Князь Еремей сидел у постели Милады. Девушка спала, а он всё сидел и смотрел. Смотрел и сердце его сжималось. И злился на себя от бессилия, ну да только от злобы той толку было мало. Поправиться Миладушке она не помогала. Молодая княжна заболела недавно. И сначала внимания её болезни никто не придал, ну захворала чуток, с кем не бывает, но потом стало ясно, что чутком не обойдётся. Только вылечивали одну хворь, как на девушку тут же наваливалась другая. Розовощёкая, пышнотелая Милада за неделю похудела, побледнела и вот уже третий день с кровати не вставала.

В комнату вошла княгиня, потрогала дочкин лоб и вздохнула.

— Будто проклял кто.

— Проклял? — Еремей поднялся. — Проклял. Ведьма.

— Тише ты, — зашипела на него жена. — Миладу разбудишь, — она подхватила мужа под локоток и потащила их горницы. — Причём тут ведьма? — громким шёпотом спросила она уже за дверью.

— А кто её ещё проклясть мог? — поинтересовался Еремей. — Только ведьма лесная. Она разозлилась не на шутку, вот и мстит. Ну, я её.

— Погоди, — княгиня задумалась.

— Что? — Еремей злился.

— Как она Миладу могла достать? Люди говорили, твой волос у неё остался.

— Значит через меня, — но тут князь понял, что ему донести жена пыталась. И ведь точно, как девушку через него достать могли? Милада ж ему не родная кровь. — Так как же? — растерянно спросил он.

— Не знаю, — княгиня покачала головой. — Может, съездишь к ведьме, пусть она девочку наша вылечит.

— А если это она её прокляла?

— Да за что ж её? Еремей, не дело это с колдуньей во вражде жить. Ежели она, значит сердится сильно. Тогда извиниться надо и найти способ мирно с ней сосуществовать. А ежели не она, тогда помощи просить.

— Как ты себе представляешь мирный договор с ней? — князь нахмурил брови. — Она на землю нашу претендует, а у нас и так земли не слишком много, чтобы абы кому огромный кусок леса уступать.

— Князь, Егорка из лесу, от ведьмы вернулся, — вбежал наверх слуга. — Живой.

— Пошли, — княгиня поспешила вниз, увлекая мужа за собой.

Князь Еремей внимательно выслушал всё что рассказал его дружинник, ну да только эта информация ему мало что давала. Ну сирота ведьма, и что с того? То что мирно жить хочет, хорошо, понять бы ещё, что она под миром подразумевает.

— Скажи, а про княжну Миладу она ничего не говорила? — спросила княгиня.

— Нет, — покачал головой парень. — Хотя… Он сморщил лоб, пытаясь вспомнить. — Мелькнуло что‑то, только я не понял, к чему она это сказала, и забыл.

— Вспомни, — рявкнул князь, и Егор аж отшатнулся. — Прошу тебя, это важно, — тише добавил Еремей.

— Не помню, — парень покачал головой. — Прости князь.

— Хорошо. Сейчас ступай, но коли вспомнишь, сразу же ко мне. Слышишь? Что бы там не было.

— Хорошо, — пообещал Егор, и только князь вышел за порог тут же вспомнил.

— Княже, — кинулся он вдогонку. — Она сказала, что ежели я буянить буду, то мало мне не покажется, а потом добавила, чтобы обманывать её, как княжна наша, не я думал даже. Правда, я не понял, к чему она Миладу помянула.

— Так и сказала? — уточнил Еремей.

— Да, так и сказала, — подтвердил Егор.

— Спасибо, — Еремей подумал и направился в спальню дочери.

Девушка тревожно спала, и князь сел у открытого окна. «Обманывать как княжна», — он погладил бороду. Что же она под этим в виду имела? Как же Миладушка её обмануть могла, они ж не виделись никогда. А может, ведьма в город наведывалась? Точно, личину сменила и пришла. Нет, узнай о том Милада, она бы молчать не стала, предупредила бы. Она ж вон как за него волнуется, амулет ему принесла. Амулет, — Еремей застонал от своей догадки и достал из‑под рубахи простой неотёсанный чурбачок на верёвочке. Не так давно Милада его подарила и умоляла надеть и никогда–никогда не снимать. Говорила, он его от всех напастей защитит. А он надел, ему не жалко, лишь бы дочка не волновалась понапрасну.

