Комната в старой московской квартире, стоило перешагнуть ее порог, напомнила корабельную библиотеку. Просторная, со стеллажами книг по периметру, она встретила строгим порядком, обстановкой, в которой ничего лишнего. Привлек внимание Военно-морской флаг, вернее, его уменьшенная копия на одной из книжных полок. Рядом отсвечивал позолотой офицерский кортик.

Пока я оглядывал рабочий кабинет Александра Петровича Штейна, сам хозяин застегивал ремни на повидавшем виды кожаном чемодане:

— Ну вот, «тревожный» чемодан на «товсь». Завтра в шесть утра улетаю. На этот раз не на Север, не на Тихий океан, а на Черное море. Буду встречать день рождения на море. Возможно, побываю на кораблях — все подальше от юбилейных речей и пожеланий…

Заметно, что дорога уже властвует над Александром Петровичем. Не верилось, что этому легкому на подъем, энергичному человеку — вступать в девятый десяток.

— Александр Петрович, часто приходится вот так?..

— Сниматься с якоря?

— Да. И еще: часто доводится бывать на флотах, у моряков?

— Последние годы, к сожалению, не столь часто, как бы хотелось. Это ответ сразу на оба вопроса. И дело здесь даже не в возрасте, его я, можно сказать, не ощущаю. Просто очень некогда. Регламентирую себя во всем, что прямо не касается основной сегодняшней работы.

— Что же это — основное? Вообще-то принято в конце интервью спрашивать, над чем работаете, что в творческих планах, но отойдем от традиции.

— Основное, чем занят что сейчас влечет, — это документальная проза. Воспоминания, литературные портреты известных людей, с кем сводила жизнь. Продолжаю и буду продолжать серию книг «Повесть о том, как возникают сюжеты», «Наедине со зрителем», «Небо в алмазах», «Второй антракт». Пишу для театра. Не так давно закончена пьеса под названием «Он и она». Драма. О судьбе двух немолодых людей. Сейчас на столе другая пьеса, но о ней пока говорить рано. Работаю также с молодыми драматургами. Много времени отнимают обязанности члена правления Союза писателей СССР, члена редколлегии журнала «Театр», участие в художественном совете Министерства культуры СССР. Словом, в запас, а тем более в отставку, не ухожу. Не чувствую морального права на это.

— Ваши пьесы тоже не уходят в отставку, многие годы не сходят со сцены. Живут спектакли «Гостиница «Астория», «Океан», «Ночи без звезд», «Черный гардемарин», «У времени в плену»… Их главные герои близки сегодняшнему зрителю тем, что многое берут на себя, чувствуют большую ответственность за происходящее, тем, что однозначно сильные люди. А кто из героев вам как автору дороже?

— Спасибо за добрые слова о моих героях. Но вот вы сказали о них «однозначно сильные». Не хотелось бы, чтоб это было прочитано и понято как однозначные. Я стремлюсь, чтобы герои выходили неоднозначными, такими, как все мы. Пишу, и нравятся мне обыкновенные биографии необыкновенных людей и необыкновенные биографии обыкновенных. Тогда люди узнают себя, свои мысли и в то же время тянутся походить на тех, с кем познакомились на сцене… А кто мне дороже? Трудно сказать, все, пожалуй, одинаково дороги. Морской летчик Коновалов из «Гостиницы «Астории», капитан 3 ранга Платонов из «Океана», капитан 1 ранга Черногубов из «Персонального дела», адмирал Ушаков из «Флага адмирала», можно перечислять, вспоминать всех, и перед каждым из них станет словно неловко, если предпочту кого-то. Впрочем, вот о чем. Я из пьесы в пьесу пишу, не поверите, одного героя. Меняются обстоятельства, исторические условия, в которых они живут, действуют, но стержень у всех один. Гражданственность. И здесь нечему, собственно, удивляться. Каждый писатель, драматург, думаю, всю свою жизнь пишет одного героя, как поэт пишет одно стихотворение. Пишет современника, каким его понимает, видит, находит. Вот Платонов. После постановки пьесы «Океан» с Кириллом Лавровым в главной роли, а позже после одноименного художественного фильма я получал множество писем с вопросом: как возник образ Платонова?..

