Бабушка фыркала всю дорогу до кухни.

– Суп-карамель, – посмеиваясь, повторяла она. – Ну надо же! Однако это хорошо, что на первое не будет карамели, потому что я принесла кое-что сладкое на десерт.

Бабуля поставила принесенную с собой картонную коробку на стол, и мы все уселись ужинать. Суп-крем на соусе бешамель был очень вкусным.

Мы болтали обо всем и ни о чем, когда вдруг бабуля неожиданно сказала:

– Когда Оскар был у меня на днях, мы говорили с ним о домашних животных. Оказывается, он очень хочет иметь маленького домашнего питомца. Правда ведь, Оскар?

Я кивнул и уткнулся в суп.

– И сегодня его мечта сбылась! – радостно объявил папа, откладывая ложку в сторону.

– Серьезно? – удивилась бабушка.

– Эх! – вздохнул я.

– Что значит «эх»? – удивился папа. – Ты же получил его в подарок от Бие.

– Эх! – снова вздохнул я.

– Это золотая рыбка, – объяснил папа. – Подарок от Бие. С аквариумом. В общем, все как полагается. – Папа легонько подтолкнул меня локтем. – Ты уже придумал, как ее назовешь? Ведь должно же быть у нее имя.

– Эх! – вздохнул я в третий раз.

– Странное имя для рыбки, – хмыкнул папа. – Эх? Так ее и назовешь?

– Эдвард, – предостерегающе сказала мама и тронула папу за руку.

– Ну ладно, ладно, – примирительно произнес папа. – Извини, Оскар. Шутка вышла неудачной. Но если серьезно, это же очень красивый сюрприз. Иди, покажи его бабушке, а я пока уберу со стола и накрою для чая в гостиной.

Мы с бабулей отправились в мою комнату. Бабушка присела на кровать и принялась смотреть на рыбку. Та по-прежнему меланхолично плавала кругами.

– Понятно, – пробормотала бабуля и кинула на меня вопросительный взгляд.

Я не ответил и молча плюхнулся рядом с ней на кровать.

– Довольно скучный питомец, – добавила бабушка.

– М-м… – неопределенно произнес я.

– Ни на руки не возьмешь, ни погладишь.

– Точно, – кивнул я.

– Идем, – решительно сказала бабуля.

Мы отправились в гостиную. Мама распаковала коробку, которую принесла с собой бабушка. Внутри оказался торт в форме сердца, покрытый шоколадной глазурью.

– Это миндальный торт, – объяснила бабушка. – Внутри начинка из тертого миндаля.

– Обожаю! – воскликнула мама.

Я взял себе кусочек и, пока жевал, все думал о том, что рассказывала мне о миндале бабушка. Я представлял себе хрупкое нежное сердечко, глубоко спрятанное в плоде миндального дерева. А потом его перемололи, превратив в миндальную массу. Бедное маленькое сердечко. И бедный, бедный я. Мое сердце тоже скоро вот-вот треснет и разлетится на куски. Но, несмотря на грустные мысли, я понял, что торт очень вкусный.

Бабушка сидела на диване и медленно попивала свой чай. Вдруг она заговорщицки мне подмигнула, словно у нас с ней был какой-то секрет, о котором никто не знал.

Я ничего не понял, но тут бабушка положила свою руку на мамину и сказала:

– Сердечко мое, ты помнишь себя в детстве? Тебе было тогда лет семь или восемь. Помнишь, как ты хотела, чтобы мы разрешили тебе иметь котенка?

– Да, помню, – засмеялась мама. – И тогда вы пошли и купили мне мягкую игрушку. Ух, как я тогда разозлилась!

– Да, – кивнула бабушка. – Ты была просто вне себя. Если я правильно помню, ты взяла ножницы и искромсала все занавески на кухне.

– Серьезно? – удивилась мама.

Папа засмеялся и положил себе еще кусок миндального торта.

– Еще как, – кивнула бабушка.

– Вот видишь, – хмыкнул я.

Папа с мамой удивленно посмотрели на меня.

– Ты хотела иметь котенка, а получила вместо него мягкую игрушку, – усмехнулась бабушка и откинулась на спинку дивана.