— Миладушка, — Князь подошёл к приёмной дочери и погладил её по волосам. — Что же ты наделала, девочка моя? Да неужто у тебя ума хватило к ведьме пойти? И ведь дурой никогда не была, а тут, — Еремей покачал головой и пошёл искать дочкину служанку. На ту особо и давить не пришлось. Сначала девка, конечно, отнекивалась, но потом разревелась и призналась, что действительно ездила княжна в лес к колдунье. Про обман служанка ничего не знала, ну да Еремей и сам два и два сопоставить мог. Кабы Милада сказала, для кого ей амулет нужен, ведьма бы ни в жизни делать не стала, значит, обманула княжна лесную колдунью. Но Эйта обман раскрыла. Еремей сжал кулаки. Первым порывом было прямо сейчас оседлать коня, нагрянуть посреди ночи и убить мерзавку спящей, забыв про честь воинскую и совесть. Но князь понимал, что, во–первых, ночью в лесу он далеко не уедет, во–вторых, ведьму о его приближении наверняка предупредят и, в–третьих, не факт что смерть колдуньи Миладе поможет. Может статься, что дочь его вслед за ведьмой в могилу сойдёт.

— Егора ко мне, — велел Еремей и нервно заходил по комнате.

— Звали, княже? — дружинник появился тут же, на ходу завязывая пояс.

— Звал, — кивнул князь. — Ты прости, что отдохнуть не даю, но мне важно всё по ведьму знать. Она когда про мир говорила, как это звучало?

— Да обычно, — не совсем понял чего от него хотят Егорка.

— Как? — повторил Еремей. — Со страхом? Как победитель? Как?

— Скорее устало, — ответил мужчина. — Мы за родных заговорили, она вспомнила что‑то, расстроилась. Потом сказала, что мне пора ехать. Ну я и пошёл, а она догнала, окликнула.

— И?

— Обещалась в гости заглянуть, коли в наших краях будет. Я пригласил. А потом передать велела, что враждовать не хочет. Мне кажется, хорошая она, княже.

— Она ведьма, — отрезал Еремей. — И болезнь Милады на её совести.

— Нет, не верю. Не могла она. Как бы она княжну достала? Они ж не знакомы.

— Милада сама к ней ходила, — Еремей сжал зубы. — Амулет для меня делать.

— Да Эйта бы в жизни такого амулета ей не дала бы, — возразил Егор. — Коли амулет есть, она ж вас в стороне от себя держать не сможет.

— В том‑то и дело, что не дала бы. А раз амулет есть, значит, Милада её как‑то обманула.

— Ох батюшка Небо, — Егор даже сел. — Ой, как нехорошо‑то.

— Ведьму убить надо, иначе покоя нам не будет.

— Княже, не надо её убивать, — взмолился Егор. — Она, правда, не плохая. Просто недоразумение вышло. Мы на неё напали, она на нас, и теперь уже не поймёшь кто прав кто виноват.

Еремей удивлённо посмотрел на своего дружинника.

— Вы бы поговорили с ней, князь, — запальчиво продолжал парень. — Она простая, хорошая, просто живёт одна совсем, нет у неё никого на свете и деться из этого леса ей некуда. Потому она и сопротивляется. Не понимает Эйта, что с нами в городе ей лучше будет, потому и держится за свою избушку, как за единственное пристанище. Оно ведь страшно от родного дома шаг в сторону сделать.

Еремей задумался, о лесной ведьме в таком ключе он никогда не думал. Ежели так смотреть, то получается, он с дюжиной воинов напал на простую сиротку. Ну ладно, не простую, ну да каждый свой дом защищает как может.

— А что, родные её все умерли? — спросил Еремей.

— Наверное, я подробностей не выспрашивал.

— Ладно, ступай отдыхать, — Еремей встал.

— Решили что, княже? — осведомился Егор, хотя спрашивать не следовало, но уж больно он волновался, что князь и вправду убьёт Эйту. Девушка ему нравилась.

— Да, завтра сам к ней поеду, — ответил Еремей. — Сопровождать меня будешь, а сейчас иди, тебе выспаться надо.

— Хорошо, — Егор расплылся в улыбке и ушёл.

— Ох, молодёжь, — покачал головой князь. — И о чём только думают? Хотя, знамо о чём.

 

***

— Эй, ведьма, — крикнул князь Еремей, соскакивая с коня недалеко от дома колдуньи.

Егор, ехавший следом, тяжело вздохнул.

— Дозвольте мне, князь, — попросил он, привязал коней и пошёл к избушке.

— Эйта, ты дома? Это Егор, мы с князем к тебе.

Но и ему ответом была тишина.

— Эйта, ты дома? — снова позвал парень. — Не бойся, мы с миром, князь не обидит, — и он повернулся к своему правителю, ища подтверждения своим словам, мол, правда же, не обидишь.

Но хозяйка не отвечала и в окнах не появлялась.

— Не кричите, нет её, — раздался голос за спиной князя с Егором, когда те уже набрали воздуха в грудь, чтобы снова крикнуть. Мужчины резко повернулись.

— Ушла Эйта, — говоривший был не высок и порядком оборван, даже Егор такому руки бы не подал.

