Дождь действительно был не долгим. Затих часа через два.

В траве стояли большие лужи, По тяжелому, и не ровному грунту вода уходила медленно. Ручей, разлился и превратился, в бурлящий поток горной речки. Вода в нем стала грязной и не приветливой.

Вскипятив и напившись чая, охотники взялись за ружья. Разобрали, тщательно прочистили, смазали ружейным маслом и собрали. Проверили ножи. Навели остриё. К выходу в горы было всё готово. Осталось дождаться, как подсохнет.

После дождя день выдался жаркий, луг испарял дождевую воду.

Все же решили не ждать. Оседлали лошадей и отправились уже к знакомым местам. Когда подъехали к распадку камни на солнечной стороне подсохли. Можно было подниматься в горы. Поднялись к намеченному месту. Устроили засады. Обзор позволял просматривать обе стороны пади и луга. Между лесом и скалой.

Неподвижно, сидеть было сложно, затекали ноги, да и спина уставала от напряжения. Сколько, прошло времени, они не знали. Но судя по солнышку, время двигалось к вечеру. Когда Пётр Алексеевич увидел. Как по скальной террасе, не спеша с остановками, высматривая добычу пробирается барс. Расстояние до него было, пожалуй, на пределе дальности прицела. Охотник выставил рамку прицела своего карабина. Опершись о камень, стал выцеливать зверя. Дождавшись когда, тот остановился и замер, вслушиваясь в пространство, Пётр Алексеевич прицелился. Затаив дыхание, мягко спустил курок. Прозвучал сухой выстрел. Прокатившейся, эхом в горах. Жертва упала со скалы и не подвижно распласталась на камнях поросших Иван-чаем.

После выстрела, Пётр Алексеевич некоторое время оставался на месте. Не меняя своего положения. Раздумывал: «Как поступить?» Решил подождать, примерно с час. Чтобы дать успокоиться архарам, если они где-то поблизости.

Ему не терпелось пойти к своему трофею. Однако нужно было ждать, известия от Прохора.

Солнышко пригрело. Приятная дрёма и упоительная тишина, сделали своё дело, Пётр Алексеевич, задремал.

Очнулся он от раската по ущелью ружейного выстрела. Следом за первым прозвучал второй. Стрелял Прохор. Сомнения не было.

Встретились они уже, когда стало темнеть, Прохор принёс шкуру козла, а Пётр Алексеевич шкуру, крупного барса.

Оба устали от тяжелых нош и пути по камням. Однако, Прохор не преминул принести хороший кусок вырезки, которая, заняла всё пространство вещевого мешка. На поясе же у него висела задняя часть хребта с хвостом. Это для супа. Отменной, ароматной и наваристой получится похлёбка. Уж чего-чего, а такого супчика охотники заслужили.

Весёлым лаем и повизгиванием встретили охотников собаки.

Завьючив лошадей, сели в сёдла и не спеша тронулись к своему становищу.

Спешились, распрягли и отпустили пастись лошадей пастись. Собакам достались куски свежего мяса.

Развели костёр. Всё делали молча.

– Петр Лексеич, а как это вы ловко до своего трофея-то добрались? Так, что и не нашумели. Архары-то на подходе были. Когда стреляли то. Дак они, встали и было и в разные стороны. Три козы было. Вожак то ближе был. Однако далеко не ушли. Токо другой тропой на луга направились. Я, боялся, далеко уйдут, потому бил на ходу. Вожака то ранил, он припал на передние ноги, наровит встать. Ну, вторым-то я его успокоил. Не знаю, то ли от жары или ещё чего, только пот пробил, аж рубаха намокла.

– Я, Проша, как увидел этого красавца. Сначала, дивится, стал, как он ловко и грациозно по скалам передвигался. Даже на миг забыл, зачем я тут. Красота, аж стрелять жалко было. Да и уверенность была не большая. Далеко. Прицел поставил, а сомнения не покидают. Ну да бог дал не промазать. А пошёл за ним не сразу. Решил, пойду, а вдруг спугну других зверей, что где-то не далеко от тебя. Видишь, оказался прав.

– Ну, давай ужинать, да спать, завтра собираться в обратный путь.

Дорога домой заняла не меньше времени и прошла без приключений. Кроме одного. Когда вошли в тайгу, то на другие сутки к полудню, заметили, на, сбитой, молнией листвинице дупло. Вокруг его пчёлы летают.

Остановились. Появился соблазн медком, лесным полакомиться. Стали решать, как до него добраться.

