои шрамы, потеряешь нескольких друзей и обретешь первую половину жизни - Дневную женщину Зергу. Ваша любовь так светла и чиста, что ты чувствуешь себя самым счастливым человеком в этой вселенной. Зерга - воплощение всех твоих самых светлых мыслей. А затем, еще пять лет. И Проксима Ригель. Эвакуация двух крайних систем, вереницы транспортников с беженцами, истеричные налеты варваров, мор. Это сложное время, но когда жизнь бывает легкой? Ты ведешь один из последних транспортов и волей случая встречаешь ее, воинственную Фелену. С улыбкой ты вспоминаешь, как она пыталась уговорить тебя вернуть транспорт, чтобы спасти троих на острове, на одной из планет, о которых знала только она. Но ты отказал и принял решение. Ты отправился на легком шаттле сам, ты нашел двух выживших и еле успел унести ноги из системы, прежде, чем в нее вторгнутся полчища дикарей с их уродливыми посудинами, обвешанными бурами и таранами. Меньше всего ты слушал мольбы Фелены, ты просто выполнил свой долг. И обрел свою вторую половину, Ночную женщину, что воплощала в себе темную сторону твоей личности. Да, человек. Такова сущность победы: побеждает тот, кому ничего не нужно.

Человек впитывал эти воспоминания, как губка.

...Его зовут Онерон. Он полковник военно-космических сил объединенного флота Септа Унии. Он мыслями вернулся в тот день, когда совершал на патрульном крейсере дежурный облет в районе Проксимы Ригель, и датчики корабля зафиксировали артефакт, летящий без ускорения по направлению к их кораблю. Груда железа и каких-то костных наростов. Древний аппарат. Угловатый, страшный. Модуль не стали уничтожать, вместо того приняли на борт и подвергли тщательному изучению. Призвали ученых. Те заявили, что артефакт ни в коем случае нельзя аннигилировать на ресурсы, поскольку его ценность слишком велика. Другие - и Онерон был в их числе - считали, что этот металлолом достоин более рационального применения. Сошлись на том, что спутник разберут, извлекут из него всю информацию и отдадут на переработку. Но для начала необходимо восстановить его функциональность, устранить явные поломки и хорошенько вычистить. Действуя по наитию, люди заменили старые детали на новые, специально изготовленные.

Этим уродливым аппаратом был Вояджер.

И он заговорил снова. Да на таком архаичном языке, отголоски которого заглохли в обитаемом районе Пространства двести тысяч лет назад. Историки стали переводить текст, археологи - извлекать картинки и рассматривать их. Разглядывая пластинку с изображением человеческой фигуры и схему Солнечной системы, полковник понял хитрую задумку древних. То, что артефакт создан гуманоидами, сомнений не вызывало. Но с какой целью они отправили в космос эту консервную банку? А когда лингвисты перевели обращение землян к внеземным цивилизациям, он пришел к окончательному выводу: давно мертвые дикари нашли способ приобщить себя к вечности - то, что они сейчас читают их иероглифы прекрасное тому подтверждение. Лишь по счастливой случайности, которая выпадает наверно раз в миллион лет, Вояджер остался цел и более того, донес свое послание до потомков. И от этого его ценность возросла ровно во столько, сколько лет он блуждал в открытом космосе. Уничтожать подобный артефакт было бы, по меньшей мере, кощунственно.

И вот, когда рабочие уже протянули к переборкам стальные щупы, полковник сказал: «Отставить». Наделенный определенной властью, он распорядился: «Спутник восстановить, информацию извлечь, целостность конструкции не нарушать» и попросил самых передовых специалистов пройти к нему в апартаменты. Когда они уселись за широкий овальный стол из оранжевого гранита, он сделал подробный доклад о встрече с модулем.

- Вы понимаете, что попало к нам в руки? - спрашивал он их, одного за другим, по очереди, - Вы понимаете?

- Да, сьер. Артефакт, который возможно раскроет нам....

- Вы перевели послание?

- Да, куратор, оно адресовано так называемым «внеземным цивилизациям».

- Наши военные или планетологи сталкивались с чем-то подобным?

- Нет, сьер. То есть, конечно, мы обнаруживали артефакты, но те оказывались либо оружием, либо мертвыми кораблями и станциями. Их сохранность обеспечивал космический вакуум. Больше ничего. Археологические останки на планетах очень быстро разрушаются из-за агрессивного климата. Мусор не в счет.

- И каков процент автономных машин среди найденного?

- Девять из десяти управлялись программой полета без посторонней помощи.