— А ты почём знаешь? — нахмурился Еремей.

— Да я сам её навестить пришёл, — мужик кивнул в сторону и только тут горожане заметили лежащего у калитки убитого оленёнка.

— А ты ей кто? — ревниво спросил Егор.

— Я? Да так, знакомый.

— И давно ты ведьму знаешь? — поинтересовался князь.

— Не сильно, меньше вашего, — мужичек улыбнулся.

— А почём знаешь что меньше? — подражая тону своего князя спросил Егор.

— Так Эйта сама и рассказывала что с местным князем не в ладах.

— А ещё что рассказывала?

— Да так, — Улеб неопределённо пожал плечами.

— Тебя как звать и откуда ты? — князь нахмурился.

— Улебом кличут, местный я.

— Княжит над тобой кто?

— Да никто, — улыбнулся оборотень. Я сам себе князь. Сегодня тут, завтра там.

— Бродяга, значит, — кивнул Еремей. — Похоже, наша колдунья любит всякий сброд пригревать.

— Ты бы князь со словами поосторожнее, — предупредил Улеб. — Я ведь и обидеться могу.

— Ты посмотри на него, — усмехнулся Еремей. — Обидчивый какой.

— Князю не смей угрожать, — Егор хотел оттолкнуть оборванца, но тот устоял и более того, перехватил руку дружинника и так сжал, что парень едва не взвыл от боли. Заскулить помешала только гордость.

— Не тебе со мной тягаться, мальчик, — Улеб оттолкнул парня. — И тебе, князь, не советую, — добавил он, заметив, что Еремей положил руку на рукоять меча. — Я вам не враг.

— В дружину ко мне пойдёшь? Мне такие смельчаки нужны, — спросил князь. Егор посмотрел на него будто дитё обиженное, ну как же так, первому встречному оборванцу и место в дружине предлагать.

— Нет, не пойду, — покачал головой оборотень и усмехнулся. — А ты что же, князь, не можешь спокойно перенести, когда кто‑то тебе не служит?

— Да с чего это ты взял? — обиделся за своего правителя Егор.

— Ну как же, сначала Эйта, потом я.

— А с чего ты взял, что вы с ведьмой мне сильно нужны? — усмехнулся в ответ Еремей. — Мне бы проще было, кабы колдунья на моей стороне была. Её отказ только ей хуже делает.

— Не трогал бы ты её, князь, — вздохнул Улеб. — Уговорились бы просто не мешать друг другу и соседствовали б мирно.

— Я своей землёй просто так разбрасываться не намерен, — отрезал Еремей.

— Да разве ж она на землю твою претендует? — удивился мужчина. — На что ей земля?

— Охотников она отсюда гонит, — пояснил Егор.

— Ну так просто предупредить надо было. Мне вон даже просить не пришлось, она сама охотиться в округе разрешила.

— Она разрешила, — с издёвкой в голосе произнёс князь. — А ведьма у нас кто тут вообще?

— Ведьма тут хозяйка, — улыбнулся Улеб. — И ты, князь, можешь хоть лопнуть от злости, но лес — это её владения. И не сверкай так очами, не напугаешь. Кабы ты сразу с миром пришёл, и проблем бы не было. Ей ведь много не надо, только бы не беспокоили сильно, а ты, — Улеб махнул рукой. — Миром с ней надо. Ты вот, князь, колдунов не любишь, а она дружинников. И у каждого из вас своя правда за спиной, свой опыт печальный.

— А что, её кто из дружины обидел? — спросил Егор. — Когда успели? Или она за первую встречу всё ещё сердится?

— Нет, это раньше. Я не знаю точно что, но что‑то страшное, она во сне мечется и родителей на помощь зовёт, предупредить пытается, что напали на них.

Егор нахмурился ещё сильнее. Вот откуда этот оборванец мог знать, как Эйта ночами спит? Он стал внимательнее рассматривать своего собеседника, но ничего, что могло бы в нём понравиться молоденькой девушке, не нашёл.

— Вот, значит, почему она сирота, — кивнул Еремей. — Родню её кто‑то поубивал, — он покачал головой. — Но куда ж она сейчас делась? Есть смысл ждать? Ночевать в лесу не хотелось бы.

— Это точно, — согласился Улеб. — Вам в лесу опасно. Ладно, схожу к озеру, может тамошние что знают.

— Подозрительный какой тип, — буркнул Егор, едва Улеб скрылся из виду. — Но сильный, зараза, чуть руку не сломал.

— Да, — князь задумался. — Интересно всё же что их связывает? — произнёс он вслух. — Он ведь явно не просто оборванец, что‑то с ним не так.

