Лес недовольно шумел.

С моря к суше приближался ураган, и холодный соленый ветер был его флагманом, заставляя неистово раскачиваться верхушки деревьев. Еще с утра день сиял чистотой, но к вечеру наползли тяжелые облака, покрывая вязью теней водную гладь. Стало значительно темнее, в лесу воцарились сумерки, только вблизи берега видимость была хорошей, но там, в чаще, уже притаились первые сгустки ночи. Вместе с потемками пришел холод. Звери и птицы попрятались, укрываясь от непогоды. Это было плохо - выследить дичь станет труднее. Есть риск вернуться к стоянке с пустыми руками. В который раз.

Человек, одетый в шкуры, крался по подлеску несколько часов. Человек испытывал смесь разных, главным образом негативных, чувств - голод, злость, расстройство. Вот уже два дня он не мог как следует пообедать, перебивался случайной мелкой добычей и корешками, которые еще больше растравливали резь в желудке и скручивали кишки. Он крепко сжимал в кулаке грубо сработанное копье. Он был грязен и волосат; его чумазое лицо хмурилось, а поджарое тело было худым и испещренным шрамами. Он слегка сутулился, но в остальном выглядел здоровым. Он сливался с землей - тень среди теней, зверь среди зверей. Только глаза горели огнем, в них полыхало то, с чем невозможно спутать глаза ни одного другого животного.

Разум.

Час назад ему удалось напасть на свежий след копытного животного. Вроде бы дикого кабана. След внезапно пропал, и человек был вынужден возвращаться назад и кружить, бессильно выщупывая землю в пряном сумраке соснового леса. Естественные звуки леса перекрывал шум растрепанной ветром листвы, поэтому приходилось полагаться на зрение. Проклятый ветер! Охотник был близок к отчаянию. Он устало привалился к толстому стволу, вглядываясь в серое небо. Там, через сотню шагов простерся песчаный берег и океан. Духи моря и духи воздуха показывали там свою силу, и человек с благоговением думал об их могуществе. Человек молил духа леса ниспослать ему помощь. Сложив пальцы в ритуальном жесте, он провел ими по коре дерева и что-то пробормотал.

Нужно идти дальше. Пока кровь бьется в венах, надо бороться. Человек перевел дух и продолжил рейд. Сделав пару шагов, он застыл. Осторожно ступая по палой листве, он приблизился к интересующему месту. О, небо! След, глубокий след от копыта, взрытая земля, примятые ворсинки травы! За ним, другой, третий, целая вереница, которая уводила к дальнему каменистому мысу. Мысленно поблагодарив высших существ за содействие, человек поудобнее перехватил оружие, проверил, на месте ли заткнутая за пазуху заточка и затрусил вперед. След игриво вилял и, в конце концов, привел к опушке леса, граничащей с длинным, испещренным мшистыми валунами, обрывом. Чуть дальше деревья заканчивались, уступая место величественному мысу, что возвышался над побережьем и был виден за многие мили с моря и с берега. Человек напрягся - добыча находилась совсем рядом; он пока что не видел, но уже чувствовал тяжелый запах животного. Раздалось приглушенное хрюканье. Точно, вепрь. Решил поживиться орешками. Охотник проскользнул по высокой траве в сторону и очутился на холмике. Отсюда открывался вид на опушку.

Он копошился в кустах посреди полянки. Вздутые бока и бугристая спина ходили ходуном. Зверь был огромным. Не просто массивным - громадным. В одиночку завалить такого не удастся. Хряк может и сам напасть. И никакое копье тут не поможет. Человек лихорадочно обдумывал варианты действий, когда встретился глазами с налитыми кровью зрачками зверя.

Оба застыли в параличе ожидания. На мгновенье человеку показалось, что угроза исчезла. Но вот хряк заревел, затряс массивной башкой и ударил копытами землю, взметая фонтаны жирных земляных комьев. Взбешенный, он сорвался с места и устремился прямо к охотнику. Не помня себя от страха, тот кинулся бежать в сторону. Краем глаза он заметил быстрое движение на противоположном краю полянки. Все произошло очень быстро, но в то же время четко отпечаталось в памяти, чтобы являться перед глазами снова и снова: охотник, отчаянно крича, пытался спастись, разъяренный вепрь настигал его, затем охотник почувствовал, что направление бега вепря изменилось, и рискнул оглянуться. Охотник увидел, как в десятках шагов в стороне от него встал другой человек, видел разъяренного вепря, несущегося к человеку на полном ходу и споткнувшись, полетел навзничь, но извернулся, приподнялся на локте, попытался кричать, предупредить того дурака, чтобы бежал, но с ужасом видел, как пришелец продолжал стоять там где стоит, а хряк уже подлетел на расстояние считанных шагов. И тут человек сделал движение рукой, яркая стрела молнии ударила зверя прямо в лоб, его тело дернулась в прыжке, и с хрипом рухнуло на землю. Прямо перед ногами человека животное конвульсивно дернулось и испустило дух. Человек спокойно перевел взгляд с туши на охотника и сделал приветственный жест.

Охотник, доставший заточку, удивился. Еще не один человек не вел себя так. Чужаки на него либо нападали, чаще убегали, но перед ним никогда не стояли, уперев руки в бока без страха и угрозы. А уж чтобы спасать его! Это сбило человека с толку. Пришелец продолжал подавать знаки: «Сюда! Сюда!» От него исходили волны власти и мощи. Его одеяние выглядело пугающе странным - укороченный, золотисто-желтый хитон из неведомого материала, такого же цвета штаны и ботинки, подчеркивающие изгибы тела. И все это прицельно било в глаза, отражая и многократно усиливая солнечный свет. Словно человек сам был источником сияния.

Потом охотник перевел взгляд на тушу мертвого хряка и понял, что должен завладеть хотя бы малой частью мяса. Любой ценой. Жгучий страх закрадывался к нему в голову. Медленно и неохотно, держа ухо востро, он двинулся вперед...

Онерон с волнением наблюдал за тем, как дикарь приближается к месту схватки. Выставив одной рукой перед собой копье, а другой держа заточку обратным хватом, он аккуратно, с кошачьей грацией подходил все ближе и ближе. Наступил момент, когда обоих разделял только труп кабана.

- Мир тебе, - произнес Онерон на местном диалекте, предварительно включив коммуникатор. - Я, - он положил ладонь себе на грудь, - Фаэт. Сын Бога Солнца.

Дикарь хмуро следил за ним, приняв защитную стойку. Ни на секунду не ослабил бдительность.

- Откуда ты? - с опаской спросил он.

- С неба. Видел сияние вчера и позавчера и еще пять дней тому назад? Видел?

- Видел.

- Это была моя колесница.

- Как ты убил зверя? - в голосе дикаря засквозило удивление пополам с замешательством.

- У меня есть сила. Как тебя зовут, человек?

