Солнышко высоко светило над возводящейся деревней Новоделкой, старое её название Поляновка люди вспоминать избегали. Много лет не жил тут никто, разрушились дома, заросли травой и деревьями поля, и теперь всё это надо было поправить. Траву скашивали, деревья выкорчёвывали, а дома ставили новые. Часть изб построили ещё в прошлом году, и там уже жили люди, но большая половина деревни была ещё не достроена. Звонко стучали молотки, чуть глуше — топоры, а рядом, осыпая всё вокруг светлой стружкой, повизгивали рубанки. Строители перешучивались, кто‑то насвистывал себе под нос, а кто‑то не стеснялся и горланил песни что есть мочи.

— О, смотрите, — один из строителей кивнул на появившуюся на главной улице молодую светловолосую девушку. — Эй, красавица, не меня ли ищешь? — закричал он и рассмеялся. Девушка посмотрела на крикуна и пошла дальше, рассматривая остовы домов, осторожно обходя сваленные в кучу брёвна и доски.

— Ну куда же ты? — разочарованно воскликнул крикун.

— Смотри, опоздал ты, — мужчину толкнули в бок товарищи. — Ядрей посноровистее оказался, — мужчины громко рассмеялись. — Эй, Ядрей, куда тебе ещё одну? Нам оставь хоть кого‑нибудь.

— Эй, красавица, — дружинник князя Стриги догнал идущую по селу девушку, которая показалась ему такой знакомой. — Ты ли это?

— Здравствуй, Ядрей, — улыбнулась Эйта. — Не ждала тебя тут увидеть.

— Да я тебя тоже, — мужчина почему‑то смутился. — Я тут это… князь приказал… Колдуны сказали, чисто тут, нет никого.

— Я знаю, — кивнула Эйта. — Давай отойдём, поговорим, — она направилась к небольшой речушке, протекавшей через деревню.

— Рад, что ты в порядке, — Ядрей шёл чуть позади. — Я ведь навестить тебя ездил, когда стройку начать решили, подумал, знать тебе следует. Только на месте дома твоего…, — он запнулся.

— Пепелище, — закончила за него Эйта. — Знаю, сожгли мой домик.

— Кто ж осмелился?

— Кто осмелился, тот ответит, — пообещала Эйта. — Скажи мне, Ядрей, многим ты обо мне рассказывал?

— Ну рассказывал, — дружинник силился вспомнить. — А что, нельзя было?

— Не в том дело, — Эйта опустилась на корточки у самой кромки воды и опустила ладонь в реку. — Убить меня кто‑то хочет, вот и пытаюсь я понять, откуда опасности ждать.

— Ты что, зачем мне тебя убивать? — воскликнул Ядрей.

— Не шуми ты, — шикнула Эйта. — Я тебя и не обвиняю. Просто мне знать надо, кто и что про меня знает.

— Ну, не скрывал я, что лесная колдунья меня вылечила, — подумав, ответил мужчина. — Да и Родослава, наверное, рассказать что‑то могла.

— Нет, — Эйта покачала головой. — Родослава меня настоящую не видела, она старуху описывать будет.

— Какая ты есть, я никому не говорил, решил раз показываться не хочешь, значит причины на то есть, — уверенно сказал Ядрей.

— Вот за это спасибо, — девушка улыбнулась. — Скажи, а подробностей твоего визита ко мне никто не выпытывал?

— Так чтобы выпытывал, нет вроде. Колдуны интересовались, что было, ну и ребята в дружине.

— А колдуны с чего интересовались?

— Наверное, ревность профессиональная, — улыбнулся Ядрей. – Расспрашивали, что в деревне этой было, а потом Третьяк бурчал, что домой надо было ехать, а не в лес переться.

— Третьяк, — повторила Эйта.

— Третьяк — колдун старший в Угорске, — пояснил дружинник. — Вот он спрашивал какая ты, — мужчина вопросительно посмотрел на колдунью.

— А ты? — спросила она.