— Вот уж не знаю, — вздохнул Егор. — Ой, Княже, — ахнул он. — Этот Улеб, он же к озеру пошёл, а там же русалки, они ж его…

— Не суетись. Он знал куда идёт. Сам ведь сказал, спросит у тамошних обитателей. Значит, он их не боится. Может ему ведьма по дружбе защиту какую дала.

— Может и так, — Егор вздохнул и отвернулся. Его грызла чёрная ревность.

— Выбрал бы ты себе другую девку для обожания, — с лёгкой усмешкой посоветовал князь. — Не по зубам тебе эта. Да и опасная она, никогда не знаешь что выкинет, а уж если не дай бог разлюбишь, она ж тебя со свету сживёт.

— Да с чего вы решили, что я в неё влюблён? — Егор покраснел. — И ни капельки не влюблён.

— Конечно, нет, — стараясь не улыбаться, кивнул Еремей. — Я разве что говорю? Я просто предостерегаю, на всякий случай.

— Не стоит вам Эйту ждать, — вернулся Улеб. — Видать далеко она ушла и надолго. Когда воротится, не знаю, никому ничего не сказала.

— Это тебе русалки нашептали? — с издёвкой поинтересовался Егор.

— Они, — совершенно серьёзно кивнул Улеб. — Эйта мимо них утром проходила, они парой слов и перекинулись.

— Вот незадача‑то, — Еремей поджал губы. — А когда вернётся не сказывала?

— Нет, а что, дело к ней серьёзное?

— Серьёзней некуда, — князь вздохнул.

— Ты, князь, случаем не по поводу дочери приехал? — вопрос Улеба догнал князя с Егором, когда те уже на коней садились. Но сам он близко не подходил, потому что лошади оно оборотня чуяли и нервничать начинали.

— Тебе‑то что? — возмутился Егор.

— Ну я вроде как виноват, — Улеб вздохнул. — Это я Эйте сказал, что у неё княжна была, откуда ж мне знать было, что она рассердится. Ты попробуй, князь, амулет ей свой отдать. Он, конечно, на тебя сделан, ну да вдруг поможет.

— Она что, всем с тобой делится? — холодно поинтересовался Еремей.

— Да не делится она, просто я не полный дурак, кое‑что сопоставить могу. Здрав будь, княже, — Улеб слегка поклонился, совсем слегка, как ровне, князю кланяясь, ниже положено спину гнуть.

— И тебе не хворать, — буркнул в ответ князь, он сел на коня, но потом, подумав, спрыгнул обратно на землю. Егор собрался последовать за ним, но Еремей остановил его. — Домой поедешь, скажешь, что задержусь я у колдуньи, — велел он.

— Но как же, княже? — ахнул парень. — Опасно ведь.

— Ничего, не первый день на свете живу. Поезжай, а не то дома волноваться будут.

Конь танцевал под Егоркой, но тот всё никак не мог решиться уехать. И не только опасность, угрожающая князю, его волновала, боялся он, что без него князь с Эйтой договориться не смогут. Уж больно вспыльчив князь Еремей, да и Эйта ему под стать.

— Езжай, не трону я твою ведьму, — угадал его мысли князь.

— Я туда и сразу обратно, — пообещал Егор. — Продуктов привезу, — поспешно добавил он, заметив нахмурившиеся брови собеседника.

— Боишься что оголодаю? — усмехнулся Еремей.

— Кто знает сколько ждать придётся, — уклончиво ответил парень.

— Езжай уже, — Еремей хлопнул коня Егорки по крупу, и тот припустил вглубь леса.

Эйта устала, она шла второй день почти без отдыха. На душе было погано. Разговор с Егором достал с задворок памяти, старательно там спрятанные, воспоминания о родных и доме. Эйта старалась запихать их обратно, но, промучившись ночь, поняла что не сможет. Тогда‑то она и решила сходить в Поляновку. Решила — и пошла, но дойдя до деревни, поняла что глупость сделала. Нет, призраки, деревню населявшие, были ей не страшны, но то была уже не её деревня. За прошедшее десятилетие дома обветшали и разрушились, устояли только самые крепкие, но и на них были видны следы беспощадного времени. Призраки кинули было на чужого, но, получив отпор, тут же как‑то потеряли к Эйте интерес, просто перестав её замечать. Девушка шла по улице и сердце её сжималось. Призраки не маялись тут, они жили. Жили ещё в том, счастливом времени. Они видели свои дома прежними, они видели соседей живыми, правда, кого‑то не было. Ну да мало ли, по делам уехали. И жили они один и тот же день вот уже многие годы. Так и болела дочка кузнеца, к вечеру ей становилось полегче, утром снова плохо, а к вечеру опять легчало. И призраки этой бесконечности одного дня не замечали. Они вполне счастливо существовали, отгоняя чужаков от родной земли. Эйта дошла до своего дома. Она глубоко дышала, потому что ей не хватало воздуха. В заросшем до невозможности дворе, носились братья, всё такие же, как были в день своей смерти, бегали, не замечая, стоящей у якобы забора гостьи. Эйта видела призрачный двор, такой родной и плакала. Из дома вышла мать, загнать мальчишек обедать.