Дикарь помедлил. Это позволило Онерону сделать несколько открытий, касавшихся внешности местных людей. Похоже, жители Люмины обладали рядом антропоморфных черт, по которым легко можно был отличить их от любого гражданина Септа Унии. Первым характерным признаком, сразу же бросавшимся в глаза, был необычайно широкий разлет бровей и раскос глаз. Это придавало лицу дикаря вечно настороженное выражение. Вторая особенность, проявившая себя, едва туземец повернулся боком, - диковинной формы уши. Они оттягивались назад, словно крылышки, и заострялись кверху. В остальном, по крайней мере, внешне, люминианцы полностью повторяли генотип современников Онерона; по сути они те же люди, его собратья, только адаптированные к местным условиям.

Разглядывая дикаря, полковник возблагодарил Научный сектор Совета за то, что статус-кво в генной политике сохранился: запрет на эксперименты с генетикой человека действовал. Человек оставался таким же, как и его предки десятки тысяч лет назад, еще во времена эры Гелиоса. Человеку удалось сохранить себя как вид, пусть и с отклонениями по параметрам роста, сложения и волосяного покрова, но в целом удалось. Уния избежала ужасов мутаций и вырождения.

Наконец дикарь выдал:

- Руд.

- Что ж, Руд, этот зверь - твой. Дарю его тебе.

Изумление на лице Руда окончательно вытеснило его подозрительность.

- Фаэт, - сказал он, словно пробуя слово на вкус. - Фаэт. - В его голосе появилась вина. - Ты помог мне, и я жив. Ты убил вепря. Ты и вправду силен, раз завалил такого здоровяка.

Дикарь принялся беззастенчиво рассматривать Онерона.

- Ты не убьешь меня?

- Нет, - улыбнулся Онерон.

- Я тебе не верю, - заявил Руд, все же слегка выпрямившись. - Ты похож на человека, а не на бога. Боги другие. Они... жестоки.

- Хорошо, - сказал Онерон. - Всему свое время. Ты решишь сам. Сейчас я предлагаю тебе помощь. Разделаем эту тушу вместе, и каждый понесет половину. Далеко твой очаг?

- Полдня пути.

- Тогда дотащим.

- Дотащим, - эхом отозвался Руд.

- Эй. Если не хочешь, чтобы я приходил в твой дом, так и скажи. Я помогу тебе и уйду.

Руд насупился с видом человека, который не понимает, что от него хотят. Онерон заметил, что он стал отводить глаза от его глаз, будто узрел там что-то страшное.

- Руд, - Онерон специально поймал взгляд дикаря, - Ты боишься меня?

- Да, - выдавил тот, - Слабый всегда боится. Сильный всегда презирает слабых. Ты силен. Сильнее меня.

- Достаточно, - сказал Со. - Решим этот вопрос позже. Нам нужно успеть до захода солнца. Займись задней частью, а я начну с головы.

- Воля твоя, - буркнул дикарь.

Они управились за два часа. Самые ценные куски мяса отделили от кожи и обернули холщовой тканью, которую дал Онерон. Он решил пока не демонстрировать оружие, созданное Эри, поэтому орудовал обычным кинжалом, изготовленным, правда, из особого титанового сплава. Руд изредка косился на мелькающий клинок, но хранил молчание.

И почти в полном молчании они шли до стоянки охотника. Онерон пробовал завязать разговор, но дикарь отвечал односложно. Каждый нес на плече по пуду лучшего мяса и костей, которые удалось срезать с кабана. Дикарь оказался проворным - пружинисто вышагивал по земле, в пику своему тощему телосложению. В его походке наблюдалась какая-то особая грация. Онерон едва поспевал за ним.

Они спустились в долину, защищенную от морского ветра грядой холмов, на которых рос сосновый лес. Буйные вересковые поля равнины пересекала полноводная река. Она степенно катила свои воды с севера на восток, делала в центре долины широкую дугу и исчезала за взгорьями. По полям лениво бродили стаи диких травоядных. Далеко в вышине зависла с распростертыми крыльями хищная птица. Редкие лиственные деревья уже тронул пожар увядания, превращая зелень в золото. Такое же пламя разгоралось на противоположном краю равнины, где, вероятно находился другой лес, опоясывавший хребты гор.

Руд уверенно зашагал к их размытым, словно клубящимся в воздухе, очертаниям.

Всю оставшуюся половину дня, по мере того как тени удлинялись, они пересекали равнину. Несколько раз заприметив опасного зверя, Руд падал на землю и ждал. Потом пружинисто вскакивал и шел дальше, высматривая новые возможные угрозы. Казалось, занятый своим делом, он перестал обращать внимание на компаньона, и вместе с этим безразличием испарился страх. А Онерон слушал мир, вдыхал запахи сочных трав, и мысли его неслись вперед, далеко обгоняя это место и это время.

Наконец, на излете дня, они подошли к западной границе равнины. Она обрывалась полосой курганов из крупных камней, похоже, занесенных сюда с гор прошлыми обвалами. Едва солнце тронуло горизонт, воздух ощутимо остыл.

- Уже скоро, - заверил Руд, взбираясь на каменную полку. Он указал куда-то вверх: - Идем.

Онерон послушно карабкался за ним. Они минули несколько опасных перевалов, пролезли в щель между сомкнутыми плитами, взобрались еще на четыре человеческих роста выше и оказались на относительно ровной площадке, служившей балконом к входу в пещеру. Составленная из хаотически приваленных друг к другу камней, на первый взгляд она казалась надежной. Пролезть в треугольное отверстие входа можно было лишь на корточках. Изможденный, Онерон опустил ношу и присел на камень.

Руд негромко, по-соловьиному, свистнул. Спустя мгновенье из пещеры раздался такой же, но более протяжный свист. Тогда Руд свистнул, повысив звук на октаву. Тут же из пещеры выбралось несколько человек. Онерон увидел, как навстречу им один за другим появляются сжимающий дубинку юноша, женщина, маленький мальчик и две девочки. Все - лохматые, грязные и в шкурах. И, по первому впечатлению, все казались больными анорексией. Дети выронив свои бирюльки, изумленно уставились на Онерона, женщина и юноша - с тревогой. Паренек произнес что-то на своем птичьем языке. Приблизительно это означало: «Кто это?». Руд ответил: «Все в порядке. Он не тронет».

Онерон дружелюбно, насколько позволяла усталость и обстоятельства, улыбнулся. «Он принес еду», - добавил охотник, и это оказалось решающим аргументом: лицо женщины разгладилось, и она впервые посмотрела Онерону в глаза.

- Это мой клан, - сказал Руд.

Возникла заминка; дикари ждали, что скажет Онерон, тот в свою очередь ждал новых событий от туземцев. Один из малышей подошел к нему, тронул пальчиком край его хитона и что-то залопотал. Потом выпрямился, бесстрашно глянул на человека и протянул ему веточку. Онерон присел на корточки, принял дар и осторожно погладил карапуза по голове. Оба ухмыльнулись, как будто только что узнали страшный секрет и никому о нем не расскажут.

- У тебя хорошие дети. Хороший дом.

Руд аж крякнул от удовольствия. С напускной суровостью он прикрикнул на жену и старшего сына, те схватили окорок и потащили его внутрь.

- Надо поесть, пока не попортилось, а остальное засолить, - объяснил он.

- Что ж, - Онерон встал, - Тогда я пойду...

- Погоди, - Руд замялся. - Стой. Ты принес еду, спасибо. Сейчас ночь. Там дикие звери. У нас еда. Еда, понимаешь? - Руду было странно объяснять столь очевидные вещи, трудно и непривычно подбирать к ним слова. Его внезапно осенило: - Хочешь есть?