— А я сказал, женщина в летах, чем лечила не знаю, откуда мне травы знать, я же не ведун.

— А он?

— А что он? Пожурил, что я о лечении подробно не расспросил, и всё.

— Повезло тебе, — тихо сказала девушка, но Ядрей услышал.

— В чём повезло?

— Да так, — Эйта повернулась к нему и улыбнулась. — Ты уж сделай милость и дальше обо мне не говори никому.

— Я‑то не скажу, но тут же колдуны работают, они сразу тебя почувствуют.

— Об этом не беспокойся, то моя забота, просто не сказывай, что раньше меня видел, и всё. А колдунов много тут?

— Один кто‑то всегда есть, меняются они. А что?

— Да просто, — Эйта снова постаралась как можно невиннее улыбнуться. — А у Третьяка когда смена будет?

— Третьяк здесь не бывает, старый он уже, — удивлённо ответил Ядрей. — А на что тебе Третьяк?

— Рассказывали мне о нём, познакомиться хочу, — соврала Эйта.

— Так в город езжай, — воскликнул дружинник. — Здесь ты его не дождёшься.

— Придётся, видимо, — Эйта задумалась. Значит, Третяк боится. Знает, что сюда она наперво придёт.

— Как звать тебя? — спросил вдруг Ядрей. — Я ведь тогда и не спросил.

— Умила, — назвалась Эйта именем, данным ей «братцем».

— Тебе подходит, — улыбнулся Ядрей. — Скажи, а не знаешь, куда все призраки отсюда делись? Они ведь были?

— Конечно были, — Эйта поняла что несчастный дружинник уже сам сомневается в этом. — Это ж они тебя едва не убили.

— Вот и я им говорил, — буркнул мужчина. — А колдуны, что князь Стрига нанял, сказали, что ни единого привиденьица тут нет, ни малюсенького.

— Так колдунов твой князь нанял, не Еремей?

— А причём тут Еремей? — удивился Ядрей. — Это земля князя Стриги. Третьяк убедил его, что негоже землям пустым стоять.

— Третьяк, — снова отметила про себя Эйта, а она‑то на Лебедь с Ярославом напраслину возводила, думала, они Еремея уговорили души селян извести, хоть она и просила не делать этого.

— Получается, я теперь перед тобой в долгу, — неуверенно сказал Ядрей.

— Нет, ты обещанное выполнил, я видела, — тронула его за плечо Эйта.

— А куда призраки делись?

— На небо ушли, как им и полагается.

— Ты помогла? — догадался дружинник, девушка кивнула.

— Только про это тоже лучше не рассказывай никому. Опасаюсь я.

— А кто ж тебе смерти желает? — Ядрей едва заметно нахмурился.

— Не знаю, — вздохнула Эйта. — Но кому‑то дорогу я перешла.

— Так ты на наших колдунов грешишь? — догадался Ядрей. – Думаешь, они?

— Кто знает? — девушка пожала плечами. – Может, тут, как ты сказал, ревность профессиональная. Я ж князю в верности не клялась, податей ему не платила.

— Нет, не может того быть, — покачал головой мужчина. — Не стал бы князь из‑за такой мелочи убивать. Он наоборот говорил, хорошо что в лесу ведьма есть, селяне городских колдунов меньше дёргают. Так что не наши это колдуны тебе зла желают, нашим незачем.

— Может и так, — согласно кивнула Эйта. — Но ты всё равно не говори, что видел меня тут.

— Так Ласк сам тебя узнает, ну разве что соврать, что не та ты ведьма.

— А Ласк это колдун, что сейчас тут? — догадалась Эйта. — Не должен он во мне ведьму распознать.

— Он же не совсем идиот, — даже обиделся за своего товарища Ядрей. — Колдунов и ведунов он хорошо видит.

— Ну коли поймёт, что я не просто девка, скажи, что тебе про то неизвестно было. Пожалуйста.

— Ласк не тот, кого ты боишься, это я тебе точно говорю, не стал бы он тебя убивать, поговорил бы сначала. Нет, чужих колдунов тебе опасаться надо. А почему именно колдунов? — вдруг подумал вслух Ядрей.