— Мама, — позвала Эйта.

Женщина удивлённо посмотрела туда, откуда шёл звук, и очень удивилась, заметив там молодую девушку.

— Чего тебе, милая? — спросила она.

— Мама, — голос не слушался.

— Плохо тебе, девица? — женщина подошла к забору. — Ты бледная совсем, ну‑ка войди в дом, — она открыла призрачную калитку.

Эйта послушалась и даже вошла в полуразрушенный дом.

— Ты присядь, я сейчас водички дам.

— Спасибо, не надо, — поспешила отказаться Эйта, она не знала, сможет ли взять призрачную воду и уж тем более имела большие сомнения в том, следует ли её пить.

— Ты бледная совсем, — покачала головой женщина. — Тебя как звать‑то?

— Эй…, — начала было девушка. — Добронега, — она смотрела на мать, не отрываясь.

— А у меня дочку младшую Добронегой кличут, — улыбнулась та. — Тёзки, значит. Она с отцом и родителями моими в город уехала, на ярмарку.

— В город? — удивилась Эйта.

— Да, — женщина улыбнулась. — А ну сидите смирно, — оба её сына получили по подзатыльнику. — Не позорьте меня перед гостьей.

— И давно уехали? — едва слышно спросила Эйта.

— Да вчера буквально, — махнула рукой женщина. — А что? — вдруг насторожилась она. — Тебе плохое что известно?

Эйта встала, но встала слишком резко, больно ударившись головой об упавшую балку.

— Осторожнее, — женщина видела, что гостья ударилась и даже увидела настоящий свой дом, но только на мгновение, а потом всё стало как прежде.

— Посмотри на меня, мама, — попросила Эйта. — Это я, твоя Добронега.

— Ударилась ты сильно, — слегка нахмурившись, но тем не менее ласково, ответила женщина. — Конечно ты Добронега, — она погладила девушку по волосам, но тут же отдёрнула руку, ощущения были очень непривычными.

— Мама, — снова прошептала девушка. — Ну пожалуйста. Я не уехала, просто я повзрослела. А вы остались прежними. Почему вы остались?

— Я тебя не понимаю.

— Ты ведь знаешь как всё на самом деле, просто вспоминать не хочешь. Но ведь из‑за этого вы все и уйти не можете. Вспомни, — Эйта сорвалась на крик. — Вспомни, вас всех убили: и тебя, и батю, и бабушку с дедом. Всех. Кентавры всю деревню вырезали, я одна жива осталась. Помнишь, ты меня в сундук под одежду спрятала.

— Уходи, — женщина открыла призрачную дверь.

— Мамочка.

— Вон, — закричала женщина. — Пошла прочь.

Эйта бросила на мать затравленный взгляд, но к выходу пошла, на пороге она обернулась и увидела, что один из братьев смотрит на неё с любопытством, а в глазах второго страх, он вспомнил, он вышел из забытья.

— Ты вспомнил? — спросила она у него, но ответить мальчишка не успел, мать захлопнула дверь. И хоть та и была призрачной, ударила больно. Едва сдерживая рыдания, Эйта бросилась в сторону леса.

— Эй, — окликнул её голос. Девушка обернулась. На краю села стоял её старший брат. — Эй… Добронега, — произнёс он нерешительно. — Ты правда Добронега? — спросил мальчик, когда Эйта вернулась к черте, которую он пересечь не мог. — Наша Добронега?

Девушка кивнула.

— А ты Елька, а батю Лютом звали, хотя он вовсе и не лютый был.

— А почему ты… такая? — Ельке тяжело было найти подходящие слова.

— Потому что со дня нападения кентавров больше десяти лет прошло. Это вы тогда погибли и потому не меняетесь, а я живая, я выросла.

— Ты красивая стала, — критически оглядев сестру, заявил мальчишка, но за его насмешливостью стоял испуг.

— Вам надо просто вспомнить, — тихо сказала Эйта.

— Елька, — к мальчишке бежала мать, а за ней и односельчане. — Елька, уходи от неё, слышишь, она больная.

— Если мы умерли, то как ты нас видишь? — мальчишка и не думал слушаться.

— Я ведьмой стала. А вы призраки. Ты ведь тут встал, потому что дальше идти не можешь. И остальные не могут. Но вы предпочли всё забыть, потому и торчите на земле, хотя давным–давно должны быть у Отца Небо. Надо просто вспомнить и очень захотеть уйти. Вас там уже ждут и батя, и дед с бабкой, и остальные, кого тут с вами нет.