- Да.

- Пойдем, - Руд сделал приглашающий жест. - Пойдем. Холодно.

Это был нужный, решающий сигнал. Самостоятельно принятое, зрелое решение. Отправной пункт.

- Ты хороший человек, Руд, - удовлетворенный Онерон склонил голову в легком поклоне и направился к пещере.

Дикари знали, что такое огонь, но не умели получать его. Один раз, во время пожара, им удалось поесть обугленного мяса, но это было слишком давно, а страх перед ревущим пламенем слишком сильным, чтобы попытать с ним счастья еще раз. Поэтому клетчатку они поглощали в сыром виде, предварительно просолив. Это напоминало маринование; они понимали, что мясо продукт скоропортящийся и его необходимо как-то обработать. Были попытки его провялить, но, в конечном счете, выбор был сделан в пользу маринования.

Вечером того же дня, используя куски свинины, веточку малыша и лазер, Онерон впервые продемонстрировал им свое могущество. Наверно, в глазах дикарей, он выглядел волшебником, что умеет повелевать духами природы и призывает огонь. Онерон знал: сейчас эти манипуляции скажут о нем больше, чем пустые слова, которые вылетают и растворяются в воздухе. То, как он направляет лазер на прутик, подкладывает под него ворох мертвых листьев, как листву облизывают первые робкие язычки огня, становятся все больше и ярче, получают ветки потолще, и с треском принимаются за топливо. То, как он нанизывает на кинжал кусок мяса с салом и держит его над огнем, этот чарующий запах, пробуждающий их желудки к работе. Все это четко и ясно показало дикарям, что Онерон - особенный, исполненный великой силы человек. Возможно, даже бог.

Это был пир - настоящий праздник насыщения. Все наедались до отвала, пели и танцевали вокруг костра с отныне прирученным, а потому нестрашным - домашним огнем.

В какой-то момент снаружи послышалось рычание, и радость людей быстро померкла. Руд схватился за свое копье, его старший сын вцепился в нож. Женщина и дети забились в самый дальний угол, подвывая от ужаса. И Онерон был вынужден показать себя второй раз. Чересчур много для одного дня, думал он, но раз так складывается - придется действовать. Он подошел к костру, взял ветку подлиннее, вынул из огня и направился с этим факелом к выходу.

- Что ты делаешь?! - возопил Руд. - Там зубастая полосатая тварь! Она может убить одним ударом!

Онерон лишь хмыкнул:

- Идите за мной и смотрите.

Они стояли возле входа - белый человек в золотистом одеянии и двое за его спинами, ощерившиеся в ночь хлипким оружием. А впереди присела перед атакующим прыжком огромная полосатая кошка. Кисточки на ушах возбужденно дрожали, мерцающие во тьме глаза вперились во врага. Хвост неистово извивался. Мясо было в здешних краях очень желанным угощением, и хищник твердо решил добыть себе ужин. Руд что-то пробормотал и при первых его словах кошка глухо зарычала. Руд сдавленно простонал. Серо-полосатое тело сделало несколько маленьких шажков, подходя к границе освещенности от факела.

- Ну, давай! - рявкнул Онерон. И за спину: - Смотрите!

Кошка прыгнула. Онерон замахнулся и ударил по усатой морде букетом огня. Раздался леденящий душу вой. Полетели искры. Обожженный хищник упал на зад, молотя воздух когтями. Шокированный, тигр утратил контроль над ситуацией. Онерон ткнул огнем еще раз - прямо в нос. Снова вой, на этот раз исполненный обиды и отчаяния. Запахло паленой шерстью. Кошка благоразумно попятилась назад, все еще не теряя надежды. Онерон вручил факел Руду: «Держи!» и указал на хищника. Охотник облизнул губы и нерешительно двинулся в наступление. Они вальсировали из стороны в сторону, вперед и назад несколько минут - человек и зверь, выискивая бреши в обороне. Наконец Руд решился и слабо замахнулся факелом, целя кошке в глаза. Он все равно бы не попал, но и этого было достаточно. Зверь огрызнулся и отпрыгнул во тьму. Свою лепту внес и паренек - отправил вслед  булыжник. Камень глухо стукнулся обо что-то, и ночь вновь прорезал рык, на этот раз жалобный. Эта кошка никогда в своей жизни не встречала ничего более устрашающего, чем двуногий с жалящей дубиной, и запомнит сегодняшнее происшествие надолго. Раньше она, бывало, грызла худосочных двуногих обезьян, но теперь ей придется пересмотреть свою стратегию по отношению к ним.

Руд ошеломленно глядел на затухающий огонь и на Онерона.

- Кто владеет огнем, тот накормлен и защищен, - небрежно заметил тот. - Сегодня нас не тронут.

- Ты сильный, - сказал Руд. - Очень сильный.

Дикари сделали правильные выводы и на утро следующего дня, просили Онерона пойти с ними. Вся компания собралась у входа в пещеру, рассевшись прямо на полу.

- Мы идем на юг, - говорил Руд, - вниз по берегу. Скоро здесь будет холодно. Белая вода будет падать с неба. А там тепло. Там есть много мяса и воды. Идти долго. Мы делаем так каждый год. Уходим и приходим. Сегодня здесь, завтра там. Никто не догонит и не найдет. Когда тепло мы живем здесь. А там у нас тоже есть, где жить.

- Вы видели здесь других людей?

- Видели. В жаркую пору.

- Часто?

- Редко.

- Много их было?

- По-разному. Два или три. Самое большое, видел вот столько, - Руд показал пятерню и еще три выставленных пальца. - Все шли мимо.

- Куда?

- Туда, - Руд уверенно показал на восток.

- Вы говорили с ними?

- Нет. Они чужаки. Они могут убить.

- А есть не чужаки?

Отец с сыном переглянулись.

- Здесь живут еще такие же, как вы? - переформулировал вопрос Онерон.

- Живут. Три клана. Там, ближе к горам. Мы их не трогаем и они нас не трогают. Их по четыре, по пять, и снова по пять человек.

- Ясно, - Онерон получил нужные сведения. - Они тоже уходят на юг?

- Не знаю, - пожал плечами Руд.

- Что там, на юге вообще есть?

- Много плодов и дичи. Много лесов.

- Тогда зачем же возвращаться сюда?

- Там много других людей, - Руд замялся, - которые сильнее нас. Их там можно встретить чаще. Опасно.

- Хорошо. Мы пойдем туда, ты покажешь мне те края.

Дикари искренне радовались. Онерон же просчитывал будущие ходы. Для начала он решил заняться вещами первой необходимости. Прежде всего, убедил нового товарища остаться в долине еще на один день, чтобы вернуться за еще одной партией кабаньего мяса и сделать новое оружие. На возражения, что мясо может испортиться, Онерон категорически ответил, что знает способ его сохранить.

Жену Руда звали Мира, старший сын носил имя Вед. Суровые условия жизни оставили на их лицах свои неумолимые печати. Точно след на мокрой глине, они глубоко врезались морщинами и шрамами в скулы, лбы и шеи стойких дикарей. И это было очень кстати - Онерону как раз требовались закаленные, малотребовательные спутники, которые безропотно стерпят лишения, чтобы просто выжить.

