Как же красиво цветет черника! За зиму я успевал об этом забыть, но каждый раз, когда в мае Мэн встречал меня бело-розовыми холмиками, я останавливался и не мог насмотреться. Да, о такой красоте надо книжки писать, вот только без пчел цветы — просто цветы, а не ягоды, цветами не прокормишься. Поэтому, встречая нас, Ли каждый раз облегченно вздыхал. Он, видать, расхаживал по своим черничным полянам, смотрел на цветы и жалел, что они не умеют опылять сами себя и что из-за этого он с потрохами зависит от какого-то потного пчеловода из другого штата и его потных помощников.

Мы приехали туда на три недели. Ли платил восемьдесят долларов за улей — деньги очень хорошие, но я знал, что многие берут и больше. Гарет, например. По сравнению с ним я обходился дешево. К тому же за свои деньги Ли получал прекрасный товар. В каждом улье с рассвета и до заката трудилось пятьдесят тысяч пчел. Радостных и довольных. Из каждого улья доносилось бодрое жужжание. Жаловаться Ли было не на что. Я приезжал к нему каждую весну с того самого года, как ферма перешла к нему, и благодаря моим пчелам ягод у него было пруд пруди.

Я едва успел выйти из машины, как Ли едва не сбил меня с ног. Худой, кожа да кости, в огромных ботинках, коротковатых брюках и грязной панаме, он схватил мою руку своей — тощей и костлявой — и так долго тряс, словно боялся, что я испарюсь вместе с пчелами и те не успеют сделать то, зачем приехали.

Мне показалось, что в прошлый раз рука у него была помясистей. И шевелюра погуще.

Он заулыбался, явив добрую половину своих лошадиных зубов. Я тоже улыбнулся:

— Ты гляди-ка, сколько у тебя морщин повылезло!

Ли ухмыльнулся:

— На себя посмотри!

Вообще-то от нас до Мэна путь неблизкий, и я вполне мог бы подыскать себе работу не так далеко. Но за все эти годы Ли стал мне вроде друга, и я, можно сказать, ездил сюда и ради него тоже. Мы столько успевали обсудить — он все выспрашивал про пасеку и про пчел и не уставал слушать. Я в шутку часто называл его фермером-профессором. В девяностых, проучившись много лет в университете, Ли вдруг загорелся желанием купить старую развалившуюся ферму. В те времена он прекрасно знал, как оно должно быть. В теории. И планировал, что ферма его будет специализироваться на экологически чистой продукции.

Ну да, держи карман шире. Шли годы, Ли успел сделать и все ошибки, о которых рассказывалось в учебниках, и те, о которых там не говорилось. На поверку оказалось, что книги все врут.

За последние годы он совершенно изменил способ ведения хозяйства, теперь ферма его не отличалась от множества других, и по полям здесь тоже ползали гигантские опрыскиватели. Впрочем, на месте Ли я поступил бы так же.

Я кивнул в сторону Тома, стоявшего чуть поодаль:

— Помнишь Тома?

Том подошел поближе и послушно протянул Ли руку.

— Ты глянь-ка, — удивился Ли, — в прошлый-то раз ты был в два раза меньше. (Том вежливо посмеялся.) Приехал, значит, с отцом.

— Ну вроде того.

— А учеба как же?

— Отпустили.

— А тут ему чем не учеба? — сказал я.

* * *

Ребята отогнали грузовики, и наступила тишина. Ульи мы уже расставили, и теперь во дворе остались только Ли и мы с Томом. Том сидел в машине. Читал, наверное, а может, спал. Последние несколько часов он все больше помалкивал, но все, о чем я его сегодня просил, Том выполнял, и неплохо.

Ли снял перчатки, поднял сетку и закурил.

— Ну вот, теперь надо только подождать. Прогноз погоды я посмотрел, дождя вроде не будет.

— Вот и хорошо.

— Небольшие осадки обещают, но не скоро.

— Если небольшие — это не страшно.

— И у меня теперь новые изгороди.

— Отлично.

— На случай, если эти пожалуют.

— Будем надеяться, это их остановит.

Мы умолкли. Я представлял, как здоровенные медвежьи лапы ломают улей, и никак не мог избавиться от этой картинки.

— Если что, платить все равно тебе, — сказал я.

— Спасибо. И без тебя знаю. — Он глубоко затянулся. — Готовишь, значит, смену? — спросил Ли, мотнув головой в сторону машины, где сидел Том.

— Пытаюсь.

— А ему-то самому хочется?

— Да вот как раз сейчас решить пытается.

— А зачем ему вообще учиться? Может, пускай лучше дело осваивает?

— Но ты же ходил в колледж.

— Вот-вот, поэтому я знаю, о чем говорю. — Он криво усмехнулся.

* * *

Первые пару дней на новом месте пчелы ведут себя тихо. Затаиваются и из улья почти не вылетают. Однако немного погодя начинают совершать короткие вылазки наружу — проверяют, что их тут ждет. И со временем такие полеты становятся все протяженней.

На третий день пчелы совсем осмелели и воздух наполнился жужжанием. Ли уселся прямо среди кустиков черники, метрах в пятидесяти-шестидесяти от ульев. Наклонив голову, он сосредоточенно шевелил губами и меня не видел.

Я подкрался сзади:

— Бу!!!

От неожиданности он аж подпрыгнул:

— Твою ж мать!

Я расхохотался, а он с досадой махнул рукой:

— Ты меня сбил!

— Да ладно, я тебе помогу.

— А я тебе не верю. Вдруг ты приврешь.

Я присел на корточки рядом с ним.

— Ты их пугаешь, — улыбнулся он, — и занял их место. — Ладно-ладно, ухожу. Я поднялся, отошел метров на десять в сторону и вгляделся в поросший кустиками черники холмик площадью около метра.

Вот они, мои пчелы. Одна из них как раз взлетела с цветка, и на него в ту же секунду опустилась другая.

А потом и третья.

Я посмотрел на Ли:

— У тебя там как?

— Нормально. Тут две штуки. А у тебя?

— Три.

— Точно? — переспросил он. — Небось прибавил пару.

— Это ты у нас плохо считаешь, — сказал я.

Он еще немного выждал.

— Хорошо. Вот и еще прилетели.

Я встал и улыбнулся. В среднем две с половиной пчелы на квадратный метр — для опыления отлично. Именно поэтому Ли сидел и как помешанный подсчитывал: от количества пчел на квадратном метре черничных кустов зависел урожай, который он снимет, когда придет время.

Две на его участке. Три на моем. Совсем неплохо.

Вот только потом начался дождь.