— Елька, — мать Эйты добежала до сына и закрыла его собой. — Пошли отсюда.

— Просто вспомните, — Эйта не собиралась возвращаться за заветную черту, потому что теперь это было чревато. Защититься от такого количества злых призраков она могла только одним способом, развеяв их, а это означало конец. Полный и бесповоротный. Развеянная душа в небытие уходила. — Это больно, но только это выход, слышите.

— Добронега, — Елька вырывался, но на помощь его матери пришли соседки и мальчишку волоком тащили прочь. — Я вспомню, обещаю.

— Увидишь батю, скажи ему, что я люблю его. И вас всех люблю, — крикнула девушка и побежала к снова кажущемуся спасительным лесу.

Подходя к дому Эйта больше не плакала, наплакалась она у родной деревни, но видеть никого не хотелось и поэтому, заметив князя и Егора, ожидающих её у калитки, девушка тяжело вздохнула.

— Здравствуй, ведьма, — князь поднялся. — Долго же ты себя ждать заставляешь.

— Я тебя не звала, — холодно ответила девушка, заходя во двор и затворяя за собой калитку, но князя это не остановило. Он вошёл следом.

— Здрава будь, — поспешил поздороваться дружинник и, смущаясь, вошёл вслед за своим господином. Плохо, конечно, что без приглашения ломятся, но ждать уж и вправду никаких сил не осталось.

— Устала я, уходите, — обернулась Эйта у двери.

— Я так тут третий день торчу, дело у меня к тебе неотложное, — возразил Еремей.

— Третий день? — девушка удивилась, на князя это было совсем не похоже.

— Миладу, дочь мою ты заколдовала?

— А, вон оно что, — Эйта открыла дверь и вошла в дом, мужчины зашли следом.

— Значит ты, — кивнул Еремей, удовлетворённый тем что верно угадал. — Расколдуй.

— Нет, — Эйта набрала ковшом воды из ведра, поднесла ко рту, но пить не стала, всё же три дня вода стояла.

— А я сказал, расколдуй, — строго велел князь.

— А я сказала нет, — Эйта плеснула воду обратно в ведро. — Егор, не сходишь за водой?

— Сходи, — Еремей сам взял вёдра и вручил дружиннику. — И не бойся ты так, не убью я её.

— Конечно, не убьёшь, — усмехнулась Эйта. — Иначе тебе же хуже будет. Пожалуйста, Егор. Воду я в озере беру. Русалок не бойся, — она коснулась лба парня. — Не тронут.

— Вы только не ругайтесь, — умоляюще попросил парень и поспешил к озеру.

— Расколдуй её, — снова попросил князь, когда Егор убежал, но на этот раз действительно попросил, а не потребовал. — Наши с тобой ссоры только наши, дочка моя тут не причём.

— Ты, что правда, надеялся что я просто так проглочу ваш обман? — Эйта присела, внимательно всматриваясь в гостя. — Безопасности тебе хотелось? Ну так ты и в безопасности, тебя мне теперь не достать, я амулет на славу сделала. Думать надо было, когда дочку ко мне посылал.

— Я её не посылал, я и знать не знал что она у тебя была и что амулет тобой сделан не знал, — Еремей стукнул кулаком по столу.

— Вот как, — Эйта видела что князь не врёт. — Но это всё равно ничего не меняет, — поспешила сказать она. — За обман платить надо.

— Она же ради меня на это пошла, — Еремей не знал как объяснить этой девчонке, своих детей не имеющей, что чувствует. — Пойми ты, отец я ей, она волновалась, — Еремей внутренне сжался, ожидая привычного «Да ты ж ей не родной», но ведьма этого не сказала. Только взгляд её прожигал насквозь. — Не вмешивай мою семью в наши с тобой разборки.

— Не получится, — после долгого молчания, сказала Эйта. — Пока я амулет не сделала, у меня защита от тебя была, а теперь нет.

— На что тебе от меня защита?

Эйта насмешливо приподняла бровь.

— Тебе напомнить?

— Не надо, — князь смутился. — Но только давай я тогда тебе напомню с чего всё началось. Ну, пойми, — он сел и накрыл своими ладонями руки Эйты, — Не за что тебе её наказывать, — князь смотрел колдунье прямо в глаза

— Она меня обманула, — упрямо повторила Эйта, убрала со стола руки и отвела взгляд.

— Ну так ведь и ты нас обвела, — Еремей вздохнул. — Только я тебя за твою хитрость с озером уважать стал, а ты Миладе мстишь.

— И ты бы мне отомстил, кабы не боялся, — насмешливо сказала Эйта.

Еремей закрыл лицо руками, а потом запустил пальцы в волосы, ну как ему с этой упрямой девкой договориться?