Первую половину дня, пока Мира собирала скарб в дорогу, мужчины ходили за мясом. Над трупом павшего вепря уже вовсю хозяйничали вороны и волки, роились полчища мух. В воздухе витал пока что еле заметный запах разложения. Онерон невозмутимо прогнал зверье и несколькими взмахами лазера располосовал тушу на составные части. Отобрав те куски, которые уцелели из-за недосягаемости от зверей и выглядели нетронутыми, Онерон при помощи конвертера материи синтезировал дезинфицирующий раствор и обработал им пищу. Так семья Руда получила пропитание еще на два дня. А это значило уже очень много для будущего путешествия. Потом, ближе к вечеру они отправились в рощу недалеко от россыпей, там отобрали среди деревьев самые крепкие, стройные деревца и сделали из них колья. Онерон взял у Руда медный наконечник со старого копья и, отшлифовав его, насадил на кол. Получилось новое - прямое и более прочное копье. Вед все время вертелся вокруг Со: внимательно наблюдал. Ловил каждое движение. Его молодой, еще не закостенелый ум стремительно впитывал нужные знания, чтобы воплотить их в будущем и передать потомкам.

После этого Онерон занялся одеждой. Здесь предстояло поработать с Мирой. Он внимательно осмотрел накидки из шкур, опять прогулялся в рощу, надрал там лыка, вернулся и сшил лоскуты между собой так, чтобы в получившиеся одежды можно было просунуть голову и удержать все это на плечах. Каждое свое движение он по нескольку раз показывал Мире; та кротко наблюдала за манипуляциями, но часто отвлекалась. Это не огорчило Онерона, он знал, что всему настанет свой черед. Она поймет. Ее дети поймут точно.

Так, на заре следующего дня, их маленькая община была готова отправляться в путь. Из скоротечных бесед с дикарями Онерону удалось выяснить, что путешествие займет полтора-два месяца долгих, от зари до заката, пеших переходов.

Они выдвинулись.

Шли дни. Солнце выглядывало из-за края мира утром и пряталось за противоположным краем вечером. Дули ветры, шли ливни, плыли туманы. Жизнь увядала, впадая в осеннюю хандру. Их отряд продвигался через поля, леса, переправлялся через речушки и овраги, шел по холмам и низинам, держась чуть поодаль от морского побережья, но постоянно ориентируясь по нему. Дикари попривыкли к Онерону, уже не так чурались его. Дети играли с ним, просились на руки. В общении раскрывались их характеры, привычки, манеры. Они узнавали друг о друге все больше подробностей. Дикари делились с ним своим опытом выживания - какие ягоды и корешки съедобны, какой зверь пройдет мимо, где лучше не переходить брод, а где - обойти взгорье, кто из живности кричит ночью хрипло, а кто - с присвистом.  В свою очередь он показывал туземцам, что такое рыбалка и как ориентироваться по сторонам света, как соорудить носилки, и зачем нужна посуда. По мере общения с попутчиками, из озвученных фактов-элементов перед ним постепенно выстраивалась мозаика происходящего с человечеством на Люмине. Наблюдения и расспросы дали ему богатый материал. Руд и его семья охотно рассказывали Онерону о своих обычаях, о том, каким они видят этот мир, о других людях и их быте, они излагали ему свои представления о добре и зле, морали и правилах, которые обязательно следует соблюдать.

По пути с отрядом случалось несколько происшествий. Их атаковали дикие звери, им мешала стихия. Их пробовали убить другие туземцы. Всякий раз Онерону и его товарищам удавалось справиться и к концу путешествия они приблизились без потерь. Вооруженные новыми знаниями и защищенные новоиспеченным богочеловеком, дикари шли уверенно, и смело встречали угрозы.

Природа менялась. Рельефы сглаживались, климат становился более мягким, бархатным. Переходил от умеренного к субтропическому. В какой-то момент отряд повернул и стал продвигаться от моря вглубь континента. Руд сказал, что им нужно пересечь степь и тогда они выйдут к другому морю, побережье которого и является их конечной целью. Он называл это море Внутренним, теплым. Путникам попадалась новая, кучерявая густая растительность и чудные животные, но даже здесь чувствовалось дыхание осени. Во многих существах Онерон узнавал отдаленные намеки на привычные в мирах Унии виды, но здесь, под воздействием местных процессов, все живые организмы закономерно эволюционировали. Среди флоры преобладали широколиственные растения, а в царстве животных - крупные млекопитающие. По ночам их уже не мучили сильные заморозки, но и дни не баловали жарой. Какое-то время приходилось экономить запасы воды, а однажды им пришлось совершить мучительный трехдневный переход по каменистой пустыне почти без пропитания.

Наконец, настал тот день, когда взобравшись на курган, они увидели отдаленную синюю полоску воды. Им открылся красивый вид на бассейн какого-то моря, покрытый дикими фруктовыми садами и пастбищами.

- Пришли, - объявил Руд и повел всех вдоль прибрежной полосы, к устью тихой реки. Там, затерянная в тени, была спрятана хижина из нескольких бревен и высохших листов папоротника, что служили этому пристанищу ненадежной крышей.

- Здесь мы живем зимой, - объявил Руд после тщательного осмотра жилья и окрестностей.

- Отлично, - Онерон понаблюдал за тем, как располагается в хижине семья люминита, и стал изучать окружающую природу. Когда Руд подошел к нему, он сказал: - Твоя жизнь может измениться. Тебе больше не придется скитаться с севера на юг и обратно, спасаясь от врагов и зверей.

- Как это? - удивился Руд.

- Ты сказал, что я очень сильный.

- Да, сказал.

- Я сделаю тебя таким же сильным.

- Как ты это сделаешь?

- Увидишь.

- Мне... - Руд нахмурился, - я... привык жить так. Мне незачем все менять.

- Руд, - Онерон сжал дикаря за плечо, - ты сможешь жить лучше, гораздо лучше. Ты еще помнишь вкус того первого мяса, пожаренного на огне?

- Очень хорошо помню. Мне понравилось.

- А твое копье?

- Оно точно бьет и не ломается.

- Вот! Я покажу тебе еще много вещей, которые тебе понравятся! Так что в этом плохого?

- Ничего... все очень хорошо, но... я привык, - Руд растерянно потупился.

- Я тебя понимаю. Это нелегко, менять все привычное. Ладно, отложим этот разговор. Пойдем охотиться.

Как только дикари заселились в бунгало, Онерон взялся за свою миссию со всей основательностью и масштабностью, на какую был способен. Он разработал программу еще на Дане, вместе с эри, и сейчас вносил в нее кое-какие поправки, с учетом которых процесс расцвета цивилизации пойдет, по его мнению, быстрее. Как и ожидалось, обследование здешней биосферы показало наличие плодоносящих культур, съедобных растений и животных, которых легко можно было приручить. Река кишела рыбой с серебристой чешуей, а сквозь синие морские воды далеко от берега прекрасно просматривалось дно. В нескольких местах он обнаружил открытые породы известняка, железной руды и гранита. Земля в низинах была черной и жирной. В окрестностях хлестали многочисленные родники, в поймах водились раки и членистоногие моллюски. Фруктовые деревья ломились под гнетом созревших плодов. В общем, этот край представлял собой идеальное место для зарождения первого людского общества.