— Потому как простой человек дом мне спалить бы не смог, — усмехнулась Эйта. — И лешего убить простому человеку не под силу.

— Что? — не поверил дружинник.

— Вот и я о том, — сказала Эйта. — Колдун то был.

— Батюшка Небо, — поражённо покачал головой Ядрей. — Так может, тебе лучше уехать куда? Спрятаться? Может, в город подашься, там и князь, и колдунов много. Я за тебя словечко замолвлю, будешь Стриге служить, а уж он в обиду не даст.

— Погожу я пока, — уклончиво сказала Эйта. — Не очень мне в большом городе жить понравилось, непривычно.

— Так, ну кто бы сомневался, — раздался недовольный голос за спиной у Эйты и Ядрея. — Если наш Ядрей пропал, значит без бабы не обошлось.

Говоривший был большим мужчиной, лет пятидесяти, в Новоделке он строительством заведовал, рабочих по местам расставлял и за всё отвечал.

— Ты язык бы попридержал, Бров, — дружинник недовольно посмотрел на говорившего.

— Я тебе сейчас попридержу, — начал кипятиться мужчина. — Работать я за тебя буду? Тебе за что платят?

— Да иду я, не кипятись, — вздохнул Ядрей. — Умила, — обратился он к Эйте. — Ты прости.

— Ничего, иди. Только о том, что я просила, не забудь.

— Могла бы и не напоминать, — мужчина улыбнулся. — А ты где теперь живёшь? — спросил он, уже отойдя на некоторое расстояние.

— Недалеко тут, — ответила девушка.

— Это хорошо, — кивнул Ядрей. — Вечерком приходи, у нас тут костры, хороводы, — он подмигнул девушке и пошёл к стройке.

— Хороводы, — задумчиво повторила Эйта и пошла вдоль реки. Судя по свежим кострищам хороводы новые поселенцы водили там же, где и прежние жители села. Девушка вспомнила, как однажды тайком выбралась из дома, чтобы посмотреть как старшие хороводятся. Как же ей тогда хотелось стать взрослой и вот так же ходить и чтобы сарафан непременно такой же красивый, как у дочки старосты. Её тогда девчонки постарше обнаружили, домой отвели. Ух, мать ругалась, даже выпороть хотела. Ну да отец вступился, прямо из‑под хворостины вытащил, а когда Добронега поделилась с ним желанием своим, пообещал, что когда вырастет она, он ей сарафан даже лучше купит. А ещё пообещал, что в хороводе за ней самые лучшие парни на деревне ходить будут. Девушка прикусила губу. Вот она и выросла. Эйта пошла дальше, вот и тот куст, за которым пряталась она тогда. Разросся, но только всё равно маленьким теперь кажется, а вот тогда…

— Здравствуй, красавица, — отвлёк её от размышлений голос. Эйта вздрогнула, как же она колдуна к себе так близко подпустила? Она резко повернулась и уставилась на молодого, симпатичного парня, что окликнул её. — Напугал? — догадался колдун. — Извини. Просто я раньше тебя тут не видел, вот и решил подойти познакомиться.

— Со всеми незнакомцами знакомишься? — Эйта очень боялась, что колдун разгадает кто она, амулет вроде исправен был, ну да князю Бутко это не помешало понять кто перед ним.

— Работа у меня такая, — добродушно улыбнулся мужчина. — Я Ласк, колдун здешний. Ну, временно, конечно, — добавил он. — А тебя как величать, красавица?

— Умила я, — медленно сказала девушка.

— А чего напугалась так? — колдун увидел её состояние. — Обидел кто?

— Нет, просто колдунов боюсь, — почти не соврала Эйта.

— А чего их бояться? — удивился Ласк. — Колдуны они не кусаются, — он снова улыбнулся. — А ты откуда тут?

— Оттуда, — девушка неопределённо кивнула головой. — Рассказали мне, что тут деревня проклятая была, вот захотелось самой поглядеть.