— У тебя ведь тоже был отец, — наконец сказал он. — Ведь был? Ты своего отца помнишь?

— Помню, — тихо отозвалась Эйта и отвернулась к окну.

— Ты его любила?

— Причём тут мой отец? — девушка рассердилась. — Ты мою родню не тронь.

— Так вот я о том же и тебя прошу, — Еремей вскочил. — Родных моих в покое оставь.

— А вот и я, — в дом вломился, расплёскивая остатки воды, Егор.

— А куда так спешил? — поинтересовалась Эйта, взглянув на полупустые вёдра.

— Ну я… Это…, — парень смутился.

Еремей вздохнул, подошёл к вёдрам с водой и перелил всю воду в одно ведёрко, получилось как раз полное. Потом он вручил пустое ведро дружиннику.

— Только больше не бегай, а нормально иди, — и князь подтолкнул Егора к двери.

Эйта молчала, Еремей тоже. Он прошёлся по комнатке несколько раз туда–сюда, потом сел, потом снова встал.

— Хорошо, — наконец вздохнул он. — Давай по–другому. Что ты хочешь за то чтобы с Милады проклятие снять?

— Твой амулет, — Эйта, и до этого наблюдавшая за гостем, стала смотреть особо пристально, чтобы понять, если он обмануть захочет.

— Амулет? — насмешливо переспросил князь. — То есть я отдам тебе это, — он достал из‑под рубахи деревянный кругляшок, ты оставишь в покое мою дочь.

— Да, — кивнула девушка.

— А потом меня в могилу сведёшь, — продолжил Еремей.

— На что мне это? — удивилась Эйта.

— Чтобы отомстить. Ты ведь не терпишь когда что не по–твоему.

— Много ты обо мне знаешь, — усмехнулась Эйта. — Мне нужды тебя губить нет. Но до тех пор, пока ты мне угрожать не начнёшь, — добавила она.

— А что ты за угрозу принимаешь? — поинтересовался Еремей. — Вот люди мои охотились в этой стороне, причём далеко от тебя охотились, но ты всё равно их пугать взялась.

— Пусть в другом месте охотятся, — нахмурилась Эйта, признавать себя виноватой не хотелось совершенно.

— В каком другом? У меня больше сотни людей, их всех кормить надо. Мои люди на моей земле охотились.

— Я тут живу и потому без моего ведома дичь здесь бить нельзя.

— И кто тебя на княжество в лесу пригласил? — с издёвкой спросил мужчина. — Хотя дай сам угадаю? Нечисть водяная? Или может медведи с волками?

— Езжай домой, князь Еремей, — со вздохом сказала Эйта. — Устала я.

— Сними с Милады проклятие.

— Отдай амулет.

— Хорошо, — Еремей снял с шеи шнурок с деревяшкой. — Но чем ты мне гарантируешь что я и моя семья будем в безопасности.

— Если ты ко мне лезть не будешь, то и я тебя не трону.

— Э нет, так не пойдёт, — Еремей прижал кулак с амулетом к груди. — Ты ведь наказываешь не разбираясь. Мало ли людей лихих на свете, мне несчастья желающих. Нападёт на тебя кто чужой, а ты на мне отыграешься.

Эйта задумалась, в словах князя была немалая доля истины.

— Мне гарантии нужны, — сказал Еремей.

— Мне тоже, — Эйта усмехнулась. — Я до тебя спокойно жила, хочу и дальше так же.

— Давай так, — Еремей сел. — Я даю тебе слово, что ничего против тебя делать не буду. — Погоди, — не дал он себя перебить. — Дай закончить. Я даю тебе своё княжеское слово, я обещаю, что охотиться в твоей стороне будут редко, а если и будут, то слишком близко к тебе подходить не станут. Погоди, — он поднял руку, не давай Эйте сказать. — Во время охоты в этом лесу тебе будут отдавать часть добычи, ну там утку или зайца. Ну может ещё муки подбрасывать и крупы какой. Но только мне и от тебя гарантии нужны, что ни мне, ни моей семье и моим людям ты вредить не будешь.

— Я тебе слово дам.

— Что мне твоё слово? — усмехнулся Еремей. Эйта нахмурилась.

— А мне твоё? — спросила она.

— Я князь, — теперь пришла очередь сердиться Еремею.

— И что? Князей обманщиков не бывает?

— Разве я тебя хоть раз обманул? — спросил мужчина. — По–хорошему, я с тобой сейчас не разговоры разговаривать должен, а просто снести тебе голову с плеч и всё, все мои проблемы бы разрешились.

— Ой ли, — усмехнулась Эйта. — А не боишься, что с моей смертью на весь твой род проклятие ляжет?