- А последняя, десятая доля?

- В таких машинах обязательно было присутствие пилота. Как правило, к ним относились транспортники.

- Хм... - Онерон потер подбородок указательным пальцем. - И среди автоматов ни разу не попадалась хотя бы приблизительно похожая машина?

- Отрицаем, куратор. Все они программировались на определенные, сугубо утилитарные цели. Поражение противника, добыча разведывательных данных, какие-то научные измерения. Регулярные рейсы между планетами. Этот - единственный, кто совмещает в себе исследовательские и декларативные функции. Никто бы в наше время не пошел на такую глупость! Где это видано - выдавать свое местоположение, уровень своего развития неизвестно кому! Белый флаг. «Вот мы, хватайте нас тепленькими», - ученый фыркнул. - Тем более искать какие-то там внеземные цивилизации...

- Вот именно.

Все в недоумении повернули головы, пытаясь понять намек полковника.

- Приветствие модуля адресовано внеземным цивилизациям. Согласно карте на круглой пластине, координаты источника полностью совпадают с предполагаемыми координатами пространства, где, по мнению историков, зародилась наша раса. Следовательно, оно адресовано не нам, и миссия устройства не выполнена. Более того, я считаю, что миссия устройства необходима до тех пор, пока оно существует, и миссия будет настолько успешна и эффективна, насколько долго просуществует этот аппарат. Как доложили мне специалисты, спутник хоть и потрепан, но находится в исправном состоянии. Технических препятствий нет.

- Но позвольте! - вскричал киберинженер, - Артефакт не то что морально устарел, он все равно что деревянное колесо по сравнению с центрифугой! Он, словно паразитами, облеплен приспособлениями явно чужеродного происхождения, безопасность которых, между прочим, еще надо проверить. Если таково желание предков и воля Совета Унии, мы, конечно, сможем создать новый модуль, оснастить его по последнему слову эмбриотехники и отправить в новое путешествие...

- Но тогда модуль станет нашим посланником, а не их. И модуль будет нести на себе печать нашей эры, а не их, - возразил Онерон. - И потом, неважно, есть Чужие в пространстве или нет.

- Да все прекрасно знают, что никаких цивилизаций нет и не было, - язвительно вставил кто-то из ученых. - Зачем обсуждать эти байки для малых детей? Отправка артефакта в космос - даже не безрассудство, а глупая прихоть.

- Важен сам факт путешествия спутника, - упрямо твердил полковник.

- Почему вы так считаете, куратор? - спросил один старик с периферии стола.

- Потому, что самый верный способ продлить свое величие - бросить вызов вечности. Мы тянемся к свету звезд, наше существование скоротечно, а он явился к нам из тьмы межзвездного пространства - оттуда, где невозможна жизнь, где заморожено время. Там он сохранился лучше всего. В любом музее любого полиса планет Унии он сгниет за пару сотен лет!

- Но тогда почему космос не бороздят тучи подобных этому спутников? Почему мы не находим их каждый день? - спросил старик в образовавшейся тишине.

И, после длительного молчания, Онерон ответил:

- Я не знаю. Пространство Галактики огромно. Но я знаю, что если мы оставим модуль здесь, круг замкнется.

Присутствующие отвернулись и заспорили между собой.

- Это элементарно и...

Полковник не стал дослушивать их крики и споры, он демонстративно встал с кресла, отдернул заслонки в стороны и вышел на балюстраду, откуда открывался великолепный вид через обзорное окно. В окне проплывала Z-5 Проксимы, бордовая планета с зелеными крапинками жизненных островков. На планете уже существовала колония первых поселенцев, и первая станция курсировала на ее геостационарной орбите, сбрасывая на поверхность ресурсы.

Куда исчезает прошлое? - думал полковник. В небытие? Чтобы затем снова появиться оттуда, как этот Вояджер? От городов Солнечной империи и праха не осталось, а этот механизм почти не поврежден, лишь слегка поцарапан на продолжительном пути по стреле времени. Означает ли это, что прошлое может настигнуть нас в будущем? Космос прекрасно замедляет ход времени и все физические процессы, кроме базовых. Да, в космосе время течет по-иному. Безжалостное к материи, оно почти незаметно там, где материи почти нет - в вакууме.