И Онерон приступил к тяжелой работе. Он поймал несколько образцов рыб и моллюсков, отнес их Мире и предложил приготовить в воде на огне, который дикари, к слову, могли уже легко разводить. Женщина скривилась, но уступила и вскоре, активно дегустируя кусочки рыбы, просила поймать еще белой рыбы, а ту, что с красными плавниками не ловить. Онерон сделал из прута удочку, а из лоскутов кожи - сеть, взял с собой Веда и показал ему, как ловить рыбу. Паренек все понял. Потом Онерон отправился за материалом в лес и к расселине с железом, набрал там нужные куски железа, камни и дрова, после чего неделю конструировал топоры, молотки, ножи, плуги, лопаты и колья.

Неделю Онерон отвел на то, чтобы выбрать в полях съедобные злаки, коренья и овощи, найти нормальные семена и засеять ими распаханные участки земли. Он специально привел мужчин на первую засеянную полянку и рассказал им, что через три-четыре месяца здесь вырастет съедобная трава, которую не надо будет искать по бурьянам, что эту траву можно собирать и снова сеять на новом поле, а потом повторить это со старым полем и так чередовать поля. Дикари кивали и вытирали чумазые носы.

Еще неделя у Онерона ушла на отбор скотины для двора. Вначале объяснить Руду, что овцу можно не только убивать, но и содержать, было трудновато. Но после пятой и десятой попытки, после демонстрации укрощения рогатой скотины и первой дойки, после того, как Мира отведала впервые в своей жизни молока, и ее обычно грустное лицо расплылось в мечтательной улыбке, Руд решил внять доводам.

Около месяца Онерон воплощал в жизнь целый пласт человеческой культуры под названием «строительство». Это было не просто собирательство или охота, нет, здесь требовалось задействовать целую технологическую цепочку, все звенья которой требовали реконструкции и отлаженности. Чтобы построить самый примитивный одноэтажный каменный дом, нужно его спроектировать. Нужно рассчитать количество камня, связующего раствора, площадь фундамента и нагрузку на несущие конструкции. Это требовало хотя бы элементарных познаний в области математики и геометрии, представления о квадрате и треугольнике, единстве и множестве, единицах, десятках и сотнях. Это потянуло бы за собой шлейф сопутствующих знаний в области физики, химии и инженерии. Но, чтобы не перегружать разум первых людей чрезмерной информацией, Онерон начинал с простых, очевидных истин. Многие часы они провели на берегу моря, рисуя палочками на мокром песке фигурки и образы. Было трудно. Руд усваивал уроки мучительно. Вед превосходил отца, но и у него получалось с первого раза далеко не все.

Онерон дико уставал. Хитон мешал работе и желтым стягом висел у входа в дом; Онерон ходил в одних штанах, закатанных до колен. К вечеру каждого дня он в изнеможении падал на свою лежанку, и засыпал мертвецким сном без сновидений. Образы далекого мира с прозрачными умирающими созданиями вытеснялись чертежами колеса и доменной печи, что он мысленно вычерчивал перед собой, становились эхом, призраками, чем-то нереальным. Как будто это была глупая, навеянная странной фантазией мечта, из тех, что посещают праздных мыслителей в теплые лунные ночи.

Клану нужна была помощь. Трое мужчин - это слишком мало. Он понимал это, но все откладывал решение проблемы, до тех пор, пока она не стала насущной: требовалось больше рабочих рук. Хозяйство разрасталось, уследить за всем становилось нелегко. Но и это не казалось столь уж страшным, главным было показать плоды, хотя бы первые результаты трудов. Разумеется, все знания и технологии требовали внедрения не в семье, а в сообществе людей - для того, чтобы прочно войти в память поколений и развиваться дальше.

Руд и его семья по-настоящему узнали, что такое сытая жизнь, и с удивлением открывали новые грани такого размеренного существования. Онерон показывал Руду и Веду сорванные и выкопанные плоды, дары моря, различные продукты, полученные от животных, рассказывал, чем может быть полезна шерсть и кожа, что можно сделать из ракушек и густого древесного сока, как их применить, как обработать железо и придать ему нужную форму, чего можно добиться при помощи противовеса, и многое, многое другое. Дикари осматривали, пробовали, восхищались.

- Ты творишь чудеса, человек Солнца Фаэт. Ты даришь нам свою доброту. Мы благодарим тебя и служим тебе.

- Помнится, ты говорил о других людях, которые здесь живут. За многие дни я не видел ни одного чужака. Где они? - спросил Онерон.

- О, чужаки приходят по весне, оттуда. - Руд показал на Запад. - У них есть кое-что, что ты сделал. Вот это и вот это, - он указал на топор и плуг, на веревку и на рыболовные крючки. Еще у них есть сверкающее оружие и животные, которых они держат при себе, а на некоторых сидят верхом. Чужаки всегда таскают с собой много груза, всякой всячины.

- Ага, - Онерон понял, что на западе есть более развитое племя с зачатками торговли. - Каковы они из себя?

- Они смуглые, и волос у них черный и курчавый, а зубы крупные и белые, - продолжал Руд. - А глаза у них как угольки. И все высокие.

- И они убивают?

- Да, - согласился Руд и сразу же добавил. - Но иногда нет, хватают и уводят с собой.

А вот и признаки рабовладельческого общества, отметил Онерон.

- Они жестоки. Могут замучить до смерти.

- Получается, ты видел у них в плену ваших соплеменников.

- Видел, - закивал Руд. - Мне стало интересно, и я решил посмотреть. Там были люди с севера. Точно как я и моя семья. Они чуть меня не поймали. Больше я этого делать не буду.

Онерон с досадой признал, что, похоже, ему придется поменять план, как-то изменить ход действий.

- А тебе не приходила мысль, что если таких людей как ты будет много, те люди не смогут вас убить или замучить? Чем больше людей, тем они сильнее. Вместе можно победить врагов.

- Я думал об этом. Но все боятся, прячутся. Все слабые.

Произнесенные слова не были для Онерона сюрпризом - он ожидал услышать нечто подобное.

- Все слабые, а я сильный. Я найду таких же людей с севера и расскажу им все, о чем теперь знаешь ты.

Руд посмотрел на Онерона с благоговением и плохо скрываемым страхом:

- Был бы ты обычным, я тебе сказал бы, что не получится. Но у тебя может и получится.

- Я приведу их сюда. Мы хорошенько закрепимся, и эта земля станет нашей. Навсегда.

Миновала бархатная осень. Температура сделалась холоднее, ясных погожих деньков становилось все меньше. Ветер с моря задул жестче, и все чаще тучи проливали на землю дожди, иногда перемежавшиеся мокрым снегом. Плоды давно созрели, а листья облетели с деревьев. Все больше времени семья проводила в хижине, которую хорошенько укрепили и изнутри промазали по поручению Онерона смолой. В свободные часы человек со звезд учил дикарей азам арифметики и письменности.