– А я хочу собаку, а не рыбку, – добавил я.

– Но это же совсем разные вещи, – возразила мама.

– А по-моему, то же самое, – не согласился я.

– Поддерживаю, – кивнула бабушка.

– Мама? – Моя мама удивленно уставилась на бабушку.

И тогда бабушка успокаивающе похлопала маму по руке и сказала:

– Мы должны были купить тебе этого котенка. И я до сих пор раскаиваюсь из-за той шутки с мягкой игрушкой. Прости!

– Ну что ты, – махнула рукой мама и с улыбкой покачала головой.

Легко маме так говорить. Ведь это было сто лет назад. Ну ладно, не сто, но все равно много. Она, наверное, и думать об этом забыла. Но все же, когда это случилось, она искромсала занавески на кухне.

– Однако, солнышко мое, ты выглядишь очень усталой, – заметила бабушка, с тревогой глядя на маму.

Родители переглянулись. Папа откашлялся. Мама поставила на столик чашку с чаем.

– Видишь ли, мама, – начала она. – У нас есть для тебя одна новость.

И мама рассказала о малыше. У бабушки на глаза навернулись слезы. Она и думать забыла о собаках с кошками и только сидела и счастливо взирала на нас троих.

Я включил телевизор и в тоске проглотил третий кусок торта. Все же бабушка честно пыталась мне помочь.

Но перед тем, как бабуля отправилась домой, случилось еще кое-что. Папа возился на кухне. Мама с бабушкой сидели и разговаривали. Я, полулежа на диване, посматривал на экран телевизора и играл в игру на телефоне. От миндального торта остались только крошки. И тут мама тронула меня за плечо и позвала папу. Папа пришел из кухни, вытирая руки о фартук.

– Что такое? – спросил он.

Мама подняла раскрытую газету и показала. Это была фотография гостиной, в центре которой, освещенный лучами солнца, лежал на красной софе кокер-спаниель и с надеждой смотрел прямо в объектив камеры, словно ждал, когда же хоть кто-нибудь присядет рядом с ним на софу и погладит его. Я словно физически ощутил под пальцами мягкость его золотистой шерстки.

– Взгляни, почему бы нам не купить такую? – спросила мама.

– Хочешь сказать, она тебе вот так сразу взяла и понравилась? – протянул папа.

– Да, – кивнула мама. – Разве она не прекрасна?

Я забыл, как дышать, и быстро принял сидячее положение.

– А она нам действительно нужна? – засомневался папа и перекинул через плечо кухонное полотенце.

– Нужна, нужна. Еще как нужна, – закивала мама. – Что скажешь, Оскар?

– Да, – выдавил я, не веря своему счастью.

Хотя на самом деле мне хотелось крикнуть: «ДА-А-А!» Хотелось кричать, вопить и прыгать, но я не осмелился.

– Мм… да… – задумчиво протянул папа. Он взял газету из рук мамы и пригляделся к снимку повнимательнее: – Действительно очень красивая.

«Не просто красивая, – подумал я. – Она – ЧУДЕСНАЯ».

– Но только не такого цвета, хорошо? – добавил папа.

Интересно, а при чем здесь цвет? Разве в цвете все дело? Но я решил не спорить. Есть ведь много разных оттенков коричневого и золотого. Шоколадного пса можно назвать Какао. А если у него будет светло-золотистая, как соломка, шкурка, то его можно звать Солис или Злата…

– Зеленая лучше подойдет, – сказал папа, кладя газету на журнальный столик.

Я уставился на него. Зеленая? Зеленая собака? О чем это он?

– А может, лучше с узором? – продолжил папа. – Красный слишком кричащий цвет. И совсем не сочетается с обоями.

Я снова взглянул на фотографию, и тут меня словно молнией шарахнуло – я понял, о чем родители говорят. О софе. О дурацкой красной софе, на которой лежала собака. Они даже не ЗАМЕТИЛИ на снимке собаку. Да кто в целом мире стал бы обращать внимание на софу, когда рядом есть такой замечательный пес? Да никто! Только мои эгоистичные родители. Они хотят малыша и софу. Но что хочу я и мое разбитое сердце, их совершенно не волнует.