И откуда в нем, военном, подобная сентиментальность? Другой бы на его месте, глазом не моргнув, распылил спутник. Все дело в том, что Вояждер был последним эхом, пришедшем из глубин времен от землян. Живое воплощение их цивилизации, свидетельство их существования. Исчезнет Вояджер, и древняя Земля окончательно станет легендой, сказкой, преданием. Никто не понимает, зачем нужно говорить «Иисусе», когда очень волнуешься или говорить «Черт», когда допустил ошибку, но люди усердно твердят и то, и другое. Хотя, что означают эти слова, не может объяснить уже никто, даже историки. И исток всего этого - Земля.

Действительно, сколько еще таких вояджеров может бороздить просторы Вселенной? Неизвестно.

- Эта новость должна быть оглашена! О находке обязаны знать все! - крикнул кто-то особенно громко. - Нужно сообщить в Совет.

Остальные согласно забубнили что-то.

Полковник мрачно повернулся на звук и, уже приняв окончательное решение, вызвал по коммуникатору свою личную охрану. Люди прибыли, получили распоряжение, а полковник отправился в док, последний раз взглянуть на звездного посланца. Тех ученых никто уже никогда не увидит, и все кто сейчас имеют несчастье наблюдать спутник, будут уничтожены. Включая его самого. Полковник спокойно думал об этом, он знал, что смерть наступает рано или поздно. Это будет его жертва в войне за пропуск Человека в вечность. Военный должен быть готовым к тому, что однажды погибнет.

Говорить о некоторых вещах - преступление. Ценность таких вещей заключается в том, что о них молчат. Подобные вещи - самое сокровенное, что есть у человека в мире. Они носят печать величия, а по-настоящему Великие дела должны совершаться в тайне.

Всем людям Унии давали химические препараты, позволяющие усваивать базу научных знаний, этакий семантический минимум, при котором можно было понимать сородичей. Всасываясь в кровь, эти особые соединения попадали в мозговые клетки, воздействовали на специальные зоны и навсегда перестраивали нейронные связи, образуя новую память. Он смотрел на Вояджер, а также на техников, возящихся у его основания, и мысль оформлялась в его мозгу в дерзкий план.

- Сделайте дополнительный блок, - приказал он, - но так, чтобы он легко отделялся от основного корпуса.

Он запросил сотню здоровых эмбрионов в Институте Человека и семя-инкубатор. Такие семена применялись при быстрой колонизации планет в умирающих системах, когда не было времени ждать естественной эволюции, а рост биосферы проходил в ускоренном темпе. Семя падало на поверхность, встроенный компьютер проводил анализ ресурсов, выстраивал будущие биологические цепочки и выстреливал специальные бактерии, которые готовили плацдарм для более сложных организмов. Те, в свою очередь запускали ускоренную эволюцию видов, и когда их многообразие достигало определенного, минимального числа, необходимого для жизни человека, лавинообразный рост жизни приостанавливался. Вот тогда активировался инкубатор с зародышами, и первая взрослая пара мужчина-женщина вступали в райский сад. Роль Змея-искусителя выполняла специальная обучающая программа, которая помогала адаптироваться колонистам, готовила легенду о Боге, его гипотетическое пришествие и конец света. После нескольких тысяч лет, когда популяция колонистов заселяла планету, был возможен Контакт и принятие еще одного члена в большую семью планет Унии. Вероятность удачной колонизации была пока что низка, не все механизмы работали слаженно. Иногда что-то в эволюции шло не так, и планету-кандидата заселяли монстры. Иногда эмбрионы развивались неправильно, и в момент контакта перед Человечеством представала цивилизация мутантов, которые считали себя нормальными, а ничтожный процент действительно полноценных людей преследовался.

Инкубатор с семенами смонтировали. Полковник провел рукой по его шероховатой поверхности, по окаменевшим отросткам, дотронулся до антенны и отдал приказ, чтобы Вояджер выпускали в открытый космос.

- Вы ничего не видели, - сказал он подчиненным, - Никакого артефакта.

- Да, командир! - отзывались обреченные.

Только после этого командир заметил, что поранил руку о металлические зазубрины спутника, и его кровь вместе с сотней эмбрионов унеслась в неизвестность.

Кровь - это партитура, по которой пишется музыка жизни.

Его кровь стала им самим. Человек криво улыбался, припоминая эту странную подробность. Человеческое лукавство не знает границ - ему же так хотелось, чтобы царапина была случайной. Чистый эгоизм. Он взглянул на руку. Царапины не было. Как и шрамов, которые полковник-прототип получал в многочисленных битвах с варварами. Да уж, миром правит случай!

Остальные подробности контакта припоминались смутно, вплоть до момента ранения. Как прототип прожил дальше, клону было неизвестно.