Клан Руда запомнил это время как самое удивительное и странное за всю свою жизнь, даже не смотря на массу событий, которые произошли позже. Онерон не только показывал, как успешно выжить, но и рассказывал туземцам удивительные истории. На закате, сидя на берегу моря, под роптание волн, он рассказывал первым людям о мире и те слушали, затаив дыхание. Он указывал на звезды, щедро разбросанные по скатерти ночного неба, и в доступной форме объяснял устройство вселенной, механику и суть вещей.

Там, наверху есть Мир богов. Здесь, внизу Нижний мир, Мир людей. Боги создали Нижний мир, который мы видим вокруг себя, во всей его красоте и многообразии. Все это - наше. Хозяин нашего мира - Фа, солнце, которое дарит нам свет и тепло днем. А вот эти точки - тоже Фа, возле которых есть такие же нижние миры, и Фа также греют их. Они такие маленькие потому, что очень далеко отсюда. Днем они не видны из-за яркого солнечного света, зато хорошо различимы ночью. Все Фа составляют Великое колесо, которое крутится в пространстве вечно. Так было и будет, и ничто не в силах остановить это движение. Это изначальный порядок, основа мироздания.

Эри объясняли ему, как следует выстроить космогонию: по классическому образцу из истории человеческой цивилизации. Должен быть пантеон богов, главный бог и определенный Миропорядок, которые образуют единую и простую систему. Но что-то вспыхнуло внутри, когда Со начал повествование о Фа - отголосок странной идеи. Красивое видение из забытых снов. Оно было неразрывно связано с вечным движением, со странствием, которое составляло не предикат, а саму суть его существования. Словно Вечный двигатель, Perpetum Mobile, крутящий шестерни сложнейшего механизма этой вселенной. Маховик, Ось, пронзающая миры-системы с планетами. Это выглядело настолько прекрасно, что Со решил рискнуть и слегка пренебречь инструкциями, позволив себе помечтать.

Онерон поведал дикарям о Великом Путешественнике, что скитается по мирам и сеет зерна разума там, где считает нужным. О том, кто вечно странствует, наблюдает, запоминает и делится сказаниями, былями и небылями. Вот так и были созданы люди, говорил Онерон. Странник явился сюда из далеких далей и остановился передохнуть. Он счел этот мир подходящим новым домом для человеческого рода и Фа дал ему свое благословение. Странник уронил зерна и из тех зерен появились первые люди. Странник отправился в путь, а Фа стал следить за людьми, греть и светить им так же, как и прочим живым тварям на этой земле. Однажды время пришло, и зерна дали всходы. Фа решил отправить в Нижний мир посланника - своего сына, чтобы тот наставил людей на истинный путь...

Каждую неделю Онерон рассказывал им по одной истории.

И каждый раз дикари, слушали, разинув рты - все, от мала до велика.

Зима подходила к концу.

- Скоро польют дожди, - говорил Руд. - Небо потемнеет, будет гневаться и грохотать. Бу-бум! Бум! Нужно будет собираться назад...

- Помнишь наш разговор? Сделаем по-другому. Назад отправлюсь я с кем-нибудь одним из вас, а остальные пусть остаются здесь и ждут. Припасов хватит. Свежую еду вы умеете добывать сами. Мы вернемся к середине весны, обещаю. Здесь можно надежно спрятаться. Не стоит рисковать жизнью своих детей, Руд. Не надо тащить их в такую даль.

- Я послушаю тебя, - покорно согласился человек. - Но кто останется, и кто пойдет?

Решили, что за старшего на стоянке останется Руд, а Вед, как молодой и ловкий, пойдет с Онероном. Они возьмут только оружие, а остальное добудут в пути; так дорога займет меньше времени. Обувшись в специально сшитые походные ботинки, они выступили на рассвете первого дня весны. Восходящее солнце светило им в спину. Руд проводил их до первого холма и наблюдал за тем, как вереница следов быстро вытягивается за удаляющимися по песчаникам силуэтами.

Вед отлично помнил направление; легко ступали они по земле и очень быстро продвигались на север. Ночью спали по очереди, но дни проходили без происшествий. Онерон напрасно ждал угроз - мир хранил молчание. Казалось, все позабыли про них и намеренно не замечали. Через две недели они достигли вересковой равнины и речной дуги. Снега сошли, но земля еще только просыпалась; почки лопались, птицы заливались трелями. Природа отходила от спячки, делала первые могучие вдохи после крепкого сна.

Их жилище в недрах горы пустовало. Почти все осталось таким же, каким было в момент ухода на юг. Лишь кое-где похозяйничали звери да сквозняк, но следов пребывания человека не наблюдалось.

- Странно, - сказал Онерон, - я ожидал увидеть гостей.

- Другие знают, что мы живем здесь и вернемся. А чужаку трудно найти убежище, надо весь день потратить на это.

- Показывай, где живут другие из северных людей.

И Вед повел его вверх по взгорью, туда, где пологие склоны обнимал лохматый лес. Это был край обширных террас из каменных уступов и глухих чащоб в низинах, здесь свободно разгуливал свистящий ветер, и притаилось пугливое эхо. Глухое, загадочное место.

Искали долго. Вед щебетал, как сойка, подавая сородичам условный сигнал: «Свои!» Прежде, чем они увидели первого угрюмого обитателя гор, прошел почти весь день. Онерон все продумал: в качестве знака дружбы он прихватил с собой свежее мясо убитого оленя. Они оставили кусок на камне и отошли на достаточное количество шагов, чтобы дикарь почувствовал себя в безопасности. Сработало эффективно - человек алчно подскочил к еде и утащил ее за камни. Они продолжали ждать, посмеиваясь. Вед сказал Онерону, что давно не видел таких худых оборванцев, ведь сам-то он за зиму набрал вес и форму, стал чистым и опрятным. Онерон напомнил ему о дне их первой встречи и об их житье-бытье до того.

- Это было как в другой жизни. И я не хочу назад, - признался парень, разглядывая верхушки елей.

Спустя час из-за камней вышли трое смельчаков. Завязался разговор. За исключением пары мелких деталей, контакт произошел по такому же сценарию, что и с Рудом. Онерон был доволен. Северный народ оказался миролюбивым, они встречали незнакомцев открыто и без агрессии. Они проговорили до заката. Онерон посещал их всю следующую неделю, и каждый раз приносил с собой какую-нибудь снедь.

Онерону удалось собрать группу из двадцати пяти человек. Оказалось, что они прекрасно знают друг друга, но предпочитают жить обособленно и объединяются лишь в самых крайних случаях, например, на большую охоту. Жили они в скальных впадинах, этаких каменных мешках, или, как семья Руда - в пещерах. По равнине были разбросаны около трех десятков таких семей, в каждой по дюжине человек. Они вели оседлый образ жизни и не торопились сниматься с насиженных мест; они поселились здесь с последней великой миграции на запад, когда с востока подступил ледник и затопил плодоносные долины их предков на обратном берегу Штормового моря. Слишком хорошо они помнили лишения и тяготы скитаний. Последнего вожака, пытавшегося сколотить из семей единое племя - разумеется, при помощи силы и с целью узурпировать общую еду, - они скинули с края скалы в пропасть. Эти люди обладали равными способностями и очень ценили свободу; признанного лидера среди них не было. Не было человека, который обладал бы явно выраженным талантом, способным привести их к лучшей жизни. Чем-то, что могло бы оказаться полезным для всех. Балом здесь правила община, на сходах которой решались жизненно важные вопросы.