— Интересно…

— Этот герой был задуман во время дальнего похода на крейсере «Адмирал Сенявин» к берегам Индонезии. Тогда флот только начал выходить на океанский простор. Я задался целью показать офицера современного океанского флота. И многие черты были почерпнуты из общения с офицерами крейсера. Однако целостного образа не получалось. Чуть позже, на Балтике я познакомился с командиром другого корабля капитаном 3 ранга Владимиром Пирумовым. Нет, Пирумов вовсе не стал прямым прототипом Платонова, но он мне многое дал для понимания того, каким должен быть мой герой. Скажу, что корабль Владимира Семеновича был лучшим в соединении, передовым. Можно было добиться такой оценки муштрой? Наверное, можно. Можно — «подкручиванием гаек»? Наверное, да. Можно — постоянным напряжением всех человеческих сил? Безусловно. Но не этим брал Владимир Семенович. В эпиграфе к его дневнику, с которым он меня познакомил, я прочел: «Человек!.. Надо уважать человека!.. Уважать надо!» Из монолога в горьковском «На дне»… Но было на флоте еще много знакомых: североморец, бывший командир подводной лодки капитан 1 ранга Леонид Задорнов, адмиралы Фокин, Исаков; была дружба с адмиралом Головко, командиром легендарной Л-3 капитаном 1 ранга Грищенко…

— Александр Петрович, вы неоднократно писали, что в основе пьесы «должен лежать непорядок». Другими словами, должен быть глубокий конфликт. Какой бы конфликт вы положили в основу, если бы взялись писать о сегодняшнем флоте?

— Не взялся бы. Хоть и постоянно интересуюсь тем, что такое сегодняшний флот, но не взялся бы. Его я почти не знаю. Писать о сегодняшнем дне моряков — это дело и долг молодых. Жаль, не появляется из-под их перьев запоминающихся произведений о ратном труде в океане. Не знаю, почему, недоумеваю. Что же касается конфликта… Без него нет драмы, это аксиома, но факты жизни сами по себе ничего не прибавляют в искусстве, и мне нравилось, когда Охлопков не однажды повторял слова Бальзака — «глупо, как факт». Нужно пережитое. Тогда напишется сурово, жестко, волнующе. Но не обойдется и без шипов. Может, это отпугивает тех, кому писать о сегодняшнем флоте, да и об армии? Но горько слышать сетования режиссеров, актеров на то, что мало хороших произведений о военных людях. Кстати, моя документальная проза — я ее писал, пишу с тайной мыслью склонить молодых к работе в этом направлении, дать советы, предостеречь от ошибок. И еще повторю: новые работы нужны. Подрастает молодежь, ее надо воспитывать. В том числе и через театр. Ведь это и трибуна, и проповедь, и дружеская беседа. Помнится, даже в годы войны после боевого похода военные моряки находили возможность для свиданий с настоящим искусством.

— Расскажите о том времени.

— Самые дорогие и тяжелые воспоминания — это, конечно, годы войны. Я начал ее старшим политруком на линкоре «Октябрьская революция», позже стал батальонным комиссаром. Первые месяцы служил редактором корабельной многотиражки «Октябрьский луч». Ленинград в ту пору массированно бомбили, совершали налеты на корабли. «Октябрина» и «Марат», стоявшие рядом, по 12–15 раз в день отражали налеты гитлеровской авиации. Трудно описать происходившее, но мы заряжались друг от друга уверенностью, что все пересилим. Во время налетов я был расписан комиссаром кормы — была такая должность. По тревоге мчался на корму, чтобы там, на виду у зенитчиков и подносчиков снарядов, прохаживаться по палубе. По возможности без нервозности, с улыбкой. Надо знать флот, его дух, присущий только ему. Приходилось поддерживать этот дух. Во всяком случае, я старался…

А осенью сорок первого неожиданно пришел приказ о назначении меня корреспондентом «Красного Флота» — центральной флотской газеты. Три года до конца блокады был постоянным корреспондентом в Ленинграде и Кронштадте по морской пехоте. Всего, что довелось видеть, кажется, не втиснуть ни в какие книги и фильмы. 9 мая 1945 года, в День Победы, встреченный мной в Берлине, особенно остро поверилось: война больше не повторится…

— Александр Петрович, ведь вы и сегодня не стоите в стороне от всего, что волнует советских людей…

— За перемены, которые есть, которые, твердо верю, еще будут, ответственны все мы. Сами собой они не произойдут. Ни в жизни, ни в театре. Сегодня появились, появляются новые произведения, отражающие качественные перемены в обществе, начинается следующий этап: за осмыслением — более энергичное действие. Во встречах с различными людьми, наверное, в силу своей комиссарской бывшей должности, неизменно подчеркиваю необходимость этого действия.

— Ваши пожелания воинам, читателям «Красной звезды».

— Кратко: успехов в службе. И понимания, что именно это определяет защитника Родины. Еще — встреч с интересными, многогранными, настоящими героями книг, спектаклей, художественных кинофильмов, с героями, на которых хочется быть похожим.