— Припоздала ты малость, нет тут уже ничего проклятого, теперь тут люди живут, дома вон строят, — он кивнул в сторону стойки.

— Припоздала, — кивнула Эйта и замялась, не зная что делать дальше. — Пойду я, — наконец решила она и, не спуская глаз с Ласка, попятилась.

— Да не бойся ты меня, — улыбнулся мужчина. — Я красивых девушек не обижаю.

— А некрасивых? — тут же спросила Эйта.

— Никаких я не обижаю, я тут только для порядку. Давай я провожу тебя.

— Не надо, — поспешно воскликнула Эйта. — Я сама дойду, — тише добавила она и чтобы не смотреть на колдуна, нагнулась, сорвать пастушью сумку. А сорвав, привычно оборвала ценные листья и сунула их в сумку, что на поясе висела, там уже и другие травки были.

— Травами интересуешься? — заметил Ласк и внимательно посмотрел на девушку. Что‑то необычное в ней было, но что он не понимал. — Или просто так собираешь?

— Не просто так, — медленно, обдумывая каждое слово, ответила Эйта.

— Здесь травы хорошие, и там, где ещё не косили, много чего интересного найти можно. — Ты конкретное что‑то ищешь?

— Я не ищу, так, что попадётся собираю.

Колдун усмехнулся, понятно, не травница, обычная девка, а уж он‑то обрадовался, что будет с кем поговорить о травках. Ну и ладно, а он возьмёт и научит как лучше ту же пастушью сумку использовать, вот и повод поближе познакомиться, уж больно девушка ему глянулась, красивая и пугливая такая.

— Пойду я, — снова сказала Эйта, но в этот раз развернулась и быстро пошла прочь. Колдун её не распознал, она вытерла мокрый от пота лоб, амулет работает. Девушка едва ли не бегом прошла мимо строящихся домов, не обращая внимание на оклики и призывы к Ядрею ловить подружку.

— Умила, — дружинник нагнал Эйту уже на дороге. — Тебя обидел кто?

— Нет, с чего ты взял? — удивилась девушка.

— Да ты бежала почти.

— Колдуна вашего встретила, испугалась, — пояснила Эйта.

— Он тебя распознал?

— Нет, кто я он не понял, просто судьбу испытывать не хочу, да и пора мне, пока дойду, уже и темнеть начнёт.

— Значит, вечером не придёшь? — вздохнул Ядрей.

— Сегодня нет, но как‑нибудь ещё обязательно загляну.

— Заглядывай, — дружинник обрадовался. — Ждать буду.

Эйта удивлённо посмотрела на него, но ничего не ответила, а помахала рукой на прощание и пошла к Успенке. Ласк, шедший за девушкой следом, расстроено вздохнул. Ядрей. Ну куда ему, Ласку с ним не тягаться. Колдун посмотрел на себя и тяжело вздохнул. Поставь его, Ласка, рядом с Ядреем, конечно последний выигрышнее смотреться будет. Он и выше, и здоровее, и мускулы у него, — колдун снова вздохнул. — А девки на это падки. Да и не только мускулами хорош Ядрей, чего уж там.

— Ласк, — заметил колдуна возвращающийся дружинник. — Гуляешь?

— Да нет, девушку твою проводить хотел. Правда не знал я, что она твоя.

— Умилу что ли? Так не моя она, она сама по себе.

— То есть ты на неё видов не имеешь? — обрадовался Ласк, но ту же сник, даже если Ядрей в девице и не заинтересован, то это не значит, что она изо всех сил его расположения добиваться не станет.

— Не имею, — улыбнулся дружинник. — Но и тебе посоветую на других девок посмотреть, — добавил он.

— Почему это? — удивился колдун.

— Она тут, скорее всего, временно, да и просто, послушай моего совета, — он хлопнул товарища по плечу. — Забудь про неё.

— Ну тебе виднее, ты же у нас специалист по девицам.