В тот ясный весенний день, расположившись на замшелых камнях после сытного обеда, они внимательно слушали человека в золотом одеянии и Веда, которого знали давно. Онерон рассказал им о себе в нескольких кратких, но емких фразах - так, чтобы все поняли, о чем идет речь. Он поведал о мире богов, о своем божественном происхождении и замыслах.

- Фа возвестил вам о моем приходе семь раз. Он отправил меня на землю для того, чтобы наставить своих детей на истинный путь и помочь им обрести себя, - добавил он в заключение.

- Почему ты пришел к нам?

- Я выбрал вас. Я вижу в ваших глазах огонь. Много народов населяет Люмину, но именно вы, северяне, достойны принять мой путь. А уж идти за мной или нет, дело ваше. Выбирайте.

Вед вскочил на большой валун и сказал:

- Этот человек на самом деле обладает великой властью усмирять природу и побеждать врагов! Он могущественнее всех духов вместе взятых и мудрее всех людей, каких я знаю! Я сам все видел! Он спас мой клан от голодной смерти. Он знает множество тайн и вещей. Он - сильный!

Толпа глухо забормотала. По тому, как находившиеся здесь девушки смотрели на Веда, Онерон понял, что на юг в любом случае отправятся больше двух людей. Молодой и сильный самец всегда привлекателен; этот закон работает в любом обществе.

Вперед выступил кряжистый старик, лицо которого пересекал безобразный шрам. Единственный его уцелевший глаз дико вращался по сторонам.

- Я не верю тебе, чужак! - выпалил он. - Мы убьем тебя, потому что нас больше! И ничего ты не сможешь сделать. Верно, парни?

Трое или четверо мужчин гаркнули что-то вразнобой. У каждого в руке было по камню или копью. Вед пригнулся, готовясь отразить нападение, но Онерон даже не шелохнулся. Он выставил вверх ладонь:

- Стойте! Так почему же ты не убил меня в первый день?

Старик скривился, но не нашел, что ответить.

- Потому что я принес свежее мясо, которое вам с вашим оружием так трудно добыть. Если вы пойдете за мной, то навсегда забудете про голод! Слышите меня? Большего от вас я пока и не требую. Завтра я ухожу на юг, в теплые края. Кто хочет идти со мной, пусть приходит на рассвете к пещере Руда.

С этими словами Онерон безмятежно встал и в сопровождении Веда ушел вниз по склону. Вечером того же дня парень спросил его, уставившись в костер:

- Фаэт, скажи мне, кто ты? Бог или человек? Ты могущественен, как бог, но из твоих ран текла кровь, как и у всех людей. Ты так же ешь и спишь, как мы. Мне непонятно.

Онерон сжевал кусок жареной рыбы и, облизав пальцы, сказал:

- Ты знаешь, что я сын Фа, бога Солнца. Ты видишь солнце каждый день. Скажи мне, каково оно?

Вед удивленно посмотрел на Онерона. Подумав, сообщил:

- Оно круглое.

- Верно. А еще?

- Яркое и горячее. Оно дает свет и тепло.

- А какие у него могут быть дети?

- Такие же яркие и горячие? - неуверенно ответил вопросом на вопрос Вед.

- Да! И если бы дитя Солнца спустился в своем настоящем виде на землю, что бы случилось?

- Великий пожар. Слишком много света и жара - тоже плохо... - Вед поворошил палкой угли и те замерцали багровыми отсветами. Вдруг Вед обратил к нему глаза, в которых отразилось пламя догадки.

- Ты принял человеческий облик!

Онерон медленно кивнул.

- Мне кажется, ты и на половину не раскрыл нам свою мудрость.

- Почему ты говоришь так, сын охотника?

- Твои дары делают жизнь лучше, но ты говоришь еще и других вещах. Как будто ты готовишь нас к чему-то. Твой путь, о нем ты говорил сегодня. Это какое-то важное дело? Мы должны заплатит тебе дань?

- Возможно.

- А потом ты вернешься на небо? В Мир богов?

- Об этом мы поговорим позже, - уклончиво ответил Онерон. - Хватит на сегодня вопросов. Твой отец должен гордиться тобой, потому что ты очень умен. Ложись спать. Я посторожу на входе. Сменишь меня перед зарей.

Парень шуршал соломой, укладываясь поудобнее, а Онерон расположился на каменной площадке перед пещерой. Днем накрапывал дождик, но к вечеру рваные облака, словно сонный морок, унес морской бриз, и теперь очищенное небо перемигивалось бусинками звезд. Стало достаточно темно, чтобы различить, как бледный звездный свет падает на камни. Бывший полковник космического флота Септа Унии размышлял о будущем. Разные мысли посещали его. Где-то завыл ночной зверь. Его поддержал второй. Истерично заклекотала лесная птица. Шумно ворочалось в темноте древесное войско.

Возобновление прерванной линии. Начало человеческой эры. Тот разговор с эри о предопределенности. О вероятностных линиях. Где причина и где следствие? Это выше сил псевдобожка с фальшивым именем Фаэт... он слишком устал... Нет, не в этом дело. Он слишком много думает. Задает себе лишние вопросы. Мучает себя понапрасну. Ведь Эри сказали правильно: просто делай то, что должно, а остальное неважно.

Онерона сморило. Он с криком дернулся от того, что кто-то осторожно тронул за плечо - оказалось, это всего лишь Вед пришел сменить на посту. Остальную половину ночи, проведенную в пещере, спалось плохо. Он без конца ворочался, подстилка казалась жесткой, и камешки впивались в бока.

На рассвете к пещере со своими скудными пожитками пришло девятнадцать человек. Онерон оценивающе осмотрел их: двенадцать мужчин, семь женщин. Хорошо. Взрослых четырнадцать, детей пятеро. Замечательно. Зрелых, способных к продолжению рода - дюжина. Превосходно. На первый взгляд, все они выглядели здоровыми, но внешний вид бывает обманчивым. Далеко не все смогут дойти до конца. Впрочем, сейчас об этом можно не вспоминать. Там видно будет.

Люди выглядели угнетенными и чем-то встревоженными, все время озирались по сторонам, словно ждали нападения. У каждого в глазах застыл немой вопрос.

- Слушайте, - обратился к ним Онерон. - Раз вы выбрали меня, значит вы должны за мной следовать и во всем мне подчиняться. Я отвечаю за каждого из вас - вы под моей защитой. Первое слово - во всех делах и во всех вопросах - всегда принадлежит мне. Я говорю - вы делаете. Это ясно?

Дикари вяло согласились.

- Тогда приготовьтесь, скоро выступаем.

- А у тебя правда еще есть мясо? - спросил кто-то.

- Я же сказал об этом еще вчера.

Дикари переглянулись, зашептались. Одна женщина сделала порывистое движение назад, будто хотела убежать, но ее кто-то удержал в последний миг за локоть. Кто-то всхлипнул.

-  В чем дело? - спросил Онерон - Говорите!