Нашли несколько коряжин. Соорудили не мудреную конструкцию из них. Намотал Прохор на руки тряпицы и полез вверх, Пётр Алексеевич, внизу придерживает сооружение. Высота то не большая, сажени две не больше.

Добрался, Прохор до дупла. Пчёлки ведут себя спокойно. Ухватился он внизу дупла за кору. Это значит, что бы подтянуться было половчее. Чувствует, она не прочно держится. Потянул на себя, она и отслоилась большим куском, открыв широкую щель. А там дупло огромное набитое сотами. Висят они, как огромные плоские сосульки, заполненные мёдом. Только вот пчёлы почуяли неладное, и ринулись роем из своего гнезда. Прохор успел ухватить и оторвать несколько больших сосулек сот. Пчёлы, организовав дружную атаку, ринулись защищать своё отечество. Часть их последовала за упавшими сотами. Обнаружив там других врагов своих, набросилась на них всех. Прохор, взревев благим матом, свалился, с сооружения на своего напарника по добыче мёда. Пчёлы без пощадно, не щадя своих жизней, жалили обидчиков. За одно, немало досталось собакам и лошадям., Особо злые жалили даже жерди и всё, что попадало им на пути.

Все спасались бегством. Охотники, когда наконец отбились от пчёл, с трудом узнали друг друга, на столько пострадали их лица. У Прохора глаза заплыли так, что их не было видно. Губы увеличились до такой степени, что перекрыли ноздри. Нос напоминал большую картофелину. Дышать он мог только через широко открытый рот. Пётр Алексеевич хоть и меньше, но тоже изменил свой лик.

Собакам и лошадям тоже, пришлось держать оборону, в основном бегством.

Когда собрались все вместе не вдалеке от места боталий, стали решать, как же быть дальше. Прохор, выполнявший, роль, проводника, вышел из строя, по причине отсутствия возможности видеть дорогу. Второй путник в этом деле ориентировался, слабовато. Мог сбиться с правильного пути.

Прохор Пальцами раздвинул веки и с радостью сообщил:

– А чо, я так то вижу, ладна, дойдём никак. А чо мёд-то взять надобно. Вот, как стемнеет, так и заберём.

Разожгли костёр. Получился вынужденный отдых.

Пока готовились к ночлегу и трапезе. Прохор, вспомнил про мазь от Веранеи. Достал её и оба страдальца, усердно и обильно смазали ей свои «раны».

Мазь оказалась чудодейственной. Уже к вечеру у Прохора появились узенькие щёлочки, и он с любопытством рассматривал пострадавшего барина.

Когда в лес опустились сумерки, Прохор сходил и принёс соты. На этот раз ему пришлось отбиваться от больших лесных муравьев, которые впивались, в его опухшие руки. Муравьи облепили соты со всех, сторон. Составило большого труда избавиться, от новых завоевателей.

Утром встали ещё, затемно. Позавтракали. Попили чая с мёдом. Добытый мёд разложили, по освободившимся туесам. Приготовились в дорогу.

Лес одарял их своими ароматами и сопровождал шорохом верхушек деревьев, которые трепал лёгкий ветерок.

Через некоторое время пути, всадников стала одолевать дрёма. Первым не справился с ней Пётр Алексеевич. Закрывая глаза, позёвывая он качался в седле в разные стороны и в конце концов, склонившись вперёд до самой луки, выпустив повод узды, сладко и глубоко уснул. Лошадь, почувствовав свободу, остановилась и стала щипать травку, которой было в изобилии, так пощипывая, её лошадка постепенно уходила туда, где зелень была сочнее и более гуще. Прохору тоже относительная бодрость давалась с трудом.

Увидев беспокойство, собак он, оглянулся и не обнаружил своего спутника, развернул лошадь, проехал немного назад слез с лошади, скомандовал собакам, искать, прижался спиной к дереву, медленно опустился на землю и так же, как и его спутник крепко уснул. Они не могли знать, что пчёлы, которых они ограбили, вырабатывали редкий мёд, обладающий сильным снотворным действием.

Проспали наши удальцы больше двух часов. Проснулись, удивились. Собаки сторожили лошадей, не дали им уйти. Проснувшихся, путников мучила жажда. Напившись, ключевой воды, из фляг, продолжили свой путь.

Последующие дни не приносили им, каких либо серьёзных приключений.

Несколько раз собаки бегали гонять медведей и всегда возвращаясь, ластились к своим хозяевам, получая лакомые кусочки.

Многодневная езда в сёдлах давала о себе знать, усталость одолевала всё тело.