— Вот именно, — согласился Ядрей. — Лучше вон на Машуту внимание обрати, она давно глазки тебе строит.

— Машута? — удивился Ласк и едва различимо поморщился.

— В девках красота не главное, поверь мне, — засмеялся Ядрей. — Машутка хорошая девушка.

— А коли хорошая, чего сам её избегаешь?

— Да я не избегаю, просто не интересен ей я, не навязываться же. Мне и других хватает.

Ядрей пошёл к дому, который строить помогал, а Ласк так и остался стоять посреди дороги, задумавшись. Но думал он вовсе не о Машуте. Если Ядрей на Умилу видов не имеет, но почему и ему о девушке думать не советовал? Знает что‑то? Видимо, да. Но если так, всё одно не скажет, трепачом Ядрей никогда не слыл.

Когда Эйта подходила к дому, в котором они с Улебом снимали комнатку, она ещё издали услышала стук топора, Улеб, взялся за хозяйство. А ещё, в кустах недалеко от дома, девушка заметила прячущегося соседа. Тот, стараясь остаться незамеченным, наблюдал за работающим мужчиной и хлопочущей около него хозяйкой — Дарилой.

— Что интересное увидел? — Эйта подошла так тихо, что наблюдавший испуганно отпрыгнул в сторону и за сердце схватился, но увидев кто его напугал, рассердился.

— Старушку бедную обмануть хотите? — вдруг ни с того ни сего заорал он. — Знаю я таких, в доверие вотрутся, а потом бац — и нет старушки. Думаете, если одинокая, то и заступиться за неё некому?

Звук топора смолк, Улеб пошёл посмотреть что за шум. Эйта же внимательно рассматривала мужичка. Вовсе не от заботы о старушке Дариле он так разошёлся, действиями его двигало другое: страх и жадность.

— По себе судишь? — спросила она насмешливо.

— Да как ты…? — мужчина аж покраснел от возмущения. — А вот я старосте пожалуюсь, а ещё лучше дружине княжеской, она тут недалеко, тогда посмотришь у меня.

— Что тут, Умила? — Улеб вышел со двора поигрывая топором.

— Да так, ерунда, — девушка подошла к «брату». — Недовольны соседи Дарилы, что поселились мы тут с тобой, боятся, что земля хозяйки нашей, ежели помрёт она, им не достанется.

— Ах ты мерзавка, — возмутился мужик. — Да ты чего это на порядочных людей клевещешь?

— Чего шумим? — крики на краю деревни привлекли внимание селян, и те стали подтягиваться.

— Да вот эти, — кричащий мужичок, кивнул на Эйту с Улебом. — Кто такие? Откуда пришли? Они Дарилу уморят, а мы потом плакать будем, что не углядели, не уберегли.

— Да боги с тобой, — воскликнула сама Дарила. — Ты зачем на хороших людей наговариваешь?

— Права бабка, — согласился староста деревни. — Улеб с Умилой живут себе тихо, хозяйке своей платят исправно, по дому вон работают.

— Ты сам‑то сильно ей помогаешь? — поинтересовалась какая‑то женщина. — А ведь обещался как‑то.

— Так я помогаю, разве нет? — обратился мужичек к Дариле.

— Помогает, — кивнула та и вздохнула едва заметно. — Дрова в прошлом годе сложить помог.

— Неоценимая помощь, — усмехнулся Улеб. — А то, что в крыльце несколько досок сгнило, совсем не в курсе был? А про то, что колодец запаршивел и Дариле за водой к общему ходить приходится?

— Я что, всё ей делать должен? — возмутился мужчина.

— Ну, коли на добро её виды имеешь, наверное, да, — Эйта усмехнулась и пошла к дому. Мужчина ещё чем‑то бурно возмущался, но девушка оставила его спорить с односельчанами. Улеб пошёл следом.

— Как погуляла? — спросил он. — Погоди, я сейчас в крыльце доски заменю, пройти можно будет, — мужчина снова взялся за топор.

— В Поляновку я ходила, — сказала Эйта, присаживаясь на целую ступеньку.