- Хлой сказал, что всякого, кто пойдет с блестящим человеком, ждет смерть, - заявил мужчина-дикарь. - Он сказал, что духи земли, воды и ветра разгневались на нас, за то, что мы перестали их чтить, и что нас ожидает кара. Он назвал нас шакалами и страшно ругался. Но мы все равно ушли. Мы хотим есть. Бывает, что мы голодаем много дней, и от голода умирают младенцы, а наши женщины перестают рожать, потому что им нечем кормить своих детей! Семь дней ты приносил нам мясо, и мы не хотим, чтобы это кончилось.

- Нет, нет! - закричали туземцы, обнажив зубы почти в зверином оскале. - Не хотим.

- Но Хлой проклял нас и теперь... - мужчина с сомнением посмотрел на Онерона.

- Ага... Вот оно что. Вед, подойди-ка сюда. Сделай, как я скажу. Веди этих людей на юг, а я догоню вас к концу дня.

- Но как же...

- Выполняй! И не смей ослушаться меня! - рявкнул Онерон.

- Твоя воля, Фаэт, - парень смиренно припал на колено.

- Оставь это, - Онерон обратился к дикарям. - Где живет Хлой?

Ему ответили, что он живет дальше всех, высоко в горах за перевалом, в старой медвежьей берлоге. Догадавшись о намерении Онерона, они попытались отговорить его, но столкнулись с таким свирепым взглядом, что быстро расступились, освобождая дорогу.

Карабкаться по камням было трудно. Галька постоянно осыпалась, грозя выбить из-под ног опору. Каменистые, поросшие мхом террасы давно остались позади; Онерон вступил в царство гранита и базальта, испещренное расселинами и окутанное туманом, где признаком жизни служили лишь чахлые деревца, цеплявшиеся корневищами за выпирающие булыжники. К середине дня он достиг перевала и увидел на той стороне горное озеро, к основанию которого сползали склоны окружавших его гор. Звериная тропка серпантином сбегала вниз и там, чуть в стороне можно было различить утоптанную площадку.

Они напали почти у самого конца спуска - выскочили слева и справа, словно были предупреждены о грядущем визите и сидели в засаде. Два дикаря с воплями неслись на него, выставив вперед копья, а Онерон замер в ожидании. Вот подскочил первый, Онерон элегантно развернул корпус, пропуская древко назад, вырвал его из рук противника и ударил туземца в челюсть. Тут подоспел второй, но и он повалился на землю спустя секунду, громко скуля и держась за ушибленный живот. Новых атак не последовало.

- Где Хлой? - Онерон прижал первого нападавшего коленом к земле.

- Он.. там.

- Если ты обманул, я вернусь и заберу твою душу.

Не теряя времени Онерон побежал в указанном направлении, мимо берлоги, по берегу озера к лужайке за тополями, где в странной последовательности громоздились крупные булыжники. Выбежав на край площадки, он понял, что попал в кромлех - продолговатые менгиры в два человеческих роста образовывали внешний и внутренний круг, в центре которого стоял, напевая заклятья, одноглазый старик со шрамом. Шаман потрясал амулетом, на конце которого болтались привязанные за нитку кроличьи черепа, в экстазе прыгал на одной ноге, взывал о чем-то к небу.

- Эй ты!

Старик отшатнулся и, увидев гостя, яростно зашипел. Онерон подошел чуть ближе, наблюдая за тем, как тот суетливо шарит по закоркам и вынимает кривой нож, сработанный из берцовой кости какого-то крупного животного.

- Сгинь, демон!

- Я не трону тебя, обещаю, - заверил Онерон.

- Огненный демон, исчадие ада! - старик брызгал слюной в приступе ярости. - Я знал, что ты однажды явишься сюда, искушать мое племя.

- Что ты несешь?

- Сгинь, сгинь! Иначе я призову Духов, и они уничтожат тебя! - старик попятился. - Чу-сан-хе! Чу-хи-ма!

- Ладно, - Онерон остановился возле внутреннего круга, показывая шаману, что в руках у него ничего нет. - Я уйду. Но прежде у меня есть к тебе дело.

Старик навострил уши.

- Думал, я убивать тебя пришел? - Онерон усмехнулся. - Хоть ты и не заслуживаешь пощады, я все же дам тебе шанс загладить свою вину. Успокойся и слушай. Я, сын Фа, приказываю тебе: всем людям, которых ты повстречаешь, своим и чужим, старым и молодым, ты будешь рассказывать обо мне, о том, что увидел и услышал, и если тебя будут спрашивать, где можно найти Фаэта, ты скажешь, что его народ живет на берегу Внутреннего моря на юго-западе. И если они захотят найти меня, ты не помешаешь им. Понял?

Физиономия старика, безобразная от шрамов и оспин, секунду выражала крайнюю степень удивления, а затем расплылась в кислой ухмылке. Шаман сипло захохотал.

- Надо мной нет твоей власти! Проваливай, шакал, иначе я покромсаю тебя на мелкие кусочки! - он потряс кинжалом.

Подобно молнии, Онерона на мгновение ослепил гнев. Грязная обезьяна в шкурах! Да как он смеет! Нет, другое. Просто напуганный до смерти дикарь. Человек, который не внял голосу рассудка.

Он выдержал паузу. Затем демонстративно вынул ручной разрядник, настроил его на узкий луч, и полоснул сверху вниз, косой линией по ряду менгиров справа от себя. Красная нить с тонким визгом лизнула камни и исчезла. Раздался треск, срезанные верхушки камней почти синхронно завалились вперед и с оглушительным грохотом, рассыпаясь на мелкие куски и поднимая тучи пыли, упали во внутренний круг. Старик подпрыгнул, как ошпаренный и тут же повалился на карачки, закрыв голову руками. Его нож выпал из рук, его амулет отлетел в сторону, один черепок сорвался с нитки и игриво запрыгал по камням. Когда шум стих, и стали видны ровно срезанные пеньки от менгиров, Онерон закричал:

- Так будет и с тобой! Встань!

Старик заскулил и по собачьи пополз к ногам Со.

- Посмотри на меня.

Искаженное животным ужасом лицо повернулось вверх.

- Ты понял, что я тебе приказал?

- Да, - бормотал старик, - да, да, да...

- Повтори.

Запинаясь, шаман воспроизвел поручение бога Фаэта.

- Отлично. Учти - я буду следить за тобой, - он брезгливо выдернул ногу из объятий шамана и, даже не слушая его причитания, быстро зашагал к перевалу.

Теперь предстояло наверстать упущенное время. Половина дня потеряна. Не встречая больше никаких препятствий на пути, он перебрался через скалы, спустился к точке сбора. Убедился, что отряд ушел на юг и последовал за ними. К этому времени он уже умел читать человеческий след и идти по нему, тем более перед ним прошла многочисленная группа. Поэтому держать направление было легко, он бежал уверенно, редко переходя на шаг.

Онерон нагнал отряд к середине второго дня. Дикари радостно встречали его, Вед вертелся вокруг, как щенок.

- Что ты с ним сделал?

- Лучшее, чем он заслуживал, но гораздо худшее, чем мог себе представить, - загадочно ответил Онерон и больше не распространялся на эту тему.