— Про это я не думал, — честно признался Еремей. — Но я тебя не убиваю не по этой причине. Да, ты живёшь тут в глуши давно и, как я понимаю, ни ты не предшественница твоя никакому князю не подчинялись.

Эйта согласно кивнула.

— И боги с вами, не подчиняйтесь дальше, не сильно мне служба твоя нужна. Но людей моих не трогай.

— Вот, я набрал, — Егор ввалился в дом. — Полное, — показал он ведро князю и хозяйке.

— Спасибо, — кивнула Эйта. — Ты прости, угостить мне тебя не чем.

— Ой, что ты не надо ничего, — Егор смутился. — У нас для тебя тоже нет ничего, всё съели, пока тебя ждали. А вы тут как решили что?

— Егор, скажи, давно ты у меня служишь?

— В дружине второй год, а до этого в учениках при дружине бегал, — растерянно ответил парень.

Тогда скажи Эйте, видел ли ты чтобы я когда своё слово не сдержал.

— Нет, не было такого, — Егор удивлённо посмотрел на своего князя.

— Видишь? — Еремей обратился к Эйте. — Я слов на ветер не бросаю.

— Амулет, — Эйта протянула ладонь.

— Что я взамен получу?

— Я слово дам что пока меня не трогают, я тебя не трону.

— Меня, мою семью и моих людей.

— Только тебя с семьёй, — возразила Эйта.

— И ещё, ежели тебя покажется что я тебя обижаю чем, ты сначала придёшь ко мне и узнаешь, действительно ли то я, или нас просто кто‑то поссорить хочет.

— Ну уж нет, — фыркнула Эйта. — Я приду, а ты меня в городе и убьёшь. Там‑то, поди, проще и народу побольше, подсобят, коли сам не справишься.

— Я же слово дал что тебя не трону, — напомнил Еремей. — Это не только леса касается.

— Ладно, — подумав, решила Эйта. — Амулет.

— Твоё слово, — Еремей склонил голову на бок.

— Сначала ты.

— Ладно, — князь отдал девушке оберег, и сердце у него сжалось, а ну как сейчас обманет.

— Даю тебе слово, князь, что ни тебя, ни семью твою без весомого повода не трону, а если повод появится, то сначала предупрежу, что уговор наш больше не действует.

— И Миладу расколдуй, — добавил Еремей.

— А, да, — Эйта полезла по полку и достала оттуда серьги с большими жемчужинами. Доставая их, она что‑то шептала. — Готово, — девушка спрыгнула на пол и протянула серьги князю. — Можешь забрать, раз так боишься. Только взамен мне большой мешок муки привезёшь, кур двух, нет трёх и хлеба с молоком. И не смотри на меня так, серьги эти дочь твоя мне в плату за оберег оставила.

— Так амулет же теперь у тебя, — не удержался Егор.

— А это к тому делу никакого отношения не имеет, — возразила Эйта.

— Привезут тебе всё что просишь, — Еремей зажал серёжки в кулак, а потом разжал его снова. — Их носить‑то можно? Или они проклятые?

— Можно, сняла я с них наговор.

— То есть Миладе лучше станет? — уточнил Еремей.

— Со временем станет, коли силёнок поправиться хватит.

— Это как? — князь нахмурился. — Ты же сказала что проклятие сняла.

— Я и сняла. Только ведь болезнь ею уже владеет. Теперь проклятия нет и она сможет выздороветь. А пока было не смогла бы.

— Это точно?

— Ну я же сказала, ежели силёнок хватит.

— А как сделать чтобы точно хватило? — не унимался князь. — Ты сделай, — потребовал он.

— Вот ведь пришёл на мою голову, — Эйта вздохнула. — Ладно, приготовлю я тебе отвар, только время на него нужно немного. Ступайте, погуляйте часок. Можете на озеро сходить, русалок покормить, — добавила она хитро. — Здесь переждать нельзя, — опередила она невысказанную просьбу. — Всё, уходите, когда готово будет, позову, — девушка кивнула на дверь.

Мужчины вышли. Егор всё смотрел на хмурящегося князя и боялся что‑нибудь болтнуть не нужное. Ему было очень любопытно о чём говорили Эйта с князем, пока он за водой бегал, ну да спросить парень не решился.

А Эйта сначала устало опустилась на лавку, но потом заставила себя подняться и начать готовить укрепляющий отвар для Милады. Она кидала в котелок травы, нашёптывала заклинания и надеялась, что князь не обманет и будет её жизнь прежней, ну почти прежней. И может быть, думала девушка, это не так уж плохо, что город рядом. Раньше к ней полтора дня ходу было, а теперь ближе, и больше народу приходить сможет. Жить станет сытнее и проще. Опять же, если князь слово сдержит, будут ей и дичь и зерно привозить, тоже хорошо, так зимовать проще будет, да и сейчас можно будет чаще себя баловать.