— Зря, — покачал головой Улеб. — Только душу себе травишь.

— Не зря, — возразила Эйта и подала мужчине нужный ему гвоздь. — Встретила я там кое–кого, он рассказал мне, что колдунов в Поляновку не Еремей нагнал, как я думала, а князь Стрига по совету Третьяка.

— А нам это что даёт? — спросил Улеб, старательно вбивая гвозди тупой стороной топора.

— Я на Еремея грешила, — ответила Эйта. — Думала, мстил он мне так. А ещё Ядрей сказал, что сам Третьяк сюда не приезжает, несмотря на то что колдуны меняются часто.

— А вот это плохая новость, — Улеб перестал стучать и сел. — А Ядрей это кто?

— Дружинник князя Стриги, он ко мне пришёл, когда через Поляновку дорогу срезать пытался, призраки очень неласково его встретили. Да ты ж сам его тогда мне и принёс, помнишь?

— А, — теперь вспомнил волкодлак. — И он тебя узнал? — удивился Улеб.

— Узнал, — Эйта немного смутилась. — Но я попросила меня не выдавать, он обещал.

— Ну, если ты ему веришь, — Улеб вздохнул. — Осторожнее тебе надо.

— Тебе тоже. К Поляновке близко не подходи, колдун, что там сейчас за порядком смотрит, способный, да и Ядрей тебя в лицо знает.

— Ты и с колдуном уже познакомиться успела? — удивился оборотень.

— Он сам меня нашёл, — вздохнула Эйта. — Но что я тоже колдунья не увидал, работает мой амулет, — она улыбнулась.

— А вот это уже лучше. Эх, порасспрашивать бы его о Третьяке этом, ну да как это незаметно сделать, чтобы не догадался никто?

— Не знаю, — покачала головой Эйта. — А на том месте где дом наш был, уже новый стоит, — сказала она печально. — Люди живут.

— То другие люди, хорошие, — Улеб взял её за руку. — Они ведь даже не представляют, что тут десять лет назад случилось. Я в лесу разговор двух женщин слышал, — пояснил он. — Им колдуны сказали, что и не было тут ничего страшного, просто ушли люди однажды и всё, а соседи насочиняли про проклятие.

— Ушли, значит, — вздохнула Эйта.

— Тихо, хозяйка идёт, — предупредил Улеб и снова занялся крыльцом.

— Умила, Улеб, — старушка умоляюще посмотрела на постояльцев. — Вы ведь не уедите из‑за того, что там наговорили?

— Нет, конечно, — улыбнулся мужчина. — Мы же за два месяца вперёд заплатили, — он лукаво подмигнул старушке.

— Да не в деньгах дело, — Дарила как‑то сникла. — Одна я, а с вами хоть поговорить можно и… Хорошие вы, — запнувшись, сказала она. — А я вот одна на свете.

— Бабушка Дарила, научи меня борщ варить, — попросила Эйта, чтобы тему сменить.

— Конечно научу, — тут же оживилась старушка. — Пошли, свеколку на огороде выберем.

Улеб только улыбнулся вслед скрывающимся за домом женщинам и с удвоенной силой взялся за ремонт крыльца.

Во время ужина вдруг выяснилось, что у Дарилы в Поляновке сын и дочка жили, она с мужем тоже туда перебраться хотела, но не успела.

— Врут колдуны, что не было там ничего, — вздохнула она. — Было что‑то страшное там. Оно людей всех и убило. А ещё кентавры. Там ведь дальше по реке кентавры жили, а потом в один день исчезли все как один. И жёны их, и детки, все пропали. Как это объяснить.

— Сбежали они, — Эйта зло бросила ложку на стол.

Улеб накрыл руку Эйты, лежащую на столе, своей ладонью и, столкнувшись с ней взглядом, едва заметно покачал головой, мол, не надо, не заводись.

— Вот и я о том же, — продолжила старушка. — А просто так никто с насиженного места убегать не станет, значит, что‑то страшное произошло. И без колдовства тут не обошлось. Колун городской всё про ведьму лесную выспрашивал, наверняка она это всех погубила.

Глаза Эйты широко раскрылись от удивления.

— Колдун прямо так и сказал, что ведьма? — Улеб сильнее сжал руку «сестры».

— Не то чтобы прямо, но все поняли, что она это виновата.

— Чушь, — Эйта вырвала руку и встала. — Грачка никого не убивала.

— Извини нас, Дарила, — Улеб встал и, обняв Эйту за плечи, вывел её из дома. — Возьми себя в руки, — зашипел он на крыльце. — Выдашь себя, Третьяк только рад будет. Тебя селяне тут сами и порешат, не разбираясь в том, что ты в те годы под стол ещё пешком ходила.

— Грачка не…, — возмущённо начала было Эйта и осеклась. А ведь она точно и не знает, где была Грачка в ту ночь, когда Эйта нашла её домик, хозяйки дома не было, и не было долго. Ведьма старая сама потом говорила, что отсутствовала не один день и что девочке повезло. А вдруг… Пережить ещё и этот удар Эйта бы не смогла.

— Тише–тише, — Улеб подхватил оседающую девушку. — Я ведь не утверждаю, что она в том грешна, я говорю, что колдун очень умело убедил всех, что на ней вина.

Эйта зажала рот рукой.

— Не может того быть, чтобы она, — девушка заплакала. — Она же… Я же…

— Тише, что ты, не она это, — Улеб усадил Эйту и обнял её. — Не Грачка то твоя, успокойся.

— Её дома не было, — Эйта всхлипнула, в груди было так больно, как не было никогда.

— Это ни о чем не говорит, ты вот тоже из дому часто уходила, травы собирать или силки расставить. И потом, откуда тебе знать где она была, когда деревню вырезали? Ты сколько времени в лесу бродила?

— Три дня, — девушка вытерла слёзы. — А осенью как раз кору собирают.

— Ну вот видишь, — закивал Улеб. — Третьяку просто вину на кого‑то свалить надо было, вот он на тебя и указал.

— На Грачку, — поправила его Эйта.

— Нет, на тебя. Лесная колдунья сейчас кто? Ты, — сам и ответил он. — А многие ли знают кто раньше был? Нет, что ты, что Грачка, людям всё равно, для них лесная колдунья одна была и есть.

— Детушки мои, всё хорошо? — из приоткрывшейся двери показалась голова Дарилы. — Я сказала что не так?

— У Умилы родня в Поляновке жила, — сказал Улеб, вот она и расстроилась.

— У Умилы? — удивилась старушка. — А вы разве не родные?

Эйта, которой оправдание Улеба показалось вполне приемлемым, безмолвно застонала.

— Двоюродные мы, — тут же исправил свой промах мужчина. — Мамки наши сёстрами были.

— А в Поляновке батина родня жила, — добавила Эйта.

— Вот оно как, — закивала старушка. — Ну ты уж прости меня, внученька. Пошли в дом, вместе поплачем.

Девушка послушно пошла в дом, но за стол больше не села, сославшись на слабость, она ушла к себе в комнату и села у окна. Небо над Успенкой было ясное, растущий месяц висел высоко, цепляя рожками лёгкие облачка, пробегавшие по небу. Девушка думала. Что бы не говорил Улеб, а вполне могла Грачка и не за травами ходить. А приблудившуюся девочку не прогнала, потому что пожалела. Хотя… Деревню целую не пожалела, а над сироткой сжалилась?

— Сходи завтра в Поляновку Ядрея своего порасспрашивай, — посоветовал Улеб, когда вошёл в комнату.

— Разве ж можно несколько десятков человек убить, а потом выжившего у себя оставить? — спросила Эйта.

— Всякое в жизни бывает, — вздохнул Улеб. — Ложись спать, может утром всё иначе видиться будет.

Девушка послушно легла, но мысль о том, что Грачка может быть причастна к убийству её родных, не давала покоя, с этими мыслями она и проворочалась всю ночь.